Текст книги "Дело об исчезнувшей красотке"

– Вы владелица этого заведения?

– Да-а-а! Я – м-мыссыс Риморс-с! Какого-о?..

Мне показалось, что со всего квартала уже сбегаются хряки. Но тут заговорила Джорджия. Обогнув стол, она встала перед Мэгги лицом к лицу:

– Может быть, я смогу внести ясность. Меня зовут Джорджия Мартин. Моя сестра Трэйси не пришла вчера вечером домой, она пропала. А это – мистер Скотт, частный детектив. Помогает мне ее разыскивать. Я занимаюсь религией, исповедую Учение и предложила ему начать поиски отсюда. Но мистер Скотт и мистер Меркадо что-то не очень ладят.

Джорджия произнесла это одной длинной фразой, обошла стол в обратном направлении и – шлеп – села на место. Ну а я, вы спросите? А я бы с таким же успехом мог находиться на луне. Совсем ничего не понял. Лина и Мигель стояли поодаль, как посторонние. Мэгги скорчила еще одну жирную гримасу.

Черта с два, пташка! Клетка захлопнулась! Кактусового сочку насосалась?![3]3
  Кактусовым соком называют текилу, крепкий спиртной напиток.


[Закрыть]

Джорджия молчала. Тогда мадам Риморс повернулась ко мне:

– Послушай, Мак...

Я невольно вздрогнул.

– Послушай, Мак. Мне нравится, когда в моем кафе все занимаются своим делом, то есть отдыхают. Мордобоев я не терплю, ясно? По крайней мере, не здесь. Бизнес страдает. А кроме того, этот мой парень кидает ножи, и я не допущу, чтобы с ним что-то случилось. А не то он, не ровен час, проколет нашей кошечке брюшко. А кошечке этого совсем не хочется, правда? – Мэгги угрожающе наклонилась к Лине.

– Нет-нет, кошечка этого не хочет.

– Миссис Риморс, – я осмелился прервать ее, – может быть, я и доставляю вам неудобства, но, ей-богу, этот уголовник сам напросился. Свезите-ка его подальше и сбросьте в канализацию. Избавьтесь от него, и проблем не будет.

Жирные щеки разошлись в улыбке.

– Ха-ра-шо, Мак. О'к-кей! Пшел вон! – цыкнули в сторону Мигеля толстые губы.

Мексиканец пошел вон, а мадам, переваливаясь, потопала к себе, словно беременная слониха.

Когда она уже почти дошла до двери в глубине помещения, от другой стены ей кивнул невысокий, очень смуглый брюнет. Миссис Риморс сменила курс на девяносто градусов и двинулась к нему. Рядом с ней он казался карликом. Несколько секунд они говорили, после чего дружно посмотрели на наш столик. Непонятно, то ли на меня, то ли на Джорджию, то ли на Лину. А может, у них привычка такая – головой вертеть, не знаю. Только сразу вслед за этим и он и она скрылись за той самой дверью.

Я наконец сел на место:

– Итак, знакомство с боссом состоялось. Она тут заправляет, сразу чувствуется.

– Да ну ее, месиво, – брезгливо обронила Лина, – большая жирная корова. И несет от нее, как...

– А кто тот парень, с кем она говорила?

– Дружок какой-то. Знаю только, что зовут Хуан. Хуан Порфирьо, а что?

– Да ничего, просто любопытно. Он тут работает?

– Нет, приходит иногда. Впрочем, я его видела всего раз. Приставал, потому и запомнила. По-моему, он из Мексики. – Лина поднялась из-за стола. – Надо идти готовиться к следующему выходу. Ты останешься?

Я взглянул на Джорджию. Та покачала головой.

– Пожалуй, нет. Потом как-нибудь.

Лина улыбнулась:

– Но ты вернешься, querido. – Это был уже не вопрос.

Проводив девушку глазами, я повернулся к Джорджии:

– Что это такое ты сейчас разыгрывала? Я хоть и не лучший в мире сыщик, но уже достаточно понял и вижу, что все это несерьезно.

Моя спутница покачала головой:

– Все очень серьезно. И все идет прекрасно. Так, как задумано.

– Но неужели, милая, ты и впрямь думаешь, что от подобных дешевых трюков кому-то может стать, как ты выразилась, не по себе?

– Да, Шелл, я действительно думаю, что кто-то здесь меня испугался.

– Ты спятила. Кто, например? Я лично испуганных физиономий не заметил.

– Не знаю кто, но испугался. Готова спорить на что угодно.

– К черту! Ты самая разничегонезнающая женщина из всех, кого я встречал. Ну да ладно, Джорджия, это твоя игра. Здесь, похоже, больше ловить нечего, куда дальше?

– Да, нам пора. Идем.

На улице похолодало. К противно моросящему дождю добавился резкий северный ветер. Я помог Джорджии забраться в ее новенький «кадиллак» и сел за руль. Свою старушку я оставил у ее дома. Верх «кадиллака» на сей раз был поднят.

– Обратно, в сторону Голливуда, – сказала она.

Я включил стеклоочистители. Мы выехали на Чавез-Равин-роуд и помчались в направлении Элизиан-Парк-авеню и бульвара Сансет. Квартала через четыре, где-то в районе военно-учебного центра резерва ВМФ, в зеркале заднего вида я заметил огни приближающегося автомобиля. Он вылетел из темноты, как летучая мышь. Сбросив газ, я принял вправо, чтобы дать пространство для обгона, и снова сосредоточился на дороге.

Порывистый ветер подхватывал мелкие дождевые капли и швырял на лобовое стекло быстрее, чем щетки успевали их смахивать. «Какой идиот вздумал гнать в такую ночь?» – подумал я.

Мысль о самоубийственной гонке под дождем пришла ко мне одновременно с неприятным холодком в спине. Вынырнувший из ночной темноты автомобиль уже должен был нас обогнать. Я опять посмотрел в зеркало и в тот же миг краешком глаза засек, как что-то вырисовалось на дороге слева и шло параллельно «кадиллаку». Хорошо, что я успел повернуть голову, потому что автомобиль слева уже начинал немного уходить вперед. Правое переднее стекло его было опущено. Даже сквозь дождевую завесу я без труда рассмотрел направленный на нас ствол.

– Падай!

Я изо всех сил дал по тормозам. Боже, что тут началось!

Из-за опущенного стекла вырвались яркие вспышки огня. Как раз в тот момент, когда тормоза сработали, лобовое стекло разлетелось вдребезги. «Кадиллак» понесло. Сверкнула еще одна очередь. Колеса, почти не цепляясь, скользили по мокрому бетону. Намертво ухватив руль левой рукой, правой я толкнул вперед Джорджию и пригнул ее к полу. Скольжение «кадиллака» замедлилось. Я вытащил тридцать восьмой, распахнул дверцу и приготовился выскочить.

Но тот автомобиль уже маячил метрах в пятнадцати. Он огрызнулся последней очередью, наш «кадиллак» к этому моменту уже остановился, я выпрыгнул, вскинул револьвер и выстрелил пять раз с такой быстротой, с какой позволял спусковой механизм. Расстояние между машинами, пока я изготавливался и прицеливался, увеличилось еще, и я не был даже уверен, попал ли хотя бы раз.

Засунув револьвер обратно под мышку, я обежал капот – и быстрее к правой дверце.

Она легко открылась.

– Удрали, сволочи. Эти мерзавцы сбежали, забыв даже извиниться.

Джорджия лежала на полу машины. Она лежала на боку, ноги подтянуты к груди, голова запрокинута назад. Ее левая рука соскользнула с сиденья и безжизненно вывалилась наружу. Пальцы судорожно сжались.

– Джорджия! Джорджия!

Опершись на сиденье, я склонился к ней, просунул руку, чтобы поднять, и сразу почувствовал что-то теплое и липкое.

– Джорджия, милая, куда тебе попало? Куда ранили?

Она могла говорить только шепотом:

– Шелл... я...

– Успокойся, я отвезу тебя к доктору.

Она попыталась поднять голову. Пальцы теребили мою штанину.

– Нарду... я... убила...

А последнее слово было «его», и дальше только какой-то свистящий шепот. Шепот замер. Изо рта у нее пошла кровь.

Рука Джорджии стукнулась о мою ногу и повисла, голова упала, длинные светлые волосы всколыхнулись в последний раз. Пульса не было. И после этого никаких движений. Ничего. Вот так все и кончилось.

Я сидел и смотрел на нее. Сколько – не знаю. Классная девица, хотя немного и себе на уме. Мне она даже начинала нравиться. А кроме всего прочего, я должен был ее охранять. Эх ты, Шелл Скотт. Супердетектив нашелся. Дурень, а не детектив. Может, у нее и были бредовые идеи, но в одном она не ошиблась. Кто-то ее здорово испугался.

Глава 4

В ста футах в обратном направлении у обочины дороги стоял маленький домик. Оттуда я позвонил о случившемся в дежурное отделение. Старик, который мне открыл, все слышал, он смотрел на меня во все глаза и никак не мог закрыть рот. Наконец я повесил трубку. Тогда старик попытался задать несколько вопросов, но бесполезно. Отвечать я не собирался. Поблагодарив его, я пошел к машине и еще раз осмотрел Джорджию. К сожалению, ничего сделать уже было нельзя.

Как это все досадно и нелепо получилось! А я остался, по сути дела, ни с чем, разве что ее последние слова про Нарду. «Я убила Нарду». Но кто или что это такое? Еще, правда, тот факт, что в «Эль Кучильо» она хотела кого-то испугать, плюс то, что сама была напугана до смерти. Немного для начала, но больше, пожалуй, я ничего добавить не мог. Одно лишь я знал наверняка – это то, что скоро узнаю еще что-то.

Менее чем через пять минут оборудованная радиостанцией патрульная машина со включенной сиреной была уже на Чавез-Равин-роуд, а когда она, свернув с Адоуб-стрит, стала приближаться, я посигналил фарами, и она остановилась. Выскочил высокий, приятного вида полицейский. Я быстренько ввел его в курс дела, ответил на необходимые вопросы и поехал в город, в отдел по расследованию убийств. Была суббота, девять тридцать вечера.

Сэм выдвинул вперед огромную нижнюю челюсть и зажал в зубах незажженную черную сигару. Профессиональный детектив Фил Сэмсон дослужился до капитана и в основном сделал себе карьеру именно в отделе по расследованию убийств. Высокого роста и могучего телосложения, с поседевшими до металлического блеска волосами и внимательными карими глазами, он являл собой образец честности и добросовестности. Порой Сэму приходилось крутиться по двадцать четыре часа в сутки, но даже и в таких крайних случаях я всего лишь дважды, если мне не изменяет память, видел на его розовом лице щетину. Он все время следил за собой. Если и есть на свете хорошие сознательные полицейские, то Фил Сэмсон, безусловно, один из них. Он был моим другом. Я этим гордился и знал, что он ко мне относится так же. Не раз и не два я был чертовски благодарен судьбе за такую дружбу.

Он говорил, одновременно пожевывая сигару:

– Что, Шелл, опять неприятности?

Я вытянул из-за стола стул с прямой спинкой и оседлал его, опершись на спинку локтями.

– Да, вроде этого. И похоже, что дело не шуточное. Она была неплохой девицей.

– Все кажутся неплохими. Для кого-то. В каком-то смысле. Выкладывай с самого начала. Просто расскажи, как все произошло.

Я постарался побыстрее изложить события. А когда кончил, долго ждал, пока массивная нижняя челюсть Сэма ходила туда-сюда, разминая сигару. Наконец он чиркнул спичкой и, чего почти никогда не случалось, зажег свою соску. Сэм выдохнул первый дым:

– Итак, последнее, что она сказала, – это то, что она убила Нарду, правильно?

– Точно, Сэм. Это я четко разобрал. Уверен на сто процентов, хотя она и была уже почти мертвая. Это имя что-нибудь говорит тебе?

– Немного да. Есть на примете один фанатик. Устраивает разные религиозные ритуалы. Прямо здесь, в городе. Имя его я слышал. Нарда... Большая шишка, я полагаю.

– Был большая шишка, – поправил я, – сейчас, судя по всему, уже нет. Значит, это мужское имя. Странно, что я ничего не слышал. Ну что же, еще одно дельце для от дела убийств. Только на этот раз мы начинаем с признания и даже не знаем, есть труп или нет. Наверное, Джорджия хотела очистить совесть перед смертью.

Я закурил сигарету, и Сэм послал одного из молодых помощников раскопать что-нибудь о Нарде. И тут вдруг я аж подскочил:

– Сэм, послушай, я совсем забыл. В «Эль Кучильо», в этом ночном клубе, Джорджия разговаривала с хозяйкой, с Мэгги, а я еще подумал: «Чушь какая-то». В общем, она сказала, что у нее религия или как-то так, а потом добавила, что наняла меня. Помню, что в тот момент мне показалось – у человека не все дома, но сейчас это имеет смысл и как раз стыкуется с его религиозными службами, или чем он там заправляет.

Я плюхнулся обратно на стул.

Через несколько минут вернулся помощник:

– О Нарде ничего. Проверил все, что мог. У нас нигде не проходит. Он возглавляет некую религиозную секцию. Они себя называют Общество Ревнителей Истины Внутреннего Мира – ни больше ни меньше. И похоже, что многие действительно принимают Нарду если уж не за Бога, то за его личного представителя на Земле, как минимум. Все, что удалось разузнать. Если хотите, можно еще поспрашивать.

– Адрес узнал?

– Так точно, сэр. – Он передал Сэму клочок бумаги.

– Отлично. Пока хватит.

Помощник ушел.

– Слушай, Сэм, могу я взять этот адрес?

– А ты что, все еще намерен... – Его мохнатые брови слегка поднялись.

– Конечно. Какого же черта я здесь торчу тогда?

– Успокойся, Шелл, не надо. Начнем с того, что есть. Тебе скверно, я понимаю. На, возьми.

Адрес был: бульвар Сильвер-Лэйк. Я записал его на карточку, сунул себе в бумажник, а листок вернул Сэму.

– Не беспокойся, Шелл, этого Нарду мы проверим. Интересно, почему до сих пор никто ничего не доложил. – Сэм покачал головой. – Это никогда не кончится.

Я встал:

– Ну а Джорджия Мартин? Что ты о ней думаешь?

– Не знаю, Шелл. Пока не знаю. Посмотрим.

– Может быть, если она убила Нарду, кому-то это здорово не понравилось. Отомстили. Сподвижники или последователи. Похоже, что она сначала убила его, а потом пришла ко мне, чтобы состряпать фиктивное алиби.

Но я и сам, если честно, не сильно верил в то, что говорил.

– Может, и так, – пробормотал Сэм, – не исключено. Но можно предложить и еще с полсотни версий.

– Ты прав. Сейчас пойду к ее родственникам. Ненавижу подобные объяснения.

– Это не обязательно.

– К черту «не обязательно».

Фил Сэмсон поднялся и перегнулся ко мне через стол. Я смотрел, как дымит его сигара.

– Забудь, Шелл, плюнь на это. Ты не виноват. Убрать человека с дороги ничего не стоит. Есть тысяча способов, и не мне это тебе объяснять. Так что не казни себя. Ты просто там оказался. Случайно, вот и все.

– Ты прав, Сэм. Извини. Спасибо.

Я пожал его большую пятерню и вышел.

Корнелл Мартин, отец Джорджии, был немного ниже шести футов, но сейчас, после того как я сообщил ему о случившемся, он сразу сжался и усох и выглядел, по крайней мере, лет на десять старше своих шестидесяти. Он безвольно сидел в большом кожаном кресле у себя в кабинете. Его дом, очень большой дом, располагался на Ван-Несс-авеню; это примерно полмили к востоку от вилширского «Кантри-клуба». Мистер Мартин поводил по щеке тонкими пальцами, потом поднял голову и устало посмотрел на меня:

– Я очень ценю, мистер Скотт, ваш визит сюда и ваше искреннее участие в моем горе. Простите, что хозяин из меня сейчас никудышный, но это страшно. Я никак не приду в себя.

Вместо ответа я достал из кармана конверт с пятью сотенными бумажками:

– Мистер Мартин, когда ваша дочь пришла сегодня ко мне, то заплатила вот это. Предварительный гонорар. Я... я не могу принять эти деньги.

– Нет уж, бросьте. – Он резко осадил меня, и его морщинистое лицо стало на мгновение жестким и суровым. Он был тверд и резок, с мягким характером миллион не заработаешь. Миллион и такое имение. – Об этом и не вспоминайте. Вас наняли для расследования. К сожалению – и вашей вины здесь нет – моя дочь убита. Но вы, я полагаю, собираетесь это расследование продолжить.

– Вы это полагаете совершенно правильно, мистер Мартин. Я собираюсь во что бы то ни стало...

– Ваши услуги будут хорошо мной оплачены, мистер Скотт. И я хочу, если в чем только возникнет надобность...

На этот раз не дал договорить я:

– Никакой оплаты. Я все сделаю сам. И обещаю, что все, что в моих силах, я сделаю. Кто бы виновен ни был, я найду его...

Я хотел еще продолжать, но старик рассердился:

– Замолчите сейчас же! – Он сидел, руки на коленях, и смотрел мне в глаза. – Вы должны меня понять. Я уже сказал, что ценю ваше участие в моем деле, однако я являюсь тем лицом, кто больше всего заинтересован в справедливом возмездии. Я знаю, чего хочу, какие шаги следует предпринять. Я заплачу вам. А вы сделаете все, что возможно. Мне не важно, как вы это сделаете, в одиночку или вместе с властями, но тот – или те, – кто несет ответственность за смерть Джорджии, а также за исчезновение моей другой дочери – Трэйси, должны быть найдены и уничтожены. Полностью уничтожены!

Его слова несколько отрезвили меня и вернули к действительности. То, из-за чего Джорджия обратилась за помощью и что все еще оставалось не сделанным, а именно пропавшая Трэйси, за последние несколько часов почти вылетело у меня из головы. По-моему, я уже даже начинал сомневаться, существует Трэйси или нет.

– Да-да, вернемся к младшей сестре. Сколько времени, мистер Мартин, прошло с тех пор, как она исчезла?

– Это произошло вчера. Не знаю точно, в котором часу она ушла из дома, но не раньше чем после обеда. К ночи она не вернулась. И хотя прежде такого никогда не случалось, я все равно не видел особого повода для беспокойства. Пока вы не пришли... – Ему было трудно говорить, поэтому он сделал небольшую паузу. – Она должна быть найдена, мистер Скотт. Я – вдовец. Джорджия и Трэйси – вся моя семья.

– Мне очень неприятно, мистер Мартин, беспокоить вас сейчас своими вопросами, но хотя бы что-то, что может помочь делу, понимаете... тогда бы я смог работать быстрее.

– О-о, как бы я хотел сообщить вам это «что-то». Впрочем, постойте. Есть одна вещь. В последнее время Джорджия заметно нервничала. Стала раздражительной и какой-то неспокойной. Буквально последние несколько недель. И еще кое-что. Обе девочки имели собственные счета в банке. На личные нужды, знаете. И вот когда Джорджия... э-э... изменилась, я занялся и проверил их расходы. Трэйси, конечно, тоже тратила деньги, но у нее это было в разумных пределах. Одежда, косметика и все такое прочее. Но Джорджия снимала суммы куда более значительные. Мне это показалось ненормальным. Вот и все.

Я кивнул:

– Спасибо за помощь.

– Естественно, что я предположил шантаж. Джорджии, правда, ничего не говорил, обе мои дочери приучены самостоятельно принимать решения и не бояться жизненных трудностей. Так ничего и не сказал... А может быть, следовало сказать. – Корнелл Мартин скорее рассуждал про себя, чем беседовал со мной. – Теперь действительно все.

Я поднялся. Отпуская меня, он спросил:

– Оружие у вас есть? Мне кажется, у вас должно быть оружие.

– Конечно, сэр.

– Взглянуть не позволите?

Я вытащил из кобуры «кольт-спешл» и протянул старику. Двухдюймовый ствол, специальный спусковой механизм, дающий усилие на палец в один фунт, – пушка что надо, я слежу за ним.

Старик осмотрел его, щелкнул барабаном:

– Хороший револьвер. Но неужели у вас обычно только один патрон в барабане?

– Нет, конечно. Остальные я сегодня использовал. Сегодня вечером. По той машине, которая...

– Что? По машине?

– Да, мне кажется, что в машину я попал. В машину или в кого-нибудь, кто в ней сидел. А может, и промазал.

– Разрешите дать вам совет, мистер Скотт. Зарядите эту штуку.

– Непременно.

– Револьвер отличный. Если что, стреляйте не раздумывая. До свидания.

К мистеру Корнеллу Мартину я приехал на такси, потому что мой «кадиллак» стоял там, где я его оставил, когда забирал Джорджию. «Да-а, – снова подумал я, – не сравнишь с тем, что был у нее. Мой – сорок первого года выпуска, тоже с откидывающимся верхом и „целых“ сто пятьдесят лошадей; по тем временам, когда я его покупал, это еще кое-что значило, а сейчас... И еще цвет. Один остряк недоброжелатель обозвал мою старушку „сморщенной желтой канарейкой“. Да-да, я знаю, для сыщика вещь чересчур заметная. Но мне нравится. Да и, в конце концов, я езжу на нем не только по делам».

В общем, я забрал «кадиллак», вернулся к бульвару Сансет и остановился у аптеки на Вестерн. Надо было срочно позвонить в отдел по расследованию убийств Сэмсону.

– Привет, Сэм, это Шелл. Разнюхал что-нибудь?

– По делу Мартинов?

– Да.

– Конечно. Мы тут навели справки о Нарде.

– Он был уже совсем холодный?

– Прохладный, я бы так сказал. По отношению к нам. В развевающихся одеяниях и с полотенцем на голове. Но прыгал и скакал, как сама жизнь.

Я так и замер с трубкой у рта. Секунд, наверное, пять прошло.

– Ты хочешь сказать, что он не мертв? Джорджия его не прикончила?

– Если даже и прикончила, то он уже успел вернуться с того света. О-о, каким он был вежливым, ты не представляешь. Любезно согласился ответить и про мисс Мартин. Сказал, что девушку, конечно, знает, в этом сомневаться не приходится, интересовалась якобы каким-то Верховным Планом или что-то вроде того. Связано с тайными ритуалами. И больше о ней ни слова. Ума, говорит, не приложу, кому могло понадобиться ее убивать.

– Скользкий тип.

– И это ты мне говоришь?

– Послушай, Сэм. Я так думаю, что сам туда наведаюсь. Где он обитает?

– Но, Шелл, можно все испортить.

– Ты меня знаешь.

– В том-то и дело, что слишком хорошо знаю. Ну ладно, есть одна наводка. Каждое утро, за полчаса до восхода солнца, он проводит службу. Поклоняются появляющемуся светилу. Все это организуется на задворках их, как они называют, храма; адрес у тебя есть. А по воскресеньям с утра, говорят, такое шоу, что маму родную забудешь. Перевоспитают любого. Сходи проверь на себе.

– Это мы посмотрим. Я разговаривал с отцом Джорджии. Он начал замечать неладное еще до того, как все произошло. Дочка сорила деньгами, тратила по-крупному. Папочка заподозрил шантаж. По его словам, конечно, похоже на то, но как это нам увязать? Не просматривается никакой логики.

– Хорошо, действуй. Если кто-то и впрямь присосался к девчонке, мы это узнаем. Я поручил дело Филипсу и Ролинсу. Парни надежные, справятся. А какие-нибудь мысли есть относительно того, кто мог выкачивать деньги?

– Ни одной. Все, Сэм, пока.

Я посмотрел на часы: одиннадцать тридцать. Суббота никак не кончалась. Еще четыре-пять часов, и пора к заутрене.

– Спасибо, Сэм. Увидимся.

Дождь прекратился, и небо немного прояснилось, но в «Эль Кучильо» было по-прежнему не продохнуть от духоты и дыма. По пути я успел забежать в свой офис и как следует прочистил револьвер. Я полностью зарядил его, как посоветовал мистер Мартин, и спрятал кобуру под левой рукой. Народ из кабачка еще не расходился. Едва протиснувшись к стойке, я заказал виски с содовой, а потом со стаканом пошел прямо к Лине.

– О-о! – Глаза ее смотрели на меня с искренним удивлением, губы улыбались. – Быстро же ты вернулся. Наверное, по мне соскучился, нет?

– Наверное, нет. Где бы нам поговорить? – Я огляделся, свободных столиков не было.

Лина показалась мне слегка озадаченной.

– Ты хочешь присесть и со мной поговорить?

– Да, и очень серьезно.

Девушка взяла меня за руку, и мы прошли в темную часть зала. Там двое парней пили виски. Лина приблизилась к одному из них и без всяких предисловий сказала:

– Нам надо присесть. Не больше чем на пару минут. А потом можете продолжать, о'кей? Я буду о-очень благодарна.

Никаких проблем. Оба встали сразу же. Даже замешкались, не зная, какой стул ей предложить. Лина села, сказала: «Спасибо», и парни ушли.

– А ты не привыкла церемониться, я смотрю?

– Ладно, выкладывай. О чем хотел поговорить?

– Вот о чем. После того как мы уехали, я и мисс Мартин, не произошло ли здесь чего-нибудь необычного? Чего-то экстраординарного?

– А-а, опять мисс Мартин. Мне она не нравится.

– Не об этом речь. Так произошло что-нибудь или нет?

– Ничего, по-моему. Ничего. Все было, как и раньше.

– А сразу после нас кто-нибудь ушел? Ну вообще, хоть один?

– Да никто же, говорю тебе. Я, по крайней мере, не видела. А с чего вдруг такие вопросы?

– Эта женщина, которая тебе не нравится, мисс Мартин, кто-то выстрелил в нее и убил. Сразу после того как мы уехали. Она умерла.

Сначала Лина вроде бы заулыбалась, но, когда поняла, что я не шучу, посерьезнела и задумалась.

– Боже, какой ужас! Но как же ты...

– Ни единой царапины. Мне повезло. Но только повезло, и не более того.

– Но почему? Почему кому-то понадобилось это сделать? О, мне очень жаль, правда. Мне она не нравилась, но как женщина женщину... ужасно жаль.

– Я не знаю почему. Поэтому-то и пытаюсь выяснить. Думал, что ты можешь помочь.

– Но чем? Я бы очень хотела. Скажи что, и я сделаю.

– Спасибо, Лина. Может быть, я обращусь к тебе позже.

– Наконец-то. Это в первый раз.

– Что в первый раз?

– Ты в первый раз назвал меня Линой, нет?

– Но у меня еще, Лина, и возможности-то не было с тобой поговорить.

– Мы должны как-нибудь выбрать время. По-моему, Шелл, ты очень приятный парень. И это имя тебе подходит. Большой и сильный. Даже с этим носом и ухом ты все равно приятный. Да-да. Немного серьезный, но очень ничего. И не стриги так коротко волосы. Отпусти подлиннее. Ты это сделаешь для меня, нет?

– Нет.

Она наклонила голову набок и притворно нахмурилась:

– Но почему?

– Мне так больше нравится.

– Фу-ты ну-ты. Ну ладно, ты все равно ничего. А как я тебе?

Как она мне! Видели бы вы ее! Мой язык снова начал прилипать к небу. Я только и смог выговорить:

– Ты мне подойдешь.

– Подойду?! Подбирай слова, парень. Все мужики говорят со мной не иначе как: «Лина, ты богиня» или «В глазах твоих райские кущи» – и так далее в том же роде. А ты: «Подойдешь!..», «Наверное, соскучился – нет!», «Надень бюстгальтер!..». Что с тобой, дорогуша?

– Может быть, я тебя боюсь. – Я изо всех сил пытался сохранять невозмутимость.

– Он боится! – У Лины сузились глаза. – Ну что ж, мистер Скотт, подожди немного. Я напугаю тебя до смерти.

Мистер Скотт молчал.

– Бюстгальтер потребовался! Да я его сроду не надевала! Ты же просто старомодная бабка! С этой-то блузой? Взгляни как следует!

Она села прямо, и я взглянул. Как следует и как не следует.

– Нравится?

Я кивнул. Внутри у меня все свернулось, как спагетти в кастрюле.

– Крестьянки так носят. А я могу так. – Она подтянула ее к самому подбородку – тоже неплохо смотрелось. – Или вот так.

Блузка соскользнула вниз с одного округлого плеча, Потом с другого, потом еще ниже. О, Боже мой! Неужели совсем спустит? Еще ниже.

– И, пожалуй, вот этак. Правда, нравится, мистер Шелл Скотт?

Из меня вдруг полез французский.

– Oui[4]4
  Да (фр.)


[Закрыть], – с прилипшим языком ничего другого не скажешь.

– О-о, мсье говорит по-французски?

– Oui.

– О-о, merveilleux! Quel homme remerquable, monsieur Scott. Quels autres talents caches avezvous?[5]5
  Восхитительно! Какой замечательный человек мсье Скотт. Какие же другие скрытые таланты у вас имеются? (фр.)


[Закрыть]

– О-о, oui, oui.

Лина подняла брови и посмотрела на меня как-то подозрительно:

– Comment?[6]6
  Что такое? (фр.)


[Закрыть] Какой вы замечательный человек! И как хорошо щебечете по-французски! Уж по-испански-то вы тоже можете, нет?

– Si[7]7
  Да (исп.)


[Закрыть].

– Eres un marrano cochino. Verdad?[8]8
  Ты – грязная свинья. Не так ли? (исп.)


[Закрыть]

– Si, si.

Она рассмеялась. Затем перегнулась через стол и шепнула:

– Мистер Скотт, я только что назвала вас грязной свиньей. Вы большой притворщик, сеньор.

– Да, я большой притворщик. Но, пожалуйста, только не грязная свинья.

Она откинулась назад и засмеялась громче. У соседнего столика обернулись. По косым взглядам я догадался, что было бы лучше, если в я сейчас растворился в воздухе.

Лина успокоилась и сказала:

– С тобой не соскучишься.

– Это точно. Лина, скажи мне, как так получилось, что ты здесь работаешь? И почему с Мигелем? И давно ли? Вы с ним вместе?

– Нет. Нельзя сказать, что мы вместе. Будь он неладен, этот Мигель! Значит, так, я – певица. Приехала на заработки. Два месяца назад. А Мигель тогда со своими ножами работал с Рамоной. Это его напарница. И вот однажды Рамона не явилась. Как потом оказалось – сбежала с любовником и вышла за него замуж. А мужу неприятно видеть, как прокалывают жену, согласись?

– Логичное объяснение.

– Тогда ко мне подошла Мэгги и спросила, не пойду ли я на ее место. Я сказала «нет». Но Мэгги не отставала. Пообещала сотню в неделю. Это вместо пятидесяти у Рамоны. Я сказала: «О'кей». И вот, – Лина пожала плечами, – пока так. Толпе нравится. На меня они готовы смотреть весь вечер. Но я уломала Мэгги на сто пятьдесят. Уже шесть недель мы это делаем. Вернее, делает-то все он, а я только стою.

– И не страшно?

– Сейчас нет. А вначале – да, было. Но Мигель ничего, уж что-что, а ножи он держать умеет. Вот так, дорогуша.

– А родилась ты где? Здесь, в этом городе?

– Нет, родилась я в Венесуэле. Но живу здесь уже достаточно. В «Коронет-отеле» на Вестерн-авеню. Одна. Комната 40. Можешь навестить.

– Э-э... сейчас надо бежать к шефу. Когда следующее представление?

– Следующее уже было. Закончилось как раз перед твоим приходом. Осталось последнее – в полвторого. Посмотришь?

– Не знаю. Попробую. – Я глазами показал на дверь справа от оркестра. – Ведет к хозяйке?

– Да. Сразу к ее комнате. Но у нее там табличка: «Посторонним вход воспрещен».

Я подмигнул Лине и пошел прямиком к двери справа от оркестра. За ней оказался маленький коридор. В конце его тускло горела лампочка, освещая другую дверь с табличкой: «Посторонним вход воспрещен».

Я постучался. Половицы под ногами слегка закачались, дверь открылась, и оттуда зарычала мадам Риморс:

– Что тебе надо, Мак?

– Поговорить.

– Хм, заходи тогда и не торчи там как... – Но как что, она не сказала.

Я вошел. Это была комната, вернее комнатка, очень скромных размеров. Напротив двери стоял письменный стол, а за ним большой мягкий стул, достаточно большой и достаточно мягкий для внушительных размеров хозяйки. Помимо этого, из мебели в комнате было еще два простых деревянных стула.

Сама Мэгги уселась на мягкий стул, а мне указала на простой:

– Присаживайся, Мак.

Я присел.

У стола торчал тот самый парень, с кем Мэгги разговаривала часа два назад. Тот, про кого Лина сказала, что это Хуан Порфирьо. Сейчас я рассмотрел его как следует. Шести футов роста или чуть поменьше и худощавый. Он казался упругим и жилистым, как будто постоянно тренировался и держал себя в форме. Спорт, сауна и так далее. Среднего возраста, оливкового цвета кожа на лице и на шее, гладкая и натянутая. А костюм на нем был – мне такой в жизни не купить – стоил, наверное, целую кучу денег. Волосы черные и жесткие, начавшие седеть на висках, а губы большие и толстые, даже слишком толстые для такого лица. Его запросто можно было сфотографировать и поместить на обложку издания типа «Чувствительный латиноамериканец». Он был если не из Мексики, то уж из какой-нибудь другой южноамериканской страны, – это точно. Выглядел, конечно, здорово.

Мы кивнули друг другу, а потом он обратился к Мэгги. Он говорил глухо и со специфическим испанским акцентом:

– Большое вам спасибо, миссис Риморс. Я отнял у вас, наверное, много времени и сейчас должен уйти. И после этого сразу ушел.

– Ну, так чего тебе надо? – в очередной раз зарычала на меня Мэгги.

– Видите ли, произошло нечто странное Весьма странное. Мисс Мартин, та молодая женщина, с которой я провел здесь около часа...

– Не тяни резину, выкладывай. Мне особо некогда с тобой цацкаться.

Я видел, что ей было некогда и что она ничем не занималась, но промолчал.

– Проклятье, – выругался я.

Голова у Мэгги дернулась, жирное лицо заколыхалось. Мне показалось, что она собирается сесть на меня, чтобы тут же и раздавить. Но она только криво усмехнулась и икнула.