Текст книги "Человек с поезда"

Такой подход в значительной мере сохранил свою актуальность и сегодня, когда речь заходит о «Человеке с поезда». Даже в наше время есть люди, которые пытаются обвинить в убийстве в Виллиске кого-то из местных жителей. И это при том, что сегодня уже совершенно очевидно: данное преступление лишь одно в длинной серии, которая началась задолго до него, а закончилась значительно позже.

В материалах, связанных с этими событиями, вы можете прочесть, что убийства вызвали у людей панику и настоящую паранойю, широко распространившуюся по Среднему Западу. Однако все обстояло совсем иначе: люди, которые так или иначе столкнулись со злодеяниями маньяка, не проявляли по этому поводу особого страха или тревоги. Наоборот, их тревога была весьма умеренной, если принять во внимание все обстоятельства дела. Во всяком случае, они не предпринимали по этому поводу тех действий, которые должны были предпринять.

Многие, узнав, что по железной дороге разъезжает маньяк-убийца, делали выбор не в пользу осторожности, а в пользу отрицания реального существования преступника. Точка зрения, согласно которой убийца расправлялся со своими жертвами не спонтанно, без всякого повода, а исходя из каких-то соображений, была выражением этого отрицания. Точно так же, как и убежденность, что он действует по своеобразному расписанию, и вера в то, что убийства в штате Орегон никак не связаны между собой. Люди попросту не могли осознать, с чем им пришлось столкнуться.

Глава 13. Паола

В данном случае заслуживает упоминания тот факт, что все действия преступника были продуманы до мелочей – даже то, как он накрыл простынями головы жертв, чтобы кровь на забрызгала одежду самого убийцы. Это свидетельствует о хладнокровной подготовке к злодеянию, что, в свою очередь, дает основания полагать, что преступник имел опыт подобных действий. Сходство этого преступления с другими убийствами делает логичным вопрос о том, не были ли все они делом рук одного и того же человека. Еще один факт, привлекающий внимание, состоит в том, что все они были совершены в теплое время года. Значит ли это, что убийцей был сумасшедший бродяга?

«Майами рипабликэн», Паола, штат Канзас, 14 июня 1912 года

Сейчас в Паоле полным-полно детей. Возможно, так же обстояло дело и в 1912 году. Домики в Паоле небольшие, но уютные. Городок стоит рядом с железной дорогой на склоне довольно крутого холма и виден как на ладони. Ширина главной улицы лишь подчеркивает миниатюрность лепящихся к склону строений. Когда-то рядом располагалось старое железнодорожное депо. Сейчас его уже нет, а с того места, где оно стояло, хорошо просматриваются все дома. От того, что расположен ближе всех к железной дороге, до рельсов всего 150 ярдов. Если же встать во дворе дома 710 по Уэст-Ви-стрит, то, когда мимо идет поезд, кажется, что он мчится от вас всего в каких-нибудь 10 футах.

Роллин и Анна Хадсон поженились в Массиллоне, штат Огайо, в апреле 1910 года. В тот момент Роллину было 19 лет, Анне – 20. После свадьбы они переехали в Сентервилл, штат Огайо. Там они познакомились с мистером и миссис Джордж В. Коу. (Пожалуй, можно сказать, что все они жили одной большой семьей, но это темная история, и мы не будем в нее углубляться. Кстати, девичья фамилия Анны была Экс[2]2
  Фамилия созвучна с английским словом «axe», что переводится как «топор». – Примеч. ред.


[Закрыть], но мы и это оставим без комментариев.) Мистер Хадсон, молодой человек без образования и каких-либо профессиональных навыков, работал на заводе точильщиком и потому каждый день вынужден был вдыхать металлическую пыль. Через некоторое время он бросил эту работу и устроился разнорабочим на железную дорогу. Отношения между Роллином и Анной не были безоблачными. В какой-то момент они даже на время разошлись. По словам Коу, Роллин рассказал ему, что он трижды заставал Анну с другими мужчинами.

Впоследствии версия о неверности Анны обросла таким количеством зачастую неправдоподобных подробностей, что приобрела поистине эпические масштабы. Это помешало обратить внимание на другие, более важные обстоятельства – но об этом позже. Мистер и миссис Коу переехали в Паолу, штат Канзас, в марте 1912 года. В то время в городе проживало 3300 человек. В Паоле пересекались две железнодорожные ветки – одна из них вела в Сан-Франциско, другая – в Миссури и Техас. Хадсоны присоединились к Коу в апреле. Они купили дешевую подержанную мебель и арендовали небольшой домик по адресу Уэст-Ви-стрит, 710, который располагался на другой стороне улицы от жилища Коу. Он сохранился по сей день, находится в неплохом состоянии, и в нем живут люди.

Примерно 4 июня 1912 года в Паоле появился крупный мужчина с лицом, напоминавшим свиное рыло. Он поселился в меблированных комнатах и стал задавать вопросы о Роллине и Анне. Свое любопытство он объяснил тем, что был их старым другом еще по Огайо. Вечером следующего дня, 5 июня (это была среда), этот мужчина, одетый в синий костюм, постучался в дверь дома Хадсонов. Супруги весьма тепло его приветствовали и пригласили войти. Видел ли кто-нибудь, как мужчина покидал дом, неясно. Судя по некоторым показаниям, его видели уходящим примерно в 23:00. Другие утверждали, что из дома он не выходил.

Фамилия одного из коллег Хадсона, работавшего вместе с ним на железной дороге, была Лонгмейер. Вместе с семьей он жил всего через три дома от Хадсонов. Вскоре после полуночи 5 июня, или, точнее, в первые часы 6 июня миссис Лонгмейер проснулась от звука бьющегося стекла. Она вышла в коридор и увидела, как из кухни выскользнула мужская тень. Женщина бросилась на кухню. Хлопнула дверь, затем раздался топот на крыльце, и незваный гость исчез.

У Лонгмейеров была восьмилетняя дочь по имени Сэди. Охваченная паникой, хозяйка дома ринулась в детскую и обнаружила, что кровать Сэди пуста. Девочка, скорчившись, сидела в углу, испуганная, но невредимая. Она сказала, что только что в доме был какой-то мужчина и что она видела, как он присаживался на корточки рядом с постелью матери. Миссис Лонгмейер спала слишком крепко и ничего не слышала, а когда проснулась, чувствовала себя так, словно ее одурманили.

Вернувшись на кухню, женщина увидела на полу осколки стеклянного колпака масляной лампы. Фитиль в лампе был прикручен, так что она испускала лишь слабый луч света. На полу миссис Лонгмейер также обнаружила женский халат, похожий на кимоно, – он явно был не из ее гардероба. Неизвестный проник в дом, высадив ломиком одну из ставень – она стояла рядом с окном с внешней стороны дома, прислоненная к стене. Когда рассвело, миссис Лонгмейер отправилась в здание суда, заявила о взломе и проникновении в дом и передала заместителю шерифа найденное кимоно.

В то утро Роллин Хадсон не вышел на работу. Я невольно морщусь, когда в очередной раз пишу эту фразу. В доме Хадсонов не было заметно никакого движения. Три соседки, уже зная, что ночью у Лонгмейеров побывал незваный гость, и тревожась за Хадсонов, открыли дверь их дома и увидели на кровати в задней комнате два неподвижных тела. В испуге оглядевшись – по некоторым данным, одна из трех женщин лишилась чувств еще на лужайке перед домом, – соседки заметили едущую по улице двуколку, которая, как они знали, принадлежала Герману Хинтцу, заместителю начальника местной полиции. С ним в двуколке был еще один человек. Двуколка остановилась. Хинтц и его спутник, выслушав взволнованный рассказ женщин, направились в дом. Там они обнаружили, как писала «Майами рипабликэн», ужасную картину. «Когда откинули одеяла и простыни, которыми были накрыты головы мистера и миссис Хадсон, стало ясно, что хозяева дома мертвы. Мистер Хадсон лежал на правом боку. Вся левая сторона его головы была размозжена. Его явно убили, когда он спал: признаки борьбы отсутствовали. Миссис Хадсон в тот момент, когда убивали ее мужа, по всей видимости, проснулась и подняла голову. Вероятно, по этой причине нанесенные ей удары пришлись по затылку и лицу. При этом было использовано частично заостренное орудие, ширина которого составляла от одного до полутора дюймов».

На ящике рядом с кроватью была обнаружена лампа без стеклянного колпака. Окно в соседней спальне было открыто, ставни с него сняты.

На столе стояли оставшиеся после ужина грязные тарелки. Там же лежали раскрытые фотоальбомы, словно хозяева провели последние часы жизни, предаваясь воспоминаниям с кем-то из старых друзей о прежней жизни. Рядом с альбомами нашли шкатулку с письмами. Разумеется, главным подозреваемым в убийстве стал похожий на свинью мужчина в синем костюме. Из более поздних комментариев шерифа округа Чандлера я сделал вывод, что он установил личность мужчины и исключил его из списка тех, кто мог совершить это преступление, однако прямых указаний на это обнаружить не удалось. Полиция занялась кимоно – требовалось установить, принадлежал ли этот предмет одежды, найденный в доме Лонгмейеров, Анне Хадсон.

Последующие газетные репортажи главным образом содержали слухи о личной жизни Анны Хадсон. Тем не менее, рассуждая логически, трудно было усомниться в том, что данное преступление было совершено «Человеком с поезда», а не свиноподобным визитером или якобы имевшимся у Анны «сердечным другом» (газетчики использовали именно это выражение). Существует целый ряд аргументов в пользу такой точки зрения. Во-первых, обстоятельства преступления в основном совпадают с почерком «Человека с поезда». Под «обстоятельствами преступления» я имею в виду следующее:

1. До пересечения двух железнодорожных веток от дома Хадсонов было всего две минуты ходьбы.

2. Убиты были двое, точнее семья, причем без всякого явного мотива.

3. Из дома жертв ничего не пропало (все драгоценности Анны Хадсон остались в шкатулке, стоявшей в ее спальне).

4. Преступник проник в дом через окно, а убийство было совершено в районе полуночи.

5. Жертвы погибли в результаты ударов, нанесенных топором или похожим орудием.

6. Убийца явно обладал большим опытом совершения подобных преступлений.

7. Преступление произошло в районе, где «Человек с поезда» проявлял наибольшую активность.

Это двойное убийство было совершено за четыре дня до бойни в Виллиске. Паола расположена в северо-восточной части штата Канзас. Виллиска – в юго-западной части Айовы. То есть расстояние между этими населенными пунктами невелико. За четыре дня при желании его вполне можно было преодолеть даже пешком – оно составляет 177 миль.

Во-вторых, есть косвенные признаки серии. Например, своеобразный «фирменный знак» «Человека с поезда» – лампа без колпака или абажура, а также снятые оконные ставни и головы жертв, накрытые тканью, чтобы кровь не разбрызгалась. А также бесцельное перемещение отдельных предметов – возможно, продиктованное некими фетишистскими наклонностями.

В-третьих, предположение, что Хадсонов убил бывший любовник Анны или человек со свиным лицом, одетый в синий костюм, на мой взгляд, опровергается тем фактом, что преступник проник еще в один дом. Если бы с Хадсонами расправился любовник Анны, зачем ему нужно было вламываться в жилище Лонгмейеров? А если убийство совершил вечерний посетитель Хадсонов, почему с окна их дома были сняты ставни? Ведь гостя – и тому были свидетели – впустили через входную дверь.

Шериф округа Майами Ф. Мэрион Чандлер не раз заявлял о своей уверенности в том, что преступление совершил не местный житель, а человек, не знакомый и никак не связанный с Хадсонами.

Строчки, с которых начинается эта глава, представляют собой один из наиболее острых журналистских комментариев по данной теме, когда-либо публиковавшихся в районах, где совершал свои зверства маньяк по прозвищу «Человек с поезда». Язвительное замечание насчет того, что «все действия преступника были продуманы до мелочей – даже то, как он накрыл простынями головы жертв, чтобы кровь на забрызгала одежду самого убийцы», – едва ли не дословно повторяет одну из формулировок, которые шестью десятилетиями позже легли в основу методики составления психологического портрета преступника. Оно показывает, что «наш» преступник действовал исключительно организованно, тщательно все продумав и в соответствии с заранее подготовленным планом. Из вышеизложенного автор статьи вполне резонно – и, кстати, в полном соответствии с современной методикой – делает вывод о том, что убийца обладал соответствующим опытом, поскольку совершал подобные преступления и раньше. (Это опять-таки идет вразрез с предположением, что убийство – дело рук человека, имевшего с Хадсонами некую эмоциональную связь. В самом деле, вряд ли у разгневанного любовника мог быть опыт в проламывании человеческих черепов с помощью топора.) В той части статьи, которую мы не цитировали, перечисляются многие «аналогичные» преступления, включая убийство Бернхардтов, которое современные авторы часто упускают из вида. Затем следует замечание, что почти все «аналогичные» убийства были совершены в теплое время года, – я сам осознал этот факт только через год работы над книгой. В конце выдвигается обоснованное предположение, что убийства совершал психически ненормальный бродяга. В общем, эти строки заметно выделяются на фоне множества газетных публикаций, которые мы изучили, работая над данной книгой.

Тезис о том, что общественность не должна мешать вершиться правосудию, возник относительно недавно по меркам истории человечества. Он также является побочным продуктом развития сложной разветвленной правоохранительной системы, которая начала создаваться около двухсот лет назад и наличие которой мы сегодня воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. Между тем на протяжении всей истории так называемого цивилизованного мира, а в Америке – начиная с середины XIX века, задержание подозреваемого в совершении преступления и передача его представителям властей были обязанностью каждого законопослушного гражданина. Однако с появлением мощной полицейской службы, которая зародилась примерно в 1840 году и окончательно сформировалась к 1940-му, в обществе стало утверждаться мнение, что расследование преступлений и поимка преступников – дело профессионалов.

В Канзасе в XIX веке было документально зафиксировано 200 случаев суда Линча. При этом самосуд неизменно совершался в отношении людей, которые, как считалось, совершили преступления. Количество подвергнувшихся линчеванию составляет ровно 200 человек, а не 199 или, скажем, 201. В XX веке таких случаев было шесть, из которых три произошли с 1900 по 1902 год. К 1912 году, когда совершались убийства, о которых мы сейчас говорим, суд Линча в Канзасе остался в прошлом – но, разумеется, оставался неотъемлемой частью его недавней истории. Пожалуй, суд Линча – наиболее яркий пример неправомерного вмешательства общественности в процесс осуществления правосудия. Логично предположить, что там, где имели место столь экстремальные случаи, происходили и менее вопиющие истории, связанные с участием граждан в поиске и наказании преступников.

И это предположение не беспочвенно: такие случаи были. Не только жители Паолы устремились к дому, где были убиты Хадсоны, – в поселок по железной дороге прибыли сотни разъяренных граждан из Канзас-Сити. Мысль, что гражданам не следует принимать непосредственное участие в расследовании преступлений, еще не слишком прочно укрепилась в американском общественном сознании, хотя некоторые представители полиции пытались убедить в этом обывателей начиная примерно с 1880 года. Однако они не слишком в этом преуспели, поэтому, когда в 1922 году в Нью-Брансуике, штат Нью-Джерси, произошли два убийства, туда устремились целые толпы потрясенных жителей Нью-Йорка.

Полиции в самом деле не всегда удавалось сохранить места преступлений в неприкосновенности. Но гораздо более важен тот факт, что зеваки затаптывали следы и уничтожали улики по той причине, что границы мест преступлений попросту никак не обозначались. Этому полиции еще следовало научиться. Почти во всех случаях, описываемых в этой книге, любопытные оказывались на месте преступления, подчас их количество исчислялось тысячами. Например, когда после одной из вылазок маньяка, о которой мы расскажем позднее, сгорел дом, сотни людей, посетивших это место в течение последующих недель, рылись на пепелище в поисках сувениров.

В 1912 году считалось нормой, когда репортеры присутствовали при допросах лиц, подозреваемых в серьезных преступлениях. Если по каким-то причинам такая возможность им не предоставлялась, после окончания допроса они могли взять интервью у подозреваемых, находящихся под арестом. В некоторых случаях подозреваемые даже устраивали пресс-конференции. Газетчикам нередко передавались вещественные доказательства – письма, завещания и тому подобные документы. Это еще одни пример неверного понимания роли общественности в работе системы правосудия.

В книге «Великий детектив» Зак Дандас приводит слова Пола Коллинза: «Ганс Гросс опубликовал первое стандартное заключение криминалистической экспертизы в 1893 году, и через десять лет полиция научилась сохранять в неприкосновенности места преступления и вещественные доказательства, применять системный, научный подход к расследованию преступлений. Этой работой стали заниматься целые группы людей, появились специалисты, занимающиеся ее различными аспектами. Времена, когда тем или иным делом занимались одиночки вроде какого-нибудь «инспектора Лестрейда», ушли в прошлое».

Что ж, может быть, в Лондоне все было именно так. В Нью-Йорке, не исключено, тоже. Некоторые сотрудники полиции на периферии, наверное, тоже знали, как именно нужно проводить расследование. Но там, где творил свои злодеяния «Человек с поезда», все было иначе. Описываемые Коллинзом группы специалистов, экспертные бюро и криминалистические лаборатории существовали в крупных городах. А в городишках и поселках, где действовал «наш» маньяк, все отделение полиции подчас состояло из одного-двух человек, а кое-где полиции не было вообще.

В большинстве случаев, о которых пойдет речь дальше, места преступлений буквально наводняли толпы из сотен или даже тысяч людей, не имеющих никакого отношения к полиции, – причем еще до появления представителей правоохранительных органов. Когда же полиция наконец приезжала, это практически всегда была отнюдь не группа опытных специалистов и не эксперты-криминалисты. В итоге в штатах Среднего Запада тоже появились специальные бюро по расследованию убийств и других особо тяжких преступлений, но они были сформированы из бывших шерифов округов и их помощников. При необходимости полиция какого-нибудь захолустного городка могла пригласить их для оказания необходимой помощи. Но это произошло лишь через 30–40 лет после описываемых событий. Из десятков убийств, о которых говорится в этой книге, лишь четыре расследовались более или менее квалифицированно: это убийство Шульцев в начале 1910 года, Бернхардтов в том же 1910 году, Касауэев в 1911-м, а также два убийства в Колорадо-Спрингс – тоже в 1911 году.

Во многих из описываемых нами случаев, и особенно в истории, которая произошла в Паоле, трудно с полной уверенностью сказать, как именно все произошло. Казалось бы, люди должны воздерживаться от лишней болтовни и не рассказывать небылиц, чтобы не нажить на свою голову неприятностей, впутавшись в историю, связанную со страшным преступлением. Но людям нравится болтать и привлекать к себе внимание. На мой взгляд, в описанных нами случаях двое (Джордж Уилсон в Рейнире, штат Вашингтон, и Джон О. Найт в Монмуте, штат Иллинойс) договорились до того, что их осудили за убийство. Такое иногда случается и в XXI веке, но при более примитивной правоохранительной системе они происходили гораздо чаще.

В деле об убийстве в Паоле есть факты, значение которых можно сравнить с крохотной горошиной, но их зачастую окружают сплетни и слухи размером с грейпфрут. К сожалению, я не могу себе позволить просто проигнорировать сей грейпфрут, но в этом есть и свои плюсы: у меня не будет ощущения, что я что-то утаил от читателей. Одна из проблем состоит в том, что в Паоле в описываемое время распространялись две местные газеты и еще несколько региональных. Два местных издания жестко конкурировали между собой и потому зачастую публиковали совершенно разные отчеты о ведущемся расследовании.

Слухи можно было разделить на две части: о том, что у миссис Хадсон якобы имелся любовник, и истории, которые соседи рассказывали о вечере накануне убийства. По мнению автора этих строк, сплетни о миссис Хадсон могли быть как правдой, так и выдумкой, однако они в любом случае не имеют никакого отношения к преступлению. Большинство же из того, что сообщали соседи жертв о событиях, предшествовавших преступлению, скорее всего, не соответствовало истине.

Разговоры о том, что у Анны помимо мужа были отношения с неким другим мужчиной, начались после того, как Джордж Коу вскоре после убийства якобы озвучил свои домыслы. Разумеется, Коу вполне мог знать интимные подробности, касающиеся супругов Хадсон, но не вполне ясно, что именно сказал ему Хадсон и что конкретно заявил Коу репортеру. В газете прошла информация со ссылкой на Коу о том, что Хадсон якобы три раза заставал Анну с другим мужчиной, или мужчинами, но что именно это могло означать? Значило ли это, что он трижды заставал жену и постороннего мужчину в спальне обнаженными? Или он видел, как они идут по улице и разговаривают? Или, может быть, сидят и беседуют в тоне, который Роллину мог показаться недопустимо фамильярным, а Анне – совершенно нейтральным?

Те, кто что-либо писал об этом деле, как в 1912 году, так и в XXI веке, сделали выбор в пользу первого варианта. Я же отдаю предпочтение последнему. Мы не знаем, что за человек был Джордж Коу. Тот факт, что он распространял не вполне пристойные слухи о супругах и даже поделился ими с газетным репортером всего через несколько часов после страшной смерти Хадсонов, характеризует Коу не лучшим образом. Но нам неизвестно, можно ли верить его словам или же он был просто безответственным болтуном. Отец Роллина Хадсона был успешным адвокатом. Согласно данным одной из газет, он являлся «одним из выдающихся юристов Норт-Индастри (штат Огайо), а также играл влиятельную роль в местной политике. Он был близко знаком с покойным президентом Маккинли и судьей Дэем и выступал в качестве консультанта по делам, так или иначе связанным с ними. Он – человек образованный и утонченного воспитания». После убийства мистер Хадсон-старший приехал в Паолу. Он осудил слухи, очерняющие его невестку, и заявил репортерам, что она была хорошей женой и весьма достойной молодой женщиной. (Так было написано в одной из местных газет. Согласно другой, Хадсон-старший удивился тому, что Анна и Роллин снова были вместе.)

Газетчики, рассуждая об убийстве в Паоле, в ряде случаев домысливали, что любовником Анны мог быть неоднократно упоминавшийся свиноподобный мужчина, но вероятность того, что эти предположения соответствовали действительности, крайне мала. Роллин Хадсон в день убийства работал. Человек со свиным лицом постучался в дверь Хадсонов, когда хозяин уже вернулся домой. И это, пожалуй, не было случайностью. В тех местах, где произошло убийство, визит чужака-мужчины домой к замужней женщине в отсутствие мужа неизбежно порождает слухи. Так что можно сказать, что посетитель проявил деликатность.

За несколько дней до убийства между Анной и Роллином Хадсонами произошла бурная ссора, причем в присутствии посторонних. Молва связала ее с тем, что Анна якобы получила какое-то письмо. Я, однако, думаю, что дело было вовсе не в письме. Впрочем, это мое сугубо личное мнение, так что читатель может оценивать ситуацию как угодно. Я же считаю, что, поскольку Роллин и Анна поженились очень рано, они, как это нередко бывает со слишком юными супругами, в браке переживали то, что лучше преодолевать до свадьбы. У них еще не завершился процесс взросления. Роллин был неуверенным в себе молодым человеком, ревнивым и подозрительным по отношению к Анне. Анну это возмущало, и вполне возможно, что она заявила мужу, увидевшему ее в обществе какого-то постороннего мужчины, что будет разговаривать с кем захочет и что ее общение с другими людьми его не касается.

Впрочем, подобные истории, как правило, трудно подтвердить реальными фактами. Аналогичные версии нередко фигурировали и в случаях других убийств, совершенных «Человеком с поезда». Тут уж ничего не поделаешь: такова оборотная сторона викторианского ханжества, требующего, чтобы женщина была выше любых подозрений.

Рассказывая о проникновении незнакомца в дом Лонгмейеров, я сознательно не упомянул об одной немаловажной детали. Миссис Лонгмейер настаивала на том, что она сама, а также ее муж и дочь еще до того, как обнаружили незваного гостя, были одурманены хлороформом. Об этом неоднократно упоминала не только миссис Лонгмейер. Ее соседка, миссис Кора Прайор, заявила, что человек, убивший Хадсонов и проникший в дом к Лонгмейерам, воздействовал парами хлороформа также на нее и двоих ее детей. «В четверг утром я едва проснулась, – сообщила миссис Прайор. – У меня ужасно болела голова. На головную боль жаловались и мои дети. Мы плохо себя чувствовали весь день. Думаю, это был хлороформ – нас словно одурманили». Миссис Прайор жила через дом от Хадсонов и по соседству с Лонгмейерами. Миртл Коу, проживавшая на другой стороне улицы, показала, что примерно около полуночи слышала крик, донесшийся со стороны дома Хадсонов, а женщина, чей дом находился между домами Хадсонов и Прайоров, сообщила, что видела тень мужчины, который прошел мимо окна с задней стороны ее дома – также в районе полуночи. Такое впечатление, будто все соседи были в курсе, что поблизости рыщет какой-то маньяк с хлороформом.

Миссис Прайор, вероятно, была несколько не в себе, поэтому на ее слова никто не обратил внимания. Зато полиция вплотную занялась миссис Лонгмейер: ведь она заявила о проникновении в ее дом до того, как стало известно об убийстве; к тому же она завладела предметом, взятым из дома Хадсонов (речь о злосчастном кимоно). Этого хватило, чтобы заподозрить ее хотя бы в том, что она каким-то образом причастна к преступлению. Полицейские несколько раз допросили ее, стараясь добиться, чтобы она отказалась от показаний насчет хлороформа. Однако миссис Лонгмейер не стала этого делать. Некий детектив по имени Дж. Л. Гент, которому в полиции Канзас-Сити поручили заниматься этим делом, в какой-то момент заявил репортерам, что, по его мнению, убийство – дело рук ревнивой женщины, которая хотела отомстить Анне Хадсон.

Одна из газет принялась всерьез разрабатывать тему хлороформа и бурной личной жизни Анны. Другая лишь упомянула о том, что «высказано предположение, будто оба супруга были одурманены хлороформом перед тем, как им были нанесены смертельные удары». Интересный поворот, не так ли? Давайте попытаемся проанализировать, насколько он соответствует реальности.

О том, что «Человек с поезда» использует хлороформ, стали говорить после убийств в Эллсуорте. Кому-то из зевак, прорвавшихся в дом, где было совершено преступление, показалось, что он почувствовал специфический запах. Впоследствии упоминания о хлороформе стали едва ли не обязательной подробностью рассказов о деятельности маньяка. Однако нам точно известно, что «Человек с поезда» совершал убийства с помощью топора. Возникает вопрос: он что, в решающий момент держал в руках топор и тряпку, пропитанную хлороформом? Если так, то зачем ему был нужен хлороформ? В самом деле, если вы вооружены топором и собираетесь убить им несколько человек, что может помешать вам это сделать? Как вы собираетесь использовать этот самый хлороформ?

Хлороформ в то время не пользовался популярностью у представителей криминальных кругов. Правда, с 1899 по 1901 год в Пенсильвании действовала преступная группа, известная как «Банда хлороформистов». Ее участники одурманивали свои жертвы хлороформом, а затем грабили их. Главарями шайки были братья Эд и Джек Биддл. Один из ограбленных умер. Преступников арестовали, признали виновными в убийстве и приговорили к смертной казни. Прославились они восемь десятилетий спустя. Оказалось, что жена надзирателя, Кейт Соффел, помогла им бежать из тюрьмы, в которой они ожидали исполнения приговора. Она полюбила Эда Биддла. Об этой истории даже сняли фильм под названием «Миссис Соффел». Возможно, вы его видели. Уильям Марш Райс, в честь которого назван Университет Райса, был убит с помощью хлороформа в 1900 году – это было очень резонансное дело. Благодаря этим событиям и еще нескольким аналогичным историям наивные обыватели утвердились во мнении, что хлороформ может использоваться в качестве экзотического орудия убийства.

Разумеется, глупо предполагать, что «Человек с поезда» носил с собой хлороформ, но эта идея все же наводит на кое-какие размышления. Насколько я помню, в первом абзаце репортажа об убийстве в Виллиске, который был опубликован в тот самый день, когда были обнаружены тела жертв, говорилось, что никто в доме не почувствовал ни малейшего запаха хлороформа. Да, именно так. Не о том, что кто-то из оказавшихся на месте преступления уловил запах хлороформа, а том, что никто не унюхал его. Это говорит нам, что репортеры немедленно связали происшествие в Виллиске с преступлениями, совершенными раньше. И именно по этой причине об убийстве в Виллиске сразу же заговорили по всей стране. Да-да, это произошло именно из-за догадки, что это не отдельное преступление, а продолжение целой серии преступлений.

Через пять дней после происшествия в Виллиске, 10 июня, на лестнице ресторана в Паоле было найдено письмо, написанное на четырех страницах. Оно было датировано 27 мая и адресовано Анне Хадсон. К нему была подколота записка с просьбой передать письмо властям. Содержание письма так никогда и не было обнародовано. Однако те, кто его читал, утверждали, что это было любовное послание, причем не от мужа.

Так вот, это была фальшивка. Просто чья-то дурацкая шутка, такая же, как подброшенный к дому в Монмуте, штат Иллинойс, фонарик. Письмо предсказуемо вызвало гнев целомудренных обывателей, считавших секс вне брака тяжким грехом. Когда слухи о неверности Анны Хадсон стали неотъемлемой частью этой истории, многие стали высказываться о ее поведении осуждающе.

В конце 1911 года «Человек с поезда» за четырнадцать недель убил четырнадцать человек, затем сделал семимесячную паузу, а летом и осенью следующего, 1912 года снова резко активизировался. Последнее убийство, совершенное в 1911 году, и первое в 1912-м произошли в Канзасе.

Не исключено, что с октября 1911 года по июнь 1912-го «Человек с поезда» содержался в одной из канзасских тюрем. Известно несколько случаев, когда серийные убийцы попадали в камеру за какое-нибудь незначительное преступление и, находясь за решеткой, мечтали о продолжении серии. Оказавшись на свободе, они немедленно брались за свои кровавые дела. Так поступили и Тед Банди, и Артур Шоукросс, и Кеннет Макдафф, и другие маньяки. В начале июня 1912 года «Человек с поезда» за одну неделю убил десять человек. Это наталкивает меня на мысль, что он, возможно, незадолго до этого вышел из тюрьмы.