Текст книги "Возвращение убийцы драконов"

Роберт Сальваторе
Возвращение убийцы драконов

ПРОЛОГ

Октябрьский ветер дул нещадно, втягивая желтые, бурые и красные листья в клубящийся вихрь и пронося их мимо человека, который отрешенно стоял на вершине холма, невдалеке от дороги и остроконечных столбиков зеленой ограды, что окаймляла границу кладбища. Сразу же за оградой по Ланкастер-стрит с шумом катились машины – суета жизни была рядом с кладбищенским покоем. В воздухе плясали белые пушинки слишком рано выпавшего снега. Их было немного и, похоже, еще меньше долетало до земли. Снежинки уносило куда-то нескончаемыми порывами ветра.

Склонив голову, Гэри Леджер едва замечал что-либо вокруг: снег, ветер или машины. Его черные неухоженные волосы были теперь длиннее обычного и хлестали по обросшему щетиной лицу, но и этого он также не замечал. Ощущение беспросветного дня, той классической меланхолии, воцарявшейся осенью в Новой Англии, не покидало Гэри. Однако детали были утрачены, они исчезли в непреодолимой силе простых слов, высеченных на плоском белом камне, врытом в землю:

Рядовой Энтони Леджер 23 декабря 1919 – 6 июня 1992 Ветеран Второй мировой войны.

Так оно и было: отец Гэри прожил на свете семьдесят два года, пять месяцев и пятнадцать дней. И это все, что осталось.

Гэри попробовал вызвать в памяти образ своего отца. Он вспомнил игры в крибедж, вспомнил сильнейший буран 1978 года, когда Энтони Леджер, этот упрямец почтальон, поднялся в пять утра, пытаясь расчистить проезд для машины.

При этом воспоминании Гэри грустно усмехнулся… В то февральское утро юноша проснулся полный надежды, что занятия в школе отменят: накануне в новостях обещали сильный снегопад. Он выглянул из-за занавески в окно и увидел, что снега и в самом деле навалило изрядно. Во всяком случае, тогда, пятнадцать лет назад, окрестности потеряли свой привычный вид. Потом Гэри посмотрел на подъезд к дому и заметил черное пятно диаметром в несколько дюймов. Он вдруг решил, что это кусочек асфальта и что его машину, его драгоценный «кугуар» выпуска 1969 года с мотором «Босс-302» и волшебными колесами… украли.

Молодой человек бросился вниз прямо в нижнем белье, не переставая кричать: «Моя машина!» – и выскочил на улицу.

Но машина по-прежнему находилась на своем месте, а его мать и старшая сестра стояли рядом и ошарашено взирали на него. Черное пятно, которое увидел Гэри, было не кусочком асфальта, а пластиковой крышей автомобиля.

Чуть дальше, в конце проезда, его отец, его упрямый па вонзал лопату высоко вверх (выше собственных плеч!), в сугроб: Энтони старался откопать свою машину, чтобы добраться до работы. Не важно, что городские снегоуборочные комбайны не смогли даже подняться по холмистой Флоренс-стрит. Не важно, что сугробы все росли и росли как на их улице, так и на главной магистрали.

… Гэри так ясно все это себе представлял. Он припомнил даже кладбище, располагавшееся за улицей и соседским двором, и статую на фамильном склепе родных его отца – деву с воздетыми к небу руками.

Как и теперь. Как и всегда. Надгробная плита над могилой Энтони Леджера находилась в нескольких футах от статуи, и взгляд Гэри переместился к скульптурному изображению девы, проследовал по линии спины и рукам, поднятым к небу, полному темных и светлых облаков, гонимых западным ветром. Усмешка исчезла с лица Гэри, сменившись одинокой слезой, медленно скатившейся по щеке.

Диана стояла в двадцати футах от него, прислонившись к машине. Она заметила блеск этой слезинки и молча закусила нижнюю губу. Ее глаза, зеленые, как и у Гэри, повлажнели от сочувствия. Но она была беспомощна. Совершенно беспомощна. Прошло всего четыре месяца, после того как скончался Энтони, и Диана видела, что за это короткое время ее муж повзрослел больше, чем за семь лет, которые они были вместе.

Но именно такое состояние и вызывает смерть – бессилие. И если его ощущала Диана, глядя на страдающего Гэри, то сам Гэри чувствовал свое бессилие в десять раз сильнее, когда смотрел на простой камень, врытый в землю на кладбище, открытом всем ветрам. И на простые слова, высеченные на нем.

Гэри всегда был фантазером. Если в школе ему доставалось от какого-нибудь задиры, он обычно представлял себя мастером боевых искусств и мысленно жестоко расправлялся с обидчиком. Какие карты ни выбрасывала бы ему жизнь, он мог изменить – их расклад с помощью своего воображения… Вплоть до сегодняшнего дня, до взгляда на это надгробие, под которым лежал его отец.

Для этой реальности не существовало фантастических историй о «побеждающем герое».

Гэри глубоко вздохнул и вновь посмотрел на надгробный камень. Он не ходил на кладбище часто: не видел в этом смысла. Память об отце он носил в себе ежедневно и ежеминутно – так он отдавал дань уважения человеку, которого очень любил.

До 6 июня все у Гэри складывалось хорошо. Они с Дианой были женаты почти два года и уже начали поговаривать о детях. Оба делали карьеру, идя путями, которые общество считало достойными. После свадьбы они поселились в доме родителей Гэри, а когда накопили денег на собственную квартиру, то переехали и стали жить самостоятельно.

А потом умер Энтони.

Пришло его время. Для подобного события это определение, пожалуй, наиболее подходящее среди всех существующих в мире. Отец Гэри всегда был самым ответственным из людей. Тогда, в то утро, он взялся раскапывать огромный сугроб лишь потому, что, сделав это, смог бы выполнять свои привычные обязанности. Таков был образ жизни Энтони. Поэтому когда Гэри, любимец семьи, самый младший из семерых детей, покинул дом, хлопот у Энтони поубавилось: его сыновья и дочери разъехались и сами стали заботиться о себе. Для Энтони наступила пора расслабиться и проводить дни в спокойном уединении.

Но как это делается, Энтони не знал.

Поэтому и пришло его время. Гэри не ощущал какой-либо вины, чего-то вроде «жаль, что я ему этого не сказал, пока он был жив», поскольку его отношения с отцом были действительно прекрасными. И все же в глубине сознания Гэри не мог отделаться от мысли: останься он в родительском доме, Энтони было бы о ком заботиться. Отец был бы жив.

В этот холодный и ветреный день Гэри было особенно тяжело. Более того, он гораздо сильнее переживал свое горе. Ему недоставало отца. Он всей душой желал снова увидеть, как на тренировках по софтболу отец бьет в третью позицию. Гэри не хватало их совместного сидения у телевизора, когда он выслушивал ворчливые отцовские тирады по поводу неизменно мрачных выпусков ежедневных новостей.

Под конец лета Диана вновь заговорила о детях, но Леджеру ее слова казались теперь совершенно пустыми. Пока что он не был готов для такой перспективы – перспективы иметь детей, которых его отец никогда не увидит.

Весь мир был для него полон мрака.

Весь мир за исключением одного ростка надежды, одного воспоминания, которое не могла заслонить никакая трагедия.

Когда горе угрожало окутать его, завладеть им и швырнуть, безразличного ко всему, на покрытую листьями траву, Гэри прибегнул к старому испытанному средству: восстановил в памяти загадочную страну Волшебноземье. Страну лепреконов и эльфов, страну дракона, которого он убил. Он вспомнил злую колдунью, которая вскоре окажется на свободе, а может, уже свободна и теперь прибирает независимых людей этой страны к своим железным рукам.

Гэри побывал там дважды: в первый раз – совершенно неожиданно для себя, а во второй – после того как провел пять лет, мечтая туда вернуться. Пять лет в земном мире были в Волшебноземье лишь пятью неделями, ибо время в двух различных мирах текло с неодинаковой скоростью.

На короткий миг Гэри ухватился за мысль, что можно каким-нибудь образом попасть в Волшебноземье и, используя разницу во времени, снова оказаться дома, пока отец еще жив. Если бы ему удалось вернуться в ту ночь, когда остановилось сердце Энтони, он сумел бы вызвать врачей «неотложной помощи»…

Но Гэри отбросил этот сумасбродный план, прежде чем тот успел полностью сложиться. Он понял: разница во времени не дает возможности перемещаться в прошлое. Энтони ушел, и во всем мире не было ничего, что могло бы это изменить…

И все же молодой человек был не прочь опять побывать в Волшебноземье. Он хотел увидеть лепрекона Микки Мак-Микки, эльфа Кэлси и Джено Молотобоя, угрюмого Джено, – дворфа, который, похоже, никогда не истощит своего запаса плевков. В течение четырех лет, что прошли со времени его последнего путешествия, Гэри иногда хотелось вернуться в волшебный мир, но непреодолимым это желание стало с того момента, когда он увидел отца, лежащего на больничной койке, с того момента, когда он осознал, что не в силах помочь ему.

Возможно, его желание вернуться было просто-напросто желанием убежать от действительности – Гэри это вполне понимал. А может, ему теперь было все равно.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ИСЧЕЗАЮЩИЕ МОСТЫ

Трое непохожих друг на друга спутников: лепрекон, эльф и дворф – притаились за изгородью, обвитой виноградом, и наблюдали за шеренгами солдат, которые двигались на юг. По их подсчетам, на поле собралось пятитысячное войско и каждый день подходили сотни новых воинов. Пехота, кавалерия, и у всех – шлемы, щиты и грозно торчащее оружие.

– Киннемор опять намерен выступить, – проговорил лепрекон Микки Мак-Микки, рассеянно вертя на пальце свой шотландский берет с помпоном. Будучи ростом всего два фута, он мог и не пригибаться до земли, сидя за кустами. А с волшебным горшочком золота, надежно спрятанным в руке (или в кармане), хитрый коротышка едва ли остерегался погони, которую могли устроить за ним человеческие солдаты. – Все это явно утомляет, – добавил он.

Микки Мак-Микки был одет в щегольской камзол, такой же серый, как его лукавые глаза. Он запустил руку за пазуху и достал трубку с длинным чубуком, которая волшебным образом разгоралась, когда лепрекон подносил ее ко рту. Концом трубки Микки пользовался для расчесывания торчащих в разные стороны волосков своей бороды, поскольку уже более трех недель никак не мог найти время ее подстричь.

– Дурачина Гэри Леджер, – произнес ворчливый здоровяк Джено Молотобой, ударив по кустам и ненароком сломав одну из поставленных крест-накрест жердей забора.

Джено был искуснейшим во всей стране кузнецом. Подобное обстоятельство сразу же поставило его на первое место в давнем странствии, казавшемся бесконечным. Он сопровождал к логовищу дракона группу эльфа Кэлси, направлявшуюся туда, чтобы перековать старинное копье Кедрика Донигартена, но пошел лишь потому, что Кэлси его уговорил, – а в Волшебноземье соглашения соблюдались неукоснительно. Однако, знай тогда Джено, что поход эльфа преследует и другие цели – от освобождения дракона до развязывания еще одной войны, – он бы не сдвинулся с места.

– Дурачина Гэри Леджер, – вновь сердито пробормотал Джено. – Нужно было ему прийти и выпустить эту колдунью из ее дыры.

– Керидвен еще не свободна, – поправил его Кэлси, самый высокий из троих, ростом почти с человека.

Джено взглянул на скрючившегося эльфа, и ему пришлось сощуриться, ибо утреннее солнце ослепляло его, словно отражаясь от длинных блестящих золотистых волос Кэлси. Глаза эльфа также отливали золотом – точечки солнечного света на неизменно красивом худощавом лице.

– Так скоро будет свободна, – возразил Джено слишком громко, о чем он догадался, когда оба его товарища беспокойно зашикали на него. – Потому она и торопит события. Керидвен захватит Дилнамарру, а возможно, и Бремар с Дрохитом еще до того, как уберется со своего дурацкого острова! Кэлси хотел было что-то ответить, но умолк и уставился на дворфа долгим тяжелым взглядом. В отличие от многих мужчин горного племени, Джено не носил бороды, а когда улыбался, открывая недостающий зуб и сияя чистейшими голубыми глазами, то напоминал озорного мальчишку – ну прямо этакий сорванец! Эльф собирался сказать нечто решительное о том, что они будут сражаться вместе и вынудят Киннемора – марионеточного короля Керидвен – вернуться со своей армией в Коннахт, но не мог подыскать нужных слов. Кэлси знал: скорее всего Джено прав. Они убили дракона Роберта – злодея, противостоявшего Керидвен. Теперь, когда Роберт исчез с ее пути, колдунья без промедления окутает все Волшебноземье тьмой. По крайней мере всех людей этой страны. Челюсть Кэлси решительно выпятилась, когда он подумал о Тир-на-н'Ог – своей лесистой родине. Тир-на-н'Ог Керидвен не завоевать!

Вряд ли она вторгнется и в Двергамал, чтобы добраться до местных здоровяков, соплеменников Джено. Дворфы были не просто обитателями гор. Они являлись частью Двергамала, жили в совершенной гармонии с могучей горной грядой, и сами горы подчинялись их зову. Если бы на дворфов напали солдаты Керидвен, потери в их рядах, несомненно, оказались бы внушительными.

И тогда все Волшебноземье стало бы таким, каким оно когда-то было, пришел к выводу Кэлси. Все человеческие существа пали бы под натиском тьмы, зато дворфы и эльфы, булдры Двергамала и тильвит-теги Тир-на-н'Ог оказывали бы упорное и непрестанное сопротивление. Эльф продолжал пристально смотреть на Джено, но после того как он спокойно напомнил себе о будущем, которое их ожидает, выражение лица у Кэлси смягчилось. Они стали бы союзниками, нравится им это или нет (а Кэлси знал, что ни дворфам, ни эльфам такое не особо понравилось бы!).

На дальнем поле протрубил рожок, заставивший троих спутников обернуться. К полю устремился отряд всадников, полностью закованных в латы рыцарей, на боевых, защищенных броней конях. Отряд возглавлял худощавый человек в рваном и выцветшем сером плаще.

– Принц Гелдион, – угрюмо заметил Микки. – Теперь у меня нет сомнений: очень скоро они двинутся на Дилнамарру. Возможно, даже сегодня. Тогда и нам надо трогаться, – сказал он Кэлси. – Надо предупредить толстого барона Пвилла, чтобы он подготовился к достойной встрече гостей.

Кэлси мрачно кивнул. Они обязаны предупредить барона, не важно, принесет это какую-либо пользу или нет. Пвилл не мог собрать и десятой части вооруженных сил Коннахта, и по всем меркам военной логики коннахтская армия легко смогла бы перевернуть Дилнамарру вверх дном, даже, возможно, в считанные часы. У союзников Кэлси было одно моральное преимущество, хотя оно и представляло собой ложь, рожденную в суровых горах Двергамала. После того как был убит дракон, Гэри Леджер вернулся в свой родной мир, и потому трое его товарищей увенчали лаврами победителя барона Пвилла. Это был расчетливый обман, направленный на то, чтобы повысить в рядах сопротивления Коннахту статус Пвилла как предводителя.

Как видно, хитроумный план оказался плодотворным, поскольку народ Дилнамарры сплотился вокруг своего героического барона, поклявшись ему в верности. Армия Коннахта была многочисленна, великолепно обучена и вооружена. Однако солдаты короля не стали бы воевать с таким мужеством и отвагой, как люди барона Пвилла, – они не верили в правоту своего дела. Тем не менее, Кэлси знал, что Дилнамарре не выстоять. Эльф лишь надеялся, что ее жители нанесут коннахтской армии урон – достаточный для того, чтобы эльфы Тир-на-н'Ог смогли держать оборону на границе их родных лесов.

– А что надумал ты? – спросил Кэлси у Джено, поскольку дворф ясно дал понять, что после окончания этой разведывательной операции он их покинет.

– До восточной дороги я иду с вами, а оттуда отправлюсь в Бремар, – ответил Джено, имея в виду городок на северо-востоке, под сенью могучего Двергамала. – Там меня ждет Джербил и гномы его племени. Мы обо всем расскажем людям в Бремаре, потом двинемся в Дрохит и оттуда – в горы: я к своим в залив Булдр, а Джербил к своим в Гондабугган.

– И вся страна узнает о появлении Керидвен, – подытожил Кэлси.

– Это принесет Волшебноземью хоть какую-то пользу, – безучастно добавил Микки.

– Дурачина Гэри Леджер, – опять сказал Джено.

– Ты что, действительно винишь его? – не удержался от вопроса Микки.

Джено всегда вел себя довольно грубо (впрочем, едва ли можно ожидать от дворфа чего-либо иного), однако за время двух их рискованных экспедиций Микки показалось, что дворф проникся симпатией к Гэри Леджеру.

Джено не особо размышлял над ответом и сказал просто:

– Он ее отпустил.

– Он сделал то, что посчитал наилучшим, – резко произнес Кэлси, становясь на защиту Гэри. – Если помните, дракон мог свободно летать повсюду, и потому Леджер решил сократить срок изгнания Керидвен. Того изгнания, в которое сам Гэри ее и отправил, когда победил, – многозначительно добавил эльф, сурово глядя в сторону Джено.

Гнев дворфа, кажется, утих.

– Как ни крути, дракона-то убил Гэри Леджер, – согласился он. – А это было самым лучшим для страны.

Кэлси кивнул, и, похоже, вопрос был исчерпан. «Но было ли это самым лучшим для страны?» – подумал эльф. Конечно, он не винил Гэри за то, как все получилось, но действительно ли последствия его решений пошли на пользу людям?

Кэлси снова посмотрел на поле и на множащиеся шеренги, управляемые злой волей Керидвен, волей, скрывавшейся за спиной законного короля Волшебноземья. Не вернее ли было продолжать доблестно сражаться против внушавшего явный ужас дракона Роберта, чем проиграть, будучи не в силах противостоять предательским набегам этой гнусной колдуньи?

Принимая в расчет мрачные предсказания эльфа о ближайшем будущем Волшебноземья, вопрос представлялся спорным.

Первые шаги Гэри Леджера в глубь леса были робкими, даже боязливыми, хотя здесь он вырос. Обернувшись, он мог увидеть кусты перед домом матери (отныне только матери), которые росли в какой-то сотне ярдов отсюда, а за ними пять небольших участков с домами.

– Теперь мощеная часть Флоренс-стрит стала длиннее. В конце улицы приютился еще один дом, вторгшись в любимый лес Гэри. Он глубоко вздохнул, отвел глаза от этого новоявленного захватчика и двинулся дальше по грунтовой пожарной дороге.

Сразу же за задним двором нового дома Гэри повернул налево и пошел по второй пожарной дороге, которая вскоре превратилась в узкую и почти заросшую тропу.

Путь ему преградил забор, и тут же раздался лай невидимых собак.

Где-то в вышине деревьев нервно скакала белка, и одинокий зверек показался Гэри последней частичкой того, что было когда-то и чего уже не будет.

Он с силой ухватился за неподатливую металлическую сетку забора, стискивая ее, пока не заболели пальцы. Он подумал, не перелезть ли через него, но собаки, похоже, были совсем близко. Перспектива оказаться пойманным с внутренней стороны шестифутовой решетки, когда злые псы впиваются тебе в пятки, не показалась Гэри слишком уж привлекательной. Поэтому на прощание он еще раз тряхнул металлическую сетку, потом пошел назад, на главную пожарную дорогу, свернул налево и углубился в лес.

Едва сделав шагов двадцать, Гэри вновь остановился, очумело глядя на открытые поля, расстилавшиеся справа от него, за кладбищенской оградой.

Открытые поля!

Ограда существовала здесь задолго до рождения Гэри, но внутри ее, на самых дальних окраинах кладбища, густо росли сосны, клены и множество кустарников высотой с десятилетнего мальчишку. Теперь здесь было просто поле, обширное голое поле, быстро заполнявшееся надгробными плитами. Гэри понадобилось немало времени, чтобы мысленно восстановить прежние границы расчищенных участков. Наконец он разыскал глазами место, где они с друзьями играли в футбол и бейсбол, – ровную прямоугольную площадку, когда-то свободную от могил и окруженную деревьями.

Ныне повсюду были узкие дорожки и ряды надгробий, которые молчаливо и угрюмо возвышались над могилами. Конечно, Гэри замечал эти перемены, глядя сюда с другой стороны кладбища, с той возвышенной придорожной части, где находились более старые семейные захоронения. С того места, где покоился его отец.

Гэри и раньше видел издалека, как разрослось кладбище, но не осознавал этого до конца. Вплоть до того самого момента, когда оказался в лесу на окраине кладбища. Теперь он понял, о чем не узнал покойный отец. Гэри посмотрел на игровую площадку своей юности и увидел плиту своего надгробия в будущем.

Тяжело дыша, он рванулся дальше в лес и вскоре ясно различил заднюю часть магазина автомобильных кузовов, находившегося на улице, окаймлявшей восточный край леса. Несколько удивившись, Гэри оглянулся и посмотрел в направлении Флоренс-стрит. Его взору открылась крыша нового дома, покрытая светлой деревянной кровлей! И магазин автокузовов тоже был виден с этого места! А по ту сторону открытого кладбища, за безмолвными могилами, мелькали машины, ехавшие по главной магистрали.

Куда исчезла столь дорогая ему чаща леса? Куда подевались громадные, затеняющие свет деревья, которые он помнил с детства? Он не забыл, как в первый раз прошел по всем этим лесам: от Флоренс-стрит до магазина автокузовов. Как он гордился тогда, что мужественно совершил переход по глухим местам!

Но теперь… Будь у них с Дианой дети, Гэри даже и не подумал бы привести их сюда. – Он снова резко свернул влево, сойдя с пожарной дороги, и направился в лес, намереваясь выбраться из этого открытого пространства, решив оставить позади все признаки цивилизованного мира. Поднявшись на холм, он снова натолкнулся на тот же забор из металлической сетки, – правда, сейчас все обошлось без собачьего лая.

Гэри устремился напролом, через забор и кустарник, готовый поколотить любого пса, который встанет у него на пути. Он дошел до задней площадки плавательного бассейна, принадлежащего штату, – еще одного вторжения, от которого не делалось радостнее. Но здесь хоть уцелела растительность. Пройдя дальше, Гэри вышел на голубичную поляну и вздохнул с облегчением, увидев, что это волшебное место по-прежнему существует. Между тем сквозь оголенные ветви осенних деревьев ему все еще был виден новый дом с западной стороны, в конце улицы, пересекавшей под прямым углом край Флоренс-стрит. Саму улицу тоже продлили, и, по-видимому, намного. Теперь Гэрй понял, где находились привязанные собаки, и, как и следовало ожидать, те снова принялись лаять.

Гэри обтер лицо рукой и двинулся по голубичной поляне к вершине поросшего мхом склона, располагавшегося в том месте, которое пока еще оставалось самой глухой частью исчезающего леса. Здесь он впервые встретил эльфа, посланного Микки Мак-Микки, – маленькое существо, которое привело его к танцующим феям, перенесшим Гэри в волшебную страну.

Он улегся на крутой склон, чтобы не видеть ничего, кроме деревьев, и снял свой рюкзак, пристроив его на мшанике в качестве подушки.

Здесь Гэри провел несколько часов. Уже давным-давно село солнце, и холод осенней ночи пробирал до костей. Он звал Микки, звал негромко и часто, умоляя лепрекона прийти и забрать его отсюда.

Но эльфы не появлялись, и Гэри понял, что никто из них не придет. Волшебство ушло, исчезло, как и игровая площадка его юности, погребенная под металлическими оградами и бетонными фундаментами.