Текст книги "Мальтийский орден в прошлом и настоящем"

Раиса Юрьевна Печникова
МАЛЬТИЙСКИЙ ОРДЕН В ПРОШЛОМ И НАСТОЯЩЕМ

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

– Мы признаем тебя слугой бедных и больных и защитником католической церкви, посвящающим этому делу свою жизнь.

– Признаю себя таковым!

Подобную клятву давали юноши из знатнейших европейских семейств при вступлении в духовно-рыцарский Орден госпитальеров в средние века. Эту же клятву приносят члены ордена и сегодня. «Сегодня? – удивится читатель. – Разве можно в конце XX столетия говорить всерьез о каких-то рыцарях? Мало ли вообще на земле сохранилось курьезов и анахронизмов, например княжество Андорра без князя или „император“ Отто Габсбург без империи?»

Но давайте не будем спешить с выводами. Дело в том, что одно из старейших религиозных объединений католической церкви – Орден госпиталя св. Иоанна Иерусалимского, существующий уже почти девять веков, не только дожил до наших дней, но и пытается играть активную роль в современном мире.

Официально «Суверенный военный орден рыцарей-госпитальеров святого Иоанна Иерусалимского, Родоса и Мальты» (а именно таково полное его название) представляет собой религиозную корпорацию, функции которой формально ограничены сферой милосердия. Он занимается устройством больниц для бедных и бесплатных медицинских курсов, поликлиник и лепрозориев. Свою деятельность орден распространил на все континенты: характерный восьмиконечный мальтийский крест можно увидеть и в Европе, и в Азии, и в Африке, и в Латинской Америке.

Зарождение и развитие ордена связано прежде всего с эпохой крестовых походов XI—XIII вв., с тем временем, когда набиравшая силу католическая церковь крестом и мечом навязывала свою волю народам. С бесславным окончанием крестоносных авантюр, когда рыцари были изгнаны из Сирии и Палестины, казалось бы, отпала необходимость и в воинах-монахах, составлявших часть армии крестоносцев. Но орден не собирался сдавать свои позиции. Закрепившись на Родосе, а затем на Мальте, он превратился в «щит Средиземноморья», охраняя интересы европейских монархов от растущей экспансии Османской империи. В 1798 г. Наполеон лишил рыцарей-иоаннитов их островного государства, но они все же сумели выжить, став одним из неотъемлемых звеньев идеологического аппарата католической церкви.

Анализ эволюции ордена от средневековья до наших дней позволяет четко обозначить пять периодов его «одиссеи», точную дифференциацию которых дал крупный специалист по эпохе крестовых походов М.А. Заборов:

1) период крестовых походов (до 1291 г.), когда иоанниты составляли часть феодальных верхов в государствах крестоносцев;

2) краткая «интерлюдия» – пребывание на Кипре после краха владычества франков в Палестине (1291—1310);

3) пребывание на Родосе (1310—1522) – «героический этап» и вместе с тем стадия окончательного сформирования [1]1
  так в книге


[Закрыть] ордена как феодально-аристократического сообщества;

4) пребывание на Мальте (1530—1798) – период наивысшего взлета и последовавшего затем упадка, завершившийся изгнанием рыцарей Мальтийского ордена Наполеоном;

5) с 1834 г. по настоящее время – период постепенной адаптации к эпохе подъема капитализма и превращения ордена в инструмент воздействия на широкие народные массы.

Высшие иерархи ордена утверждают, что современные рыцари, оставаясь ортодоксальными католиками, не занимаются политикой и не связаны с какими бы то ни было политическими течениями и режимами. Но, как это часто бывает среди «пастырей душ человеческих», такие декларативные высказывания не выдерживают проверки практикой. Фарисейство орденской верхушки легко доказуемо хотя бы на примере скандальных связей Мальтийского ордена с фашиствующей масонской ложей «Пропаганда-2», с ЦРУ, секретными службами ФРГ и Италии. Госпитальеры поддерживают никарагуанских «контрас», землячества «изгнанников» из социалистических стран, а точнее, тех, кто вместе с отступавшими гитлеровскими войсками предпочел перебраться на Запад, и т.д.

Третье по величине среди современных наиболее активных католических сообществ после орденов «Опус деи» и «Общества Иисуса», рыцарское братство, насчитывающее 10 тыс. членов, обладает рядом преимуществ перед своими коллегами. Ведя большую благотворительную деятельность, оно заслужило реноме «второго Красного Креста», что в то же время помогает ордену практически безнаказанно вести другую жизнь, скрытую от глаз общественности…

Предлагаемая читателю книга является, по существу, первой попыткой систематизировать отрывочные сведения, появлявшиеся до сих пор на страницах журналов и книг. По указанной теме в СССР существует только две специализированные работы М.А. Заборова – статьи «Иоанниты» («Вопросы истории». 1984, № 9) и «Мальтийские рыцари: историческая эволюция ордена иоаннитов» (см.: «Религии мира». М., 1984). Несколько полнее исследован вопрос о связях Мальтийского ордена с Россией, однако и здесь немногочисленные публикации делают основной упор на эпоху царствования Павла I, принявшего орден под свое покровительство[2]2
  Позже изданы еще два труда:
  1. Печников Б.А. «Рыцари церкви». Кто они?: Очерки об истории и современной деятельности католических орденов. М.: Политиздат. 1991. – 351 с. (одна глава посвящена иоаннитам);
  2. Андреев А.Р., Захаров В.А., Настенко И.А. История Мальтийского ордена. XI—XX века. М.: SPSL – «Русская панорама». 1999. – 464 с.).
  Есть электронные версии. (Прим. выполнившего OCR.)


[Закрыть].

Имеется некоторое количество русских дореволюционных изданий, посвященных истории ордена и особенно, что вполне естественно, его «российскому периоду». В основном в историческом аспекте рассматривают проблему рыцарей-госпитальеров зарубежные авторы. Мальтийскому ордену уделяется большое внимание на Западе, но вся литература по этой теме весьма далека от объективности и носит чисто апологетический характер, восхваляя роль рыцарского сообщества как бесстрашного, бескорыстного и спаянного общими интересами братства, всегда готового выступить на борьбу с «неверными».

Цель книги «Мальтийский орден в прошлом и настоящем» – рассказать советскому читателю не только о романтической истории корпорации рыцарей, но и показать ее сегодняшний день, не скрывая ни положительных, ни отрицательных аспектов ее деятельности.

Глава I

РЫЦАРИ НА ВОСТОКЕ

В Оружейной палате бывшего дворца великого магистра ордена в столице Республики Мальты г. Ла-Валлетта, ныне превращенного в резиденцию президента страны и парламента, в небольшой витрине хранится старинный пергамент. Подписанная римским папой Пасхалием II и датированная 1113 годом булла является одним из старейших манускриптов в Европе. Для нас она интересна другим: этой буллой папа объявлял о создании монашеского ордена госпиталя святого Иоанна Иерусалимского и о введении прямой опеки римской курии над ним. Так официально был закреплен уже свершившийся факт: ведь братство возникло гораздо раньше и к этому времени представляло собой довольно влиятельную силу.

В своей булле глава католической церкви даровал некоему Жерару, «нашему почтенному сыну, основателю и настоятелю госпиталя в Иерусалиме», право возглавить орден, а заодно санкционировал все прошлые и будущие имущественные приобретения нового ордена «на том и на этом берегах моря, т.е. в Азии и Европе».

Для того чтобы понять, что это за госпиталь и как он мог стать ядром монашеского ордена, нам следует вернуться на несколько столетий назад, к первым векам новой эры. Именно в это время зарождается и затем принимает широкий размах такое явление, как паломничество в Святую землю – к местам, которые почитаются христианами как главные святыни. Начиная с IV в., после утверждения христианства в качестве государственной религии Римской империи, вначале отдельные лица, а затем и поток западноевропейцев устремляются в Палестину, где, по учению церкви, родился, жил и был распят «во искупление грехов человечества» Иисус Христос. Путешествие в Святую землю воспринималось сознанием средневекового человека как благое дело, угодное богу, а люди, совершавшие такие благочестивые странствования, окружались особым ореолом и почетом.

Большую роль в распространении идей паломничества сыграл тот факт, что в представлении западноевропейцев места, где страдали за веру христианские святые, обладали особой силой очищать человека от всего греховного и земного. Естественно, что Палестина – родина Иисуса Христа – притягивала наибольшее число верующих, а путешествие туда рассматривалось церковью как символ небесного спасения. Причем эта мысль настолько закрепилась в воззрениях средневековья, что уже задним числом церковь начала приписывать паломничество в Иерусалим (или хотя бы желание совершить его) даже тем «святым» или наиболее популярным в народе героям, которые там никогда не бывали, как это случилось, например, с легендарным английским королем Артуром или франкским императором Карлом Великим.

Одновременно с ростом числа паломников в самом Иерусалиме и на пути в Святую землю появляются первые странноприимные дома, или госпиции (или госпитали – от лат. «госпиталис» – гость), где предпринимавшие мучительное путешествие люди могли отдохнуть и получить первую помощь, как, впрочем, и в многочисленных монастырях, возникавших и в Европе, и в Палестине. Численность «госпиталей» вместе с монастырями в Иерусалиме и его окрестностях уже в начале V в. составляла более трехсот.

В 637 г. Иерусалим захватили арабы, а еще через три года им покорилась вся Палестина. Однако на христианском населении Востока это завоевание почти не отразилось. Первые арабские правители из династий Омейядов и Аббасидов терпимо относились к чужой религии и не препятствовали европейцам, пытавшимся проникнуть к святым местам. Интересно, что один из них, халиф Харун ар-Рашид, даже прислал, по некоторым сообщениям, Карлу Великому в знак дружбы ключи от храма Гроба Господня и… слона, несказанно удивившего подданных императора и его самого.

Пилигримы прибывали в Палестину двумя путями: по суше через Малую Азию и Византию или по Средиземному морю на судах, принадлежавших купцам из Венеции и Амальфи. Эти итальянские города уже много лет поддерживали торговые связи с Востоком, учредили там свои коммерческие конторы и взяли на себя функцию снабжения паломников всем необходимым.

Именно торговцам из Амальфи было суждено стоять у колыбели будущего ордена иоаннитов. В 1070 г. они основали на территории бенедиктинского монастыря в Иерусалиме странноприимный дом, важность которого определялась тем, что поток европейцев в Палестину увеличивался, а старые госпиции постепенно пришли в упадок. Первый глава религиозно-милосердной корпорации брат Жерар сам был выходцем из Амальфи (по другой версии, он родился в Провансе).

Через некоторое время приют перенесли на новое место, неподалеку от храма Гроба Господня, и посвятили его патриарху александрийскому VII в. Иоанну Элеймону (Милостивому), чей непривычный для уха западноевропейца греческий эпитет был ими переделан позднее на Лемонье. Так был основан госпиталь св. Иоанна Иерусалимского, при котором учредили специальное отделение для оказания помощи больным (от него-то и происходит наше нынешнее понятие о госпитале).

С середины XI в. паломничество в святые места принимает небывалый размах. Захват Палестины турками-сельджуками, начатый в 1071 г., не остановил этот процесс, который способствовал развитию и процветанию госпиталя. История сохранила отдельные имена тех, кто пытался добраться до «земли обетованной». В основном это представители знати, как, например, Роберт I граф Фландрский, предпринявший паломничество в Иерусалим в 1089 г., или известные церковные деятели, как, например, Петр Пустынник, которого, правда, турки не допустили до конечной цели путешествия. Тысячи простых людей прибывали в Палестину огромными партиями или небольшими группами. По свидетельству хрониста Радульфа Глабера, который встречался со многими паломниками сам и слышал от них рассказы о странствиях других, в Иерусалим «шли бесчисленные толпы со всех концов света. Никогда не поверили бы прежде, что это место привлечет к себе такое изумительное скопление народа».

Последующее превращение приюта при монастыре в духовно-рыцарский орден связано с эпохой крестовых походов XI—XII вв., когда под предлогом защиты Византии от турок-сельджуков и «гроба господня» от «язычников» западноевропейские феодалы развязали разбойничьи, захватнические войны на Востоке.

Многочисленные паломники и купцы, торговавшие с Сирией, Египтом, Византией – богатейшими и культурнейшими странами тогдашнего мира, приносили домой, в Европу, рассказы о сказочных краях, в которых им удалось побывать. Взволнованным слушателям рисовались земли, где молочные реки текли меж кисельных берегов, лавки и рынки городов были наполнены невиданными товарами, а жители этого рая утопали в неге и роскоши среди красивых и изящных построек и храмов. Постепенно в Европе складывалась легенда о Востоке как о «земле обетованной».

Богатства Востока издавна привлекали сюда полчища завоевателей – любителей легкой наживы. В XI в. в борьбу за господство в этих благословенных странах вступила Западная Европа, стоявшая по своей материальной и духовной культуре значительно ниже восточных народов. В походах, проходивших под религиозными лозунгами освобождения Святой земли от «неверных», участвовали многочисленные слои общества – от крупных феодалов, герцогов, князей и королей, стремившихся таким образом расширить свои владения и укрепить власть, до рыцарской мелкоты, лишенной по феодальному праву наследования (земля переходила в собственность только старшего сына) надежды на приобретение поместий и крепостных. Для них завоевательные походы в Сирию и Палестину (а в дальнейшем и в Византию) казались прекрасной возможностью поправить свои дела, разбогатеть несложным путем.

На какое-то время призывами о спасении гробницы Христа и посулами манны небесной феодально-католической верхушке удалось разжечь религиозный фанатизм городской бедноты и крепостных крестьян, жестоко страдавших от гнета феодалов и церкви. Их на Востоке привлекала также возможность вырваться из-под ненавистного ига и, обретя личную свободу, обосноваться в землях, где по их представлениям, богатства сами текли в руки словно из рога изобилия.

Главным же вдохновителем крестовых походов, принесших неисчислимые страдания и муки как их участникам из Западной Европы, так и восточным народам, явилась римско-католическая церковь. Причины, заставившие «святой престол» бросить вожделенные взоры на Левант (по франц. «Levant» – восход), были еще более разнообразными и хищническими по своей природе, чем у непосредственных исполнителей задуманного предприятия. Здесь следует выделить две основные группы интересов, которыми руководствовалась церковь, призывая отвоевать Гроб Господень: экономические и политические. Во-первых, будучи крупнейшим феодальным собственником, она, как и другие феодалы, стремилась к приумножению своих земель; во-вторых, подчинение новых стран власти католической церкви сулило ей возможность увеличить свои доходы за счет так называемой десятины (специального налога в пользу церкви); в-третьих, уходившие в далекий поход феодальная знать и рядовые рыцари зачастую жертвовали или отдавали ей на хранение свои сбережения и поместья. И наконец, далеко не последнюю роль сыграло стремление Рима поставить свою власть выше любой другой, духовной или светской.

Борясь за примат власти папы над государями католической Западной Европы тех лет, римская курия ставила своей задачей подчинить себе и восточную церковь, окончательно отделившуюся от западной в 1054 г. Отсюда неослабевающий интерес «святого престола» к Византии, православной церкви. Надежды папства на то, что рано или поздно ему удастся воплотить в жизнь эту «мечту», подогревал тот факт, что Византия в XI в. находилась в тяжелом положении, испытывая угрозу со стороны турок-сельджуков, сицилийских норманнов и печенегов, и постоянно была вынуждена обращаться за помощью к Западу. Воспользовавшись очередной просьбой византийского императора Алексея I Комнина (1081—1118), орды крестоносцев по призыву папы Урбана II двинулись на Восток.

Так в августе 1096 г. начался первый крестовый поход. Однако он обернулся далеко не легкой прогулкой по богатым городам и весям, как это представлялось крестоносному воинству. Преувеличенными оказались расчеты на слабость турок: непрерывно враждовавшие между собой сельджукские эмираты все еще представляли грозную силу. Понеся колоссальные потери, «освободителя Гроба Господня» все же захватили Эдессу, затем Антиохию, учинив в обоих городах кровавую резню населения. Поход закончился в 1099 г. взятием Иерусалима, во время которого рыцари дочиста разграбили город, а его жителей вырезали буквально поголовно, как писал современник событий, не пощадив «ни женщин, ни малюток».

Не прошел бесследно поход и для самих завоевателей; из 12 тысяч ополченцев из простонародья и полутора тысяч рыцарей, принявших участие в осаде и штурме «божьего града», уцелело лишь несколько сот человек. Неудивительно, что в период ожесточенных сражений оказание необходимой медицинской помощи вылилось для крестоносцев в одну из главных проблем. Их предводитель, а в дальнейшем первый правитель основанного им Иерусалимского королевства герцог Годфруа Бульонский поручил Жерару заботу о раненых и больных, а для упрочения положения госпиталя пожаловал ему деревню Сальсала в окрестностях Иерусалима. Жерар, в свою очередь, попросил выделить ему несколько помощников, и четверо рыцарей из числа «защитников веры» вызвались участвовать в деле ухода за больными.

Постепенно госпиталь св. Иоанна в Иерусалиме расширялся, множились его богатства. Исцеленные братьями милосердия знатные рыцари одаривали его землями и поместьями и в Палестине, и в Европе. Так зарождались будущие командорства и великие приорства ордена. Не последнюю роль в росте его экономического могущества играли пожертвования заинтересованных в поддержке иоаннитов королей и принцев восточных государств крестоносцев. В начале XII в. госпиталь св. Иоанна – это уже прославленный по всему Восточному Средиземноморью крупный центр, способный принимать до двух тысяч путешественников и больных.

По определению современников, Жерар был «самым смиренным человеком на Востоке и истинным слугой бедных». При нем госпиталь превратился в своего рода монастырь, где рыцари, ставшие сиделками, добровольно обрекали себя на отход от всего мирского и принимали монашеский обет бедности, послушания и целомудрия, завещанный св. Августином, одним из наиболее почитаемых католической церковью отцов христианства на Западе.

Вместо небольшой часовни настоятель новой обители выстроил церковь и посвятил ее Иоанну Крестителю, что, по всей видимости, окончательно способствовало официально утвердившемуся названию общины – «иоанниты». Тогда же от слова «госпиталь», закрепившегося в полном названии ордена, его члены стали зваться «госпитальерами».

Свою деятельность иоанниты-госпитальеры распространили далеко за пределы Иерусалимского королевства. На всем пути следования паломников, религиозный энтузиазм которых подогревался недавними победами над «неверными», госпиталь основал дочерние приюты и больницы, предоставлявшие кров и лечение тысячам европейцев, устремившихся вкусить благодати на родине Христа. Особую активность иоанниты проявили в Провансе и Италии, через которые пролегали основные маршруты в Палестину.

Длительное время забота о больных и паломниках стояла у госпитальеров на первом месте. Бывшие рыцари-воины, превратившиеся в монахов, называли бедных «господами», а себя – их «слугами». Ведя аскетический образ жизни, они добывали себе пропитание тем, что собирали милостыню, которую по вечерам смиренно складывали к ногам находившихся на их попечении страждущих. Перед вечерней службой братья-госпитальеры во главе с настоятелем обходили всех больных и приглашали «господ бедных» помолиться за госпиталь, его покровителей и всех христиан.

Печать, служившая ордену иоаннитов, кстати говоря, вплоть до потери рыцарями Мальты в конце XVIII в., изображала лежащего больного со светильником в ногах и крестом в изголовье. Сами иоанниты стали носить черное суконное платье бенедиктинцев с узкими рукавами в знак жизненных тягот и белым полотняным восьмиконечным крестом на груди, цвет которого символизировал их целомудрие, четыре направления – главные христианские добродетели: благоразумие, справедливость, силу духа и воздержание, а восемь концов – восемь благ, обещанных в Нагорной проповеди Христом всем праведникам в раю.

Постепенно к чисто благотворительным целям госпиталя, а именно: обеспечению пилигримов крышей над головой и питанием, заботе об освободившихся из мусульманского плена, уходу за больными, погребению умерших – прибавляются и другие функции, которые в недалеком будущем станут определяющими. Прежде всего это защита «благочестивых странников» от многочисленных опасностей, подстерегавших их в Палестине.

Несмотря на одержанные первыми крестоносцами победы и последовавшее вслед за этим образование Латино-Иерусалимского королевства, их позиции на Востоке оставались весьма непрочными. Само королевство по сути своей представляло не что иное, как небольшие плохо связанные между собой княжества, вытянувшиеся узкой полосой вдоль побережья Средиземного моря. Отстоявшие друг от друга на большом расстоянии (так, например, Антиохия находилась в 300 км от Иерусалима, а Эдесса – почти в 200 км от Антиохии), они не только не признавали верховной власти иерусалимского короля, но не желали объединяться даже перед лицом внешней опасности. Государство «франков» (как именовало местное население пришельцев из Европы) было искусственным, чисто формальным и вместе с тем типичным феодальным образованием со всеми присущими ему недостатками: раздробленностью, междоусобицами, угнетением простого люда, постоянной враждой баронов.

Таким образом, все эти королевства, герцогства и графства являлись лишь разобщенными островками среди безграничного моря враждебного им мусульманского населения. По существу, на всех захваченных землях ни на один день не прекращалась борьба завоеванных народов против поработителей. Отряды мусульман постоянно нападали на обозы, следовавшие от побережья в глубь страны, вступали в бой с группами рыцарей, нередко от них доставалось и паломникам, прибывавшим обычно по морю в Яффу и оттуда продвигавшимся в Иерусалим. Да это и понятно: сгоряча ведь трудно разобраться, кто из пришельцев приходил с мечом, а кто лишь за миртовой ветвью с родины Христа. Даже сами термины «крестовый поход», «крестоносцы» появились значительно позже – в XVII в., а в средние века подобные грабительские, агрессивные предприятия именовались и «паломничеством», и «путем в Святую землю», и «заморским странствованием», и даже «путем по стезе господней».

Но не только действий «язычников» приходилось опасаться людям, пустившимся в длительное путешествие. Сами «христианские» рыцари, привыкшие к грабежам и насилию у себя дома, в Европе, не гнушались здесь, в Палестине, нападать даже на своих единоверцев, спешивших на поклон к «святым» реликвиям. Вот так для благородной внешне обязанности защитников пилигримов иоанниты, численность которых значительно выросла, взяли в руки меч.

За каких-нибудь двадцать лет госпиталь св. Иоанна в Иерусалиме перерос из монашеско-благотворительной организации в мощное и хорошо дисциплинированное военное объединение, орден. Однако окончательно подобная трансформация завершилась уже при преемнике Жерара – Раймунде дю Пюи (1121—1157). Он принимает титул «магистра ордена» и вырабатывает его первый устав, в котором разграничивает функции священников и мирян, единственной обязанностью последних как раз и становится военное дело. Несколько позже (в 1153 г.) папа Анастасий IV санкционировал разделение мирян на рыцарей и оруженосцев. Соответственно меняется и форма одежды: если для церковных служителей это по-прежнему черная сутана, то рыцари облачаются в полумонашеское-полувоенное платье малинового цвета с черным плащом-накидкой. Неизменной остается лишь одна деталь – восьмиконечный крест на левой стороне груди. Аскетический образ жизни, обязательный при Жераре, уступает место более светскому: на столах иоаннитов появляются изысканные яства и вина, одеяния из грубой шерсти заменяются на более дорогие из тонких тканей, рыцарям разрешается селиться на собственных квартирах.

В 1130 г. папа Иннокентий II утверждает знамя ордена – белый крест все той же формы на красном фоне; еще через несколько лет, в 1134 г., он издает специальную буллу, по которой орден изымался из ведения местных властей, в том числе и духовных, и переходил в подчинение непосредственно Риму.

Так благодаря решительной поддержке «святого престола» орден госпитальеров набирает мощь и становится весьма влиятельной силой на франкском Востоке. При этом, как всегда, Рим преследует далеко не бескорыстные цели. Практически весь период европейской истории, непосредственно предшествовавший крестовым походам, был отмечен борьбой за верховную власть между церковью и государством. Крестовые походы, инспирированные и санкционированные папами, способствовали небывалой концентрации власти в их руках. Как отмечал немецкий исследователь Г. Эйкен в своей книге «История и система средневекового миросозерцания», «никогда еще утверждение церкви, что папа есть высший властитель и судья всей земли, не имело за собой такой убедительной силы, как во времена крестовых походов. Никогда средства государств не находились в такой степени в распоряжении церкви и цели государств не подчинялись в такой степени целям церковным».

Вполне закономерно, что вновь приобретенные Западом палестинские земли римская курия также стремилась подчинить своему влиянию, используя для этого все имеющиеся у нее средства. Одним из лучших инструментов для иноземных завоевании под лозунгами борьбы с исламом служили именно духовно-рыцарские ордена типа иоаннитов, в лице которых католическая церковь получила фанатически преданное, в любое время готовое к действиям, хорошо вооруженное и обученное войско.

Одновременно сами правители государств крестоносцев в Палестине стремятся к укреплению позиций иоаннитов. Безусловно, и папа в Риме, и новоявленные владетельные сеньоры в Святой земле способствовали превращению ордена из духовного в военный не из уважения к рыцарским идеалам и традициям, как это утверждают по сей день некоторые западные историки. Возвышению госпитальеров способствовали объективные факторы, и в первую очередь неустойчивая, взрывоопасная ситуация на завоеванном, но непокоренном Востоке.

По окончании первого крестового похода лишь немногие его участники осели на захваченных землях, основная же масса вернулась в родные края. В результате вновь возникшие государства отчаянно нуждались в любом, кто был готов с оружием в руках отстаивать их интересы. Стремление сохранить и приумножить добытое толкало правящую феодальную верхушку к постоянным войнам с Египтом и турками-сельджуками. Кроме того, мусульманское население Палестины, порабощенное крестоносцами, не выдерживая гнета христианских сеньоров, часто восставало против них. В этой связи основными задачами иоаннитов становятся оборона владений крестоносцев от внешней опасности, расширение их границ и подавление выступлений местного крестьянства.

Следует отметить тот факт, что государства западноевропейских рыцарей, основную массу которых составляли выходцы из Франции, складывались по образу и подобию соответствующих феодальных королевств и княжеств Европы. В их внутренней жизни возникали те же проблемы, которые были характерны для оставленной родины. И без того слабые, государства крестоносцев в Палестине раздирались междоусобными войнами, распрями между феодалами, династическими заговорами и переворотами. Каждая из враждующих фракций старалась перетянуть влиятельную военную силу на свою сторону, что позволяло ордену госпитальеров все активнее вмешиваться в дела государственного управления, играя роль третейского судьи, а зачастую предоставляя свои услуги ландскнехтов той или иной партии.

Надо учесть, что для XII—XIII вв. орден всадников госпиталя св. Иоанна (таково было название ордена при Р. дю Пюи) не являлся уникальным образованием. Почти одновременно с ним в Палестине, а затем и в Европе, в частности в Испании, где необходимость в них была продиктована задачами реконкисты (борьбы против арабских завоевателей), стали складываться аналогичные религиозно-воинствующие корпорации. На Востоке вслед за иоаннитами появляются орден тамплиеров, а в конце XII в. – Тевтонский, созданный немецкими рыцарями.

Наряду с орденом госпитальеров наибольшего могущества добились тамплиеры, но именно накопленные ими несметные богатства и достигнутое влияние послужили причиной их разгрома в дальнейшем. Орден был образован в 1118—1119 гг. небольшой группой из десяти французских рыцарей под началом Гуго де Пейнса, выходца из Шампани, в Иерусалиме, в доме каноников, расположенном на месте старого Соломонова храма, откуда и пошло их название – храмовники или тамплиеры (от франц. temple – храм). В отличие от иоаннитов, сочетавших дело милосердия с военным, тамплиеры с самого начала основной своей задачей выдвинули вооруженную борьбу с исламом и защиту паломников от нападений мусульман, т.е. взяли на себя функции своего рода жандармов в Палестине и Сирии. Подобно иоаннитам, рыцари-храмовники приняли монашеское обличье, что должно было символизировать их решение полностью подчинить свою жизнь служению вере, не участвуя в мирских делах, развлечениях и т.п. Так же как и у госпитальеров, устав ордена строго регламентировал обязанности рыцарей и перечислял возможные наказания за различного рода провинности и отклонения от аскетического образа жизни.

Первоначально появление монашеско-рыцарских сообществ, проповедовавших отход от мира, но при этом пускавших в ход оружие, вызвало недоумение у многих верующих и даже у некоторой части священнослужителей, воспитанных на одном из основных постулатов христианства, рассматривавшего убийство даже в целях обороны как тяжкий грех. Но сама церковь была уже далеко не та: она проделала большой путь эволюции от идеалов раннего христианства до благословения захватнических крестовых походов во имя обретения новых территорий, богатства и власти.

Подогревая религиозный фанатизм, который определял духовную жизнь средневековья, «церковь воинствующая» выдвинула из своей среды человека, ставшего главным идеологом новых корпораций. Речь идет о Бернаре Клервоском (1090—1153), монахе-цистерцианце, основателе и настоятеле аббатства Клерво во Франции, богослове-мистике, причисленном католической церковью к лику святых. Именно он провозгласил: «Нет такого закона, который запрещал бы христианину поднимать меч. Евангелие нигде не говорит воинам: бросьте оружие и откажитесь от воинского дела; оно лишь запрещает несправедливую войну, особенно между христианами».