Текст книги "Дети Дрейка"

Он даже не упомянул о защитных заклятиях, которыми враады буквально укутали свой город за это время; заклятия, которые заставили бы помедлить ее, Шариссу, однако, с его точки зрения, они, похоже, не заслуживали даже упоминания.

Пришелец вздохнул – очень по-человечески. Он, должно быть, научился этому у своего сотоварища по странствиям. Шарисса ощутила его тоску и усталость.

– Пятнадцать лет, мне думается, долгое время, – сказала она, пробуя его утешить. – Они могут означать и целую вечность.

– Тот странно взглянул на нее.

– Благодаря твоему отцу я имею некоторое представление о том, что значит слово «годы», крошка Шари! Знай, что, когда я говорю, что потратил вечность на поиски этого места, я не шучу и не преувеличиваю! За ваши пятнадцать лет я пересек тысячу тысяч стран в таком же количестве миров! Время, как я обнаружил, движется в разных местах с разной скоростью; но оно вовсе застыло в том проклятом месте, которое мой друг Дру так подходяще называл Пустотой! – Темный Конь вывернул шею так, чтобы видеть небо. – В небе царит еще больший беспорядок, чем тот, что может возникнуть в Пустоте, – даже если к ней добавить и это место! Как мог я переносить такое существование до прихода Дру?

Вопрос был не из тех, на какие ожидают ответа. Шарисса подождала, пока огромное существо успокоится; потом заговорила:

– Мой отец будет счастлив видеть тебя снова. Я могу отвести тебя к нему, если хочешь.

– Малютка, я и пытался найти его! Когда мы расстались, единственное, что я знал, – это то, что мой друг Дру находится в опасности и что меня снова засунули в место, которое я надеялся больше никогда не увидеть! Я думал, что он мог бы находиться в замке древних, в комнате миров; но не смог найти вход в ту маленькую вселенную! Я боялся, что существа, которые охраняли ее, когда я в последний раз был здесь, запечатали вход. Но от них не осталось и следа… хотя я вряд ли забуду запах этих проклятых тварей!

Лохиван приблизился к Шариссе.

– Не следует ли тебе что-нибудь объяснить всем этим людям? Они как малые дети, которым приспичило решить сложную магическую задачу, поставившую в тупик мастеров! Заверь их, что все в порядке.

Она согласилась, что в этом есть смысл. Подняв руки, волшебница обратилась к окружающим:

– Не надо волноваться! Нет никакой опасности, никакой угрозы! Это друг моего отца, и я ручаюсь за него!

Эта речь и самой Шариссе показалась малоубедительной, поскольку в ней она не отвечала ни на один из многочисленных вопросов, которые наверняка вертелись в умах собравшихся враадов. Она добавила:

– После того как мой отец выкроит время, чтобы побеседовать с нашим гостем, он подробно расскажет вам о нем. Это я вам обещаю.

С се точки зрения, и эти слова были не слишком убедительны; но остальных они, похоже, удовлетворили. Наверное, враады были довольны, что им посчастливилось узнать хотя бы это. Других двух членов триумвирата удовлетворить было бы не так легко. Шарисса взглянула на Лохивана; Баракас узнает о происшедшем достаточно скоро. Какая бы дружба ни существовала между ней и этим Тезерени, он был верен своему отцу.

– Вам лучше разойтись. Я не думаю, чтобы мне грозила какая-то опасность – если вспомнить то, что отец рассказывал мне о Темном Коне.

– И я говорю, что никакой опасности нет, – проревел конь.

Лохиван поклонился им обоим. Он явно испытывал неловкость. Шариссе он сказал:

– Лучше будет, если именно я расскажу об этом моему отцу. Мне очень жаль, Шарисса, но ему следует об этом знать. – Он умолк; его слова наверняка представлялись ему такими же малозначащими, как Шариссе ее слова. – Подготовься к его реакции. Темный Конь нарушит равновесие, если останется здесь. И ты, и я это знаем.

Тезерени повернулся и начал, как и многие другие, медленно выбираться из толпы. Шарисса, улыбаясь коню, размышляла над предупреждением Лохивана. Если Темный Конь решит остаться здесь на какое-то время, он действительно изменит равновесие сил. Те, кто до сих пор хоть немного колебались, начнут поддерживать ее отца. Темный Конь – могучий союзник. Если члены триумвирата когда-нибудь вступят в борьбу друг с другом, демонический жеребец на их стороне вполне сможет сыграть решающую роль. Дру Зери не строил никаких далеко идущих планов. Он лишь желал сплотить своих людей, но вряд ли это можно сказать относительно Баракаса и Силести. У последнего имелась не одна основательная причина с неприязнью относиться к главе клана Тезерени. Несколько лет работы бок о бок не уменьшили трений между ними.

Темный Конь в нетерпении рыл копытами землю, усыпанную обломками древних строений, – ведь после долгих скитаний он почти достиг своей цели, но не мог найти главные ворота в свой город. Шарисса тут же присоединилась к нему.

– Вход здесь, безликие переместили его.

– Безликие?

– Нелюди, – добавила она, задавая себе вопрос, знал ли он их под этим именем.

– Я не знаю их. Они тоже враады?

– Нет, они… – Дочь Дру Зери умолкла. Лучше показать ему одного из них, чем пытаться описать это живое наследие основателей. Она оглядела площадь в поисках фигуры, наблюдающей за ними. Ее глаза постепенно суживались. Темный Конь молча ждал, его ледяной взгляд следовал за ее взглядом.

Безликих существ вокруг не оказалось. Шарисса, подумав, вспомнила, что не видела ни одного из них с момента последнего столкновения в переулке. То создание умчалось прочь, как будто встревоженное чем-то. Ни одного из его собратьев не было в толпе, собравшейся после появления Темного Коня. Это обеспокоило ее. Отчего безликие, интересовавшиеся всем связанным с враадами, не захотели присутствовать при нежданном возвращении обитателя Пустоты? Они боялись чего-то, связанного с Темным Конем? Мести? Конечно, нет! Хранители уже раз обошлись с угольно-черным жеребцом, будто с крохотным насекомым. Их хозяева – даже если они стали лишь тенями того, чем они некогда были, – не полностью утратили свой дар.

– Ну? Что ты хочешь показать мне? Вперед! Я снова хочу видеть малыша Дру!

– Тогда позволь мне указать тебе путь.

Все еще недоумевая по поводу отсутствия нелюдей, Шарисса повела Темного Коня вправо. Несколько враадов продолжали наблюдать за ними. Неважно, если они и увидят, где находится вход в дом ее родителей. В расселину могли проникнуть лишь те, кого волшебник сам желал впустить. Она не имела никакого представления, будет ли Темному Коню позволено беспрепятственно проделать этот путь – или ей надо сначала повидаться с отцом. Через мгновение они об этом узнают.

Рябь в воздухе явилась первым признаком отверстия. Когда Шарисса подошла ближе – Темный Конь следовал за ней по пятам, – отверстие, казалось, расширилось. Внутри него волшебница могла различить огромный луг. Он был усеян цветами – словно часовыми среди высокой травы.

Шарисса просунула в дыру ногу, затем вся переместилась внутрь. Площадь – да и весь город – исчезли. Она обернулась и увидела огромный разрыв на отверстии. Его заполнял собой черный силуэт.

– Наконец-то! – Темный Конь беспрепятственно проник через волшебный вход. – Наконец я на месте!

Она не могла сдержать улыбку.

– Еще нет, но уже скоро. Нам надо пройти еще немного.

Он беспокойно огляделся вокруг. Рассмеялся.

– Лишь это? После тех странствий, что мне достались, это не больше шага!

– Тогда сделаем этот шаг. – Шариссе не терпелось поскорее увидеть изумленное лицо отца, потрясенного этим неожиданным подарком.

Лохиван следил за Шариссой и чудищем. Он надеялся, что оно не сможет преодолеть барьер, но секундой позже эта надежда рухнула, когда чудище исчезло вслед за дочерью Дру Зери. Еще одна деталь, которая заинтересует главу Тезерени.

Направляясь к своему дрейку, Тезерени размышлял о том, что же означает появление демона. Лохиван, хотя он и не обладал даром предвидения, понимал, что это решительный момент, от которого может зависеть судьба враадов. Существо по имени Темный Конь изменило вес, и он знал, что повелитель Тезерени постарается повернуть события выгодной для себя стороной.

Лохиван предпочел бы, чтобы новости отцу сообщил кто-то другой. Однако сделать это было больше некому, и, в конце концов, он приходился своему повелителю сыном. И его первой обязанностью была верность клану – даже если это могло бы когда-нибудь в будущем привести к смерти отца Шариссы.

Последняя мысль тревожила его больше всего; но он – как и очень многие в подобных случаях – просто похоронил ее где-то в тайном уголке мозга и отправился выполнять свой долг, как и подобало хорошему сыну.

Глава 4

В восточной части города, за стеной верности, которая отделяла подданных Повелителя Драконов от остальных, Баракас держал совет. Отливающие блеском красные знамена с изображениями драконов свисали со стен. Факелы создавали целый легион мерцающих теней тех, кто собрался в зале. Накрытая покрывалом скульптура дракона стояла на возвышении в дальнем конце зала. Конечно же, зал лишь отдаленно напоминал о громадной и грозной крепости, которой Тезерени владели до переселения. Но недостаток пышности более чем компенсировался количеством народа, опустившегося на колени перед повелителем. Чужаков – то есть рожденных вне клана – было настолько больше, чем закованных в латы фигур, что Баракас улыбнулся. Он мечтал о подобном Королевстве, хотя и знал теперь, что оно было крошечным в сравнении с численностью населения, которой могли похвастаться искатели. И все же это было достижением. Из-за того, что многие теперь покорялись его воле, его влияние росло… а это, в свою очередь, означало дальнейшее увеличение числа последователей. Когда-нибудь, в недалеком будущем, он станет бесспорно повелителем всех враадов.

Но тут он вспомнил, что его волосы седеют, а лицо становится морщинистым, и улыбка угасла. Он не мог позволить себе стареть. Враады не старели – если не желали этого.

Стражи в темно-зеленых доспехах из драконьей чешуи и в устрашающих шлемах в виде драконьих голов выстроились вдоль стен. Большинство из них были племянники, племянницы, прочие родственники и их потомство. Это были и мужчины, и женщины; все они умели обращаться с оружием, которое носили. Теперь они стали вдвойне опаснее; война с искателями, в которой они едва не потерпели поражение, пробудила в них любовь к битвам. В глазах их собратьев-враадов, которые иногда разве что поигрывали с оружием, они выглядели зловещими и внушали страх.

– Что-нибудь не так, любимый мой? – прошептал ему в ухо гортанный голос.

«Неужели она тоже стареет?» – Повелитель Баракас повернулся к своей супруге, госпоже Альции. Она по-прежнему походила на богиню войны – даже когда царственно восседала на своем троне, властная и внушительная. Подобно мужу, она была одета в доспехи, хотя и более легкие, лучше облегавшие тело. Патриарх окинул ее гибкую фигуру восхищенным взором. Доспехи Тезерени создавались как для защиты, так и с расчетом на внешний эффект… а глава Тезерени всегда питал слабость к женским телам. Это не значило, что он не ценил другие дарования жены. Когда повелитель Тезерени был в отъезде, именно госпожа Альция держала в руках клан и управляла всеми важными делами. Она была, как он с готовностью признал бы, его вторым «я».

– Баракас?

Вождь вздрогнул, поняв, что снова задумался. Для любого другого это ничего не значит: склонностью к грезам грешит большинство. Но не для Баракаса. Он никогда не мог позволить себе тратить время на грезы. Создание, а затем и расширение клана всегда требовало собранности и самого пристального внимания.

– Со мной все в порядке, – наконец пробормотал он – так, что лишь она могла его слышать. – Просто задумался.

Она улыбнулась. Улыбка смягчала суровость ее аристократического лица. В такие моменты госпожа Альция была особенно красива.

Баракас распрямил спину и пристально глянул на своих людей.

– Всем позволяется встать!

Толпа встала – как будто его слова были сигналом для кого-то дернуть веревочки, управляющие несколькими сотнями марионеток. Даже большинство чужаков, не усвоивших с колыбели воинские традиции, созданные Повелителем Драконов, и, следовательно, не способные выполнить его команду с необходимой четкостью, сделали это, однако, вполне прилично. Они учились. Скоро обучатся все.

Риган, стоявший справа от матери, шагнул вперед.

– Хочет ли кто-нибудь обратиться к главе клана с просьбой?

Двое чужаков, специально подготовленные к этому моменту, выступили вперед и заняли свободное пространство между возвышением, на котором стояли троны, и основной частью зала, где находилась толпа. Это были мужчина – некогда тучный, но сильно похудевший, когда пришлось работать руками, чтобы выжить, – и женщина с довольно непримечательными лицом и фигурой, одетая в платье, которое явно знавало лучшие дни. Она как могла постаралась возвратить себе красоту, которой она, вне сомнений, обладала во времена Нимта, но, несмотря на краску, ей не удалось совершить чудесное превращение. Оба были возбуждены и насторожены.

– Ваши имена? – спросил наследник невыразительным тоном.

Мужчина открыл рот, но некто, стоявший в задних рядах, обратил на себя внимание главы клана, и он знаком приказал всем умолкнуть. Эсад, еще один из его сыновей, дал понять, что есть дело, требующее личного участия главы клана. Эсад, подобно большинству Тезерени, знал, что не следует прерывать совет ради чего-нибудь малозначащего. В Повелителе Драконов проснулось любопытство. Он повернулся к супруге.

– Ты проведешь совет вместо меня, Альция?

– Как вам угодно, супруг мой.

Просьба ее не удивила. В течение нескольких столетий госпожа Альция неоднократно выполняла эту обязанность. Ее решения имели ту же силу, что и его собственные. Кандидат, который не сумел добиться ее поддержки, потерял бы больше, если бы попробовал убедить главу клана изменить это решение. Он мог и голову потерять.

– Встаньте на колени! Повелитель Тезерени покидает совет! – крикнул Риган голосом, не выражающим никаких чувств.

Толпа повиновалась без колебаний, хотя нескольких новичков явно заинтересовала причина внезапного нарушения ритуала. Баракасу это было безразлично; его глаза были по-прежнему устремлены на Эсада. Теперь он видел, что рядом с ним стоял Лохиван. Тем лучше. Лохиван не возвратился бы так скоро, если бы не принес важные новости. Двое молодых Тезерени, пятясь, вышли из зала, а отец тем временем направлялся к ним. Оба опустились на одно колено – как и несколько стражей, стоявших на часах в коридоре.

– Встаньте все! Лохиван. Из-за него ли ты меня вызвал, Эсад, или у тебя есть иное дело ко мне?

– У меня – нет, отец, – ответила фигура в шлеме. Голос Эсада слегка дрожал. Со времени переселения сюда он был не совсем в себе; а страшная опасность, которой Тезерени подверглись со стороны искателей, еще больше повредила ему ум – в нем что-то сломалось. Эсад был разочарованием для отца.

– Тогда ты можешь удалиться.

Эсад поклонился и молча пошел прочь. Баракас обнял Лохивана за плечи и повел его в другую сторону.

– Отчего ты так быстро вернулся? Что-нибудь, связанное с дочерью Дру Зери?

– В каком-то смысле – да. Отец, что говорил Дру Зери о громадном черном-пречерном жеребце, которого называют Темный Конь?

– Это вовсе не лошадь, а существо из иного… Возможно, один из наших легендарных демонов. Дру Зери бывает крайне молчалив, когда дело касается его первого путешествия сюда, еще до нашего переселения. – Глава клана замедлил шаг. Затем обернулся, чтобы посмотреть сыну в глаза. – Почему ты хочешь об этом узнать?

У Лохивана, похоже, не было уверенности, что отец поверит его словам.

– Оно… он… здесь. Сегодня, всего через несколько минут после того, как мы расстались, он материализовался в городе… на пощади. Ты, конечно же, ощутил его магическую силу!

– Я что-то почувствовал в тот момент, когда слезал со своего дрейка. И приказал твоим братьям Логану и Дагосу выяснить, что же это.

– Тогда они напрасно потратят время. Я не хуже другого могу рассказать обо всем, что касается этого… этого исполина. Он преодолел все наши барьеры и беспрепятственно проник в город, дерзостно материализовавшись буквально посреди нас.

– Он, вне сомнения, искал расселину, ведущую в тайный мир Дру Зери – Сирвэк Дрэгот, как он его называет. – В тоне повелителя Тезерени явно чувствовалась зависть. Иметь свое собственное Королевство… и разделять его лишь с двумя-тремя враадами и сотней этих проклятых нелюдей. Это было предметом раздора среди членов триумвирата. Дру Зери открывал им только те из своих тайн, какие считал нужным открыть. Остальные принадлежали лишь ему и его семье.

– Шарисса говорила с ним…

– И он ее слушал? – Как будто она была его закадычным другом! Она дочь его сотоварища… и, подозреваю, также и учителя. При всей его похвальбе… – Тут Лохиван слегка заколебался, не решаясь высказать свое мнение о ком-то настолько непредсказуемом. – При всей его похвальбе и могуществе, этот Темный Конь похож скорее на ребенка, чем на бессмертного демона.

Баракас некоторое время размышлял.

– И чем все закончилось?

– Она провела его сквозь расселину, во владения своего отца.

– И он смог в нее проникнуть? – Тезерени не единожды, по приказу их повелителя, скрытно исследовали вход в крошечную вселенную Дру Зери. В большинстве случаев им даже не удавалось найти его – не говоря уже о том, чтобы войти внутрь. А те, кто сумел обнаружить эту дыру в реальности, проходили сквозь нее так, будто это был сгусток воздуха, а вовсе не вход куда-то.

– Он с легкостью вошел внутрь.

– Интересно. – Баракас расхаживал по коридору, снова и снова обдумывая каждую деталь сообщения. Лохиван следовал за отцом по пятам – он не получил еще разрешения удалиться. Как он и ожидал, отца все это сильно заинтересовало.

Стражи в коридоре вставали навытяжку, когда глава клана, не замечая их, проходил мимо. Лохиван, шедший сзади, кивал каждому и внимательно оглядывал, пытаясь уличить в любой небрежности. То, что многие из них находились с ним в родстве, значения не имело; если бы он не сделал выговор кому-нибудь, кто выполнял свой долг не самым лучшим образом, или не доложил об этом отцу, пострадал бы он сам, независимо от того, сын он Баракасу или нет. В конце концов, сыновей у того хватало; одним больше, одним меньше – значения не имело.

– Ему придется в какой-то момент покинуть этот закупоренный мир Зери, – провозгласил Баракас.

– Да, государь.

– Он – существо, обладающее огромными способностями. Разумеется, не настолько безграничными, как у Дракона Глубин; но остерегаться его, пожалуй, следует.

– Похоже на то. – Лицо Лохивана – та его часть, что была видна из-под шлема, – приняло озабоченное выражение.

– Мы тоже обладаем кое-какими способностями – особенно если действуем сообща.

«До известной степени!» – добавил про себя Баракас. Даже и это давалось все с большим и большим трудом – как будто сама земля стремилась уничтожить все следы чародейства враадов, которое, вместо того чтобы действовать в гармонии с окружающим миром, что-то отнимало у него и чего-то требовало.

Лохиван предпочел отмолчаться, пробуя определить, что же замыслил отец.

Повелитель Тезерени свернул в боковой коридор. Он мельком заглянул в ближайшее окно, выходившее в запущенный, заваленный обломками внутренний дворик здания, когда-то принадлежавшего одному из древних аристократов – по крайней мере, Баракас так воображал. Это, однако, было лишь предположением; истина затерялась в веках. Баракасу нравилось так думать – как и считать захламленный двор своим учебным плацем. Каждый день Тезерени бились на этом коварном клочке земли, соревнуясь друг с другом или с каким-нибудь чужаком, желавшим научиться у них воинскому искусству. Двор намеренно не расчищали – ни одно настоящее сражение не происходит на гладкой, ровной поверхности. Если они падали, то на себе ощущали, что может случиться в бою с неосторожным глупцом.

Баракас оторвал взгляд от окна. Он принял решение. Улыбнулся и, ускорив шаг, пошел по коридору дальше.

– Лохиван, – подозвал он сына.

– Отец? – Лохиван прибавил шаг и сумел догнать Баракаса – хотя и с трудом. Баракас шел так быстро, что большинство молодых Тезерени едва ли могло угнаться за ним.

– Ты можешь идти.

– Слушаюсь, государь. – К чести молодого воина, он не обиделся на такую резкость. За свою жизнь он привык к тому, что, когда его отец разрабатывает какой-нибудь план, ему надо побыть одному. Лохиван повернулся и пошел прочь. Баракас даже не заметил ухода сына. Он был погружен в замыслы, рождавшиеся теперь в его мозгу.

Дозор, совершавший обход, моментально уступил ему дорогу. Это были три воина, один из них – женщина, и два дрейка размером с большую собаку каждый. Воины – их лица наполовину закрывали забрала – застыли, как мертвые. Баракас шел мимо них, но вдруг приостановился, когда один из дрейков зашипел на него. Стремительный раздвоенный язык животного, казалось, жил самостоятельной жизнью.

Баракас протянул руку и погладил дрейка по голове. Глаза пресмыкающегося закрылись, и он забил хвостом по ногам своего повелителя. Враад потянул на себя поводок, который держал в руках, чуть затянув при этом ошейник на дрейке. Разглядывая их обоих, глава Тезерени улыбнулся.

Шариссе показалось, что отец превратился в маленького мальчика. Он приветствовал Темного Коня с радостью, как родного. Она понимала его волнение. Дружба среди представителей се народа – явление редкое. Только обстоятельства их бегства из Нимта вынудили враадов прилично относиться друг к другу. Многие все еще смотрели на ближних с некоторой подозрительностью – хотя после первого бурного года, проведенного здесь, она несколько уменьшилось.

Глядя на отца, стоящего среди фигурно подрезанных кустарников во внутреннем дворе и оживленно беседующего с огромным Темным Конем, Шарисса поняла, насколько он изменился за последние несколько лет. Ее всегда изумляли те перемены, которые он осуществил и в этом малом мире, и во внешнем; но не то, как эти бесконечные труды сказались на нем. Его каштановые волосы заметно поседели, проявилась внушительная серебряная прядь. Он был по-прежнему худощав и при своем почти семифутовом росте казался невысоким в сравнении с диковинным жеребцом; но спина его слегка ссутулилась, а на ястребином лице появились морщины. Короткая борода, которую он носил, также поредела.

Пятнадцать последних лет изменили его; но он снова ненадолго превратился в величественного и могучего волшебника, которого она любила с детства и которым восхищалась.

– Он всегда надеялся, что обитатель Пустоты найдет путь обратно, – произнес сильный, но музыкальный голос рядом с Шариссой.

Ариэла была ниже Шариссы, а значит, намного ниже своего мужа, Дру. Ее волосы были очень светлыми и очень длинными, как и у дочери Дру Зери, однако заплетены в косу. Изогнутые брови и заостренные уши выдавали в ней принадлежность к эльфам – как и изумрудного цвета миндалевидные глаза. Она носила одеяние такого же темно-синего цвета, что и се муж, но гораздо лучше облегавшее фигуру. Ариэла была стройной и сильной и умела пользоваться различными видами оружия, особенно хорошо ножом. Ее помощь беженцам из Нимта оказалась столь же неоценимой, как и помощь Тезерени, – поэтому переселенцы сумели выжить до тех пор, пока не научились сами постоять за себя.

– Не могу упрекнуть его за это. Темный Конь невероятен! Что он собой представляет? Я до сих пор этого не понимаю!

– Дру называет его живым отверстием, и я склонна с этим согласиться.

– Однако он обладает плотью. – На первый взгляд и казалось, что он состоит из плоти. Шарисса даже прикоснулась к нему. Она, однако, не могла отрицать, что почувствовала притяжение – как будто угольно-черное существо собиралось втянуть се в себя… и тело ее, и душу.

Ариэла слегка рассмеялась.

– Не проси меня объяснить поподробнее! Даже твой отец признает, что может лишь строить догадки.

Шарисса кивнула ей и оглянулась вокруг. Кроме них четверых, никого не было видно. Во всякий другой ее визит в Сирвэк Дрэгот там было множество безликих. Теперь они исчезли – как и на площади.

– Почему мы одни? Эльфийка нахмурилась.

– Не имею представления, а Дру слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание. Они были здесь – почти до того момента, когда вы дали знать о своем появлении. – Она заглянула падчерице в глаза и прошептала: – А что-нибудь не так?

Шарисса ответила, также шепотом:

– Ты же знаешь, что они, похоже, повсюду. Прежде чем Темный Конь возник в городе, я натолкнулась на одного из них, и он был явно взволнован. Он поспешил прочь, а когда я огляделась, ища его, то уже не смогла обнаружить. Затем, когда я достигла площади, там собралась масса враадов, но ни одного безликого!

– Это ненормально… если я могу употребить это слово по отношению к ним.

Любознательность нелюдей не имела предела. Любое мало-мальски значимое происшествие привлекало их непрошеное внимание. А такое важное событие, как возвращение Темного Коня, должно было собрать их больше двух десятков. Хотя эти существа являлись всего лишь ожившими воспоминаниями расы основателей, они продолжали неукоснительно выполнять свои былые обязанности. И казалось совершенно невероятным, чтобы сейчас они прекратили это делать.

– Ты намеренно вернулся в это место? Замечательно! – ревел устрашающий жеребец. Обе женщины обернулись и стали слушать.

– Мое любопытство пересилило мои опасения, – ответил Дру. Он указал на одно из высоких сооружений крепости. – Как много наши предки знали! И как много было утрачено, когда их не стало!

– На мой вкус – недостаточно! Я по-прежнему хочу еще раз побороться с их слугами! Они не имели никакого права!

Дру нечего было на это ответить. Шарисса слышала, как он не однажды и сам говорил об этом. Он боялся, что его таинственный спутник навсегда затеряется в Пустоте – или еще худшем месте… если только какое-либо другое место могло оказаться хуже нес.

Начала опускаться темнота, и волшебника стали окутывать тени. Ни Дру, ни его дочь не сумели достаточно хорошо разобраться в различиях между светилами и ходом времени в разнообразных царствах, созданных основателями. Как для каждого из этих царств могли найтись солнца и луны? Дру однажды объяснил, что древние преуспели в выделении из истинного мира как бы слоев реальности. Каждое царство было отражением своего подлинника, но его решительно изменили как основатели, так и время. Магия, необходимая, чтобы разобраться со всем этим, забыта.

Не могло не тревожить понимание того, что Нимт также был лишь еще одним отражением – питомником, где враадов взрастили, а затем выкинули.

– Я понимаю твои чувства, Темный Конь, – сказал Дру, – но мы с Ариэлой пришли сюда, чтобы позаботиться о Сирвэк Дрэготе. Точно так же, как любой заботится о своем доме.

– Сирвэк Дрэгот? Именно так и называется это место?

– Я назвал его этим именем. – Дру Зери взглянул на свою дочь. Шарисса заметила, что, когда он объяснял происхождение имени, его глаза увлажнились. – У меня был приближенный – черное с золотом существо, созданное мной. Сирвэк был верным и надежным сотоварищем. Он помогал мне растить Шариссу – после того как ее мать умерла – и погиб, спасая ее жизнь. Это было перед тем, как мы покинули Нимт. Я решил, что, учитывая все, что он сделал для меня и моей дочери, лучшей памятью о нем будет крепость, названная его именем. – Он замолчал и прочистил горло. – Хотелось, чтобы Сирвэк снова был со мной… но заново созданное существо будет другим.

Темный Конь покачал головой.

– Я понимаю, что такое дружба, малыш Дру, но любовь для меня – вещь непостижимая! Я вижу лишь, что ты сохранил о нем добрую память!

Скакун внезапно рассмеялся, заставив вздрогнуть Дру и обеих женщин. Он одним глазом подмигнул Шариссе.

– Но давайте говорить о радостном! Темный Конь наконец нашел своего друга! Это замечательно! Мне не хватало твоего руководства, друг мой Дру, твоих знаний о бесчисленном множестве вещей, существующих в этом нагромождении миров!

– И я рад возможности поговорить с тобой, Темный Конь. Но у меня есть дела, требующие моего внимания. Мой народ полагается на меня. Полутора десятков лет недостаточно, чтобы обеспечить враадам спокойное будущее – особенно если учесть, насколько мы стали слабыми.

– Тогда как насчет твоего отпрыска… интересное слово. Она действительно выпрыгнула из тебя?

Шарисса рассмеялась. К ней присоединились ее родители. Об ошибках Темного Коня в понимании смысла слов она знала из рассказов отца. Исполин был во многом словно ребенок, таким его и описывал Дру: могучим и мудрым, но в чем-то наивным и беззащитным. Это лишь доказывало, насколько его разум отличается от разума людей и эльфов.

– Я была бы счастлива проводить с тобой время, Темный Конь, если ты все же будешь учитывать, что у меня есть и обязанности, которые надо выполнять.

– Ха! Задачи! Какое удовольствие они, должно быть, тебе доставляют, и как важно это звучит!

Никто не попытался его поправить. Кроме того, Шарисса понимала: ей в самом деле нравится многое из того, что она делает. Об их новом доме предстояло узнать еще так много. С подземным лабиринтом, находившимся глубоко под городом, враады едва ознакомились. Открытия Геррода, в волнении она совершенно забыла о них! К тому же эти занятия по-прежнему вносили в ее жизнь приятное разнообразие – поскольку первые двадцать лет своей жизни она провела главным образом во владениях отца.

– Тогда договорились. – Дру подавил зевок. Они с Ариэлой вставали рано, нередко задолго до рассвета. Однако всегда откладывали свои дела, чтобы посмотреть на восход солнца. Шарисса время от времени присоединялась к ним, но держалась в стороне. Когда ее родители смотрели на солнечный восход, они жили в другом, их собственном, особом мире.

– Ты утомлен, – сказал Темный Конь, склонный замечать очевидное. – Я припоминаю, что при усталости у вас есть обыкновение погружаться в небытие, которое вы называете сном. Ведь так?

– Да, но не сразу. – Дру Зери поднялся на ноги. – Я знаю, что ты не спишь, Темный Конь, и отдыхаешь только изредка. Предложить тебе какое-нибудь развлечение?

Темный Конь взглянул на Шариссу.

– Ты тоже погрузишься в сон?

– Не сейчас.

– Тогда я проведу некоторое время с тобой, если не возражаешь.

Она перевела взгляд с Темного Коня на родителей.

– Я собиралась вернуться в свой городской дом. Ничего, если он отправится со мной?

– Остальные враады, наверное, все еще относятся к нему настороженно, но если вы будете вместе… – Дру улыбнулся своему былому спутнику. – Попытайся не слишком испугать народ… и поменьше блуждай в одиночку, пока я не поговорю с другими членами триумвирата.

– Я буду образцом благоразумия и неприметности! Никто на меня даже внимания не обратит!