Текст книги "Семейный ВВодитель."

– Аня, – сказал я, – говорите уже. Хватит играть в прятки.

– Хорошо. Я видела вас и маму, но не на работе. Это было летом, в подмосковье, вы шли на карьер, вечером. – она замолчала, ожидая моей реакции.

– Ну да, мы ездили купаться, ну и что ? Лето, жара. Я и не отрицаю.

– Да ? Взявшись за руки ? – не отступала она.

– Мы переходили дорогу. Я отвечаю за жизнь Натальи Сергеевны. Я взял её за руку и перевёл через дорогу. Что в этом криминального ?

– Да ? Ладно. Хорошая отмазка.

– Фу, Анна, откуда такой жаргон !

Мне стал надоедать этот допрос.

– В чём вы хотите меня уличить, в конце конца ? В том, что я сплю с вашей мамой ?

Она молчала.

– Вы хотите обвинить свою мать в измене своему мужу ? У вас есть доказательства, кроме того, что видели нас летом ? Вот так, безосновательно, вы хотите внести разлад в семью ? Вы представляете – чем это может закончиться для вашей семьи ? Столько лет жили душа в душу и вдруг – всё в тартарары ? А фирма, общее дело, как с этим быть ? Последствия вашего необоснованного подозрения могут быть катастрофическими ! Задумайтесь над этим, прежде чем делать какие-то шаги.

Аня молчала, крутя на столе пустой бокал.

Она подняла глаза и спросила неуверенно :

– Так вы не спите с Натальей Сергеевной ?

– Нет, нет и ещё раз – нет ! Да – у нас более доверительные отношения, чем пол-года назад. Но только и всего ! И если вы сообщите отцу о нашей поездке на карьер, внесёте только семя подозрений в отношения родителей. Как им потом жить ? Ну уволят меня, ну исчезну я из вашей жизни, но подозрения останутся, они будут сидеть в мозгу, они будут сверлить голову, они не оставят в покое. Они испортят жизнь вашему отцу и погубят всё хорошее в вашей, я повторяю – в вашей семье, не в моей ! Будьте осторожны с выводами, "просто Аня" !

Она опять попросила бармена повторить.

– Хорошо… – облегчённо выдохнула она.

– Вот – другое дело. А то учинили мне тут допрос.

Нам принесли.

– Простите меня. – Миротворчески произнесла она. – Я действительно наверно переборщила. Знаете, после развода, я стала нервной, даже злой какой-то… Вчера вот накричала на менеджера… Никогда такого не было со мной.

У неё на глазах появились слёзы.

– Саша, простите меня… – она зашмыгала носом.

– Аня, – я погладил её руку, – всё будет хорошо. Успокойтесь. Не расстраивайтесь вы так.

– Вы на меня не злитесь ?

– Да нет ! Я уже забыл ! Давайте выпьем и перейдём на-ты !

– Давайте… – наконец улыбнулась она.

"Что-то мне это напоминает…" – прогундел Александр Порядочный. Синичка хрюкнула и высунула головку из гнезда.

Уничтожив очередную дозу горячительного, я вошёл во вторую стадию опьянения, когда люди вокруг становятся добрее и симпатичнее, женщины стройнее и красивее, и цвета воспринимаются ярче, и хочется дарить всем любовь, и веселиться, веселиться…

– Саш, ты действиетельно не знал, что я в разводе ? – не унималась Аня.

– Понятия не имел. Давно ?

– Вот уже третий месяц пошёл.

– Ну и забудь. Не парься. Пока свободна – живи и радуйся ! Депресии там и прочее… Используй создавшееся положение в свою пользу. В любой ситуации есть положительные моменты. Вот на них и обрати внимание. Ты здорова, красива, стройна и не глупа. Чего тебе ещё ? Мужик нужен ? Будет – всему своё время. А сейчас веселись, развлекайся, кайфуй. У тебя есть свобода. А свобода – это возможность выбора. Теперь ты можешь выбирая, сама решать – куда тебе идти, что тебе делать, как одеваться, кому улыбаться, с кем спать, а кого послать.

Свобода ! Главное – не погружаться в уныние и тоску !

Левым ухом я различил, как уже не такой противный Пельш обьявил "Отпетых мошенников".

– Пойдём потанцуем ! Танцы – лучшее лекарство от опьянения и депрессии. Пошли !

Я вцепился в её руку и повёл слабо упирающуюся Анну на освещённую арену, где уже ритмично двигалась разогретая толпа коллег и соратников. Мы влились в это энергичное месиво тел и стали активно исполнять призыв поющих : "…Если надо-надо-надое-ело – двигай, двигай, двигай, двигай те-елом…"

Я разошёлся не на шутку. Сам от себя не ожидал, что могу выделывать такие "па". Как говорится – я отрывался по полной. Я забыл про всё – какие там обязанности телохранителя ! Я и представления не имел, где это тело сейчас находится. Ноги мои сами по себе скакали, извивались и скользили, а руки самопроизвольно болтались и дёргались, разворачивая тело в немыслимые "двойные тулупы" и "тройные…", чего-то там… не помню.

Аня, поддаваясь заразительной музыке и глядя на безбашенного меня, тоже завелась. Хоть она танцевала не так "барабузуковски" как я, но она смеялась, смеялась без остановки надо мной, ей было весело ! А этого я и хотел. На тот момент мне просто хотелось, чтобы всем вокруг меня было хорошо. А весело – это и есть хорошо !

"Мошенники" сразу же перешли к другой заводной мелодии – "Всяко-разно это не заразно !" И тут меня понесло ещё хлеще. Я вошёл в раж и остановить меня уже было невозможно. Я устроил такое "бесилово", что некоторые "коллеги", танцующие рядом с нами, отстранились и встали, довольно глазея на "ужравшегося" мужика. Аня же не смогла дальше танцевать – она задыхалась от смеха. Она смеялась без остановки. Смех парализовал её танцевальные возможности. Она держалась за животик, извиваясь в конвульсиях.

Наконец песня закончилась. Некоторые аплодировали мне, остальные "Мошенникам".

– Ух ! – выдохнул я и раскланялся.

– Ну ты… ну ты… – вытирая слёзы, подошла Анна. – Ну спасибо… Саш… Я давно так не веселилась… Аж до слёз…

– Лучше уж плакать от смеха, – я обнял её за плечо, правда, "просто Аня" ?

Глаза её уже не грустили, а смотрели на меня весело и вроде как с благодарностью.

– Правда.

В это время "Мошенники" затянули какой-то медляк "про любовь" и откуда нивозьмись между мной и Аней встряла соседка по столу Ира.

– О, Ирунчик… – успел я только произнести.

А она положила руки мне на плечи и сказала :

– Александр, вы не откажите даме в танце ?

Я не имел права отказать, ведь хотел, чтобы всем вокруг меня было хорошо.

– Как можно-с ! – сказал я и притянул её к себе за талию, бросив извиняющийся взгляд на Анну. Она улыбалась, но, как мне показалось, растерянно.

Ира тоже была уже достаточно разогрета алкоголем и когда я пропел : "Вихрем закружит белый танец…", она рассмеялась и приникла ко мне плотней. Её прижавшаяся грудь, говорила мне о манящих перспективах.

– Я вижу ты пользуешься успехом.

– Она же одна из руководства. Я пытался её развеселить, только и всего.

– Ладно, не скромничай.

Мы немного помолчали.

– Саш, – продолжила она, – я понимаю, что на весь вечер не смогу тебя ангажировать. Но у меня к тебе будет просьба. Ты только мне сразу ответь – сможешь ты её выполнить или нет.

– Какая ?

– Понимаешь… Я никогда об этом не просила…

– Говори, не стесняйся.

– Ну… в общем… Сейчас…

Она явно была смущена. Никак не решалась. Надо было её подбодрить.

– Говори. Обещаю тебе – какая бы просьба у тебя ни была, я её выполню.

– О ! А не пожалеешь потом ?

– Давай, не бойся.

– Ладно… Просьба моя следующая… м-м…

И тихо-тихо прошептала мне на ухо :

– Хочу… чтобы ты… после всего меня проводил…

И боясь посмотреть мне в глаза, так и осталась у моего уха. Я ей так же в ухо тихо сказал :

– Хо-ро-шо…

Она хмыкнула и уткнулась лбом мне в плечо. Потом всё-таки подняла голову и посмотрела в глаза.

– Правда ?

– Ну конечно !

У неё были редко встречающиеся зелёные глаза. Она была красивая и стройная. И наверно очень достало её одиночество, если решилась навязаться мужику. И, скорее всего, не так глупа, как показалась мне сначала. А болтливость её была скорее всего из-за волнения, желания показать свою "коммуникабельность" и "общительность", чтобы привлечь к себе внимание, чтобы не прийти домой опять одинокой и пьяной, чтобы не выть в опостылевшую подушку, чтобы…

В общем хотелось ей сострадания, любви и ласки. Хотя бы на одну ночь. Разве мог я рубануть ей по душе ? Я не такой монстр, не смотря на своё извращённое сознание. А может оно не такое уж извращённое, а ?

Разве я – не того же хочу ?!

Разве все мы – хотим не того же ?!

Песня закончилась. Мы сели на свои места.

– Выпьем ? – спросил я. – Ты что пьёшь ?

– А вот белое стоит…

Пока я разливал, Ирунчик спрашивала :

– Тебе салат положить ?

Я отвечал : – Положить.

– А балык будешь ?

– Буду. – Соглашался я.

– Вот, попробуй колбаску, очень вкусная…

Я улыбался пьяной бестолковой улыбкой и мотая головой, повторял : "буду", "положить", "хорошо", "попробую". Она ухаживала за мной, как верная жена за подвыпившим мужем. "За своим мужиком". И хоть был я пьян, нутром чувствовал – не играет она. Может потом, выйдя замуж, она уже не будет так ухаживать и будет бранить мужа, и даже, может быть, проклинать его, но сегодня, сейчас, это была её душевная потребность, искренняя и чистая. Я это чувствовал. И мне было приятно.

– Ну, Ирунчик – за хорошее будущее !

– Отлично – за будущее.

Мы выпили и я стал рьяно поглощать всё, что Ирунчик мне наложила. Алкоголь и бешенные танцы возбудили во мне аппетит.

– Ирунчик, чё-то я проголодался…

– Кушай, кушай… – она сидела, опустив руки на колени и мягко смотрела на меня.

– Ирунчик, – говорил я, пережёвывая, – ты только не обижайся, я могу тут ещё покуролесить немного… разные руководители и руководительницы… придётся ещё немного времени им уделить… а может и нет… ты только без меня не уходи… не смотря ни на что… помни – я к тебе вернусь… в любом случае…

Я взял салфетку и вытер губы.

– Ты только не уходи. Хорошо ?

Она кивнула.

– А поговорить, я думаю, у нас ещё будет время. И не в таком шуме-гаме.

В это время на сцене шумел Иракли. С минуту мы сидели и слушали. Грузин выл про Лондон и Париж. Мимо нашего стола проходила Наталья Сергеевна. Вся в белом. Как нерастаявший снеговик посреди мая. Увидав меня, махнула мне рукой.

– Ну вот, меня зовёт работодатель. Не скучай, Ирунчик.

Она улыбнулась :

– Я буду тебя ждать.

Я знал – она будет ждать. Вот так же – руки на коленях, будет ждать, пока не опустеет зал. Будет надеяться. Пока не "погаснут свечи". Будет ждать. Пока уборщица не толкнёт её ноги мокрой тряпкой : "Ну чё расселась ?!"

Разве я мог не сдержать обещание ? И дело не в сексе, который, скорее всего, меня ожидал. Дело в… А в чём , собственно, дело… Не знаю…

Наталья Сергеевна ждала меня в проходе.

– Александр, вы всё-таки напились ! – шутливо укорила она.

– Так ведь праздник-то какой, сударыня ! Грех не выпить. Токмо за здоровье барыни и барина и пьём-с.

– Ох и набрался ты, Алексашка !

– А хотите я вам "Барыню" спляшу ?

И я начал притоптывать ногами, а ладошками шлёпать по телу, по бёдрам, по ногам.

– Хватит ! Достаточно, я уже видела как ты тут выплясывал под своих живых "Мошенников". Анька вон, чуть не описалась.

И чуть наклонившись ко мне :

– Я вижу ты сегодня в фаворе у милых дам…

– Барыня, не вели казнить, вы же сами распорядились, чтоб я энтот костюм напялил, от него и вся конфузия.

– Прекрати уже… Ты мне Аньку не трожь, Казанова !

– Я её и не трогал. Мы просто выпили и потанцевали.

– Ну да, ну да… Смотри, Саня …

– Не вели казнить кормилица ты наша !

Я поклонился в пояс.

– О, обалдуй ! – барыня махнула на пьяного слугу рукой и продолжила обходить владения.

Я двинулся в туалет. Давненько я там не был. Ничего нового я там не увидел и брызгнув удовольствием, вышел, совершив омовение дланей. Шелестя по фойе, я узрел у стойки бара одиноко сидящую княжну Анну. Пьяный холоп направился к ней.

– Водки пли-из ! – я присел рядом с ней.

– Княжна Анна, почему вы снова одна ?

– Ну так тебя увели у меня. А больше я не нашла себе компанию. Ты нарасхват.

– Это не я. Это костюм мой такое впечатление производит на женщин… наверно…

– Да, костюм действительно тебе идёт.

– А подлецу – всё к лицу. Выпьем же за это !

– Спасибо, что проводил, – сказала Ира.

– Забралсь ты конечно далековато от центра.

Она жила на Петровско-Разумовской. Добрались мы туда уже около двух ночи и сейчас стояли у подъезда.

– Зайдёшь ? – спросила она. – Я тебя кофиём угощу.

– А у тебя покрепче нет ? – Мне хотелось продолжения банкета.

– Есть ! – рассмеялась она. – Сколько же в тебя влазит – ты столько выпил уже !

– Да пока мы сюда добрались почти всё выветрилось.

Примерно через полтора часа мы обнаружились в постели. Потные, тяжело дышащие, обессилевшие мы рухнули на подушки. Блуждающим взглядом я окинул поле битвы. По всей комнате были раскиданы брюки, юбка и блузка, трусики, мои рубашка и пиджак. Трехмесячный рыжий котёнок Яшка дербанил мой носок. Видно, по возрасту ещё не понимая, что это за кренделя тут сейчас выписывали человеки, он увлёкся более интересным занятием, чем созерцание сплетённых голых людских тел, производящих какие-то непонятные движения и звуки.

– Ты такой нежный… – прошептала Ирунчик, бродя пальчиками по волосам моей груди.

– Саш, у тебя завтра выходной ?

– Как и у всех – руководство великодушно разрешило отдохнуть после празднества.

– Ты уедешь или останешься у меня ?

– Останусь, если будешь хорошо себе вести.

Она придвинулась ко мне и поцеловала в щёку.

– Я буду хорошо… Я вообще – хорошая…

– Не сомневаюсь.

– Ты только не бросай меня … Я не навязываюсь в невесты. Подозреваю, что у тебя есть ещё женщина, даже и не одна, может быть. Я тебя никогда, слышишь, никогда не упрекну, не буду капать на мозги из-за женщин. Только уделяй мне хоть чуть-чуть своего времени, чуточку внимания. Только не бросай меня… Я погибаю без любви…

Она резко подняла голову. Глаза были полны слёз.

– Пообещай мне , Сашка ! Ты ведь не бросишь меня ?!

– Ну что ты, что ты…

Я приподнялся на подушку. Взял её за голову и стал целовать.

– Успокойся, Ирунчик… Успокойся…

– Нет, ты обещай…

– Обещаю, клянусь, что не брошу…

– Пусть у тебя будут женщины ! Пусть ! Только будь со мной, слышишь !

Она толкнула кулаком мне в грудь.

– Слышишь… – прошептала она, шмыгая носом.

– Одиночество – это так страшно…

Она заревела. Я прижал её голову к груди, чувствуя как горячие капли стекают на меня. " Пусть проплачется… " – подумал я, молча поглаживая её волосы.

Когда она стала успокаиваться, я сказал :

– Я знаю, что такое одиночество, Ирунчик. И обещаю, что не уйду от тебя, пока ты сама этого не захочешь… Но… Понимаешь… Я очень сложный человек…

– Пусть, пусть, пусть ! Лучше сложный… Зато интересный. Ты красивый, умный, добрый…

– Ну уж…

– Да, да, ты добрый. Ты даже не подозреваешь – какой ты… Я тоже не святая монахиня, Сашка. Но все мои бывшие… они… как бы это… больные что-ли… Один не может говорить по русски, через слово – мат, а сам исполнительный директор телекомпании. И хочет, чтобы слушали только его ; другой, чтоб ему кофе в постель, но не потому, что он любит кофе, а потому, что вчера он заплатил за ужин в ресторане ! Был и дизайнер-стилист, который пукал не стесняясь, да пукал, за столом, в постели даже и считал это естественным поведением. Господи ! У них у всех были… какие-то личные болячки что-ли… которые они приписывали к своим достоинствам, даже некоторые гордились ими… И эти болячки они без стеснения демонстрировали и нагло перекидывали на окружающих, в частности на меня. А я не люблю

этого ! Я не хочу созерцать чужие болячки ! Глупые, хамские болячки !

Не знаю, – может я сама такая, раз мне "везёт" на подобных типов. С одной стороны – полные деграданты, с другой – напыженные пингвины с кошельками.

Но в один прекрасный, а может и не очень прекрасный день, мне так надоели они все, что я перестала доводить знакомства до постели. Тем более и в сексе все поголовно однообразны и скучны. Я научилась понимать, что за субьект передо мной, за пол-часа, максимум – за час общения. И прекращала знакомство. И так постепенно я погрузилась в полнейшее одиночество. Ты будешь смеяться, если я скажу, сколько у меня уже не было мужчины… Сказать ?

– Не надо…

– Ну вот… Последние два года я постоянно стояла перед выбором – разбить хоть на одну ночь своё одиночество и переспать с очередным скучнейшеством, или опять остаться одной…

– И ты выбирала второе…

– Да, Сашка… Потому что то опустошение, которое оставалось бы после ухода очередного бестолкового самца, оно ещё страшнее одиночества. Оно усиливает одиночество… А сегодня… Господи ! Сегодня, когда ты заговорил со мной, хочешь верь, хочешь не верь, но меня как током шибануло ! Я всем…

волосами… кожей… всем нутром своим пучувствовала, что ты не из тех… не из больных… У тебя тоже есть свои болячки, у кого их нет, но твои болячки мне не будут заметны, они не тронут меня, – вот это я почувствовала ! В тебе нет от природы этого ! Что там есть – биотоки, аура, эннергетика… Так вот твоя энергетика меня потрясла своей… ненапряжностью что ли… Ты не дебил и не хам, и не напыщенный самовлюблённый болван на джипе с тремя семёрками ! Ты такой – какой есть ! А это такая редкость, Сашка !

Она вдруг замолчала. Её большие зелёные глаза смотрели на меня "так искренне, так нежно".

– Вот видишь – ты даже умеешь слушать. Это тоже редкость. Спасибо тебе за то, что дал мне выговориться…

Она стала целовать мне шею, грудь, живот. И там, внизу, у паха, уже сказала более задорным тоном моему созревшему баклажану :

– А ещё ты очень дееспособный молодой человек…

Сладостная дрожь поднялась по мне снизу вверх.

Глава 6-я.

С Ирунчиком я провёл и второй выходной день. Мы занимались любовью. Потом сходили в кино. Смотрели французсий фильм « Астерикс и Абеликс против Клеопатры». Весь просмотр мы смеялись от души, сцепившись в тёмной низине руками. Затем вернулись домой и снова кувыркались в постели. Ирунчик оказалась неглупым человеком, горячей самкой и хозяйственной женщиной. Очень вкусно готовила разнообразные блюда. В будущем может быть идеальной женой. Но пока в мои планы женитьба не входит.

На данном этапе жизни я вошёл в раж, у меня появился некий азарт в покорении женских сердец и других частей их тела. В последнее время мне как-то слишком легко и быстро удавалось достичь заветного мяса. За прошедшие семь месяцев я побил все свои личные рекорды.

Наталья. Моя непосредственная начальница. Старше меня на одиннадцать лет. Выполняет любые мои сексуальные прихоти и получает удовольствие от физического насилия и унижения.

Официантка Лиля. Двадцати двух лет студентка, подрабатывающая в кафе. Раньше занималась гимнастикой и была практически резиновой, что позволяло в постели выкручивать такие акробатические "кренделя", что любой другой человек сломался бы, как засохший сучок. Это впечатляет. Один раз я трахал её, когда она сидела на шпагате между двух кресел. Мышцы были напряжены, от этого щель её сузилась до минимальных размеров и член двигался в плотно сжатом обрамлении. Незабываемые ощущения.

Продавщица в интим-магазине Светка. Тридцатилетняя мать-одиночка, воспитывающая дочь. Раньше работала учительницей русского языка и литературы, но после того, как совратила одиннадцатиклассника и это стало известно администрации, пришлось уволиться. Любит заниматься сексом под демонстрацию порнофоильмов. Без этого никак не может кончить, как я ни старался.

Ирунчик. Красивая брюнетка с зелёными глазами, божественной фигурой и редким для женщин интеллектом. Тоже без каких-либо комплексов. Всегда рада любым сексуальным экспериментам. Но лично её отличительная черта – звуки, издаваемые при слиянии наших тел. Она издаёт такие гиперэротичные протяжные стоны и всхлипывания, которые приводят меня в безумно возбуждённое состояние. Ей бы вместо бухгалтерии пойти в кино, на озвучку эротических фильмов. Бешеный был бы успех.

Но эти все – уже осёдланные кобылицы, которых я "обьездил" без особых усилий. Не было каких-то долгих "красивых" ухаживаний. Эта быстрота "падения" в койку раззадорила мой аппетит. Мне стало интересно – смогу ли ещё ? И я "навострил лыжи" к следующей жертве, к той, чья визитная карточка лежала в моём чёрном костюме в мелкую полоску – к Анне.

Свою визитку Аня мне дал на юбилее фирмы, когда мы с ней расставались. Она сама предложила позвонить ей "как-нибудь". Но начались трудовые будни и пока у меня не было времени звонить ей, а тем более встречаться. Но, сам того не ожидая, я получил новый обьект для удовлетворения своих сексуальных амбиций.

В середине декабря, как всегда во вторник, я должен был забрать Наталью от фитнесс-клуба и доставить домой. Спортивный центр находился на Юго-Западе столицы, а поэтому до дома З-ых я обычно добирался за 30-40 минут. Я уже предвкушал скорый отдых, но не тут-то было.

В машину Наталья села не одна. На заднее сиденье плюхнулась ещё одна мадама.

– Александр Иванович, – обратилась ко мне Наталья, – у меня к вам просьба. После того, как довезёте меня, подбросьте, пожалуйста, Елену. У неё проблема с автомобилем, его отвезли уже в автосервис, а домой надо добраться. Не в трамвае же ехать !

– Точка назначения ? – как можно спокойней спросил я, хотя взглядом показывал своё негативное отношение к такому варианту.

– Ясенево… – Она сделала вид, будто не заметила моих сигналов. При постороннем человеке я не мог ей сказать всё, что сейчас думал. А думы мои были грозными. Почему я ? Почему она, эта Елена, не может взять такси ? Что – денег нет ? Те, у кого денег нет, не занимаются фитнессом. Скорее всего я должен был тратить своё драгоценнре личное время из-за глупой бабской солидарности и ещё более глупым бабским желанием "понтануться" перед подружкой. Сколь высоко не забираются они по служебной лестнице, сколько не зарабатывают миллионов, – всё равно подвержены мелочному бабскому самолюбию.

Пока мы ехали, я был погружён в свои мрачные мысли, а состоятельные бабёнки трещали о новых налоговых законах. Въехав в ворота гектарного участка, я подвёз Наталью к дому.

– До свиданья Леночка ! До завтра Александр. Не опаздывайте. – Деловито попрощалась "хозяйка".

– Всего доброго ! – Я наигранно улыбнулся. А сам подумал : " Вот сука – когда я опаздывал ? " Она тоже улыбнулась и вышла. Она прекрасно понимала моё недовольство, но нарочно игнорировала его. Может для того, чтобы я сильнее разозлился и в следующий раз отшлёпал её по полной программе. Вполне возможно эту цель она и преследовала.

Когда мы выехали из ворот и проехали метров сто, Елена подала голос :

– Александр, а вы можете остановить ? Я пересяду вперёд – не люблю сидеть на заднем сиденьи… одна.

Пока мы ехали втроём, я даже не видел, как она выглядит. Пару раз мелькнули её глаза в зеркале заднего вида и всё. Вот и сейчас я даже не обернулся. Из зеркала на меня смотрели два лукавых карих глаза, над которыми нависла ярко-белая чёлка.

Я остановил. Она пересела. Волосы длинные и белые до такой степени, что можно было бы их назвать "ядовито-белыми". Нос правильной формы, до того правильной, что вызывает сомнение его натуральность. Зато губы никаких сомнений не вызывают – силикон. Две ярко-красные сосисочки обещали нежные прикосновения своей пухлостью.

Носительница всех этих "прелестей" была в меховом полушубке, наверняка из какого-то безценного меха, который был настежь раскрыт и демонстрировал грудь третьего или четвёртого размера под салатовой блузкой. Надо было быть полным идиотом, чтобы не понять об искусственной пышности сисек.

Зато ноги были вполне натуральны и раздражали взгляд своей длиной и наготой. Елена была в такой мини-юбке, про которую обычно говорят : "по самое некуда". Это была на мой взгляд не юбка, а какой-то малюсенький кусочек дорогой тряпицы, похожей на голубую джинсу. До того малюсенький, что когда она села рядом со мной, на меня бестыже выглянул её лобок, покрытый светло-серыми трусиками.

Она была примерно одного возраста с Натальей, ну может чуть помоложе. И, видно, упорно не хотела стареть. Для достижения "вечной молодости" она использовала все достижения медицины, науки и спорта. Не жалела ни денег, ни времени на то, чтобы самцы воротили свои башки ей вслед, чтобы её все хотели, чтобы все её желали. А она будет выбирать из этих всех только тех, которые, по её мнению, достойны допуска к такому телу.

Видно я увлёкся созерцанием увиденного. Она окликнула меня, довольная произведённым эффектом :

– Александр, ну так мы поедем ?

Мы тронулись.

Она достала сигарету из сумочки :

– Вы не дадите прикурить ?

– Извините. У нас в салоне не курят.

Она хмыкнула, но положила сигарету обратно. Какое-то время мы ехали молча.

– В Ясенево, там куда ? – спросил я.

Она назвала улицу. Опять молчание.

– Снег пошёл… – проговорила Елена.

Снег действительно пошёл и я включил дворники.

– А вы давно у Наташи работаете ? – обратилась она.

– Месяцев семь.

Опять помолчали.

– Александр, а вы, как я погляжу, не из разговорчивых…

Я пожал плечами.

– А это даже хорошо. Я не люблю болтунов. Сейчас столько болтливых мужиков развелось…

Я продолжал молчать. Теперь уж надо было поддерживать имидж неразговорчивого.

Она сделала ещё попытку :

– Болтают, как бабы прямо… Мужчины, оказывается сплетничают ничуть не меньше женщин… Даже больше, наверно…

Я молча крутил баранку и жал на педали.

– Болтают, болтают… А залезет такой болтун в постель – ничего не сможет… Всю силу на болтовню истратил… А потом про женщину такого наврёт всем… таким же болтунам… что мол это она холодная…

Мы остановились на светофоре.

– Балаболы… – не успокаивалась она.

Я посмотрел на неё и слегка улыбнулся.

Она воспряла.

– А вы вот не такой ! Это сразу видно. Попусту энергию не тратите. Ну, на пустые разговоры. Сразу видно – человек дела… Настоящий такой мужик… – она сжала кулачок и потрясла им, изображая "настоящего мужика". – Если чего-то захотел, то пошёл и сделал, без болтовни…

Мы подъезжали. Я спросил :

– Лена, вам никуда не надо зайти – в магазин например ?…

– Ой, да, да ! Надо, обязательно надо ! У меня ж дома шаром покати ! Давайте заедем, вот здесь направо, супермаркет будет… Какой вы молодец, что напомнили…

И мы заехали в магазин. И зависли в нём минут на сорок. Я терпеливо катил за жгучей блондинкой тележку и почти не отрывал взгляда от голости, движущейся передо мной, изображая брутального молчуна, современного такого Герасима, в костюме за тысячу евро вместо косоворотки, разъезжающего на иномарке вместо скрыпучей телеги.

Почти все мужики, которые нам повстречались, упирались восхищённым взглядом в Елену, точнее в её "юбку". Жена одного парня долго дёргала своего спутника за рукав, чтобы он наконец отвлёкся от созерцания посторонней мадамы. Когда Елена обращалась ко мне за советом и мужики понимали, что я с энтой экстраординарной сударыней в шоколадном загаре, некоторые из них смотрели на меня с доброй завистью. Один, похожий на югослава, в знак одобрения даже показал мне поднятый большой палец. "Кто-то же еб-т таких тёлок… " – думали они, предполагая, что я из тех "кто-то".

Наконец мы вывезли битком набитую тележку на улицу и перегрузили продукты в багажник. Подъехав к дому Елены, я спросил, надо ли ей помочь донести пакеты.

– Ой, Александр, я буду вам так благодарна ! Я женщина хрупкая, – улыбнулась она белоснежными зубами, – нужна помощь мужчины.

Мы поднялись на двадцать второй этаж. В прихожей мы поставили пакеты на пол.

– Ух ! – выдохнула Елена. – Ну что, Александр, в качестве благодарности за помощь приглашаю вас отужинать со мной.

– С удовольствием. – был ответ.

– Вот и славно ! – обрадовалась она.

Я помог ей снять полушубок и повесил его. Она в это время корчила рожицы у зеркала, слегка наклонившись вперёд. Я подошёл к ней сзади вплотную. Она смотрела на меня через зеркало и молчала. Я просунул свои руки через её подмышки и взялся за сиськи. Они не умещались в моих ладонях. Наклонившись, я стал целовать ей шею, глядя в отражение. Она зажмурилась, откинув голову.

– Еда в благодарность будет потом… – бубнил я, целуя шею, – а сейчас, в качестве благодарности я возьму тебя…

Она молчала, только задышала чаще. Левой рукой я надавил ей на живот, немного отодвинув её зад от тумбы под зеркалом. Правой же наоборот, нажал ей на шею, чтобы она нагнулась. Что она и сделала, упёршись руками в тумбу. Теперь она стояла передо мной, выпячив на меня свою попку, прикрытую узкой тряпочкой. Юбку даже не пришлось задирать. Лёгким движение руки она сдвинулась наверх и обнажила упругий, без лишнего грамма жирка станок. Я стянул её трусики до колен, но подумал, что они не позволят ей как следует раздвинуть ноги и разорвал их. Я бросил трусики в зеркало. Они упали перед Еленой, как символ уничтожения её неприступности. Я быстро опустил брюки и воткнул изнывающий от страсти член, который изнывал ещё с магазина. Он без проблем вошёл в сочившуюся дырку.

– Ого ! – воскликнула Елена и закрутила задом, томно глядя в моё отражение.

Я начал в темпе вальса, постепенно ускоряясь. Потом я перешёл на "диско", а следом на "твист".

Елена подпевала мне, но тихо, будто задумчиво напевала какую-то любимую мелодию. Тумба и зеркало тряслись от моих таранящих ударов. Все женские прибамбасы, которые толпились до этого на тумбе, повалились и разлетелись, некоторые разбившись вдребезги, начав источать смесь ароматов.

Елена постоянно смотрела в зеркало. То на своё раскрасневшееся, даже под слоем загара, лицо с открытыми ярко-красными полными губами. Зеркало немного запотело напротив её рта. То на меня, возвышающегося сзади и ритмично массирующем её внутренности. Иногда она оборачивалась, чтобы воочию видеть мой член, жадно входящий в неё.

Наконец я зашипел :

– У-ш-ш-ш, у-ш-ш-ш…

Она стала быстро шептать :

– Давай, давай, давай, мой хороший… давай, давай, давай, мой мужчина…

– У-а-а-а-а !!! – заорал я и влил внутрь изрядную порцию своего нектара…

Немного погодя, Елена слезла с моего ещё не остывшего ствола и повернувшись, взялась за него. Поцеловала меня в губы.

– Какой длинный, толстый и горя-я-ачий…

– Это он хранит ещё твою температуру.

– А ты действительно – настоящий мужик. Взял меня не рассусоливая, поставил и прямо по крестьянски… – хихикнула она.

После ужина мы приняли душ и преместились в спальню, где до четырёх утра глумились над моральными устоями общества.

Когда мы расставались утром, Ленка сказала мне, поцеловав на прощанье :

– Сашка, если вдруг Наталья тебя уволит, знай : я тебя трудоустрою с удовольствием…

– И кем же ?

– А там посмотрим… – загадочно прошептала она. – В обиде не будешь, уверяю.

– Буду иметь в виду. – пообещал я.

Аня не дождалась – позвонила сама. Я, честно говоря, даже и забыл про её визитку, да и про планы её соблазнения. До Нового года оставалась неделя и все были в лихорадочном предновогоднем состоянии. Годовые отчёты, собрание акционеров, сведение балансов, подготовка к корпоративам и новогодним отпускам – все рехнулись на прибыли и расходах, на планах и перспективах. Мечтают нынче редко и единицы. И хоть мне лично вся эта суета была до лампочки, я всё равно был втянут в неё по причине своих профессиональных обязанностей. За две недели до Нового года я узнал-таки что такое действительно ненормированный рабочий день. В девять утра я уже забирал Наталью из дома. А в свой дом я возвращался уже за полночь, иногда в два часа ночи. На сон мне оставалось четыре-пять часов и снова – в бой. Досыпал я уже в машине, когда ждал Наталью у очередного офиса. Лично я с нетерпением ждал наступление Нового года только из-за желания завершения этой бешенной скачки.