Текст книги "Компания «Необузданные таланты»"

Роберт Шекли
Компания «Необузданные таланты»

Если вы знаете человека, способного с помощью мысленной энергии прожечь дырку в ковре или взорвать ракету, которая должна была вот-вот оторваться от земли и полететь на Луну, обращайтесь к Сэму Уэверли из компании «Необузданные таланты» – это единственная организация, занимающаяся трудоустройством таких необычных людей. Но если вы станете агитировать за кого-то вроде Сидни Эскина (это ученый и недавний пациент сумасшедшего дома в Блекстоуне, оттуда сбежавший), который «наблюдал» людей столь странным образом, что приводил их в полное замешательство, то мы глубоко убеждены: мистер Уэверли вряд ли благосклонно отнесется к вашей письменной просьбе принять у себя подобную личность. Почему? А вот сейчас некто Роберт Шекли и расскажет вам эту абсолютно невероятную историю. Похоже, она одна из самых лучших и смешных в серии его рассказов, написанных до того, как он полностью переключил свой интерес на совершенно иные области; надеемся, впрочем, что он вскоре вновь вернется к прежнему занятию.

Взглянув на часы, Уэверли понял, что до появления репортеров у него есть еще минут десять.

– Ну что ж, – сказал он уверенным тоном, заранее настраиваясь на интервью, – чем я могу вам служить, сэр?

Человек, сидевший напротив, на мгновенье даже как будто растерялся, словно не привык, чтобы его называли «сэр», потом вдруг как-то странно ухмыльнулся и спросил:

– Это ведь здесь можно обрести надежное убежище, верно?

Уэверли внимательно посмотрел на него: маленький, тощий, глаза горят.

– Это компания «Необузданные таланты, Инкорпорейтед», – спокойно подтвердил он. – И нас действительно интересуют любые проявления сверхъестественных возможностей человека.

– Да-да, узнав об этом, я и сбежал, – и человечек интенсивно затряс головой в знак согласия. – Я знал, что только вы можете спасти меня от них! – Он с опаской оглянулся через плечо.

– Там видно будет, – дипломатично уклонился от прямого ответа Уэверли и вольготно откинулся на спинку кресла. Его совсем молодая еще компания просто притягивала, казалось, самых разнообразных психов. Стоило ему объявить, что он интересуется различными психологическими феноменами и прочими нестандартными проявлениями высшей нервной деятельности человека, бесконечный поток психопатов и шарлатанов стал буквально захлестывать его кабинет.

Однако Уэверли не запирал двери даже перед людьми явно ненормальными. Как ни странно, можно порой обнаружить истинного гения экстрасенсорики среди сущих отбросов общества. Так сказать, найти бриллиант в помойной куче…

– Чем вы занимаетесь, мистер… э-э-э?

– Эскин. Сидни Эскин, – представился человечек. – Я ученый, сэр. – Он застегнул потрепанный пиджак и с каким-то нелепым достоинством приосанился. – Я давно наблюдаю поведение различных человеческих пар и веду подробнейшие записи – в полном соответствии с самыми передовыми методами исследования.

– Понятно, – сказал Уэверли. – Но вы, кажется, сказали, что сбежали откуда-то?

– Да, из психиатрической лечебницы в Блекстоуне, сэр. Напуганные результатами моих исследований, тайные враги постарались посадить меня под замок! Но мне удалось бежать. И вот я пришел к вам в надежде получить помощь и убежище.

«Пожалуй, типичный случай паранойи, – думал Уэверли. – Интересно, не впадет ли он в ярость, если попытаться связаться с Блекстоуном?»

– Итак, вы изучаете поведение людей, верно? – мягко спросил он. – Но ведь в этом, по-моему, нет ничего сверхъестественного…

– Позвольте я вам докажу! – предложил человечек, внезапно охваченный странной паникой, и чрезвычайно внимательно посмотрел на Уэверли. Он прямо-таки ел его глазами. – Пожалуйста: ваша секретарша сидит сейчас за своим столом в приемной и пудрит себе носик легкими, изящными движениями пуховки… А теперь она чуть потянулась вперед, держа пудреницу в руке… Ах! Она неосторожно просыпала пудру на пишущую машинку и пробормотала: «Черт побери!» А теперь она…

– Погодите-ка, – прервал его Уэверли и быстро распахнул дверь в приемную.

Дорис Флит, его секретарша, вытирала машинку, обсыпанную пудрой. Она вся перепачкалась, даже ее черные волосы кое-где «поседели», отчего она стала похожа на упавшего в муку котенка.

– Ох, извини, Сэм! – сказала Дорис смущенно.

– Ну что ты! – с энтузиазмом откликнулся Уэверли. – Напротив, я тебе даже благодарен! – Однако вместо каких-либо объяснений он снова захлопнул дверь в кабинет и поспешно вернулся к Эскину.

– Так я могу надеяться на вашу защиту? – спросил тот, наклоняясь над столом ближе к Уэверли, точно заговорщик. – Вы ведь не позволите им снова засадить меня туда, правда?

– А вы всегда можете вот так… «наблюдать» за людьми? – спросил Уэверли.

– Разумеется!

– В таком случае можете ни о чем не волноваться! – Уэверли говорил спокойно, но сердце у него билось как бешеное. Псих этот Эскин или нет, но ни в коем случае нельзя позволить, чтобы столь замечательный дар был похоронен в какой-то там лечебнице! Даже если это доставит ему, Уэверли, массу хлопот!

На столе зазвонил внутренний телефон. Уэверли нажал на кнопку, и голос Дорис Флит сообщил:

– Пришли репортеры, мистер Уэверли.

– Задержите их на минутку, – сказал он, улыбаясь: уж больно «официально» звучал ее голос. Уэверли проводил Эскина в небольшую комнатку рядом с кабинетом и сказал ему: – Вы, пожалуйста, пока подождите здесь. Но постарайтесь не шуметь и ни о чем не беспокойтесь.

Он запер дверь в комнатку и велел Дорис пропустить репортеров в кабинет.

Их было семеро. С блокнотами наготове. Уэверли показалось, что на их лицах написано некое невольное, хотя и недоброе, уважение к нему – точно к злому гению. Статьи о «Необузданных талантах» давно уже переместились с последних полос газет на первые. По крайней мере с тех пор, как Билли Уокер, абсолютный психологический феномен, настоящая звезда компании Уэверли, сумел благодаря своему потрясающему дару телекинеза отправить на Марс корабль «Венчур».

Уэверли тянул время как мог, пока не почувствовал, что интерес к нему достиг максимума. И тогда настала пора действовать.

Уэверли подождал, пока журналисты уселись и успокоились, и заявил:

– Джентльмены, создание компании «Необузданные таланты» – это попытка отыскать среди огромной массы обычных людей немногочисленных обладателей тех талантов, которые мы, парапсихологи, называем экстрасенсорными.

– А что это такое? – спросил какой-то долговязый репортер.

– Определение дать довольно трудно, – сказал Уэверли с искренней, как он очень надеялся, улыбкой. – Давайте я попробую объяснить вам это примерно так…

«Сэм! – отчетливо прозвучал у него в ушах голос Дорис Флит. Прозвучал так ясно, будто она стояла с ним рядом! Возможно, Дорис была далеко не самой лучшей секретаршей, но безусловно обладала даром телепатии. Она успешно применяла его, и примерно в двадцати процентах случаев это ей весьма и весьма пригождалось. – Сэм, двое из твоих гостей никакие не репортеры!»

«А кто же?» – промыслил он в ответ.

«Не знаю, – „сказала“ Дорис. – Но, по-моему, это может грозить нам неприятностями».

«Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, какими именно неприятностями?»

«Нет. Это те, в темных костюмах. Они думают, что…» – И ее мысленный голос затих.

Телепатический разговор осуществляется молниеносно, так что вся беседа заняла не более секунды. Уэверли глянул на двоих гостей в темных костюмах – они сидели чуть в стороне от остальных и ничего не записывали – и как ни в чем не бывало продолжил свою речь:

– Экстрасенс, джентльмены, – это человек, обладающий некими особенностями нервно-психического развития или даже определенной психологической властью над другими людьми, однако же об истинной природе данного феномена мы можем лишь догадываться. В настоящее время экстрасенсов чаще всего можно встретить в цирке или в различных шоу. И ведут они по большей части жизнь весьма несчастливую, полную тревог и нервного напряжения. Моя компания пытается найти для них такого рода занятия, где таланты этих людей могли бы пригодиться и быть полезны для всех. В дальнейшем мы надеемся постепенно выяснить, почему и как действуют подобные аномальные механизмы человеческой психики и отчего это проявляется столь странным образом. Мы бы хотели также…

Уэверли продолжал вещать, не скупясь на подробности. Общественное признание имело для его работы огромное значение, и этот фактор никак нельзя было сбрасывать со счетов. Публика, возбужденная успехами ядерных исследований и с огромным энтузиазмом воспринявшая недавние полеты на Луну и на Марс, готова была впитать и основные идеи парапсихологии, особенно если постараться изложить их для нее максимально доступным образом.

Так что Уэверли не жалел розовой краски, искусно обходя наиболее сложные и неразрешимые пока проблемы. Он изобразил экстрасенсов как людей, способных общаться со всеми, в том числе и с самим Уэверли, исключительно с помощью телепатии; таким образом, обладание этим даром уже не должно было казаться неким отклонением от нормы или уродством, но, напротив, – воспринималось бы как полное воплощение естественных способностей любого представителя человечества.

Закончил он свою речь чуть ли не со слезами на глазах.

– Итак, подведем итоги, – сказал он. – Основная наша надежда заключается в том, что когда-нибудь все люди научатся пользоваться заложенными в них от природы экстрасенсорными талантами!

После шквала вопросов пресс-конференция закончилась. Остались только те двое в темных костюмах.

– Вы еще что-нибудь хотите узнать, господа? – вежливо осведомился Уэверли. – У меня есть кое-какие брошюры…

– А не у вас ли случайно скрывается один тип? Его фамилия Эскин, – грубовато осведомился один из сыщиков.

– О чем это вы? – притворно изумился Уэверли.

– Так он у вас?

– Я не понимаю, кого вы имеете в виду!

– Хорошо, попробуем зайти с другой стороны, – вздохнул сыщик. Он и его напарник предъявили свои удостоверения. – Видите ли, этот Эскин был помещен в лечебницу Блекстоуна и сбежал оттуда. У нас есть серьезные основания полагать, что явился он именно к вам. Если это так, мы бы хотели его забрать.

– А что с ним такое? – спросил Уэверли.

– Вы его видели?

– Джентльмены, так мы никуда не придем! Предположим, я его видел, – учтите, я этого не утверждаю! Предположим, у меня есть некие средства, способные его вылечить, сделать нормальным, достойным гражданином своей страны. Будете ли вы и в этом случае настаивать на его возвращении в психлечебницу?

– Вы не сможете вылечить Эскина! – уверенно заявил тот же сыщик. – Он ведь считает, что нашел для себя отличное занятие и прекрасно устроился, да только народ, к сожалению, с его «деятельностью» смириться никак не может.

– И какова же его «деятельность»? – спросил Уэверли.

– Значит, вы его видели?

– Нет. Но если увижу, то непременно сразу же свяжусь с вами, – любезно пообещал Уэверли.

– Мистер Уэверли, подобное отношение…

– Он что же, опасен?

– Не особенно. Однако…

– Он обладает экстрасенсорными способностями?

– Вполне возможно, – с несчастным видом кивнул сыщик. – Но то, как он ими пользуется…

– Вряд ли я когда-либо видел этого парня, – холодно прервал его Уэверли.

Сыщики переглянулись.

– Ладно, – сказал один из них. – Раз вы признаете, что он у вас, так мы и запишем. Вы готовы нести за него полную ответственность?

– Вот это другой разговор, – сказал Уэверли. Бумаги были быстро подписаны, и Уэверли выпроводил обоих сыщиков из кабинета. В дверях ему, правда, показалось, что сыщики не без злорадства подмигнули друг другу. Впрочем, возможно, ему это только показалось.

– Ну что, права я была? – спросила Дорис.

– Абсолютно! – ответил Уэверли. – Однако волосы у тебя все еще в пудре.

Из своей бездонной сумки, которую Дорис носила через плечо, она выудила зеркальце и принялась приводить волосы в порядок.

– Ну все, довольно, – сказал Уэверли, наклоняясь к ней и целуя в носик. – Завтра выходи за меня замуж, хорошо?

Дорис минутку подумала.

– Знаешь, завтра я очень занята: иду в парикмахерскую.

– Тогда послезавтра.

– А послезавтра я участвую в заплыве через Ла-Манш. Если тебя устроит, то лучше на следующей неделе.

Уэверли снова поцеловал ее.

– Следующая неделя меня не просто устроит. На следующей неделе ты безо всяких разговоров обязана стать моей женой! – заявил он. – Я не шучу.

– Ладно, – согласилась Дорис. Она даже дыхание затаила от неожиданности. – Неужели ты это взаправду, Сэм?

– Взаправду, – кивнул он. Их свадьба уже два раза откладывалась. В первый раз возникла проблема с Билли Уокером, которому никак не хотелось участвовать в запуске космического корабля «Венчур» на Марс, и Уэверли не оставлял его ни днем ни ночью, стараясь поддержать в нем мужество.

Вторая отсрочка произошла, когда Уэверли нашел для «Необузданных талантов» богатого спонсора. Тогда ему пришлось работать двадцать четыре часа в сутки – что-то организовывать, связываться с различными компаниями, где могли бы пригодиться экстрасенсы, разыскивать самих экстрасенсов… Но на этот раз…

Он снова наклонился к Дорис, но она вдруг спросила:

– А что там этот тип? Он все еще торчит у тебя в кабинете?

– Ах да! – опомнился Уэверли. – По-моему, он самый настоящий экстрасенс. Пожалуй, надо проверить, чем он там занимается. – И он прошел через кабинет к двери в запертую комнатку.

Эскин, оказывается, отыскав карандаш и бумагу, что-то быстро писал. Когда вошли Уэверли и Дорис, он поднял голову и торжествующе улыбнулся, хотя улыбка его показалась им несколько диковатой.

– Ах, мой дорогой спаситель! Я хотел бы, сэр, немедленно продемонстрировать вам результаты моих последних научных наблюдений. Вот полный отчет о том, что происходило между объектом А, то есть вами, и объектом В, то есть мисс Флит. – С этими словами он вручил им исписанные листки.

Оказалось, что Эскин в мельчайших подробностях воспроизвел разговор Уэверли с Дорис, а в качестве приложения сделал точнейшее анатомическое описание их поцелуев и, в дополнение к нему, тщательнейшее описание их чувств до, во время и после каждого поцелуя.

Дорис нахмурилась. Она чрезвычайно дорожила личной свободой, и ей совсем не понравилось, что в интимные моменты за ней «наблюдает» какой-то маленький оборванец.

– Занятно, – сказал Уэверли, с трудом подавив улыбку при виде выражения, появившегося на лице Дорис. Он был уверен, что этим человеком достаточно просто руководить или хотя бы отчасти направлять его действия. Впрочем, решение подобных вопросов спокойно могло подождать и до завтра.

Подыскав Эскину место для ночлега, Уэверли и Дорис пообедали и принялись обсуждать грядущую свадьбу. А потом отправились к Дорис домой и включили телевизор, однако на его экран до часу ночи ни разу даже не взглянули.

Наутро первым посетителем Уэверли оказался элегантно одетый мужчина лет тридцати пяти, который представился как человек, способный молниеносно делать в уме любые вычисления. Уэверли отыскал на полке таблицу логарифмов и подверг незнакомца испытанию, из которого тот с честью вышел, показав отличные результаты. Уэверли записал его имя и адрес и пообещал с ним связаться.

Он чувствовал легкое разочарование. Люди, способные молниеносно считать в уме, были наименее необузданными изо всех необузданных талантов. К тому же было довольно трудно подыскать им действительно хорошую работу, если они не обладали также и творческими математическими способностями.

Пришла утренняя почта – обычная кипа различных журналов и газет, – и какое-то время Уэверли уделил чтению. Он подписывался практически на все периодические издания в надежде отыскать малоизвестные рабочие места для своих экстрасенсов.

Вскоре Дорис пропустила к нему в кабинет пожилого мужчину с багровой физиономией алкоголика. На нем был довольно хороший костюм, но обшлага сильно потрепаны, а сорочка заношена до безобразия. Зато туфли по неведомой причине так и сияли.

– Я умею превращать воду в вино! – гордо заявил вошедший.

– Ну так вперед! – Уэверли тут же налил в чашку минеральной воды из холодильника и протянул чашку мужчине.

Тот посмотрел на воду, пробормотал несколько слов и свободной рукой сделал над чашкой несколько пассов. На лице его отразилось явное недоумение: ничего не происходило. Он сердито заглянул в чашку, снова пробурчал свое заклинание и принялся делать пассы руками. И снова нулевой результат.

– Вы же знаете, как это бывает, – обратился он к Уэверли. – У нас, экстрасенсов, то поле есть, то его нету. Обычно-то – ну, процентах в сорока случаев! – у меня все получается отлично.

– Значит, сегодня просто день у вас неудачный? Поле исчезло? – с подозрительной участливостью спросил Уэверли.

– Точно, – подтвердил пьянчуга. – Не могли бы вы оказать мне некоторую… э-э-э… финансовую поддержку? Тогда через несколько дней моя способность, конечно же, вернется! А то сейчас я чересчур трезв. Уверяю вас, на меня стоит посмотреть, когда я по-настоящему…

– Вы это все в газетах вычитали, верно? – спросил Уэверли.

– Да вы что? Ничего подобного!

– Все. Немедленно убирайтесь отсюда! – велел ему Уэверли. Просто невероятно, какое количество проходимцев притягивала его контора! И главное, все они были уверены, что он просто шарлатан и занимается тем, что дурит людей. Ну а некоторые полагали, что его запросто можно разжалобить…

В общем, он уже начинал уставать от подобных визитов.

Следующей в кабинет вошла плотная девица небольшого росточка в дешевеньком платьице из ситца с набивным рисунком; на вид ей было лет восемнадцать-девятнадцать. Чувствовала она себя явно не в своей тарелке.

Уэверли подвинул ей стул и предложил сигарету. Она тут же нервно закурила.

– Меня зовут Эмма Краник, – промолвила она, вытирая о платье вспотевшую ладонь. – Я… а вы точно не станете надо мной смеяться?

– Можете быть совершенно в этом уверены. Продолжайте. – И Уэверли сделал вид, что сосредоточенно ищет что-то среди своих бумаг на столе. Он понимал, что девушке будет проще, если он не будет на нее смотреть.

– Ну, я… это звучит странно, но я могу устраивать пожары. Стоит мне только захотеть. Честное слово! – Она вызывающе сверкнула глазами.

Такого человека собственными глазами он видел впервые в жизни, хотя и знал об этом феномене очень давно. Похоже, способность мысленно воспламенять предметы по какой-то неведомой причине была свойственна прежде всего совсем юным девушкам.

– Вы не могли бы показать, Эмма, как это у вас получается? – мягко попросил Уэверли, и девушка послушно прожгла дыру в его новом ковре. Он быстро потушил пламя с помощью нескольких кружек воды, а потом, в качестве дополнительной проверки, заставил ее поджечь еще и занавеску.

– Просто замечательно! – воскликнул он с искренним восторгом и заметил, как прояснилось лицо девушки. Оказалось, Эмма сожгла дотла ферму своего дяди, и тот сказал, что она «уж больно чудная», а он ничего «чудного» на своей ферме терпеть не желает.

Она жила теперь в Христианской ассоциации молодых женщин (ХАМЖ), и Уэверли пообещал непременно связаться с нею по этому адресу.

– Не забывайте, – сказал он ей на прощание, – что вы обладаете весьма ценным даром! Очень и очень ценным и редким! И не бойтесь его!

На сей раз она улыбнулась так, что стала почти хорошенькой.

Полтергейст, думал он после ее ухода. Ну и куда, черт возьми, он сумеет пристроить девицу, способную вызывать пожары? Может, истопником? Нет, это совершенно дурацкая идея!..

К сожалению, люди, обладавшие необузданными талантами, редко находили себе разумное применение. Он тогда несколько приврал репортерам на этот счет. Но ведь и экстрасенсы в нашем мире – тоже явление, так сказать, штучное.

Уэверли задумчиво перелистывал какой-то журнал, размышляя, кому мог бы пригодиться полтергейст.

– Сэм! – Дорис Флит, руки в боки, стояла в дверях. – Ты только посмотри!

Он выглянул в приемную. Разумеется, возле стола уже стоял Эскин с глупейшей улыбкой на физиономии и пачкой исписанных листков в руках. Дорис передала эти листки Уэверли.

Он быстро пробежал глазами написанное. Это был доскональный отчет о том, чем они с Дорис занимались с той минуты, как он вошел в ее квартиру, и до того мгновения, когда он ее покинул.

Однако «доскональный отчет» – это еще далеко не все! Этот экстрасенс исследовал и описал не только каждое их движение, но и каждое ощущение! И теперь Уэверли отлично понял, почему Эскина заперли в сумасшедший дом – хотя на самом-то деле это было просто нечестно! – и почему он уже не находит в этом поступке ничего предосудительного. «Да он же настоящий вуайер, – догадался Уэверли, – вынюхивает следы любовников, точно помойный кот! Причем кот, обладающий уникальной способностью не только обнаруживать эти следы, но и ВИДЕТЬ все, чем занимаются люди, находящиеся от него на расстоянии в несколько миль!»

Как и все влюбленные накануне собственной свадьбы, Уэверли и Дорис без конца целовались и обнимались, отнюдь не считая это чем-то непристойным. Но читать описания все этих поцелуйчиков, ласк и любовного сюсюканья, сделанные кем-то посторонним, кто безжалостно препарирует твои переживания, сухо анализирует интимные ощущения… О, это было нечто невыносимое!

Научный лексикон Эскина был безукоризненным; он описывал каждый их шаг исключительно с помощью корректных медико-анатомических терминов. Затем строил поведенческие диаграммы, затем давал чисто физиологический анализ. Затем нечто более глубинное – анализ гормональной активности, изменений на молекулярном уровне, мышечной реакции и тому подобного.

Это был поистине удивительный образчик порнографии, завуалированной под науку! Ничего подобного Уэверли в жизни не видел.

– Ну-ну, – и он пригласил Эскина в кабинет. Дорис тоже вошла; на лице ее отражались тяжкие раздумья и крайняя растерянность.

– Ну что ж… Но объясните мне ради Бога, зачем вы это сделали?! – потрясенно спросил Уэверли. – Разве не я спас вас от сумасшедшего дома?

– О да, сэр! – воскликнул Эскин. – И поверьте, я чрезвычайно вам благодарен.

– В таком случае обещайте, что ничего подобного более не повторится.

– Нет-нет! – в ужасе воскликнул экстрасенс. – Разве я могу бросить свои исследования? С этим ведь тоже нужно считаться!

И он пустился в объяснения. Через полчаса Уэверли узнал о нем еще множество интересных вещей. Эскин способен был «наблюдать» за любым человеком, с которым хотя бы случайно вступил однажды в контакт, вне зависимости от того, где и в каких обстоятельствах этот человек находится. Но по-настоящему его интересовало одно: сексуальная жизнь того или иного «объекта наблюдения«. И под свой вуайеризм он подводил незыблемую рациональную основу, будучи абсолютно уверенным, что служит науке.

Уэверли снова велел ему подождать в маленькой комнате, запер за ним дверь и повернулся к Дорис.

– Мне ужасно жаль, что так получилось, – сказал он, – но я уверен, что сумею наставить его на путь истинный. Вряд ли это будет так уж сложно.

– Вот как? Ты уверен? – холодно взглянула на него Дорис.

– Уверен, – подтвердил Уэверли. – Я все продумал.

– Прекрасно, – сказала Дорис, порвала исписанные экстрасенсом листки, сложила все это в пепельницу и подожгла. – Но пока ты его не перевоспитал, нам, по-моему, лучше свадьбу отложить.

– Но почему?!

– Ах, Сэм, – вздохнула Дорис, – как можно выходить замуж, зная, что этот паршивец следит за каждым нашим шагом? Да еще и подробности записывает?

– Пожалуйста, не волнуйся так. Ты совершенно права! Я им займусь немедленно. А тебе, может быть, сегодня лучше уйти с работы пораньше?

– Именно это я и собираюсь сделать! – заявила Дорис и двинулась к двери.

– Поужинаем вместе? – спросил Уэверли.

– Нет, – решительно отвергла она его робкое предложение. – Извини, Сэм, но ты сам знаешь, что за этим последует, и пока этот проклятый котяра все вынюхивает… Нет, ни за что! – И она хлопнула дверью.

Уэверли отпер дверь в соседнюю комнату.

– Идите сюда, Сидни, – позвал он. – Сейчас у нас с вами будет приятная и весьма долгая беседа.

И Уэверли попытался объяснить Эскину – не торопясь, терпеливо, – что его деятельность на самом деле никакого отношения к науке не имеет, что у него имеются некоторые сексуальные отклонения, а также повышенная возбудимость, и эти свои свойства он бессознательно выдает за стремление к научным открытиям.

– Но, мистер Уэверли! – воскликнул Эскин. – Если бы я всего лишь подглядывал за людьми, удовлетворяя свою похоть! Но я же постоянно веду записи, пользуясь четкой научной терминологией; я классифицирую типы отношений, я все раскладываю по полочкам и всему даю соответствующие определения. А в итоге надеюсь изложить накопленный материал в обширном обобщающем труде о сексуальных привычках и пристрастиях представителей самых различных групп человечества!

Уэверли объяснил, что каждый представитель человечества имеет право на личную, интимную жизнь. Но Эскин отвечал, что наука превыше всего, не говоря уж о каких-то мелкотравчатых любовных претензиях. Уэверли пытался выстроить свою линию обороны, но одержимый идеей создания монументального научного труда Эскин находил ответ на каждое его возражение, причем ответы эти полностью соответствовали представлениям экстрасенса как о собственной роли в истории человечества, так и о самом человечестве.

– Беда в том, – заявил он Уэверли, – что люди слишком далеки от науки. Даже так называемые ученые. Поверите ли, в нашей психиатрической лечебнице врачи большую часть времени держали меня взаперти в отдельной палате! Всего лишь за то, что я мысленно наблюдал их сексуальную жизнь и вел соответствующие записи! Разумеется, подобное заключение в одиночную камеру меня остановить не могло!

«Интересно, – подумал Уэверли, – как это он вообще до сих пор еще жив? Было бы совершенно неудивительно, если бы кто-то из разъяренных врачей лечебницы влепил ему сверхдозу чего-нибудь „успокоительного“. Вероятно, чтобы не сделать этого, докторам пришлось призвать на помощь все свое самообладание».

– Вот уж не думал, что и вы будете против меня настроены, – опечаленно сказал экстрасенс. – Видимо, я просто недоучел, насколько вы все старомодны!

– Я вовсе не настроен против вас, – возразил Уэверли, не зная, как ему поступить и что делать с этим безумцем. И вдруг его осенило.

– Сидни, – сказал он, – по-моему, я знаю, где для вас сыщется работа. И очень хорошая, вам понравится.

– Правда? – Лицо вуайера просветлело.

– Во всяком случае, мне так кажется. – И Уэверли, чтобы проверить зародившуюся у него догадку, отыскал один из недавно полученных журналов, выудил оттуда номер телефона и позвонил.

– Добрый день. Это Фонд Беллена? – Он представился, постаравшись как можно точнее описать, чем именно занимается. – Я слышал, что вы осуществляете новый проект научных исследований сексуальных привычек и пристрастий мужского населения восточной Патагонии, это верно? В таком случае, не нужен ли вам для опроса в полевых условиях интервьюер, способный ДЕЙСТВИТЕЛЬНО собрать для вас самые интересные факты?

Поговорив еще несколько минут, Уэверли со вздохом облегчения повесил трубку и записал на листке адрес.

– Вот, езжайте прямо туда, Сид, – сказал он. – По-моему, мы нашли для вас в этой жизни соответствующую нишу.

– Огромное вам спасибо! – воскликнул Эскин и поспешил в Фонд Беллена.

На следующее утро первым посетителем Уэверли оказался Билл Саймс – самая большая его надежда. Саймс был чрезвычайно одаренным экстрасенсом и к тому же обладал ясным развитым интеллектом.

Но в то утро он выглядел смущенным и каким-то несчастным.

– Мне нужно поговорить с тобой, Сэм, – сказал Саймс. – Я ухожу с работы.

– Но почему? – изумился Уэверли. Он считал, что Саймс прекрасно устроен и вообще счастлив настолько, насколько вообще может быть счастлив экстрасенс.

– Ну… наверное, я им просто не подхожу.

Саймс был способен «чувствовать» напряжение и усталость металлов. Как и многие другие экстрасенсы, он понятия не имел, как это у него получается. И тем не менее мог определить появление любой микротрещины быстрее и точнее, чем рентген, и без всяких побочных эффектов, связанных с рентгенологическим исследованием.

Способность Саймса определял девиз «Все или ничего»: он либо мог определить любой дефект, либо не мог обнаружить ни одного. Именно поэтому он никогда не совершал ошибок. И хотя его редкостный дар не давал результатов примерно в сорока процентах случаев, все равно на авиационном заводе, производящем двигатели для самолетов, он считался ценнейшим приобретением, ибо каждую деталь там ранее непременно подвергали рентгенологическому обследованию на предмет выявления дефектов. Эффективность Саймса значительно превосходила результаты, достигавшиеся с помощью рентгена.

– То есть как это «не подходишь»? – удивился Уэверли. – Неужели ты думаешь, что не стоишь тех денег, которые тебе платят?

– Дело не в этом, – сказал Саймс. – Дело в людях, с которыми я работаю. Они считают меня уродом.

– Но ты же с самого начала знал, что так оно и будет, – напомнил ему Уэверли.

Саймс пожал плечами.

– Ладно, попробую объяснить по-другому, – сказал он и закурил. – Кто я, черт побери, такой? И кто такие все мы, те, кого называют экстрасенсами? Мы действительно кое-что можем, это верно, но мы ведь даже не знаем, как у нас это получается! Мы не имеем над своими «талантами» абсолютно никакой власти, не понимаем их на уровне подсознания, мы даже не в силах их обуздать. Они проявляются независимо от нашей воли. Мы безусловно не супермены, но мы и не нормальные люди. Мы… да не знаю я, кто мы такие!

– Билл, – мягко возразил ему Уэверли, – тебя беспокоит вовсе не отношение других людей. Ты сам себя тревожишь. Ты сам выдумал, что ты какой-то урод.

– Ну да, ни рыба ни мясо! – подхватил с горечью Саймс. – Я хочу заняться фермерством, Сэм. Землю пахать буду.

Уэверли покачал головой. Незаурядных людей всегда легко сбить с толку, особенно если они пытаются использовать свой талант где-то помимо цирка или эстрады. Коммерческий мир – по крайней мере теоретически – требовал от своих «винтиков» стопроцентного функционирования, и любой из них, не способный работать постоянно, считался ущербным или бесполезным. Пережитки подобного отношения присутствовали и в восприятии экстрасенсов, которые и сами считали собственные таланты как бы механическим продолжением, а не составляющей своей личности, и чувствовали себя неполноценными, если не могли применять их на практике с четкостью и регулярностью автомата.

Уэверли растерялся. Экстрасенсу ведь тоже необходимо найти свое место в жизни. Все верно, это действительно очень трудно, но вряд ли стоит при первой же неудаче уходить в фермеры.

– Послушай, Сэм, – продолжал между тем Саймс. – Я знаю, как много ты делаешь для экстрасенсов, но ведь и у нас есть право хоть в чем-то быть нормальными людьми. Извини.