Текст книги "Истории таверны ''Распутный единорог''"

7

В это время Маша и Сме разговаривали приглушенными голосами. Незадолго до восхода солнца Валлу отправилась в постель, чтобы немного поспать. Эвроен не появлялся. Не исключено, что он спал в какой-нибудь корзине на пристани или в подворотне, давая выход хмелю. Маша была рада. Она готова была разбить еще один кувшин об его голову, если бы он принялся скандалить и тревожить Кхем.

Хотя она и видела несколько раз толстяка, но почти ничего не знала о нем. Да и никто не знал. Было точно известно, что впервые он появился в Санктуарии шесть недель назад. Приплыл на торговом корабле банмальтов, но это вовсе не говорило о его происхождении, поскольку корабль посещал многие страны и острова.

Сме быстро снял комнату на втором этаже дома, где размещалась таверна «Хабебер», или «Нырок». Такое название владелец дал ей в шутку, утверждая, что его посетители, чтобы насладиться, так же глубоко ныряют в спиртное, как хабебер в океан за рыбой. Он не работал, не занимался, насколько было известно, воровством или магией. Казалось, у него достаточно денег для удовлетворения своих потребностей, какими бы они ни были, хотя жил он довольно экономно. Поскольку он мазал тело и волосы протухшим маслом, его называли «вонючей масляной головкой» или «старой тухлятиной», правда, за глаза. Он проводил время в тавернах, и часто его можно было встретить на сельском рынке и на базаре. Насколько было известно, он не проявлял сексуального интереса к мужчинам, женщинам или детям. Он, как сказал один шутник, не проявлял его «даже к козам».

Вероисповедание его известно не было, хотя ходили слухи, что он хранит идола в маленькой деревянной шкатулке в своей комнате.

Итак, сидя на полу подле Кхем и давая ей каждые полчаса водичку. Маша задавала вопросы Сме. А он, в свою очередь, спрашивал ее.

– Ты преследовал меня по пятам, – сказала Маша. – Почему?

– Я обращался и к другим женщинам.

– Ты не ответил, почему.

– Один ответ на все. У меня есть здесь дела. Мне нужна помощь женщины. Она должна быть энергичной, сильной, очень храброй и умной. И к тому же отчаянной.

Он обвел взором комнату, как будто кто-то из ее обитателей мог быть отчаянным.

– Я знаю твое прошлое, – сказал он. – Ты происходишь из довольно зажиточной семьи. В детстве ты жила в восточном квартале. Родилась и выросла не в Лабиринте и хочешь выбраться из него. Ты упорно работаешь, но тебе не добиться своей цели, если не подвернется какой-нибудь необычный случай, и ты не ухватишься за него, не задумываясь о последствиях.

– Это связано с Бенной и драгоценным камнем, верно? – спросила она.

Он всматривался в ее лицо в мерцающем свете лампы.

– Да.

Сделал паузу.

– И с Пурпурным Магом.

Маша глубоко вздохнула. Ее сердце колотилось так часто, что измученный организм едва справлялся с этим. По всему телу разлилась прохлада, довольно приятное ощущение.

– Я наблюдал за тобой из укрытия, рядом с твоим домом, – сказал он. – Достаточно долго. Две ночи тому назад я увидел, что и рагги занялись тем же. К счастью, в это время ты не ходила принимать роды. А вот нынешней ночью…

– А зачем я нужна рагги?

Он неторопливо улыбнулся.

– Ты достаточно сообразительна, чтобы понять причину. Маг думает, что ты знаешь о драгоценном камне больше, чем поведала. Не исключено, он считает, что Бенна рассказал тебе больше.

Он снова сделал паузу, а потом спросил:

– Рассказал?

– А почему я должна говорить тебе, если и рассказал?

– Ты обязана мне жизнью. Если этого мало, чтобы довериться мне, подумай о том, что скажу тебе я. У меня есть план, по которому ты сможешь не только освободиться от Лабиринта, но стать богаче любого купца, может быть даже богаче самого Принца. Ты сможешь даже покинуть Санктуарий и переехать в столицу, или в любое другое место.

Она задумалась.

«Если это сумел сделать Бенна, справимся и мы. Но ведь Бенна не сумел улизнуть».

– А почему тебе нужна женщина? Почему не мужчина? – спросила она.

Сме долго молчал. Было очевидно, что он размышляет, насколько можно доверять ей. Вдруг он улыбнулся, словно какой-то невидимый груз свалился с его плеч. Он даже выглядел похудевшим.

– Я уже многое рассказал, – ответил он. – Придется идти до конца. Обратного пути нет. Причина в том, что волшебство мага имеет слабое место. Он примется строить чары против мужчин. А защиты против женщин не подготовит. Ему и в голову не придет, что женщина попытается украсть его сокровище. Или… убить его.

– Откуда ты знаешь?

– Не думаю, что стоит говорить тебе об этом сейчас. Ты должна поверить мне. Я знаю о Пурпурном Маге больше любого обитателя Санктуария.

– Возможно, но и этих знаний может оказаться недостаточно, – парировала она.

– Я действительно знаю многое о нем. Более чем достаточно, чтобы представлять для него большую угрозу.

– А он много знает о тебе?

Сме снова улыбнулся.

– Он даже не знает, что я здесь. Если бы знал, я уже был бы трупом.

Они проговорили до рассвета. Маша все решила для себя. В случае неудачи ее ждала ужасная участь. А жизнь ее дочерей и матери стала бы невыносимой. Но и продолжай она прежнюю жизнь, они все равно были обречены. Она могла умереть от лихорадки или пасть от руки убийцы, и у них не стало бы ни кормильца, ни защитника.

Как бы то ни было, Сме подчеркнул, что маг охотится за ней, хотя в этом не было-необходимости. Единственным способом защиты было нападение. У нее не было другого выбора, кроме как ждать заклания подобно онемевшей от страха овечке. Правда, в данной ситуации, прежде чем забить, овечку будут еще и мучить.

Сме знал, что говорит, когда намекал, что она отчаянная.

8

Когда подоспел «волчий хвост», ложный рассвет, она с трудом встала, прошла в свою комнату и посмотрела в окно. Так и есть, трупы рагги исчезли.

Вскоре проснулась Кхем, посматривая веселыми глазенками, и попросила покушать. Маша покрыла ее поцелуями, и плача от радости, приготовила завтрак. Сме ушел, обещав вернуться до полудня. Он дал ей пять шебушей и несколько мелких монет. Маша разбудила мать, отдала ей деньги и сказала, что несколько дней ее не будет. Валлу хотела задать вопрос, но Маша твердо сказала, что лучше ей не знать больше того, что она знает сейчас.

– Если Эвроен поинтересуется, где я, скажи, что меня позвали помочь при родах у богатого крестьянина. Если он спросит его имя, скажи, что его зовут Шкидур-ша-Мизл. Он живет далеко отсюда и приезжает в город всего два раза в год, не считая особые деловые поездки. Не обращай внимания на эту ложь. Как только я вернусь – а это будет скоро – мы сразу же уедем отсюда. Упакуй в тот мешок все, что потребуется для дальней дороги. Одежду, столовые приборы и лекарства. Если Кхем станет хуже, дай ей порошок Сме.

Валлу запричитала, и Маше пришлось ее успокаивать.

– Спрячь деньги. Нет! Оставь один шебуш так, чтобы Эвроен обнаружил его, когда начнет искать. Остальные спрячь так, чтобы не нашел. Найдя шебуш, он пойдет пьянствовать, а тебя не будут беспокоить ни он, ни его расспросы.

Когда пылающий медный шар полуденного солнца достиг зенита, пришел Сме. У него были воспаленные глаза, но он не казался усталым. Он притащил ковровый мешок, из которого извлек две темные накидки, две мантии и маски, которые священники Шальпы носили на людях.

– Как ты отделалась от матери и детей? – спросил он.

– Сосед взял девочек до прихода матери с покупками, – ответила она. – Эвроен так и не появлялся.

– Он долго не появится, – сказал Сме. – Я бросил ему монетку, когда встретил пошатывающегося на пути. Он, конечно, схватил ее и помчался в таверну.

– «Меч-рыба» отплывает через три дня. Я договорился, что нас возьмут на борт и укроют, если отплытие задержится. Все утро я был страшно занят.

– Включая прием ванны, – заметила она.

– Даты и сама не особенно благоухаешь, – сказал он. – Сумеешь выкупаться, когда доберемся до реки. Надень это.

Она пошла в свою комнату, разделась и набросила мантию священника. Когда она вышла, Сме был полностью одет. Из-под мантии торчал мешок, прикрепленный к ремню.

– Дай мне свою старую одежду, – сказал он. – Мы спрячем ее за городом, хотя не думаю, что она нам понадобится.

Маша отдала одежду, и он спрятал ее в поясную сумку.

– Пошли, – сказал он.

Она не последовала за ним к двери, Сме обернулся и спросил:

– В чем дело? Струсила?

– Нет, – ответила она. – Только… мать очень близорука. Боюсь, ее будут обманывать на базаре.

Он засмеялся и сказал что-то на незнакомом языке.

– Ради Игила! Когда вернемся, у нас будет достаточно денег, чтобы тысячу раз скупить весь сельский рынок.

– Если вернемся… – прошептала она. Ей хотелось пройти в комнату Лузы и на прощанье поцеловать детей. Это было глупо. Решимость могла покинуть ее, зайди она к ним сейчас.

Они вышли из дома, преследуемые взором Шмурта. Он был слабым местом в их алиби, но они надеялись, что алиби им не потребуется. Сейчас он был слишком ошеломлен при их появлении, чтобы что-то сказать. А идти к солдатам он побоится. Возможно, он подумал, что два священника тайно проникли в дом, и было бы неуважительным вмешиваться в их дела.

Спустя полчаса они сели на лошадей, которых по договору со Сме привязали к дереву за пределами границы города.

– Ты не боялся, что их украдут? – спросила она.

– В траве у реки прячутся два дюжих молодца, – сказал Сме.

Он помахал рукой, и она увидела, как появились двое. Махнув в ответ, они направились в сторону города.

Вдоль реки Белая Лошадь шла изъезженная дорога, то приближаясь к реке, то уходя далеко в сторону. Они ехали по ней часа три, пока Сме не сказал:

– В четверти мили отсюда стоит старый каменный дом. Передохнем немного. Не знаю, как ты, а я устал.

Отдых обрадовал Машу. Стреножив лошадей у высокой бурой степной травы, они улеглись в развалинах. Сме моментально уснул. Какое-то время ее одолевали мысли о семье, как вдруг она почувствовала, что ее тормошит Сме. Наступал рассвет.

Они поели немного сушеного мяса с хлебом и фруктов, а потом снова сели на лошадей. Напоив их в реке, напившись сами, они проехали легким галопом еще часа три. А потом Сме натянул поводья и показал на деревья в четверти мили. За ними, на другой стороне реки возвышались величественные скалы. Но из-за деревьев по эту сторону реки Белая Лошадь их не было видно.

– Вон там спрятана лодка, – сказал он. – Если ее не стащили. Вроде непохоже. Немногие отваживаются приближаться к острову Шугти.

– А охотники, доставляющие меха с севера?

– Они держатся восточного берега и приплывают только в дневное время. Быстро.

Они проехали скалистую местность, минуя какие-то низкорослые фиолетовые кустарники и деревья с причудливо перекрученными ветками. Мимо проскочил кролик с длинными ушами, заставив лошадь Маши приостановиться. Она справилась с ней, хотя не ездила на лошади с одиннадцати лет. Сме был рад, что эта лошадь досталась не ему. Весь опыт его верховой езды ограничивался несколькими уроками, взятыми у фермера после приезда в Санктуарий. Он был бы счастлив никогда больше не садиться на коня.

Деревья росли футах в пятнадцати-двадцати от берега. Они спешились, сняли седла и снова стреножили лошадей. Потом пошли через высокие, похожие на тростник, растения, отмахиваясь от мух и других надоедливых насекомых, пока не вышли к воде. Здесь рос высокий тростник и на холмике болотистой почвы стояла лодка Сме. Это был выдолбленный из бревна челнок, способный выдержать не более двух человек.

– Я украл его, – сказал Сме, не вдаваясь в подробности.

Она смотрела через тростник вниз по реке. Примерно в четверти мили от них река расширялась и превращалась в озеро шириной с полмили. В центре его находился остров Шугти – багровая скалистая масса. На таком расстоянии она не сумела разглядеть деталей.

Мороз пробежал по телу, когда Маша увидела остров.

– Хорошо бы провести день и ночь в разведке, – сказал он. – Но у нас нет времени. Я расскажу тебе все, что знаю об острове. Желательно, конечно, знать больше.

Она сбросила одежду и пошла купаться, в то время, как Сме снял путы с лошадей и повел их поить вверх по реке. Когда она вышла на берег, он как раз возвращался.

– До наступления сумерек нужно отвести лошадей в укрытие напротив острова и оседлать, – сказал он.

Оставив лошадей, они направились к огромному валуну за деревьями в стороне от дороги. У его основания было отверстие, достаточно большое, чтобы они могли улечься в нем. Здесь они и уснули, просыпаясь время от времени, чтобы тихо переброситься фразой, поесть или пойти за валун помочиться. Насекомых здесь было не так много, как под деревьями, но докучали они прилично.

Насколько им было слышно, никто не проезжал по дороге.

Когда они вели лошадей, Сме сказал:

– Ты поступила благоразумно, не задавая вопросов. Вижу, однако, что тебя одолевает любопытство. Ты даже не имеешь представления, кто в действительности Пурпурный Маг. Если, конечно, тебе не известно больше, чем другим жителям Санктуария.

– Все мои познания, – сказала она, – сводятся к тому, что, по слухам, маг приехал сюда примерно десять лет назад. Приехал с несколькими нанятыми слугами и привез много сундуков, маленьких и больших. Никто не знал, из какой он страны, и в городе он долго не задержался. Однажды он исчез вместе со слугами и своим скарбом. Потом выяснилось, что он укрылся в пещерах острова Шугти. Туда никто никогда не ходил, потому что, как рассказывали, остров посещали духи Шугти – маленькие волосатые люди, населявшие эту страну задолго до того, как здесь был построен первый город древних людей.

– Откуда ты знаешь, что это маг? – спросил Сме.

– Не знаю, все утверждают, что он маг. А что, разве не так?

– Так, – подтвердил Сме, бросив мрачный взгляд.

– Во всяком случае он посылал своих слуг покупать время от времени скот, коз, свиней, кур, лошадей, овощи, корм для животных и фрукты. Это были мужчины и женщины из какой-то дальней страны. Но не с его родины. Потом их приезды прекратились. Вместо них пожаловали рагги. С этого дня никто не видел прежних слуг.

– Возможно, он отделался от них, – заметил Сме. – Наверное, по какой-то причине он перестал доверять им. А, может, и без причины.

– Трапперы и охотники, проходившие мимо острова, утверждали, что видели какие-то странные вещи. Волосатых карликов со звериной мордой. Огромных пауков.

Машу передернуло.

– Венка умер от укусов пауков, – сказал Сме.

Маленький толстячок запустил руку в поясной мешок и достал металлическую банку.

– Прежде, чем отплыть сегодня ночью на лодке, мы намажемся этой мазью, – сказал он. – Она отпугнет пауков, но, к сожалению, не всех.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Какое-то время они шли молча. Потом он вздохнул и сказал:

– Нас покусают. Это определенно. Только… надеюсь, не все пауки окажутся настоящими пауками. Они будут творением мага. Привидениями, но такими, которые могут убить тебя так же быстро и болезненно, как настоящие пауки.

Он сделал паузу и продолжал:

– Думаю, Бенна умер от их укусов.

Маша чувствовала, как ее темная кожа бледнеет. Она положила руку на его плечо:

– Но… Но!..

– Да, понимаю. Если пауки не настоящие, то как они могут убить? Все из-за того, что Бенна считал их настоящими. Остальное сделало его сознание.

Ей не нравилось, что она не может справиться с дрожью в голосе, но поделать ничего не могла.

– А как же различить, какой паук настоящий, а какой волшебный?

– При дневном свете ненастоящие пауки выглядят немного прозрачными. Я хочу сказать, что когда они не шевелятся, они смутно просматриваются насквозь. Но не шевелятся они редко. А нас будет окружать тьма ночи. Значит… Понимаешь, Маша, нужно быть очень смелым, чтобы отправиться туда. Нужно преодолеть страх. Человек, поддавшийся страху, умрет, даже если будет сознавать, что паук ненастоящий. Он сам ужалит себя ядовитым жалом и умрет. На родине я видел, как это происходит.

– Но ты же говоришь, что нас могут укусить и настоящие пауки. Откуда я узнаю в темноте, какой он?

– Это проблема.

И тут же добавил:

– Мазь отпугнет большую часть настоящих пауков, если нам повезет. Видишь ли, у нас есть преимущество, которого не было у Бенны. Я знаю, что ожидает нас, потому что родом из земли мага. Его настоящее имя Кемрен. Он привез с собой настоящих пауков и каких-то еще очень опасных существ. Они и были в тех сундуках. Я готов к встрече с ними, подготовлю и тебя. А Бенна не был готов. Та же участь постигнет и любого другого воришку Санктуария.

Маша спросила, почему Кемрен приехал сюда. Сме призадумался, прежде чем ответить.

– Лучше рассказать тебе все. Кемрен был священнослужителем богини Веды Криштон острова Шерранпип. Это к юго-востоку отсюда, хотя ты, возможно, о нем не слышала. Мы люди воды, озер, рек и моря. Веда Криштон главная богиня воды, и у нее есть громадный богатый храм возле моря.

Кемрен был одним из высших священников и многие годы служил ей честь честью. В награду он был допущен в узкий круг магов и учился черной и белой магии. Хотя, по правде говоря, мало разницы между этими направлениями. Основное отличие в том, использует ли маг-волшебник свои силы ради добра или зла.

И не всегда легко отличить, где добро, а где зло. Если маг допускает ошибку и его силы используются во зло, даже если он искренне верил, что действует во благо, происходит сбой. И чары начинают творить зло пропорционально затраченной энергии волшебства.

Он остановился.

– Мы перед островом.

С дороги его не было видно. Равнина возвышалась, превращаясь в горный кряж рядом с рекой. Высокий ветвистый темный кустарник хаккарана рос на вершине. Они поднялись с лошадьми вверх по дороге и стреножили их у водоема с дождевой водой.

Лошади принялись щипать высокую коричневую траву, росшую меж кустов.

Остров находился в центре озера и состоял, казалось, в основном из багровой скальной породы. Почти до середины острова, где своеобразные ярусы образовывали хребет, поверхность от берега постепенно шла на возвышение. На самой вершине был монолит, просверленный в верхней точке, будто через него проделали туннель.

– Верблюжий глаз, о котором говорил Бенна, – заметил Сме. – Там есть образование, известное как голова обезьяны, а в другой стороне – гора, которую местные называют хвостом дракона.

На берегу острова росло несколько деревьев, а прибрежные воды были скрыты зарослями тростника.

На острове не было видно никаких признаков жизни. Казалось, что даже птицы избегают его.

– Я проплывал мимо острова несколько раз ночью, – сказал он, – и слышал мычание скота и крик осла. И еще слышал странный крик, не знаю, птицы или животного, а также хрюкающие звуки, но не похожие на свиные.

– Этот верблюжий глаз представляется мне хорошим местом для часового,

– заметила она. – Из рассказов Бенны у меня сложилось впечатление, что именно здесь он вошел в пещеры. По-видимому, подъем был очень опасен, особенно в темноте.

– Бенна был хороший человек, – сказал Сме. – Но он был не достаточно хорошо подготовлен. Теперь там бдительное око. Наблюдают, возможно, через отверстия в скалах. Судя по тому, что я слышал, маг приказал слугам закупить некоторые инструменты для выемки грунта. Наверное он использовал их для расширения пещер и прокладки туннелей между ними.

Маша последний раз взглянула на зловещую, багровую в лучах солнца массу, и отвернулась.

9

Наступила ночь. Ветер стих. Небо затянули перистые облака. Временами сквозь них пробивалась луна, выглядывая из-за облаков полным диском. Пронзительно кричали ночные птицы, тучи комаров кружили над ними, и если бы не мазь Сме, насекомые вмиг прогнали бы их из-под деревьев. Хором громко квакали лягушки, что-то плюхалось в воде.

Они вытолкнули лодку к краю тростника и забрались в нее. Теперь на них были накидки, которые они намеревались снять после прибытия на остров. Маша была вооружена кинжалом и короткой тонкой шпагой, используемой только для колющих ударов.

Гребли они предельно тихо. Течение помогало поддерживать скорость. Вскоре справа показались очертания острова. Причалив к середине восточного берега, они тихонько подтянули лодку к ближайшему дереву.

Они оставили мантии в лодке, и Маша накинула через голову и плечо моток веревки.

На острове было тихо. Ни единого звука. Вдруг послышался странный мычащий крик, сопровождаемый подобием вопля или визга. Она окаменела.

– Что бы это ни было, – сказал Сме, – это не паук.

Он хихикнул, будто шутил.

Они решили – а что еще им оставалось делать? – что верблюжий глаз очень сильно охраняется после того, как через него проник Бенна. Но должны же существовать и более доступные пути. Их тоже должны охранять, особенно после того, как молодой воришка пробрался в логово мага.

– Очень бы хотелось найти потайной ход, – сказал Сме. – У Кемрена он должен быть, и даже скорее всего не один. Он знает, что может наступить время, когда ход ему понадобится. Хитрый мерзавец.

Еще до того, как они сели в лодку, Сме рассказал, что Кемрен убежал с острова Шерранпип, прихватив сокровища храма. Взял он с собой и паучьи яйца, а также некоторых стражей храма из числа зверей.

– Если он занимал высокий пост священнослужителя, – спросила Маша, – зачем ему было делать это? Неужели не хватало власти и богатства?

– Ты не знаешь нашей религии, – ответил толстый мужчина. – Священников окружают такие богатства, при виде которых у тебя глаза на лоб полезли бы. Но своим обетом священники обречены на крайнюю нищету, воздержанность, суровую бедную жизнь. Их награда – удовлетворение от прислуживания Веде Криштон и ее народу. Кемрену этого было мало. На него, должно быть, нашла порча, когда он занимался волшебством, которое не сработало. Он первый священник, который когда-либо совершил подобное богохульство.

А меня, священника низшего ранга, избрали, чтобы выследить его и заставить расплатиться за содеянное преступление. Я искал его тринадцать лет. Чтобы привести в исполнение месть Веды Криштон, мне самому пришлось нарушать некоторые свои обеты и совершать проступки, за которые придется расплачиваться после возвращения на родину.

– А она не простит тебе эти проступки, ведь ты допускал их ради нее?

– спросила Маша.

– Нет, она не принимает извинений. Она поблагодарит меня за успешное завершение миссии, но расплачиваться все равно придется. Взгляни на меня. Когда я покинул Шерранпип, я был такой же тощий, как ты. Я вел примерную жизнь. Я мало ел, спал на холоде и под дождем, попрошайничал, выпрашивая на пропитание, много молился. Но за годы, отмеченные моими преступлениями, я питался очень хорошо, поэтому Кемрен, прослышав о толстяке, едва ли узнал бы в нем меня. Я шатался пьяный, играл в азартные игры – ужасный грех – дрался на кулаках и ножах, убивал людей. Я…

Он выглядел так, словно вот-вот расплачется.

– Но ты не прекращал мазаться маслом? – спросила Маша.

– Нужно было, нужно! – воскликнул он. – Кроме связей с женщинами, это одно, чего я никак не мог заставить себя сделать, хотя с этого следовало начать. И мне придется расплачиваться за это, когда я вернусь домой, хотя для священника это тяжелей всего. Даже Кемрен, как я слышал, продолжает мазаться маслом, хотя больше не почитает Веду Криштон.

Единственная причина того, что я перестал делать это, состоит в том, что я убежден, он научил своих настоящих пауков и стражей-зверей нападать на всех людей, смазанных маслом. Таким образом он может быть уверен или считает так, что к нему не приблизится ни один преследователь. Именно поэтому я и выкупался сегодня утром, хотя чуть не умер от сознания вины и греха!

Маша расхохоталась бы, если бы ей не было так жаль его. Так вот почему у него были красные глаза, когда он показался в ее квартире, приняв ванну! Виной тому не усталость, а слезы.

Они вынули оружие – Маша короткую шпагу, а Сме длинный кинжал, и направились к основанию горной гряды, проходившей по центру острова наподобие зубчатой спины дракона. Они прошли несколько шагов, и Сме остановил ее, взяв за руку.

– Впереди паутина. Вон меж теми кустами. Будь осторожна. Но присматривайся и к другим опасностям. Ясно, что некоторые из них призваны отвлечь внимание от других. И имей в виду, что колючки этого кустарника, возможно, ядовитые.

В тусклом лунном свете она увидела паутину. Она была огромна, не меньше ее вытянутых в стороны рук. «Если такова паутина, каков же сам паук?» – подумала она.

Но в паутине паука не было видно. Маша повернула налево и медленно пошла, поглядывая на нес.

Вдруг что-то большое выскочило из-под куста рядом с ней. Подавив крик, она бросилась к этому существу, вместо того, чтобы бежать от него. Когда оно прыгнуло, ее шпага проткнула его и брызнула какая-то жидкость. Что-то мягкое коснулось тыльной стороны ее руки – кончик дергающейся ноги.

Сме зашел сзади, пока она стояла, удерживая на шпаге паукообразное существо на почтительном расстоянии от себя. Рука устала от тяжести, и шпага медленно клонилась к земле. Своим кинжалом толстяк разрубил спину чудовища. От него повеяло зловонием. Она наступил на ногу и прошептал:

– Вытаскивай шпагу! Я держу его!

Она вытащила шпагу и отпрянула назад, тяжело дыша.

Сме подпрыгнул и опустился обеими ногами на чудовище. Его лапы подрагивали еще какое-то время, но оно умирало, а, может, уже было мертвым.

– Это был настоящий паук, – сказал он, – хотя, полагаю, ты и сама знаешь это. Думаю, ненастоящие пауки должны быть много меньше.

– Почему? – спросила она. Ей хотелось, чтобы сердце прекратило колотиться, пытаясь выпрыгнуть через горло.

– Потому что их изготовление требует энергии, а создание маленьких паучков дает больший эффект и поглощает меньше энергии, чем создание крупных. Есть и другие причины, которые я не буду сейчас объяснять.

– Берегись! – закричала она громче, чем требовалось. Но все случилось так неожиданно, что она была совершенно не готова.

Сме закружился и ударил сплеча, хотя и не видел чудовища. Оно переплелось с паутиной. В тусклом свете были видны вытянутые конечности и очертания круглых ушей. С рычанием чудовище спустилось вниз и упало прямо на лезвие кинжала Сме. Это был не паук с человеческую голову, а существо величиной с большую собаку, мохнатое, издающее какой-то запах – может обезьяны? – и значительно более проворное, чем паук. Тяжестью своего веса оно повалило Сме на землю.

С рычанием существо попыталось впиться зубами в горло мужчины. Маша пришла в себя и с яростью нанесла такси удар, породить который может только страх. Лезвие пронзило тело. Она отскочила назад, вытаскивая шпагу, а затем сделала новый выпад. На сей раз острие попало в шею.

Тяжело дыша, Сме сбросил с себя чудовище и поднялся на ноги.

– Боже милостивый! Я весь в крови, – произнес он. – Попал в историю! Теперь другие смогут унюхать меня!

– В чем дело? – спросила Маша дрожащим голосом.

– Сторожевая обезьяна храма. Вообще-то это очень крупная бесхвостая мартышка. Должно быть, Кемрен привез с собой несколько детенышей.

Маша приблизилась к мертвому чудовищу, лежавшему на спине. В раскрытом рту были видны зубы, как у леопарда.

– Они питаются мясом, – сказал Сме. – Но в отличие от других мартышек они не живут стадом. В переводе с нашего языка их название означает мартышки-отшельники.

Машу интересовало, не был ли Сме раньше учителем. Даже в этих условиях он оставался педантичным.

Он огляделся:

– Отшельники, не отшельники, а их, видимо, порядочно на острове.

Стащив в реку останки двух существ, они осторожно продолжили путь. Сме смотрел в основном вперед, а Маша оглядывалась назад. Наблюдали по сторонам оба. Подойдя к основанию скалы, Сме сказал:

– Загоны для скота с северной стороны. Именно там я слышал его рев, когда проплывал на лодке. По-моему, надо обойти их стороной. Если животные почуют нас и поднимут шум, всполошатся рагги и примутся искать нас.

Внезапно Сме остановился и сказал:

– Постой!

Маша быстро обернулась назад. Что он увидел или услышал?

Толстяк опустился на колени и надавил на кочку перед собой. Поднявшись он сказал:

– Под этой кочкой, которая выглядит как твердая почва, впадина. Я почувствовал, как она проваливается, когда наступил на нее. Не стоит спешить.

Они обошли это место стороной. Сме пробовал почву под ногами, прежде чем сделать шаг вперед. Маше казалось, что при таком темпе им потребуется целая ночь, чтобы добраться до горы. Но вскоре он вывел ее на каменистую местность, и она вздохнула с облегчением. Но Сме промолвил:

– Они могут проделать проход и в каменистом грунте, накрыв его вращающейся крышкой.

– Зачем мы идем в этом направлении? Ты же сказал, что входы с северной стороны? – спросила она.

– Я говорил только о том, что видел, как люди входили с северной стороны. Но я видел кое-что очень интересное и в этом месте. Хочу проверить. Возможно, для нас это и не имеет большого значения, но тем не менее…

Продолжая медленно продвигаться вперед, но быстрее, чем раньше, они подошли к маленькому прудику примерно десяти футов в диаметре. На темной поверхности воды появлялись и лопались пузырьки. Сме припал к земле и уставился на выглядевшую зловеще поверхность водоема.

Она попыталась тихонько спросить что-то, но он остановил ее.

Вот что-то гулко пронеслось по скале от берега. Маша подскочила, не вымолвив ни слова. В темноте существо походило на паука огромных размеров, больше того, которого они убили. Существо не обратило на них никакого внимания, а, возможно, просто не заметило их. Скакнув в пруд, оно исчезло. Сме сказал:

– Укроемся за валуном.

– Что происходит? – спросила она, когда они зашли за валун.

– Ведя разведку, я видел, что нечто входит в это отверстием выходит из него. Было слишком далеко, чтобы разглядеть, что это было, но я подозревал гигантских пауков или, возможно, крабов.

– И что?

Он схватил ее за руку:

– Постой!

Время тянулось ужасно медленно. Над ними кружили тучи комаров, слышался крик птиц над рекой, а однажды раздалось странное полумычание-полувопль. Маша вздрогнула, когда вдруг что-то плеснулось в реке. Рыба. Она подумала, что рыба.

А Сме только и вымолвил тихо:

– Тссс!

Он показал на пруд. Напрягая зрение, она увидела в центре его что-то похожее на волнение. Всплеск направился к берегу и перевалил через него. Послышался треск, когда он устремился к реке. Передвигалось нечто живое. Вскоре появилось еще одно существо, потом еще, чередой не менее двадцати штук прогромыхали они лапами по скалам.

Сме удовлетворил ее любопытство:

– Они похожи на бенгильских крабов Шерранпипа, живут в этой норе, а рыбу ловят в реке.

– И что это означает для нас?

– Полагаю, в пруду вход в пещеру или пещеры. Крабы не могут дышать в воде.

– Они опасны?

– Только в воде. На суше они убегают или защищаются при опасности. Они не ядовитые, но у них очень мощные клешни.