Текст книги "Берегись своих желаний"

5

Женщина прищурилась. Ясно было, что она изучает меня.

Я спустила ступни с педалей на землю, придерживая велосипед между ног. На тротуар плюхались крупные холодные капли дождя.

Вдруг вспомнив, что у моей ветровки есть капюшон, я потянулась за спину и набросила его на голову.

Потемневшее небо сменило цвет на призрачный оливковый. Вихри кружили между дрожащими голыми деревьями.

Женщина сделала несколько шагов ко мне. Бледная какая, мелькнуло у меня. Почти как призрак, если бы не глубоко посаженные темные глаза, пристально всматривающиеся в меня.

– Я… кажется, я заплутала, – сказала незнакомка. Как ни странно, голос у нее был старушечий, дрожащий и слабый.

Я прищурилась, глядя на нее из-под капюшона. Густые черные волосы вымокли под дождем и облепили ее голову. Определить ее возраст мне так и не удалось. Он мог быть каким угодно – хоть двадцать лет, хоть шестьдесят!

– Это Монтроуз-авеню, – объяснила я, стараясь говорить погромче, чтобы стук капель не заглушал меня. – Вообще-то здесь эта улица и заканчивается. Прямо в роще.

Она задумчиво кивнула, поджав бледные губы.

– Мне надо на Мэдисон. И я, похоже, совсем сбилась с пути.

– До Мэдисона отсюда довольно далеко, – сказала я. – Вон в ту сторону, – я показала.

Незнакомка пожевала нижнюю губу.

– Обычно я попадаю, куда мне надо, – раздраженно произнесла она своим дрожащим голосом и плотнее запахнула тяжелую красную шаль на худых плечах.

– В Мэдисон – это туда, на восток. – Я поежилась. Дождь был холодным. Поскорее бы вернуться домой и сменить промокшую одежду.

– Ты меня проводишь? – спросила женщина и схватила меня за запястье.

Я чуть не ахнула: ее рука была ледяной!

– Ты проводишь меня туда? – Она приблизила свое лицо к моему. – Я была бы тебе так признательна!

Она отпустила мою руку. Но мне по-прежнему казалось, что мое запястье сжато в ледяных тисках.

Почему я не сбежала?

Почему не вскочила на велосипед и не помчалась прочь так быстро, как только могла?

– Конечно. Я покажу вам дорогу, – пообещала я.

– Спасибо, дорогуша, – она улыбнулась, показав ямочку на одной щеке. Я вдруг поняла, что она симпатичная, только на старинный лад.

Я слезла с велика и повела его за руль. Женщина шагала рядом, кутаясь в шаль. Так и шла по самой середине улицы и глаз с меня не спускала.

Дождь и не думал утихать. Оливковое небо вдалеке рассек еще один зигзаг молнии. Вихрь подхватил подол моей ветровки, захлопал им по ногам.

– Я не слишком быстро? – спросила я.

– Нет, дорогуша, мне в самый раз, – с улыбкой ответила незнакомка. На плече у нее висела лиловая сумочка. Оберегая от дождя, женщина прижимала ее к себе.

Под длинной юбкой на ней были черные сапожки, сбоку на них я разглядела ряд крошечных пуговок. Каблуки цокали по мокрому тротуару.

– Сожалею, что доставила столько хлопот, – подала голос женщина, вновь раздраженно поджимая губы.

– Вовсе нет, – заверила я. «Это же мой единственный добрый поступок за весь день», – мысленно добавила я, смахивая с носа дождевую каплю.

– Обожаю дождь, – продолжала она, подставляя ладони каплям, которые ударялись о них, разлетаясь брызгами. – Не будь дождей, что бы тогда смывало зло?

«Чушь какая-то», – подумала я, что-то невнятно пробормотала в ответ и задумалась, какое зло она имела в виду.

Длинные черные волосы незнакомки совсем промокли, а ей хоть бы что. Шагая быстро и решительно, она размахивала одной рукой, другой прижимала к себе лиловую сумочку.

Еще несколько кварталов, и я вдруг выронила руль. Велосипед повалился набок и ободрал мне педалью колено, пока я пыталась его удержать.

Вот растяпа!

Я подняла велосипед и зашагала дальше. Колено саднило, я дрожала от холода. Ветер швырял дождь прямо мне в лицо.

«Что я вообще здесь делаю?» – задавалась я вопросом.

Женщина продолжала быстро идти вперед, выражение ее лица было задумчивым.

– Ну и разошелся дождь, – сказала она, взглянув вверх, на черные тучи. – Так мило с твоей стороны, дорогуша.

– Мне по пути, – вежливо отозвалась я. «Всего-то восемь или десять кварталов в другую сторону!»

– Ума не приложу, как меня угораздило так заблудиться, – она покачала головой. – Я нисколько не сомневалась, что направляюсь туда, куда мне надо. А потом очутилась в той роще…

– Нам уже недолго, – сказала я.

– Как твое имя? – вдруг спросила она.

– Саманта. Но все зовут меня Сэм.

– А я – Кларисса, – представилась она. – Хрустальница.

Не знаю, хорошо ли я расслышала последнее слово. Сначала оно меня озадачило, а потом вылетело из головы.

Уже поздно, спохватилась я. Наверное, мама с папой вернулись с работы. И даже если нет, мой брат Рон скорее всего дома и не знает, куда я подевалась.

Какой-то фургон с включенными фарами приближался к нам. Я приставила ладонь козырьком ко лбу, заслоняя глаза от света, и едва не упустила велосипед снова.

Кларисса по-прежнему шагала посередине улицы. Я прижалась к бордюру, чтобы она отошла с пути фургона, но ей как будто не было до него дела. Она шла все так же прямо, не меняясь в лице, хотя фары светили ей в глаза.

– Осторожно! – крикнула я.

Неизвестно, услышала она меня или нет.

Фургон вильнул в сторону, чтобы не наехать на нее, просигналил и укатил прочь.

Мы продолжали путь, Кларисса тепло улыбнулась мне.

– Приятно видеть, что ты беспокоишься о совершенно чужом человеке, – сказала она.

Вдруг вспыхнули уличные фонари, озарив мокрую улицу. Кусты и живые изгороди, трава, тротуары – все заблестело. И теперь выглядело ненастоящим.

– Мы на месте. Это и есть Мэдисон, – я указала на дорожный знак и мысленно добавила: «Наконец-то!»

Мне хотелось только одного – отделаться от этой чудачки и помчаться домой как можно быстрее.

Сверкнула молния. На этот раз ближе.

«Не день, а наказание какое-то», – вздохнув, подумала я.

И вспомнила про Джудит.

В голове вдруг пронесся весь этот злополучный день. На меня нахлынула волна злости.

– С какой стороны восток? – вторгся в мои горькие раздумья слабый голос женщины.

– Восток? – Я посмотрела на улицу Мэдисон в одну сторону, потом в другую, стараясь выкинуть Джудит из головы. Потом указала.

Вдруг налетел ветер, окатив меня дождем. Я стиснула пальцы на руле велика.

– Ты такая добрая, – сказала Кларисса, кутаясь в шаль. Темные глаза пристально смотрели на меня. – Удивительно добрая. Среди молодежи это редкость.

– Спасибо, – смутилась я. И снова передернулась от холода. – Ну… всего хорошего, – и я хотела было сесть на велосипед.

– Нет. Постой, – встрепенулась она. – Я хочу тебе отплатить.

– Что?.. – растерялась я. – Нет, что вы. В самом деле. Не надо.

– Я хочу отплатить тебе, – настаивала Кларисса, снова схватив меня за запястье. Я опять вздрогнула от холода.

– Ты проявила такую доброту, – снова сказала она. – Да еще к чужому человеку.

Попытавшись высвободить руку, я обнаружила, что у нее на удивление сильные пальцы.

– Вам незачем благодарить меня, – сказала я.

– Я тебе отплачу, – повторила она и приблизила свое лицо к моему, все так же держа меня за руку. – Вот что я тебе скажу: я исполню три твоих желания.

6

Она сумасшедшая.

Догадавшись об этом, я вгляделась в черные угольки ее глаз. С ее волос, свисающих вдоль бледного лица, ручьем лила вода. Ледяной холод ее пальцев просачивался даже сквозь рукав моей ветровки.

«Эта женщина сумасшедшая», – думала я.

А я двадцать минут разгуливала вместе с ней под проливным дождем.

– Три желания, – она понизила голос, будто опасалась, что нас подслушают.

– Нет. Спасибо. Мне правда пора домой, – заторопилась я, наконец вывернулась из ее пальцев и приготовилась сесть на велосипед.

– Я исполню три твоих желания, – повторила женщина. – Сбудется все, чего ты захочешь.

Она перекинула вперед на ремне свою лиловую сумку и бережно вынула из нее хрустальный шар – ярко-красный, величиной с крупный грейпфрут. Хоть вокруг и было темно, шар искрился.

– За предложение спасибо, – сказала я, отряхивая ладонью седло велосипеда. – Но сейчас у меня в самом деле нет никаких желаний.

– Прошу, позволь отплатить за твою доброту, – убеждала меня Кларисса, подняв на ладони искрящийся красный шар. Рука у нее была узкой и бледной, как лицо, пальцы костлявыми. – Мне этого так хочется!

– Моя… м-м… мама хватится меня. – Я озиралась по сторонам.

Поблизости не было ни души.

Некому защитить меня от этой чокнутой, если понадобится.

«Насколько плохо у нее с головой? – гадала я. – Опасна она или нет? А вдруг она разозлится, если я не подыграю ей и не загадаю желание?»

– Это не шутка, – наверное, Кларисса поняла по моим глазам, что я сомневаюсь. – Обещаю, твои желания исполнятся, – она прищурилась. Сияние красного шара вдруг усилилось. – Назови свое первое желание, Саманта.

Напряженно задумавшись, я уставилась на нее – замерзшая, промокшая, голодная и немного испуганная. Мне просто хотелось вернуться домой и согреться.

«А если она не даст мне уйти?

Вдруг я от нее не избавлюсь? И она так и потащится за мной до дома?»

Я вновь стрельнула взглядом по сторонам. Почти во всех соседних домах светились окна. Если что, я могла бы добежать до ближайшего дома и позвать на помощь.

Но мне показалось, что гораздо проще будет подыграть сумасшедшей и придумать желание.

Если повезет, она останется довольна, пойдет своей дорогой и отпустит меня домой.

– Чего ты желаешь, Саманта? – допытывалась Кларисса. Ее черные глаза налились красным огнем того же оттенка, что и светящейся шар в ее руке.

Вдруг оказалось, что лицо у нее очень старое. Древнее. Мне почудилось, будто ее череп просматривается сквозь туго натянутую бледную и тонкую кожу.

Я окаменела.

И не могла придумать ни единого желания.

А потом выпалила:

– Хочу… играть лучше всех в нашей баскетбольной команде!

Не знаю, зачем я это сказала. Наверное, с перепугу. Да еще то и дело вспоминала про Джудит и события этого дня, в том числе катастрофу на тренировке.

Вот потому и выбрала такое желание. И конечно, сразу же пожалела о том, что так сглупила. Кто еще на моем месте выбрал бы такое, если мог пожелать что угодно?

Но Кларисса, похоже, не удивилась.

Она кивнула и на миг прикрыла глаза. Красный шар разгорался все ярче и ярче, пока огненное сияние не окружило меня. И сразу пропало.

Кларисса снова поблагодарила меня, сунула шар обратно в лиловую сумку и быстро направилась прочь.

А я облегченно вздохнула. Какое счастье, что она ушла!

Я вскочила на велосипед, развернулась и яростно заработала ногами, устремляясь к дому.

«Идеальный финал идеального дня», – с горечью думала я.

«Застряла под дождем с какой-то чокнутой!»

Да еще это желание!

Ясно же, что это полная чепуха.

И лучше об этом даже не вспоминать.

7

За ужином я поймала себя на мысли о том самом желании.

Никак не могла забыть, как хрустальный шар наливался странным красным светом.

Мама уговаривала меня съесть еще картофельного пюре, а я отказывалась. Пюре было из коробки – знаете, такое, быстрого приготовления, – а оно на вкус совсем не то что настоящая размятая картошка.

– Сэм, если хочешь вырасти большой и сильной, тебе надо как следует питаться, – убеждала мама, подставляя мне под нос миску с пюре.

– Мам, да куда уж больше-то! – воскликнула я. – В свои двенадцать я и так выше тебя!

– Не кричи, пожалуйста. – Папа придвинул к себе стручковую фасоль. Консервированную. Мама приходит с работы поздно, возиться с настоящей едой ей некогда.

– В свои двенадцать и я была рослой, – задумчиво произнесла мама и передала картошку папе.

– А потом усохла! – выкрикнул Рон и захихикал. Мой старший брат считает свои шуточки уморительными.

– Я только хотела сказать, что для своих лет была высокой, – объяснила мама.

– А я для своих – слишком высокая, – пробурчала я. – И для любых других тоже!

– Посмотрим, что ты скажешь через год-другой.

Когда мама отвернулась, я сунула руку под стол и скормила фасоль Тыквину. Так зовут мою собаку, маленькую бурую дворняжку. Тыквин готов слопать что угодно.

– Тефтелей не осталось? – спросил папа. Что они остались, он и так знал. Просто хотел, чтобы мама встала и принесла ему.

Вот она и принесла.

– Как баскетбол? – спросил у меня папа.

Я скривилась и показала два опущенных вниз больших пальца.

– Из баскетбола она уже выросла, – чавкая набитым ртом, вставил Рон.

– Баскетбол требует выносливости, – заявил папа.

Половину из того, что говорит папа, он мог бы и не говорить – понятия не имею, зачем он это делает.

В смысле, ну и что на такое ответишь?

Вдруг я вспомнила про сегодняшнюю сумасшедшую и желание, которое загадала.

– Слушай, Рон, не хочешь после ужина сыграть в баскет? – спросила я, гоняя стручки по тарелке вилкой.

Спереди на гараже у нас подвешено кольцо, на подъездной дорожке стоят фонари. Иногда мы с Роном играем один на один после ужина. Ну, знаете, чтобы встряхнуться, а уж потом за уроки.

Рон повернулся к окну столовой.

– А дождь кончился?

– Ага, – подтвердила я. – Полчаса назад.

– Все равно еще мокро.

– Пара луж твою игру не испортят, – засмеялась я.

Рон здорово играет в баскетбол. Он по природе спортсмен. Так что ему, конечно, почти нет интереса играть со мной. Он бы лучше посидел у себя и почитал книгу. Любую.

– Уроков полно задали, – сказал Рон, поправляя на носу очки в черной оправе.

– Всего несколько минуточек! – упрашивала я. – Меткость потренировать.

– Помоги сестренке, – поддержал меня папа. – Может, научишь ее чему-нибудь.

Рон нехотя согласился.

– Но только несколько минут, – он снова бросил взгляд в окно. – Наверняка промокнем.

– А я полотенце прихвачу, – заулыбалась я.

– Только Тыквина не выпускайте, – вмешалась мама. – А то выпачкает все лапы и натащит грязи в дом.

– Угораздило же меня согласиться, – ворчал Рон.

Глупо, конечно, но мне хотелось узнать, сбылось мое желание или нет.

А вдруг я возьму да и заиграю в баскетбол как настоящая спортсменка? Вдруг сумею обставить Рона? И в самом деле попаду мячом в корзину?

И ни разу не споткнусь, пока веду мяч? И отдам пас точно в ту сторону, куда хотела? А мяч прилетит мне прямо в руки, а не отскочит от груди?

Я не переставала упрекать себя за то, что не загадала какое-нибудь другое желание.

Это же такая ерунда. Полная ерунда.

«Если какая-то сумасшедшая предлагает тебе исполнить три желания, – твердила я себе, – это еще не значит, что надо сразу загореться, поверить ей и считать, что вмиг превратишься в Майкла Джордана!»

И все же я дождаться не могла, когда сыграю с Роном.

Неужели меня ждет большой сюрприз?

8

Ага. Тот еще оказался сюрприз.

Мои броски стали еще хуже!

При первых двух попытках закинуть мяч в кольцо он вообще улетел в другую сторону от гаража и мне пришлось догонять его по мокрой траве.

Рон веселился.

– Натренировалась ты, сразу видно! – потешался он надо мной.

Я с силой толкнула его в живот мокрым мячом. Так ему и надо. Ничего смешного.

Как же я расстроилась…

Я убеждала себя, что желания просто так не исполняются, особенно если сообщать о них сбрендившим старушкам, разгуливающим под дождем.

Но в глубине души все-таки надеялась на чудо.

В смысле, меня же так зло высмеивали Джудит, Анна и остальные девчонки из команды. Вот было бы здорово явиться завтра на матч против начальной школы Джефферсона и вдруг стать звездой команды!

Звездой. Ха-ха.

Рон довел мяч до кольца, легко забросил в него, поймал отскок и перепасовал мне.

Мяч выскользнул у меня из рук и поскакал по подъездной дорожке. Я кинулась за ним, поскользнулась на мокром и рухнула прямо в лужу лицом.

Вот тебе и звезда.

«Я играю еще хуже! – мысленно ужасалась я. – Гораздо хуже, чем раньше!»

Рон помог мне встать. Я отряхнулась.

– Ты же сама это предложила, помнишь?

Я издала боевой клич, схватила мяч и в бешеном темпе повела его к кольцу, увернувшись от Рона.

На этот раз я должна забить мяч. Обязана!

Но перед самым броском Рон догнал меня, высоко подпрыгнул, вскинув руки, и отбил мяч.

Я взвыла от досады.

– Чтоб тебе стать ростом в один фут! – выпалила я.

Рассмеявшись, он кинулся за мячом.

А я вдруг задрожала от страха.

«Что я натворила! – ужасалась я, вглядываясь в темноту двора за домом и ожидая, когда вернется Рон с мячом. – Неужели я только что загадала второе из своих трех желаний?»

«Я нечаянно! – убеждала я себя, слыша, как неистово колотится в груди сердце. – Это вышло само собой. На самом деле никакое это не желание».

«А вдруг я и вправду только что превратила родного брата в карлика?»

«Нет. Нет. Нет», – повторяла я вновь и вновь, с нетерпением ожидая, когда он вернется.

Но ведь первое желание не сбылось. Значит, нет никаких причин ждать, что сбудется второе.

Я прищурилась, вглядываясь в темноту за домом.

– Рон, ты где там?

И вдруг я ахнула: он семенил ко мне по траве и был ростом не выше фута, как я ему и пожелала!

9

Я застыла, как статуя. Похолодела, как камень.

А когда низенькая фигурка вынырнула из темноты, я расхохоталась.

– Тыквин! – воскликнула я. – Ты-то как улизнул из дома?

Как же я обрадовалась ему – обрадовалась, что это вовсе не превратившийся в карлика Рон скачет по траве! Я подхватила песика на руки и крепко прижала его к себе.

Конечно, он сразу испачкал меня грязными и мокрыми лапами. Ну и ладно.

«Сэм, тебе просто надо успокоиться, – напустилась я на себя, пока Тыквин барахтался у меня в руках, стараясь высвободиться. – Твое желание насчет Рона и не могло исполниться, ведь рядом не было Клариссы с ее сияющим красным шаром».

«И вообще, хватит уже думать о трех желаниях, – велела я себе. – Это просто глупо. Из-за них и спятить недолго».

– Что тут у тебя? А он как сюда попал? – удивился Рон, выходя с мячом в руках из-за гаража.

– Наверное, незаметно выскользнул, – пожала плечами я.

Еще несколько минут мы продолжали игру. Но было холодно и сыро. И даже посмеяться не над чем, разве что надо мной.

В корзину я не попала ни разу.

Под конец мы сыграли в «точку», загадав короткое слово – «лошадь». Рон легко выиграл, а я застряла на букве «О».

Когда мы уже возвращались домой, Рон похлопал меня по спине.

– Может, тебе лучше в блошки играть? – поддразнил он. – Или еще в какие-нибудь настолки?

Я горестно застонала. Мне вдруг захотелось объяснить ему, чем я так разочарована, рассказать про странную женщину и три желания.

Я не сказала про нее ни маме, ни папе. Слишком уж глупо выглядела вся эта история.

Но мне казалось, брата она насмешит.

– Мне надо рассказать тебе о том, что было сегодня днем, – начала я, пока мы стаскивали мокрые кроссовки на кухне. – Ты не представляешь, что со мной случилось. Я…

– Потом расскажешь, – перебил он, стягивая с ног сырые носки и засовывая их в кроссовки. – Мне еще уроки делать.

И он скрылся за дверью своей комнаты.

Я уже собиралась уйти к себе, когда зазвонил телефон. После первого же звонка я схватила трубку.

Кори хотел узнать, как прошла у меня тренировка по баскетболу.

– Супер, – язвительно отозвалась я. – Просто супер. Я была так великолепна, что теперь за мной навсегда закрепят мой номер.

– У тебя же нет номера, – напомнил Кори. Друг, называется.

* * *

На следующий день Джудит попыталась подставить мне подножку в столовой. Но на этот раз мне удалось перешагнуть через ее выставленную кроссовку.

Я прошла мимо стола, за которым сидела Джудит, и отыскала Кори в углу у мусорных баков. Свой обед он уже развернул и сидел расстроенный.

– Опять жареный сыр? Только не это! – воскликнула я, уронила коричневый бумажный пакет со своим обедом на стол, выдвинула стул и уселась напротив Кори.

– Опять жареный сыр, – подтвердил он. – Ты только погляди на него: по-моему, он даже не американский плавленый. Кажется, папа пытался подсунуть мне чеддер.

Я открыла свой пакет шоколадного молока и придвинулась вместе со стулом ближе к столу. В другом углу какие-то мальчишки громко ржали и перебрасывались куклой-троллем с розовыми волосами. Тролль угодил в чей-то суп, и все вокруг разразились дикими воплями.

Как только я взялась за сандвич, на стол упала чья-то тень. Кто-то стоял у меня за спиной.

– Джудит! – ахнула я, обернувшись.

Она ответила мне высокомерной усмешкой. С темно-зелеными вельветовыми брюками она надела зеленый с белым школьный свитер.

– Идешь сегодня на игру после уроков, Бёрд? – ледяным тоном осведомилась она.

Я отложила сандвич.

– Ага. Иду, конечно, – ответила я, озадаченная вопросом.

– Жалко, – она нахмурилась. – Значит, у нас нет никаких шансов на победу.

Рядом вдруг появилась ее подружка Анна.

– А может, заболеешь, или типа того? – спросила она у меня.

– Слушайте, отвяжитесь от Сэм! – возмутился Кори.

– Нам позарез надо разгромить Джефферсонов, – не замечая его, продолжала Анна. Ее бордовая губная помада размазалась по подбородку. Анна мажет губы помадой гуще, чем все семиклассницы вместе взятые.

– Постараюсь играть как можно лучше, – процедила я сквозь зубы.

Обе заржали, как над шуткой, и отошли, качая головами.

«Вот бы сбылось мое дурацкое желание!» — с тоской подумала я.

Но я, конечно, понимала, что оно не сбудется.

Я догадывалась, каким позором и унижением станет для меня этот матч.

Но даже представить себе не могла, как он меня удивит.