Текст книги "Где Цезарь кровью истекал"

– Да, мы встречались.

– Ты можешь без лишних эксцессов избавиться от… – Он ткнул большим пальцем в сторону моего столика.

– Прямо сейчас?

– Как можно скорее. Если это не слишком затруднительно. Мистер Беннет разыскал меня по просьбе мистера Осгуда, который ждет нас в конторе.

– Хорошо, хотя это и впрямь чертовски затруднительно.

Я вернулся к своему столику, сообщил Лили, что нам придется расстаться, и попросил счет. Обед обошелся в доллар шестьдесят, так что, оставив пару даймов на богоугодные дела, я с гордостью констатировал, что чистый доход фирмы составил двадцать центов.

Лили не сумела скрыть разочарования:

– А я-то надеялась, что мы проведем день вместе, посмотрим на скачки, покатаемся на карусели, побросаем в цель мячики…

– Нет! – Я сам подивился собственной непреклонности. – Днем я не могу. Что бы ни уготовило нам будущее, как бы ни повернулась фортуна, днем я на работе. Запомните раз и навсегда, что я служащий человек и могу развлекаться только в свободное время. Я работаю даже тогда, когда вы об этом не подозреваете. Даже во время нашего изысканного обеда я трудился не покладая рук, зарабатывая деньги.

– Значит, когда вы расточали мне очаровательные комплименты, ваш мозг корпел над решением сложной задачи?

– Именно.

– Милый Эскамильо! Славный Эскамильо! Но ведь день когда-нибудь закончится, да? Что вы делаете вечером?

– Одному Богу известно. Я служу у Ниро Вулфа.

Глава 7

Беннет привел нас в просторную комнату с высоким потолком и голыми стенами, в одной из которых были прорезаны два окна с давно не мытыми стеклами. Обстановка была небогатая: три больших, наспех сколоченных стола да дюжина стульев. На одном из столов, заваленном выцветшими флажками, стояла наполовину заполненная корзина с яблоками. На других столах не было ничего. Зато три стула были заняты. Сидни Дарт, председатель совета Североатлантической ярмарки, при нашем появлении привстал; Фредерик Осгуд, местный князек, сидел, устало ссутулившись, лицо его выражало одновременно горечь и решимость. Подле него понуро притулилась Нэнси Осгуд. Она казалась совсем убитой.

Беннет представил всех. Дарт пробормотал, что его где-то ждут, и испарился. Вулф уныло осмотрелся по сторонам и остановил взор на мне, моля взглядом разыскать для его туши подходящее сиденье. Поскольку это было безнадежно, я сурово покачал головой. Он поджал губы, тяжело вздохнул и уселся на стул.

– Если угодно, я могу остаться, – предложил Беннет. – Не знаю, будет ли от этого польза…

Вулф взглянул на Осгуда, а тот помотал головой:

– Спасибо, Лу. Можешь идти.

Беннет чуть помедлил, давая понять, что не прочь задержаться, потом вышел. Когда он закрыл дверь, я придвинул себе стул и сел.

Осгуд посмотрел на Вулфа с плохо скрытым высокомерием.

– Итак, вы Ниро Вулф. Я слышал, вы прибыли в Кроуфилд выставлять орхидеи?

– Кто вам сказал? – огрызнулся Ниро Вулф.

Осгуд изумился было, но спохватился:

– А это имеет значение?

– Нет. Как и то, зачем я приехал в Кроуфилд. Мистер Беннет сказал, что вы хотели посоветоваться со мной – очевидно, не о том, как выращивать орхидеи?

Я подавил улыбку, понимая, что Вулф не просто ставит выскочку на место, но и вымещает на нем свое раздражение. Слыханное ли дело – за ним послали, и он пришел, хотя ему и было по пути.

– Плевать я хотел на ваши орхидеи! – Осгуд продолжал хорохориться. – Я должен знать, почему вы здесь. Быть может, вы друг Тома Пратта или работаете на него. Вас вчера видели в его доме.

– А почему вас это так заботит? – спросил Вулф. – Вы желаете со мной посоветоваться или нет? Если желаете, а я сочту, что не могу нарушить определенные обязательства перед противной стороной, я так вам и скажу. Начали разговор вы грубо и в оскорбительном тоне. Почему, черт побери, я должен объяснять вам, с какой целью я нахожусь здесь или еще где-нибудь?! Если вы нуждаетесь в моих услугах, то я перед вами. Что вам угодно?

– Вы друг Тома Пратта?

Вулф огорченно хрюкнул, с великим трудом поднялся и шагнул к двери:

– Пойдем, Арчи.

– Куда вы? – вскричал Осгуд. – Проклятье, имею же я право спросить…

– Нет! – свирепо отрезал Вулф. – Вы не имеете права меня допрашивать. Я профессиональный детектив с высокой репутацией. Когда я берусь за дело, то довожу его до конца. Если по какой-то причине я не могу выполнить его добросовестно, то отказываюсь от него. Пойдем, Арчи.

Я неохотно поднялся со стула. Дело уже достаточно меня заинтриговало, и мне не хотелось от него отказываться, да и выражение лица Нэнси Осгуд пробудило мое любопытство. Когда Вулф собрался уходить, она, как мне показалось, вздохнула с облегчением, когда же Вулф повторно позвал меня следовать за ним, Нэнси уже не пыталась скрыть свои чувства. Подобные наблюдения всегда будоражили мое воображение, и я невольно возликовал, когда Осгуд наконец сдался.

– Ладно, – буркнул он. – Я прошу извинить меня. Садитесь. Я, конечно, наслышан о вас и о вашем упрямстве. Придется с этим смириться. Вы мне нужны, ничего не попишешь. Здешние идиоты… Во-первых, они безмозглые, а во-вторых, отчаянные трусы. Я хочу, чтобы вы расследовали обстоятельства смерти моего сына Клайда.

Ясное дело – Вулф принял извинения, вернувшись на место, и выражение облегчения, как я и ожидал, мигом стерлось с лица Нэнси, а руки судорожно сцепились.

– Что конкретно вас интересует? – деловито спросил Вулф.

– Я хочу знать, как он погиб, – с мрачной решимостью сказал Осгуд.

– Его убил бык. Разве не так? По-моему, к такому заключению пришли врачи и блюстители порядка.

– К чертям их заключение! Я им не верю. Мой сын знал, как обращаться со скотом. Что он делал ночью в загоне? Мысль Пратта, будто Клайд забрался туда, чтобы украсть быка, просто абсурдна. И не такой Клайд был олух, чтобы позволить забодать себя в потемках.

– И все же бык умертвил его. – Вулф уже начал ерзать на неудобном стуле. – А если не бык – то кто и как?

– Не знаю. Вы специалист, и я хочу услышать ваше мнение. Говорят, вы чертовски умны. Вы были у Пратта. Вам и карты в руки.

– Мнение специалистов стоит денег, мистер Осгуд, – вздохнул Вулф. – Особенно мое. Мои услуги ценятся дорого. Сомневаюсь, что смогу взяться за расследование гибели вашего сына. В четверг утром я намереваюсь выехать в Нью-Йорк и не хотел бы здесь задерживаться. Я домосед, и когда оказываюсь вне родных стен, меня неудержимо влечет домой. Поэтому я не могу обещать, что возьмусь за расследование, а мой гонорар за мнение, которое я могу сообщить вам сейчас же, составляет тысячу долларов.

Осгуд уставился на него, выпучив глаза:

– Тысячу долларов за одно лишь мнение?

– За дедуктивные умозаключения, к которым я пришел. Впрочем, сомневаюсь, что вы способны их оценить.

– Тогда какого черта вы просите столько денег?

Нэнси хрипло запротестовала:

– Папа, я же говорила тебе. Это глупо… ужасно глупо…

Вулф посмотрел на нее, потом на ее отца и пожал плечами:

– Такова моя цена, сэр.

– За догадку?

– О нет. За истину.

– Истину? И вы готовы представить доказательства?

– Нет. Я продаю истину, а не доказательства.

– Хорошо, я заплачу. Говорите.

– Так вот. – Вулф поджал губы и полуприкрыл глаза. – В загоне Клайд Осгуд очутился не по собственной воле. Когда его туда втащили, он был без сознания, хотя и жив. Бык его не забодал, а следовательно, и не убил. Его убил, по всей видимости, мужчина – в одиночку или с сообщником, скорее тоже мужского пола.

Нэнси, судорожно глотнув, выпрямилась и застыла в неподвижной позе. Осгуд уставился на Вулфа:

– Это… – Он замолк и стиснул зубы. – И это истина? Вы утверждаете, что моего сына убили?

– Да. Но без гарантии. Я продаю только мое мнение.

– Насколько оно верно? Откуда вам известно? Черт побери, если вы водите меня за нос!..

– Помилуйте, мистер Осгуд! Я профессионал. Заверяю вас, что мое мнение вполне квалифицированно. Оно стоит тех денег, которые вы уплатите.

Осгуд поднялся, подошел к дочери и пристально посмотрел на нее.

– Ты слышишь, Нэнси? – провозгласил он, словно обвиняя ее в чем-то. – Слышишь, что он говорит? Я так и знал… Мой сын… Его убили…

Он обернулся к Вулфу, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и молча вернулся на место.

Нэнси возмущенно напустилась на Вулфа:

– С какой стати вы это заявили? С чего вы взяли, что Клайда убили? Почему вы ведете себя так, будто… будто знаете…

– Потому что я пришел к такому мнению, мисс Осгуд.

– Но как? Почему?

– Успокойся, Нэнси! – Осгуд повернулся к Ниро Вулфу. – Хорошо, ваше мнение мы услышали. Теперь я хочу знать, на чем вы его основываете.

– На моих умозаключениях. Вчера ночью я был там с фонариком.

– На чем строятся эти ваши умозаключения?

– На фактах. – Вулф назидательно поднял палец. – И вы можете их получить, если пожелаете. Но вы упомянули «здешних идиотов» и обозвали их всех трусами. Вы имели в виду власти?

– Да. Окружного прокурора и шерифа.

– Вы считаете их трусами, потому что они не решились взяться за расследование смерти вашего сына?

– Не то что не решились, они отказались! Заявили, что мои подозрения беспочвенны и высосаны из пальца. Быть может, они выразились не совсем так, но имели в виду именно это. Видимо, просто не хотели ввязываться в столь безнадежное дело.

– Но у вас есть положение и власть, да и политическое влияние…

– Вовсе нет. Особенно если взять окружного прокурора Уодделла. Я выступал на выборах против него. Его избрали главным образом благодаря финансовой поддержке Тома Пратта. Но ведь речь идет об убийстве! Вы же сами сказали, что это убийство!

– Возможно, они убеждены в обратном. Это вполне вероятно при данных обстоятельствах. Вы полагаете, что они способны замять убийство, чтобы избавить Пратта от неприятностей?

– Я только знаю, что они не хотят слушать меня, но я добьюсь, чтобы убийца моего сына был наказан. Вот почему я обратился к вам.

– Так-так… – Вулф поерзал на стуле. – Дело в том, что вы не смогли им сообщить ничего вразумительного. Вот, например, вы говорили, что ваш сын не полез бы в загон, но ведь он там оказался; или что у него хватало опыта, чтобы не позволить быку забодать себя, – это опять же ваши догадки, а не факты. Да, вы просили меня расследовать убийство вашего сына, но я не могу взяться за это дело, если одновременно со мной им не займется полиция. Предстоит серьезная работа, а у меня здесь, кроме мистера Гудвина, помощников нет, и мне трудно собирать улики. Если я возьмусь за это дело, то прежде всего необходимо подключить к нему власти. Окружная прокуратура находится в Кроуфилде?

– Да.

– Прокурор сейчас там?

– Думаю, да.

– Тогда я предлагаю встретиться с ним. Я берусь убедить его незамедлительно начать следствие. Разумеется, за это положено дополнительное вознаграждение, но я не стану требовать непомерную сумму. Когда мы с этим покончим, то вернемся к вашей просьбе о моем участии в расследовании. Вдруг вы решите, что в этом уже нет необходимости, или же я сам откажусь от него. Ваш автомобиль здесь? Вы позволите мистеру Гудвину сесть за руль? Мою машину он разбил о дерево.

– Я сам вожу свою машину. Иногда моя дочь. Ох, до чего же мне не хочется ехать к этому ослу Уодделлу…

– Боюсь, этого не избежать. – Вулф с трудом поднял свою тушу со стула. – Некоторые меры надлежит принять безотлагательно, и помощь властей будет весьма кстати.

Большой черный седан Осгудов вела Нэнси. Я сидел рядом с ней. И шоссе, и улицы Кроуфилда были забиты машинами посетителей ярмарки. Хотя Нэнси правила автомобилем, руководствуясь скорее чутьем, нежели опытом, свое дело она знала неплохо. Оглянувшись разок, я заметил, что Вулф цепко держится за ремешок. Наконец мы подкатили к внушительному каменному зданию в старинном стиле, с высеченной над входом надписью: «Кроуфилдский окружной суд».

Осгуд первым вылез из машины.

– Отправляйся домой, Нэнси, и побудь с матерью, – велел он. – Тебе вообще не стоило приезжать сюда. Когда будут новости, я позвоню.

– Пусть она подождет нас здесь, – вмешался Вулф. – Возможно, мне потребуется переговорить с ней, если я возьмусь за ваше дело.

– С моей дочерью? – Осгуд нахмурился. – С какой стати? Ни к чему все это!

– Как угодно, сэр. – Вулф пожал плечами. – Я уже почти уверился, что не стану с вами связываться. Для клиента вы чертовски воинственны!

– Но какого дьявола вам втемяшилось говорить с моей дочерью?!

– Чтобы получить нужную информацию. Позвольте дать вам один совет, мистер Осгуд: отправляйтесь вместе с дочерью домой и забудьте о мести. Компетентное расследование убийства – дело весьма щепетильное и отнюдь не деликатное. Я опасаюсь, что вы не подготовлены к тому, чтобы его вынести. Оставьте свои замыслы. Чек можете выслать мне по почте, когда вам будет удобно…

– Я не пойду на попятную!

– Тогда приготовьтесь к вмешательству в вашу личную жизнь, всяческим назойливым приставаниям, оскорблениям, возможной огласке…

– Все равно не отступлюсь!

– Ну что ж… – Вулф слегка наклонил голову и посмотрел на хорошенькую и очень озабоченную девушку, сидящую за рулем. – Пожалуйста, подождите нас здесь, мисс Осгуд.

Глава 8

При обычных обстоятельствах непомерная гордыня и самоуверенность Вулфа не вызвала бы ничего, кроме отвращения, но в этот день мне было жаль шефа. Его вновь и вновь принуждали нарушать самые незыблемые правила. Ему выпало на долю ездить с незнакомыми водителями, продираться сквозь толпу, подчиняться требованию потенциального клиента, наносить визит государственному чиновнику и при этом все время искать место, где он мог бы с удобством пристроить свою тушу. Номер в гостинице, который нам удалось заполучить (забронированный накануне номер уже сдали), оказался маленьким, темным и шумным. Единственное окошко выходило на строительную площадку, где одуряюще громыхала бетономешалка. Стоило открыть окно, как в комнату влетали клубы пыли. У наших стендов в выставочном павильоне присесть было некуда. В закусочной у методистов стояли только складные стулья. В комнате, где мы вели беседу с Осгудом и Нэнси и где Вулф рассчитывал на более сносное сиденье, стулья превосходили методистские лишь на самую малость. Прокуратура оставалась последней надеждой Вулфа, да и то призрачной. Когда мы вошли в кабинет, блуждающий взор Вулфа мигом зафиксировал единственное кресло с подлокотниками, обтянутое вытертой черной кожей. Он с невиданной доселе прытью устремился к этому чуду и, с трудом дождавшись, когда закончится обмен приветствиями, рухнул в кресло.

Окружной прокурор Картер Уодделл оказался невысоким пухленьким человечком средних лет, довольно вспыльчивым, как вскоре выяснилось.

Поначалу он излил свой пыл на Осгуда, выражая ему сочувствие в связи с постигшей утратой, заверяя также, что прошедшие выборы не оставили у него никаких враждебных чувств, говорил о любви к родному округу, две тысячи акров земли которого принадлежали Осгуду, изъявил пылкое желание продолжить утреннюю дискуссию, присовокупив, впрочем, что мнения не изменил. Осгуд в ответ заметил, что обсуждать ничего не собирается, поскольку считает это пустой тратой сил и времени, но вот мистер Вулф имеет кое-что сообщить.

– Ну еще бы! – Уодделл сразу вышел из себя. – Репутация мистера Вулфа хорошо известна. Нам, бедным провинциалам, есть чему поучиться у него. Не так ли, мистер Вулф?

– Речь не о том, мистер Уодделл, – сказал Вулф. – Сейчас я хочу вам кое-что сообщить об убийстве Клайда Осгуда.

– Убийстве?! – Уодделл выпучил глаза. – Ничего не понимаю… Petito principii[4]4
  Вывод из недосказанного (лат.).


[Закрыть] – не лучшая завязка для столь серьезного разговора. Не так ли?

– Согласен. – Вулф поудобнее устроился в кресле и вздохнул. – Я употребил слово «убийство» не как аксиому, но как нечто, что требуется доказать. Вам приходилось наблюдать, как бык убивает человека рогами? Или хотя бы увечит?

– Нет, Бог миловал.

– А доводилось ли вам видеть быка после того, как он забодал человека, или лошадь, или любое другое животное? Сразу после того, как это случилось?

– Нет.

– А я видел… Правда, давно… Добрую дюжину раз на корридах. Убитые лошади, раненые люди… один даже убитый. – Вулф поднял палец. – Видели вы это или нет, вы, разумеется, в состоянии представить, что происходит, когда бык вонзает рога в живое тело, подбрасывает его, терзает… Кровь жертвы обрызгивает морду быка, заливает его туловище. Убитый буквально истекает кровью, она хлещет потоком. Так было и с Клайдом Осгудом. Вся его одежда была пропитана кровью. Я слышал, что в полицейском протоколе упоминается лужа запекшейся крови на том месте, где обнаружили тело. Это верно? Вы признаете. Вчера вечером мой помощник, мистер Гудвин, видел, как бык рогами перекатывал тело Клайда Осгуда по земле, впрочем, особой ярости бык не проявлял. Естественно было предположить, что бык и убил Клайда. Не более чем через четверть часа после того, как быка привязали, я внимательно осмотрел его вблизи с фонариком. Морда у быка белая, и на ней я заметил лишь одно пятнышко крови, и только самые кончики рогов были в крови. Этот факт занесен в полицейский протокол?

– Не знаю… Кажется, нет, – задумчиво произнес Уодделл.

– Тогда я настоятельно рекомендую, чтобы быка поскорее освидетельствовали, если, конечно, его морду еще не вымыли. – Вулф опять поднял палец. – Я пришел сюда, мистер Уодделл, не для того, чтобы строить догадки. И вступать с вами в спор я не собираюсь. Часто, рассматривая различные аспекты явления, мы встречаемся с подозрительными обстоятельствами, которые требуют изучения и вызывают дискуссии, но факты, которые я вам изложил, безусловно, свидетельствуют о том, что Клайд Осгуд погиб не от рогов быка. Вы говорили о моей репутации. Готов поставить ее на карту.

– Бог мой! – пробормотал Осгуд. – Бог мой, я же сам видел быка, но мне даже в голову не пришло…

– Боюсь, вчера вам было не до размышлений, – заметил Вулф. – Впрочем, от вас этого и не ожидалось. Но от полиции… хотя бы и от бедных провинциалов…

Прокурор согласился неожиданно миролюбиво:

– Пожалуй, вы правы, признаю. Но я хотел бы знать заключение врача по поводу крови…

– Кровь была на теле убитого и на траве. Целая лужа. Если желаете проконсультироваться с врачом, побеседуйте с тем, который видел рану. А если вы решили действовать, то приступайте сразу, не откладывая в долгий ящик. Все факты в ваших руках.

– Вы говорите очень убежденно, мистер Вулф. Очень.

– Я убежден в своей правоте.

– Не могло ли случиться так, что бык выдернул рога столь быстро, что сумел избежать брызжущей крови?

– Нет, кровь сразу фонтанирует. Да и повадки быков иные. Они не отступают, а продолжают терзать жертву. Вам описывали рану?

Уодделл кивнул. Я заметил, что он старается не смотреть на Осгуда.

– Кстати, о ране, – сказал прокурор, – если ее нанес не бык, то кто? И чем? Каким оружием?

– Орудие преступления валяется менее чем в тридцати ярдах от забора. Или валялось. По крайней мере, вчера я видел его. И внимательно осмотрел.

«Ага, – подумал я, – все-таки мой проницательный толстячок решил подлить масла в огонь». Все уставились на Вулфа. Осгуд что-то воскликнул, а Уодделл переспросил внезапно треснувшим голосом:

– Что вы сделали?

– Я же сказал: осмотрел его.

– Орудие убийства?

– Да. Я взял у мистера Гудвина фонарик, поскольку сомневался, что Клайд Осгуд позволил быку забодать себя. Тем более что днем он уверял, что разбирается в скоте. Те же сомнения позднее высказал и мистер Осгуд. Так вот, я взял фонарик, осмотрел быка и пришел к выводу, что общее мнение ошибочно. Бык не убивал Клайда Осгуда. Возникает вопрос: кто это сделал? – Вулф поерзал в кресле – все-таки оно было дюймов на восемь уже, чем ему требовалось, – и продолжил: – Как вы считаете, от чего зависит умение делать правильные умозаключения: от природных способностей или от тренировки? В моем случае, как бы щедро ни одарила меня природа, на становление моего таланта решающее влияние оказали длительные упорные тренировки. Одним из результатов стало то, что я выработал в себе способность забываться и полностью абстрагироваться от всего, что меня не касается. Так случилось и прошлой ночью. Благодаря этому всего секунд через тридцать после того, как я взглянул на морду быка, я пришел к выводу о том, какое орудие могло быть использовано. Зная, где его искать, я нашел орудие, осмотрел и убедился в правильности своих догадок. Потом вернулся домой. По дороге я пришел к окончательному заключению о том, как было совершено убийство. С тех пор я не изменил мнения.

– Но что это за орудие? Где оно?

– Обыкновенная кирка. Вчера днем, когда на нас напал бык, – незадолго до этого мистер Гудвин ухитрился разбить мою машину, – мисс Пратт вывезла меня с пастбища на автомобиле. Мы проехали мимо большой ямы – для барбекю, как я выяснил впоследствии, – где возле свежевыкопанной земли были разбросаны кирки и лопаты. Осмотрев морду быка, я предположил, что орудием убийства вполне могла быть кирка. Я отправился с фонариком к яме, и там моя гипотеза подтвердилась. Возле ямы лежали две кирки. Одна совершенно сухая, с присохшими комочками земли, а другая влажная. Металл снизу был еще влажным на ощупь, а деревянная ручка просто мокрой. Ни частицы земли на кирке не было. Видимо, кирку тщательно вымыли, причем совсем недавно, не более чем за час до моего появления. Неподалеку от ямы я обнаружил садовый шланг, подсоединенный к водопроводу: когда я приподнял конец шланга, потекла вода. Трава вокруг была мокрой – я потрогал. Таким образом, моя догадка подтвердилась: смертельный удар нанесли киркой, которая испачкалась кровью, потом ее ополоснули водой из шланга и положили обратно на кучу земли, где я ее и обнаружил.

– Вы утверждаете, что… – Фредерик Осгуд стиснул зубы, а костяшки его сжатых кулаков, лежащих на коленях, побелели, – …мой сын… убит… киркой?..

Уодделл, явно выбитый из колеи таким поворотом событий, попытался перейти в наступление:

– Так вы знали об этом еще вчера? Какого же черта вы молчали, когда приехали шериф и полицейские?!

– Вчера я не представлял ничьих интересов.

– А интересы правосудия? Вы же гражданин! Вы знаете, что такое сокрытие улик?

– Ерунда. Я не скрывал ни бычьей морды, ни кирки. Не ставьте себя в дурацкое положение. Мои мыслительные процессы и умозаключения принадлежат только мне.

– Вы говорите, что деревянная рукоятка была мокрой, а на остром конце не было даже следов налипшей грязи. А вы не допускаете, что кирку могли вымыть по вполне естественным причинам? Вы кого-нибудь расспрашивали на этот счет?

– Я никого ни о чем не расспрашивал. В одиннадцать часов вечера рукоятка кирки была мокрой. Если вы считаете разумным предпринимать поиски лица, моющего по ночам кирки, что ж, действуйте. Если же вам нужно подтверждение моей версии, поищите-ка лучше следы крови на траве возле шланга для полива и отправьте кирку на экспертизу, чтобы рукоятку осмотрели под микроскопом. С деревянной поверхности невероятно сложно полностью удалить следы крови. Впрочем, для вас все это, конечно же, очевидно, как и дальнейшие шаги.

– Не учите меня! – Окружной прокурор окинул Осгуда суровым взглядом, потом посмотрел на Вулфа. – Поймите меня правильно… И вы тоже, Фред Осгуд. Как прокурор округа, я знаю свой долг и выполню его до конца. Если было совершено преступление, то ни я, ни Сэм Лейк не станем закрывать на него глаза, но и шумиху на пустом месте поднимать я тоже не собираюсь. И вы не вправе осуждать меня за это. Моим избирателям не нужна праздная суета. Что же касается вашей версии – пусть на морде быка и впрямь нет крови и пусть я не знаю, кто вымыл кирку, – то она мне кажется высосанной из пальца. Вы считаете, что убийца с киркой в руках забрался на пастбище, где находился бык, затем туда залез Клайд Осгуд и покорно стоял и ждал, пока убийца не замахнется на него киркой? Другой вариант – Клайд уже находился на пастбище, а преступник последовал за ним с киркой и убил? Да как вообще можно убить человека в темноте таким тяжелым и неудобным предметом? К тому же кровь должна была попасть и на преступника! Куда же он подевался, обагренный кровью?

– Я же говорил, Вулф. Только послушайте этого проклятого идиота! – прорычал Осгуд. – Вот что, Картер Уодделл! Я вам кое-что скажу…

– Прошу вас, джентльмены! – Вулф поднял руку. – Мы зря теряем время. – Повернувшись к прокурору, он спокойно обратился к нему: – У вас неверный подход к делу. Вам не следует игнорировать факты… хотя они вам и не нравятся. Вы ведете себя как женщина, которая при виде пятна на скатерти спешит прикрыть его пепельницей. Это нелепо – кто-нибудь все равно сдвинет пепельницу. А факты в том, что кто-то убил Клайда Осгуда киркой, и ваша обязанность – признать это и выяснить, как все произошло, а не изобретать невероятные версии.

– Я ничего не изобретаю, я только…

– Нет уж, простите. Вы предположили, что Клайд перелез через забор на пастбище и стоял в темноте, покорно ожидая, пока ему нанесут смертельный удар. Я согласен, что первое маловероятно, а второе попросту невозможно. Я понял это еще вчера вечером прямо на месте преступления. Но, как я упоминал, вернувшись в дом, я уже пришел к твердому выводу о том, как было совершено убийство, и придерживаюсь его до сих пор. Я не верю, что Клайд Осгуд сам перелез через забор. Сперва его, по-видимому, оглушили ударом по голове, затем оттащили к забору и перенесли на пастбище. Стоя сзади, убийца размахнулся и нанес сильный удар киркой – только не по земле, а по голове своей жертвы. Получилась глубокая рана, которая очень напоминает рану от бычьего рога. Кровь, естественно, испачкала кирку, но не попала на человека, державшего ее. Затем убийца снял с забора веревку и бросил рядом с телом, чтобы все решили, что Клайд принес ее с собой. Вымыв кирку водой из шланга, убийца отнес ее туда, где взял, и ушел… – Вулф пожал плечами. – И ушел восвояси.

– А бык? – возразил Уодделл. – Что же, по-вашему, бык дождался, пока убийца уйдет, и лишь затем накинулся на тело, чтобы испачкать кончики рогов кровью? Даже в провинции любой шериф обратил бы внимание, если бы на рогах не оказалось следов крови.

– Не могу сказать. Было темно. Бык мог напасть, хотя вовсе не обязательно. Предлагаю три варианта: 1) убийца умел обращаться с быками и, прежде чем пустить в ход кирку, привязал быка за кольцо в носу, и уже затем испачкал рога кровью; 2) умертвив жертву, убийца подманил быка к телу, зная, что запах крови пробудит в звере любопытство; 3) убийца сделал свое дело, когда бык находился на другом конце пастбища, и не думал о том, что отсутствие крови на рогах может оказаться уликой, резонно рассчитывая, что в суматохе никто не придаст значения подобным пустякам. Ему повезло, что мистер Гудвин подоспел как раз тогда, когда бык возился с телом… Но он не рассчитывал, что я окажусь на месте происшествия.

Уодделл сидел хмурый, поджав губы. Через мгновение он выпалил:

– Отпечатки пальцев на рукоятке кирки!

Вулф покачал головой:

– Убийца мог воспользоваться носовым платком или пучком травы, чтобы стереть отпечатки. Если он, конечно, не круглый идиот.

Уодделл насупился еще больше:

– Вы сказали, что быка могли привязать к забору и измазать рога кровью… Чтобы сделать это, надо знать норов быка. Мне кажется, что проделать подобное мог только Монт Макмиллан, ведь некогда Цезарь принадлежал ему. Может быть, у вас уже заготовлено объяснение, почему Монт Макмиллан хотел убить Клайда Осгуда?

– Бог мой, конечно же нет! Существуют по меньшей мере еще две версии. Возможно, Макмиллан и способен на убийство, я этого не знаю, и он пустился бы во все тяжкие, чтобы защитить быка, но не валите все в одну кучу. Быку никто не угрожал, а Клайда оглушили не на пастбище, а в другом месте.

– Это ваша догадка.

– Таково мое мнение. Я тщательно взвешиваю свои мнения, прежде чем их высказать. Они мой хлеб и служат источником для самоутверждения.

Уодделл все сидел, поджав губы. Осгуд вдруг яростно рявкнул:

– Ну, что вы скажете теперь?

Уодделл встал, отпихнув ногой стул, сунул руки в карманы и с минуту молча пялился на Вулфа. Затем отступил на шаг и снова уселся.

– Черт побери! – сказал он сдавленным голосом. – Придется срочно заняться этим… Боже, какой кошмар! На земле Тома Пратта… Клайд Осгуд… Ваш сын, Фред. И вы знаете, с кем мне придется работать рука об руку… Знаете, чего стоит Сэм Лейк… Сейчас же поеду к Пратту. – Он потянулся к телефону.

– Теперь видите, что меня ждет? – с горечью заметил Осгуд.

Вулф со вздохом кивнул:

– Ситуация и впрямь чрезвычайно сложная, мистер Осгуд.

– Еще бы, черт побери! С бычьей мордой я, конечно, дал маху, но я не дурак. Убийца все рассчитал, к тому же ему повезло… И вот еще что… Во-первых, приношу свои извинения за то, что нагрубил вам сегодня. Теперь я убедился, что вы и в самом деле заслужили свою репутацию в отличие от некоторых… Во-вторых, сами видите, теперь вам ничего не остается, как взяться за расследование. Вы должны завершить его.

Вулф покачал головой:

– Я рассчитываю уехать в Нью-Йорк в четверг утром. Послезавтра.

– Черт возьми! Но ведь это же ваша работа! Какая разница, где вы будете работать – здесь или в Нью-Йорке?

– Огромная! В Нью-Йорке у меня дом, рабочий кабинет, повар, привычная обстановка…

– Вы хотите сказать… – Осгуд захлебнулся от негодования, – и у вас хватает бесстыдства жаловаться на отсутствие привычного комфорта человеку в моем положении!

– Хватит! – Вулф был невозмутим. – Я не несу ответственности за то положение, в котором вы оказались. Мистер Гудвин подтвердит вам – я терпеть не могу покидать свой дом, а тем более надолго. Кроме того, знай вы, в каком шумном и грязном номере гостиницы мне придется спать еще две ночи, вы не сочли бы мои претензии столь мелкими. И бог знает, что мне еще предстоит, если я вдруг приму ваше предложение.

– А что там такого страшного?

– Все!

– Так переезжайте ко мне. Мой дом всего в шестнадцати милях от города, и я предоставлю вам свою машину, пока не починят вашу. Править будет ваш помощник.

– Не знаю… – Вулф с сомнением воззрился на него. – Разумеется, если я возьмусь за расследование, мне немедленно потребуются многие сведения от вас и от вашей дочери, а для этого ваш дом и впрямь очень подходит…

Я вскочил, щелкнул каблуками и отдал ему честь. Вулф зыркнул на меня глазом. Ясное дело, он знал, что я вижу его насквозь. По сравнению с ним Макиавелли был невинным пастушком. Я вовсе не осуждал его, благо теперь тоже мог рассчитывать на вполне приличную постель, зато получил лишнее подтверждение тому, что ни при каких обстоятельствах Вулфу нельзя по-настоящему доверять.