Текст книги "Обнаженная с Копакабаны"

– Ты не оставляешь мне выбора. Я не могу упустить случай познакомиться с женщиной, которой наконец удалось преодолеть знаменитую сдержанность Вильсона, так ведь? Я приду, но не могу обещать, что не засну. – Да Силва ухмыльнулся аппарату. – Увидимся в баре. Кто придет первым, заказывает выпивку.

– Давай лучше у столиков на воздухе, – предложил Вильсон. – Я не хотел бы ее упустить. Она плохо ориентируется в Рио.

– Согласен, – сказал да Силва. – Так даже еще лучше. В последнее время я так часто ел на свежем воздухе, что в помещении могу заболеть клаустрофобией. Если ты сможешь обеспечить парочку москитов, я буду чувствовать себя совсем как дома.

– Придется удовольствоваться мухами, – сурово отрезал Вильсон. – Итак, в восемь.

– Ну ладно, – сдался да Силва. – Если увидишь крепко спящего – это я.

– Лишь бы бодрствовали твои мозги, – с неожиданной рассудительностью заметил Вильсон и положил трубку.

3

Ресторан «Марио» заслужил честь стать излюбленным заведением комиссара да Силва по многим причинам. Вот только самые существенные из них: он находился недалеко от его дома, еда была превосходной, обслуживание сносным – большего в Рио-де-Жанейро и требовать невозможно – а коктейль-бар с уединенными нишами способствовал, по мере надобности, как размышлениям в одиночестве, так и встречам вдвоем. Кроме того, и, собственно, важнее всего – позади длинной стойки бара из жакаранды располагалась лучшая во всей Бразилии коллекция коньяков, каждая бутылка в которой была тем, что бразильцы называют ligitima – то есть подлинность этикетки не подлежала сомнению. Уже одно это позволяло отнести ресторан к числу своего рода раритетов в городе, где добродетель никогда высоко не ценилась.

Комиссар да Силва, освеженный горячей ванной, удивленный и обрадованный тем, что чувствует себя таким бодрым, шагал по Авенида Атлантика, направляясь к знаменитому ресторану и радуясь, что Вильсон ему позвонил. Почти целая неделя пребывания в джунглях требовала вознаграждения, а что может быть лучше, чем час-другой в компании друзей, к тому же с хорошей выпивкой? За исключением, может быть, сна? Даже муки, которые он претерпел, соскабливая жесткую щетину опасной бритвой, которая прежде служила куда менее благодарным целям, не смогли испортить настроение. Ощущать на теле чистую одежду было верхом блаженства, и даже то, что тротуары оказались почти пусты – крайне редкое явление для этого района – тоже поднимало тонус. Справа от него пенистые языки волн четко ограничивали пространство человеческого существования, в то же время великодушно позволяя ощутить благотворность прохладного бриза.

Показались огни ресторана. Подойдя, комиссар увидел Вильсона за одним из столиков под окном бара. Занавеска не позволяла заглянуть внутрь. Остальные столики были свободны. Вильсон довольно наблюдал, как да Силва с улыбкой опустился в кресло.

– Привет, Зе. Ты, против обыкновения, пунктуален. Что случилось?

– Просто я должен был прийти сразу, пока не заснул, или не ходить вообще. – От улыбки на лбу да Силвы собрались морщины. – Я полагаю, выпивку заказывает первый?

– Я только что пришел…

– А где твоя спутница?

– Должна появиться с минуту на минуту, – Вильсон кивнул в сторону дверей. – Я только что звонил ей в отель. Она уже в пути.

Да Силва с сожалением покачал головой.

– Вильсон, дружище, тебе еще многому нужно учиться. Джентльмен заезжает за дамой в ее отель, а не уславливается о встрече невесть где. К тому же в чужом городе.

Вильсон в свою очередь покачал головой.

– Зе, дружище, тебе еще многое предстоит узнать об этой юной даме. Если она говорит, что где-то с тобой встретится, потому что не хочет, чтобы ты за ней заезжал, то там ты с ней и встретишься.

– Ага! – Да Силва кивнул. – Упрямая, да? – Лицо его сделалось печальным. – Нехорошая черта, в этом ты убедишься.

– Не упрямая. Самостоятельная.

Да Силва пожал плечами.

– Самостоятельная, упрямая – один черт. – Он взглянул на часы. – Но слабость у них всех общая. Уже почти восемь.

– Она будет вовремя, – заверил Вильсон, взглянув на собеседника с оттенком превосходства. – Видишь ли, она не бразилианка, а американка. Так что придет.

Да Силва в упор взглянул на него.

– Неважно, из Бразилии она или из Америки, но она женщина! Во всяком случае, с твоих слов у меня сложилось такое впечатление. Вильсон, дружище, если ты насчет нее – или насчет любой другой женщины – питаешь серьезные намерения, позволь старому специалисту по этой части кое-что объяснить. Для женщины все, что связано со временем, значения не имеет. И от национальных особенностей это не зависит. Интернациональная черта…

– Ну кто бы говорил! Когда ты сам-то не опаздывал?

– Однажды было, – возразил да Силва. – Тогда мне было года четыре, и я еще не знал часов…

Он откинулся назад и громко постучал в окно – у «Марио» это был признанный способ заставить официанта вспомнить о своих обязанностях. Занавеска на окне сдвинулась, появилось темнокожее лицо, оценило ситуацию и опять исчезло. Вскоре у столика появилась фигура в белой куртке, балансирующая подносом с двумя рюмками и бутылкой пятизвездочного «масьера»; вкусы обоих постоянных посетителей были здесь хорошо известны. Вильсон заботливо наполнил рюмки и придвинул одну из них другу. Да Силва поднял тост.

– Счастливого Рождества.

Вильсон кивнул, выпил и вздохнул.

– Знаешь, – медленно и задумчиво протянул он, – просто как-то не верится, что сейчас Рождество, когда видишь вокруг пальмы и теплое море. – Он взглянул на темнеющую морскую гладь. – Не знаю, привыкну ли я к этому климату, к Рождеству без снега, без мороза, без саней с колокольчиками…

– Сани с колокольчиками? – Да Силва насмешливо покосился на друга. – Извини, ты слышал эти колокольчики по радио или видел по телевидению?

Вильсон ухмыльнулся.

– Возможно, в своей ностальгии я зашел несколько дальше, чем следовало. Но ты же понимаешь, что я имею в виду.

– Я знаю, что ты думаешь и что имеешь в виду, – спокойно кивнул да Силва. – На самом деле ты подразумеваешь, что в таком благоприятном климате не может быть Рождества, потому что не будет слякоти, мокрых ног, простуды…

– Я имел в виду вовсе не это. Я полагаю…

Да Силва покачал головой.

– Вы, люди северного полушария, должны бы избегать холодной погоды, как чумы. Но к этому времени года с вашим разумом как-будто что-то происходит. Это относится и к европейцам и к американцам. – Он вновь покачал головой. – Такие рассуждения я уже слышал сотни раз, и большей частью с самой трагической интонацией. В Бразилии нет Рождества, потому что нет снега. – Он развел руками. – Нет снега, каково? Вы судите обо всем только по своему собственному опыту, а если что-то не по вашему, сразу отвергаете. Как слабоумный компьютер.

Вильсон вытаращил глаза.

– Я полагаю, у тебя есть конкретные возражения?

– Конечно. – Да Силва слабо улыбнулся, покрутил свою рюмку и поднял голову. – Если я не ошибаюсь, в тот день в Вифлееме вовсе не было снега. В тех местах его не бывает, и раньше тоже никогда не было. А на картинах с пастухами, наблюдавшими огромную звезду, на заднем плане всегда рисуют пальмовую рощу. В момент рождения Иисуса погода там была скорее как у нас, чем как у вас. – Его улыбка стала шире. – Я так и вижу трех мудрецов из Америки, пришедших в тот день к яслям. Внезапно один из них отступает назад и подозрительно качает головой. «– Тут что-то не так, – говорит он двум другим. – Весьма сомнительно, что это настоящий Мессия. Нет снега».

Вильсон рассмеялся.

– Мне давно пора бы знать, что с тобой бесполезно спорить, – он поднял свою рюмку. – За отсутствие снега.

– За это я выпью, – согласился да Силва.

Поставив рюмку на стол, он взглянул на часы и нахмурился.

– Я понимаю, что она женщина и так далее, и не хочу казаться любопытным, но где, собственно, находится отель твоей приятельницы? В Сан-Пауло?

Улыбка Вильсона исчезла. Он тоже посмотрел на часы и озабоченно встрепенулся.

– Ты прав. Она живет в «Миракопе», а это совсем недалеко отсюда. Давно должна быть здесь… Пойду еще раз позвоню в отель; возможно, она что-то забыла и вернулась обратно.

Он направился в ресторан. Да Силва откинулся на спинку кресла, закурил, взял бутылку и вновь наполнил свою рюмку. Если бы не Вильсон, он с большим удовольствием остался бы дома и выспался. Он рад был снова видеть друга, отведать такого коньяка, кроме того, удалось кое-что разъяснил Вильсону насчет Рождества и снега, но пугала мысль о том, что придется за бифштексом битый час выслушивать историю обманутой любви. Он поставил рюмку на стол и широко зевнул. И тут из бара выскочил Вильсон.

– Зе! Мы уходим! Я уже расплатился!

Да Силва прервал свой зевок.

– Уходим! Мы еще не поели. В конце концов, ты сам меня уговорил прийти сюда поужинать, а теперь…

– А теперь мне немедленно нужно в отель! – бросил Вильсон.

Он подошел к краю тротуара и нетерпеливо посмотрел в обе стороны.

– Проклятие! Где это дурацкое такси?

Да Силва пожал плечами, выбросил окурок и последовал за Вильсоном на улицу.

– Сегодня Рождество, – напомнил он. – Все сидят дома и смотрят по телевизору снег. С чего ты так взвился?

Пришлось Вильсону отказаться от тщетных попыток.

– Проклятие! Ну, тогда пошли пешком!

– Согласен, – кивнул да Силва и зашагал рядом с Вильсоном. – Я все равно не голоден. А так мы будем проходить мимо моего дома и я смогу пойти поспать.

– Ты пойдешь со мной, может, сумеешь спасти жизнь этому идиоту портье в «Миракопе»! – прошипел Вильсон. – Если я буду один, обязательно убью его! Идиот! Чертов шут! Сейчас он говорит, что прежде чем покинуть отель, она написала мне письмо и оставила ему для отправки почтой. А до того сказал только, что она уже ушла. И ни слова о письме! Этот слабоумный остолоп…

Да Силва улыбнулся. Он никогда бы не подумал, что Вильсон может так разволноваться из-за сорвавшегося свидания. Должно быть, девушка и в самом деле нечто особенное.

– И потому ты собираешься его убить? За то, что он не упомянул о письме?

– Не за это! – Вильсон в раздражении начал переходить на другую сторону улицы, даже не посмотрев по сторонам; к счастью, ни одной машины не было. Да Силва поспешил за ним. – Письмо у него на столе, но он утверждает, что должен сдать его на почту, потому что оно уже оплачено марками. Мне он его отдать не может. Можешь себе представить такого идиота? Если он действительно отправит письмо, я получу его не раньше чем через год, и то если повезет! Или вообще не получу!

– Н-да, – озабоченно протянул да Силва, – юридически он прав.

– Это меня не интересует, – фыркнул Вильсон. – Ах, кретин! Если он опустит письмо в ящик до моего прихода, я засуну туда его самого! И, если потребуется, разорву его на части, чтобы просунуть в щель!

Улыбка сошла с лица да Силвы. Вильсона занимало только то, что его знакомая не явилась на свидание, как обещала; все остальное его не интересовало.

– Что за этим кроется? – спросил он.

Спутник глубоко вздохнул, не сбавляя шага.

– Если бы я только знал! Мне известна лишь половина этой истории. – Он задумался, затем продолжил:

– Дня четыре назад Джилл – ее зовут Джилл Хоуард – пришла в посольство, утверждая, что ее брат, как она думает, пропал в Бразилии…

– Как она думает? Так она этого не знает?

– Она знает, что он пропал, и думает, что это случилось на территории Бразилии. Говорит, что брат ей что-то рассказывал, но она не слишком внимательно слушала…

Да Силва воздел глаза к вечернему небу.

– О Боже!

– Я знаю, – Вильсон пожал плечами. – Во всяком случае, ее направили ко мне. Брат ее – профессор геологии в университете Беркли. Кто-то попросил его прилететь в Южную Америку и посмотреть несколько образцов горной породы. Очевидно, предложение было заманчивым, к тому же поездка пришлась на то время, когда университет закрыт на Рождество. Следовательно, он мог располагать собой, и все это походило на некое большое приключение. Она сказала, что не может вспомнить фамилии пригласившего его человека. И даже не уверена, слышала ли ее вообще. Во всяком случае, она проводила Дона на аэродром, где он сел в частный самолет, и больше его не видела. А теперь она озабочена. Хотя он и прежде выполнял подобные заказы и является крупным специалистом в своей области, но всегда объявлялся вовремя.

– Понимаю. – Да Силва посмотрел на друга. – О самолете она, конечно, ничего не знает, верно? Опознавательные знаки или что-то еще в этом роде?

– Она обворожительна, но я подозреваю, что не в состоянии отличить реактивный самолет от планера, – вздохнул Вильсон.

– Но нужно было же представить план полета или нечто подобное.

– В аэропорту Беркли нет ни одного полетного плана с пересечением границы – на тот день, когда он вылетел. Я это сразу поручил проверить через комиссию гражданской авиации. – Он поднял голову и нахмурился. – Что само по себе уже подозрительно.

– Подозрительно? – Да Силва ухмыльнулся. – Чем же? Похоже, это был внутренний маршрут. С чего она взяла, что брат отправился в Бразилию?

– Она абсолютно уверена в том, что речь шла о Бразилии, но точнее вспомнить не может.

Да Силва покачал головой.

– Хорошую подругу ты нашел! Она думает, она уверена! Но ничего не может вспомнить. А брат ее находится где-то между Сан-Франциско и Паго-Паго. Не говоря уже о городе Бразил в Индиане. – Он взглянул на Вильсона. – И чего же она ждет от тебя?

– Я должен его найти, – скромно потупился Вильсон.

– Ах, так? Ни больше и ни меньше? А как?

– Потому-то я и хотел привлечь тебя. Я могу действовать лишь в определенных границах, да еще по линии посольства, но ты с твоими связями в состоянии проверить все аэродромы внутри страны и установить, принимали ли там самолет с двумя мужчинами из Штатов, и где они теперь.

– А не может быть так, что ее брат просто захотел скрыться? – спросил да Силва. – Ты, как и я, отлично знаешь, что в девяти из каждых десяти случаев пропавшие без вести замышляют именно это.

– Об этом я тоже, конечно, подумал, – спокойно кивнул Вильсон. – И навел о нем справки, но пока ничего не обнаружил. Ему не предъявляли никаких обвинений, его не преследуют кредиторы – половина причин для бегства – и, по словам Джилл, он не женат, что исключает остальную половину.

Да Силва улыбнулся.

– Даже если допустить, что он прибыл в Бразилию, я на твоем месте не впадал бы пока в отчаяние. В Бразилии есть очень отдаленные посадочные полосы. А четыре дня – совсем не срок.

– Не четыре дня – возразил Вильсон. – Четыре дня назад в Рио прибыла она, чтобы искать его. А он покинул Беркли еще десять дней назад и…

– Ты хочешь сказать, она так беспокоилась, что всего через неделю после его отъезда помчалась сюда?

– Она вспомнила, что на работу ему нужно было максимум два дня, – заметил Вильсон. – А десять дней – это не два. Он часто выполнял такие заказы и еще никогда не запаздывал.

Он посмотрел на друга в упор.

– Если он прибыл в Бразилию, то не в аэропорт, – справки через таможню я уже навел. Если он приземлился на одной из посадочных полос в глубине страны, где есть современные средства связи, следовало бы предположить, что он попытается известить сестру. Он этого не сделал. Она встревожена. Я тоже.

От гор за Руа Тонелерос до побережья они добрались быстро: машин почти не было, пешеходы тоже куда-то попрятались. Перед ними возник отель с круглым освещенным козырьком над мозаичным тротуаром.

– И вот еще что: я ведь обещал познакомить ее с тобой, чтобы она сама могла все рассказать – а она не пришла. Оставила какое-то письмо – и исчезла!

– Не спеши! – улыбнулся да Силва. – Я могу смириться с тем, что ты делаешь из мухи слона, но когда муха превращается в динозавра, это уже не смешно. Она не исчезла, а решила не идти на встречу и потому оставила тебе письмо. Для этого у женщины найдутся сотни причин. – Он ухмыльнулся, на мгновение задумался и внезапно стал серьезным. – Если быть точным, я могу представить очень вескую причину нежелания знакомиться с бразильским полицейским.

– Знаю, о чем ты думаешь, – возмутился Вильсон. – Ты думаешь, что все это может быть заранее условленной игрой – исчезнувший брат и все такое. Ну, не говоря уже о том, что я имею некоторый опыт в таких делах, ты просто не знаешь Джилл. Согласен, она несколько взбалмошная, но самая чудесная…

Да Силва воздел глаза к небу и вздохнул.

– А если она получила известие о брате?

– И поэтому решила, что нет нужды терпеть мою компанию за ужином? – Вильсон покачал головой. – Нет. Знаю, ты очень легко воспринимаешь всю эту историю, но скажу тебе, что-то мне здесь совсем не нравится. Она меня не обманула, во всяком случае, не так, как ты себе это представляешь.

Да Силва раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вильсон явно был не в том настроении, чтобы над ним подтрунивать. Они молча преодолели последние метры до отеля, поднялись по мраморным ступеням и прошли через стеклянные двери. Казенная улыбка сползла с лица портье при виде сверкающих от ярости глаз Вильсона. Кем бы этот человек ни был, он явно был взбешен, и это угрожало вылиться на его голову.

Да Силва протянул руку и удержал Вильсона.

– Предоставь это мне, – бросил он по-английски и заговорил с портье по-португальски, предъявив свое служебное удостоверение.

Портье наклонился вперед, чтобы рассмотреть его, и вновь выпрямился, осознав вдруг, что опасается подделки. Да Силва дружелюбно улыбнулся.

– Насколько мне известно, у вас есть сообщение от одного из ваших постояльцев – мисс Хоуард – для некоего мистера Вильсона, – он сделал небрежный жест. – Этот господин и есть мистер Вильсон.

Лицо портье просветлело. Так, значит, вот в чем дело! Мужчина, который так орал по телефону, привел полицию! Ну, полиция полицией, а он действует по инструкции.

– Да, комиссар, – самодовольно кивнул он. – Но получить его у меня он не сможет.

– Может быть, вы мне скажете, почему?

– Потому что письмо оплачено и маркировано. – В интонации портье сквозило явное порицание да Силвы за незнание закона. – Это собственность государства, и только соответствующие ведомства…

– Ах да! – кивнул да Силва. – Но, знаете ли, я тоже представляю государство. И если вы не можете выдать письмо мистеру Вильсону, вручите его мне, а я передам дальше.

– Но вы же представляете не почту, комиссар, – торжествующе воскликнул портье, уже представляя себе, как позже расскажет об этом разговоре друзьям, из которых лишь немногие были хорошего мнения о полиции. Какая будет первоклассная история! Но внимательно посмотрев в глаза комиссара, он вдруг усомнился, действительно ли она так первоклассна. Хотя комиссар и кивнул, но выражение его лица казалось что-то слишком уж любезным.

– Действительно, – вздохнув, согласился да Силва. – Должно быть, вы правы. Лучше всегда поступать точно по закону. Итак, вас с письмом доставят в Управление и там задержат, пока мы найдем нужные бланки и их заполним.

Портье побледнел. Если как следует поразмыслить, нет никакого смысла вообще упоминать об этом разговоре своим друзьям. Взгляд комиссара особой радости от пребывания в Управлении не сулил. И портье поспешил загладить недоразумение.

– Я, конечно, не имел в виду…

– Убежден, – сочувственно кивнул да Силва. – Могу себе представить, как вас иногда раздражают эти бюрократические порядки, и вы будете только рады случаю несколько их упростить. Не так ли?

– Конечно, комиссар, – беспомощно пролепетал портье и протянул письмо.

– Большое спасибо, – учтиво сказал да Силва, принимая конверт. Потом повернулся к Вильсону, вывел его из зоны слышимости портье и отдал письмо.

– Такие строгие типы мне нравятся, – заметил он. – За небольшие чаевые такой парень достанет все, что угодно: от марихуаны до девушек. Но отдать письмо, которое тебе адресовано? Нет, ни за что! Это незаконно! – Он с любопытством посмотрел на Вильсона. – Почему ты просто не предложил ему чаевые? Он отдал бы тебе все письма, которые только лежат в ящиках.

– Мне не понравился его тон, – отрезал Вильсон и вскрыл конверт. Бегло пробежав глазами письмо, он озадаченно поднял голову. – Зе! Послушай-ка! «Дорогой мистер Вильсон…»

– «Дорогой мистер Вильсон?» – Да Силва поднял свои кустистые брови. – Должно быть, это настоящая любовь? Как же она обращается при простом знакомстве?

– Проклятие, Зе! Прекрати, в конце концов! – взгляд Вильсона опять обратился к письму. Он прочитал вслух:

«Дорогой мистер Вильсон!

Человек, который в Беркли нанял Дона, только что вошел с друзьями в бар, как раз в тот момент, когда я собиралась уходить на встречу с вами. Я спросила его, где Дон, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь. Повел себя так, словно я сумасшедшая. Я так разозлилась, что готова была закричать! Теперь я всерьез беспокоюсь за Дона, и это бесит меня еще больше. Когда он покинет бар, я пойду следом, и пусть он это увидит! Если он думает, что может объявить меня сумасшедшей, то он сам сумасшедший! Я совершенно точно знаю, что это тот самый человек! Во всяком случае, я почти уверена!

Я уже попросила портье заказать для меня такси и отправить письмо, с тем чтобы вы его завтра…»

Вильсон поднял голову и сдвинул брови.

– Завтра?

Да Силва пожал плечами.

– Ну, у нас на доставку письма нужен не день, а от двух до четырех недель. Но откуда ей знать о порядках в нашем великолепном почтовом ведомстве? Читай дальше.

Вильсон кивнул.

«…завтра получили в посольстве. Не знаю, куда можно вам позвонить, кроме вашего кабинета, но если смогу выяснить, куда он отправится, попытаюсь позвонить вам в ресторан. Я забыла его фамилию, но обязательно вспомню. Может быть, вы с комиссаром еще там будете. Сожалею, что не смогла прийти.

Мне только что пришло в голову: в бар есть и второй вход, с улицы, так что я лучше подожду снаружи, в такси. А водителя попрошу по дороге непрерывно сигналить. Тогда посмотрим, кто здесь сумасшедший!

Джилл Хоуард».

Вильсон опустил письмо и с горьким торжеством посмотрел на да Силву; похоже, подтверждение его опасений разрядило атмосферу.

– Ну, вот – ты убедился?

– В том, что она – особа взбалмошная? Конечно, это я сразу понял.

– О боже, Зе! Я имею в виду, что она оказалась в трудном положении.

– Вероятно, – согласился да Силва. – Чтобы быть точным, почти определенно. Каждый, кто не говорит по-португальски и садится в бразильское такси для поездки по городу, испытывает величайшие затруднения. Шофер запросит с него целое состояние. А если она попросит его непрерывно сигналить, можешь минут через пять ждать ее возвращения. В сопровождении полицейской машины. – Он на мгновение задумался. – В Управление ее, пожалуй, не повезут. Рождество как-никак.

Вильсон не мог поверить своим ушам.

– Значит, ты ничего не предпримешь?

– Не совсем так, – возразил да Силва, бросив взгляд на часы. – Я ухожу домой. – Он холодно посмотрел на Вильсона. – Ты мне обещал и ужин, за который собирался заплатить, и встречу с прекрасной девушкой, но не сделал ни того, ни другого. Я же обещал самому себе длительный и крепкий сон, и, в отличие от тебя, могу сдержать свое слово.

Вильсон продолжал недоуменно таращиться на него.

– Значит, ты даже не поговоришь ни с барменом, ни с портье, чтобы узнать, что за парня она преследует? И не останешься здесь до ее возвращения, чтобы услышать, что, собственно, происходит? Если, конечно, она вообще вернется.

– Вот именно, – кивнул да Силва и зевнул. – Ты ведь тоже детектив, верно? Ты поработаешь сегодня и дашь мне поспать, чтобы я смог работать завтра. У меня специальное задание Министерства иностранных дел, и госсекретарю не понравится, если я всю ночь проведу на ногах, разыскивая взбалмошную девицу, которая любит сигналить из машины, а потом окажусь слишком усталым, чтобы решать государственные проблемы.

Он увидел, как вытянулось лицо Вильсона, и смягчил тон.

– Не забывай, мы в Рио-де-Жанейро. Это большой город с хорошей полицией. Ее никто не похищал, она поехала по своей воле. Ее не затащат в какой-нибудь притон и не продадут в рабство. – Несмотря на свои добрые намерения, он не смог сдержать улыбку. – Не говоря уже о том, что ни один шофер в Рио ее не отпустит, пока она с ним не расплатится; а ни один человек, если он в своем уме – неважно, хочет он ее похитить или нет – не станет платить столько, сколько этот шофер потребует.

Вильсон с горечью смотрел на друга.

– Очень смешно!

Да Силва с минуту наблюдал за выражением его лица, потом вздохнул. Любовь, конечно, прекрасное чувство, но как она лишает разума!

– Ну ладно, – вздохнул он. – Послушай, мы встретимся завтра за обедом в «Сантос Дюмон», и ты сможешь рассказать мне все, что узнаешь. Если тебе все еще будет нужна моя помощь, и я смогу для тебя что-нибудь выяснить, я охотно помогу.

– Благодарю! – холодно бросил Вильсон. – Какое великодушие!

Да Силва поморщился.

– Конечно, – ответил он так же холодно. – Я собирался завтра провести сиесту за письменным столом, а теперь вынужден этим пожертвовать.