Текст книги "Плач смерти"

Чем больше я проводил времени с демоном, тем сильнее к нему привязывался. Несмотря на столь юный возраст, Мулцибе́р был силен, физически развит и прекрасно осознавал, какое впечатление оказывает на окружающих. Девушки желали его, в то время как мужчины, старики и дети побаивались и обходили стороной. Демон изучал их слабые стороны, пороки, желания, используя себе во благо. Если верить слугам, то Мулцибе́р заставил советника по политическим делам, который изредка заезжал в наши края в края за налогами, снизить размер выплат. Это был оборотень, достаточно молодой по принятым меркам, не больше двадцати пяти лет, волосы цвета спелого каштана, чуть искривленный нос, шрам, слева рассекающий губу, и медового оттенка глаза. Демон несколько минут наблюдал за советником, который метался из угла в угол, пытаясь скрыться от взгляда дьявола. Чем больше советник терзался изнутри, тем шире становилась улыбка Мулцибе́ра. Демон, нагнав оборотня, прошептал ему на ухо одно слово, после которого оборотень побледнел, словно увидел саму смерть, схватил все документы и скрылся, пообещав снизить налоги вдвое.

На других континентах давно отменили подобного рода выплаты, но так как Пранта была без контроля Высшего, то власть к рукам прибрали оборотни, проживающие в У́нсахе – столице континента. Все налоги, если верить их словам, они направляли на укрепление границ и взращивание новых существ и растений, которые могли бы принести славу. Но многие догадывались, что все собранные средства спускались на женщин и питейные заведения, которых было множество на Пранте.

Алке́ста и Велис, временно управляющие континентом, реагировали каждый раз на просьбы жителей одной фразой: «Как только они изберут Высшего, тогда он сможет решить судьбу сбора налогов и советников, которые самовольничали». Эту позицию не смогло изменить даже восстание.

На протяжении недели после смерти отца меня каждую ночь преследовали кошмары, перерастающие в неконтролируемый страх, сжимающий сердце словно оковы. Я просыпался в холодном поту, глубоко дышал, пытаясь унять бьющееся в бешеном ритме сердце. Но каждый раз чья-то тень ускользала из комнаты, когда я открывал глаза и рвано глотал воздух. Поначалу я ее боялся, но со временем понял, что это Мулцибе́р посещал мою комнату, стараясь помочь и забрать весь страх, таящийся в душе.

На восьмой день я встретил его в столовой. Он сидел во главе стола, держа в руках какой-то исписанный тонкий лист бумаги. Темные круги под глазами, ярко выраженные вены на запястьях и руках пульсировали от потраченной магии. Все негативные эмоции, которые демон забирал себе, становились для него ядом. Истинная сущность противилась этому, желая заполучить наслаждение, утолить похоть, скрытые пороки, подпитывая этим собственную магию. По левую сторону от него сидел дымчатый вурдалак, который при виде меня низко зарычал и клацнул пастью.

– Тише, мальчик, тише.

Процокав мимо него, я залез на стул по левую руку от парня и принялся разливать чай.

– Доброе утро.

– Угу.

– Я хотел бы сказать спасибо. Больше не понадобится твоя помощь. Мне уже лучше.

Мулцибе́р даже не поднял взгляд, проигнорировав мою благодарность.

– Прекрасная погода, не правда ли?

– Угу.

– Говорят, ты редкостный кретин. Это правда?

– Угу… что?

Мулцибе́р удивленно выгнул бровь, медленно опустил бумагу на стол и откинулся на спинку стула. Кулаки его начали сжиматься и разжиматься, с кончиков пальцев слетали искры магии.

– А то. Невежливо игнорировать благодарность. – С непроницаемым лицом я разлил чай по чашкам и схватил кусок буженины, с которой стекал сок и пахло дымом и пряными травами. – Будешь? По взгляду вижу, что ты голодный, как вурдалак.

Мулцибе́р чуть склонил голову набок, изогнув уголок рта в ухмылке, показывая белоснежные клыки. Я заметил, что его обнаженная грудь покрыта царапинами. Судя по всему, ночью на него напали. Пару раз. Девушка с очень длинными когтями.

– Как спалось? – между делом спросил я.

– Ты снова кричал ночью, – парировал демон.

Я встретился взглядом с Мулцибе́ром, который подпер подбородок указательным пальцем. Лицо – непроницаемая маска, не выражающая ни единой эмоции. Простая констатация факта, так легко сорвавшаяся с его дьявольского языка: «Ты снова кричал ночью». В ответ я лишь пожал плечами и вонзился зубами в сочную буженину.

– И фто?

– Это ненормально. – Демон отпил пару глотков из чашки и выпрямился, сложив руки на груди и вытянув вперед длинные ноги, задевая ножку стола. – Я могу помочь.

– Последний раз, когда ты хотел мне помочь, сам чуть не умер. Так что нет, спасибо, откажусь. Меня и здесь неплохо кормят. Хочешь умереть – перепиши на меня дом, чтобы я не скитался от двора ко двору и не веселил советников из столицы своим пьяным видом.

Я вспомнил, как несколько дней назад Мулцибе́р почти что вполз в столовую. По его лицу, рукам, телу струились темные тени, изогнутые в виде змей, отравляющие все естество. Если бы не Джойс, которая подбежала к демону и начала его подпитывать своими эмоциями, то он умер бы у меня на руках. Все его тело трясло, пересохшие губы искали воду. Лишь в тот момент я понял, что мой страх вновь остаться в одиночестве на растерзание тому существу, что напало на нас с отцом в лесу, был несоизмерим с теми эмоциями, которые я испытывал, находясь рядом с демоном и джинном. Я решил, что, несмотря ни на что, должен искоренить его, словно прогнивший сорняк. Тяжело, но справлюсь.

Вместо недоумения на лице Мулцибе́ра дернулись уголки губ, после чего он залился смехом. Наблюдая за тем, как демон безуспешно пытается успокоиться, я сам начал хихикать, после чего засмеялся в голос. Служанки, проходящие мимо, то уносили пустые тарелки, то сменяли на новые, до краев наполненные едой, и кидали на нас косые взгляды. Но нам было все равно.

Я, икнув, втянул воздух и воззрился на Мулцибе́ра. Треснутая аура, сплошь покрытая сеткой шрамов, немного затянулась. На месте уродств возникали сотканные из магии небольшие рубцы, образуя подобие алых подтеков. Демон со смесью страха и недоумения развернулся и принялся глазами искать то, что ему было неподвластно увидеть. Обыскав взглядом столовую, он повернулся ко мне и пожал плечами, задавая безмолвный вопрос. Я расплылся в широкой улыбке и почесал подбородок.

– К черту книги. Я знаю, как тебе помочь.

* * *

Я начал тренировать Мулцибе́ра блокировать разум от вторжения чужой магии. Своей силой, проникавшей подобно ужу в сознание демона, пытался сломать заслон, оберегающий воспоминания о прошлой жизни. Если в предыдущие разы это получалось за считаные секунды, то сейчас требовалось гораздо больше времени. И дело не в том, что моя магия слабла, нет, – Мулцибе́р научился контролировать свои эмоции и отрезать воспоминания прошлого. Он оберегал их как зеницу ока, поэтому так рьяно защищал.

Я отбросил ненужные методички и учебники, заменив их на эмоции. Чем больше радовался демон, тем менее заметными становились его шрамы на душе, рубцы которых зарастали так же быстро, как и появлялись. Мулцибе́р не видел всего, что наблюдал я, поэтому просто доверился мне и методам, которые я предлагал.

Но сейчас мы оба были истощены – демон, удерживающий заслон в разуме на протяжении нескольких часов, лежал в углу комнаты, раскинув руки и ноги подобно морской звезде. Я, пытающийся пробить брешь, сидел, вытянув копыта вперед и потягивая вино из кубка.

– У меня сейчас вытекут мозги. – Парень, постанывая, привстал и на четвереньках пополз ко мне.

– Я тебя умоляю, было бы чему вытекать. Не льсти себе.

– Ты просто невыносим. – Мулцибе́р поднялся, подполз ко мне и выхватил кубок. Одним глотком он осушил его и вытер рот тыльной стороной ладони.

– В этом моя особенность. Каждый по-своему уникален.

– Твоя взяла.

Мулцибе́р резко замолчал и прикрыл глаза, нахмурившись. В комнате стоял сумрак, лишь лунный свет касался пола. Два стула, у которых от времени начала облезать краска, небольшой стол – одна ножка валялась оторванная в углу. Изодранные в клочья разноцветные клочки бумаги, свисающие лоскутами со стен.

Первая комната Мулцибе́ра. Демон рассказал мне: что, когда его только отослали сюда, он всю ночь проревел, рвал и ломал все, что попадалось под руку. Каждый вымещает свою боль и ненависть по-своему. Как он умудрился никого не прикончить – загадка. Именно поэтому Мулцибе́р настоял, чтобы мы использовали для уроков именно эту комнату: горечь прошлого и разочарование в близких по крови должны усилить тренировки.

Мальчишка, от которого избавились как от неугодного.

С каждым днем характер демона закалялся, словно сталь, испуг и внутренняя борьба, что читались в его взгляде, сменились уверенностью и осознанием своего превосходства.

– Я тут вспомнил одну легенду, – кадык Мулцибе́ра дернулся, когда он сглотнул. Глаза демон не разомкнул, лишь постукивал указательным пальцем правой руки по кубку.

– Жажду подробностей, мой повелитель.

В ответ демон лишь усмехнулся.

Жизнь и Смерть – две ипостаси одной души. Если одной уготовано сеять радость и удовольствие, то второй – хаос и разрушение. Жизнь и смерть сменяют друг друга в безумном танце, давая свободу. Но все изменилось незадолго до того, как боги прокляли чудовищ, погрузив тех за грехи и убийства в непроглядную тьму. Они погибали от голода и холода, воцарившихся на всех континентах. Пришло время правления Смерти. Облаченная во все черное, молодая девушка, с ногтей которой стекала кровь, медленно ступала по земле, оставляя все живое позади себя умирать. Чудовища корчились в агонии, моля о пощаде. Но Смерть была непреклонна. Когда, казалось, вся надежда умерла, слабый луч света пробился сквозь тьму, служившую клеткой для всего живого. Жизнь, нарушив запрет богов на вмешательство, поступила по-своему – пошла против Смерти. Белокурые волосы водопадом спадали на жемчужное платье. С кончиков пальцев срывались искры, превращающиеся в воздухе в мотыльков. Две половины одной души открыто выступили друг против друга. Лишь когда между ними осталась пара шагов, Жизнь, улыбаясь, протянула Смерти руку. Та, недолго думая, обхватила ее. Две половины одной души соединились, но отголоски их магии осколками вонзились в сердца чудовищ: кто-то научился предсказывать смерть, читать чужие мысли, кто-то – излечивать раны и воскрешать.

Мрак всегда тянется к свету. Но значит ли это, что они совместимы? Значит ли это, что они могут быть вместе, не боясь быть уничтоженными друг другом?

– И? И что было дальше? – Я подался чуть вперед, желая узнать больше.

– А что было дальше – никто не знает. На этом сказание обрывается. Словно его взяли и уничтожили. Знаешь… порой кажется, что мне не было суждено жить, будто приказали моей душе существовать без целей, без родных, без всего.

– Утри слезы, красавица, и пошли тренироваться.

– Опять?!

– Снова. Поднимай свой зад с пола и пошли.

Встав, я ткнул копытом в бедро Мулцибе́ра, который ловко перехватил его и быстро, но плавно опрокинул меня на пол. Навалившись сверху, демон злобно сверкнул глазами и защекотал мое тело, отчего я начал извиваться, подобно червю. Сквозь слезы я заметил, что трещины и шрамы на душе Мулцибе́ра почти затянулись.

Глава 4

Теперь ты один из нас, демон.

25-й год правления эры Дракона

Мулцибе́р

Я проснулся и сладко потянулся, наблюдая краем глаза за тем, как девушка, лежащая рядом, хищно облизнулась и потянулась ко мне. Усмехнувшись, я ловко перевернулся и обхватил тело руками, прижимая к себе, ощущая грудью ее возбужденные соски. Острые когти девицы впились мне в кожу, оставляя кровавые борозды. Чувство одиночества, разъедающее изнутри, лишь на некоторое мгновение заглушилось близостью.

Кровавая Вдова, несмотря на свою чудовищную природу, была прекрасна – искусанные после ночи губы, покрытые шершавой сеточкой, широко распахнутые изумрудные глаза, обрамленные густыми ресницами, ямочка на щеке, темные брови. Девушка, чье тело неотличимо от смертного. Ее дар – наводить иллюзии и менять внешность, которая не единожды спасала ей жизнь.

Я хотел Вдову, но моя душа, словно кричащий ребенок, отторгала ее, не способная любить. Нас устраивали наши отношения: она давала, а я брал. Был потребителем, подпитывающимся эмоциями девушки, тайными желаниями и фантазиями, от которых истинная сущность готова была кричать.

Стук в дверь заставил девушку отпрянуть. Издав протяжный стон разочарования, я схватил одеяло, обернул его вокруг бедер и вышел под возмущенные крики Кровавой Вдовы, лежавшей обнаженной на кровати. Чуть приоткрыв дверь, я увидел у порога Джойс – испепеляющий взгляд был направлен мне поверх плеча. Прошло десять лет с нашей встречи в лесу. Джинн, сущность которой заключается в исполнении желаний. Женщина, заменившая мне мать. При одном упоминании о ней сердце болезненно сжалось, окутывая его темными оковами. Чуть мотнув головой, прогоняя воспоминания, я улыбнулся, облокотился рукой о дверной косяк, тем самым загородив обзор в комнату. Джойс прищурилась, но промолчала. Она знала, что каждую ночь мою постель согревают разные девушки. На все доводы и попытки Джойс достучаться до моего разума я лишь сжимал ее бледные пальцы и просил самому решать свою судьбу. Она принимала мои решения, но переживания, которые читались в ее глазах, приносили куда большую боль, чем следовало.

– Джойс, ты сегодня рано. Что-то случилось?

– Высшие ждут внизу через час. От этого зависит твоя судьба, мой мальчик. Прошу, не дай прихотям погубить собственную жизнь.

На днях мне исполнился двадцать один год. В этом возрасте Высшие избирают из числа могущественных существ того, кто будет управлять континентом вместе с ними.

Чудовища, в чьих руках сосредоточена власть. Существа, готовые уничтожить тебя за неповиновение.

Родители никогда не верили в мои силы. После рождения мать и отец, склонившись над колыбелькой, горестно оплакивали свою потерю. Ангелы, породившие демона. Светлые, не желающие давать жизнь тьме. Несмотря на все попытки родителей излечить этот недуг, сущность крепла, и они отказались от меня, сослав подальше. Я не таил на них обиды, нет. Поначалу ненавидел, желал смерти, но чем старше становился, тем больше понимал, что виноваты не они. Никто не виноват.

Джойс, будто прочитав мысли, обхватила мою свободно свисающую руку своими прохладными пальцами и чуть сжала.

– Мальчик мой, не омрачай сердце воспоминаниями. Тебе уготовано великое будущее…

– …в котором нет места для любви, – продолжил я фразу и осторожно выбрался из объятий женщины, вздохнув. Джойс отпрянула, будто получила пощечину.

– Я переживаю за тебя. Боюсь, что растеряешь крупицы разбитой души в попытке найти истинное счастье, – выдержав паузу, Джойс подняла голову, встретившись со мной взглядом. – Та девушка, которая прячется в твоей комнате, не даст той любви, в которой ты нуждаешься. Она может воспользоваться твоим телом, но сердце она никогда не получит.

– Джойс, наш разговор принял очень серьезный оборот. Не стоит. – Сделав шаг вперед и убрав руку с косяка, я прикрыл за собой дверь и встал на колени перед Джойс, которая едва доставала мне до груди. – Я не подведу тебя. Обещаю.

Женщина по-матерински ласково коснулась моей щеки. Я обхватил ее пальцы и оставил на костяшках легкий поцелуй.

– Я и забыла, как ты вырос, мой мальчик. Дьявол, способный рушить судьбы. Мальчик, заменивший мне сына.

От последних слов сердце пропустило удар. Джойс никогда не рассказывала о своем прошлом и о том, почему в ту ночь скиталась по лесу, будто израненное животное. Все попытки приводили к одному – женщина в молчании и слезах уходила, закрывалась в своей комнате на несколько дней. Я мог бы применить дар, сломать ее волю, но не стал. И никогда не стану. Я уважал ее выбор, и если он подразумевал молчание, то так тому и быть.

Однажды я спросил, почему тогда, десять лет назад, в лесу, она последовала за мной. Ее ответ был предельно прост: «Потому что доверился и не пытался подчинить, заставляя служить тебе».

Многие жители континента, знающие о моей силе, считали меня монстром. Когда я проходил по улицам, матери хватали детей и убегали, произнося молитвы. Они считали меня истинным злом, порождением Сатаны. Все знали о том, какой хаос сеял вокруг себя Бальтаза́р, канувший в бездну собственных грехов. Теперь каждый демон воспринимался как что-то отвратительное, ужасное, готовое утащить чужую душу в ад.

Угольно-темные волосы, сквозь которые прорывались остроконечные рога, сапфирового оттенка глаза, прямой нос, пухлые губы, глубокая ямка на подбородке – девушки считали меня порочно красивым. Они желали мое тело, хвастаться перед подругами, что провели ночь с самим дьяволом, познали вкус его плоти. Но я хотел большего – чтобы меня любили. Каждый день молился мойрам, чтобы они забрали мою силу, считавшуюся проклятием, и даровали ту единственную, которая сможет приручить демоническую сущность.

Они не откликались на мои просьбы, граничащие с отчаянием. Видимо, я чем-то прогневал мойр, раз они уготовили мне такую участь. Из раза в раз приходилось надевать маску высокомерного и властного дьявола, способного по одному щелчку разрушить жизнь или уничтожить бренное тело. Моя магия крепла, подпитываясь пороками других, которые, словно фантомы, витали в воздухе и тянулись к моей сущности. Я знал наперед, чего желает девушка в постели, истинные мотивы, заставляющие ее отдаться дьявольскому отродью.

Гордыня на вкус словно кислый лимон с травами, которые уже местами начинали гнить. Этот порок часто преследовал девушек, познавших близость с дьяволом.

Вздохнув, я поцеловал ладонь Джойс и встал с колен. Та кивнула и, молча развернувшись, начала удаляться вглубь коридора. Лишь серебристая дымка, словно шлейф, тянулась от женщины. Взъерошив волосы, я вернулся в комнату и громко хлопнул дверью.

– У нас есть сорок минут.

Кровавая Вдова, моментально сев на кровати, поманила к себе пальцем. Упав в ее объятия, я позволил себе забыться и напитаться ее похотью сполна.

* * *

В назначенное время я стоял на поляне рядом с крепостью, ожидая Высших. Нервно закусывая нижнюю губу, почувствовал, как металлический вкус крови наполняет рот. Трое претендентов, которых избрали до меня, не прошли отбор – не смогли справиться с собственной силой. Высшие имели неограниченные власть и магию, позволяющие им множить собственные способности, что помогало избавляться от слабых кандидатур на роль себе подобных и правителя Пранты.

– Мулц, ты как? Водички, успокоительный отвар из травы, связанную девушку? – взволнованный голос Клерса за спиной пронзил поляну и крепость. Цоканье маленьких копыт приближалось. Запыхавшись, сатир встал рядом и вцепился руками в рубашку, пытаясь отдышаться. – Если еще раз отошлешь в дальнюю комнату, чтобы не мельтешил, как ты выразился, у тебя под ногами, я не постесняюсь своей истинной природы.

Несмотря на свою порочную натуру, Клерс был добр душой, но колкость языка, присущая всем особям его вида, никуда не делась. Видимо, после смерти отца он начал потихоньку приходить в себя, будучи до этого запертым в клетке собственного горя. Наоборот, с каждым годом с ним стало все труднее разговаривать о чем-то серьезном.

Я вопросительно изогнул бровь, опустив взгляд на сатира, который уже пришел в себя и довольно оглядывал поляну. Клерс медленно расплылся в издевательской улыбке, чувствуя мой недоуменный взгляд.

– Твоя обувь, Мулц. Еще раз – и каждый день пара обуви будет беспощадно испорчена. У сатиров ядовитый запах, ты знал? Ароматы такие, что глазницы разъедает.

Я скривил рот и провел ладонью по лицу, фыркнув в ладонь.

– Ты просто невыносим.

– Я неотразим. Не путай. – Простояв пару минут в тишине, Клерс тихо спросил: – Готов?

– Нет, – честно ответил я.

– Оно и к лучшему. Горечь разочарования будет не так сильна.

Спустя мгновение на помосте появились две фигуры в лучах серебристого и алого света. Высшие.

Во главе стояла банши. Темные волосы, доходившие до пояса, блестели, покрытые чем-то вязким, напоминающим кровь. Белесые глаза, обрамленные густыми ресницами, длинный прямой нос, рот, изогнутый в усмешке, – все черты одновременно отталкивали и привлекали. Приглядевшись, я заметил, что на губах банши засохли капли крови. Высшая, положив одну ладонь на талию, держала в другой фрукт, напоминающий яблоко, с которого стекал красный сок. Прозрачное платье цвета раннего заката облегало точеную фигуру, сквозь ткань были видны торчащие соски и мелкие шрамы, покрывающие руки. Через мгновение она подкинула фрукт в воздух и насадила на коготь, вгрызаясь в мякоть.

Ее звали Алке́ста, и о даре Высшей ходили легенды. Одним своим голосом она уничтожала врагов, не давая шанса на победу.

Второй Высший оказался джинном, и звали его Ве́дас. Золотистые татуировки, напоминающие магические символы, покрывали всю его кожу цвета мокрой земли. На бицепсах и запястьях красовались металлические браслеты красного оттенка. Изогнутые рога выступали изо лба. Огненные волосы были стянуты в хвост, желтые глаза наполнились насмешкой. Нос с горбинкой, плотно поджатые губы и борода, схожая с оттенком волос, придавали пугающий вид. В ногах клубилось облако тумана, плавно покачиваясь под его весом.

Банши – разум, джинн – сила.

Им не хватало третьего элемента. Я подошел к Высшим и остановился рядом, молча ожидая дальнейших приказаний. Взгляд банши пробежался по моему телу, в ее глазах загорелся огонь, от которого кожа покрылась неприятными мурашками. Чудовище, отбросив огрызок яблока в кусты, медленно облизало пальцы, по которым стекал сок. Я плотнее сжал губы, наблюдая за тем, как банши подходила ближе, виляя бедрами. Встав по правую руку, Высшая провела острыми когтями по моему животу, опускаясь ниже. Я резко перехватил ее запястье, отводя руку в сторону. Алке́ста встала на цыпочки и прошептала:

– Любишь поиграть, малыш? Я не против, – свободной ладонью Высшая провела по моей спине.

Банши – разум.

– Прошу меня извинить, но я не соглашался на роль игрушки. Как бы ни льстила перспектива прикоснуться к вашему прекрасному телу, вынужден отказаться, – склонив голову в почтении, сделал пару шагов вперед, оставляя Высшую позади.

Джинн, стоявший в нескольких метрах, с усмешкой наблюдал за нами, скрестив руки на груди. Вскинув голову вверх, он безмолвно попросил развернуться. Изумленно выгнув бровь, я последовал приказу Ве́даса. Банши, чей облик до этого был ужасающим, стала совершенно другой. Белоснежная кожа, лазурного цвета глаза, взгляд из-под густых ресниц и часто вздымающаяся упругая грудь. Я переводил ошарашенный взгляд с девушки на джинна, который с одобрением кивнул.

– Простите, а что я должен сделать? – Растерявшись, я потерял всю выдержку и часто заморгал, не понимая, что от меня хотят. Банши, чей смех раздался за спиной, приняла истинный облик и аплодировала, широко улыбаясь.

Боль стрелой поразила голову. Схватившись за виски, почувствовал, как чья-то магия, вязкая и приторная, пыталась забраться в мой разум. Низко зарычав, я призвал свой дар, и барьер моментально отрезала чужеродную силу. Банши с легким изумлением посмотрела на меня, после чего улыбнулась. Ее тело рябило, магия не понимала, какой облик следует принять. Светлые волосы сменялись на темные, пухлые губы – на кровавое месиво вокруг рта. Вмешательство в мой разум выдавало Алке́сту только одним образом – в глазах начали лопаться сосуды.

Моя магия, словно переплетенные между собой щупальца, плотным кольцом обвивала банши, завлекая, желая дать знать, что разум не может выдержать натиска. Лишь когда силы Алке́сты добрались до воспоминаний, я воссоздал подобие волчьей пасти и заглотил ее силу, сделав ловушку в собственном разуме. Часть ее сил осталась у меня. Ее приторный, словно засахаренный мед, вкус напитал демоническую сущность.

Я долго тренировался, чтобы научиться делать подобное. Порой, бледный, с кровавыми разводами под глазами, доползал до кровати и засыпал на пару суток, пока магия не восполняла потраченный резерв.

– Ве́дас, он мне нравится. Теперь забирай его себе.

– Чт…

Невидимая сила отшвырнула меня в дверь крепости, которую снесло с петель. Моментально вскочив на ноги, я зарычал и, призвав магию, направился к Высшим. Банши, похлопав джинна по плечу, прошла мимо меня и скрылась в коридорах, вызвав переполох среди прислуги. Мужчина, разминающий шею, начал призывать магию, которая растекалась серебристым туманом по поляне.

Джинн – сила.

Резкий толчок невидимой силы заставил упасть на землю. Джинн, чуть подавшись вперед, улыбнулся, после чего щелкнул пальцами – и вокруг него появились иллюзии, точные копии Высшего. Одна из них бросилась в мою сторону, держа в руках небольшой кинжал. Резкий толчок в грудь заставил отпрянуть назад в тот самый момент, когда иллюзия замахнулась, чтобы оставить кровавый след на шее. Собственная магия направляла меня, словно умелый кукловод, позволяя отражать удары врага. Тени, столпившиеся рядом, наносили удар за ударом, кромсая плоть. Я чувствовал, как кровь стекала по моей руке. Недолго думая, провел по теплой жидкости пальцами правой руки и судорожными движениями нанес на лоб узор, напоминающий чашу. Магия моментально вспыхнула, позволяя распознать все желания джинна. Я подпитывался его энергией, мыслями и тайнами, которые оплетали душу Высшего, словно ядовитый паук. Ве́дас еще не знал, что моя сила крылась в его слабостях. Джинн хотел, чтобы я присоединился к Высшим, но не хотел уступать, не хотел давать слабины. Он… ревновал?

Ревность напоминала на вкус переспелый гранат, сок которого, приправленный острым перцем, обжигал горло при каждом глотке.

Обнажив клыки в хищной улыбке, я развел руки в стороны и, резко их соединив, громко хлопнул в ладони. Бордового оттенка магия, словно ядовитые плющи, прокатилась по поляне, сметая иллюзии и превращая их в рваную материю. Что-то темное колыхнулось в душе, требуя взять большего. Воспоминания о матери, ненависть отца, непринятие таким, каков я есть, ударной волной прошлись по телу.

Ты мне не сын.

Если бы я только знал…

Глаза заволокло алой пеленой. Рога, выдававшие истинную сущность, с приятной болью проявлялись среди густой копны волос. Крылья со стремительным размахом вырвались наружу. Припав к траве одним коленом, я что было силы ударил по земле, которая моментально разверзлась под ногами. Вскинув голову, наблюдал за тем, как деревья и кустарники, растущие на пути распада, падали в пропасть с гулким звуком от удара.

Я тоже хочу, чтобы меня любили.

Мне тоже страшно.

Ты не одинок.

Внезапная вспышка боли пронзила правую руку. Завертел головой в поисках врага – Ве́дас, стоявший неподалеку, создал магическую стрелу и запустил ее в мою сторону. Я успел отразить второй удар, воссоздав вокруг себя щит, но оружие все равно задело кожу. Однако это не лишило меня возможности направить тьму на соперника и сжать ладонь в кулак, перекрыв ему кислород. Джинн не ожидал подобного. Широко распахнутые от страха глаза Ве́даса заслезились, оттенок лица стал пепельным, дыхание рваным. Мотнув головой, я разжал кулак и позволил джинну свалиться на землю.

Прохлада подействовала отрезвляюще: открыв глаза, резко отдернул руки. Алке́ста, стоявшая чуть поодаль, оценивала мои действия, чуть прикусив нижнюю губу. Багровая магия, окутавшая поляну плотным туманом, клубилась, шипя и искрясь, переплетаясь с серебристой магией джинна. Местами виднелась выжженная трава и вырванные с корнем деревья. Переведя взгляд на свои руки, из которых струилась магия, не сразу почувствовал легкое прикосновение. Банши опустилась рядом со мной на колени и, коснувшись волос, задумчиво начала проводить по ним пальцами.

– Ну и натворил ты дел, малыш.

– Да… натворил.

– После такой заварушки просто необходимо поесть, – выудив из складок платья два яблока, протянула одно мне. Недолго думая, я схватил фрукт и впился в мякоть клыками, чувствуя, как утихает магия.

– Спасибо.

– Пустяки, малыш. Мы теперь повязаны, так что помогать друг другу – это нормальное явление, – чуть приподняв мой подборок пальцами, Алке́ста слабо улыбнулась, – ты прошел испытание. Теперь ты один из нас.

Банши указала пальцем на себя, а затем на Ве́даса, который, проклиная все вокруг, поднимался с земли, придерживаясь рукой за ствол дерева. Наблюдая за багровым от ярости лицом джинна, мы с Алке́стой переглянулись и громко засмеялись, прислонившись друг к другу лбами. Ве́дас, зарычав, направил поток магии в нашу сторону. Пошатнувшись, я увидел, как он воссоздал щит вокруг Высшей, ограждая от меня. Проходя мимо нас и довольно потирая руки, джинн прислонил два пальца к глазам, затем направил их в мою сторону – «я слежу за тобой».

Мне не требовалось призывать магию, чтобы понять, что он ревнует.

Кажется, Высшие нашли третий элемент.

Дьявол – инстинкты.

Теперь ты один из нас.

Заходя во дворец следом за Высшими, я наконец-то понял, что мой дар – не проклятие, а оружие, которым придется научиться управлять.