Электронная библиотека » Рекс Стаут » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 29 апреля 2015, 15:41


Автор книги: Рекс Стаут


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Рекс Стаут
Второе признание

© Rex Stout, 1949

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2014


Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.


Второе признание

Глава первая

– Я вовсе не против, – грубовато, но вполне приветливо проговорил наш посетитель. – У вас тут хорошо. – Он огляделся кругом. – Нравятся мне эти типично мужские кабинеты. Отличное местечко.

Я никак не мог оправиться от удивления – он и впрямь выглядел как шахтер. По крайней мере, именно таким мне виделся настоящий горняк: могучее сложение, грубая обветренная кожа, руки, в которые так и просится кайло. Уж конечно, председатель правления Корпорации континентальных шахт, которая располагала собственным зданием на Нассау-стрит, неподалеку от Уолл-стрит, зарабатывал на жизнь отнюдь не с помощью кайла.

Немало удивил меня и его тон. За день до того я услыхал в телефонной трубке энергичный голос. Человек на том конце провода представился и спросил, когда Ниро Вульф сможет заглянуть к нему в контору; я объяснил, почему мне придется сказать: «Никогда», и в конце концов на следующее утро в одиннадцать была назначена встреча у Вульфа. Затем я, как всегда, навел справки о будущем клиенте, позвонив Лону Коэну из «Газетт». Лон сообщил мне, что единственная причина, по которой Джеймс Сперлинг не станет откусывать вам уши, заключается в том, что обычно он сразу заглатывает голову целиком. И вот он сидел перед нами, развалившись в стоявшем у стола Вульфа красном кожаном кресле, – этакий добродушный здоровяк, и когда Вульф, начиная разговор, объяснил, что никогда не покидает дом ради дела, и выразил сожаление, что Сперлингу пришлось самому явиться к нам, на Западную тридцать пятую улицу близ Одиннадцатой авеню, гость произнес те самые слова, что я уже приводил в начале. У нас тут хорошо, сказал он!

– Сойдет, – пробормотал довольный Вульф. Он сидел за своим письменным столом, откинувшись на спинку сделанного по особому заказу кресла, которое было способно выдержать вес до четверти тонны и в один прекрасный день могло бы пройти испытания на практике, достигни габариты его владельца таких размеров.

– Если вы расскажете мне о своих затруднениях, – добавил Вульф, – возможно, я сумею устроить так, чтобы ваш визит оказался не напрасным.

Устроившись на своем рабочем месте под единственно верным по отношению к столу Вульфа углом, я позволил себе украдкой усмехнуться. Состояние его банковского счета не вызывало необходимости обхаживать клиента, но я-то знал, отчего он столь медоточив. Просто Сперлинг похвалил его кабинет. Вульфу не нравился кабинет, находившийся на первом этаже принадлежавшего ему старинного особняка. Нет, он не нравился Вульфу – Вульф его обожал и правильно делал, ведь здесь протекала вся его жизнь, за исключением того времени, которое он проводил в кухне у Фрица, в столовой, расположенной дальше по коридору, где он трапезничал, наверху в спальне или в оранжерее на крыше, где он любовался орхидеями и прикидывался, будто помогает Теодору.

Мои ехидные размышления прервал внезапный вопрос Сперлинга:

– Вы Гудвин, верно? Арчи Гудвин?

Я подтвердил его догадку. Он повернулся к Вульфу:

– Это дело конфиденциальное.

Вульф кивнул:

– Как и большинство дел, обсуждаемых в этих стенах. В детективных агентствах такое не редкость. Мы с мистером Гудвином уже привыкли.

– Это дело семейное.

Вульф нахмурился, и я тоже. После подобного начала смело можно ставить двадцать к одному, что сейчас нас попросят пошпионить за его женой, а мы этим не занимаемся. Однако Джеймс Сперлинг добавил:

– Я вас предупредил. Вы все равно узнаете. – Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда пухлый конверт. – Хотя бы из этих вот отчетов. Они предоставлены мне детективным агентством Бэскома. Слыхали о таком?

– Я знаю мистера Бэскома. – Вульф по-прежнему хмурился. – Не люблю работать на вытоптанной земле.

Сперлинг как ни в чем не бывало продолжал:

– Я уже имел с ними дело и знаю, что это люди опытные, поэтому пришел к Бэскому и на сей раз. Мне потребовалась информация о человеке по имени Рони, Луис Рони. Но они проработали целый месяц и ничего не выяснили, а время поджимает. Вчера я решил расстаться с ними и обратиться к вам. Я навел справки: если вы действительно заслуживаете своей репутации, надо было с самого начала идти к вам. – Он улыбнулся ангельской улыбкой, чем снова изумил меня. Стало ясно, что этот будет держать ухо востро. – Судя по всему, вам нет равных.

Вульф, стараясь не выдать, что он польщен, проворчал:

– Есть один человек в Марселе – но он далеко, к тому же не говорит по-английски. Какая информация о мистере Рони вам необходима?

– Мне нужны доказательства, что он коммунист. Если вы их добудете, и добудете быстро, – сможете выставить мне какой угодно счет.

Вульф покачал головой:

– Я не берусь за работу на таких условиях. Вы не уверены в том, что он коммунист, иначе не стали бы предлагать столь щедрую оплату. Если он все-таки не коммунист, я не сумею доказать обратное. Что до моих счетов, то я всегда выставляю такие, какие хочу. Однако беру деньги за сделанную работу и не смогу исполнить того, что исключается обстоятельствами. Выяснить можно далеко не всё, есть неизбежные пределы, но ни моим усилиям, ни гонорарам предела нет.

– Вы слишком много говорите, – нетерпеливо, но не грубо заметил Сперлинг.

– Разве? – Вульф вскинул на него глаза. – Тогда говорите вы. – Он кивнул в мою сторону. – Блокнот, Арчи.

Шахтер дождался, пока я достану блокнот и открою его на новой странице, а затем решительно приступил к делу, для начала продиктовав по буквам имя:

– Л-у-и-с. Р-о-н-и. В манхэттенской телефонной книге есть и его адвокатская контора, и дом, квартира… В общем, здесь все, что надо. – Он указал на пухлый конверт, брошенный им на стол Вульфа. – У меня две дочери. Мэдлин двадцать шесть лет, Гвен – двадцать два. Гвен умничка, год назад она с отличием закончила колледж Смит[1]1
  Колледж Смит – частный женский колледж в Нортгемптоне, штат Массачусетс, названный в честь его основательницы Софии Смит. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]
, я почти уверен, что с мозгами у нее все в порядке, но она чертовски любопытна и к тому же презирает общепринятые правила. Девчонка еще понятия не имеет, что право на независимость надо заработать. Конечно, романтика в ее возрасте вполне позволительна, но не до такой же степени! Думаю, этот тип, Рони, привлек ее именно своей репутацией защитника слабых и угнетенных, которую приобрел, спасая преступников от заслуженного наказания.

– Это имя как будто мне знакомо, – пробормотал Вульф. – А тебе, Арчи?

Я кивнул:

– Мне тоже. Пару месяцев назад он отстоял ту торговку детьми, как ее там звали. Парень так и рвется на первые полосы газет.

– Или в тюрьму, – отрезал Сперлинг, и в его голосе не осталось ничего ангельского. – Сдается мне, я не сумел с ней сладить, и жена моя, черт побери, тоже. Бог знает сколько родителей наступают на те же самые грабли. Мы даже отказали ему от дома, но вы же понимаете, к чему это привело. Единственная уступка, на которую она пошла (и сомневаюсь, что эта уступка была сделана нам), – всегда являться домой засветло.

– Она беременна? – спросил Вульф.

Сперлинг остолбенел.

– Что вы сказали?

Голос его внезапно сделался тверже самой твердой руды, какую только можно сыскать в земных недрах. Он явно ждал, что его тон заставит Вульфа пойти на попятный, но этого не произошло.

– Я спросил, не беременна ли ваша дочь. Если этот вопрос несущественен, я его снимаю, но он отнюдь не нелеп – ну разве только она заодно с общепринятыми правилами презирает и законы природы.

– Она моя дочь, – тем же категоричным тоном проговорил Сперлинг. Затем напряжение неожиданно отпустило его, застывшие мускулы расслабились, и он расхохотался. Он просто стонал от смеха, даже не стараясь сдержаться, но ему быстро удалось взять себя в руки и продолжить разговор. – Вы слышали, что я сказал? – спросил он.

Вульф кивнул:

– Если могу доверять собственным ушам, то слышал.

– Можете. – Сперлинг вновь просиял ангельской улыбкой. – Наверное, дочь – слабое место каждого мужчины, но я-то, знаете ли, не каждый. Насколько мне известно, она не беременна, а не то и сама бы сильно удивилась. Дело в другом. Чуть больше месяца назад мы с женой решили исправить ошибку, и жена сказала Гвен, что Рони будут в любое время рады в нашем доме. В тот же день я обратился к Бэскому. Вы совершенно правы, я не могу доказать, что он коммунист, иначе не пришел бы к вам, но я в этом убежден.

– Что заставило вас так думать?

– Его манера выражаться, и впечатление, которое он на меня производит, и то, как он ведет дела… Да и кое-что в отчетах Бэскома наводит на эту мысль – сами увидите, когда прочтете…

– Но мистеру Бэскому не удалось добыть доказательства.

– Да, черт возьми.

– А кого вы называете коммунистами? Либералов? Свободомыслящих интеллектуалов? Членов Коммунистической партии? Где, по-вашему, пролегает граница?

Сперлинг усмехнулся:

– Это зависит от того, где я и с кем говорю. В некоторых случаях этот термин приложим к любому, чьи взгляды левее центристских. Но с вами я использую его в прямом значении. По моему мнению, Рони – член Компартии.

– Когда вы получите доказательства (если вообще их получите), что будете с ними делать?

– Предъявлю дочери. Но это должны быть именно доказательства. Что́ я о нем думаю, она уже знает, я давно ей сказал. Разумеется, она передала это Рони, а он посмотрел мне прямо в глаза и заявил, что ничего подобного.

Вульф хмыкнул:

– Возможно, вы напрасно тратите время и деньги. Положим, вы получите доказательства, но что, если партийный билет лишь подхлестнет чувства вашей дочери?

– Не подхлестнет. На второй год занятий в колледже она заинтересовалась коммунизмом и стала его изучать, но очень быстро бросила. Утверждает, что коммунизм интеллектуально несостоятелен и нравственно нечистоплотен. Говорю же, она умница. – Сперлинг мельком посмотрел на меня и снова перевел взгляд на Вульфа. – Кстати, а как насчет вас с Гудвином? Я уже сказал, что наводил о вас справки, да вдруг промашка вышла?

– Нет, – заверил его Вульф, – хотя доказать это мы сможем лишь на деле. Мы согласны с вашей дочерью насчет коммунизма. – Он посмотрел на меня. – Ведь так?

Я кивнул:

– Целиком и полностью. Мне по душе, как она выражает свои мысли. Меня самого хватает лишь на фразы вроде «красные сволочи».

Сперлинг с подозрением покосился на меня и, очевидно, решив, что имеет дело с человеком недалеким, снова повернулся к Вульфу, который продолжал расспросы.

– Как дело обстоит сейчас? – осведомился он. – Может, ваша дочь уже замужем за мистером Рони?

– Господи, нет!

– Вы уверены?

– Уверен. Глупость какая! Впрочем, вы ведь ее не знаете. Скрытность ей не свойственна… И вообще, если она решит выйти за него замуж, то обязательно скажет мне или матери – прежде, чем ему самому. Вот как она поступит… – Сперлинг резко умолк и стиснул зубы, но через мгновение снова разжал их и добавил: – Этого-то я и боюсь – боюсь каждый день. Если она однажды решится – все пропало. Говорю же, время поджимает. Чертовски поджимает!

Вульф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сперлинг некоторое время смотрел на него, затем приоткрыл и снова сомкнул челюсти и вопросительно глянул на меня. Я покачал головой. Когда по прошествии нескольких минут он начал сжимать и разжимать свои огромные узловатые кулачищи, мне пришлось его успокоить:

– Все в порядке. Он никогда не спит днем. Ему лучше думается, когда он меня не видит.

Наконец Вульф приподнял веки и заговорил.

– Если вы меня нанимаете, – сказал он Сперлингу, – надо кое-что прояснить. Нельзя поручить мне добыть доказательства того, что мистер Рони – коммунист. Я лишь могу установить, существуют ли такие доказательства, и если существуют – постараться их заполучить. Я охотно возьмусь за это дело, но к чему бессмысленные ограничения? Не можем ли мы уточнить задачу? Насколько я понимаю, вы желаете, чтобы ваша дочь оставила всякие мысли о браке с мистером Рони и перестала приглашать его в ваш дом. Такова ваша цель. Верно?

– Да.

– Так для чего же меня ограничивать? Разумеется, я могу поискать доказательства того, что он коммунист, но вдруг это не так? Или он действительно коммунист, но мы не сможем предъявить вашей дочери свидетельства, которые бы ее удовлетворили? Зачем связывать себе руки из-за одной-единственной надежды, которая, скорее всего, несбыточна, раз уж мистер Бэском, потратив на поиски целый месяц, так ничего и не обнаружил? Почему бы вам не нанять меня для того, чтобы я помог вам достичь цели – не важно, каким способом (конечно, в приемлемых для цивилизованного человека пределах)? Тогда я со спокойной совестью возьму у вас аванс в виде чека на пять тысяч долларов.

Сперлинг задумался.

– Он точно коммунист, будь я проклят!

– Понимаю. Вы на этом зациклены, ничего не поделаешь. Постараюсь начать именно с этого. Но неужели вы хотите исключить остальные варианты решения проблемы?

– Нет, нет. Не хочу.

– Хорошо. Итак, я… Да, Фриц?

Дверь, ведущая в коридор, открылась. Вошел Фриц.

– Мистер Хьюит, сэр. Говорит, у вас назначена встреча. Я усадил его в гостиной.

– Да. – Вульф бросил взгляд на стенные часы. – Скажи, что я приду через несколько минут.

Фриц вышел, а Вульф опять обратился к Сперлингу:

– Итак, я правильно сформулировал вашу цель?

– Абсолютно.

– Тогда я ознакомлюсь с отчетами мистера Бэскома, а после свяжусь с вами. Всего хорошего, сэр. Я рад, что вам понравился мой кабинет…

– Но это срочно! Нельзя терять ни минуты!

– Знаю. – Вульф из последних сил старался быть вежливым. – Срочность – еще одна черта, свойственная делам, обсуждаемым в этих стенах. Сейчас у меня встреча, затем я обедаю, а с четырех до шести вожусь со своими орхидеями. Но это не значит, что о вашем деле забудут. Мистер Гудвин немедленно примется за чтение отчетов, а после обеда поедет к вам в контору, чтобы получить недостающие подробности, – скажем, в два часа вас устроит?

Джеймсу Сперлингу это совсем не понравилось. Видимо, он намеревался посвятить спасению своей дочери от невыносимой участи весь день, не отвлекаясь даже на еду. Он был настолько возмущен, что лишь буркнул в ответ что-то нечленораздельное, когда я, провожая его к выходу, вежливо напомнил, чтобы он ждал меня в своей конторе ровно в два пятнадцать, заодно приготовив чек, дабы избавить себя от необходимости посылать его по почте. Я немного задержался, окинув быстрым взглядом его длинный черный лимузин, припаркованный у тротуара, а затем вернулся в кабинет.

Из-за приоткрытой двери гостиной доносились голоса Вульфа и Хьюита. Поскольку предмет их общего интереса находился наверху, в оранжерее, и кабинет был им не нужен, я взял пухлый конверт, оставленный Сперлингом на столе у Вульфа, и, устроившись поудобнее, приступил к ознакомлению с отчетами Бэскома.

Глава вторая

Через пару часов, без пяти два, Вульф поставил на блюдце опустевшую кофейную чашку, отодвинул свое кресло, поднялся, вышел из столовой и направился к лифту. Я, следуя за ним по пятам, поинтересовался у его широченной спины:

– Не заглянуть ли нам прежде минуты на три в кабинет?

Он повернулся:

– Я думал, ты собираешься ехать к нашему бедному папаше.

– Да, но за обедом вы о делах не говорите, а я прочитал отчеты Бэскома, и у меня есть вопросы.

Он быстрым взглядом оценил расстояние до кабинета, понял, что путь неблизкий, проворчал:

– Ладно, давай наверх, – и снова повернулся к лифту.

Но у меня, как и у него, тоже есть правила, и одно из них гласит: если Вульф заходит в свой персональный лифт, мне там делать уже нечего. Я помчался по лестнице. Этажом выше располагались спальня Вульфа и комната для гостей. Еще выше – моя спальня и вторая гостевая комната. Следующий лестничный марш привел меня на крышу. Сейчас она не была залита ослепительным светом, как зимой, поскольку на дворе стоял июнь и жалюзи были опущены, зато цветущие растения поражали многообразием ярких красок, особенно в среднем помещении оранжереи. Конечно, мне было не привыкать к этому зрелищу, к тому же в данный момент мои мысли были заняты делом, и все равно, проходя мимо бело-желтых дендробиумов, находившихся на пике цветения, я невольно замедлил шаг.

Я нашел Вульфа в комнате с горшечными растениями: он снимал пиджак и при моем появлении тут же нахмурился.

– Всего две вещи, – быстро проговорил я. – Во-первых, Бэском не только…

Вульф не дослушал:

– Мистер Бэском обнаружил хоть какие-то связи Рони с Коммунистической партией?

– Нет. Но он…

– Тогда у него для нас ничего нет. – Вульф закатал рукава рубашки. – Обсудим его отчеты после того, как я их просмотрю. Он поручил дело опытным сотрудникам?

– Безусловно. Самым лучшим.

– Выходит, мне незачем нанимать целую армию, чтобы гоняться за призраками, даже на деньги мистера Сперлинга? Представляешь, что это значит: выслеживать коммуниста (если он вообще коммунист), особенно при том, что нам нужны не предположения, а доказательства? Еще не хватало! Я определил цель, и мистер Сперлинг со мной согласился. Поезжай-ка к нему за подробностями. Напросись в гости. Там познакомишься с мистером Рони, понаблюдаешь за ним, а главное, за девицей и постараешься составить о них как можно более полное мнение. Потом назначишь ей встречу, обратишь на себя ее внимание, и, глядишь, через пару недель она о мистере Рони думать забудет – вот цель и достигнута.

– Будь я проклят! – Я укоризненно покачал головой. – Вы предлагаете мне приударить за ней!

– Называй это как хочешь; я предпочитаю выражаться по-своему. Мистер Сперлинг сказал, что его дочь чрезвычайно любопытна, – вот и переключи ее интерес с мистера Рони на себя.

– Вы предлагаете разбить ей сердце!

– До этого можно не доводить.

– Ага, уж лучше вообще не начинать. – Я притворился, будто пылаю праведным гневом. – Вы заходите слишком далеко! Я люблю свою профессию, и мне нравится, что я мужчина, со всеми вытекающими отсюда последствиями, но я отказываюсь выступать в роли соблазнителя…

– Арчи! – перебил меня Вульф.

– Да, сэр.

– Если взять всех молодых женщин, с которыми ты познакомился, работая на меня, со сколькими из них у тебя позже установились личные отношения?

– Таких наберется пять или шесть тысяч. Но это не…

– Я просто предлагаю тебе поменять очередность и с самого начала установить с ней личные отношения. Что в этом плохого?

– Да всё! – Я пожал плечами. – Ладно. Может, и ничего. Смотря по обстоятельствам. Надо на нее взглянуть.

– Хорошо. Езжай, не то опоздаешь.

И он направился к полкам с химикатами.

Я слегка повысил голос:

– Вообще-то у меня к вам еще вопрос, вернее, два. Ребятам Бэскома, выслеживавшим Рони, пришлось буквально слоняться без дела. Еще до того как у него могли зародиться первые подозрения, он точно учуял недоброе и затаился. Уж как они только не изощрялись, но часто и этого было недостаточно. Он знал все их ухищрения, и даже больше того. Коммунист он или нет, но этому его явно не в воскресной школе научили.

– Ха! Он ведь адвокат, верно? – презрительно проговорил Вульф. Он взял с полки банку с элгетолом и принялся ее встряхивать. – Хватит. Иди же.

– Минутку. Есть кое-что еще. Он трижды в разное время (это случалось в те дни, когда им все-таки удавалось его выследить) заходил в зоомагазин Бишофа на Третьей авеню и каждый раз оставался там больше часа. При этом никаких домашних животных у него нет.

Вульф перестал трясти банку с элгетолом, рассеянно посмотрел на нее, словно не понимая, что у него в руках, и поставил обратно на полку, а затем воззрился на меня:

– А! – произнес он, оставив прежний резкий тон. – Вот как?

– Да, сэр.

Вульф оглянулся, увидел стоявшее на своем обычном месте просторное кресло, подошел и опустился в него.

Он был поражен, но меня это вовсе не обрадовало. Честно говоря, я предпочел бы упустить эту возможность, однако не посмел. Я слишком хорошо помнил тот голос – твердый, неторопливый, четкий голос, холодный, точно труп недельной давности, – который слышал всего три раза, по телефону. Первый раз был в январе 1946 года, второй и третий – двумя годами позже, когда мы искали убийцу, отравившего Сирила Орчарда. Кроме того, я отлично запомнил тон Вульфа, который сказал мне, когда мы с ним повесили трубки после второго звонка: «Надо было отключить тебя, Арчи, как только я признал его голос. Я ничего не говорил, потому что лучше тебе ничего не знать. Ты должен забыть его имя. Если когда-нибудь мне придется вступить с ним в противоборство, чтобы уничтожить его, я покину этот дом и найду себе другое пристанище. Я останусь там до тех пор, пока не доведу дело до конца».

За годы работы у Вульфа я не раз видел, как он сражается с закоренелыми негодяями, но ни один из них не заставлял его говорить подобные вещи.

Теперь же он сидел, уставившись на меня так, будто я облил уксусом его бутерброд с икрой.

– Что тебе известно о зоомагазине Бишофа? – спросил он.

– Да в общем ничего. Знаю только, что в прошлом ноябре Бишоф приходил к вам и предлагал работу, но вы ответили, что очень заняты, и отказались. А когда он ушел и я начал вам пенять, вы сказали, что работать на Арнольда Зека вам так же неохота, как и ссориться с ним. Вы не объяснили, откуда вам известно, что этот самый зоомагазин – часть разветвленной организации Зека, а я не стал спрашивать.

– Я уже сказал: забудь его имя.

– Тогда не надо было мне напоминать. Ладно, я опять забуду. Итак, сейчас я спущусь вниз, позвоню Сперлингу и сообщу ему, что вы слишком заняты и потому отказываетесь от дела. Он не…

– Не надо. Поезжай к нему. Ты опаздываешь.

Я поразился:

– Какого черта? У меня что, с мозгами не в порядке? Если Рони целых три раза за месяц побывал в этом зоомагазине, а может, того больше, и притом, не имея домашних животных, каждый раз сидел там по часу, я делаю вывод, что он, скорее всего, работает на человека, имя которого я позабыл, и…

– Все правильно. Но дело не в том. Не важно откуда, но я знал о сомнительных связях мистера Бишофа еще до того, как он ко мне пришел, поэтому сразу ему отказал. Однако с мистером Сперлингом я уже договорился и не могу пойти на попятный. – Вульф бросил взгляд на часы. – Тебе пора. – Он вздохнул. – Если бы за самоуважение не надо было платить такую цену…

Он снова взял с полки банку с элгетолом и начал ее трясти. Мне оставалось только уйти.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации