Текст книги "Легенда о нефритовом соколе-2: Путь воина"

– Извини. Но, как бы то ни было, я знаю это слово. Странно, почему оно тебя не разъярило.

– Во-первых, оно кажется слишком смешным, когда слышишь, как кто-нибудь его произносит. Во-вторых, я понимаю, почему ты так сказал. И это может показаться странным, но я согласен с тобой. Мне самому непонятно, почему я так пассивен. Как бы мы себя ни вели, Каэль Першоу отыщет еще тысячу способов дискредитировать меня и все наше звено. Я бы сказал так: Спор Благородных будет проигран, какой бы хорошей ни была наша заявка, кем бы ни был наш противник, как бы мы ни бравировали, зная о его численном перевесе... Что тебя рассмешило, Жеребец?

– Бравировать. Еще одно твое словечко. Может быть, это – ну, ты понимаешь, – это нам и мешает?

– Нет, дело в старом предубеждении против нас. Иногда кажется, что у нас просто нет... ты опять улыбаешься. Опять что-нибудь не то сказал? – Эйден усмехнулся.

– Нет. Хотя, по-своему, да. Ты сказал «нас». Ты все время говоришь о себе, как об одном из нас, тогда как на самом деле ты родился...

На этот раз Эйден легонько пнул Жеребца по коленке. Никогда еще не случалось, чтобы за такой короткий промежуток времени его друг наговорил столько лишнего. Вероятно, Жеребец уже влил в себя не меньше трех огнефиров, прежде чем прийти в комнату отдыха.

– Я теперь один из вас, – сказал Эйден. – Мое происхождение ничего не значит. Уже слишком долго мы служим вместе, сражаемся вместе, вместе бьем морды наглецам. Я бы никогда не смог вернуться, – он обвел взглядом комнату, чтобы убедиться, что никто не подслушивает, – вернуться к положению сиба, к чванству вернорожденных. Ты понимаешь?

Жеребец кивнул.

– Хорошо. А теперь давай отсюда уйдем, пока мы не задохнулись от вони этих вернорожденных.

Они пошли прочь от стойки. Жеребец двигался впереди. Эйден же из осторожности решил тихо проскочить мимо Баста и его компании, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания.

– Командир звена Хорхе, – раздался вдруг насмешливый голос Баста.

– Командир звена Баст.

– Я надеюсь, что вы не обиделись на наши маленькие шутки.

У Эйдена уже готова была сорваться с языка брань, но он сдержался и спокойно проговорил:

– Я не слышал ничего для себя обидного.

Баст повернулся к окружавшим его воинам.

– Вы видите? Они тоже понимают, что такое каста.

– Я понимаю, что я воин.

Улыбка слетела с лица Баста.

– Я не это имел в виду. Я имел в виду, что вы вольнорожденный и поэтому генетически второсортны: ваши гены соединил случай. Вы не согласны?

– Вся наша жизнь состоит из случаев. А также из возможных достижений.

– Опять я не это имел в виду. Я хотел сказать, что лучших воинов создают, используя научно разработанные методы: для этого соединяют гены великих воинов и получают сразу много детей. Все дети обладают прекрасными наследственными качествами, и потому их называют вернорожденными. Любой другой способ получения детей основан на чистой случайности, и в результате получается жалкое количество генетически неполноценных «вольняг». Превосходство вернорожденных логически доказано, воут?

Сознание Эйдена раздвоилось. В конце концов, он ведь тоже вернорожденный. И в жесткой логике Баста присутствовала справедливость. Но, сражаясь плечом к плечу, живя бок о бок с вольнорожденными, он, Эйден, понял, что генетический случай может дать и часто дает Клану настоящих воинов, ничем не хуже тех, которые приходят из сиб-групп. Обдумывая эти соображения, он одновременно прикидывал, как бы половчее и побыстрее прикончить Баста, настолько глубокое отвращение вызывал в нем этот человек.

– О генетическом первенстве всегда велись споры, – заметил он наконец.

– Да, и ученые почти единогласно решили, что генетическая система евгеники Клана позволит производить высших существ.

– Да, но... – Эйден хотел сказать, что бывали в истории времена, когда ученые ошибались. Но тогда ему пришлось бы выдать свои источники, а для него было жизненной необходимостью держать свою личную библиотеку в секрете. Иначе Каэль Першоу мог бы сразу ее отобрать.

– Но что?

– Вы сказали – единогласно. Однако некоторые думали иначе.

– Да, предатели.

– Нет, не предатели. Ученые, исследователи, теоретики.

– Предатели. Все предатели. Мы поддерживаем программу по евгенике, командир Хорхе, воут? Воут?

Эйден, хоть и находился на открытом пространстве посередине офицерской комнаты, почувствовал, что его прижали к стене. Он вспомнил сцену в кабинете Першоу. После исполненного Эйденом Шуркая командир базы взял с него обещание, что он и его «вольняги» прекратят устраивать драки. Каэль Першоу поклялся, что если скандал учинит воин из его подразделения, то наказаны будут сразу несколько человек, а за любой проступок самого Эйдена поплатится все его звено.

– Возможно, звеньевой Хорхе, вы не поняли вопроса. – Баст встал. – В конце концов, вы только «вольняга». Я забыл, что вещи следует называть своими именами. Я сказал, достопочтенный воин, что евгеническая программа Клана позволяет производить сверхвоинов. И это, конечно, означает, что она дает возможность получать сверхлюдей. Вот поэтому мы и поддерживаем программу по евгенике, воут?

Эйден понимал, что должен ответить, и просто не знал, почему молчит. Почему простое «ут» застряло у него в горле? Почему он не мог сказать то, что нужно? Он почувствовал, как рядом напрягся Жеребец.

Баст наклонился к Эйдену; когда он говорил, из его рта текли волны перегара.

– Мы поддерживаем программу по евгенике, воут? Воут, ты, вонючий ублюдок!

Все накопившееся у Эйдена напряжение вылилось в броске. Гнев, подпитанный хорошей порцией огнефира, вырвался наружу. В его подразделении не было ни одного вольнорожденного, который бы захотел, чтоб их командир струсил и отступил перед этим ненавистным подонком. «Вонючий ублюдок» – самое страшное оскорбление для воина! Не важно, каким образом он появился на свет. Иногда вернорожденные употребляли его, желая оскорбить таких же вернорожденных, и почти всегда – в стычках с вольнорожденными. Эйдена частенько так обзывали с тех пор, как он стал жить под именем Хорхе, но на этот раз, когда его оскорбил Баст, он пришел в ярость.

Схватив Баста за гипсовый «воротник», Эйден дернул его на себя. Затем ударил вернорожденного головой в лицо и резко оттолкнул. Баст чуть не упал навзничь, наткнувшись на стул, на котором сидел прежде, и стал медленно, покачиваясь, отступать, схватившись руками за шею. Лицо его исказила гримаса дикой боли. Эйден со злобной радостью подумал: «Опять я что-то повредил этому болвану, возможно, даже покруче, чем в прошлый раз». Он расслабился, гнев его отступил. Остальных вернорожденных просто скрутило от ярости, но они только бессильно сжимали кулаки, подчиняясь закону Клана, который не позволял вмешиваться, пока идет поединок между Эйденом и Бастом. Они только выкрикивали своему все еще шатавшемуся товарищу слова ободрения. Эйден усмехнулся. Баст наконец остановился и, все еще чуть пошатываясь, сделал два шага вперед, сжимая руками гипсовый «воротник».

Эйден на миг потерял бдительность. Он мог бы догадаться, что его противник в какой-то степени притворяется. Вдруг Баст выхватил нож и быстро метнул его в Эйдена. Направленный ему в левый глаз, нож чуть не угодил в цель. Успев откинуть голову, Эйден почувствовал лишь скользящий укус лезвия. Оружие, чуть задев намеченную жертву, вонзилось в стену комнаты. Затем Баст бросился вперед, как бешеный зверь.

Уверенность ни на секунду не покинула Эйдена. Он знал, что может победить Баста – уже один раз он это сделал – и теперь хотел его просто прикончить. После нескольких секунд борьбы Эйден уцепился за «воротник» и сдернул его с Баста; под ним обнаружилась красная, в кровоподтеках кожа. Полоснув Баста «воротником» по глазам и ослепив его на некоторое время, он нанес врагу удар по его слабому месту. Зажав голову Баста одной рукой, он крепко сдавил его шею. На миг глаза Баста прояснились, но затем в его шее что-то хрустнуло и взор воина потух, уже навсегда. Тело обмякло. Эйден бросил врага на пол, как будто это была всего лишь куча тряпья.

Товарищи Баста, трясясь от гнева, ринулись на Эйдена. Вмешался Жеребец. Вскоре в драке уже принимали участие все находившиеся в комнате. С неописуемым удовлетворением Эйден лично вывел надолго из строя двух воинов из звена Баста.

Когда в комнату отдыха прибыл отряд Элементалов из отделения Ланж, Эйден взял ответственность за случившееся на себя, и его отвели в штаб.

Но прежде чем уйти, он пробормотал, стоя над трупом Баста:

– Чем вернорожденный командир звена отличается от грязной свиньи в униформе Клана?

Затем, выдержав паузу, как будто мертвец мог ответить, заключил:

– Ничем, Баст. Ничем.

2

– Обнаружен только что прибывший Т-корабль Клана Кречета. От него отделился шаттл, который сейчас направляется к Глории, – доложил командир звена Крэйг Вард своему начальнику капитану Двилту Радику. Они были офицерами Шестнадцатого Боевого соединения Клана Волка. И, честно говоря, презирали друг друга.

Радик, притворявшийся, что изучает звездную карту сектора Глории, просто кивнул Варду, стараясь показать небрежностью кивка, как мало интересует его эта новость. На самом же деле информация была очень важной.

– Вероятно, у Клана Кречета имеются подробные сведения о том, что мы готовим атаку, – заметил Вард. Только этих слов и ждал его начальник, чтобы накинуться на подчиненного.

– У них не может быть никаких, как вы сказали, подробных сведений. Очевидно, Кречеты не ценят генетическое достояние Каэля Першоу. Они назначили его командиром в дыру, на планету, на которую Клану глубоко наплевать. Техника у него устаревшая, а среди подчиненных полно недоносков «вольняг». Кречетам никогда не придет в голову, что Клану Волка нужны гены Каэля Першоу, чтоб соединить их с нашими собственными, воут?

– Ут.

– А вы пользуетесь любой возможностью, только бы выразить неодобрение нашей операции.

– Это неправда, сэр. Я...

– Нет уж, подождите. Ваши пацифистские взгляды мне хорошо известны. Но я должен удостовериться в том, что вы поддерживаете наш вызов Клану Кречета и план получения генетического наследия Каэля Першоу. Вы поддерживаете все это, командир звена Крэйг Вард, воут?

Вард знал, что спорить с Радиком бесполезно. Однако он давно придумал несколько способов, с помощью которых избегал словесных ловушек своего начальника. Но на этот раз он не захотел ввязываться в спор. Его только возмутило – зачем бросать ему вызов, когда он просто выполняет свои служебные обязанности.

– Воут, командир звена?

– Вам прекрасно известны мои убеждения. Но я также намерен честно исполнить свой долг.

– Вы без сомнения исполните свой долг.

Радик постоянно посылал Варда на самые трудные и рискованные задания.

– Ну, – продолжил Радик, – так что же вы думаете о неожиданном появлении Т-корабля?

– Если это не результат работы разведки, то, вероятно, обычная доставка груза или переброска войск.

Радик серьезно задумался, но лице его отразилось напряженная работа мысли.

– Хорошо, – проговорил он наконец. – Тогда, я думаю, следует изменить наш план Спора Благородных. Если на Глорию должны прибыть новые воины и боевые роботы, о чем говорит присутствие шаттла, то мы должны включить в Заявку несколько воздушных истребителей.

– Почему истребителей?

– Чтобы выиграть Спор Благородных у капитана Золла и получить почетное право возглавить атаку.

– Я все еще не понимаю.

– Полковник Майкл Фьюри объявит вызов на Испытание Права Владения через несколько часов. Шаттлу Кречетов понадобится по крайней мере пять часов, чтобы долететь и приземлиться. Тем не менее я уверен, что Каэль Першоу включит шаттл и находящихся на нем боевых роботов в систему защитных сил.

– У капитана Золла не очень-то развито воображение. Для атаки он включит в свою Заявку три тринария боевых роботов. Я же заявлю лишь три отделения истребителей вместе с двумя тринариями. Воздушные истребители уничтожат шаттл и загруженных в него боевых роботов прежде, чем он успеет сесть. Я выиграю Спор Благородных и нанесу поражение Каэлю Першоу.

Капитан Джоанна из Соколиной Стражи боролась с сильной тошнотой, терзавшей ее всякий раз, когда во время межзвездного путешествия космический корабль делал прыжок через гиперпространство. В этот раз волны тошноты напоминали суровые океанские валы, разрушающие утесы и опустошающие пляжи. Джоанну, однако, не рвало, так как она предусмотрительно ничего не ела в день перед прыжком и приняла все существующие противорвотные средства. Правда, рот пару раз все-таки наполнялся желчью, но этим все и ограничивалось.

По контрасту с силой тошноты головокружение, которое обычно за ней следовало, на этот раз оказалось немного слабее. Комната, как показалось Джоанне, описала всего с десяток оборотов, а затем остановилась. Джоанна могла бы провести все время гиперпрыжка, как другие пассажиры, в медпункте, но это значило бы признать свою слабость – роскошь, которую она никогда себе не позволит. Если бы какой-нибудь воин об этом узнал, он почувствовал бы явное превосходство над Джоанной. Кроме того, слишком много воинов сочло бы подобную мягкотелость следствием приближающейся старости. А в Кланах ничего не было позорнее, чем считаться старым и негодным для битв. Джоанна предпочла бы самоубийство, чем такой позор.

Она, конечно, понимала, что возраст все-таки берет свое. А по-настоящему раскрыться ей так и не удалось. Она до сих пор не завоевала Родовое Имя. И совсем не из-за того, что не пыталась. Несколько раз она чуть не дошла в Испытании до конца, но всегда находился кто-то лучше нее, тот, кто выигрывал Имя. Он оставлял Джоанну далеко позади, несмотря на всю ее смелость. Все, что ей доставалось каждый раз, – это боевые шрамы. А Родовое Имя было все так же недостижимо.

Вцепившись в перила, что тянулись вдоль бесконечных коридоров Т-корабля, Джоанна дожидалась момента, когда сможет твердо держаться на ногах. Однако, к несчастью, прежде чем она почувствовала себя достаточно уверенно, в помещение вошел ее старший техник – Кочевник. Вот проклятье: Кочевник был человеком, которого она меньше всего желала видеть, будучи в столь жалком состоянии. Несмотря на то что он принадлежал к касте, знаменитой своей вежливостью и предупредительностью. Кочевник никогда не упускал случая напомнить Джоанне о какой-нибудь ее слабости или неудаче.

– Гиперпространство играет желудком, как мячиком? – спросил он немедленно. – Или вы просто мышцы качаете на этом поручне?

– Нет у меня никакого приступа! Ты это прекрасно знаешь! И вообще – может, хватит хамить? Сколько раз я рапортовала о твоей грубости?

– Последнее время или за все годы?

– Последнее время.

– Думаю, раз пять.

– И это только треть того, что ты заслужил. Я не понимаю, почему ты не уходишь от меня. Ты мог бы уже давно это сделать.

– Мне и здесь неплохо.

– Ты сущее проклятие, свалившееся на мою голову.

– Отчего это вы так заговорили?

– Неважно.

В глазах Кочевника зажглась обычная чуть заметная саркастическая искорка. На смуглом лице техника глаза казались тусклыми шляпками гвоздей. А голова напоминала голое колено. Когда-то он был обладателем роскошной каштановой шевелюры. Кочевник тогда впервые встретился с Джоанной. Они вместе выполняли задание Тер Рошаха по поимке кадета Эйдена, который не пожелал стать техником и сбежал с Железной Твердыни. Кстати, у Кочевника не было тогда и теперешнего отвисшего брюха.

Когда у Джоанны истек срок службы офицером-инструктором на Железной Твердыне, Кочевник был также переведен и по совпадению назначен ее старшим техником. Джоанна не сомневалась, что только благодаря тщательному контролю и своевременному ремонту, которые осуществлял Кочевник, ее подразделение потеряло так мало боевых машин. Когда-то она сама первая воспротивилась бы его переводу в другое место. Но затем наступил момент, когда она поняла, что, несмотря на бесценные качества Кочевника, больше не может переносить его постоянные насмешки. Она сказала ему, что он может перевестись, куда хочет. Однако Кочевник так и оставался при Джоанне.

Иногда она даже подумывала: а не прикончить ли его? Но как? Кочевника было непросто разозлить, а уж спровоцировать на драку – и думать нечего. Кроме того, схватка с собственным старшим техником, пусть даже проведенная в Кругу Равных, имела бы какую-то постыдную окраску. Можно было, конечно, намеренно послать его на гибель под обстрел, но это противоречило нравственным установкам Джоанны. О простом же убийстве не могло быть и речи. Так что пришлось ей оставить техника в живых. Более того, Джоанна знала, что если когда-нибудь во время боя Кочевнику будет грозить опасность, она его спасет. И часто ей приходила в голову мысль, что не так-то уж и хорошо быть капитаном, если не можешь даже освободиться от своего старшего техника.

С другой стороны, своими воинскими успехами Джоанна была частично обязана мастерству Кочевника. Она помнила множество стычек, исход которых решил быстрый ремонт, проведенный прямо на поле боя Кочевником и его командой. Плохо знающий свое дело или безразличный техник мог бы отправить звено в вечное забвение...

– Кочевник, ты что, никогда от меня не отвяжешься, воут?

– Ут. Мы будем все время вместе, как любовники.

– Хватит зубоскалить. Ты прекрасно знаешь, что я не сплю с техниками.

– Понятно. А что, воины занимаются сексом только с членами своей касты?

– Опять насмешка? Ты же знаешь, что это относится только ко мне.

– Нравственность, так сказать, не позволяет?

– Чувство отвращения. Ты совсем не привлекателен, Кочевник.

Хотя насмешливые искорки продолжали вспыхивать в глубине глаз техника, последняя фраза заставила его умолкнуть. Джоанна с удовольствием продлила бы это молчание, но, к сожалению, нужно было исполнять служебные обязанности.

Ее тринарий из пятнадцати боевых роботов перебрасывали на станцию «Непобедимая» на смену Ударного тринария. Кочевник проделал ежедневную проверку контейнеров, в которых хранились роботы подразделения, и должен был об этом доложить. Все, естественно, оказалось в порядке. Конечно – это повседневная обязанность любого командира, но она заставляла Джоанну умирать от скуки.

Ходили слухи, что скоро начнется вторжение во Внутреннюю Сферу. Джоанна надеялась, что слухи верны. Воины Клана вообще-то сражались очень много, но все это были мелкие стычки, заурядные бои за территорию или генетический материал. Таким способом они поддерживали боевую форму, но всем хотелось большего. Джоанна желала участвовать в великой битве, где всегда найдется возможность совершить подвиг. Только в схватке с врагом заключается предназначение воина. Она поклялась святым именем Николая Керенского, что никому не позволит убить себя в каком-нибудь малозначительном бою и не станет пушечным мясом, как многие старые воины, растерявшие былые навыки и сноровку. И дело было не в том, что Джоанна боялась смерти, – она не желала погибнуть по нелепой случайности из-за пустяка.

Джоанна уже пыталась протестовать против своего назначения на Глорию. Если бы началось вторжение во Внутреннюю Сферу, она могла так и проторчать все время военных действий на отдаленном форпосте, или ее могли вызвать слишком поздно, когда самое пекло уже закончилось бы. Чтобы выбраться с Глории, ей пришлось бы использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, и она поклялась, что добьется этого.

Джоанна собралась было дать Кочевнику дневное задание, когда из репродуктора специальной линии связи, проложенной только в офицерские каюты, раздался голос капитана шаттла:

– Объявляется офицерская тревога! Всем офицерам проверить боеготовность вверенных им подразделений и доложить о результатах в рубку.

Сообщение повторилось, затем репродуктор замолчал.

– Вниз на стоянку роботов, – быстро скомандовала Джоанна Кочевнику, – приготовить наши машины.

Техник уже понял, в чем дело. Он знал, что означает офицерская тревога.

– Убедись, что с роботами все в порядке, – крикнула Джоанна технику вслед, когда он уже скрылся в коридоре. Сама она кинулась в другом направлении – к рубке. Ведущий туда коридор был уже забит офицерами. Джоанну это не удивило.

Капитан корабля, энергичный молодой воин по имени Эссель, проинформировал всех собравшихся, что в регионе появился Т-корабль Клана Волка и что отделившиеся от него шаттлы направляются к планете Глория.

– От кораблей Волков пока не поступило никаких сообщений, но мы подозреваем, что бой неизбежен. Полковник Каэль Першоу проинформировал меня, что собирается включить наш корабль и находящийся на нем тринарий в свои оборонительные силы. Вы должны подготовить подразделения и ожидать общей тревоги. Можете возвращаться на свои посты.

Адреналин всегда бурно выделялся в кровь Джоанны при малейшем намеке на возможность сражения. И в этот раз она просто нуждалась в хорошей драке, чтобы выплеснуть наконец накопившуюся в ней злобу. Выместить раздражение на Кочевнике, как бы он ни нарушал субординацию, не составило бы для нее чести. Джоанна была воином и обретала истинное счастье, только занимаясь своим прямым делом.

Какая удача, что Каэль Першоу решил использовать этот корабль и ее тринарий! Джоанна, правда, не знала, решился ли на это полковник, имея в виду какой-нибудь гениальный план или просто от отчаяния – ведь шаттл предназначался только для транспортировки войск и не был снабжен средствами для орбитального нападения. В общем, этот ход с его стороны Джоанну удивил, но она не могла не восхищаться решимостью своего нового командира.

«Я надеюсь, что мы успеем выгрузиться из корабля прежде, чем начнется бой, – думала Джоанна. – Я просто не смогу болтаться на орбите Глории, оставаясь сторонним наблюдателем».