Текст книги "Тот самый, единственный"

Ребекка Уинтерз
Тот самый, единственный

Falling for the Venetian Billionaire

© 2018 by Rebecca Winters

«Тот самый, единственный»

© «Центрполиграф», 2019

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2019

Пролог

Покатав на катере для водных лыж свою сестру и ее друзей, тридцатилетний Витторио Делла Скалла – финансовый директор венецианской компании «Делла Скалла шиппинг энд пэссинджер» – объявил, что ему надо вернуться в офис.

Его двадцатичетырехлетняя сестра, Мария, подошла к нему.

– Пожалуйста, прокати Паолу еще разок, – тихо попросила она. Лучшая подруга Марии, Паола Коронна, была ее ровесницей; обе девушки работали в туристическом агентстве «Делла Скалла». – Ей не терпится показать тебе фронтальный флип.

Очень немногие водные лыжники могли справиться с этим, но Паола и ее брат, Дарио, который был на год моложе ее, всегда были способнее других.

Витторио покачал головой:

– Я опаздываю на работу.

Мария уставилась на него серо-голубыми глазами:

– Сделай это ради меня, Витторио. Паола без ума от тебя, и она хочет произвести на тебя впечатление.

Об этом Витторио желал услышать меньше всего. Но сейчас конец отпуска, сентябрь. В этом году он больше не появится на семейной вилле в Лидоди-Венеция. Он приедет сюда, скорее всего, на следующий год, поздней весной, когда будет тепло.

Простонав, он пробормотал:

– Ладно, но это будет последний заезд. Ты и Дарио – направляющие. Не своди с нее глаз ни на секунду!

– Спасибо. – Мария поцеловала его в загорелую щеку и вернулась к друзьям.

Пятнадцать лет назад Витторио вместе с тремя друзьями катался здесь на водных лыжах. Не обошлось без выпивки. Но произошел инцидент. Витторио был за рулем катера и вел себя неосторожно. Когда девушка упала во время катания на водных лыжах, никто сразу этого не понял; ее чуть не задавил катер, идущий следом за ними.

Владелец другого катера оказался соседом, который жил на Лидо. Он остановился и подождал Витторио. Он прочел ему нотацию, которую Витторио никогда не забудет, и вызвал полицию. По-видимому, он отслеживал младшего сына Делла Скалла и его выходки с друзьями из богатых семей.

На этот раз он сообщил о том, что юнцы напились и вели себя безрассудно; об этом написали в газетах и сообщили по телевидению. Отцу Витторио нередко приходилось мириться с негативными сообщениями в прессе, потому что местные жители говорили о том, будто подростки из привилегированных семей на Лидо, включая младшего сына графа Делла Скалла, опасны. Папарацци еще долго ходили за Витторио по пятам.

Отец Витторио был добрым человеком, но не стал прощать своего младшего сына. На следующие несколько лет Витторио лишился многих привилегий. Ему запрещалось катание на водных лыжах, подводное плавание и посещение виллы на Лидо без взрослых.

Не важно, что Витторио не был единственным, кто напился. Он сидел за рулем катера и действовал абсолютно безответственно. В тот тяжелый момент его отец сказал, что старший брат Витторио, Гаспар, никогда бы так не подвел свою семью.

Отцовское разочарование в нем и его сердитое замечание сильно повлияли на Витторио, который поклялся больше никогда не допускать ничего подобного. Он с головой ушел в учебу. Со временем он заработал достаточно денег, чтобы купить парусник и придумать план, как ему самостоятельно зарабатывать деньги. Даже после того, как отец устроил его на работу в семейную компанию, Витторио занимался бизнесом на стороне; он хотел, чтобы отец гордился им.

– Она готова, Витторио!

Вернувшись в настоящее, он завел двигатель катера. Оглянувшись, он тронулся с места и почувствовал натяжение буксировочного каната. Вскоре Витторио увидел, как Паола поднялась и выпрямилась. Она была хорошим водным лыжником и любила похвастаться. Она сделала несколько широких переворотов назад и вперед.

Он прокатил Паолу по реке в последний раз и направился к берегу, наблюдая за ней в зеркало заднего вида. Она решила сделать свой коронный переворот. Но внезапно она подалась вперед и упала на воду.

– Останови лодку! – заорали Дарио и его сестра.

Почувствовав прилив адреналина, Витторио развернул катер и помчался к Паоле. Остановив его, он помог Дарио затащить Паолу на борт. Именно в тот момент он заметил две лыжи для водного слалома. Почему их две?

Паола стонала, из ее лодыжки текла кровь. Пытаясь выполнить флип, она, по-видимому, ударилась о вторую водную лыжу. Витторио взял полотенце, чтобы остановить кровотечение. Лодыжка Паолы уже опухла.

– Держи ее, Дарио. Я вызову скорую помощь.

Через несколько минут он увидел синюю мигалку машины скорой помощи и услышал рев сирены. Мария присела перед Паолой на корточки:

– Все будет хорошо, Паола. Мы отвезем тебя в больницу.

Витторио наклонился над ней:

– Я обещаю позаботиться о тебе, Паола.

Пока его сестра утешала Паолу, Витторио вытащил из воды обе лыжи. Возможно, тот, кто катался на этом участке до них, потерял лыжу.

Ничего подобного раньше не было. Когда медики усадили Паолу в машину скорой помощи, он позвонил ее семье, чтобы сообщить об инциденте. Дарио поехал с ней в больницу. Мария вернулась на виллу с Витторио, который собирался позвонить в офис и сказать своему личному секретарю, что его не будет на работе.

Через два часа Паолу оперировали под общим наркозом. Врач сделал разрез на ее лодыжке, а потом с помощью специальных винтов и пластин собрал кости и зафиксировал их. Паоле наложили гипс от колена до пальцев ног. Через десять недель следовало сделать рентгеновский снимок, чтобы посмотреть, как срослись кости.

Витторио поговорил с врачом, который объяснил, что из-за сильного удара лыжей лодыжка Паолы сломалась в самом уязвимом месте. Он надеялся на хороший результат, но было еще слишком рано делать прогнозы.

В январе у Паолы начались боли в лодыжке, и пришлось заменить некоторые винты. Вторая операция и последующая физиотерапия устранили проблему, и Паола в конце концов выздоровела. Но она не могла ходить так, как прежде. Врач посоветовал ей носить обувь на низком каблуке.

Мария чувствовала себя ужасно и сожалела о том, что попросила Витторио прокатить Паолу в последний раз. Естественно, он был в ужасе оттого, что этот инцидент вообще произошел. Нечто подобное могло произойти около пятнадцати лет назад.

Его отец будет не в восторге от происшествия. Витторио годами старался загладить вину за свое глупое поведение. Он сделал все, что в его силах, чтобы сохранить семейную честь.

Хотя он не был виновен в нынешнем несчастном случае, ему было намного тяжелее, чем раньше.

Глава 1

Спустя восемь месяцев

Приближался конец мая, и работа Джинджер Лоуренс в Италии подходила к концу. Ее ноутбук был переполнен файлами. В некоторых из них были рассказы о детях со всего мира. В других – сведения о творчестве лорда Байрона, которые она собирала. Она приехала в Европу именно ради этого британского поэта и писателя девятнадцатого века.

Вчера она вернулась из итальянской Генуи, где лорд Байрон провел последние годы жизни. Сегодня она встретилась с исследователями из итальянской Равенны, среди которых были профессор Уэлч и профессор Манукян; они входили в группу, известную в литературных кругах как Международная ассоциация лорда Байрона.

Они пригласили ее на ужин на борту «Сирены» – пассажирского корабля на Адриатике, стоящего за пределами Равенны. Она обрадовалась приглашению.

Они большую часть дня обменивались новой информацией о лорде Байроне, который путешествовал и жил в этом регионе. Именно здесь он написал трагедию «Двое Фоскари» и одну из ее любимых пьес, «Каин».

В этот вечер они встретились с еще одним членом Ассоциации, который должен был представить материал на Байроновской конференции в Армении в июле. К сожалению, к тому времени Джинджер и ее коллеги-друзья вернутся в Калифорнию, готовясь к осеннему семестру.

Джинджер призналась группе исследователей, что расстроилась, потому что ей не хватило времени, чтобы отправиться в Венецию и изучить жизнь Байрона как следовало бы. Ей нужен еще один месяц, но остаться в Венеции она не сможет.

Профессор Манукян улыбнулся ей:

– Просто помните о том, что важнейший период своей жизни Байрон провел в Венеции в Армянском монастыре во время периода Сан-Лаззаро в 1817 году.

Джинджер кивнула:

– Я планирую посвятить этому весь день.

– Как вы, наверное, знаете, остров Сан-Лаззаро был назван в честь святого Лазаря – покровителя прокаженных, – объяснил он. – Четырехсотлетняя колония прокаженных существовала с двенадцатого по шестнадцатый век. В конце этого периода армянский монах, Мечитар, убежал от турок и прибыл в Венецию, где ему предоставили остров для его монашеской общины.

– Сейчас там много монахов и студентов-армян, которые приезжают изучать итальянский язык и отвечают за его драгоценный музей и библиотеку. Во время своих путешествий по Европе Байрон решил выучить армянский язык.

– Вот об этом я хочу узнать больше! – воскликнула Джинджер. – Я знаю, он составлял англо-армянскую грамматику. Мне интересно, о чем он думал и что его мотивировало.

Профессор Манукян кивнул:

– Байрон решил изучить и венецианский диалект. По правде говоря, в Венеции у лорда Байрона был один из его самых продуктивных периодов жизни. Работая в монастыре, он написал там первую половину поэмы «Дон Жуан».

Джинджер продолжала узнавать новые сведения о Байроне, лакомясь вкусным ужином из морепродуктов, а затем десертом и кофе. Потом профессор Манукян объявил о том, что в будущем будут проведены и другие Байроновские конференции. Жаль, что в это время ей придется вернуться в Калифорнию.

Она подумала о своих подругах и откинулась на спинку стула, чувствуя приятную усталость и попивая кофе. С января Джинджер была в Италии, где искала свежую информацию о жизни поэта. Накануне Рождества к ней обратилась заведующая кафедрой из университета Вангард в Коста-Меса, Калифорния, где она преподавала.

Она спросила, хотела бы Джинджер поехать в Лос-Анджелес на семинар, посвященный проекту о лорде Байроне, который устраивает известный голливудский режиссер Магда Кольер. Для этого проекта требовались новые сведения о жизни поэта.

Джинджер пришлось оставить университет на целый семестр и отправиться в Европу. Потеряв мужа, Брюса, который умер от рака более двух лет назад, Джинджер ухватилась за возможность работать в Италии, надеясь получить новый опыт, который поможет ей избавиться от душевной боли.

Никто не мог заменить Брюса. Ее страдания были вдвойне мучительными, потому что он умер до того, как они обзавелись детьми. Больше всего Джинджер хотела детей. Психоаналитик сказала ей, что, раз она годами занимается писательским ремеслом, ей надо написать детские рассказы, которые понравились бы ее собственным детям.

После скорби и разочарований по поводу разбившейся мечты Джинджер решила отвлечься и последовала совету психоаналитика.

На семинаре она познакомилась с Зоей Перкинс и Эбби Грант, которых тоже наняли для проекта. Все трое получили магистерские степени в области литературы в Калифорнийском университете, университете Сан-Хосе и Стэнфорде соответственно, уделяя особое внимание поэтам и писателям-романтикам.

Эбби отправилась в Швейцарию, а Зоя – в Грецию, но все трое постоянно поддерживали друг с другом связь, общаясь по скайпу и перезваниваясь по телефону. Путешествия еще лучше развили воображение Джинджер, и она решила писать о детях по всему миру.

Джинджер объяснила тем, кто сидел за столом на борту корабля, что завтра она поедет на поезде в Венецию и какое-то время побудет в монастыре. В тот вечер она планировала встретиться с Зоей в аэропорту, откуда они должны были отправиться на ночном поезде в Монтрё, Швейцария; там они собирались взять напрокат машину и присоединиться к Эбби в Сент-Сафорин на Женевском озере, где начался бы их отпуск.

Магда подарила им месячный отпуск на винограднике, где они могли делать все, что хотели.

Джинджер повернулась, чтобы задать профессору Манукяну еще несколько вопросов, но он вдруг произнес:

– Я отлучусь на минутку. – Он встал из-за стола.

Удивленная, Джинджер наблюдала, как он идет к тридцатилетнему мужчине с иссиня-черными волосами, только что вошедшему в столовую. Все в этом человеке, включая элегантный темно-синий костюм и галстук, говорило об изысканности и авторитете, о чем он сам, вероятно, даже не подозревал.

Рослый, он был самым великолепным и мужественным итальянцем, которого она когда-либо видела. Ее загипнотизировали его смуглая кожа и волевой подбородок.

Ее сердце забилось чаще, когда оба мужчины подошли к столу.

– Внимание! – начал профессор Манукян. – Я хочу познакомить вас с синьором Делла Скалла. Он не только отвечает за изысканное меню, которым вы сегодня наслаждаетесь, но и разрешил нам поужинать на этом корабле.

– Надеюсь, ужин вам нравится, – произнес представленный мужчина на превосходном английском языке с красивым итальянским акцентом.

Делла Скалла. Эта фамилия фигурирует в названии одной из самых известных судоходных и пассажирских компаний в Италии и по всей Европе. Хотя, вероятно, сотни итальянцев носят такую фамилию.

Джинджер слушала, как профессор представляет пяти членам своего кружка незнакомца. Когда очередь дошла до нее, она оказалась под пристальным взглядом синих глаз, которые словно вглядывались ей в душу. Впервые после смерти Брюса она смутилась при виде мужчины.

– Мне приятно с вами познакомиться, – произнес он, разглядывая Джинджер.

– Вы не посидите с нами? – спросил профессор Манукян.

– Если только совсем недолго. Я могу подвезти кого-нибудь в Равенну. Я на лимузине.

Профессор Манукян выглядел довольным:

– Если вам не трудно, подвезите нас до отеля.

– Конечно.

– Еще раз спасибо вам за все.

Джинджер не слишком хотела возвращаться в город вместе с Делла Скалла. Она встала и пошла следом за остальными к лифту. Они спустились на нижнюю палубу, а потом вышли по крытому проходу на пристань.

Там стоял блестящий черный лимузин. Джинджер забралась в него последней. Она решила, что Делла Скалла важная персона, но не смогла спросить об этом профессора Манукяна, потому что они были не одни.

Когда синьор Делла Скалла подошел, чтобы помочь ей сесть в лимузин, их руки соприкоснулись и она затрепетала.

Их отвез шофер. Вскоре они прибыли в отель недалеко от старого города, где она рано утром проводила исследования, прежде чем встретиться с исследователями. Делла Скалла открыл дверцу лимузина. Все поблагодарили его и попрощались. Затем настала ее очередь.

– Синьора, как долго вы пробудете в Равенне? – спросил он.

Сердце Джинджер замерло после того, как она увидела, что Делла Скалла не носит обручального кольца. Ей не верилось, что ее так влечет к этому человеку. Хотя она смирилась с потерей мужа, она не верила, что сможет снова полюбить.

– Я уезжаю завтра утром, – сказала она.

Он положил обе руки на дверцу, блокируя Джинджер выход, хотя она знала, что это не специально.

– Куда вы поедете?

– В Венецию.

– Надолго?

– На один день. А потом я отправляюсь в отпуск.

Он поднял голову:

– Только один день? Мне удастся убедить вас остаться еще на несколько дней? Мы могли бы встретиться в вашем отеле, и я показал бы вам город.

Джинджер вздрогнула. Ей льстило его внимание. Другие итальянцы флиртовали с ней, но она ни разу не испытывала соблазна. До сих пор. Харизма этого итальянца была настолько подавляющей, что ей не верилось, будто такой человек вообще существует.

– Я не пробуду в Венеции столько времени, чтобы поселиться в отеле. – Сердце Джинджер едва не выскакивало у нее из груди. – Я проведу большую часть дня в монастыре, где жил лорд Байрон. Это часть моей работы и причина моего приезда сюда.

Почему-то его глаза сверкнули.

– Тогда обратитесь к отцу Джованни. Я его хорошо знаю. Он местный эксперт.

Профессор Манукян не упоминал имени этого монаха.

– Спасибо за информацию. Я запомню.

– Куда вы поедете после?

Он действительно хочет об этом узнать?

– Мы с другом поедем в Швейцарию на ночном поезде, – ответила Джиджер.

Он оглядел ее с головы до ног.

– Понятно. Он счастливчик.

Джинджер затаила дыхание.

– Нет-нет. Я поеду с подругой, Зоей, которая прилетит из Греции. Мы с ней встречаемся еще с одной нашей подругой на винограднике на Женевском озере.

Ого! Джинджер практически рассказала ему о своей жизни. Она ведет себя как болтливая школьница.

– Спасибо, что подвезли нас. Вы живете здесь, в Равенне? – Она хотела узнать о нем больше.

– Нет. Я венецианец, – произнес он глубоким голосом. – К сожалению, мне надо вернуться в Венецию сегодня вечером. У меня дела. Но, возможно, наши с вами пути снова пересекутся.

Он отошел в сторону, чтобы помочь ей выйти из лимузина. Она снова почувствовала его прикосновение к своей руке и вздрогнула.

– До скорого свидания, синьора!

До скорого свидания? Следующей встречи может не быть. Через два дня она будет в Швейцарии с подругами. Но при мысли о встрече с Делла Скалла у Джинджер чаще забилось сердце. В глубине души она не хотела прощаться с ним.

После смерти Брюса она не увлекалась другими мужчинами и не поощряла их ухаживания. Она не могла этого сделать. Ее пугала мысль о том, чтобы влюбиться снова.

Она говорила Зое и Эбби, что не желает отдавать свое сердце во второй раз другому мужчине, потому что это может закончиться трагедией. На самом деле Джинджер не верила, что ей встретится мужчина, который поможет ей преодолеть боль после расставания с любимым мужем. Если только не случится чудо.

Но она не верила в такие чудеса. Однако встреча с Делла Скалла шокировала ее. Она впервые перестала думать о Брюсе.

На дрожащих ногах Джинджер пошла в отель. Синьор Делла Скалла проводил ее в фойе.

– Доброй ночи, синьора, – прошептал он.

– Доброй ночи, синьор. – Она чувствовала, как он смотрит ей вслед, пока она идет к лифту.

К своему ужасу, улегшись в постель, Джинджер по-прежнему вспоминала этого поразительно красивого итальянца и то, что она чувствовала, когда он смотрел на нее. Казалось, каждая клеточка ее тела наполнилась живительной энергией. Она никогда больше его не увидит, но это не значит, что его образ исчезнет из ее памяти.

Следующим утром, в девять часов, приняв душ и побрившись, Витторио надел черный костюм и покинул старинное палаццо Делла Скалла на Гранд-канале. Прошлой ночью он прилетел в Венецию на вертолете, решив встретиться с синьорой Лоуренс на следующий день в монастыре.

Но сегодня утром он получил известие о том, что его отец скончался.

Жизнь Витторио изменилась за одну ночь. Оставив свою скорбящую семью с врачом, он вывел свой скоростной катер в лагуну и поплыл к острову Сан-Лаззаро, до которого было больше мили.

Каналы были переполнены лодками. Он проплыл мимо лодки, переправляющей пассажиров в армянский монастырь – единственную достопримечательность острова. Остановившись у причала, Витторио сошел на берег и быстро прошел мимо приветственных указателей на нескольких языках до главного здания. На доме была мемориальная доска с именем известного английского писателя и поэта, лорда Байрона – верного друга Армении.

Монастырь всегда был открыт для посетителей. Витторио вошел на его территорию и направился в сад. За ним находилась часовня с мозаиками. Он надеялся разыскать своего брата, Гаспара, известного среди братьев как отец Джованни. Но в часовне было только несколько монахов. Это означало, что Гаспар, вероятно, был в знаменитом музее, в котором в том числе находились мумия и бюст сына Наполеона.

Однако и там Витторио не нашел своего тридцатитрехлетнего брата. Вероятно, он в помещении, названном студией лорда Байрона.

Брат Витторио до того, как стал священником, учился в Англии и страстно интересовался творчеством Байрона. Витторио вошел в студию с репродукцией портрета лорда Байрона над дверью.

В начале 1800-х годов поэт изучал здесь армянский язык в течение двух лет, пока жил в Венеции. Ценные книги и рукописи в этой библиотеке круглый год привлекали толпы туристов и серьезных ученых.

Витторио оглядел комнату и увидел, что его брат в коричневой рясе разговаривает с посетителями. Они стояли спиной к Витторио, обсуждая рукопись под стеклом.

С тяжелым сердцем Витторио подошел ближе.

– Гаспар?

Его брат оказался застигнутым врасплох.

– Витторио?

Он повернулся к посетителю.

– Я должен отлучиться, – сказал он по-английски. – Я пришлю к вам отца Люку. – Вместе с Витторио он вышел на улицу.

После того как Гаспар стал монахом, единственным утешением для Витторио была возможность навещать брата и говорить с ним по душам. У них была всего трехлетняя разница в возрасте, и они любили друг друга.

– Произошла трагедия. Я вижу это по твоему лицу.

Витторио уставился в синие глаза своего брата, и у него сдавило горло.

– Папа умер рано утром, – тихо сказал Витторио и вспомнил недавние события в палаццо.

Доктор Фарини – давний врач семьи – осмотрел их отца и накрыл его лицо простыней. Граф Марио Горетти Делла Скалла, любимый муж, отец, брат, друг и генеральный директор «Делла Скалла шиппинг энд пэссинджер» был мертв.

Доктор посмотрел в глаза Витторио:

– Теперь вы граф Делла Скалла. Вашему отцу повезло, что у него такой сын, как вы.

Был и еще один сын – Гаспар, который мог бы занять его место, но Витторио в этом сомневался.

– Как он умер, Витторио? – спросил Гаспар.

– Доктор Фарини сказал, что у него случился сердечный приступ. Он умер мгновенно.

В глазах Гаспара сверкнули слезы.

– Он был еще молод.

– Никто не ожидал такого.

Гаспар глубоко вздохнул.

– Как мама и Мария?

– Я уверен, ты догадываешься.

Гаспар опустил голову.

– Они его боготворили.

– Мы все его боготворили, – прошептал Витторио. – Я оставил сообщение служанке дяди Бертольдо. Он и тетя Мия приедут из Рима до конца дня. Врач останется с семьей до нашего приезда. Ты поможешь нам пережить эту потерю.

Гаспар стоял неподвижно, но Витторио видел печаль на его лице.

– Подожди меня здесь. Я должен поговорить с аббатом и собрать вещи. Я вернусь через несколько минут.

Гаспар вернулся к посетителям, что-то сказал им и вышел через боковую дверь. Витторио подумал, что синьора Лоуренс вскоре приедет в монастырь, стараясь разыскать его брата.

Витторио решил, что женщине, которая заинтересовала его прошлой ночью, вероятно, двадцать четыре или двадцать пять лет. Вчера на ней был летний сине-белый костюм. Подойдя к обеденному столу, он был ошеломлен ее красотой. У нее были поразительно изысканные черты лица.

При виде ее блестящих коротких волнистых черных волос он затаил дыхание. Он не помнил, когда в последний раз видел фигуру «песочные часы», как у нее. Она уставилась на него сверкающими серыми глазами.

Витторио почувствовал, что она оценивает его, прежде чем встать из-за стола с другими людьми. Она выглядела слишком молодой, чтобы быть профессором, но являлась экспертом по творчеству лорда Байрону. Именно для этой группы экспертов он устроил ужин на борту одного из пассажирских лайнеров Делла Скалла.

Витторио поручил капитану «Сирены» остановиться в Равенне. Он сделал это ради Гаспара, который будет отмечать свой день рождения через несколько дней. Его брат давно дружил с профессором Манукяном, работавшим в Ереванском государственном университете в Армении, и приезжал в Равенну.

Но тогда Витторио не знал, что в группе экспертов окажется Джинджер Лоуренс. Если бы он знал об этом, то приехал бы туда пораньше, чтобы поужинать с ними и лучше узнать ее.

Размышляя, он услышал голос Гаспара:

– Я готов.

Витторио повернул голову.

– Я не заметил, когда ты вернулся.

Гаспар держал в руке чемодан.

– Я не удивлен. Никто из нас не представлял, что этот день так скоро настанет.

Витторио направился к дверям, Гаспар шел за ним следом.

Предстояло обсудить много вопросов, включая организацию похорон. Никто не ожидал, что их отец умрет в ближайшие двадцать лет.

Но, несмотря ни на что, Витторио продолжал вспоминать американку Джинджер. Она планирует приехать в монастырь сегодня, и Витторио разминется с ней всего на несколько часов.

Ему было не все равно, что он никогда не увидит ее снова. Он не понимал, что с ним происходит.

У Витторио было немало женщин, но он ни разу не влюблялся до такой степени, чтобы жениться на одной из них. Возможно, бремя фамилии и титул мешали ему остепениться.

И ни одна женщина не волновала его так, как вчера разволновала Джинджер.

От одного ее взгляда Витторио испытал неописуемые ощущения. Синьора Лоуренс так увлекла его, что он пригласил экспертов поехать на его машине в отель, надеясь поговорить с ней какое-то время. Однако это усилило его вину перед Паолой, которая все еще думала, что выйдет за него замуж.

На пристани Витторио и Гаспар сели в катер, и Витторио направился в сторону колоколен Сан-Марко и Сан-Джорджо Маджоре. Вскоре они были в палаццо, где их ждала убитая горем семья. Витторио снова почувствовал, как его окутывает темное облако печали. Теперь он глава семьи. Он ощущал ответственность, видя, как семья смотрит на него.