Текст книги "Разведчики времени"

– Ну и в чем твой план?

– Остия!

– А что это? Еще один пакостный кровавый ритуал, где какие-нибудь другие бедолаги играют роль королей на час?

– Нет, – улыбнулся Малькольм, – Остия – это просто портовый город, расположенный вниз по течению Тибра.

– Ого! Так что же, нас наконец ждет просто загородная прогулка?

Малькольм с трудом удержался, чтобы не потрепать ее по волосам.

– Да. Клавдий строит там новые портовые сооружения. Мне как исследователю нужно их увидеть. И тебе это будет полезно, чтобы получить представление о возможностях древнеримской техники. – Он хмыкнул. – Инженеры предупреждали императора, что гавань на этом месте обойдется в бешеные деньги. Но ее необходимо было построить, потому что существующий порт все больше затягивается илом и скоро станет вообще несудоходным. Мне страшно хочется увидеть это новое строительство. Пусть даже оно еще не закончено, и его так и не успеют завершить при жизни теперешнего императора Клавдия. Все равно зрелище обещает быть просто грандиозным.

Марго веселела прямо на глазах.

– Значит, никаких мучений и крови? Ты знаешь, все это звучит страшно заманчиво! И как же мы туда доберемся?

– Наймем лодку.

Девушка расплылась в счастливой улыбке.

Путешествие по реке на лодке! Замечательно!

Малькольм пошел договариваться с местным торговцем. Тот не работал в праздники и потому согласился сдать напрокат свою лодчонку.

Лодка, хотя и здорово воняла рыбой, в управлении оказалась легка и удобна.

– Надеюсь, ты умеешь управляться с парусом? – поинтересовалась Марго у своего наставника.

– Ага. И ты у меня научишься, пока мы доплывем до Остии.

Она притворно вздохнула, но на самом деле с большой охотой принялась за учебу – ведь уроки происходили не в классе, а на воде!

Аккуратно ведя лодку по переполненному в пределах города фарватеру Тибра, Малькольм рассказал ей, как называются основные элементы парусного вооружения. Неторопливо лавируя между судами, он успел научить ее всей самой необходимой для этого дела терминологии.

Когда же они выбрались за город, в более спокойные воды, гид дал ей первый практический урок. Поначалу у Марго не ладилось. Пару раз она чуть было не врезалась в берег, но в последний момент все же совладала с управлением и сумела сама спасти судно и экипаж. Наконец она настолько освоилась, что учитель передал ей руль, а сам устроился отдохнуть под теплым утренним солнцем.

– А тебе здесь неплохо, – заметила Марго спустя какое-то время.

Малькольм с трудом разлепил веки и увидел, что девушка задумчиво смотрит на него. Он улыбнулся:

– Да, хорошо.

– Я все думаю, как так может быть? Разве тебя не преследует мысль, что эти варвары заставляют людей умирать на арене?

Он задумался над простым ответом на непростой и, может быть, самый важный для нее вопрос.

– Ты знаешь, абсолютно в любой культуре каждый отдельный человек может найти нечто, что покажется ему варварским. Все зависит от того, что он в ней ищет. Верно, кстати, и обратное утверждение. В каждой культуре имеется нечто прекрасное, достойное заимствования. Так что запомни: все зависит от того, как ты смотришь на вещи.

Суть разведки во времени состоит в том, что ты должна сама определить заранее, за чем ты охотишься в чужих временах. Сама должна решить, что хорошего ты можешь заимствовать в данной конкретной культуре, в данном историческом периоде. А на плохое просто не надо обращать внимания – все равно ничего изменить нельзя. Это, может быть, самое трудное, но к этому необходимо привыкнуть.

И конечно, необходимо уметь вернуться домой целой и невредимой, привезя с собой то, за чем охотилась, – будь то научная информация, а может, и что-нибудь более материальное. Например, сведения о ранее неизвестных Вратах, имеющих хорошие туристические перспективы. Или какое-нибудь сокровище, драгоценность, которой суждено в своем времени погибнуть – от природной катастрофы ли, или по инициативе человека, не важно. Так что чем больше ты знаешь о том, куда и в какую эпоху направляешься, тем проще тебе будет сориентироваться и вернуться с достойным результатом.

– А вот ты, как я погляжу, материальными, денежными трофеями не слишком-то интересуешься?

Он хмыкнул и поудобнее положил руки под голову.

– А ты начинаешь меня понимать, юная леди. Ты права, не интересуюсь. Во всяком случае, не так, как некоторые другие разведчики и гиды, – и он подмигнул ей. – Конечно, это не значит, что я откажусь привезти с собой какое-нибудь маленькое симпатичное сокровище, если оно само попадется мне в руки во время разведки. Но, по правде сказать, я хожу сюда ради новых знаний.

Кстати, вот почему Кит богат, а я беден. Он, конечно, тоже любит новые знания. Разведчик, который этого не любит, долго не живет. Но он гораздо больше, чем я, интересуется деньгами, материальными доходами от разведки... Да, по правде сказать, ему и везет больше, чем мне...

– Человек – сам кузнец своего счастья, – парировала Марго с неожиданной страстью.

Он взглянул ей в лицо и улыбнулся.

– В общем, да. Наверное. Например, вот ты уже здесь, в чужом времени. А еще недавно я был готов спорить на что угодно, что тебе это никогда не удастся.

Девушка залилась румянцем.

– Спасибо.

Малькольм примирительно засмеялся:

– Ну, знаешь, учитывая, что с первых же шагов в Ла-ла-ландии ты ухитрилась заблудиться в жилом... Держи руль, Марго! Мы снова идем прямо на берег!

Она показала ему язык и в последний момент направила лодку на середину реки... Это был великолепный день для прогулки под парусом, отличная погода и компания отличная.

По мере того как они приближались к новому порту, движение на реке становилось все интенсивнее. Малькольм пересел за румпель и стал прокладывать курс к дальнему берегу. Он прикинул, что именно оттуда открывается самый лучший вид на новые портовые сооружения.

– Как много лодок плывет вверх по реке, – заметила Марго.

– Через Остию в Рим доставляется все потребляемое в городе зерно. Римское сельское хозяйство находится сейчас в упадке, в основном по экономическим причинам. Почти все продовольствие импортируется, особенно зерно. Рим ввозит гораздо больше товаров, чем вывозит. Вон, посмотри. – Малькольм показал рукой на тяжело нагруженную сорбиту, большое грузовое судно, величественно проплывающее мимо них вверх по течению. – В этих амфорах скорее всего вино или оливковое масло. На таком расстоянии я не могу различить, что на них обозначено. А вон в тех кипах египетский хлопок и заморские предметы роскоши.

Мимо проплыла баржа. На ее палубе столпились полуголые, жалкого вида мужчины и женщины, скованные цепями.

Глаза Марго широко раскрылись.

– Это рабы!

– Остия – торговый порт, – невозмутимо пояснил Малькольм. – И хочешь ты того или нет, торговля рабами – хороший бизнес в эту эпоху. Экономика Рима уже многие столетия основана на рабском труде.

Девушка завороженно провожала глазами баржу, пока та не скрылась за поворотом реки. Их лодка сделала последний поворот, и перед глазами неожиданно открылась панорама нового порта. Остия была еле видна вдали – она лежала более чем в двух милях от них за илистыми солеными болотами. И из этих болот чудесным образом, как по велению богов, поднимались гигантские каменные сооружения нового порта.

Марго восторженно вскрикнула:

– Вот здорово!

На этот раз и Малькольм разделял ее восхищение.

Огромный котлован отделялся от моря двумя изогнутыми длинной дугой искусственными волнорезами. Главная гавань площадью более ста семидесяти акров была уже готова – котлован вырыт и заполнен водой. А между двумя волнорезами римские инженеры выстроили искусственный остров. На острове поднималась к ясному небу еще явно недостроенная, но уже высокая башня. Вновь вырытая гавань соединялась с рекой проложенным людьми каналом.

Малькольм вытащил свою сумку с АПВО и журналом и повесил ее себе через плечо на грудь, как патронташ. Достал цифровую видеокамеру, подключил ее к разъему журнала, как подключают к компьютеру мышь, и снял всю открывающуюся перед ними величественную панораму. Затем направил нос лодки прямо на середину дальней башни. Налюбовавшись общим видом, он теперь сгорал от нетерпения снять крупные планы. Марго перегнулась через борт лодки, как увлеченный ребенок.

– Что это? – спросила она, показывая на башню. – Какой-то храм?

– Нет. Кое-что более житейское.

Она обернулась, нахмурившись:

– А что же?

Он улыбнулся:

– Маяк!

– Маяк? – рассмеялась Марго. – Никогда бы не подумала, что люди древности строили столь практические штуки, как маяки. Но, думаю, им, конечно же, был нужен маяк. Особенно чтобы можно было огибать этот остров ночью или в тумане.

– Да. И, заметь, он почти закончен. В этом году Клавдий освятит новый порт. Хотя строительство здесь будет тянуться и после смерти Клавдия, уже при Нероне, аж до 54 года нашей эры...

Ну-ка, достань свой журнал. Я хочу, чтобы и ты начала записывать свои наблюдения и впечатления. Просто приоткрой клапан на сумке и нажми кнопку записи звука.

Она так и сделала, предварительно повесив сумку через плечо на грудь, точь-в-точь как Малькольм. Сначала она рассказывала обо всем, что видела вокруг, потом стала задавать вопросы.

– И сколько же времени ушло, чтобы вырыть эти котлованы? Месяцы? Годы? А теперь посмотри на эти стены. Из чего они? Камень? Или бетон? А вон те волноломы? Это же самый твердый камень! Как же они притащили туда такие глыбы?.. А вон там что такое?

Малькольм довольно улыбался. Смотреть, как оживает любознательность Марго, было ему не менее приятно, чем самому изучать порт, удовлетворяя свое любопытство ученого.

Они проплыли еще дальше вниз по реке и целый день провели в Остии, где исходили все причалы. А там, несмотря на праздник, кипела жизнь. Одни торговцы перегружали продовольствие и сырье с судов на лодки, которые повезут этот груз вверх по течению, в город. Другие загружали на свои корабли прибывшие из города ремесленные изделия, чтобы везти их в дальние провинции империи.

Старая гавань Остии была уже сильно затянута илом. Несмотря на следы былого величия, чувствовалось, что деловая жизнь в городе совсем не та, что прежде, – многие товары стали теперь доставляться наземными маршрутами. А настанет день, когда и новая, еще только строящаяся Клавдием гавань тоже затянется илом, и все грузы придется везти в Неаполь, а оттуда уже по суше – в Рим. И так будет до тех пор, пока император Траян не построит в конце концов свою знаменитую незаиливающуюся шестиугольную гавань. Это должно было произойти почти через шестьдесят лет. Вот тогда Остия и прославится по-настоящему как великий порт. Но даже теперь это было весьма впечатляющим местом.

Малькольм сводил Марго к казармам вигилов и объяснил, для чего служит эта особая когорта.

– Пожарные? – отозвалась Марго. – А я думала, что пожарные команды изобрел в девятнадцатом веке Бенджамин Франклин.

– Смотри-ка, да ты, значит, читала все же книжки по американской истории! Очень хорошо! В определенном смысле пожарные команды действительно придумал Франклин. Но уже у древних римлян были специальные бригады, охраняющие от пожаров зерновые склады в порту. А в самом городе даже существовала одна частная фирма. Правда, главная ее цель была не совсем привычной для пожарных в нашем с тобой представлении. Они приезжали на пожар и начинали торговаться с владельцем горящего товара или здания, чтобы тот продал им свое добро за бесценок. И только после этого начинали тушить огонь...

– Но это отвратительно!

– Что же ты хочешь, свободное предпринимательство в действии, – усмехнулся Малькольм. – Владелец этой фирмы нажился сказочно...

Марго надулась. То, как тело Малькольма отреагировало на это, встревожило его до глубины души. «Ну-ка, братец, она же твоя ученица». Но он ничего не мог поделать с тем, что Марго возбуждает его.

– Ну а теперь пошли, я покажу тебе святилище Митры и храм Вулкана.

Марго захихикала:

– Это такой малый с ушами?

Малькольм взглянул на нее со всей доступной ему строгостью опытного педагога. Но добился только, что ее хихиканье перешло в приступы смеха.

– Прости, пожалуйста, – с трудом выговаривала она, едва удерживаясь от хохота, – но я не могу без смеха вспомнить его рожу. А потом знал бы ты, как забавно выглядишь, когда сердишься!

Он вздохнул, внезапно почувствовав себя ужасно старым. Стар ли человек в тридцать шесть? Для искрящейся жизнью весемнадцатилетней девчонки, выходит, достаточно стар, чтобы казаться смешным.

Ну ладно, хватит. Осложнения в его и без того непростой жизни нужны были ему, как День Благодарения индюшкам. Он поправил поудобнее свой ошейник раба и повернулся к своему «хозяину».

– Сюда, пожалуйста, мэм. Здания, которые вы сейчас видите, это коллегия судовладельцев, профессиональная гильдия, имеющая немалое влияние в Остии. Туда, дальше расположены склады, а если мы посмотрим на юго-восток, то увидим крышу храма Кибелы в Остии...

Марго терпеливо дождалась, пока Малькольм заснул. Потом тихонько оделась в потемках и выскользнула из снятой ими комнаты. Она хотела побыть одна, чтобы спокойно подумать. Со всеми этими уроками и приключениями в чужих временах у нее еще не выдалось и пяти минут, чтобы просто обдумать и осмыслить всю ее затею целиком.

Она знала, что, выходя одна на улицу, рискует. Но Остия все же не Рим. «Да и к тому же я должна себя проверить – гожусь ли я в самостоятельные разведчики?»

Марго выбралась на темную улицу, никого не потревожив. Прислонившись к прохладной стене, перевела дыхание. «Итак, вроде уйти мне удалось».

Когда глаза привыкли к темноте, у нее захватило дух от открывшегося зрелища. Небо... Оно казалось даже ближе, чем зимнее небо в Миннесоте, и все было усыпано такими потрясающе красивыми звездами, что Марго несколько минут просто смотрела, не в силах оторваться.

Каждый, хотя бы раз в жизни, должен увидеть такое небо... Марго встречала немало людей, не видевших в своей жизни ничего, кроме размытого желтоватого марева, – и это в городах типа Нью-Йорка считалось ночным небосводом! Может быть, увидев подобное небо, они перестанут быть такими... такими самодовольными.

Под впечатлением увиденного, остро ощущая себя ничтожным комочком плоти в бесконечной вселенной, девушка побрела на пристань. Деревянные корпуса судов поскрипывали в темноте, вода тихо плескалась о борта. Ветер хлопал опущенными парусами, посвистывал в ослабленных вантах. На палубах судов, покойно отдыхавших на своих якорях, светились во тьме жаровни, выдавая присутствие ночных вахтенных.

Неподалеку от входа на длинный темный пирс Марго обнаружила уютную каменную арку и устроилась там во тьме. Издалека, с огромных соленых болот, окружавших город, мягкий весенний ветерок доносил звуки волшебного хора лягушек и насекомых. Марго вздохнула. «А ведь я сижу в этом порту, за две тысячи лет до своего рождения. Ну и что?»

Она мечтала об этой минуте всю свою жизнь. Так почему же она не чувствовала себя сейчас счастливой? Улыбка Малькольма Мура вспыхнула в ее сознании, заставив сердце затрепетать, как крылья порхающих парой бабочек. Да, Малькольм Мур – больше, чем хороший учитель. Он постепенно становился для нее хорошим другом, может быть, самым лучшим другом в ее жизни. Она была ему за это признательна, но...

Но что?

«Но где-то в самых потаенных глубинах своей души ты боишься его, вот что». И она не была абсолютно уверена, что хочет развития этой дружбы. И вот это пугало ее еще больше.

Звезды заливали серебристым сиянием бегущие к берегу волны. А вот в ее времени океан смыл до основания несколько крупнейших городов мира. Марго не понимала всей этой научной ахинеи, которую накрутили вокруг причин Происшествия. Ей было ясно одно – во что бы то ни стало надо воспользоваться открывшимся перед ней сейчас шансом. И она это сделает. Несмотря на черта, на дьявола или... Малькольма Мура. Сколько времени ей осталось? Она прикинула в уме. Три месяца. Марго закусила губу. А может, она делает глупость, изо всех сил торопясь выучиться только для того, чтобы показать ему, что он не прав?

– Я должна! Я обязательно должна сделать это!

Голос отца, злой и неразборчивый, хлестнул ее из прошлого.

– И ты будешь такой же, как она! Грязной вонючей шлюхой...

«Моя мама не была шлюхой!»

Все эти годы Марго мечтала выкрикнуть это ему в лицо. То, что она этого не сделала, возможно, спасло ей жизнь. Но это не меняло факта. Все остальные тоже так говорили: и полицейские, и репортеры. Даже приемные родители, которые забрали ее из больницы и взяли жить к себе в другой город. Даже судья, который в конце концов засадил отца в тюрьму. И Марго, стремясь полностью изменить свою жизнь, скрывая внутреннюю боль, надела для внешнего мира маску абсолютно невозмутимого человека.

Прислонившись к прохладной каменной стене, Марго снова и снова думала о том, что привело ее маму на панель. С тех пор как девушка покинула Миннесоту, пару раз голод и отчаяние доводили и ее до такого состояния, когда, кажется, было абсолютно все равно, каким способом раздобыть хоть немного денег. А насколько хуже было ее маме, с маленьким ребенком на руках, стоявшей перед необходимостью платить за дом, за еду, за медицинскую помощь...

А тут еще пьяница-муж, пропивающий все деньги, которые только попадали в его руки, – включая и те, которые ему удавалось выбить из жены...

И потому Марго должна была сейчас победить. Не только из-за того, что нужно было доказать отцу, что она может... «Ты будешь гордиться мною, мама. А ему я отплачу за все, что он нам сделал. Я его ненавижу! Я рада, что он умирает, поделом ему...»

Только бы не умер раньше времени. Самое страшное и единственное, чем Марго могла отомстить ему, – это доказать на деле, что она не то ничтожество, каким он ее постоянно называл. Ей надо было совершить что-то такое, чего не удавалось еще ни одной женщине в мире.

И для этого у нее оставалось всего около трех месяцев. Три месяца, чтобы убедить Кита, что она готова к самостоятельной разведке. Чтобы войти в неисследованные Врата и вернуться оттуда с победой. Три месяца. Только сейчас она осознала, насколько нереальна эта задача. Да, это так же невозможно, как сказать Киту правду о его единственном ребенке.

А улыбка Малькольма Мура, маячащая где-то на краю сознания, вдруг представилась Марго не менее опасной для ее планов, чем неумолимо тикающие часы. От мужчин нельзя было ждать ничего, кроме неприятностей. Они используют тебя, если им это удается, а когда добиваются своего, выбрасывают вон. Мужчина обязательно разрушит все твои мечты, если ты не сможешь сбежать от него раньше, чем он сшибет тебя на землю...

«Но Малькольм Мур не такой, как Билли Папандропулос. Или как мой отец». Но в общем-то все это было сейчас не важно. У нее просто нет времени для любви. Хорошо уже то, что Малькольм Мур достаточно воспитан, чтобы не обидеть ее так, как Билли Папандропулос. Правда, это было не слишком большим утешением...

...Марго осторожно прокралась по темным улицам обратно в их комнатку и съежилась под холодным одеялом на остаток ночи.

По возвращении в Рим Марго старалась сохранять бравый и независимый вид. Малькольм и не подозревал, какая буря в разбуженном девичьем сердце поднималась всякий раз, когда он улыбался ей.

Он показал девушке Марсово поле, где размещался цирк Фламиния – место проведения юбилейных состязаний. Там были также прекрасные сады, в которых молодежь могла играть и заниматься гимнастикой. В этом же районе располагалось здание Вилла Публика. В нем происходила регистрация всех свободных граждан и их имущества для правильного взимания налогов, там же набирались рекруты в римские легионы.

Посетили они и здание Септы, куда люди приходили голосовать. Были и в роскошных лавках, торгующих предметами роскоши для самых богатых. Товары туда поступали со всей громадной империи. Они побывали даже на специально отведенном на берегу Тибра месте, где римляне могли поплавать и поплескаться в прибрежном мелководье.

Совершили поход на Форум Романум – здание комиций, политический центр Форума. Были и в храмовом квартале Региа, там, где стоял храм Весты и размещалась резиденция верховного понтифика. И конечно, посетили и собственно Форум – рыночную площадь, центр гражданской активности, публичных действ и церемоний.

На Форуме видели знаменитые ростры, возвышение для ораторов. С него любой свободный человек мог обратиться к согражданам – агитируя ли за собственное избрание на общественную должность, делясь ли просто сплетней. Ростры, украшенные носами захваченных в битвах кораблей, выглядели очень впечатляюще на фоне храма Божественного Юлия. Этот храм был воздвигнут на том самом месте, где кремировали тело Юлия Цезаря.

Посетили и базилики с мраморными фасадами – здания судов. Марго была очень удивлена, увидев, что в них ведут судебные процессы и адвокаты-женщины.

– Да, со времен поздней Республики адвокат-женщина становилась явлением все более распространенным, – объяснил Малькольм. – В Римской Империи предназначение женщины не ограничивалось домом, как это было здесь в более ранние времена или как это есть в других культурах.

Марго это понравилось. А еще ее просто очаровали водяные часы, по которым измерялось время выступления законников в суде. Вода из резервуара капала в чашу, постепенно поднимая вверх плавающий там поплавок. К поплавку был прикреплен стержень, и его поднимающийся вверх кончик приводил в движение стрелку часов. В других водяных часах маленький горн трубил каждый час, приводимый в действие давлением жидкости.

– Подумать только, будильник! – восхищалась Марго. – У римлян уже есть будильник!

Малькольм же только очаровательно улыбался, переворачивая все вверх тормашками во впечатлительной душе своей ученицы.

Они прошли по всему городу вдоль главных акведуков. По дороге Малькольм объяснял ей, как работают общественные фонтаны и как вода по акведукам поступает в общественные бани и частные дома. Он даже нанял лодку и прокатил ее по гигантской большой Клоаке, отводящей воду с болотистых низин города.

Он сводил ее и на улицу валяльщиков и показал, как в Древнем Риме осуществляли «химчистку». Рабы затаптывали грязную одежду босыми ногами в специальную увлажненную глину. Глина впитывала в себя масляные пятна и другие загрязнения. Когда она высыхала, ее просто выбивали из одежды, и та была уже чистой.

Потом гид показал девушке древнеримское производство стекла, а сразу после этого сводил в студию художника, выкладывающего мозаики. Было у них и посещение речного порта города Рима, и складов этого порта, именуемых Эмпориум.

Сходили они и на городской рынок рабов.

После этой экскурсии ее долго мучили кошмары.

Но она решила ничего не говорить. Если он такое переваривает, то и она должна. Это неизбежные издержки профессии разведчика. А не хочешь – не берись.

И тут, когда настроение у нее упало ниже некуда, начались Гиларии. А заодно наступил день ее семнадцатилетия.

Это оказалось вовсе не тем, что представляла себе Марго. Слово «Гиларии» вызывало в ее воображении образы клоунов, устраивающих уличные представления, или, может быть, публику, одетую в карнавальные костюмы, смеющуюся, танцующую и поющую на улицах города.

Жизнь в Миннесоте не приготовила ее к зрелищу публичных оргий.

– Вот это праздник! – проорал Малькольм ей в ухо, пытаясь перекричать уличный шум. Около миллиона людей пели и хохотали на улицах, танцевали и выпивали море вина.

– Сегодня возродился к жизни их солнечный бог! По-старому это считается Новым годом.

Да, Таймс-сквер никогда не видел таких вечеринок.

Марго со смехом прокричала ему в ответ:

– Сказать тебе секрет?

– Какой?

– Сегодня и у меня день рождения!

– Ого! – Милая и добрая улыбка Малькольма снова нанесла серьезный урон ее душевным бастионам. – Я и представить себе не мог лучшего способа справить твой день рождения! А ты?

Она отрицательно покачала головой, глупо и счастливо улыбаясь. И в тот же момент почувствовала, что счастлива, счастлива как никогда в жизни. И похоже, что Малькольм играл здесь большую роль, чем все эти Гиларии.

Кто-то подсунул бурдюк с вином прямо ко рту девушки и запрокинул его. У нее не оставалось выхода – захлебнуться вином или выпить его. Она выбрала из этих зол меньшее, но все равно чуть не захлебнулась. Малькольм стучал ее по спине и улыбался.

– А в Риме знают, как угощать!

Мимо промчалась девица, хихикая и взвизгивая. За ней гнался неверными шагами средних лет пьяненький мужичок. Марго, чтобы не попасть под ноги, отскочила в темную боковую улочку и чуть не споткнулась о лежащую на земле парочку. Но люди были так заняты друг другом, что не обратили на нее внимания.

– О Боже мой...

Улочка была заселена довольно плотно, десятками парочек. Среди них не было стоящих. Хотя нет, вон та пара вроде бы и стояла...

Марго поспешно ретировалась, не зная, куда деть глаза от смущения. А Малькольм только поднял брови в удивлении:

– Что стряслось? Ты что, удивлена?

– А ты? – парировала Марго. Она никак не могла разобраться, что смущает и беспокоит ее больше – то, что она видела, или те странные, дразнящие ощущения, которые она почувствовала в своем теле. «О нет, Марго. Возьми себя в руки. От этого всегда будет только хуже. Вот почему то пресвитерианское богослужение, на которое каждое воскресенье ходили Смиты, всегда...» Совсем неожиданно для самой себя она захихикала.

– Ты что? – спросил Малькольм, придвинувшись к ней совсем близко, чтобы быть услышанным сквозь уличный шум.

– Я просто представила себе, что бы сказал преподобный отец Вильямс, побывав здесь!

Малькольм непонимающе посмотрел на нее и расхохотался:

– Наверное, что-нибудь насчет серы и пламени геенны. А вот для римлян Гиларии – празднество священное. И интимные встречи незнакомых мужчин и женщин прямо предусмотрены программой этого действа. Зато все остальные дни в году от женщин требуется соблюдать скромность и целомудрие, не менее, чем в наше время. И совершенно невозможно представить себе такую сцену, чтобы какая-нибудь уважающая себя матрона была в обычный день застигнута здесь развлекающейся вовсю.

Мимо них прогарцевал некто в устрашающей звериной маске, размахивая кувшином с вином и распевая. Марго не понимала слов песни, но могла дать голову на отсечение, что они никак не подойдут для школьной хрестоматии.

– Держу пари, что и любовники, и братья этих дам тоже время не теряют!

Малькольм засмеялся и купил у уличного продавца целый бурдюк с вином и пару чашек.

– Ты попала в точку. Римские джентльмены тоже знают, как поразвлечься. – Он поднял бурдюк. – Пошли поищем что-нибудь поесть.

Довольно неожиданно для себя Марго осознала, что ей сейчас очень хорошо. Она наконец расслабилась. Может, и правда ей будет на пользу немного развлечься? Ведь сколько времени она только и знает, что тяжело трудится. Что же, она не заслужила отдыха? И если ей придется вскоре расстаться с этим мужчиной, то почему бы не воспользоваться им сейчас, пока он рядом?

Марго ела колбаски, поджаренные в глубоких чанах с оливковым маслом. Пробовала еще горячий свежевыпеченный хлеб. Наслаждалась малюсенькими пирожками с кунжутным семенем и медом. И запивала все сладким красным вином, которое кружило ей голову.

Совсем осмелев, она пустилась в пляс вместе с толпой, не обращая внимания на то, что люди вокруг смеялись и называли ее провинциалис и рустикус (вроде бы, думала она, это значит: провинциалка и деревенщина) и другими словами, возможно, еще менее лестными. Малькольм сначала только заливался хохотом, потом присоединился к танцующей шеренге, заняв место прямо за ней. Его руки легли на ее бедра, заставив девушку покраснеть с головы до пят. И так, держась вместе, дико размахивая ногами и выкрикивая что-то бессмысленное, они вместе с шеренгой танцующих скользили длинной змейкой среди уличной толпы, пока не уперлись прямо в высокий мраморный храм посреди улицы. Шеренга распалась, а Марго без сил свалилась в объятия Малькольму. Он подхватил ее, покраснев, и поставил на ноги.

– Где мы? – спросила девушка, задыхаясь от танца и непонятного волнения. Вдали виднелись стены Цирка, еще дальше была река, но она совсем не знала, что за храм перед ними.

– Это храм Цереры, Либера и Либеры. – Его голос почему-то звучал странно осипшим. Глаза горели лихорадочным блеском.

– А кто они?

– Церера – богиня земледелия и зерна. Либер и Либера – древние италийские бог и богиня. Существует праздник их священного соединения.

Тут и Марго почувствовала нелады со своим голосом.

– Правда?

– Этот праздник называется Игры Цереры. Он состоится через двадцать два дня.

Весь город, отражающийся в блестящих глазах Малькольма, завертелся у нее в голове.

– А что, римляне занимаются еще чем-нибудь, кроме как любовью?

– Занимаются, но только не весной! – Он был совсем близко от нее. Его улыбка и этот коварный ответ совсем вскружили голову девушке. И еще... То, как приподнялись уголки его рта. То, как волосы упали на лоб неровной прядью. То, как серьезно он отвечал на ее вопросы, хотя в глазах играли смешинки. То, как от него пахло...

Сейчас все в Малькольме Муре ей нравилось, будоражило ей кровь. «Да пропади пропадом все мои планы, пропади пропадом эта разведка, пропади все пропадом... Боже, только бы он меня поцеловал...»

И как будто услышав ее молчаливую молитву, Малькольм склонился к ней. Апрельское солнце придало его темным волосам блеск воронова крыла. Потом его губы коснулись ее губ, тепло, нежно и требовательно одновременно. Голова у нее пошла кругом, она судорожно уцепилась за его тунику. Марго никогда еще не целовали так, как будто ее рот был бесценным сокровищем, привыкшим к изысканно-нежному обращению. Затем его рука соскользнула с ее лица и легла на грудь...

Поцелуй сменился безумным объятием, вдавившим их друг в друга. После этого Марго уже плохо помнила, как они брели по римским улицам, его рука у нее на талии. Не заметила, как нырнули в шуршащую листвой рощу молодых деревьев и нашли там тихий и укромный уголок. Только краем глаза заметила малюсенькую лощинку, скрытую свисающими до земли ветвями. С одной стороны лощинки была невысокая скала, и из нее журча бежал веселый родник.

И тут она снова оказалась в его объятиях, его руки ласкали ее обнаженное тело. И единственное, что она слышала, опускаясь с ним на сладко пахнущую землю, был безумный стук его сердца.

Только потом Марго начала осознавать всю бездонную глубину происшедшего. Она лежала в объятиях Малькольма. Его теплое тело было крепко прижато к ней, его дыхание шевелило волоски у нее за ухом. Глубоко в ней еще трепетали огненные отголоски их соединения.

И вдруг, как ушат ледяной воды: