Текст книги "Разворошенный муравейник"

Глава 2

Это был маленький оштукатуренный сине-зеленый домик с белой отделкой. Помещался он недалеко от Беверли-Хиллз в трехсотом квартале Северного Виндзора. Домик был чистеньким и прохладным и выглядел точно так же, как и большинство домов по соседству. Он стоял на ухоженной лужайке, и выложенная камнем дорожка вела прямо к входной двери.

Я подергал звонок и бросил взгляд на свои коричневые ботинки фирмы «Кордован». Нанося визит даме, я хотел, чтобы они сияли, даже если хозяйка окажется старой летучей мышью. И ботинки мои сияли. Пока я любовался их великолепным видом, дверь распахнулась, и я медленно поднял глаза.

Сначала я увидел пару коричневых сандалий без каблуков, из которых выглядывали пальчики с покрытыми красным лаком ногтями. Затем, выше, лодыжки обхватывали грубые шнурки. А еще выше... одним словом, все это представляло собой довольно интересные ножки. Дальше я увидел черные, до колен, узкие брючки, обтягивающие полные бедра, полоску обнаженного белого тела в просвете между брюками и кремовой блузкой с длинными рукавами, завязанной тугим узлом вокруг стройной талии. И наконец перед моими глазами предстала полная, выпиравшая из открытого ворота блузки грудь. Это было как в сцене из какого-то фильма. Гладкая, белая шея и – ох!

Хозяйка дома отнюдь не была старой летучей мышью. Может быть, мне следовало начать осмотр с ее лица. Но, поступив так, я, вероятно, не испытал бы такого удовольствия, какое я испытал, поднимая взгляд снизу вверх.

У этой женщины были умные карие глаза под изогнутыми черными бровями, маленький прямой носик и полные губы, чуть тронутые насмешливой улыбкой. Хороши были и волосы, ржаво-рыжие, того самого цвета, который можно видеть ранним утром на небе над островами южной части Тихого океана. Волос было очень много. Густые, пушистые, они обрамляли прекрасное лицо, ниспадая ей на плечи.

– Вы пришли, чтобы посмотреть на меня? – Голос ее звучал мягко и приятно.

– Простите, вы мисс Брукс? – промямлил я. Она подтвердила.

– Я пришел не только для того, чтобы посмотреть на вас. Я хотел бы поговорить с вами. О вашем брате.

Полунасмешливая улыбка исчезла, и лицо женщины стало серьезным.

– Конечно. Пожалуйста, входите.

Я проскользнул мимо нее и вошел в комнату. Гостиная представляла собой удобную и мило обставленную комнату. Слева находился камин, загороженный на летнее время. В угол вписывался двухсекционный диван. Между двумя его секциями помещался черный, в китайском стиле, столик, на котором между двумя тяжелыми медными подставками в форме полинезийских – явно не страдающих излишней скромностью – танцовщиц стояли четыре книги в блестящих новых обложках.

Справа от двери, которая вела на улицу, располагался хорошо оборудованный домашний бар. Сделанный из бамбука, со стойкой, обтянутой красной кожей, он был искусно украшен резными деревянными завитушками. Этот бар был настолько ярким и безвкусным, что казалось, стоит опустить в него десять центов – и раздастся дикая музыка. У противоположной стены стояли телевизор и музыкальный центр с набором пластинок. Рядом – два глубоких кресла, а напротив камина – длинный зеленый диван.

На нем располагался какой-то растрепанный массивный парень с бычьей шеей. На вид ему было около сорока. Одетый в хорошо сшитый серый костюм, этот человек держал полупустой стакан виски с содовой и в упор смотрел на меня. Его чувственное лицо выражало беспокойство. Я тоже, черт побери, глянул на него в упор, а затем повернулся к девушке в вызывающе открытой блузке.

– Шелл Скотт, – отрекомендовался я. – Частный сыщик.

– Так, – произнес парень. – Значит, частный шпион.

– Вас кто-нибудь спрашивал? – небрежно бросил я, взглянув на него через плечо.

– Эдди! – укоризненно произнесла девушка. Потом обернулась ко мне. – Здравствуйте, мистер Скотт, – любезно поздоровалась она. Затем представила нас друг другу. Парень пробурчал что-то в мою сторону, я сделал то же самое. Наши приветствия были похожи на рычание во время кормежки в зоопарке.

Робин Брукс провела меня мимо камина и предложила присесть на угловом диване. Сама села рядом. Девушка показалась мне несколько озадаченной.

– Вы частный сыщик? – переспросила она. Я подтвердил и показал ей документы.

– Я не совсем понимаю, – пожала она плечами, – почему частный сыщик хочет поговорить со мной о Джо?

– Извините, – ответил я, – мне очень неприятно беспокоить вас непосредственно после смерти вашего брата, но мой клиент хочет, чтобы я получил всю возможную информацию. Я задам вам всего несколько вопросов, если не возражаете, мисс Брукс.

Я вопросительно посмотрел на нее, и она медленно кивнула.

– Буду по возможности краток, – начал я. – Во-первых, когда вам стало известно, что найден ваш брат, не пришло ли вам в голову, что он погиб не в результате несчастного случая?

– Это не был несчастный случай? – Она широко раскрыла карие глаза. – Но... конечно нет. Зачем кому-то... В ту ночь, когда Джо был убит, сюда приходила полиция, – нахмурившись и понизив голос, сказала Робин. – Они спрашивали меня о том же. Но я подумала, что подобные вопросы обычны в таких случаях. – Женщина, нагнувшись вперед, посмотрела на меня. – Вы думаете, что кто-то мог... – Она поколебалась, затем продолжила:

– Мог убить Джо преднамеренно?

Мне было трудно удерживать взгляд на ее лице, когда прямо передо мной маячила ее блузка с тремя расстегнутыми пуговицами из четырех.

– Такая возможность, мисс Брукс, хотя бы теоретическая, не исключена, – заявил я. – Собственно говоря, пока я ничего такого не думаю. Я просто расспрашиваю и сопоставляю.

– Но почему... – Она остановилась. – Кто вас нанял? Ведь кто-то же должен был вас нанять?

– Простите, но я не могу назвать вам моего клиента, – твердо сказал я. – Он просил меня не упоминать его имени.

Эдди Кэш поднялся с дивана, подошел поближе и стоял, глядя на меня сверху вниз. Видимо, ему надоело, что его игнорируют. Парень уставился на меня, а я в свою очередь, склонив голову сначала на одну сторону, а потом на другую, тоже взглянул на него. Лицо его начала заливать краска.

– Вам что-нибудь угодно? – вежливо спросил я. Робин встала и положила руку ему на плечо:

– Эдди, ты, может, лучше пойдешь? Увидимся позднее. – Она ловко направила его к двери. – Заходи завтра, – посоветовала она. – И можешь поставить за меня пять на Блю Боя, ладно?

Парень ответил, что сделает это еще раз. И, сверкнув на меня глазами, вышел. Робин вернулась и снова уселась на диван.

– Иногда он ведет себя как маленький ребенок. Немного ревнует, – пояснила она, взмахнув своими длинными ресницами. И я почувствовал трепет ее ресниц прямо своим желудком.

– Я его не виню, – выдавил я.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась.

– Кстати, о Блю Бое. Вы играете на бегах? – спросил я.

– Немного. Эдди играет. Иногда я прошу его заключить какое-нибудь пари и для меня.

– А чем он занимается? Я имею в виду, чем зарабатывает на жизнь?

– Эдди? Я кивнул.

– Я думала, что вы хотите поговорить о Джо, – заметила Робин.

– Но Эдди заинтересовал меня, – проговорил я. – Очень красивый парень.

– О, у него свое дело – «Джонсон и Кэш». Они изготавливают отопительное и вентиляционное оборудование, – рассказала девушка. – Правда, я очень мало знаю об этом, но Эдди зарабатывает довольно хорошие деньги.

– Значит, у него свое дело? Название фирмы говорит о том, что у него есть партнеры.

– Так оно и есть. Вернее, так было. Сейчас Эдди – единственный ее владелец. Пять или шесть месяцев назад, – продолжала она, – компаньон Эдди погиб в результате несчастного случая. Разбился или что-то в этом роде. Эдди объяснил мне, что у них была общая страховка. По ее условиям, если один из них умирает, другой партнер получает средства, из которых может уплатить проценты за владение всем имуществом. Я думаю, это вполне обычное дело, что фирмы выплачивают по такого рода страховкам.

– Так, так. Вы хотите сказать, что с ним тоже произошел несчастный случай на дороге. Как с вашим братом?

– Ну, не совсем так. – Робин, сдвинув свои тонкие брови, покосилась на меня. – Вы задаете очень странные вопросы, мистер Скотт.

Девушка провела рукой по своим укороченным брючкам и похлопала себя по голым коленям.

Я с усилием сглотнул.

– Приготовить вам чего-нибудь выпить? – мягко предложила она.

– Это было бы превосходно.

– Виски? – спросила она. И, повернувшись к разноцветному маленькому бару, приготовилась заняться напитками.

Через короткое время Робин вернулась, толкая перед собой стеклянный столик на колесиках, отделанный металлом, на котором стояло все необходимое. Поскольку столик был низким, ей приходилось, подталкивая его, наклоняться вперед. Конечно, мой взгляд притягивали расстегнутые пуговицы на ее блузке. Но тут я прикрыл глаза и строго сказал себе: «Нет, ты не должен, Скотт. Не должен. Ты ведешь расследование!»

Когда я вновь открыл глаза, она протягивала к моему лицу прохладный напиток и я видел, как ее алые губы дрожат в улыбке.

Я взял стакан и поблагодарил.

– А теперь расскажите мне о Джо. Каким он был? Кто были его друзья – мужчины и женщины? Была ли возлюбленная? С кем ваш брат общался? Были ли у него какие-нибудь неприятности? Имел ли кто-нибудь на него зуб? – Я остановился и посмотрел на нее. – Надеюсь, что вы не против подобных вопросов?

Девушка покачала головой, и ее рыжие волосы рассыпались по плечам.

– Нет, все в порядке. Кажется, меня все это не очень потрясло. Я ведь не видела Джо много лет до того, как он приехал сюда. Поэтому расскажу вам все, что смогу. Я полагаю, что вас интересуют последние события. То есть все, что произошло после того, как он вернулся?

– Как он вернулся? – переспросил я. Мы говорили о нем так, будто он был жив.

– Джо несколько лет жил в восточных штатах, а сюда вернулся всего месяцев шесть тому назад. Мне кажется, это было в январе прошлого года.

– Хорошо. Начинайте с того времени, – согласился я.

Я отпил из стакана. Это был хороший бурбон, и глоток прошел так, как и должен был пройти глоток хорошего бурбона. На моих часах было семь тридцать. Приближалась одна из обычных душных, влажных ночей. Я отпил еще немного бурбона и откинулся на подушки дивана.

– Ну, когда Джо вернулся, он, конечно, разыскал меня, – начала Робин свой рассказ. – Я его приняла хорошо, и он нашел работу у мистера Дракона в магазине «сюрпризов».

Я усмехнулся:

– Я знаю Флеминга. И знаю, что за «сюрпризы» у него в магазине, в его задней и передней части.

Она улыбнулась, продемонстрировав ровные, белые зубки между алыми губами и блеснув умными глазами:

– Хорошо, мистер Скотт. Он получил работу букмекера. Это звучит правдоподобнее? Я кивнул.

– Мне не очень нравилось, что он там работает, но ему надо было что-то делать. А Дракон как раз планировал открытие салона, а один из его помощников заболел.

– Я понимаю.

– Брату нравилось там, – продолжала она, взглянув на меня в некотором замешательстве. – Он работал там вплоть... вплоть до несчастного случая.

– С кем он сотрудничал? – спросил я.

– Почти ни с кем. Он был в приятельских отношениях с некоторыми работниками магазина «сюрпризов», – улыбнулась она. – Джо познакомился там с Эдди и еще с кем-то из тех, кто заключал пари.

– Эдди крутился возле Дракона?

– Когда проводились скачки на севере или когда он хотел заключить пари на кого-нибудь с востока. Там я и встретилась с Эдди.

– О'кей. Вы не слышали ни о каком происшествии, которое бы касалось Джо?

– Нет, мистер Скотт, – помедлив, ответила она.

– Называйте меня Шелл, – предложил я.

– Шелл. Мне нравится это имя. Оно вам подходит. А на мне вот какой ярлык: Робин Виктория Элен Брукс. Но вы можете сократить его и называть меня просто Робин.

– О'кей, Робин. У вас есть фотографии вашего брата? У меня пока есть только его словесный портрет.

– Конечно. Подождите минуточку. Приготовьте себе выпить сами, если хотите.

Я хотел. Поэтому налил в свой стакан бурбона, воды и добавил кубик льда. Все это я делал, пока она ходила в спальню или еще куда-то в задние помещения, чтобы поискать фотографии. Оттуда она вернулась с целой пачкой снимков, включила верхний свет и вручила фотографии мне.

Четыре из них были сделаны в каком-то ночном клубе. На них были надписи: «Робин – с любовью. Джо», «Робин – с днем рождения. Джо». Одна фотография запечатлела его перед домом. И наконец последняя – раскрашенный от руки портрет, восемь на десять, выполненный в фотостудии. На нем снова была надпись:

«Робин – с любовью. Джо». Написаны слова были мелким беглым почерком.

Я взял портрет и вернул Робин остальные фотографии. Паренек был привлекательным. Блондин, как и я. Со слабым намеком на маленькие усики на верхней губе. Казалось, что он просто забывал побриться в течение нескольких дней. Длинные волосы прикрывали уши, на подбородке я отметил маленький шрам. Приятный, но несколько бесцветный человек, подумал я. Примерно лет двадцати четырех – двадцати пяти, то есть на год или два моложе Робин. Я вернул ей портрет.

– Земные останки Джо Брукса, – сказала она, как мне показалось, немного печально.

– Джо. А какие еще у него были имена, кроме Джо? – Я улыбнулся ей, стараясь немного отвлечь от грустных мыслей. Бурбон согревал мне желудок.

– Просто Джо. Ну, Джозеф. Джозеф Брукс. Вот и все.

– Наверное, все имена были истрачены на вас, да? – пошутил я.

Она кивнула и покрутила свой стакан. Он был пуст. Мой тоже.

– А как насчет подружек? – поинтересовался я.

– Никого. По крайней мере, я ни о ком не знала. Иногда он ходил куда-нибудь с ребятами. И это, кажется, все. Немного играл в покер. Иногда бывал на холостяцких вечеринках. Никаких женщин. – Она протянула мне портрет брата. – Он не был некрасивым, просто не болтался попусту. Сидел дома и чаще всего читал программы скачек.

– Вы уверены? – усомнился я. – Такого рода поведение всегда кажется мне несколько странным. Может быть, потому, что это не моя линия поведения. Определенно не моя, – добавил я.

– Насколько мне известно, это было так, – подтвердила Робин.

– А вы? – спросил я. – В ту ночь, когда он был убит, где были вы? Полиция приходила сюда?

– Да. Я весь вечер была дома. Полиция явилась часов около одиннадцати, может, немного позже. К этому времени Джо отсутствовал уже час или два. Я не знала, где он. Он просто сказал мне, что уходит ненадолго повидаться с приятелем по имени Гарри Зеркл. Это было что-то около девяти тридцати, мне кажется. Полиция сообщила мне, что брата сбила машина. Они задали мне несколько таких же, как и вы, вопросов. Но я думаю, что отвечала на них не очень сосредоточенно. Я была испугана.

Как только она упомянула Гарри Зеркла, я сразу представил себе маленького человечка с разбитым лицом в офисе Дракона.

– Зеркл? – переспросил я. – Вы сказали, что Джо отправился повидать этого Зеркла?

– Правильно.

– Это был его приятель?

– Да. Я думаю, что брат в последнее время довольно часто встречался с ним на работе. Наверное, это один из игроков на скачках. Я никогда не видела этого человека.

Я решил отложить дальнейшие вопросы на эту тему на некоторое время, но все же спросил:

– Что еще?

– Немного. Полицейские задали мне несколько вопросов о Джо, и потом я должна была отправиться с ними, чтобы опознать его.

Девушка вздрогнула и поднесла стакан к губам. Казалось, она удивилась, обнаружив, что он пуст. Вздохнув, Робин с сожалением покачала головой.

– Давайте не будем погружаться в меланхолию! – попытался подбодрить ее я. Девушка улыбнулась:

– Выпьете еще?

– О'кей. Только еще один. – Я не хотел напиваться как свинья, но это был действительно хороший бурбон. Впрочем, разве бурбон бывает плохим? Мое самочувствие говорило также о том, что он крепкий.

Маленький столик, на котором смешивались напитки, стоял между нами. Наклонившись, Робин наполнила стаканы и смешала содержимое. Я уже упоминал, какое впечатление производила на меня блузка с четырьмя пуговицами, три из которых были расстегнуты. На этот раз я не стал закрывать глаза. Практически я покончил со своими обязанностями следователя. На данный момент.

На ней не было бюстгальтера, причем это не было предположением – в этом просто не было сомнений. Никакого бюстгальтера, только тело, но какое!

Я любовался этой прекрасной плотью. Она поймала мой взгляд, но не выпрямилась, не смутилась и не попыталась что-либо спрятать. Она просто озорно улыбнулась.

– Самая последняя мода, – пояснила она. – Последний крик моды.

– Крик моды, да? Я ждал такого долгие годы! – вырвалось у меня. Я сделал подряд несколько глотков и глупо сказал:

– Хорошо, сэр. Да, сэр. Достаточно прохладно!

– Так оно и есть, – подхватила она. – Хорошо для лета.

Она кончила смешивать напитки и села подле меня. Все вернулось на свои места, включая мои глаза. У меня созрел план. Я допью свой стакан, поставлю его на место и вежливо попрошу ее снова его наполнить. Однако вместо этого мы спокойно сидели, потягивая напитки, и болтали. Я узнал, что ее родители умерли: мать – при ее рождении, а отец – когда она закончила среднюю школу в Голливуде. Нет, она никогда не думала посвятить себя кино! Глупый мальчик! Правда, не думала. Глупый, глупый, глупый! Она занималась разными делами: была билетершей в кино, кассиршей, некоторое время официанткой. А теперь работает моделью. Я рассказал ей, что маленький шрам над моей левой бровью – след медного кастета. Тринадцать хулиганов напали на меня. Я переломал им руки-ноги и забил до смерти. Да, тринадцать. Да, забил всех до одного до смерти. Когда я подошел к подробному рассказу, как забивал их до смерти, было уже восемь часов.

Я встал и, слегка покачиваясь, собрался идти.

– Спасибо за информацию, Робин. Мне надо еще в пару мест. Я был в шляпе?

– Нет, без шляпы, – заверила она меня. Девушка проводила меня до двери, открыла ее и прислонилась к стене.

– Приходите, если вам еще что-нибудь понадобится. Я стиснул зубы, покосился на нее с вожделением, кивнул и вышел.

Глава 3

Солнце давно закатилось за горизонт, но было светло, как днем. Вдоль всего квартала в Виндзоре непрерывным потоком двигались машины. Одни ехали на восток, другие – на запад, ярко освещая фонарями бульвар Беверли. Был вечер пятницы; люди покидали шумный город. Первыми устремились вон из города школьники в нанятых на накопленные деньги такси. За ними – люди из мира кино, закутанные в норковые манто и в темных очках. Они держали путь к зарезервированному столику в каком-нибудь эксклюзивном клубе на Стрип. А в то же самое время в Лос-Анджелесе или в Голливуде в темной аллее или комнате дешевого отеля, может быть, избивали какого-нибудь парня. Рабочие, служащие, клерки – все стремятся из города, и все они потные, как пьяницы в парилке. Вот если бы придумали белье из промокательной бумаги! На этом можно было бы заработать целое состояние!

Я влез в свой «кадиллак», опустил ветровое стекло и влился в плотный поток транспорта на Беверли. Я направился в центр Лос-Анджелеса, к полицейскому управлению. Сегодня для меня не существовало развлечений в «Стиро» или «Мокамбо». Разве что после того, как закончу это дело. Успешное его завершение может принести мне большой гонорар. Человек, который оплачивает мои самоотверженные услуги, вполне может себе это позволить – у него полно зеленых.

Все началось, когда я занимался кормлением своих гуппи. В моем офисе в Гамильтон-Билдинг на Бродвее в десятигаллонном аквариуме их живет целая дюжина. В это время начал звонить телефон, издавая звуки, напоминающие работу счетчика валюты. Я подскочил к нему. Человек на другом конце провода и был тем парнем, владельцем зеленых. Это был Виктор Пил. Он звонил из своего ночного клуба на бульваре Уилшир, где проводились ультрахолостяцкие вечеринки. Он сказал, что есть работа, и спросил, не приеду ли я. Я согласился и приехал. Это было в шесть часов, приблизительно два часа тому назад.

Ночной клуб Пила справедливо носил название «Сераль», что, по Вебстеру[1]1
  Вебстер – американский лексикограф, составитель «Американского словаря английского языка».


[Закрыть], означает «гарем», а в вольном переводе – «место свободных развлечений». Я бывал здесь и раньше, но по другим делам.

Представьте себе: вы входите – и после вечерних сумерек попадаете, как вам кажется, в полную темноту. Однако очень скоро ваши глаза привыкают к сумраку, и вам становится прохладно и приятно.

Первое приятное ощущение возникает при взгляде на гардеробщицу. Вы сдаете что-нибудь в гардероб и одновременно любуетесь костюмом этой дамы. И ею тоже. Затем вы обнаруживаете, что точно в такие же костюмы одеты все девушки, обслуживающие гостей в «Серале». И проверьте, вы не будете иметь ничего против такого однообразия. Одеяние девиц из ночного клуба состоит из рискованно-крошечных бюстгальтеров, украшенных сверкающими искусственными камнями и казавшихся совершенно прозрачными, и длинных шаровар, похожих на те, что носят турецкие девушки, изображаемые на картинках. Шаровары сшиты из тюля или чего-то подобного. Они совершенно прозрачные.

Не спеша оценив костюм хозяйки гардероба, которая все это время улыбалась вам, как одна из любимых жен султана, вы осматриваетесь. Затем делаете три шага – и оказываетесь в приличном ночном клубе. Хотя некоторые говорят, что всякий ночной клуб – это в принципе неприлично.

В шесть пятнадцать пополудни в клубе можно увидеть около двадцати пустых табуреток и несколько столов, покрытых белыми скатертями, перед длинным баром из темного дерева, отделанного металлом. Столы окружают небольшую танцевальную площадку перед пустой эстрадой, на которой ночью размещается оркестр.

Я обошел эстраду справа и приблизился к арке, закрытой бархатным занавесом. Огромный парень с великолепным красным носом стоял перед аркой, скрестив толстые руки на своей бочкообразной груди. В петлице его темного вечернего пиджака торчал маленький цветок гардении. Такой маленький, что никак не мог прикрыть выпуклость под его левой рукой.

Я остановился перед парнем и залюбовался его роскошным носом.

– Шелл Скотт, – представился я. – Пил хотел меня видеть.

– Зачем вы ему понадобились? – пророкотал он. Его голос звучал будто в гавани Сан-Педро в туманную ночь.

– Не имею понятия. Он просто хотел меня видеть. Давай его спросим.

Некоторое время он обдумывал мои слова и при этом делал такие усилия, словно двигал фортепиано с помощью телекинеза.

– О'кей, идем. Ты – впереди, – наконец сказал он. Мы шли по узкому коридорчику мимо нескольких дверей, за которыми находились комнаты для переодевания, к сожалению в данный момент закрытые. Потом мы спустились вниз, попали в еще один холл и подошли к двери с надписью: «Посторонним вход запрещен». Мой провожатый постучал; через минуту дверь отворилась, и из-за нее выглянул довольно полный тип с голубыми, холодными, как льдинки, глазами, длинными бачками и густыми темными усами.

– Вы приглашали меня. Я Шелл Скотт, – спокойно сказал я.

– Да, конечно. Я Виктор Пил, – произнес он так, будто сказал «Авраам Линкольн».

Толстяк кивнул красноносому, который стоял за моей спиной, и я вошел. Пил закрыл дверь, и в комнате сразу стало очень тихо. Звуконепроницаемые стены. Он кивнул мне на стул и спросил:

– Что вы пьете, мистер Скотт?

– Почти все. – Но все же я сказал ему, что предпочитаю, и он отправился к бару. Я же уселся перед большим столом красного дерева и стал за ним наблюдать. Хозяин кабинета был, так сказать, тяжеловесом, лет сорока пяти, с квадратным лицом, двойным подбородком и густыми каштановыми, с сединой на висках, волосами. Одет он был в хороший, явно сшитый на заказ коричневый костюм.

Виктор Пил занимался приготовлением напитков, умело экономя движения. Наконец он протянул мне высокий стакан и сел.

– Хотели бы вы заработать пять тысяч долларов? – начал хозяин кабинета.

Речь его была тихой, отрывистой, почти стенографической.

– Конечно, но в зависимости... – начал я.

– От чего? – перебил он.

– От того, что я должен делать, чтобы заработать их. Пил усмехнулся, и я заметил, что у него немного кривые зубы.

– Я ожидал, что вы зададите примерно такой вопрос, – проговорил он. – Ничего противозаконного. В противном случае я выбрал бы другого человека. Возможно, для вас, мистер Скотт, это окажется вполне обычным делом. – Он потер подбородок толстыми пальцами. Ему следовало бы побриться. Затем продолжал:

– Я хочу, чтобы вы расследовали обстоятельства смерти человека по имени Джо Брукс. Он был убит в среду вечером. Все выглядело как несчастный случай. Очевидно, его сбила машина. Тело обнаружили на Солано-авеню около одиннадцати часов ночи. Я говорю «очевидно», потому что подозреваю убийство. Я хотел бы, чтобы вы расследовали этот факт и, если мистер Брукс был убит, установили, кто совершил это преступление.

– Давайте уточним, – предложил я. – Выглядит так, что Джо Брукс был сбит машиной насмерть. Вы думаете, что это убийство, и хотите, чтобы я установил, кто совершил его и почему. Так?

Виктор Пил кивнул.

– Здорово закручено, – отметил я. Он нахмурился, глядя на меня острыми, голубыми глазками под густыми прямыми бровями.

– Мистер Скотт, – сказал он спокойно, – для меня не представляет ни малейшего интереса, закручено все это, как вы выразились, или нет. Я сказал вам, чего хотел бы, и, думаю, со временем вы поймете, что получили необычное задание. Если не хотите заниматься этим делом, вам стоит только сказать. Конечно, все конфиденциально.

– Естественно.

– Итак, беретесь вы за это дело?

Я с минуту подумал, оглядывая офис. Бежевые стены, более темный, но такого же тона потолок, боковое освещение, три тяжелых кожаных стула, стол, вертящееся кресло, жалюзи, бар. Красиво и дорого.

– О'кей, – сказал я. – Но я по-прежнему считаю, что здесь что-то закручено.

– Хорошо. – Пил вновь продемонстрировал мне свои кривые зубы, одновременно извлекая из внутреннего кармана длинный бумажник из страусовой кожи. Он перелистал множество чеков, достал тонкую пачку зеленых и выложил их на гладкую темную поверхность стола. Я взял эту пачку и пересчитал. Сотни. Десять сотен. Я сунул эту симпатичную пачку в свой бумажник.

– Сейчас тысяча, а когда закончите – еще четыре, – пообещал хозяин.

– Годится, – кивнул я.

Виктор откинулся на кресле и пригладил свои густые усы. Жесткие, словно проволока, коричневые волосы покрывали тыльную сторону ладоней.

– Теперь, – сказал он, – хочу сообщить вам кое-какую информацию, которая может быть полезной. Этот Брукс работает, вернее, работал на букмекера по имени Флеминг Дракон.

– Я его знаю.

– Вы знаете, где находится его «контора»? Я кивнул и отхлебнул немного бурбона.

– Хорошо, – сказал Пил. – Мистер Брукс, как я понимаю, жил вместе с сестрой, некоей Робин Брукс. – С этими словами толстяк передал мне листок бумаги с адресом в Северном Виндзоре. – Насколько мне известно, – продолжил он, – Джо не был замешан ни в какой неприятной истории. Но если все же был, я хотел бы, естественно, узнать об этом. Собственно говоря, мистер Скотт, я хотел бы знать мельчайшие подробности, касающиеся этого дела. Это вы должны четко уяснить.

Он сверкнул глазами.

– Не переливайте из пустого в порожнее, – попросил я. – Мне все понятно.

– Это вся информация, которой я располагаю, – заключил он. – Я хотел бы, чтобы вы приступили к делу немедленно.

– Прямо сегодня вечером, – заверил я. – Тотчас же. – Я допил свой стакан и поставил его на стойку маленького бара. – Я приду к вам, когда мне станет что-либо известно. Сообщать вам все я буду лично. Никаких письменных отчетов. Пока. Я – мой собственный секретарь. Если дело начнет проясняться, я могу отсутствовать в течение нескольких дней. Может, даже недель. Я буду держать вас в курсе, насколько смогу. Когда все раскрутится, я составлю вам, если вы захотите, отчет в трех экземплярах.

Он сжал свои толстые губы, потом сказал:

– Меня это вполне удовлетворяет.

– Ну а теперь вот что еще. Нельзя ли получить немного побольше? – спросил я.

– Побольше чего? – не понял босс.

– Предварительной информации. Каким образом все это вас касается – то, что парня сбила машина на темной дороге? Я хотел бы понять кое-что в этой комбинации.

Пил сложил руки на столе и переплел толстые пальцы.

– У меня есть на то причины, мистер Скотт. Причины эти личного характера. Вы – частный детектив.

Я сказал достаточно?

– Нет, недостаточно. Я берусь за дело, но... – проворчал я, – сохраняю за собой право вернуть вам аванс. – Я похлопал себя по карману. – И выбраться из этого к чертям, если мне покажется, что дело дурно пахнет.

Он помолчал, потом кивнул:

– Это вполне честно, мистер Скотт.

Его глаза буквально обдавали ледяным холодом. Он, решил я, покруче красноносого, который стоял в холле за дверью.

Я взглянул на часы. Было шесть тридцать.

– Итак, начинаю работать. Возможно, застану кого-нибудь у Дракона. Я могу начать там, – пробормотал я.

– Хорошо, мистер Скотт. Теперь дело в ваших руках. Еще один момент. Я хочу, чтобы в процессе вашего расследования мое имя совершенно не фигурировало.

– О'кей, – согласился я. – Вы исключаетесь. Я не заметил, чтобы он нажимал какие-нибудь кнопки или включал сигнализацию. Однако дверь за моей спиной отворилась, и появился великолепный красный нос охранника.

– Все в порядке, босс? Пил кивнул:

– Мистер Скотт уходит, Чарльз. Я подошел к охраннику.

– Я помню, – сказал я. – Иду впереди. У задрапированной бархатным занавесом арки я бросил Чарльзу:

– Тебе следует носить в петлице гардению побольше...

Пока он с усилием шевелил мозгами, я вышел. В гардеробной я остановился и передал гибкой блондинке свой билетик. Она отцепила мой носовой платок от эластичного пояса своих багдадских шаровар и вручила его мне. При этом, откинув голову, искоса поглядела на меня.

– Глупое занятие стоять на контроле, – заметила она, улыбаясь. – Я ленива.

– Похоже, – улыбнулся я в ответ. – Я был без шляпы, и это позволяет мне вернуться сюда еще раз. Розовым язычком она облизала нижнюю губу:

– Для того чтобы вернуться, вам не нужно никакого предлога, мистер.

Я глубоко вздохнул и вышел. Вот так все это началось...