Текст книги "Колокольчик из розового хрусталя"

Роберт Артур
Колокольчик из розового хрусталя

…Все те же пыльные склянки – «Корень женьшеня», «Тигровый ус»; те же бронзовые Будды, те же безделушки из нежного нефрита. Переступив порог крохотной лавочки Сома Ки на улице Мотт, Эдит Вильямс замерла в восхищении.

– Марк, – шепнула она, – словно и не было этих двадцати лет! Как будто с нашего медового месяца здесь не продано ни одной вещички!

– Вот именно, – отозвался доктор Марк Вильямс, протискиваясь за женой по узкому проходу меж прилавков. – Не знай я, что Сом Ки умер, – решил бы, что мы перенеслись на два десятка лет назад. Как в тех фантастических сказках, которыми зачитывается наш Дэвид.

– Надо что-нибудь купить, обязательно, – сказала Эдит. – Мне в подарок на двадцатилетие свадьбы. Может, колокольчик?

Откуда-то из глубин магазина возник молодой человек. Восточные черты, узкий разрез глаз – и безукоризненный американский костюм.

– Добрый вечер. Чем могу быть полезен? Что вам показать?

– Наверное, колокольчик, – усмехнулся доктор Вильямс. – Но мы еще не решили. А вы – сын Сома Ки?

– Сом Ки-младший. Мой почтенный отец пять лет тому назад отправился навестить усадьбы предков. Я мог бы просто сказать, что он умер, – черные раскосые глаза стали еще уже, – но наши покупатели предпочитают более витиеватые выражения. Им кажется, что все это необычайно изысканно.

– А по моему, вовсе не изыскано – просто очень мило, – возразила Эдит. – Нам искренне жаль, что вашего отца больше нет. Мы так надеялись снова его увидеть… Знаете, двадцать лет назад, в наш медовый месяц, когда у нас не было и гроша за душой, он продал нам дивное ожерелье из розового хрусталя – всего за полцены!

– И уверяю вас, внакладе не остался. – Снова хитрые черные щелочки вместо глаз. – Ну а если вы хотите колокольчик – сколько угодно: и маленькие, хромовые, и обеденные, и для верблюдов, и…

Но Эдит Вильямс уже не слушала его. Ее ладонь скользнула к чему-то в глубине полки.

– Хрустальный колокольчик! – воскликнула она. – Ну не чудо ли? Розовый хрусталь – свадебный подарок, и на двадцатилетнюю годовщину – тоже!

Молодой человек предостерегающе поднял руку.

– Вряд ли это то, что вам нужно. Он разбит.

– Разбит? – Эдит осторожно стерла пыль и подняла колокольчик к свету. Изящный, безукоризненной формы грушевидный предмет покоился у нее на ладони. – Но по-моему, он абсолютно цел. Он – само совершенство!

– Я не то имел в виду, – поспешно произнес Сом Ки, который уже ничем не напоминал американца. – Он без язычка. Он не будет звонить.

Марк Вильямс взял у жены колокольчик:

– И правда, язычка нет. – Мы сделаем другой. Если, конечно, не найдется настоящий? – Она вопросительно взглянула на Сома Ки.

Китаец покачал головой.

– Мой отец нарочно его убрал. – Он помолчал в нерешительности и добавил: – Отец боялся этого колокольчика.

– Боялся? – брови Марка Вильямса поползли вверх.

Молодой человек снова замялся.

– Возможно, это прозвучит как байка для туристов, – наконец выговорил он. – Но отец в нее верил. Он верил, что этот колокольчик был выкраден из храма одной буддистской секты, где-то в горах Центрального Китая. И как многие на Западе верят, что глас трубы Святого Петра возвестит о судном дне, так и члены этой маленькой секты убеждены, что когда зазвенит колокольчик вроде этого – выточенный из цельного куска хрусталя и освященный обрядом, который длится десять лет – то всякий покойник, находящийся в пределах этого звука, восстанет из мертвых.

– Божественно! – восхитилась Эдит Вильямс. – Марк, только подумай, какие чудеса ты начнешь творить, когда он у нас зазвенит! – Она с улыбкой обернулась к китайцу: – Я просто его дразню. Мой муж на самом деле замечательный хирург.

– Я должен предупредить вас, – сказал Сом Ки. – Колокольчик не будет звенеть. Только его собственный язычок, выточенный из того же куска хрусталя, сможет заставить его звучать. Потому-то отец и разделил их. И… я рассказал вам лишь половину истории, – продолжил он, поколебавшись. – Отец еще говорил, что хотя колокольчик и побеждает смерть, Смерть все же неодолима. И когда у нее вырывают одну из жертв, она тут же заменяет ее другой. Поэтому, когда в храме колокольчик использовался по назначению – то есть когда умирал верховный жрец либо вождь – то всегда был наготове слуга или раб. Он погибал в тот же момент, как только смерть разжимала объятия и отпускала своего высокопоставленного избранника.

Сом Ки слегка склонил голову набок и улыбнулся:

– Ну вот и все. Забавная сказка? А колокольчик, если вы не передумали, стоит десять долларов. Плюс, разумеется, налог с продажи.

– Всего? Да одна ваша история стоит больше! – воскликнул доктор Вильямс. – Только лучше будет, если вы вышлите его почтой. В чемодане он может разбиться, правда, Эдит?

– Что? Почтой? – Вопрос мужа вывел Эдит из задумчивости. – Да, конечно. А что до звона – у меня он зазвенит. Это уж точно.

– Если в его рассказе есть хоть крупица правды, – пробормотал Марк Вильямс, – то лучше не надо…

Субботним утром, просматривая последние медицинские статьи в своем заваленном книгами кабинете, Марк Вильямс услышал шорох бумаги в прихожей

– Эдит разворачивала посылку.

Она вошла, неся в ладонях колокольчик из розового хрусталя.

– Вот и он, Марк. Ну-ка, заставь его звучать!

Марк Вильямс взял колокольчик и потянулся за серебряным карандашом.

– Из чистого любопытства, – сказал он, – а вовсе не потому, что я верю в трогательные сказки для легковерных покупателей – ну-ка посмотрим, что из этого выйдет. Думаю, он зазвенит, как миленький.

Марк легонько постучал карандашом по выступу. Лишь глухое «дзынь» было ему ответом.

Устроившись в кресле, Эдит спокойно наблюдала, как муж пытается оживить колокольчик с помощью монеты, ножа для бумаги, стеклянного фужера… Результаты даже отдаленно не напоминали звон хрусталя.

– Если ты закончил, Марк, – произнесла она наконец с истинно женским терпением, – то дай я покажу тебе, как это делается.

– С удовольствием.

Эдит на мгновенье вышла с колокольчиком из комнаты и, вернувшись, энергично встряхнула его. Комнату наполнил чистейший хрустальный звон, такой тонкий и бесплотный, что у Марка поползли мурашки по спине.

– Боже праведный! – воскликнул он. – Как ты это сделала?

– Привязала язычок ниткой, только и всего.

– Язычок?! – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Подожди, не говори, я сам… то хрустальное ожерелье, что мы купили двадцать лет назад!

– Ну конечно, – спокойно подтвердила Эдит. – Как только молодой Сом Ки сказал, что его отец нарочно отделил язычок, я тотчас вспомнила, что центральная подвеска ожерелья выглядит в точности, как язык колокола – помнишь, мы однажды это заметили? Я сразу догадалась, но не сказала. Я хотела разыграть тебя, Марк, – она нежно улыбнулась, – и потом, ты знаешь, у меня было странное чувство: если этот юноша узнает, что язычок у нас, он не продаст нам колокольчик!

– Пожалуй, – Марк Вильямс принялся набивать трубку. – Впрочем, вряд ли он верит в эту сказку больше, чем мы.

– Он – нет, но отец-то его верил! И если бы старик Сом Ки сам рассказал нам эту историю – помнишь, каким древним мудрецом он выглядел? – боюсь, что и мы бы поверили!

– Наверное, ты права. – Доктор Вильямс снова легонько встряхнул колокольчик. Тонкий, нежный звон несколько мгновений висел в воздухе, затем растаял. – Видишь? Ничего не происходит. Неужто поблизости нет покойников?

– Меня что-то не тянет шутить на эту тему. – На лбу Эдит возникла озабоченная складка. – Я сперва хотела, чтобы это был обеденный колокольчик – и рассказывать эту историю гостям. Но теперь…

Нахмурившись, Эдит не сводила тревожного взгляда с колокольчика, пока телефонный звонок не вернул ее в реальность.

– Сиди, я отвечу. – Она поспешила из комнаты. Доктор Вильямс задумчиво вертел в руках колокольчик. Услышав напряженный голос жены, он встал – но Эдит уже входила в комнату.

– Срочная операция, – вздохнула она. – Автокатастрофа. Милый юноша, почти ребенок. Доктор Амос говорит – трещина в черепе. Он сказал, что не хотел беспокоить тебя, но хирург Хендрикс уехал в отпуск, и ты теперь единственный нейрохирург в городе…

– Знаю. – Марк Вильямс уже надевал шляпу в прихожей. – Ну что, – невесело пошутил он, – тело мастера боится?

– Я поведу машину, – сказала Эдит. – У тебя будут лишние десять минут, чтобы расслабиться.

Доктор Марк Вильямс устало стянул хирургические перчатки. Чувство горечи не покидало его. Ему и прежде доводилось терять пациентов – и всегда он ощущал это как личное поражение. Эдит говорила, что в каждую операцию он вкладывал слишком много себя. Возможно. И все же… Ведь не было причины этому парню умирать! Да, трещина, но в начале операции его состояние было абсолютно нормальным! И вдруг, где-то в середине – прерывистое дыхание, нитевидный пульс… Марк делал уже последние стежки, когда сердце остановилось. Но почему? Жизнь соткана из неудач и нелепых случайностей. Взять хотя бы парня, которого он оперировал прошлой ночью. Уж он-то был

...

конец ознакомительного фрагмента