Текст книги "Ты с ума сошёл… Эротические рассказы"

Ты с ума сошёл…
Эротические рассказы
Роберт Квинта

© Роберт Квинта, 2017

ISBN 978-5-4483-8060-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ты с ума сошёл…

Однажды они бродили по музею.

Берт с трудом воспринимал этот склеп искусства, стены которого были увешаны провалами в прошлое человечества. Золоченые рамы эпохи классицизма только подчеркивали бесплодность попыток остановить мгновение жизни искусством. Даже копия Давида, фаллически возвышающаяся в центре зала, выглядела надгробным монументом.

Несколько лет назад с мраморного пениса Давида наконец сняли брезентовый чехол и это только разочаровало истинных ценительниц мужского тела. Молодого человека с таким миниатюрным членом не спас бы никакой «великий уравнитель» и при прекрасном атлетическом теле он был бы очень несчастен в личной жизни.

Ольга, напротив, была очень оживлена и беспрерывно ахала. Берта всегда изумляла ее способность бесконечно восхищаться тем, в чем она абсолютно ничего не смыслила, но что так остро интуитивно чувствовала. Но он терпел ее болтовню, потому что хотел ее.

Желание распластать Ольгу здесь же на полу музея прямо у ног Давида и умереть в недрах ее тела было настолько велико, что несколько раз Берт ловил свой взгляд на поисках наиболее укромного места.

Наконец, в зале, где были выставлены находки из очередной египетской гробницы, он сделал стойку: деревянный саркофаг с мумией фараона был выставлен в глубоком алькове. За ним угадывалось плохо освещенное пространство, достаточное для…

Берт так явно представил себе возможную сцену под прикрытием мумии, что Ольга споткнулась об очередной свой «ах» и уставилась на Берта.

– Что за странные энергии исходят от тебя? Ты мешаешь мне.

– Извини, – Берт перевел дыхание. – Иди сюда. Он оценил потенциальную безопасность стайки студентов, покидающих зал за своим гидом, и легко подтолкнул Ольгу к алькову. Она все еще что-то говорила и тихо посмеивалась, но, протискиваясь за саркофаг, уже смущенно оглядывалась. У стены он развернул ее к себе и прижался к ней.

– Ты с ума сошел… С ума… – прошептала она и стекла по стене на пол, увлекаемая его горячим шепотом и жадными руками. Потом они уже вне смущения любили друг друга что называется «взахлеб и взасос» и это продолжалось почти до закрытия музея с редкими перерывами и замираниями при вторжениях в зал редких посетителей из тайных некрофилов…

…Первой в реальность включилась Ольга: отворачивая губы и глаза она протянула руку к узкой полоске света. Стекло циферблата загорелось тусклой звездочкой.

Зал в очередной раз наполнился голосами. На этот раз японскими. Гид что-то объяснял на ломанном птичьем языке.

Ольга попыталась отстраниться от Берта, но он вновь вжался в нее с безудержным желанием.

– Хватит! Прошу тебя… – Ольга помедлила и прислушалась к себе.

– Подожди, прошу… – Берт скользнул руками по внутренней поверхности ее бедер и приник щекой к проталине внизу ее живота.

– Знаешь, сколько мы здесь? – Ольга сжала колени и попыталась нащупать в темноте свои трусики.

– Сколько? – Берт встряхнул головой и вложил ей в ладонь шелковые клочки.

Ольга прыснула, увидев остатки бывшего тридцатидолларового великолепия.

– Я просила снять, а не сорвать.

– Извини, так получилось, – Берт помог ей сесть на свой пиджак, превратившийся в шерстяную кочку. – Зайдем в бутик на перекрестке, я куплю тебе новые.

– Еще чего. Я с тобой в один бутик теперь ни за что не рискну войти. Ты сексуальный маньяк. Правда, безумно привлекательный сексуальный маньяк.

Ольга встала, одернула юбку и, застегивая блузку на глазах у обалдевшей группы японских туристов, гордо проплыла из-за саркофага к выходу.

Когда вслед за ней вынырнул мужчина в измятом пиджаке глаза японцев превратились в еврейские. Берту осталось лишь смущенно развести руками и произнести: «I’m sorry. The power of art is to blame for everything.» (Я прошу прощения. Во всем виновата сила искусства).

Гид только покачал головой, опустив взгляд, излучающий ненормативное изумление…

Ключ

– Поднимемся ко мне? – испытывающе спросила Елена.

– Нет, Лена. Нет, – ответил Берт.

– Я не буду провоцировать. Просто выпьем вина и поболтаем. Мы всегда хорошо болтаем. Нам ведь хорошо вдвоем и без секса?

– Я устал как собака. Хочу спать.

– Ты знаешь, где твой номер?

– Судя по брелоку на ключе где-то на четвертом этаже.

– Верно. У тебя 412-й, у меня 413-й.

– Кто постарался?

– Думаешь, я? Нет, просто это лучшие в отеле номера. Мой – всегда 413-й. А в 412-м постояльцы все время меняются.

– Клиенты?

– Пусть будет так. Но это очень дорогой номер для элитарных клиентов. Ты первый из простых смертных, кому так повезло.

– Повезло?

– Твой номер полностью оплачен. Я вхожу в стоимость номера.

– Мне не нравится такая арифметика.

– Это абсолютно не значит, что ты обязан мной воспользоваться. Просто Виталий тебя очень ценит и обходится с тобой по высшему классу.

Берт помедлил у лифта. Елена улыбнулась:

– Я уважаю твои принципы и не наброшусь на тебя в лифте. Клянусь дочкой. Оба пойдем спать, но каждый в свой номер.

Берт сдержанно рассмеялся. На длинной паузе они пересекли вертикальный разрез этажей и прошли по топкому ковру в правое крыло.

– Это твой номер. Спокойной ночи. – Елена исчезла за соседней дверью, оставив Берта на пороге 412-го.

Ключ провернулся с некоторым механическим изяществом: замок был из дорогих. Берт включил свет и оценил апартаменты. Мебель с претензией на модерн, огромная двуспальная кровать с обилием зеркал вокруг, платяной шкаф-купе, глубокие кресла. Одна стена была занята домашним кинотеатром последнего писка. Номер выглядел до крахмального хруста чистым. Берта это устраивало. Не раздеваясь, он упал на кровать и, закинув руки за голову, уставился в потолок. Через несколько секунд на белом полотне потолка, как на экране, стали проявляться контуры розовых гениталий в самых непостижимых ракурсах. Берт чертыхнулся, повернулся на бок и зарылся головой в подушку. Его острое обоняние уловило знакомый запах. Духи Елены.

– А чего ты хотел? – поинтересовался у себя Берт. Он уселся на кровать и стал методично осматривать комнату: малахитовый телефон на шахматном столике из слоновьей кости, рядом старинный бронзовый подсвечник, явно не вписывающийся в интерьер; огромный цветочный куст, гость из тропиков, занимающий весь угол до лоджии; столик-бар на колесиках; полка с видеокассетами. Берт скользнул взглядом по названиям: на тридцать процентов знакомый фирменный продукт. Он впервые увидел почти полное собрание своих сочинений. «Я список кораблей прочел до половины…» – вздохнул Берт и направился в ванную.

Его встретили зеркальные стены, не менее зеркальный потолок, мраморный умывальник с сенсорными кранами и джакузи на три-четыре тела. Берт сунул голову под кран. Струя оказалась теплой и вязкой, как прозрачная кровь.

Берт вышел из ванной направился к лоджии. У самой двери его задержал густой аромат тропического незнакомца. Берт присмотрелся к ближайшему цветку: странный гибрид розы и орхидеи. Но запах далеко не орхидейный. Напоминает дорогой парфум. Взгляд Берта случайно провалился в листья и там застыл: куст скрывал дверь, узкую и невысокую. Дверь в стене. Дверь в комнату Елены.

Берт вышел на лоджию и подставил лицо ветру. Через минуту он почувствовал ледяную боль в висках. Он вернулся в номер, сел в одно из кресел у шахматного столика и стал рассматривать малахитовый телефон. Что-то было не так.

Берт поднял трубку и прислушался к зуммеру. Обычный телефон. Берт водрузил трубку на место и в тот же момент из корпуса телефона под «Хэппи бёсдэй ту ю» выдвинулся малахитовый пенал. На его дне лежал миниатюрный круглый ключ. Без брелока. Берт взял ключ, вернулся к кусту и отодвинул ветви. Отверстие замка было круглым и небольшим. Берт перевел дыхание, повернул ключ по часовой стрелке и открыл дверь. За ней была еще одна дверь с замком под круглый ключ.

Несколько минут Берт разглядывал поочередно замок и ключ. Наконец он сделал шаг назад, но вторая дверь сама распахнулась.

Елена в длинном халате с распущенными по плечам волосами выжидающе улыбалась в полумраке своего номера.

– Ты все-таки пришел.

– Это ничего не значит.

– Конечно ничего. Ты ко мне или я к тебе?

– Лучше ты.

– Хорошо. У меня есть вино.

– Неси.

Елена с узкой темной бутылкой, чуть пригнувшись, вынырнула из дверного проема и проплыла мимо Берта к креслам. Он так и остался стоять у потайной двери, наблюдая за ней издалека. Изящная фигурка переливалась соблазнами под вишневой плотью халата. Елена извлекла из чрева столика-бара два бокала и улыбнулась Берту:

– Вино будешь разливать ты. Все остальное я сделаю сама. Если ты, конечно, мне доверяешь.

Берт сел в соседнее кресло и наполнил бокалы.

– Тоста не надо. Просто выпьем, – Елена вновь улыбнулась: чертиками дрогнули губы и глаза.

– Хорошо. Просто выпьем.

Берт краем сознания оценил вкус вина. Елена слизнула винную кровь с нижней губы и откинула голову на спинку кресла.

– Можешь молчать, как обычно. Можем оба молчать. Но тогда нужно что-то делать.

– Будем молча пить вино.

– Оно быстро закончится.

– Я закажу еще.

– Хочешь напиться?

– Да.

– Тебе станет легче?

– Не знаю. Я ничего не знаю.

– Зато я знаю. Молчи. Ничего не говори. Закрой глаза и слушай. Только слушай и не делай резких движений. Ты устал, ты очень устал за последний год. Ты славный парень, но ты чужой в этом мире. Ты пришел заработать деньги для своей умирающей жены и попал в ад. Ты попал в лапы дьявола, но хочешь сохранить душу. Ты веришь, что это возможно, и я не хочу тебя разочаровывать. Я в тебя верю. Я тобой восхищаюсь, я тобой горжусь. Такие слова я говорю многим своим клиентам. Но тебе я говорю все это иначе. Ты это ощущаешь. Ты сверхчувствительное существо. Ты давно чувствуешь, что я тебя люблю. С той самой первой встречи.

Я не знаю, любишь ли ты меня, но я знаю точно, что тебя ко мне влечет. И это влечение сильнее любви. Ты думаешь, что если дашь этому волю – всему конец. Конец твоим принципам, твоей семье, конец тебе как личности. Ты способен на безрассудные поступки, на безумную страсть, и ты этого боишься. Ты научился это гасить. Ты сильный мужчина. Ты научился жить, не дыша полной грудью. Это трудно. И это больно. Я это испытала…

Ты не знаешь, как примирить в себе меня и Сашу. Ты не знаешь, как поступить. Ты не можешь поверить в наше с тобой будущее. И правильно, его действительно нет. Но есть наше настоящее. И мы можем его выстроить. Мы можем остановить мгновение, если ты мне поверишь и так, как верю тебе я.

...

конец ознакомительного фрагмента