Текст книги "Крест"

Глава 3

Матвей стоял на внутреннем выходе из здания и растерянно вертел головой. В общем-то он и сам не знал, что его ожидало здесь – может, связанный Серега в окружении бандитов и он, стремительной бестией, с бейсбольной битой в мускулистых руках врывается в толпу, нанося удары направо и налево? Или спокойно курящий Серый, удивленно глядящий на вооруженного Матвея? «Черт знает что!»– тоскливо подумал он и еще раз осмотрелся.

Слева, зажатая исполинскими стенами метров двенадцати высотой, вглубь массива зданий уходила узкая дорога. Справа, за растущим прямо из потрескавшегося асфальта кустом, виднелись несколько стоящих друг за другом высоких цехов из красного кирпича.

Былая уверенность улетучилась без следа, и Матвей с содроганием осознал свое полное одиночество в этом заброшенном индустриальном пространстве. Была точно такая же, как и снаружи наполненная звуками тишина. Только добавились какие-то скрипы и далекий скрежет работающих механизмов да ветер гнал по площадке пыльные смерчики.

Нелепая бита оттягивала руку, но Матвей еще крепче сжал ее, чувствуя исходящую от нее уверенность. Он набрал в легкие воздух и, неожиданно для себя выкрикнул в равнодушную тишину.

– Серега!!! Ты где?

На последнем слоге голос все-таки сорвался на позорный фальцет. Но даже эхо не отозвалось Матвею, лишь около одного из цехов ему послышался негромкий хлопок. Он поколебался еще секунду и нерешительно направился в ту сторону.

Остановившись у ворот ближайшего цеха, задрал голову, чтобы увидеть верх этого циклопического сооружения. Высота ворот – метров шесть, в них калитка… Вернее дверь, тоже немаленькая, но на фоне огромной площади полотна она казалась именно калиткой. Матвей не стал ломать голову каким великанским усилием нужно было открывать эти ворота, потому что дверь была приоткрыта. Он долго смотрел на неприветливый полумрак, выглядывающий из этой щели, затем решился и просунул голову в проем.

Ничего пугающего он не обнаружил – это был еще не цех, это был высокий и короткий тамбур. Сам вход в цех был гостеприимно открыт раззявленными металлическими воротами – близнецами входных.

Матвей шагнул внутрь тамбура и тотчас услышал человеческие голоса. Это было неожиданно и пугающе. Волосы на загривке встали дыбом, его прошиб холодный пот. Он прижался к стене и на подгибающихся ногах сделал несколько шагов вперед.

Осторожно выглянул из-за металлического кожуха тепловой завесы, с неудовольствием отметив густую полосу ржавчины на рукаве своего офисного пиджака.

Оглядел огромное, гулкое пустое помещение цеха – когда-то оно было заполнено рабочими станками, но сейчас от них остались только бетонные основания. Вокруг громоздились слежавшиеся груды мусора, пыльный свет попадал внутрь через разбитые окна, находящиеся наверху, почти под самым потолком.

Остро пахло старыми фекалиями, пылью и машинным маслом. Посередине цеха стояло одноэтажное кирпичное здание без крыши, которое когда-то, по-видимому, было административным помещением. Голоса слышались именно оттуда.

Матвей еще раз огляделся, мимолетно удивившись своему столь странному поведению. Но сама обстановка – тревожная и пугающая, заставляла его быть острожным. Он без особых раздумий подчинился своим предчувствиям, сквозь зубы выдохнул застоявшийся воздух и рванул к зданию. Недалеко от входа, на коротких металлических ножках стояла большая бочка с едва сохранившейся надписью на боку – «ОСТОРОЖНО! МАСЛО!», именно туда и метил Матвей. Уже подбегая к спасительному укрытию, он подвернул ногу и пребольно саданул себе в челюсть битой. Но это осталось почти не замеченным Матвеем, ибо изнутри помещения раздались громкие крики и два хлопка!

Матвей резко затормозил, поскользнулся и рыбкой поднырнул под бочку. И вовремя – из двери гурьбой вывалили три человека.

Он передвинулся ближе и в просвет между стеной и бочкой сумел разглядеть этих людей.

Среди них выделялся сухощавый невысокий мужчина в черной кожаной куртке. Он нервно закурил сигарету от спички, услужливо подожженной невысоким молодым крепышом в такой же кожанке. Третий – пожилой, с худым и хищным лицом, стоял поодаль, внимательно оглядывая цех. Даже своим малоопытным взглядом Матвей понял, что наиболее опасным из них был как раз он. Тем более, в его руках Матвей с ужасом разглядел самый настоящий пистолет. Вспомнив недавние фантазии, с сомнением посмотрел на биту в своих руках.

Сухощавый резко бросил недокуренную сигарету и нервно сжал татуированные кулаки. Чуть картаво проорал в лицо напуганного крепыша, постоянно потирающего начинающую синеть скулу.

– Ты чё, Петруха! Охренел? Нафига пришил придурка? Где сумку искать теперь? Он же с ней пришел!

Крепыш виновато пробубнил отводя глаза:

– Да тут она где-то – спрятал, урод…

До Матвея дошел смысл сказанного. Он похолодел – все связалось в один мучительный узел. Сумка, деньги, бандиты… и раненый, а может, уже и мертвый Серый. Закружилась голова и чтобы не закричать Матвей прикусил тыльную сторону кисти. В голове разноцветным салютом стремительно носилось множество мыслей, неспособных сформироваться в связный план действий. Что делать??! Выскочить с этой нелепой битой на вооруженных бандитов, по всей видимости, только что разделавшихся с его другом? Ха! Да они размажут его, даже не спросив имени. Черт. Черт!!!

Пока Матвей страдал в пыльном закутке за бочкой, сухощавый, по-видимому, самый главный из них, передразнил крепыша.

– Тут, тут… Нужно было просто дать по башке и все! На хрена валить? Скажите мне!

Он повернулся за поддержкой к пожилому, но тот только пожал плечами, не переставая сканировать пространство. Крепыш опять потер скулу:

– А с чего он – драться?

Главарь в бешенстве пнул лежащий кирпич, схватил крепыша за грудки и заорал ему в лицо, брызгая слюной:

– Нам сказано – чела оглушить, сумку забрать – и все! Чё вы сразу за стволы хватаетесь? Где он ее спрятал? Где?

Он посмотрел в тупые глазки крепыша и в сердцах толкнул его в грудь. Крепыш устоял и боком сделал шаг назад. Главарь секунду подумал, достал из кармана ключи от машины и с силой бросил их в крепыша. Тот поймал их скупым и профессиональным движением, выдававшим в нем спортсмена высокого уровня. Главарь оценил реакцию крепыша и чуть сбавил обороты.

– Так! Ты вали к его машине – еще раз посмотри, может, там она все-таки. Заодно отгони ее куда-нибудь в кусты. Мы с Николаем здесь посмотрим!

Он развернулся к безучастно смотревшему пожилому и махнул рукой вправо.

– Давай Коля – ты с той стороны, я с этой… только внимательно смотри, не успел он за это время хорошо ее спрятать.

Тот, кого назвали Николаем, снова пожал плечами и ловким движением, откинув полу жилетки, спрятал пистолет сзади за пояс джинсов. Это было так красиво и профессионально, что Матвей, с тоской в сердце понял – это не простая гопота. Влип. От этого понимания он неожиданно расслабился.

Крепыш сорвался с места, пружинистым и быстрым шагом пересек пустой цех и скрылся в тамбуре. Николай спокойно и даже немного расхлябанно скрылся за углом здания.

Сплюнув в пыль, тронулся и главарь. Его путь пролегал как раз возле бочки, за которой прятался Матвей. Матвей беззвучно передвинулся, оставляя бочку между собой и главарем, и, как только то скрылся за углом, метнулся ко входу в здание.

Серого он увидел почти сразу – короткий коридорчик выводил в большое помещение, с чудом сохранившимися шкафами и большим столом посередине. Когда-то это была, по-видимому, диспетчерская или комната мастеров. Серега лежал на пыльном полу, на боку, подтянув колени к подбородку, а под ним растекалась матово блестящая темно-красная лужа. Кровь! – вспыхнуло в голове Матвея. Колени от ужаса подогнулись и он, отложив биту, опустился рядом. Подсунул руку под щеку Сереги и повернул к себе бескровное лицо. Тихо и беспомощно прошептал.

– Как же так… Серый…

Неожиданно Серега открыл наполненные болью глаза и тихо произнес, с трудом разлепив спекшиеся губы:

– Сумка… в… НВД… беги! Это бандиты…

Глаза его закатились, и голова бессильно свесилась. Матвей в отчаянии начал тормошить друга, тихо причитая.

– Серег! Ты чё? Серый… Я… сейчас, Серый! Я в больницу, потерпи, друг…

Внезапно над головой Матвея раздался удивленный голос:

– А ты кто еще такой?

Матвей в испуге резко оглянулся. В проеме двери стоял крайне изумленный главарь. Несколько долгих секунд они ошарашено смотрели друг на друга. В это время из цеха раздался встревоженный крик крепыша:

– Кожух! Там еще машина! Кто-то здесь еще есть!

Понимание возникло на лице главаря, и он тонко усмехнулся. Слегка повернув голову, крикнул в ответ:

– Ага! И он как раз тут!

«Сейчас я тут лягу… вместе с Серым», – возникла и застыла гранитным надгробьем простая мысль. И вместе с ней в теле Матвея взорвалась адреналиновая бомба.

Неожиданно для себя самого, он схватил биту и со всей мочи саданул главаря торцом в живот. На лице главаря появилось удивление, и он со стоном сложился пополам. А Матвей тем временем, не останавливая движение биты, перевел ее в размах и с удовольствием, поразившим его самого, вляпал ее точно в лоб, появившемуся за спиной главаря Крепышу. Бита с отвратительным звуком соприкоснулось с его головой, отбросив крепыша назад.

Тяжело дыша, Матвей, держа обеими руками биту, стоял над двумя стонущими телами. Челюсть сводило от мышечного спазма, а мышцы просили дальнейшего движения. Ненависть туманила взгляд, и Матвей медленно занес биту над смотрящим на него снизу вверх главарем. Все было предопределено – и главарь понял, что Матвей сейчас его ударит и, возможно, убьет.

Понимал это и Матвей, но ничего не мог поделать со своим чувством – он мог, а главное хотел, сейчас убить этого человека. За смерть друга, за свой страх и за все то, что олицетворял собой этот бандит. Какая-то коллективная родовая память заставляла его совершить самосуд, защищая устоявшийся уклад. Это был враг, покушающийся на все то, что общество строило с таким трудом. А врага требовалось уничтожить!

Главарь отвел глаза, и Матвей перехватил биту для последнего удара. В это время из глубины цеха раздался голос Николая.

Матвей мгновенно покрылся холодным потом – он забыл про третьего! Бита выпала из ослабевших пальцев, при этом все же попав главарю в голову, и Матвей поддался второму постулату выживания – бежать, спася свою шкуру.

Он метнулся к выходу, перескочив через слабо шевелящегося крепыша, долю секунды поколебался и развернулся вправо. Инстинкт требовал поиска укрытия, и Матвей побежал в глубь цеха. Обогнув здание, он неожиданно уперся в большой металлический шкаф, покрашенный облупившейся синей краской. Поверх нее был прикреплен, столь же облупленный металлический указатель с надписью – «ОСТОРОЖНО! Насос высокого давления».

«НВД! – взорвалась в голове шальная мысль, – Серый говорил о НВД, а это и есть – насос высокого давления!» Не отдавая себе отчета, он потянул за дверцу и в руки ему упала небольшая, но очень плотно набитая спортивная сумка.

Он взял ее за ручки, выпрямился и тотчас рядом с головой Матвея, в шкаф с диким звоном впилась пуля!

Оглушенный Матвей ошалело развернулся и увидел стоящего на углу здания Николая. Их разделяло метров двенадцать, и Матвей с четкость разглядел и беспощадные глаза Николая, и дуло пистолета, направленного на него. Матвей прижал сумку к груди и зажмурил глаза, ожидая выстрела и неминуемой смерти.

Раздался сухой щелчок, Матвей приоткрыл один глаз. Николай недоуменно смотрел на пистолет в своей руке. Затем жестко усмехнулся, снова направил пистолет на Матвея и, совершенно неожиданно для него сделал губами звук, имитирующий выстрел:

– П-ф!

Затем опустил ствол и спокойно посмотрел на Матвея. В его глазах не было никаких особых чувств – только любопытство профессионала. Он был убийцей, но убивал только по мере «производственной» необходимости. Сейчас, из-за глупой осечки, у жертвы появился шанс – а это было гораздо интересней!

Все это вихрем промелькнуло в голове Матвея, оставив только одну здравую мысль – он жив и убийца пока не будет его убивать. Мгновенно развернувшись, он, так и не выпуская сумку из рук, рванул вглубь цеха. Николай несколько секунд смотрел ему вслед, затем жестко усмехнулся и пошел помогать своим пострадавшим подельникам.

Глава 4

«Бежать! Бежать и не останавливаться!» – мысль взбесившимся метрономом билась в голове Матвея. И он бежал, бежал так, как не бегал никогда в жизни. Модные, но совсем неудобные туфли подворачивались на многочисленных обломках бетона и кусках кирпича, он поскальзывался на каких-то мерзких ошметках, цеплялся за косяки многочисленных проемов и дверей – но бежал. Глаза цепко глядели вперед, легкие исправно прокачивали затхлый воздух, ноги поршнями толкали тело вперед. Весь организм Матвея сейчас работал в единой связке, подчиняясь одной цели – спастись.

По нему стреляли! Это было невероятно. Мог ли он этим утром предполагать, что к вечеру будет нестись запутанными коридорами заброшенного завода спасая свою жизнь? Он, никогда в жизни не участвующий в каких-либо криминальных событиях? Не имеющий ни одного привода в милицию и ни разу не участвующий в каких-либо драках?

Матвей всегда гордился своим умением обходить острые углы в общении. В школе, еще сопливыми пацанами они, бывало, и отстаивали свое мнение кулаками, но, сколько помнил себя Матвей, лично он старался избегать ситуаций, приводящих к рукоприкладству. Достаточно умный, он умел выбирать и, что немаловажно, привязывать к себе таких друзей, дружба с которыми надежно защищала его от посягательств.

Так и жил он, переходя из класса в класс в школе, а затем из курса на курс в институте, постоянно лавируя в поисках компромисса. И достиг в этом практического совершенства.

С годами это превратилось в навязчивую фобию – как бы кого не обидеть, не задеть нечаянно. Он понимал, что трусоват и, как ни странно, это понимание облегчало ему жизнь – там, где иной пытался пробить головой стену, доказывая свою отвагу, он, зная истоки такого поведения, находил способ достичь желаемого другим путем.

К сожалению, жизнь в школе и в институте почти не готовит молодого человека к встрече с жесткой правдой жизни – то, что кажется милой чертой добропорядочного и миролюбивого юноши, в реалиях нашего жестокого мира, с его требованиями стайного поведения, превращается в слабость.

Для него это проявлялось всегда одинаково… Как только требовалось проявить жесткость, силу воли – он терялся и уходил в себя. Конечно потом, задним числом он находил и нужные слова, и нужную линию поведения, но всегда было уже поздно. В семье было так же – через несколько лет тесть и жена подмяли под себя остатки матвеевской альфости, и он во всем довольствовался соглашательской позицией.

Вот и сейчас, слыша за собой топот преследователей, он в панике несся по разрушенному заводу, полностью подчиненный одному чувству – спастись любой ценой. И даже его такая блистательная контратака, была, в сущности, актом отчаяния, результатом действия первобытных рефлексов.

Матвей пробежался по какому-то деревянному трапу и попал в проем очередного здания в здании. Наверх вела бетонная лестница без перил и он, не задумываясь ни на секунду, рванул по ней. Тяжелая сумка все время неловко била в бок, но в его голове не было даже мысли избавиться от нее. К сожалению, Матвей был еще и гиперответственен…

Лестница вывела его на небольшую площадку, заканчивающуюся двумя металлическими дверями. Задыхаясь от сбитого дыхания, он попытался толкнуть одну дверь, но она даже не шелохнулась от его усилий. В отчаянии он уперся плечом в другую дверь, впрочем, точно с таким же успехом.

Матвей в ужасе смотрел на них, не веря себе. Да как же так! От несправедливости и жалости к себе в глазах защипало. Вдалеке уже слышался хруст кирпича под ногами приближающихся бандитов. Несколько секунд отделяло его от неминуемой развязки.

И тут в его голове взорвалось и унижающе огрело понимание! Двери в таких помещения, по пожарным правилам, открываются всегда наружу! Не веря в свою глупость, он потянул за ручку и дверь подалась! Она открылась, издавая истошный скрип, на который тотчас отозвался азартный крик раненого крепыша.

– Сюда, братва! Тут он!

Матвей ворвался в полутемное помещение и застыл, привыкая к сумраку. Он огляделся – большой и невысокий зал был забит рядами металлических шкафов. На каждом из них были прикреплены бирки с фамилиями. Это была раздевалка. Куча сломанных и полусгнивших скамеек грудой была свалена возле дверного проема, когда-то, по-видимому, ведущего в душевую. Матвей обреченно вздохнул – выхода отсюда не было, это была настоящая западня.

От этого понимания на Матвея, совершенно неожиданно для него самого, снизошло какое-то космическое спокойствие – чему быть, того не миновать. Он выдохнул, сбрасывая напряжение, и кровь стала медленнее курсировать в его теле. Сразу пришло ощущение неудобства – от натертых ног, от многочисленных ссадин на теле и от этой сумки, которая свинцовой гирей оттягивала ему плечо. И еще, блин – все это время на шее болтался завязанный галстук!

Матвей с отвращением распустил узел, посмотрел на безнадежно испорченную ткань и швырнул галстук в угол, в какую-то сомнительную кучу мусора.

С проснувшимся любопытством, еще раз оглядел помещение. По сравнению со всем виденным ранее здесь все сохранилось почти в первозданном виде – по какой-то причине мародеры, до основания ободравшие весь завод, не добрались сюда.

Медленно, почти не обращая на звуки явственно приближающейся погони, он пошел вдоль ряда. Все шкафчики были закрыты на навесные маленькие замочки, вряд ли способные удержать вора, но четко обозначавшие границы владения своих хозяев. Рабочий люд, а это была именно рабочая раздевалка, не любил нарушения своей личной территории. У каждого, уважающего себя работника, обязательно был и свой инструмент, и свои правила выполнения рабочих процессов.

Видимо, уходя отсюда, люди не думали, что все прерывается навсегда, поэтому здесь, в отличие от других помещений, сохранилось некое подобие порядка. Было относительно чисто, и только вездесущая пыль, явный признак запустения, уверенно заявляла свои права на эту территорию.

Матвей шел, бездумно читая фамилии на бирках, мысленно удивляясь многообразию имен и национальностей работавших здесь людей. Неожиданно он замер – взгляд зацепился за одну фамилию на бирке. Матвей пригляделся, вчитываясь в полумраке помещения в почти стертые временем буквы – «Подгорный Л.А. помощник мастера.7 цех».

Он ошалело повертел головой, с новым интересом оглядываясь вокруг. Сколько же лет стоит в запустении этот цех? Отец уволился с завода, когда Матвею было лет уже двенадцать. Он помнил этот момент – к ним в квартиру, из-за смены работы отца, подселили Сидорчуков, с этой несносной тощей Катькой, обладательницей двух куцых косичек… Выросшей, впрочем, во вполне себе симпатичную девицу Катерину, за которой ухлестывало полдвора.

Неужели с тех пор и стоит этот цех, законсервированный во времени? Хотя… возможно – Матвей с трудом вспомнил, что отец уволился как раз по причине закрытия этого цеха.

Впрочем, данный экскурс в прошлое никоим образом не помогал в разрешении сегодняшней, весьма и весьма страшной ситуации. Матвей с трудом вернулся в реальность и с тоской прислушался к хрусту кирпичных обломков под ногами преследователей.

Он огляделся и краем глаза уловил слабенький луч света, пробившийся откуда-то из-за пространства за рядами шкафов. Заинтересованный, еще ничего не думающий Матвей, сделал несколько шагов до крайнего шкафчика и выглянул в просвет между рядами.

В черноте затемненного угла, он увидел слабенький ореол света по периметру двери. Двери! Матвей встрепенулся, надежда теплой волной омыла усталое тело. Еще не веря своим глазам, он пробрался к стене и ощупал стену. Так и есть – в стене был проем, с металлической дверью аварийного выхода, закрытой на простую защелку. Матвей на ощупь сдвинул ее и, помня предыдущий опыт, с силой навалился на полотно.

Дверь с неожиданной легкостью и диким скрежетом распахнулась. Матвей, не ожидающий подобного развития событий, потерял равновесие и вывалился наружу.

Там, где должна была быть площадка, выводящая к аварийному лестничному маршу, идущему вдоль стены огромного и гулкого помещения цеха, зияла пустота. Не было ни площадки, ни марша. Только остатки металлических балок, торчащих из стены.

Рефлекторным движением Матвей успел схватиться за большую ручку двери и повис всем телом над пустотой. До пола цеха, изрытого и покрытого кучами битого кирпича было метров шесть, не меньше. Дверь остановила свое движение под углом девяносто градусов к голой стене, и Матвей осторожно выдохнул воздух. Плечи выворачивало от тяжести, он попытался перехватиться поудобней, но в этот момент проклятая сумка соскользнула с плеча Матвея. Он в последнюю секунду едва успел схватить ее за ручку. От рывка боковой карман расстегнулся и из него выскользнула пачка пятитысячных купюр в банковской обертке. С глухим стуком она упала на кучу битого кирпича внизу.

Матвей проводил ее взглядом и его замутило от того, что он представил последствия падения своего тела с шестиметровой высоты на эту, совсем не гостеприимную поверхность – скорее всего это было бы последнее падение в его жизни.

Матвей поднял глаза и огляделся. Вернуться обратно в помещение не было никакой возможности, только если бы он сейчас же не научился удлинять свои руки до бесконечности, как проделывал один мутировавший герой в американских фильмах. Увы, природа не даровала Матвею такой способности, и ему нужно было срочно искать более реальный способ спасения. Например, прикинул он, дотянуться до одной из балок, одиноким зубом престарелой бабушки, торчащей из стены…

Покрытые пылью, злые и сосредоточенные преследователи ворвались в раздевалку, на секунду задержались и увидели светящийся прямоугольник. Распухшее, с огромной гематомой под правым глазом, лицо главаря перекосил звериный оскал. Он махнул рукой, и они подбежали к проему. Главарь едва успел затормозить, ухватившись за края, подельники гурьбой уперлись ему в спину. Он прошипел, с недоумением оглядывая открывшуюся за распахнутой дверью пустоту.

– Куда он делся, бля?

Из-за его плеча выглянул крепыш. Его лицо напоминало лунный ландшафт – глубокая ссадина разделяла лоб ровно пополам, потеки крови размазались по лицу, превратив его в индейскую боевую маску. Он злобно прорычал, посмотрев вниз:

– Прыгнул, что ли, баран? Так высоко же…

Молчаливый Николай отодвинул их от проема и внимательно осмотрелся. Хмыкнул и показал стволом пистолета вниз, на лежащую пачку денег. Главарь внимательно посмотрел и выпрямился. Оглядел помещение, потрогал распухший глаз.

– Или спрыгнул, или спрятался, козел… играет с нами.

Затем, настолько неожиданно, что бандиты вздрогнули, крикнул в темноту раздевалки.

– Ты где, жмурик? Поиграть хочешь? – и тут же совершенно спокойным голосом распорядился: – Петруха – вниз, Коля – мы с тобой тут пошукаем, поищем затейника…

Крепыш в страхе отшатнулся от проема, с недоверием глядя на главаря.

– Мне прыгать, что ли?

Главарь жестко усмехнулся.

– Чё, зассал, Петруха?

Петруха посмотрел вниз и неуверенно хмыкнул. Главарь рявкнул.

– По лестнице, придурок!

Крепыш облегченно хихикнул.

– А-аа… понял! – и тут же сорвался с места.

Главарь посмотрел ему вслед, покачал головой и повернулся к Николаю.

– Ну, че? Давай Коляныч, погоняем терпилу?

Николай жестко улыбнулся, подошел к одному из шкафов и, едва заметно напрягшись, уронил его в проход. Тот упал с диким грохотом. Под потолок взметнулось облако пыли.

Главарь понимающе кивнул и уронил другой шкаф в соседнем ряду. Так они и пошли вдоль рядов, роняя за собой шкафы, загоняя вероятную жертву к выходу.