Текст книги "Вздорные нотки"

Рэй Брэдбери
Вздорные нотки

Это был самый обычный майский вечер, примечательный только тем, что Джонатан Хьюз, двадцати восьми лет, за неделю до дня рождения встретил свой рок, нагрянувший из другой поры, из другого года, из другой жизни.

Поначалу Джонатан, конечно, ничего не заподозрил, хотя его рок вошел в тот же поезд, отбывающий от Пенсильвания-стейшн, уселся напротив и приготовился ехать через весь Лонг-Айленд. Он явился в обличье старика с газетой в руках – именно газета и привлекла внимание Джонатана Хьюза, который наконец решился обратиться к попутчику:

– Прошу прощения, сэр, но ваш номер «Нью-Йорк таймс» выглядит совсем не так, как мой. Шрифт более современный, что ли. Это, наверно, дополнительный выпуск?

– Нет! – Старик осекся, проглотил застрявший в горле ком и наконец выдавил: – То есть да. Это более поздний выпуск.

Хьюз огляделся по сторонам.

– Еще раз прошу меня простить, но… у других пассажиров газеты одинаковые. Может быть, у вас сигнальный экземпляр, с пристрелкой на будущее?

– На будущее? – Старик едва шевелил губами. Он как-то увял прямо на глазах, будто с выдохом потерял в весе. – В самом деле, – проговорил он, – с пристрелкой на будущее. Как в насмешку, честное слово.

Присмотревшись, Джонатан Хьюз разобрал дату выпуска:

2 мая 1999 года

– Как же так?.. – встрепенулся он, но тут глаза выхватили небольшую заметку, помещенную – правда, без фотографии – на первой полосе, в верхнем левом углу:

УБИЙСТВО ЖЕНЩИНЫ: РАЗЫСКИВАЕТСЯ МУЖ

Тело миссис Элис Хьюз, убитой из огнестрельного оружия, найдено…

Поезд грохотал по виадуку. За окном встала гряда деревьев, которая потянулась зелеными ветвями вслед за беспокойным ветром и оборвалась, будто разом срубленная под корень.

А состав как ни в чем не бывало подъехал к очередной станции.

В наступившей тишине молодой пассажир поневоле вернулся к газетному тексту:

Джонатан Хьюз, дипломированный аудитор, проживающий в г. Плэндом по адресу: Плэндом-авеню, дом 112…

– Нет! – вскричал он. – Сгинь, сгинь!

Он вскочил и побежал назад по проходу, а старик даже не успел пошевелиться. Поезд рывком тронулся, и Джонатана Хьюза бросило на свободное сиденье, откуда он безумным взглядом уставился на реку света и зелени, проносившуюся за окном.

Господи, думал он, кому могла понадобиться эта затея? Кто пытается причинить нам зло? Нам! Это розыгрыш? Кому пришло в голову глумиться над их молодой семьей, над его прелестной женой? Проклятье! Его затрясло. Чертовщина, просто чертовщина!

На повороте он чуть не упал. Опьянев от тряски, ужаса и холодной ярости, он резко развернулся и бросился к старику, который загородился газетой, втянул голову в плечи, спрятался за печатным словом. Хьюз одним махом смял газету и вцепился в костлявое плечо. Старик в испуге поднял голову: из глаз текли слезы. Под стук колес оба замерли. Хьюз чувствовал, что его душа готова расстаться с телом.

– Кто вы такой?

Он не узнал собственный голос.

Поезд метался из стороны в сторону – казалось, он вот-вот сойдет с рельсов.

Старика подбросило, как от выстрела в самое сердце. Он не глядя сунул в руку Хьюза кусочек картона и, пошатываясь, перешел в соседний вагон.

Джонатан Хьюз разжал кулак и увидел визитную карточку; пришлось ее перевернуть, чтобы прочесть несколько слов, которые пригвоздили его к сиденью и долго не отпускали.

ДЖОНАТАН ХЬЮЗ

Аудиторские услуги

Плэндом, 679-4990

– Нет! – вскричал все тот же, ставший чужим голос.

«Да ведь это я, – подумал молодой пассажир. – Выходит, этот старик… и есть я».

Не иначе как здесь заговор, причем не один. Кто-то придумал розыгрыш с убийством и выбрал мишенью его, Хьюза. Поезд с ревом несся вперед, а пять сотен пассажиров раскачивались, как подвыпившие резонеры, прячась за спасительными книжками и газетами, лишь один старик, будто гонимый демонами, перебирался из тамбура в тамбур. Когда Джонатан Хьюз, кипя от злости, окончательно вышел из себя, старик ввалился в последний вагон.

Там они и встретились, почти без свидетелей. Джонатан Хьюз грозно навис над стариком, а тот не решался поднять голову. Да и то сказать, слезы текли у него в три ручья, поэтому на беседу рассчитывать не приходилось.

«Кого же, – подумал молодой Хьюз, – кого он оплакивает? Ну, будет, будет».

Словно по команде старик расправил плечи, осушил глаза, высморкался и заговорил едва слышным голосом, так что Джонатану Хьюзу пришлось наклониться поближе, а потом и присесть рядом.

– Мы с тобой родились…

– Мы? – не поверил своим ушам молодой собеседник.

– Мы, – шепотом подтвердил старик, вглядываясь в пепельно-дымные сумерки, летящие за окном. – Да-да, мы с тобою оба родились двадцать второго августа тысяча девятьсот пятидесятого года в городе Куинси…

«Точно», – подумал Хьюз.

– …жили в доме номер сорок девять по Вашингтон-стрит и учились в Центральной гимназии, куда в первом классе бегали по утрам вместе с Изабель Перри.

«Вместе с Изабель», – повторил про себя молодой Хьюз.

– Мы… – забормотал старик. – Наши… – прошептал он. – Нам… – И наконец собрался с мыслями. – Столярное дело у нас вел мистер Бисби. Историю – мисс Манкс. В возрасте десяти лет мы пошли на каток и повредили правую коленку. В одиннадцать лет чуть не утонули – на счастье, подоспел отец. В двенадцать влюбились: ее звали Импи Джонсон.

«В седьмом классе, славная была девчушка, но умерла в юности, упокой Господи ее душу», – мысленно подхватил молодой Хьюз, на глазах старея.

Происходило это так. Старик говорил минуту, две, три – и с каждой минутой молодел: щеки заливал румянец, в глазах появлялся блеск, а его молодой попутчик, придавленный грузом давних воспоминаний, все больше съеживался и бледнел, так что в середине сказанного и услышанного они на время стали похожи, как две капли воды. В какой-то миг Джонатан Хьюз проникся твердой, безумной уверенностью, что в окне, как в зеркале летящего вечернего мира, отражается пара близнецов – стоит только поднять глаза.

На это ему не хватило духу.

А старик распрямил спину, высоко поднял голову – и все благодаря своим воспоминаниям и забытым откровениям.

– Таково прошлое, – подытожил он.

«Избить бы его до полусмерти, – думал Хьюз. – Обвинить во всех смертных грехах. Оглушить криком. Почему же я не бью, не виню, не кричу?

Да потому…»

Угадав этот вопрос, старик проговорил:

– Теперь ты знаешь: я именно тот, за кого себя выдаю. О нас обоих мне известно все без исключения. Итак, перейдем к будущему?

– К моему?

– К нашему общему, – сказал старик.

Джонатан Хьюз кивнул, не сводя глаз с газеты, которую попутчик все еще сжимал в правой руке. Тогда старик свернул ее и переложил в другую руку.

– Твои дела мало-помалу придут в упадок. По какой причине – да кто ж его знает? Ты станешь отцом, но ребенок умрет во младенчестве. Заведешь любовницу, но она тебя бросит. У жены испортится характер. И в конце концов – поверь, приготовься к этому, – ты начнешь… как бы это сказать… тяготиться ее присутствием в твоей жизни. Ну-ну, ты, я вижу, совсем пал духом. Все, молчу.

Они долго сидели, не произнося ни звука; старик снова стал набирать года, а вместе с ним и молодой собеседник. Достигнув достаточно зрелых лет, молодой кивнул, давая старику знак продолжать, а сам отвел глаза.

– Сейчас это кажется невероятным, ведь вы женаты всего лишь год, первый год, самый счастливый. Трудно представить, как может капля чернил замутить целый кувшин родниковой воды. Однако может – и уже замутила. А в результате переменился весь мир – что уж говорить о нашей жене, о нашей красавице, о прекрасной мечте.

– Ты… – вырвалось у Джонатана Хьюза. – Ты… ее убил?

– Нет, это мы ее убили. Мы оба. Но если ты ко мне прислушаешься, если я смогу тебя убедить, она останется в

...

конец ознакомительного фрагмента