Текст книги "Оглянись на бегу"

Глава 6

Лос-Анджелес

Миссис Питерсон, пятидесяти двух лет, была замужем уже лет тридцать, вырастила пятерых детей и большую часть жизни проработала библиотекарем. Она никого и ничего не боялась. А вот ее боялись многие. При виде ее квадратных плеч и бульдожьей физиономии и не у самых робких начинали дрожать поджилки. А уж когда миссис Питерсон открывала рот…

Однако Руди Грин ждал ее. Когда миссис Питерсон ворвалась к нему в кабинет, с треском захлопнула дверь и воинственно уперла руки туда, где у обычных людей бедра, он был готов к ее приходу. Не поднимая головы, он сгреб со стола ворох бумаг и протянул ей.

– Миссис Питерсон, вот список счетов. Будьте добры оплатить их немедленно. Почему вы мне о них не напомнили? Посмотрите, некоторые лежат чуть ли не с весны! Как, по-вашему, мы сохраним хорошие отношения с поставщиками, если не будем платить вовремя?

Миссис Питерсон на мгновение потеряла дар речи.

– Вы… вы… ах вы мерзавец! – завопила она затем, брызгая слюной. – Я напоминала вам об этих счетах каждый Божий день! И не смейте все валить на меня! Вы…

– Миссис Питерсон! – Руди поднял голову. На лице его отражалось благородное негодование. – Попрошу вас не разговаривать со мной в таком тоне. Я президент фирмы. Я управляю рекламным агентством. Я нахожу клиентов, клиенты дают деньги, и из этих денег вы получаете свою зарплату. Если вам это не нравится, можете искать себе другую работу. В противном случае будьте любезны заниматься своим делом и не учить меня, как мне заниматься моим.

Миссис Питерсон сверкнула глазами. Она с удовольствием нашла бы другую работу – только кому она нужна, в ее-то возрасте?.. Разве что этому бездельнику – ведь ни один молодой и перспективный работник к нему не пойдет!

Уже несколько месяцев миссис Питерсон оплачивала счета агентства Грина. Агентству вечно не хватало денег; а вот сам Руди на бедность не жаловался. Он ездил на «Ягуаре»; он купил рояль и заплатил из фондов компании; он превысил свой банковский счет, чтобы приобрести бунгало в Палм-Спрингс. Работу он воспринимал как некое неизбежное зло, в котором, впрочем, есть свои забавные стороны. Удивительно, что при таком отношении к делу агентство еще держалось на плаву. Но оно держалось, и миссис Питерсон регулярно получала неплохое жалованье. Яростно засопев, она прижала пачку счетов к плоской груди и вылетела вон. Президент рекламного агентства расхохотался ей вслед.

Угрозы Руди были несерьезны: он не собирался расставаться с этой воинственной особой. Без нее повседневная жизнь агентства погрязнет в тоскливой рутине. Много ли на свете людей с таким же забавным отношением к делу? Остальные служащие Руди – всего их было пятеро – тоже принимали свою работу всерьез, но не до такой же степени! Как они не могут понять, что так называемый «бизнес» – это ловкость рук, не больше. Балансируешь между клиентами и поставщиками, получаешь свое и с тех и с других и ухитряешься сделать так, чтобы все остались довольны.

Но с недавних пор Руди потерял покой. Он устал рекламировать «Божественные блюда Холли». Его тошнило от «Музыкальной системы Рика» – двадцать раз в день на коротких волнах. Как шахматист из провинциального клуба мечтает сразиться с гроссмейстером – так Руди Грин рвался в мир Большого Бизнеса, в мир крупных корпораций, банков и призов Клео. Быть может, настанет день, когда «Гран-при» достанется рекламному агентству Грина…

Руди нажал кнопку связи со своим первым – и единственным – финансовым консультантом. Лора Принс ответила сразу: как и прочие служащие, она скучала без дела у себя в кабинете.

– Ты не могла бы кое-куда сходить? – спросил он.

– С удовольствием, куда хочешь, – весело отозвалась Лора. Верный друг, всегда готова услужить. Лоре уже за тридцать, но в душе она навсегда осталась шаловливой девчонкой-подростком. Из-за склонности к мелкому мошенничеству она не удерживалась ни на одной работе; но именно эту склонность в ней больше всего любил Руди.

– На пять минут, – отозвался Руди. – Зайди в приемную и посмотри, куда делась секретарша. Телефоны просто обзвонились.

– Будет сделано!

Через пять минут Лора появилась в кабинете Руди с чемоданчиком в руке.

– Секретарша уволилась, – сообщила она и, помахав у него перед носом заявлением об уходе, разорвала бумагу на мелкие кусочки и бросила в корзину.

– А, черт! Ладно, – философски пожал плечами Руди, – что ж тут можно сделать? Попроси Полин посидеть на телефоне до конца рабочего дня. А миссис Питерсон пусть позвонит в агентство по найму.

– Хорошо.

Лора исчезла. Когда она вернулась, Руди уже застегнул пиджак и взял в руки внушительный черный портфель, сопровождавший его на все презентации. С широкой ухмылкой он прижал портфель к груди и покачал, как ребенка.

– Мы очаровательны! – пропел он. – Мистер и миссис «Апач» будут в восторге!

Руди и Лора вышли рука об руку. Путь их лежал на обувную фабрику «Апач»; им предстояло убедить процветающего фабриканта, что без рекламного агентства Грина он просто пропадет.

Лора Принс проработала в рекламном бизнесе ненамного меньше Руди. Однако работали они по-разному. Руди никогда не бывал в Большом Бизнесе и до последнего времени туда и не стремился. Его вполне удовлетворяла роль крупной рыбы в маленьком пруду. На работе он большей частью развлекался, а когда развлечение приносило доход, воспринимал это как подарок судьбы.

Лора, напротив, начала работу в солидной фирме, но не прошло и года, как ей указали на дверь. Лора металась от одного агентства к другому, и везде повторялось то же самое. Не то чтобы ей недоставало ума. Нет, сообразительности было хоть отбавляй – не хватало умения ее разумно и честно использовать. Голова у Лоры пухла от гениальных комбинаций; получив задания, она принималась со слоновьей грацией осуществлять их все сразу – и неизбежно вступала в конфликт с неписаными законами бизнеса.

Она уже свыклась с отчаянием, когда встретила Руди. Этот обаятельный авантюрист с голливудской улыбкой помог ей вновь поверить в свои силы. Он, казалось, не замечал ее промахов. В конце концов, говорил он, какое нам дело до мнения клиентов? Они понятия не имеют, из чего складывается хорошая рекламная кампания. Руди дал Лоре работу и приличную зарплату; у нее даже появился подчиненный – велика ли важность, что только один? А главное – он принял ее такой, какая она есть. И Лора благоговела перед ним.

Так Лора и Руди стали коллегами по латанию дыр в бюджете агентства, друзьями и любовниками. Оба считали, что выбивать баксы из несговорчивых клиентов не столько нудная обязанность, сколько развлечение. И сейчас эта парочка готовилась к тому, что у них лучше всего получалось. Они покажут владельцу «Апач» маленькое представление – как только…

Как только этот старый козел заткнется.

В строгих темно-синих костюмах, с блокнотами наготове, с выражением неподдельного интереса на лицах, Лора и Руди слушали речь клиента.

– Когда мы приехали в эта страна, мы не имели ничего, – сообщил мистер Зелости в третий раз. – Ни-че-го! Мы бежали из Румыния в одна тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. С пустые карманы и полные головы. Полные ума! – Он выразительно постучал себя по лбу. Маленькие глазки засветились, словно мистер Зелости решил открыть посетителям страшную тайну: – Это моя жена придумала, что мы должны делать обувь.

Он повернул голову и улыбнулся жене, с ног до головы запакованной в символы новоприобретенного богатства – от шелестящего шелкового платья до часов, усеянных бриллиантами. Крашеные волосы миссис Зелости были уложены в сложную прическу; одна ядовито-желтая прядь свисала вдоль одутловатой щеки. Макияж ее был бы к лицу покойнице: но миссис Зелости дышала, шевелилась и даже разговаривала, чем нарушала единство образа. Что ж, по крайней мере, по-английски она говорила лучше мужа.

– Это правда. В Румынии приходилось повсюду ходить пешком, и мы начали шить туфли и сапоги. Наши первые сапоги, – хихикнула она, – я сшила на кухонном столе – вот так…

И миссис Зелости распростерла ухоженные пухлые руки над ореховым столом, показывая, как она тачала сапоги на кухне тридцать лет назад.

– Итак, – вклинился в разговор ее муж, – мы идем хорошо. Мы идем хорошо без реклама. Зачем нам реклама?

Его сердитые глазки скользнули с Руди на Лору и обратно. Мистер Зелости любил наживать деньги и терпеть не мог их тратить. Он уже почти возненавидел незваных гостей. Лора улыбнулась, и миссис Зелости ответила ей улыбкой. «Какая милая девушка, – думала она, – должно быть, румынка». Только Руди знал, что ярким румянцем и цыганским блеском в черных глазах Лора обязана не румынской крови, а русской водке. Но мистер Зелости взирал на псевдорумынское личико Лоры так же хмуро, как и на голливудскую физиономию Руди. Что ж, шутки в сторону: начинается мужская работа.

Руди почтительно склонил голову, не отрывая взгляда от владельцев «Обуви «Апач». Миссис Зелости покровительственно улыбалась: ей нравились его остроносые ботинки и гладкие, зачесанные назад волосы. Ее супруг был по-прежнему зол, как черт. Руди встал и наклонился над столом.

– Вы, мистер Зелости, сами ответили на свой вопрос, – начал он негромко, с тем, чтобы испытанным приемом повысить голос на следующей фразе. – Тридцать лет назад вы начали свое дело вдвоем на кухонном столе. Пришло время, и вам понадобилось огромное помещение, сотни рабочих и современная автоматика. Теперь же, когда вы стали реальной силой в модной индустрии, вам не обойтись без рекламы и паблик рилейшнз.

Благодаря высокому качеству продукции, благодаря вашей репутации – репутации честных и трудолюбивых профессионалов – «Обувь «Апач» сделала себе имя. Взгляните вокруг – почти у каждой девушки на ногах туфли или сапожки «Апач». Вот доказательство вашего успеха, мистер Зелости. Неоспоримое доказательство!

Однако… – Руди сокрушенно покачал головой. Голос его упал на целую октаву. – Взгляните, где и как продается ваш товар. Мистер Зелости, вы не выходите за порог нескольких специализированных магазинов. А между тем ваша обувь пользуется спросом по всей Америке! И не только в Америке – ее вывозят контрабандой и продают на берегу Венецианского залива! Вы популярны среди пешеходов, как «Джоан и Дэвид» – среди автомобилистов! Вы можете стать королем обуви! Что для этого нужно? Только одно. – Руди оперся руками о стол. – Имидж!

Представьте себе: вы приглашаете покупателей в супермаркеты Нордстрома, Неймана Маркуса, может быть, даже Харриса! Представьте себе, как внучка миллионера, никогда в жизни не носившая ничего, кроме туфелек «Джордан», просит: «Заверните мне «Апач»«. Разве не об этом вы мечтали?

Руди обогнул стол, снял с демонстрационной стойки малопривлекательный сапог и прижал его к груди, словно талисман.

– Мистер Зелости, неужели вы не хотите стать силой, с которой считаются?

Тщедушный мистер Зелости напыжился и закивал. Руди подобрался, словно пантера перед прыжком. Настало время решительного удара.

– Что же для этого нужно? Вы должны прислушаться к своей интуиции – интуиции делового человека, – легкий поклон в сторону мистера Зелости, – и художника, – томный взгляд в сторону восхищенной миссис Зелости и пауза, чтобы она как следует насладилась его улыбкой.

– Расскажите покупательнице, как изменится мир, едва она наденет туфли «Апач». Обращайтесь к ней со страниц женских журналов, говорите с ней по радио, призывайте ее… – Голос Руди прервался, веки затрепетали, словно в сладчайший миг любви… – призывайте ее с экрана телевизора. Создайте свой имидж! Создайте женщину, которая носит обувь «Апач» – и к вам придет сокрушительный успех!

Руди умолк и вернулся в свое кресло. Настала очередь Лоры.

– Руди совершенно прав, – подхватила она. – С помощью рекламы вы оставите своих конкурентов далеко позади. Мы собрали некоторые сведения: думаю, они вас заинтересуют. Изучив рынок, мы взяли на себя смелость подсчитать примерное число потенциальных покупателей, незнакомых с вашей продукцией, – результаты удручающие.

– Вы специально изучали наш рынок? – выдохнула пораженная миссис Зелости.

Руди склонил голову. В глазах его светилась рыцарская преданность.

– Потому что мы верим в вашу продукцию, – признался он.

Наступила тишина. Руди почти слышал, как скрипят мозги почтенной пары. Он знал, о чем они думают. Миссис Зелости представляет себя в роли женщины, которая носит обувь «Апач». Мистер Зелости задумался о детях: что, если он оставит им не просто процветающее дело, а целую обувную империю?

Руди улыбнулся. Слишком просто, даже неинтересно. Осталось получить их подписи – и делу конец.

– Мистер и миссис Зелости, мы принесли с собой образец контракта – просто чтобы вы ознакомились с тем, как работает рекламный бизнес. Возможно, вы захотите показать его вашим юристам – но, по совести сказать, контракт чрезвычайно прост, а время – деньги. Вы – опытный бизнесмен: вы, несомненно, разберетесь в условиях контракта и поймете, как выгоден подобный договор для наших клиентов.

Видите ли, когда мы покупаем для вас место в журнале или время на радио, журнал и радиостанция платят нам комиссионные. Так вот, эта сумма включается в ваш счет. Как в турагентстве. Вы оплачиваете процент от стоимости продукции плюс комиссионные. Процент обычный – двадцать пять процентов общей стоимости, не считая расходов на творческое оформление и воспроизведение, составляющих твердую ставку сто восемьдесят долларов в час…

Тем же вкрадчивым голосом Руди вытребовал себе добрых десять процентов комиссионных и отдельный счет за оригинальные идеи – за такие деньги можно было бы нанять сроком на год десяток лучших умов Америки. Бумаги скользнули на стол, мистер Зелости взял их в руки и начал просматривать. Он больше не слушал Руди; тот, не желая терять времени, повернулся к хозяйке дома «Апач».

– Знаете, – проворковал он, обходя стол и приближаясь к ней, – я предполагаю устроить что-то типа кампании Джорджии Холтен. Вы наверняка видели рекламу ее сумочек в журналах – «Вог», «Таун энд Кантри», «Архитектурал Дайджест». Прекрасно сработано. За эту кампанию отвечал я.

В яблочко! Миссис Зелости широко раскрыла глаза.

– Не может быть! – прошептала она.

– Согласен, эта работа далека от совершенства, к тому же она заняла несколько месяцев. Но в конце концов увенчалась успехом. Почему? Думаю, потому что Джорджия Холтен уловила идею кампании и работала со мной в одной команде. А у нее есть вкус, та, знаете ли, утонченность, что редко встречается в наши дни…

Миссис Зелости наклонилась к нему в ожидании нового комплимента. Мистер Зелости недовольно изогнул бровь. Но Руди ожидал подобной реакции; он оторвался от стола и метнулся назад, к Лоре.

– Мы понимаем, что это серьезное решение, – заговорил он, убирая папку в портфель, – и оставляем вас, чтобы вы могли обсудить наше предложение. Но прежде чем уйти, хочу пригласить вас посетить один из наших офисов. У нас вы получите индивидуальный подход, которого так не хватает в крупных агентствах. Мы – не бездушные наемники. Мы искренне желаем вам успеха. И чтобы это доказать, мы готовы провести первую кампанию бесплатно! Вы не будете платить ни за творческое оформление, ни за воспроизведение. Мы готовы работать день и ночь, чтобы обеспечить успех «Обуви «Апач»! Мистер и миссис Зелости, было большим удовольствием…

Владельцы «Обуви «Апач» хотели бы задать еще немало вопросов – но их смутила и обезоружила эта пылкая и, по всей видимости, искренняя речь. Руди поднялся, и они встали вслед за ним. Рукопожатия… обещания скоро, очень скоро позвонить… и пять минут спустя Руди и Лора были уже на улице.

Руди нацепил темные очки и сел за руль. Лора устроилась рядом, поджав под себя ногу, так что ее круглое колено касалось его бедра.

– Что это ты нес насчет женщины всеобщей мечты?

– Понравилось? – Руди ухмыльнулся и подмигнул, хотя за темными очками этого было и не видно.

– По-моему, глупо, Руди. Как мы теперь дадим задний ход?

– Не знаю. Может быть, и никак. – Он рассмеялся и потрепал ее по подбородку. – Расслабься. Будет им женщина мечты. Не забудь предупредить Сэма, что первую кампанию мы проведем по как можно более низкой себестоимости.

– Руди, деньги еще не у тебя в кармане. Не думаешь, что мы опозоримся? Боюсь, на создание рекламного образа наших силенок не хватит.

Руди расхохотался.

– Наших силенок хватит на все. Мы им такой рекламный образ закатим! Миссис Зелости удар хватит от восторга.

– Ой, не верится!

– «И не будь неверующим, а будь верующим!» – продекламировал Руди и снова расхохотался. «Ягуар» взревел и выехал на шоссе.

Перед съездом на аллею Робертсона Лора вспомнила, о чем хотела спросить Руди.

– Я не знала, что ты делал рекламу Джорджии Холтен.

– Я ее и не делал. Но им-то откуда знать? Не станут же они проверять. А если и станут… – Он пожал плечами. – Черт возьми, половина удовольствия от этой работы – в складном и убедительном вранье. Верно?

Лора не ответила. Она и не вслушивалась в его слова – слушала только довольный раскатистый смех. Арендованный «Ягуар» съехал с шоссе. Руди и Лора возвращались домой.

Глава 7

Гостиничный номер, словно кокон, надежно защищал постояльцев от внешнего мира. Тройные оконные рамы не пропускали ни одного звука с улиц Лос-Анджелеса; тяжелые драпировки преграждали путь лучам яркого калифорнийского солнца. Ничто здесь не раздражало, не мешало заснуть. Однако Дейни этой ночью не сомкнула глаз.

Путаясь в длинной ночной рубашке, она повернулась на бок и взглянула на светящийся циферблат дорожных часов. В узоре пятен на их черепаховой крышке воспаленным глазам Дейни чудились какие-то зловещие фигуры. На миг ее охватила безумная уверенность: стоит защелкнуть крышку – и времени не станет, а она с часами вместе провалится в другое измерение, в какую-нибудь Сумеречную зону. Неплохая мысль. Все лучше, чем то, что происходит с ней сейчас.

Дейни почувствовала, что снова начинает дрожать. Слезы навернулись на глаза. Холодные щупальца депрессии сжали душу в любовном объятии, круша все ее надежды.

Помоги ей Боже, сегодня у нее юбилей. Полгода без работы. Сто восемьдесят дней назад она позволила злости на Сида взять верх над здравым смыслом. Она оставила место вице-президента в процветающем агентстве. Шесть месяцев назад она вспомнила увещевания Блейка, пожертвовала успехом ради своей чести и достоинства – и куда же это ее привело? В Нью-Йорке – ни одной вакансии. О Чикаго и говорить нечего. Даже родной Сан-Франциско закрыл перед ней двери крепче, чем ворота тюрьмы перед заключенным.

Разумеется, она обзвонила всех друзей. Друзья сочувствовали, обещали помочь, чем только могут, жалели, что у них нет для нее подходящих мест… Еще бы: ведь на подходящих для Дейни местах сидели они сами!

Естественно, она встречалась с директорами и управляющими агентств. Первые несколько недель Дейни не беспокоилась: встречи неизменно заканчивались на высокой ноте. Собеседник входил в положение и обещал приискать для нее место. Просто дождаться не мог, когда же мисс Кортленд приступит к работе.

И Дейни верила в будущее. Она переселилась к Блейку. Она готовила ему еду, была с ним ласковой и любящей – думала, что может себе это позволить. Она не завидовала его успехам, ибо в безграничной наивности полагала, что мир принадлежит ей. И Блейк совсем забросил работу. Они проводили дни вместе, а ночи – в одной постели. А однажды отправились на весь день в Сосилито – ходили по магазинам, а потом пили в старинном ресторанчике «Кровавую Мэри». В то время Дейни, упоенная лживыми надеждами, имела нахальство отвергнуть первое предложение. Она еще не знала, что второго не будет.

Однако дни оборачивались неделями, а недели – месяцами. Дейни перешла от оптимизма к тревоге, от тревоги – к ужасу. Ей улыбались. Ей кивали. Ей обещали звонить – и не звонили. Просматривали ее послужной список – и пожимали плечами. Дейни пошла по второму кругу. Теперь все эти шишки прятались от нее за спинами секретарш, а, если удавалось-таки до них добраться – разговаривали сухо и раздраженно и, не успевала Дейни открыть рот, заявляли, что вакансий у них нет. В ужасе Дейни бросилась в отвергнутое агентство, но место было уже занято. Как будто цунами захлестнула рынок труда и смыла все вакансии! Сид сдержал слово. Он опережал ее на шаг и предупреждал каждый ее удар своим. Теперь, отправляясь на очередную встречу, Дейни ожидала отказа. И ее опасения неизменно сбывались.

Но Дейни не сдавалась. Она рассылала сотни резюме во все мало-мальски стоящие агентства. Она говорила по телефону профессиональным рекламным голосом – никто не догадался бы, что она на грани отчаяния. И она добилась своего: президент небольшого, но престижного агентства назначил ей встречу. Сегодня решающий день. Через несколько часов Дейни предстояло узнать, дотянулись ли щупальца Сида до Лос-Анджелеса. Дай Бог, чтобы нет, – думала она и дрожала все сильнее.

Нетерпеливо постукивая ногой в замшевой туфле по паркету, Дейни снова взглянула на часы. Еще минута! А всего – сорок минут. Пятнадцать еще куда ни шло, но прождать сорок минут в приемной Пола Уинфилда… просто невероятно!

Костлявая секретарша с крашеными волосами недовольно покосилась на посетительницу. Слава Богу, Дейни была в форме: кислый взгляд не смутил ее, наоборот, подсказал, что пора проявить инициативу. Дейни поднялась с обитой кожей кушетки, в пять шагов пересекла холл и остановилась перед старой ведьмой.

– Извините. – Хороший тон. Спокойный. Вежливый. Уверенный. Секретарша подняла глаза. – Не могли бы вы напомнить мистеру Уинфилду, что наша встреча назначена на десять?

– Я знаю, мисс… – Секретарша поправила очки и с гримасой мученицы полезла в блокнот. Но стоит ли на нее злиться? Она справляется со своими обязанностями не хуже других. Может быть, даже лучше. У нее, по крайней мере, есть работа. – Мисс Кортленд. Мистер Уинфилд знает, что вы здесь. Я уверена, он примет вас, как только сможет. Садитесь, пожалуйста. Не хотите ли кофе?

Дейни ощутила, как заливает щеки краска гнева и стыда. В Сан-Франциско она привыкла к такому обращению – но в Лос-Анджелесе? Не мог же, черт побери, Сид обзвонить все агентства в стране? Нет, нельзя думать о Сиде. Дейни прикрыла глаза и представила себя – такой, какой хотела себя видеть. Сильной, уверенной в себе. Настоящим профессионалом. Это не повредит – другой вопрос, поможет ли?

– Дело в том, что я жду уже почти час, – начала Дейни снова. – Может быть, вы ему напомните…

– Я уже сказала: напомню при первой возможности. Поверьте, я не забуду, что вы здесь.

Однако, как только загудел зуммер, секретарша начисто забыла о Дейни. Та на секунду отключилась и не слышала, о чем шел разговор; очнулась она только, когда секретарша вскинула на нее глаза. В ее самодовольной улыбке читалось: «Я же вам говорила!»

– Боюсь, у мистера Уинфилда изменились планы. Он попросил принести вам извинения, мисс Кортленд, за то, что заставил вас ждать. Может быть, в другой раз…

Женщина опустила голову и углубилась в толстую пачку бумаг. Она полагала, что Дейни встанет и уйдет. Как ни удивительно, Дейни чуть было так и не сделала, но остановилась, осознав, что это ее последний шанс. Нет, с нее хватит! Дейни Кортленд не уползет, поджав хвост, словно побитая собака! И ни одна стерва-секретарша ее не запугает!

– В другой раз? – Дейни рассмеялась и покачала головой – серебристые волосы окутали ее голову пушистым облачком.

– Да, в другой раз, – холодно ответила секретарша. – Могу посоветовать вам позвонить на следующей неделе.

– Это невозможно. – Дейни сама слышала, как дрожит ее голос, но ей было плевать. Это ее последний шанс. – Мистер Уинфилд ответил на мое резюме. Чтобы встретиться с ним, я прилетела из Сан-Франциско. Я должна его увидеть. Должна показать ему… подождите!

Дейни бросилась назад к кушетке, схватила портфель и бросила его на стол секретарши.

– Взгляните на мои работы, – заговорила она, возясь с «молнией». – У меня есть именно то, что нужно вашему агентству.

Дейни вытащила из портфеля пластиковую папку. Последняя кампания «Эшли Косметикс» была отражена здесь во всем своем блеске. Огромный рекламный плакат, сверкающий праздничными красками, когда-то открыл Дейни истину: у нее есть талант. Она стоит больше, чем отец, чем Сид. Все, что говорил ей Блейк, – правда. Но сейчас рядом не было Блейка. Секретарша смотрела на Дейни, и в глазах ее читалось… нет, не презрение. Жалость. Гнев Дейни испарился под ее проницательным взглядом: осталось только унижение. Дейни заговорила тихо, почти умоляющим тоном:

– Мне нужна работа. Понимаете, мне нельзя терять времени. Вы же знаете, что это за бизнес. Еще несколько месяцев – и меня забудут, и мои образцы окажутся никому не нужны. Я умею работать. Серьезно. Умею добиваться успеха. Пожалуйста, хотя бы отнесите ему этот образец. Пусть он взглянет…

– Мне очень жаль, – пряча глаза, тихо ответила женщина. Она выполняла распоряжения босса, но истязание не входило в ее служебные обязанности. – Это невозможно.

– Пожалуйста! – Дейни поперхнулась на этом слове и повторила: – Пожалуйста! Это так важно для меня…

Женщина встала и, протянув руку, осторожно закрыла портфель.

– Мне действительно очень жаль. Может быть, хотите воды? С удовольствием вам принесу. Но, поймите, я ничем не могу вам помочь. Я только выполняю распоряжения босса…

Дейни повернулась к дверям, и секретарша услужливо поддержала ее под локоть. Намекает, что пора уходить. Никто больше не хочет ее видеть. Люди насмехаются над ней – или, того хуже, бегут, как от зачумленной. Что же произошло? Как ночной кошмар стал явью? Почему Дейни не может загнать его обратно в царство небытия? Она проиграла. Нет, почти проиграла. Ты повержена, Дейни, но ты не вышла из игры. Эта мысль придала ей сил. Дейни высвободилась из объятий секретарши и схватила портфель.

– Я знаю, что вы не можете, но я, черт побери, могу!

Дейни рванулась к двери кабинета. Она – Дейни Кортленд, бывший вице-президент агентства Приджерсона, ей нужно увидеться с этим человеком, и никакие двойные двери ее не остановят!

– Что? Ч-что вы делаете? – заикаясь от ужаса, завопила секретарша. Но Дейни уже влетела в кабинет, закрыла дверь и остановилась на пороге, оглядываясь по сторонам.

Кабинет мистера Уинфилда производил впечатление. Просторный – за длинным столом разместятся, пожалуй, человек двадцать. Светлый. Прохладный. Жемчужно-серые кресла и пальмы в кадках. На стенах – рекламные плакаты: множество плакатов, один другого лучше. В этом кабинете идет работа. В воздухе витал животворящий дух дела, столь любимого Дейни. Здесь она была как дома. Сомнения, неуверенность в себе улетучились, как дым: Дейни знала, что в этот раз победа за ней. Она действительно нужна этому человеку за столом. Чертовски нужна. Она не уйдет, пока не получит ответ.

– Мистер Уинфилд, я Дейни Кортленд. Я ждала встречи с вами, но ваша секретарша сообщила, что у вас изменились планы. Я не верю, что это случайность. Думаю, вы не хотите меня видеть; но, поверьте, вы многое теряете, отказываясь от разговора.

В эту минуту Дейни была сильна и уверенна в себе, как никогда. Она двинулась к столу. Уинфилд, директор и творческий гений своего агентства, медленно снял очки. У него были умные глаза и усталое, поношенное лицо богача, каждый свой доллар заработавшего тяжелым трудом. Перед приходом Дейни он что-то набрасывал на чертежной доске: теперь положил карандаш и аккуратно сложил руки. Дейни заметила, какие красивые у него руки: сильные, с длинными гибкими пальцами. Пол Уинфилд не двигался, лицо его ничего не выражало. Дейни приготовилась к решающему удару.

– Вы многое теряете, потому что, как я знаю, вашему агентству нужны творческие работники – люди, которые смогут понять ваш замысел, а возможно, и предложить свой. Я много лет работаю в рекламе. Вы, несомненно, знакомы с моими работами – ведь за последние три года две из них получили призы на профессиональных конкурсах, опередив представленные на конкурс работы вашей компании. Возможно, вы сейчас очень заняты. В обычных обстоятельствах я не стала бы врываться сюда и вам мешать. Но чтобы встретиться с вами, я прилетела из Сан-Франциско. Я займу у вас пять минут и прошу только одного: загляните в мой портфель и скажите, можете ли вы найти человека, который сделает так же или лучше?

Дейни поставила портфель на стол и открыла. В руках у нее была пластиковая папка с лучшей ее работой.

– Вот. Первый экземпляр. Здесь не показана продукция – только картина весенней природы, яркие, праздничные краски. Клиент не верил, что такой тонкий прием сработает, однако кампания принесла огромную прибыль. Дело в специфике продукции, мистер Уинфилд. Считается, что на рекламе косметических средств женщина должна видеть другую женщину, которой хочет подражать. Неверно! Она не хочет подражать никому! Она хочет быть прекрасна, как сама природа. Чтобы никому и в голову не пришло сравнивать ее с фотомоделью.

А вот еще. – Уинфилд не пошевельнулся, чтобы перелистнуть страницу, и Дейни сделала это сама. – Продукция не первой необходимости. Известно, что люди, если и обращают внимание на подобную рекламу, быстро об этом забывают. Так вот, через три дня после выхода рекламы мы организовали двести пятьдесят тысяч звонков по случайно выбранным номерам. И еще…

Дейни перелистывала страницы, приводила статистику, рассказывала о трудностях, присущих рекламе той или иной продукции, указывала на использованные тонкие приемы. К концу своей речи она уже улыбалась во весь рот, уверенная в победе.

Дейни закончила и отошла от стола, оставив Пола Уинфилда наедине с папкой, открытой на последней, самой важной странице. Но он даже из вежливости не взглянул на летопись ее профессиональной жизни. Даже не опустил глаз. Даже не улыбнулся ни разу. Его прозрачные глаза не отрывались от лица Дейни, но в них не было ни симпатии, ни простого интереса. Дейни не умела обманывать себя до бесконечности. Она поняла, что не добилась ничего.

Шли минуты. Пол Уинфилд молчал, откинувшись в кресле, словно судья, решающий судьбу подсудимой. Улыбка Дейни погасла, самоуважение испарилось, как лживый сон. Наконец Уинфилд заговорил – и слова его звучали не смертным приговором, скорей надгробной речью. Ведь судьбу Дейни решил не он. Смертный приговор вынес человек в Сан-Франциско – тот, что хочет вернуть Дейни в свое агентство и затащить к себе в постель.

– Вы оправдали все мои ожидания, мисс Кортленд. Даже превзошли.

Теперь Дейни все поняла. Глаза ее заблестели, губы скривились в судорожной улыбке – предвестнице истерики. Сид позвонил Уинфилду. Сид оклеветал ее. Он вонзил ей нож в спину, а этот человек, как и многие другие, медленно его поворачивает. На последнем дыхании Дейни попыталась его остановить.