Текст книги "Фараби – основоположник исламской философии"

По современной логике, на Западе не существует ничего, кроме определённых прав и эмпирических посылок. В действительности каждый день подобная логика используется в качестве тайного языка – как своего рода «новое знание». Но представители традиционной логики не согласны с этим. Они считают, что этого не достаточно, что нельзя удовлетворяться существующим положением. Сегодня человечество стало видеть только то, что находится рядом с ним, ограничило себя рамками созерцания, в центре которого сам человек. Это общество более не может достичь свободы и духовного величия. Как говорил Иммануил Кант: «Я ограничиваю разум, чтобы освободилось место религии». Отсюда следует, что благодаря вышеописанным методам в философии для религии места не осталось.

В то же время на Западе открылись новые возможности для мышления, названного «техническим разумом»[15]15
  Понятие «технический разум» предполагает, что эмпирический метод ставится во главу всего познания, и всё, что не познаётся этим методом, противоречит всякому здравому, реальному знанию.


[Закрыть]. Он стал главенствовать в философии. Этот вид мышления не занимает особо высокого положения, и, можно сказать, что он ближе к «профанному созерцанию», иллюзии или воображению. В конечном итоге, он встает в оппозицию к самой философии и традиционному философскому методу как таковому. Он начинает отрицать все формы и положения аналитического рационального мышления.

Когда мы говорим о «праведном городе Фараби», мы имеем в виду, прежде всего, порядок, основанный на разуме (точнее, рациональном мышлении), другими словами, рассматриваем разум через призму мышления осведомлённого и знающего философа. Даже если предположить, что «утопия» выступает как плод мышления человека, не нужно думать, будто «праведный город» Фараби и утопия имеют один и тот же источник.

Основа утопии – это созерцание и иллюзии, то есть «технический разум». На наш взгляд, этот «технический разум», прежде чем вошёл в общественное сознание, уже появился в утопии Томаса Мора и Френсиса Бэкона в «Новой Атлантиде». Считать порядок в системе утопической философии рациональным и разумным – примета отсутствия должного внимания и нерадивости. В особенности, если безуспешно упоминать рациональный метод мышления, под которым имеется в виду именно то, что называется созерцательным разумом, но не разумом, который противостоит невежеству.

Если порядок в утопии рассматривать как разумное и рациональное начало, то это не имеет отношения к «праведному городу» Фараби, где рациональный метод в правлении государством стоит на первом месте. Несмотря на то, что исторически они имеют между собой определённую связь, их внутренняя суть совершенно разная. Они находятся в явном антагонизме друг к другу. И это в то время, когда внешне они следуют одному методу – разуму и рациональному мышлению. Но в действительности положения их противоположны, ибо разум утопий слабый и зависимый от перцепций.

Всё это мы привели для того, чтобы показать, что мы не превозносим положение разума в целом. Некоторые приведённые нами моменты, возможно, могут стать причиной неправильного их понимания. Так, например, во многих местах под словом «мы» понимается интеллектуальная и образованная часть населения. Лично я никогда не стремился связывать именно себя с ними, когда говорил «мы», но стремился донести это утверждение до них. Например, выражение «наша устремлённость к Западу» – должно подтолкнуть к размышлению».

Были ли те, кто понял понятие «интеллектуал»? Кто смог бы объяснить и дать нам его определение? Они ли те, кто молчали, заняв покорно своё место на задворках истории? Являются ли некоторые из интеллектуальной элиты страны и интеллигенции, критикующей нас, полностью очищенными от всякого зла?

Последние[16]16
  Имеется в виду иранское общество в частности и мусульманский мир в целом.


[Закрыть] приблизительно сто лет, с точки зрения нравственных ценностей и идеологии, стали незаметно для себя ориентироваться на Запад. Всякий, кто не может найти причину этой исторической зависимости, сам отчасти был строителем такой истории для себя. Но это не значит, что народ с радостью принимал культуру и нравственные ценности Запада. То, что мы принимаем и изучаем годами, на самом деле было историей Запада. Другими словами, это принятие европоцентристского понимания общечеловеческой истории. Возможно, некоторые учёные считали этот вопрос не таким уж и важным и не заостряли на этом своего внимания. Они не хотели знать, что результат, который мы получаем от своих мыслей (сформировавшихся на основе ценностей Запада), есть в конечном итоге следствие и продукт, прежде всего, религиозного влияния[17]17
  То есть все культурные ценности, так или иначе связанные с религиозным фактором, который является основой всякой культурной и идеологической составляющей. Ни для кого не секрет, что буржуазный либерализм, прикрываясь ценностями демократии, ведёт, прежде всего, идеологическую и религиозную волюнтаристскую экспансию на всякую традицию, будь то иудаизм, христианство или ислам.


[Закрыть]. На протяжении последних лет не только ислам стал одиноким и заброшенным самими мусульманами, но иногда даже непринятие ценностей ислама демонстрируется откровенно и на официальном уровне [18]18
  Имеется в виду, что власть имущие препятствуют и порой выступают открыто против исламских ценностей, которые противоречат системе ценностей буржуазного либерализма.


[Закрыть].

В конце любого исторического периода проявляются результаты внешнего влияния. Однако вопрос в том, установлена ли должным образом истинность ислама в истории. Ислам по своей сути не имеет недостатков, ибо, как универсальное учение, вбирает в себя культуру, высокие нравственные ценности, различные науки и мистические духовные ценности. История всего этого известна в подробностях. Но это только внешняя сторона. Часто внешнее является довлеющим над подлинным значением понятия или идеи. Ислам несёт в себе универсальное значение, и даже находясь под множеством идеологических покровов и символов, не теряет своей глубины, ибо его внешнее проявление идентично его внутреннему смыслу. В свою очередь, универсальное его значение имманентно по отношению к божественной справедливости. Эпоха и исторический цикл времени, в котором мы с вами живём, – это эпоха абсолютного одиночества ислама.

К сожалению, киблой[19]19
  Направление в сторону Ка‘абы, святыни мусульман, именно в этом направлении мусульмане совершают молитву; в данном случае подразумеваются духовные ориентиры как образец для подражания.


[Закрыть] большинства мусульманских стран сегодня является именно Запад и нравственные ценности буржуазного либерализма. Именно история Запада ныне негласно становится историей для всех народов. Другими словами, все страны идут путём, критерий которого для них обозначил буржуазный либерализм. Следовательно, всякая история будет конечной, если где-либо указывается на конец исламского периода истории.

Под западным влиянием мы понимаем упразднение всяких морально-нравственных ценностей, в том числе запрет на религиозное влияние вообще. Так, например, до конституционной монархии в Иране царствовали гнёт и тирания. Народ под руководством духовенства смог подняться против несправедливости. Но многие наивно предполагают, что существовавшая конституция не имела никакого отношения к деспотии. По их мнению, конституция только способствовала тому, что появился новый закон помимо закона традиции. Однако всё это не могло быть без особых причин. Достаточным является хотя бы и то, что защитники конституционного порядка были открытыми противниками всех религиозных ценностей. Когда что-либо говорилось о гнёте и несправедливости, их речи удивительным образом соответствовали тому, что происходило в Европе в XVIII веке. В действительности, с того времени, а может и раньше, наступил совершенно новый период для Ирана, где теряется свобода, способность к адекватному осознанию всего происходящего, а это, прежде всего, несёт отсутствие воли, апатию и зависимость.

Вспомним также марксизм. Это то, чем жили люди в СССР или Восточной Европе. Попытка копирования данного опыта случалась и в некоторых странах Ближнего Востока. Возможно, кто-либо посчитает нужным сравнить ислам с марксизмом и согласиться с тем, что всё же ислам в истории оставил большой след, тогда в ответ мы скажем, что:

во-первых, в период династии Омейядов, не побоимся этого слова, ислам вернулся в период доисламских ценностей (период джахилии – невежества). Омейяды следовали и подражали во всём традиции византийцев и персов;

во-вторых, с этого времени (захвата власти Омейядами) истинность ислама была покрыта различными идеологическими псевдонаучными покровами. Следствием чего стало то, что отсутствие конкретной цели было препятствием всякому духовному опыту и возможности духовной защиты человека от тёмных сил.

В свою очередь, различные группы не преминули воспользоваться этим, чтобы атаковать ислам. Эта атака на ислам продолжается и поныне. Конечно, самый большой и существенный удар по исламу нанесли сами мусульмане. Но, несмотря на все эти атаки, в конечном итоге все нападки, несомненно, потерпят полное фиаско. Ибо всякая идеология, будь то марксизм или буржуазный либерализм, приходит к своему финалу. Даже божественные законы прошлых пророков упразднены, потому что их время подошло к своему логическому пределу и историческому концу, в то время как ислам имеет всеобщее и универсальное значение, с установлением которого его имя приобретает ещё большее значение и смысл.

Вне всяких сомнений, в Иране мы имеем богатейшую культуру и нравственные ценности, безграничные философские мудрости периода ислама. И когда мы забываем своё прошлое величие и ценности, наши мыслители снова и снова возрождают утраченное и потерянное нами, преподнося его по-новому. Несмотря на то, что наша устремлённость на Запад приобретает всё более массовый характер, на самом деле она являет собой всего лишь ещё один покров поверх истины, не причиняя ей опять же никакого урона. Нельзя, конечно, недооценивать эти влияния, но и преувеличивать их тоже нет необходимости.

То, что выше было сказано касательно философов нашего времени, имеет непосредственную связь с вопросом о том, почему последние 30 с лишним лет[20]20
  Имеется в виду период с исламской революции в Иране 1979 года.


[Закрыть] со стороны большей части интеллектуалов не было критических замечаний касательно идеологической и культурной экспансии Запада.

Когда мы говорим о доброжелательном отношении к духовенству со стороны Мирзы Ага-хана Кермани[21]21
  Мирза Ага-хан Кермани (1853 или 1854–1896) – представитель персидской буржуазной интеллигенции; западник и одновременно пан-исламист. – Примеч. ред.


[Закрыть] и его последователей, многие по праву не обращают на это никакого внимания. Они считают всё это достаточно слабыми доводами, не имеющими рационального метода и конкретной реальной аргументации перед мощными критическими нападками на духовенство и наше будущее поколение в целом. Но именно в это время и начинается защита исламских ценностей, в которой были взяты на вооружение, в первую очередь, конечно, философия, затем спекулятивное богословие (калам) как метод рационального мышления. Рациональное мышление связано с исламским богословием, наукой, больше использующей традиционный метод передачи, то есть опирающейся на принятие критерием Священного Писания (Коран) со всеми вытекающими из этого последствиями.

Можно ли надеяться на то, что на Западе мыслители не поделят, в конечном итоге, всё на «западное» и «не западное», богоборческое и религиозное со всеми вытекающими отсюда проблемами? Или в действительности все эти проблемы не являются фундаментальными?

В своём большинстве западные мыслители не имеют между собой разногласий в основах философии. Если мы захотим исследовать западную философию и идеологию в целом, мы без труда установим, что множество их идей и философских концепций имеют общие корни, непосредственно связанные с идеей антропоцентризма.

Период Ренессанса XVIII века в Европе[22]22
  К сожалению, многие мыслители Востока также стремятся копировать и подражать Западу.


[Закрыть], затем философия Канта и Гегеля, марксистские идеи социализма, философские идеи экзистенциализма, идеи социал-демократии и следующих за ними различных политических партий, движения франко-масонов: всё это в совокупности представляет идеи гуманизма и соответственно выступает против всякого сакрального боговдохновенного знания, то есть знания, полученного неэмпирическим путём. Вследствие этого они выступают (хотят они того или нет) против религии единобожия и божественного вдохновения в целом (кашф аш-шухуд йакини). Таким образом, эти идеи не могут находиться в общем сосуществовании с исламом. Но использование их знания и определённый опыт вполне заслуживает похвалы. Однако, к сожалению, размышляя о мировоззрении, эволюции и развитии западной мысли, мы часто имеем только общие представления о них. Всё это может быть полезно прежде всего тем, кто имеет крепкую связь с традицией, имеет общее представление об исламской философии.

Сказанное нами выше не вызывает особого восторга и доброго чувства, ибо, с одной стороны, столько различных переплетений и смешений понятий, с другой стороны – хвала в адрес философии многими западными мыслителями. Это не может не настораживать, особенно тема, касающаяся некой связи философии и религии. Это отнюдь не считается нами противоречащим самой сути философии и, соответственно, не отрицает рациональный метод. Конечно, логика – это часть рационального метода, и философию можно рассматривать через призму рационального мышления, но рациональный метод не ограничивается исключительно философией, в рациональном мышлении есть и историческая причина. Её историю необходимо искать, начиная от Платона и до наших дней. Важный момент заключается в том, что рациональное мышление и логика, которую защищают некоторые наши современники, такие, как Бертран Рассел, Рудольф Карнап и Карл Поппер, а также последователи так называемой «новой логики», – это ограниченное рациональное мышление в рамках определённых интеллектуальных методов в философии. Такое рациональное мышление ограничивается частью посылок экспериментальной науки вкупе с обывательскими представлениями о знании как таковом.

Авторы подобной логики не имеют высоких целей и соответствующих направлений в своём мировоззрении. Но в своём большинстве простым языком или иногда искусственно и тривиально они создают большие трудности и загадки. Цель философа, по их мнению, – разрешать все эти трудности и загадки, что в результате всё превращается в игру с терминами и лексикой, но не является поиском самой истины. Называют они такую игру логикой, философия же становится её синонимом. Они восхваляют рациональное мышление, в действительности же это защита определённых посылок современной экспериментальной науки и обывательское представление о мире в целом[23]23
  Таким образом, интеллект, затем классическая логика и рациональное мышление ограничиваются определёнными рамками и восхваляются западной философией, что приводит в тупик (к отстранённости от рационального мышления и интеллекта) всякого свободомыслящего учёного.


[Закрыть].

Рациональный метод и логика имеют абстрактные представления о знании в соответствии со временем. Например, Бертран Рассел критикует философию, начиная от Платона и до Вильяма Джеймса и, утверждая любовь к нравственности и добродетели, те не менее, не обращает внимания на то, что его высказывания имеют чисто предикативный характер. Ибо он, во-первых, выражал своё мнение, абсолютно не имея никаких убеждений в важности нравственного очищения; во-вторых, высказывался против моральных ценностей как таковых; а в-третьих, сам находился как бы «под влиянием» любви к добродетели.

Откуда и по какой причине простой язык и официальные науки называются языком и наукой логики? А критерием всего становится именно такое миропонимание, и всё решается на основе именно этих методов и правил?

Интересным здесь представляется то, что философия так называемого исламского периода критиковала спекулятивное богословие (калам) именно в этой связи, в то время как официальные знания и язык простых людей не являлся языком науки и логики.

С периода Дэвида Юма и до Бертрана Рассела, его учеников и критиков произошли знаменательные события в философии. Когда мы читаем подобные материалы, полные различных противоречий, нам кажется, что авторы видят себя в центре философии, коронованы ею, в то время как свои недостатки они относят непосредственно к другим, кроме себя. Зная или нет, но свои философские исследования они предоставляют для служения западным ценностям, и, таким образом, философия становится средством и инструментом служения ценностям буржуазного общества.

Они считают, что все мыслители, имея соответствующие посылки, достигнут своих определённых индивидуальных целей (обратите внимание, что добродетель и нравственное очищение для них менее значимы, чем даже обыденные жизненные ежедневные проблемы, но, конечно, они не углублялись в суть законов этики). Если бы они не считали логику совершенством разума и рационального метода в целом и, слушая себя, не говорили бы того, чего не знают, мы не имели бы к ним никаких претензий. на наш взгляд, это самая низшая стадия рационального метода, до которого они опустились. Но, несомненно, это не есть совершенство и полнота разума и рационального мышления.

Те, кто считает, что западные ценности есть совершенство и результат цивилизации, которого достигло наше человечество, ставят логику образцом и совершенством всякого рационального мышления. Они сдались перед напором ясных доводов и открыто соглашаются с тем, что никто до сих пор не был так зависим от определённых логических построений, как они сами, даже если бы посвятил свою жизнь различным исследованиям в области философии. С помощью такого метода мышления невозможно прийти к достоверным доводам в философских вопросах. Подобная логика выглядит как игра, подобно другим играм, приводящим людей в азарт и препятствующим действительному размышлению[24]24
  Современная логика интуиционизма (многозначная логика Л. Брауэра), модальная логика и т. д. С точки зрения интуиционизма, основным критерием истинности математического суждения является интуитивная убеждённость. В интуитивной логике отвергаются некоторые способы рассуждения, принятые в классической логике.


[Закрыть]. Но, возможно, одним из отличий от других азартных игр может быть то, что в подобной логике больше различных умозаключений и уныния, в то время как игры обычно используются для того, чтобы развеять скуку и уныние. Новая логика выступает против размышления, ибо сама является размышляющей машиной. В подобной логике размышлять об истинности вещей, сути мира, является преступлением. Если они не прямо, то в любом случае опосредованно подтверждают правильность данной исторической ситуации, установленной мировым порядком.

На основании подобной логики результат будет один: несмотря на глубокие исследования, научные методы их ведения не имеют смысла, ибо мы только игроки на этом поле бытия, рамки которого для нас ограничены.

Всякий, кто против подобной логики, разве против настоящих знаний или философии? Нам видится ответ ясным. Более того, всякий, кто признаёт это и опирается на подобную логику, в конечном результате придёт к отрицанию самой философии.

Если будет сказано, что последователи подобной логики настроены против науки, здесь необходимо воздержаться от подобных резких высказываний и остановиться для осмысления сказанного. В современной так называемой новой (не классической) логике нет места для философских принципов, ибо, как было нами сказано ранее, основой подобной логики является бессмысленность. Мы прекрасно знаем, что мировоззрение Фараби более глубоко, чем внешняя сторона его философских идей. Его философия обращается к более реальному и совершенному миру, несмотря на то, что он отрицает то, что не относится к определённым положениям и внешним принципам. Таким образом, нам предельно ясно, что будет неправильно признать в качестве критерия логику без определённого исследования. Помимо этого, нельзя сравнивать традиционную логику и новую логику, в особенности при решении вопросов, касающихся философии так называемого исламского периода, так как философия исламского периода имеет другую логику, логику, которая способна исследовать философские проблемы.

Но и эта логика не является тем критерием, который способен разрешать все возможные проблемы. Обратите на это особое внимание. В этой связи вы можете говорить всё, что угодно, восхваляя логику и логическое мышление, но не переходить за рамки рационального мышления.

Логика – общий вид протекания мысли, но разве этот общий вид и есть логика, которую можно применять в различных умозаключениях? Её решение разве может относиться ко всем стадиям бытийности? Истинность бытия (хакика вудждуд) разве есть следствие данных умозаключений? Другими словами, применима ли подобная логика для определённых стадий бытия и соответствует ли ему?

Да, конечно, достоверность и ложность посылок определяются разумом. В божественной книге (Коране) используются как сами термины, так и их составные слова, разум и доводы. Нужно быть очень осторожным, чтобы до начала наших исследований дать определение разуму и рациональному мышлению в кораническом его понимании.

Когда термин «довод» мы читаем в Коране, затем находим его в логике древних греков, мы обычно ставим равенство между этими понятиями. Но разве в кораническом айате О люди! К вам пришло доказательство от вашего Господа, и низвели Мы вам ясный свет[25]25
  Коран, 4: 174 (пер. И.Ю. Крачковского).


[Закрыть] под доводом имеется в виду дедуктивный метод мышления? И разве доводы, основанные на дедуктивном методе, не вызывают ни малейшего сомнения?

Несомненно, ответ на подобный вопрос будет отнюдь не положительным. В частности, известный толкователь Корана, религиозный учёны и философ современности Табатабаи при толковании данного айата не указывает на то, что слово «довод» имеет определение, данное логикой, то есть в данном случае это не дедукция и не доводы, основанные на аналогии. Для того чтобы сохранить традицию толкования Корана (толкование Корана самим Кораном, то есть другими его айатами), Табатабаи не упоминает философию и логику и её общее определение[26]26
  См. Табатабаи, ас-Са‘ид Мухаммад Хусайн ат-. Ал-Мизан фи Тафсир ал-Кур’ан. Тегеран: Дар ал-кутуб ал-исламиййа, 1372 / 1993. Т. 9. С. 234.


[Закрыть].

Из всего сказанного можно сделать вывод, что с приходом философии появляются новые термины и их соответственные значения. В свою очередь, эти значения, которые ранее имели другой смысл, приобретают в языке теперь иную смысловую нагрузку.

Итак, наша тема не касается того, что не было доводов и рационального метода, и отнюдь не древние греки были родоначальниками всего этого в философии, но оно приобрело другое звучание потом. Также неправильно считать данное значение применимым везде. Упоминание всего этого выше было сделано для того, чтобы указать на важный момент: логика не является универсальной и применимой в соответствии с данными положениями везде и всегда как критерий какой-либо истины. Нельзя трактовать логику как критерий для всего.

Теперь, когда вкратце мы остановились на этом вопросе, нам бы хотелось вернуться к теме, касающейся связи философии и религии. Действительно ли все истины, в том числе и истинность религии как таковая, ограничены рамками логики? Можно ли считать внешние формы логики и формальной логики в частности общим критерием размышления или они имеют определённые ограничения?

Фараби приложил огромные усилия для того, чтобы рациональный метод в философии сделать основным критерием для понимания. В исследованиях Фараби, в частности, касающихся единобожия (таухид), пророчества (нубуват), Воскрешения умерших и Судного дня (ма‘ад) прекрасно сочетаются логические и религиозные принципы. Великие личности ислама, подобно Фараби и Ибн Сине, доказывали принципы религии исключительно философскими методами. Но если есть необходимость привести в пример других исламских учёных, можно вспомнить имена тех, кто вообще не говорил языком философии.

Здесь нам становится предельно ясно, что религия и религиозное мышление в целом не нуждаются в принципах философии и логики. Если бы это было бы не так, то тогда божественные писания были бы ниспосланы на языке философии. Майсам Тамар, Увайс Карани[27]27
  Известные мусульманские мыслители и духовные подвижники, оказавшие глубочайшее влияние на мистическую традицию ислама. Удивительно то, что их имена и личности неизвестны и не выходят обычно за рамки узкого круга «посвящённых».


[Закрыть] были именно религиозными философами. Возникает соответственно вопрос, может ли философия помогать религии? Здесь можно было бы этот вопрос переиначить: возможно ли, чтобы философия причиняла вред религии?

Мы не будет давать ответы на эти вопросы. То, что было сказано выше, считаем достаточным, чтобы показать противоположность религии и философии. Мы не против философии и не выступали против неё, когда задавали вопрос: «Разве вся истина находится в простейшей логике?» Данные специалисты (философы, учёные, имеющие независимые суждения) должны дать ответ на поставленный нами вопрос. Мы утверждаем, что логика, и в особенности современная логика, превратила мышление в бессмыслицу, а утверждения и доводы подобных логиков совершенно поверхностны, хотя они постоянно приводят термины типа «истинное», «достоверное». Всё это не только противоречит подлинной философии, но и защищает подобную псевдофилософию.

Мы утверждаем, что если рациональное мышление в философии имеет свои причины, то для достижения истинности религиозного понимания, она, не имеет оснований считать только себя исключительно правой. Но в то же время мы не считаем рациональное мышление недостаточным и незначительным. Также мы не отрицаем важности размышления касательно сущности вещей и логиков современного периода, не говорим, что они часто прилагают бессмысленные и профанические усилия, не имеющие никакой цели и пользы. Но мы утверждаем, что их логика в действительности не имеет отношения к философии в значении того, что лучше бы они занимались исследованием сущности вещей. Их исследования религии не имеют к религии никакого отношения. Они в важнейших и основополагающих вопросах религии и философии являются совершенно некомпетентными[28]28
  Имеется в виду отрицающими религию, считающими её традицией и наслоением комплекса исторических традиционных и культурных компонентов.


[Закрыть]. Если они открыто и не отрицают религию как таковую, часто можно наблюдать их молчание в вопросах, где отрицание религии выглядит более уместно и достойно.

В любом случае, если подобная «новая логика» займёт своё место в философии и будет влиять на наше сознание, не останется места для рационального мышления как такового. Мышление, основанное на подобной логике, будет в своей основе отрицать трансцендентное, а значит и религию, а за ней и философию. Наше сознание не является подобным сосуду, куда можно налить что угодно, и когда вздумается, освободить его от этой жидкости и налить что-то другое. Сознание подобно тому, что чувствуется и признаётся (подтверждается). Подобное общее упорядоченное подтверждение (тасдикат) есть основа нашего бытия. Но часто, так как не можем провести анализа данных, мы выступаем против этих подтверждений, следствием чего часто бывает сожаление.

Итак, подобная логика – игра, имеющая определенную цель и пользу, но вступающая на очень опасный путь. Например, в такой философии ее лучшая сторона мышления, проявляясь, «скрывает» подлинный интеллект, так что это даже опаснее и страшнее самого профанного материализма. Материализм, в том числе и диалектический материализм, соответствует времени как результат его исторического проявления и является продуктом западной цивилизации[29]29
  Имеется в виду результат и следствие философского мышления и логического умозаключения в соответствии со временем.


[Закрыть].

Логика новейшего времени есть символ отдалённости от интеллектуального мышления. Её внешние «непонятности» и трудности не должны нас пугать. Так или иначе, те, кто критикуют Фараби за смешение религии и политики, задаются вопросом, как может быть так, чтобы философия в мировоззрении Фараби была эзотерической стороной религии?

Невозможно молчать перед скрытой опасностью, когда религия и философия вдруг становятся угрозой для интеллекта и рационального мышления. Те, кто управляют современным обществом, должны вести общество к справедливости, подлинной внутренней свободе, истинности, но на самом деле часто они выступают как защитники ценностей буржуазного либерализма.

Фараби в своей философии обращается к религии и устанавливает особого правителя праведного города, подобного божьим пророкам, называя их истинными мудрецами. Одной из целей Фараби было стремление возвеличить философский метод. Здесь может возникнуть множество вопросов, но мы обратим внимание на один простой пример: если кто-либо устроит уличное представление, поднимет шум и гам, причём представит простые человеческие понятия как абстрактные, человеческий язык как символ, сделав из всего этого какую-то тайну, а затем устроив из неё и никому не понятной абстракции театральное представление, основа которого, в свою очередь, будет зиждиться на логике и философии, то эта самая логика и философия станут критерием всякой истины. Что необходимо делать, видя такое абсурдное представление?

Во-первых, новая и новейшая логика используется как математическая логика. На самом деле это не математика, а представление математики в виде «связной речи».

Во-вторых, всё, что представляется в виде методологии, на самом деле это, с одной стороны, представление новейших наук как общего метода, с другой стороны – принижение всякого подлинного знания, что по сути является софизмом нашего времени. Софисты говорили, что человек универсален. Так или иначе, софисты потерпели поражение от рационалистов более двух тысяч лет тому назад.

Итак, всякий, кто отрицает знание и разум или прячет их под покровы некой тайны, на самом деле просто использует рациональный метод и знание в своих корыстных целях, и таких людей можно без колебания назвать подлинными софистами современности. Они, несомненно, будут унижены [Богом], ибо ограничили важность и мощь самой философии. В конце истории философии «новые софисты» будут называться философами, потому что они сели на место подлинных учёных. Когда наука считается исключительно «научной», способной представить человечеству могущество и силу управлять физическим миром, всякие знания должны оцениваться только этим критерием (то есть научностью в подлинном смысле), а всё, что выходит за рамки подобной науки, не должно считаться таковой, наоборот, отрицаться как неподлинное знание.

Выше описанные учёные, разумеется, не называются софистами. Более того, мы не имеем никаких претензий к представителям современных наук. По нашему мнению, они выступают как исследователи, давая науке новое дыхание. У нас есть претензии лишь к тем из них, кто отрицает мудрость и подлинное знание. Интеллект и познание такие люди ограничивают своим опытом, мирским и материальным миром. Такой интеллект они делают критерием всех научных принципов, включая метафизические. Подобный интеллект, по их мнению, имеет право давать и утверждать «истинность» для всего, что посчитает нужным. Они и есть софисты, и если они спросят относительно Горгия[30]30
  Горгий (ок. 480–380 гг. до н. э.) – древнегреческий философ, один из старших софистов. Согласно античной биографической традиции, ученик Эмпедокла и основателей искусства красноречия Корака и Тисия. В отличие от других софистов утверждал, что учит не добродетели или мудрости, а только ораторскому искусству, настаивая, по-видимому, на том, что единой для всех добродетели вообще не существует.


[Закрыть] или Протагора[31]31
  Протагор (ок. 490–420 гг. до н. э) – древнегреческий философ, один из старших софистов; приобрёл известность благодаря преподавательской деятельности в нескольких греческих городах, в частности, в Сицилии и Италии. В Афинах, помимо других, он общался с Периклом (ок. 494–429 гг. до н. э.) и Еврипидом (ок. 484–406 до н. э.).


[Закрыть], мы ответим, что современные философы более по своей сути софисты, чем они.

Почему современным софистам никто не укажет на их подлинное место? Потому ли, что софизм как негативное явление был побеждён именно классической логикой, и их методы использовались ими как щит против всевозможных атак? Неужели их никто не может распознать под этой защитной маской? Софисты прячут себя под различными философскими («научными») покровами, и удивительно то, почему мы не понимаем, что это только покровы? Немало времени прошло с тех пор, когда софисты стали надевать на себя одежды логики и философии и внешне выглядеть непредвзято. Их мнения строги и рациональны. Софисты не занимают какую-либо сторону. Их высказывания очень красноречивы (что сопряжено с восхвалением себе подобных и подобных мировоззрений).

Если бы вступление не стало слишком длинным, я привёл бы цитату из книги «История западной философии» Бертрана Рассела, чтобы вы увидели яркий пример наглядного «запугивания», красноречивых «возгласов» философа. Эта группа софистов, которые считают себя и только себя обладателями подлинного знания, и на основании целесообразности и некой необходимости, установленной для них некоей группой людей, отрицают подлинную философскую мудрость. Мы должны защищать философию, в особенности философию в подлинном её значении. Фараби и подобные ему посадили свои философские саженцы там, где падают лучи солнца. Эти саженцы постепенно дали свои плоды в исламском мире, дают и ныне прекрасную тень для мудрецов.