Текст книги "Билет на планету Транай"

Оказывается, из десяти человек, попадающихся ему на глаза, девять – мужчины. И, что еще загадочнее, почти каждая женщина, судя по ее внешности, либо моложе восемнадцати, либо старше тридцати пяти.

А те, кому от восемнадцати до тридцати пяти, куда подевались? Им что, запрещено появляться на людях? Или их погубила какая-нибудь эпидемия?

Оставалось лишь надеяться, что со временем он узнает.

Гудмен направился в Идриг, здание, куда сходились все нити управления государством Транай, и попросил встречи с министром по делам иммиграции. Его приняли сразу.

В тесном кабинете царил беспорядок, на обоях синели подозрительные разводы. Сразу бросилась в глаза мощная винтовка с глушителем и оптическим прицелом – зловещее украшение стены. Задаться вопросом, что бы это значило, Гудмен не успел, поскольку с кресла при его появлении сорвался тучный жизнерадостный человек лет пятидесяти и энергично пожал ему руку.

На груди у министра висел медальончик с рельефным транайским гербом – молнией, дробящей кукурузный початок. Гудмен предположил, что это официальная печать министерства, и не ошибся.

– Добро пожаловать на Транай! – со всей сердечностью поприветствовал министр, сбрасывая со стула кипу бумаг и жестом предлагая Гудмену сесть.

– Господин министр… – заговорил Гудмен на деловом транайском.

– Ден Мелит меня зовут. Будь проще, сынок, зови меня Деном. У нас тут формальности не в чести. Клади ноги на стол и чувствуй себя как дома. Хочешь сигару?

– Нет, спасибо, – отказался несколько опешивший Гудмен. – Мистер… то есть Ден, я прилетел с Земли – вы, может быть, слышали это название.

– Ну а кто же не слышал? – хмыкнул Мелит. – Нервозный, суетный мирок… не в обиду будь сказано.

– Да какие обиды. Я ровно такого же мнения о своей родине. А сюда прибыл вот по какой причине… – Гудмен помедлил, надеясь, что его объяснения не покажутся смешными. – До меня дошли некоторые слухи о планете Транай, и, честно говоря, они показались преувеличенными. Хотелось бы узнать, если, конечно, вы не против…

– Задавай любые вопросы! – великодушно разрешил Мелит. – Отвечу как на духу.

– Благодарю. По моим сведениям, Транай вот уже четыреста лет не знает войн.

– Шестьсот, – поправил Мелит. – Их и не предвидится.

– Говорят, на Транае не совершаются преступления.

– Пока не было ни одного.

– А потому у вас нет органов правопорядка, всяких там судей, шерифов, приставов, палачей, инспекторов по делам несовершеннолетних, государственных следователей. Нет тюрем, исправительных домов и других мест заключения.

– Просто отсутствует необходимость в них, – пожал плечами Мелит.

– Еще я слышал, – продолжал Гудмен, – что Транай не знает бедности.

– Бедность? – хихикнул Мелит. – Это что еще за диво? Взял бы ты все-таки сигару…

– Спасибо, не хочу. – Взволнованный до крайности, Гудмен подался вперед. – Правда ли, что вам удалось создать стабильную экономику, не прибегая к социалистическим, коммунистическим, фашистским или бюрократическим методам?

– Так и есть, – подтвердил Мелит.

– И по факту у вас система свободного предпринимательства с упором на личную инициативу? А функции государственного управления сокращены до самого необходимого минимума?

Мелит кивнул:

– В сущности, мы решаем мелкие проблемы регулирования: заботимся о престарелых, украшаем ландшафты.

– Скажите, – задал Гудмен самый важный вопрос, – вы в самом деле научились распределять блага без вмешательства государства, даже без налогообложения? Неужели ваша методика основана только на личном выборе каждого индивидуума?

– Все обстоит именно так.

– Значит, капитан Сэвидж сказал правду! – воскликнул молодой человек, более не в силах сдерживать восторг. – Это действительно утопия!

– Нас устраивает, – скромно подтвердил Мелит.

Переведя дух, Гудмен спросил:

– А можно мне остаться?

– Почему нет? – Мелит достал из ящика стола бланк. – Здесь нет иммиграционных ограничений. Чем ты раньше занимался, можно узнать?

– В смысле, что я делал на Земле? Роботов конструировал.

– На Транае у тебя будет уйма возможностей применить профессиональные навыки. – Мелит уже что-то писал в анкете.

С пера сорвалась капля чернил, появилась клякса. Министр привычно запустил авторучкой в стену, и она разлетелась вдребезги, а на обоях образовалось новое синее пятно.

– Оформим документы как-нибудь в следующий раз, – сказал чиновник. – Сейчас я что-то не в настроении. – Он откинулся в кресле. – Сынок, позволь дать тебе доброе напутствие. Вот ты назвал Транай утопией, и мы, его жители, почти не видим тут разницы. Но я бы не сказал, что у нас высокоорганизованное государство. Сложное законодательство нам без надобности, достаточно соблюдать ряд неписаных правил – их даже можно назвать обычаями. Вскоре ты с ними познакомишься. Граждане всегда помогут тебе советом, но, разумеется, принуждать ни к чему не станут.

– Конечно, я буду слушать советы! – воскликнул Гудмен. – Поверьте, сэр, нарушать порядок в вашем раю я никоим образом не намерен!

– Да я не за наши порядки беспокоюсь, – с усмешкой объяснил Мелит, – а за твою безопасность. Впрочем, позову-ка я жену, пусть она тебе поподробнее растолкует.

Он втопил в стол большую красную кнопку. Тотчас возникла голубоватая дымка, она сгустилась, и через несколько секунд Гудмен увидел перед собой красивую молодую женщину.

– Доброе утро, дорогой, – сказала она Мелиту.

– Уже день, – поправил ее министр. – Милая, вот этот юноша проделал путь от самой Земли, чтобы поселиться на Транае. Я провел с ним обычный инструктаж. Что-нибудь еще мы можем для него сделать?

После недолгих размышлений госпожа Мелит спросила у Гудмена:

– Вы женаты?

– Нет, мэм.

– Коли так, надо подыскать ему девушку, – сказала мужу госпожа Мелит. – На Транае холостая жизнь не приветствуется, хотя, конечно, и не запрещается. Дай-ка подумать… Как насчет очаровательной малютки Дриганти?

– Она помолвлена, – сообщил Мелит.

– Правда? Я что, так долго пробыла в стазисе? Дорогой, с твоей стороны это неблагоразумно.

– Дел было по горло, – повинился Мелит.

– А Мина Венсис?

– Не его тип женщин.

– Жанна Влей?

– То, что надо! – Мелит подмигнул Гудмену. – Очень симпатичная цыпочка. – Найдя в столе новую ручку, он написал адрес и вручил листок посетителю. – Жена свяжется с ней, предупредит, чтобы ждала тебя нынче вечером.

– Будет время, приходите к нам ужинать, – добавила госпожа Мелит.

– С удовольствием, – в полной растерянности ответил Гудмен.

– Приятно было познакомиться, – сказала женщина.

Ее муж снова нажал кнопку. Госпожа Мелит растаяла в голубом тумане.

– Пора закрываться, – глянул на часы Мелит. – Задерживаться на работе нельзя – пойдут пересуды… На днях загляни, оформим бумажки. Еще рекомендую позвонить в Национальный дворец верховному президенту Боргу. А может, он сам тебя вызовет. Будь начеку, не то старый лис живо найдет тебе применение. И про Жанну не забудь. – Озорно подмигнув, он проводил Гудмена до двери.

Через несколько секунд молодой человек оказался на тротуаре в полном одиночестве.

«Я все-таки попал в утопию, – сказал он себе, – в реальную, настоящую, подлинную утопию».

Но все же кое-что смущало его разум.

Он поужинал в ресторанчике и поселился в ближайшей гостинице. Веселый беллбой отвел гостя в номер, и там Гудмен сразу растянулся на кровати. Устало протирая глаза, попытался разобраться с мыслями.

Сколько впечатлений за один день! И сколько загадок! Например, соотношение мужского и женского населения. Он собирался спросить об этом Мелита.

Но Мелит, возможно, не тот человек, к которому следует обращаться с подобными вопросами. Ведет он себя довольно странно. Например, швыряется письменными принадлежностями. Разве может себе такое позволить зрелое, ответственное должностное лицо? А как мэр обходится со своей женой?

Гудмен догадался, что госпожа Мелит вышла из статического деррсин-поля, – его характерную голубоватую дымку ни с чем не спутаешь. На Земле деррсином тоже пользуются. В медицине он бывает полезен – останавливает всяческую активность организма, рост, распад и так далее. К примеру, пациенту позарез нужна сыворотка, которая делается только на Марсе. Проще всего подержать его в стазисе до тех пор, пока не прибудет лекарство.

Но на Земле применять деррсин дозволено только врачам, и то по специальной лицензии. Нарушителей ждет серьезное наказание. Слыханное ли дело – хранить в таком поле жену?

Возможно, этим и объясняется отсутствие на улицах женщин в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет, а также соотношение полов десять к одному.

Но какой, спрашивается, смысл в этом высокотехнологичном серале?

И еще одна загадка не давала покоя Гудмену. Возможно, совершенно пустяковая. А может быть, и нет.

Ружье на стене у Мелита.

Он что, заядлый охотник? Но какого размера должна быть дичь, чтобы для нее требовался такой огромный калибр?

Или мэр – любитель стрелять по мишеням? Ну, не с оптическим же прицелом… и тем более не с глушителем. И какой смысл держать оружие в кабинете?

Но все это мелочи, решил Гудмен. Что-то вроде аллергической реакции на особенности местного быта. Он только что высадился на чужой планете – было бы наивно рассчитывать на моментальное понимание ее уклада. Вот поживет на Транае подольше и разберется во всем.

Гудмен уже задремал, когда в дверь постучали.

– Входите, – сказал он.

В номер прошмыгнул юркий коротышка с землистым лицом и торопливо затворил за собой дверь:

– Если я правильно понял, вы с Земли?

– Да, вы правильно поняли.

– Так и знал, что вы поселитесь в этой гостинице, – расплылся в улыбке коротышка. – Хорошо, что сразу застал. Надолго к нам?

– Думаю остаться насовсем.

– Отлично! – воскликнул коротышка. – Как насчет того, чтобы занять пост верховного президента?

– Что-что?

– Достойный оклад, легкая работа, контракт на год, – бодро перечислил коротышка. – Вы производите впечатление человека, не равнодушного к проблемам общества. Ну как, согласны?

Гудмен не поверил собственным ушам.

– Вы это всерьез? – осторожно спросил он. – Так беспечно предлагаете мне высший государственный пост?

– Что значит – беспечно? – взволнованно затараторил гость. – По-вашему, мы тут кому попало норовим всучить должность верховного президента? Да будет вам известно, это высокая честь!

– Простите, я не хотел…

– Просто вы, землянин, идеально нам подходите.

– Это еще почему?

– Так ведь общеизвестно, что земляне обожают править. Чего не скажешь о нас, транайцах. Слишком уж хлопотное это дело.

Надо же, до чего просто! В жилах Гудмена вскипела кровь реформатора. Как бы ни был хорош Транай, его наверняка можно улучшить. Молодой человек живо вообразил себя правителем утопии, решающим грандиозную задачу: как сделать почти идеальное совсем идеальным. Но осторожность взяла верх, и он не позволил сорваться с языка возгласу «Я согласен!». Где гарантия, что этот визитер не сумасшедший?

– Благодарю за предложение, – сказал Гудмен, – но мне необходимо его обдумать. Пожалуй, следует поговорить с человеком, ныне занимающим этот пост, и ознакомиться с должностными обязанностями…

– А я здесь для чего, по-вашему?! – вспылил коротышка. – Я и есть верховный президент Борг!

Только сейчас Гудмен заметил на шее у собеседника официальную печать.

– Как примете решение, дайте знать, я буду в Национальном дворце. – И, пожав Гудмену руку, президент удалился.

Выждав несколько минут, молодой человек вызвал беллбоя:

– Кто это был?

– Борг, верховный президент, – ответил беллбой. – Вы согласились?

Гудмен отрицательно покачал головой. Он вдруг понял, что Транай далеко не прост и еще многое нужно узнать о нем.

Утром Гудмен добыл алфавитный список заводов по производству роботов в Порт-Транае и пошел устраиваться. Подходящее место нашлось на удивление легко – с первой же попытки. Бегло проглядев документы, Марвина приняли в фирму «Бытовые роботы Аббага».

Владелец предприятия был невысок ростом, обладал пышной седой шевелюрой и буквально излучал мощную жизненную энергию.

– Рад, что в нашей команде появился землянин, – сказал господин Аббаг. – Как я понимаю, вы неординарная личность, а такие люди нам нужны. Буду с вами честен, Гудмен: надеюсь, ваши свежие идеи принесут нам прибыль и помогут выйти из тупика.

– А в чем проблема? – спросил молодой человек.

– Я вам покажу. – Аббаг повел Гудмена по цехам: штамповочному, термической обработки, рентгеноструктурного анализа, окончательной сборки и испытательному.

Это последнее помещение было обставлено как жилье – гостиная, совмещенная с кухней. Вдоль стены там выстроилось не меньше десятка роботов.

– Испытайте любого, – предложил Аббаг.

Гудмен подошел к ближайшему роботу и взглянул на его контрольную панель. Она оказалась достаточно простой, не требующей разъяснений. Молодой человек подверг машину стандартной процедуре, веля переносить с места на место вещи, мыть кастрюли и сковородки, накрывать на стол. Приказы выполнялись довольно четко, но очень уж медленно. На Земле давным-давно приучили механических слуг к резвости. Очевидно, транайские технологии изрядно устарели.

– Похоже, они у вас неторопливы, – осторожно высказался Гудмен.

– Вы правы, – кивнул Аббаг. – Они чертовски медлительны. По мне, так в самый раз. Но отдел по изучению сбыта пришел к выводу, что покупателям нужны еще более вялые роботы.

– В самом деле?

– Правда, забавно? – мрачно спросил Аббаг. – Их неповоротливость дорого нам обходится. Посмотрите, что у него внутри.

Гудмен снял заднюю панель и опешил, увидев жуткую путаницу проводов. Не сразу ему удалось разобраться, что там к чему. Изначально робот представлял собой современную даже по земным меркам конструкцию и имел недорогие быстродействующие контуры. Но в него дополнительно вмонтировали замедляющие реле, генераторы помех и понижающие передачи.

– Вот вы мне скажите, – сердито потребовал Аббаг, – как можно сделать робота еще менее расторопным, если не увеличить втрое его размеры и вдвое – затраты на изготовление? И каких еще, с позволения сказать, усовершенствований от меня потребуют в следующий раз?

Слушая его, Гудмен пытался переварить дикую концепцию примитивизации техники. На Земле фабрики всегда стремились строить все более шустрых, смышленых, четче исполняющих команды роботов. И у него никогда не возникало сомнений в правильности такого пути.

– И как будто мало нам бед, – продолжал сокрушаться Аббаг, – новая пластмасса, созданная специально для этой модели, то ли катализировалась, то ли испортилась по какой-то другой причине. Смотрите!

И он отвесил роботу крепкого пинка в середину туловища. Пластмасса промялась, как тонкая жесть. Аббаг ударил снова, вмятина увеличилась, изделие жалобно защелкало деталями и замигало лампочками. От третьего пинка раскололся корпус. Эффектно взорвались внутренности робота, обломки усеяли пол.

– Прочность не ахти, – сказал Гудмен.

– Да какое «не ахти»! Он же от первой плюхи должен разлетаться вдребезги. Покупатель не придет в восторг, если мы его заставим целый день ноги о робота отбивать. Вот вы скажите, как сделать пластмассу, которая и обычные нагрузки держит – мы же не хотим, чтобы изделие само развалилось в любой момент, – и легко ломается по желанию потребителя?

– Минуточку! – запротестовал Гудмен. – Позвольте мне кое-что прояснить. Вы нарочно замедляете свою технику, чтобы она раздражала покупателей и вызывала желание сломать себя?

Аббаг вскинул голову:

– Ну конечно!

– А зачем?

– Вы здесь новичок, – снисходительно улыбнулся Аббаг, – и не знаете того, что известно любому ребенку. Я говорю о фундаментальной концепции.

– Нельзя ли поподробней?

Аббаг вздохнул:

– Что ж… Наверняка вы в курсе: любое механическое устройство превращается в источник раздражения. У человечества давняя и стойкая неприязнь к машинам, психологи это называют инстинктивной реакцией жизни на псевдожизнь. Успеваете следить за нитью моих рассуждений?

Тотчас Марвину Гудмену вспомнились прочитанные романы-предупреждения о восстаниях машин, о воцарении кибернетических мозгов над миром, о нашествиях андроидов и тому подобном. Пришли на ум герои смешных газетных заметок: кто-то расстрелял свой телевизор, другой разбил тостер об стену, третий «свел счеты» с автомобилем. А еще шутки роботов, всегда с явным враждебным подтекстом…

– Кажется, успеваю, – сказал Гудмен.

– Все же позвольте мне повторить исходный постулат, – тоном педанта продолжал Аббаг. – Любая машина – источник раздражения. И раздражение тем сильнее, чем лучше механизм функционирует. Из этого вытекает, что идеально работающая машина является точкой фокусировки фрустрации: тут вам и падение самооценки, и неконтролируемое отторжение…

– Постойте-ка! – перебил Гудмен. – Так далеко заходить я не хочу.

– …и шизофренические фантазии, – непреклонно продолжал Аббаг. – С другой стороны, развитая экономика не обходится без машин. Отсюда следует самое выгодное для человека решение: любой механизм должен иметь изъяны.

– Не понимаю, на чем основан такой вывод.

– Все очень просто. У вас на Земле техника функционирует практически оптимально, внушая пользователям чувство собственной неполноценности. К сожалению, мазохистские племенные табу запрещают вам разрушать механизмы. А что в итоге? Глубочайшее недовольство священной и неприкосновенной машиной и поиски объекта для вымещения агрессии, каковым обычно становится жена или друг. Печальная ситуация, согласитесь. С точки зрения производительности труда роботов – сплошная выгода, но с точки зрения здоровья и долголетия человека – крайне неэффективно.

– Не уверен, что…

– Человек – животное нервное. Здесь, на Транае, мы направляем нервозность в русло роботофобии, и это позволяет справиться со всеми видами психических расстройств. Вы доведены до белого каления? Бац – и дух из робота вон! Мгновенная разрядка, отличный терапевтический эффект, бесценное чувство превосходства над жалкой машинерией, снятие избыточного напряжения, выброс целебного адреналина в кровь… а также стимул для транайской промышленности, ведь вы пойдете в магазин и купите нового робота. Не поколочена жена, не совершено самоубийство, не объявлена война, не изобретено новое оружие, не использованы иные обычные выходы для агрессии. Всего лишь сломан недорогой робот, которому тут же найдется замена.

– Как-то в голове не укладывается, – вздохнул Марвин.

– Ничего, уложится. Гудмен, я уверен, в вашем лице мы получили ценного работника. Подумайте над услышанным и постарайтесь найти недорогой способ ухудшить вот этого робота.

До конца рабочего дня Гудмен ломал голову над поставленной ему задачей, но так и не справился – разум отторгал саму идею целенаправленного производства некачественной техники. Для землянина это здорово смахивало на святотатство. В полшестого он покинул фабрику, недовольный собой, но полный решимости сделать дело как можно лучше… Что означает – как можно хуже.

Быстро поужинав в одиночестве, Гудмен решил позвонить Жанне Влей. Не хотелось коротать вечер в компании лишь собственных мыслей. В этой архисложной утопии он начисто растерялся – срочно требовалось заняться чем-нибудь простым и приятным. Свидание с Жанной, пожалуй, то, что надо.

Дом семьи Влей стоял всего в десятке кварталов, и Марвин решил пройтись.

У него было собственное представление о том, как должна выглядеть утопия, и проблемы коренились именно здесь. Нелегкое это дело – приспособить мышление к реальной ситуации. Он-то ожидал увидеть пасторальные антуражи, рассеянные по планете экзотические деревеньки, мудрых, тактичных и участливых селян в развевающихся белых одеждах. Детвору, играющую под золотым солнышком, молодежь, танцующую на площадках…

Конечно же, все это полная чепуха! Марвин навоображал себе декорации вместо сцены, набор стилизованных открыток вместо постоянно меняющейся действительности. Люди не живут так, как ему представлялось, – даже если захотят, не смогут. А если и смогут, то уже не будут людьми.

Около дома Влей Марвин постоял в нерешительности. Во что он сейчас впутывается? К чему его приведут чужие, пусть и несомненно утопические обычаи?

Гудмен уже хотел пойти обратно, даже повернулся. Но перспектива провести долгую одинокую ночь в гостинице вдруг показалась совершенно незаманчивой. До скрипа сжав челюсти, он позвонил в дверь.

Ее отворил рыжеволосый, средних лет и среднего роста мужчина.

– Ага, вы, должно быть, тот парень с Земли. Жанна сейчас будет готова. Входите, познакомьтесь с моей женой.

Он проводил Гудмена в элегантно обставленную гостиную и вдавил в стену красную кнопку. Марвин не удивился на этот раз появлению синеватой дымки деррсин-поля. Как транайцы обращаются со своими женщинами – это их дело, сказал он себе.

В дымке возникла красивая женщина лет двадцати восьми.

– Дорогая, – сказал ей господин Влей, – это землянин господин Гудмен.

– Рады такому гостю, – сказала миссис Влей. – Не желаете ли чего-нибудь выпить?

Гудмен кивнул. Миссис Влей указала на комфортабельное кресло и вскоре принесла поднос с охлажденными напитками, после чего тоже села.

– Так вы, стало быть, с Земли, – проговорил господин Влей. – Говорят, это сущий муравейник. Люди там дерганые и постоянно куда-то спешат. Или все не так?

– Пожалуй, все так, – ответил Гудмен.

– Что ж, уверен, вам здесь понравится. Мы умеем жить, этого у нас не отнимешь. Все дело в…

На лестнице зашуршали юбки, и Гудмен встал.

– Господин Гудмен, это наша дочь Жанна, – представила вновь прибывшую миссис Влей.

Гость сразу же отметил, что цвет волос у Жанны в точности как у сверхновой в Цирцее, невероятная бездонная синева глаз напоминает осеннее небо планеты Олго II, губы так же восхитительно розовы, как выхлоп ракетного двигателя Скарслотта-Тернера, а носик…

Впрочем, запас астрономических сравнений тут же и иссяк, да и вряд ли они были уместны. Жанна оказалась стройной и чрезвычайно миловидной блондинкой, и Гудмен тотчас поймал себя на мысли, что пересечь Галактику безусловно стоило.

– Ступайте, дети, и развлекитесь как следует, – напутствовала их госпожа Влей.

– Возвращайся не слишком поздно, – велел Жанне господин Влей.

Такие же точно слова говорят родители на Земле.

В этом свидании не было никакой экзотики. Они посетили недорогой ночной клуб, потанцевали, немного выпили. И говорили, говорили, говорили…

Гудмен диву давался, как быстро они нашли общий язык. С любой высказанной им мыслью Жанна моментально соглашалась. Бывают же на свете такие умные девушки!

На нее огромное впечатление произвели дорожные приключения Марвина. Земляне, как всем известно, завзятые авантюристы, хоть и неврастеники, но опасности, которым подвергался Гудмен по пути до Траная, поистине умопомрачительны! Девушка содрогалась, когда он рассказывал о смертельном Галактическом Вихре, с круглыми от страха глазами слушала о бегстве от знаменитой Латной Рукавицы, о полете мимо кровожадных «чесоточных клещей», которые все еще рыщут по Звездной Гряде и кишат в адских норах Проденгама. Со слов Марвина Жанна поняла, что земляне – железные люди в стальных кораблях, бесстрашные исследователи окраин Великого Ничто.

Она внимала в благоговейном молчании, пока Гудмен не рассказал о том, как на астероиде 342-АА, в гостинице «Красный петух», заплатил Молл Ганн за кружку пива пятьсот земных долларов.

– Наверное, это была ужасная жажда, – задумчиво произнесла она.

– Да я бы не сказал, что ужасная, – ответил Гудмен. – Просто деньги там мало значат.

– Вот как? Но не разумней ли было их сберечь? Когда-нибудь ты, возможно, обзаведешься женой и детьми… – Она покраснела.

– Что было, то быльем поросло, – холодно проговорил Гудмен. – Я намерен осесть и жениться здесь, на Транае.

– Как здорово! – воскликнула девушка.

Вечер удался на славу.

Гудмен доставил Жанну домой не слишком поздно и договорился о завтрашнем свидании. Осмелевший от собственных рассказов, поцеловал ее в щеку. Девушка ничуть не противилась, но Марвин не пытался развить успех.

– До завтра. – Она улыбнулась и затворила дверь.

Он пошел прочь. Голова кружилась от счастья. Жанна! Жанна! Неужели он уже влюбился? А почему бы и нет? Любовь с первого взгляда – досконально изученное явление из области психофизиологии, и она нисколько не предосудительна. Любовь в утопии! Как чудесно, что здесь, на идеальной планете, он нашел идеальную подругу!

Из тени выступил человек и загородил дорогу. Гудмен увидел черную шелковую маску, не закрывавшую только глаза. Встречный держал в руке тяжелый, мощный на вид бластер, направив его точно в живот Марвину.

– А ну-ка, приятель, – проворчал незнакомец, – вынимай деньги.

– Что? – опешил Гудмен.

– Что слышал. Гони кошелек.

– Но так же нельзя, – пролепетал Марвин, слишком растерявшийся, чтобы рассуждать здраво. – На Транае не бывает преступлений.

– А при чем тут преступления? – спокойно осведомился человек в маске. – Я всего лишь заберу твои деньги. И если не отдашь по-хорошему, пеняй на себя.

– Но тебе это с рук не сойдет! В наше время невыгодно нарушать закон.

– Не мели чепухи. – Человек в маске грозно повел бластером.

– Ладно-ладно, не надо нервничать. – Гудмен достал бумажник, в котором уместилось все его имущество, и отдал содержимое грабителю.

Тот пересчитал и явно обрадовался:

– Хе-хе, тут побольше, чем я ожидал. Спасибо, приятель. Прощай и не держи зла. – И он торопливо ушел прочь по темной улице.

Гудмен завертел головой в поисках полицейского, но вскоре опомнился: нет же на Транае органов охраны правопорядка. Заметил на углу маленький коктейль-бар с неоновой вывеской «Котенок Кэт». И кинулся туда.

Внутри одинокий мрачный бармен протирал стаканы.

– Меня ограбили! – выкрикнул Гудмен.

– Да неужели? – Бармен даже не взглянул в его сторону.

– А я думал, на Транае не бывает преступлений.

– Верно, не бывает.

– Но меня же ограбили!

– Вы, должно быть, нездешний, – удостоил наконец его взглядом бармен.

– Только что прилетел с Земли.

– Земля? Слыхал. Настоящий муравейник, все суетятся, нервничают…

– Да-да, – перебил Гудмен, которому уже поднадоел этот стереотип. – Но как же так: на Транае не бывает преступлений, а я ограблен!

– Да неужели не ясно? Грабеж на Транае – не преступление.

– Что значит – не преступление? Грабеж везде вне закона!

– Какого цвета маска была на налетчике?

Подумав секунду, Гудмен ответил:

– Черная. Черный шелк.

Бармен кивнул:

– Значит, это сбор налогов.

– Сбор налогов?! – ахнул Гудмен. – Более идиотского способа придумать не могли?

Бармен поставил перед ним стакан «Особого транайского».

– С точки зрения интересов общества это идиотизмом не выглядит. Как ни крути, правительству нужны деньги. Такой способ их сбора позволяет обойтись без налоговых инспекций, без громоздкого юридического и фискального аппарата. Да и для психики куда меньше вреда, если деньги взимаются путем короткой, быстрой, безболезненной операции, и гражданин не изводится весь год в ожидании определенной даты платежа.

Гудмен единым духом опорожнил стакан, и бармен сделал новую порцию.

– А я-то думал, ваше общество основано на таких концепциях, как свобода воли и инициатива личности.

– Все правильно, – кивнул бармен. – Но разве из этого не следует, что и правительство, каким бы оно ни было малочисленным, имеет точно такое же право на свободу воли, как и простой гражданин?

Услышанное плохо укладывалось в голове у Гудмена, поэтому он быстро допил второй стакан.

– Можно еще? Расплачусь при первой возможности.

– Конечно-конечно, – добродушно ответил бармен и наполнил два стакана – для посетителя и для себя.

– А почему вы спрашивали, какого цвета маска была на том человеке?

– Черный цвет – у госслужащих, – ответил бармен. – Простые граждане надевают белые маски.

– И как же это понимать? Простые граждане тоже имеют право грабить?

– Совершенно верно. Уж такой у нас принцип распределения богатства. Баланс денежной массы поддерживается без вмешательства финансовых структур, даже без участия налоговых органов, исключительно благодаря личной инициативе граждан. – Приосанившись, бармен добавил: – И результат превосходен. Грабеж, я вам скажу, – великий уравнитель.

– Наверное, вы правы, – признал Гудмен, допив третью порцию. – И если я правильно понял, любой гражданин может обзавестись бластером, напялить маску и заняться грабежом?

– Ну да, – подтвердил бармен. – Конечно, не выходя за определенные рамки.

Гудмен фыркнул:

– Что ж, коли таковы правила, я готов по ним играть. Маску не одолжите ли? И пушку?

Бармен нагнулся и пошарил под стойкой:

– Только не забудьте вернуть. Фамильные ценности, знаете ли.

– Обязательно верну, – пообещал Гудмен. – Тогда же и за выпивку заплачу.

Он сунул бластер за брючной ремень, натянул маску и покинул бар. Что ж, если на Транае такие порядки, Марвин Гудмен отлично к ним приспособится. Его ограбили? Скоро он вернет потерянное, да с лихвой!

Найдя подходящий темный угол, он затаился. Вскоре послышались торопливые шаги, и Марвин, осторожно высунувшись из укрытия, увидел полного, небедно одетого транайца.

Гудмен заступил ему путь и прорычал:

– Постой-ка, приятель.

Транаец остановился и взглянул на бластер в руке Марвина:

– Гм… Если не ошибаюсь, у вас «Дрог-три» с большой апертурой. Старомодная штучка. Вы ей довольны?

– Не жалуюсь, – ответил Гудмен. – А ну, доставай…

– Спусковой механизм срабатывает с задержкой, – задумчиво продолжал транаец. – Я бы порекомендовал игольник Милса и Сливена. Между прочим, перед вами торговый представитель фирмы «Оружие Сливена». Обещаю, цена вас устроит…

– Деньги гони! – рявкнул Гудмен.

Полный транаец улыбнулся:

– У «Дрога-три» есть существенный недостаток: он не выстрелит, если стоит на предохранителе. – Торговец оружием молниеносно приблизился и выбил бластер из руки Гудмена. – Вот видите? И с этим ничего не поделать.

Марвин подхватил бластер, нашел предохранитель, сдвинул его и поспешил следом за успевшим отойти транайцем.

– Деньги гони! – скомандовал Гудмен уже не так решительно, как в первый раз.

– Нет-нет, уважаемый, – даже не оглянувшись, ответил транаец. – Одна попытка на одного прохожего. Неписаные законы надо соблюдать.

Гудмен стоял и глядел вслед незнакомцу, пока тот не исчез за углом. Потом тщательно осмотрел «Дрог-3» и убедился, что все предохранители сняты. И вернулся на прежнюю позицию.

Прождав полчаса, он снова услышал шаги. И крепче сжал рукоятку бластера. На этот раз ограбление будет совершено – и ничто не остановит Марвина Гудмена!

– Эй, приятель! – сказал он. – Руки вверх!

Перед ним стоял низкорослый, коренастый транаец в старой спецовке и смотрел на бластер круглыми от ужаса глазами.

– Пожалуйста, не стреляйте! – взмолился он.

Вот так-то лучше! Гудмен испытал глубочайшее удовлетворение.