Текст книги "Братья Дракона"

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Несколько раз порывы холодного ветра будили Эрика. Каждый раз он вздрагивал, потом снова проваливался в беспокойный сон. В краткие периоды бодрствования, однако, образы мелькали перед ним, словно во сне. Вдалеке вздымались древние горы, и мир проносился мимо, словно он, Эрик, летел!

Череп раскалывался на куски. Боль пронзала правый бок. Зрение мутилось. Он попытался сесть, но обнаружил, что кто-то крепко его держит. Он опустил голову на чье-то мягкое плечо и потерял сознание.

И снова его разбудил ветер. Он захлопал глазами, в уголках губ мелькнула слабая улыбка. Замечательный сон! Красивый дракон, сияющий в ночи янтарным цветом, летел за ним. На шее зверя сидела девушка с развевающимися черными волосами и держала на коленях голову его брата, перебирая его светлые волосы. Золотистый свет заливал их обоих.

То, что его глаза были открыты, почти не казалось странным. Во сне так часто бывает. Может быть, не стоило открывать глаза? И что тогда? Он ощупал державшую его руку, пытаясь определить, кому она принадлежит, и вдруг снова отключился.

Новое пробуждение было резким и неожиданным. Вдоль позвоночника пробежал холодок. Такое чувство, словно идешь над пропастью по тончайшей, невидимой паутинке. Он заморгал, пытаясь сфокусировать зрение. В темноте вырисовывалось белое лицо. Женщина. Волосы клубились черным туманом, спадая ей на плечи. Ледяные глаза сияли, как звезды, губы были темно-красные, как рубин. Она смотрела на него с нескрываемой ненавистью.

– Значит, ты видишь меня, сын Парадейна, – прошелестел у него в ушах голос, похожий на дуновение ветра. И более мрачно: – Ты запомнишь меня лишь как часть своего бреда, но я иду за тобой.

Затем лицо и голос растворились в темноте, оставив в сердце Эрика странную тревогу. Он закричал, но звуки не складывались в слова. Чьи-то руки обхватили его еще крепче.

Эрик прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть, несмотря на страшную головную боль. Оказывается, он летел на драконе. Как и Роберт. Но у его зверя крылья были красивее.

Он лишь смутно слышал тихое пение позади, когда оно вдруг внезапно изменилось – от тихого и убаюкивающего, прогоняющего боль, до пронзительного. Дракон Эрика повернул в сторону и стал опускаться. Он скользнул над самыми горами, так что Эрик смог разглядеть раскачивающиеся на ветру высокие деревья и даже трепет листвы.

Он прислушался к песне, но не смог понять ни слова. Впрочем, может быть, слов и не было вовсе. Молодой мужской голос плавно переходил по всей гамме туда и обратно, и дракон, словно направляемый песней, поворачивал все левее, продолжая понемногу опускаться – почти к самым вершинам деревьев. Эрик вглядывался в густую листву, в уходящие вниз обрывы и узкие расщелины. Глубоко внизу река, похожая на серебряную ленту, переливалась в лунном свете.

Певец снова сменил тональность, и дракон отклонился вправо. Эрик мучительно пытался сообразить, кто его держит. Где он? Куда летит дракон? Кто эта женщина с ледяными глазами? Некоторые воспоминания казались удивительно ясными, но думать было трудно, слишком сильно болели голова и бок.

Мимо с гоготом пролетела стая гусей. Эрик с трудом приподнял руку и вяло отмахнулся. За спиной кто-то совсем молодой тихонько рассмеялся. Кто? Прежде чем Эрик успел еще хоть о чем-нибудь подумать, дракон снова спикировал вниз. Серебряная река отразила свет драконьих крыльев. Мимо промелькнули последние горы, и они понеслись над широкой долиной; Эрик смог различить очертания города.

Вновь совсем рядом появился второй дракон, почти касаясь первого кончиками крыльев. Эрик оглянулся в поисках брата и всадницы. Сквозь боль он смог разобрать, что голова Роберта уже не покоится у нее на коленях и что он привязан к седлу.

Снова песня изменилась. Голос стал ниже и глубже. Бок о бок драконы скользили над городом. Сияние их крыльев освещало улицы и крыши домов. Несмотря на ночь, люди не спали: окна то и дело распахивались, и из них выглядывали бледные лица. На улицу высыпали возбужденно переговаривающиеся мужчины и женщины. Сразу за городом драконы резко развернулись и опустились на землю так близко от города, что один из них, положив голову на землю, почти касался ею мостовой главной улицы.

Горожане окружили дракона, пытаясь потрогать его и крича что-то всадникам, но странная песня продолжалась.

Толпа умолкла и расступилась. Люди, однако, не успокоились, они по-прежнему были охвачены любопытством. Один мужчина посадил маленькую дочку себе на плечи, чтобы ей было лучше видно. Девочка заливисто смеялась и хлопала в ладоши.

Казалось, никто не боялся дракона. На лицах горожан красиво переливался свет, исходящий от его крыльев. Подошли трое мужчин и сняли Эрика с седла. В какой-то момент он чуть не соскользнул вниз, но его тут же подхватили и поставили на землю, поддерживая с обеих сторон. Ноги его подкосились.

Певец что-то крикнул. Коренастый человек с бородой, с руками толщиной в древесные стволы, в фартуке кузнеца, протиснулся вперед. Выкрикивая приказания на непонятном языке, он заставил всех отступить, потом заорал на тех, что держали Эрика, и мгновение спустя поднял раненого легко и осторожно, как хрупкую драгоценную куклу.

Боль снова пронзила голову и бок Эрика, и он чуть не вскрикнул, но сдержался – все-таки вокруг было столько незнакомых людей. Пока великан шагал сквозь толпу, Эрик оглянулся и увидел наконец всадника, выпрямившегося в седле, – худого темноволосого подростка. На мгновение их глаза встретились, потом тот легко соскочил на землю, и толпа сомкнулась вокруг него.

Эрик заволновался: где же брат? Второй дракон приземлился неподалеку, в поле за городом. Несколько человек убежали туда встречать всадников, но пока еще не вернулись.

Кузнец поднес его к какому-то дому, пинком сапога распахнул дверь и вошел. Тут же залаяла собака. Толпа приблизилась вплотную к порогу, но дальше не двинулась. Кузнец ногой захлопнул дверь. С низкого потолка свисали масляные лампы. В помещении имелось несколько столов и стульев. Привязанная в углу старая собака на тощих негнущихся лапах уставилась на него, вывалив язык. Она тявкнула и принялась скрести пол, пока из другой комнаты не появилась старая женщина и не дала ей пинка.

Очевидно, это была какая-то таверна: пахло прокисшим вином, на столах стояли немытые кружки. Эрик невольно подумал о пиве и облизнул губы, только сейчас в полной мере осознав, как хочется пить.

– Положите меня.

Гигант взглянул на него и ответил на своем непонятном языке. Вместо того чтобы положить раненого, он подошел к деревянной лестнице и направился по ней вверх. Ноги Эрика колотились о перила.

Он оказался в слабо освещенном коридоре на верхнем этаже. На стене в подсвечнике горела единственная свеча. Потолок над ней был основательно закопчен.

– Эй, парень, ты говоришь по-английски? – рявкнул Эрик. Он беспокоился за Роберта и не был настроен шутить.

Кузнец сочувственно посмотрел на него и покачал головой. Пол скрипел при каждом его шаге. Из нескольких дверей он выбрал одну и распахнул ее так же непочтительно, как и входную. Тут же с лестницы донеслись быстрые шаги и новый голос. Другой мужчина, значительно ниже и уже в плечах, спешил за ними, держа в одной руке толстый огарок свечи, в другой – ведро с водой. Физиономия у него была возбужденная; слов Эрик, естественно, не понял.

Гигант внес Эрика в темную комнату и положил на деревянную кровать с толстой пуховой периной. Простыни пахли душистыми травами. Низенький человек поставил свечу на стол, и стало немного светлее. Эрик застонал и опустил голову на мягкую подушку. Оба незнакомца замерли и с тревогой посмотрели на него.

Вдруг маленький принялся ругать товарища, решительно отстранил его и вынул из ведра кусок мокрой белой ткани, аккуратно отжал и положил на лоб Эрика. От этого прикосновения острая боль пронзила Эрика, он застонал, оттолкнул руку и попытался сесть. Кузнец подбежал, удержал его и сурово посмотрел в глаза.

Низенький непрестанно болтал, складывая очередную тряпицу и помещая ее на лоб Эрика. Эрик заставил себя лежать тихо, но поглядывал на обоих уголком глаза. Кузнец отошел и встал у двери, маленький взял из ведра свежий компресс.

И тут появилась старая женщина, морщинистая и растрепанная, в старом коричневом домотканом платье и выцветшем синем переднике. В одной руке она держала небольшой керамический сосуд. Она сказала что-то низенькому человеку и покосилась на кузнеца. Маленький сердито ответил, женщина показала ему язык и подошла к столу.

Она поставила сосуд рядом со свечой и вынула из кармана передника горсть мелких стружек, потом насыпала их в сосуд – все, кроме одной, которую поднесла к свече и держала так, пока та не задымилась, и только тогда бросила вслед за остальными. Из сосуда потянулся легкий белый дым, комнату наполнил острый запах.

Кузнец нахмурился и что-то сказал товарищу, который лишь терпеливо покачал головой в ответ и снова сменил компресс на лбу Эрика.

Женщина вынула из второго кармана пригоршню листьев и затянула какую-то мелодию. Обернувшись к дверям, она встряхнула листья, как игральные кости, и рассыпала их на пороге, а вторую пригоршню – по полу комнаты. Наконец она повернулась к низенькому, проворчала что-то, снова показала кузнецу язык и удалилась.

– Надо же, как воняет, – буркнул Эрик, сморщил нос и показал на сосуд.

Низенький человек обернулся и кивнул. Он что-то сказал кузнецу, и тот, по всей видимости, согласился. Гигант осторожно поднял дымящийся сосуд, очевидно очень горячий, и исчез за дверью.

Незнакомцы были добры и внимательны к нему, но мысли Эрика непрестанно возвращались к брату. Роберта где-то держали в плену, связанного. И вообще, что это за люди такие? Кто знает, может, он тут лежит спокойненько, а брата пытают.

Роберта нужно было срочно отыскать. Эта единственная мысль билась у него в голове, как большой колокол: «Найти Роберта. Найти Роберта».

Он приподнялся на локте и тихонько застонал. Между ним и дверью был лишь этот низенький человечек. Эрик еще приподнялся, и тут у него перед глазами все поплыло, накатила новая волна боли. Человечек наклонился над ним, осторожно пытаясь положить его как следует.

Эрик оттолкнул его руки и спустил ноги с кровати. Снова человечек попытался вернуть его на место, Эрик рассердился и грубо толкнул его.

– Мой брат! – невнятно сказал он и, шатаясь, поднялся на ноги, пытаясь побороть нахлынувшую тошноту. Человечек преградил ему путь и попробовал удержать, но Эрик пришел в ярость, сгреб своего стража и ударил об стену. Голова человечка треснула, как яичная скорлупа, и он повалился на пол, оставив на стене кровавый след.

Эрик доплелся до двери и с трудом заставил себя сомкнуть дрожащие пальцы на ручке, дернул ее обеими руками и, держась за стену, вышел в коридор.

Одна из боковых дверей отворилась, и кузнец встал у него на пути. Эрик не дал кузнецу возможности поднять тревогу, уложив его ударом в живот. Гигант выдохнул и согнулся пополам. Эрик ударил его правым локтем по затылку и ребром ладони по шее. Позвонки хрустнули. Пол дрогнул под тяжестью упавшего тела.

Эрик привалился спиной к стене, схватившись за голову, отчаянно пытаясь восстановить равновесие. Уже двое мертвецов. Нет, они его не остановят. Никто его не остановит. Надо найти Роберта, пока они не причинили брату вреда!

Лестница была где-то впереди. Пламя свечи плясало и дразнило его. Он ударил по ней со всей мочи, и его руку залил горячий воск, но Эрик думал только о лестнице и о Роберте.

На полпути вниз его глаза заволокла красная пелена. Он схватился за перила, пошатнулся и скорее съехал, чем сошел вниз, где едва не споткнулся о стул. Сердито буркнув, он отпихнул стул ногой, да так, что тот разлетелся в куски, ударившись о противоположную стену. Собака залаяла. Эрик облокотился о ближайший стол и огляделся в поисках выхода. Его зрение снова замутилось. Он крепко зажмурился и ущипнул себя за переносицу.

Шум и чье-то тяжелое дыхание заставили его обернуться. Это была всего лишь та старуха; она смотрела на него широко раскрытыми глазами, дрожа, вцепившись узловатыми пальцами в передник. Эрик оттолкнул стол и побежал к двери. Схватив железную ручку, он дернул ее и выскочил на улицу.

– Роберт! Роберт!

Боль захлестнула его, застлала глаза. Он едва мог видеть и думать и смутно осознавал, что не в состоянии помочь брату. Но боль гнала его вперед, он бежал.

– Роберт!

Теперь уже это был крик о помощи.

Драконы исчезли, но по темным улицам все еще бродили люди, поглядывая на него злыми глазами. Как он сразу не заметил? Они были чудовищами. К нему тянулись когтистые руки. Он оттолкнул их, закричал и… шатаясь, вышел на городскую площадь.

Двери домов и лавок распахнулись. Отовсюду к нему стекались чудовища, лупоглазые, голодные.

Эрик что-то почувствовал спиной. Низкая каменная стенка городского колодца. Он огляделся. Бежать было некуда. Круг чудовищ смыкался. Он приложил ладонь ко лбу, потом отнял и увидел, что она запачкана кровью. Роберт! Почему, ну почему так трудно собраться с мыслями?

Десятки злых безгубых лиц поплыли у него перед глазами. Руки рвали его одежду. Эрик резко обернулся, посмотрел в темный провал колодца и бросился в него.

Но это тоже не помогло ему найти брата. Она была там. Женщина с ледяными глазами. В темных глубинах она сидела на ониксовом троне и смеялась. Пряди угольно-черных волос змеились вокруг его агонизирующего тела. Стены колодца исчезли. Он висел в бездне, пойманный в паутину.

– Не сопротивляйся, сын Парадейна! – Ее голос обжигал мозг холодным огнем. – Несчастный глупец. Ты знаешь тайну, которую не должен знать.

Ее черные локоны скользили по его телу, связывая и как-то странно возбуждая. Она снова рассмеялась, воплощенное сладострастное зло. Змеи шелковистых волос притянули его ближе. Она облизнула рубиновые губы, лицо ее было белее зимнего снега.

– Ты хочешь меня, Эрик Погловски, – прошептала она. – Ты убил этих надоедливых дураков, чтобы прийти ко мне, чтобы угодить мне. Как легко тебе было отнять их жизни. Ты воин, мой воин.

– Кто ты? – закричал Эрик, пытаясь высвободиться из пут.

Она не ответила, она восседала на троне, излучая темную силу, и попросту играла им.

– Я пересоздам тебя по своему образу, и ты займешь место существа, которое помог убить. Разве это не достойная награда, сын Парадейна?

И тогда он заметил растущий у нее во лбу маленький рог, почти прикрытый вьющимися волосами. Она улыбнулась, разомкнув губы, демонстрируя крошечные острые клыки.

Эрик завопил. Ей не нужна была его кровь. Она пила его душу.

– Нет! – кричал он, но не мог сопротивляться. А она все смеялась и смеялась и, подобно пиявке, вытягивала из него тепло и жизнь. Он пытался усилием воли изгнать ее из своего сознания, однако…

Внезапно кто-то схватил его за руку и потянул за собой.

Кольца волос сомкнулись крепче, пытаясь его задушить, все же он смог повернуть голову и разглядеть, кто тянет его за руку. Сначала ему показалось, что это Роберт, но у молодого человека были прямые волосы и голубые глаза.

Незнакомец не смотрел на него, лишь тянул, пока кольца волос не ослабли. Темнота разверзлась, и раздался ужасный крик ярости.

Эрик наконец освободился. Он вцепился в руку незнакомца и повис в бездне. Женщина исчезла. Боль почти прошла, голова лишь немного ныла. Он снова попытался разглядеть своего спасителя. Ровесник Роберта, худой, жилистый, светловолосый…

Скотт?

Рука отпустила его. Эрик протяжно закричал и начал падать.

И оказался не на дне колодца, а в кровати, совершенно голый, прикрытый лишь тонкой простыней. Он медленно поднял руку и ощупал повязку у себя на голове. Свеча все еще горела на столе, но ведро исчезло.

Седая женщина сидела на стуле в глубине комнаты и спала, сложив руки на коленях, приоткрыв рот и склонив голову. На этот раз она сменила бесформенное коричневое платье на белое, такое же бесформенное. В слабом свете свечи она напоминала добрую старенькую бабушку.

Эрик обмотал простыню вокруг пояса и спустил ноги на пол. Он ожидал вновь почувствовать тошноту, но на этот раз ее не было. Прикусив губу, Эрик виновато обернулся к двери, думая, что увидит кровавый потек на стене. Кто-то смыл его. Он медленно вдохнул и выдохнул. Деревянный пол холодил босые ступни. Что-то хрустнуло под большим пальцем. Сухой лист. Весь пол был усыпан ими.

Женщина открыла глаза, вскочила, тревожно вскрикнула и показала на кровать.

Эрик уже устал драться.

– Пить хочется, – просто сказал он. Обнаружив, что его не поняли, он потрогал горло, соображая, каким мог бы быть подходящий жест.

Дверь открылась, и на пороге появилась чья-то тень. На него пристально смотрел кузнец. Живой и невредимый!

Седой гигант подошел и помог Эрику дойти до стула, потом сказал старухе что-то через плечо. Она исчезла и вскоре вернулась с дымящейся чашкой горячего отвара. Кузнец забрал чашку и под одобряющим взглядом женщины передал Эрику.

– Спасибо, – сказал Эрик.

Он сделал глоток густой горьковатой жидкости, не отрывая глаз, полных стыда и одновременно облегчения, от кузнеца.

Гигант протянул лапищу и похлопал Эрика по плечу, повернулся и вышел из комнаты. Старуха осталась еще ненадолго, глядя полубезумными глазами на Эрика, пока тот не отпил еще глоток. Потом улыбнулась беззубым ртом и последовала за кузнецом.

Оставшись в одиночестве, Эрик откинулся на спинку стула и принялся глядеть на мерцающий огонек свечи. При виде стены, о которую он разбил голову низенького человечка, его захлестнуло уныние. Он был рад, что не покалечил кузнеца, но не мог надеяться, что вторая жертва выжила. Конечно, кровь давно смыли, но звук, с которым треснул череп, забыть невозможно.

Он отпил еще глоток и начал размышлять. В голове клубились смутные образы, обрывки воспоминаний. Женщина с ледяными глазами. Он все еще чувствовал силу ее холодного взгляда.

Поплотнее укутавшись, чтобы согреться, он осторожно притронулся к ране. Опухоль на лбу еще не прошла; Эрик толком не мог сказать, что из произошедшего было реальностью, а что ночным кошмаром, бредом раненого.

Дверь тихо растворилась. Эрик посмотрел на нее с напряженным ожиданием. Очертания тени подсказали ему, кто пришел. Брат улыбался с порога.

– Роберт! – Эрик попытался встать.

– Сиди, тебе здорово досталось. – Роберт присел на корточки и накрыл ладонью руку старшего брата. – Зрение не пострадало?

– Во всяком случае, твою мерзкую рожу вижу прекрасно. – Эрик довольно улыбнулся. – Сначала перед глазами стояла какая-то муть, но потом полегчало.

Роберт сжал руку Эрика и поднялся на ноги.

– У тебя была контузия. Провалялся без сознания двое суток.

– Двое суток? – Эрик вздрогнул и схватился за голову.

– Да не дергайся ты так. Пиетка зашил тебе рану, но еще придется денек-другой поваляться в постели.

Роберт присел на край кровати, хлипкая рама заскрипела.

– А что у тебя с рукой?

Роберт поднял руку, пошевелил пальцами и пожал плечами.

– Порезался о чешую этого чертова зверя. Ничего особенного.

Эрик глубоко вздохнул и помрачнел.

– Значит, это был не сон. По крайней мере, отчасти.

Он поднес чашку с отваром к губам. Пар обжигал ноздри, и он потер кончик носа пальцем, молча разглядывая брата. Роберт был странно одет – в просторные штаны и рубашку со шнуровкой, сшитые из мягкой черной кожи, и сапоги до середины икр.

– Где мы, Бобби? – тихо спросил Эрик. В комнате было тепло, но он закутался в простыню и придерживал ее одной рукой: в другой была чашка. Его все еще била несильная дрожь.

– В Пейлноке, – ответил Роберт, пристально глядя на брата. Эрик сразу понял, что это было сказано абсолютно серьезно.

– Ты сказал: «Пейл нок»? [1]1
  Тихий стук (англ. ).


[Закрыть] – переспросил он, нахмурившись.

Роберт кивнул и отвернулся, пытаясь скрыть беспокойство.

– Ну, это местное название. – Он показал на закрытое ставнями окно в ногах кровати. – Не возражаешь, если я открою?

Эрик покачал головой и отхлебнул еще глоток.

Роберт поднялся на ноги и распахнул окно. В комнату ворвался теплый ночной ветер.

В комнату кто-то заглянул. Низенький человечек с острыми чертами лица пристально смотрел на обоих братьев. Эрик глазам своим не верил. Живой! Значит, стену никто не отмывал, кровавого пятна и вовсе не было. «Интересно, – подумал Эрик, – а вставал ли я вообще с кровати? Ну и сон!»

Человечек что-то сказал Роберту и посмотрел на Эрика, потом широко улыбнулся и покинул комнату.

– Это Пиетка, – пояснил Роберт, снова усаживаясь на край кровати. – Хозяин заведения. И потом, во всей округе он единственный, кто хоть что-то понимает в медицине. Вот почему секурнен принесли тебя в этот город.

– Секурнен? – повторил Эрик и нахмурился. – Кто это? И ты понимаешь этого парня?

– Ну не очень, но какие-то слова уже усвоил. Секурнен – это те, кто ездит на драконах.

Эрик застонал и потер висок.

– Не скажу, что я очень рад это слышать. Давай-ка просто уйдем отсюда и отправимся домой.

Роберт снова отвел глаза. Он сдвинул брови, встал, прошел к окну и, опираясь на подоконник, выглянул на улицу. На фоне звездного неба отчетливо вырисовывались крыши ближайших домов. Роберт глубоко вздохнул.

– Я пока не могу уйти.

– Мы что, в плену?

– Конечно нет. С нами хорошо обращаются. Особенно со мной. Они что-то говорят о моих волосах и глазах. – Он помолчал, потирая подбородок. – Но есть еще одна причина…

– Писатель ищет новых впечатлений? – резко перебил Эрик. – Это безумное место, Бобби! Оно ненастоящее! У нас обоих галлюцинации!

– Настоящее, как дырка в твоей башке! Слушай, если ты боишься, я скажу им, что ты хочешь домой. Раз мы пришли сюда, должен быть и обратный путь.

– Этот серебряный медальон – наверное, в нем все дело? Он поможет нам вернуться.

– Они его отобрали. Почему-то эта вещица очень важна для секурнен. У них у всех есть такие медальоны.

– И сколько их, этих секурнен?

– Я пока что видел троих: мужчину, девушку и мальчика. Тех, которые нас нашли. Но, наверно, есть и еще.

Усталость навалилась на Эрика. Он оглянулся, желая поставить куда-нибудь пустую чашку, но единственный стол был далеко, ближе к двери. Роберт опять замкнулся в себе – впрочем, этого следовало ожидать. Иногда братец бывал просто невыносим.

– Тебе что, трудно просто сесть и растолковать мне все по порядку? – спросил Эрик, поднял руку и потер левый висок. Было больно, но он почему-то то и дело тер его.

Роберт обернулся. Пламя свечи бросало отсветы на его бледное точеное лицо, тускло поблескивало в волосах, но он упорно не желал выходить из тени. Эрик вздрогнул, ему впервые пришло в голову, что брат похож на привидение.

– Подумай, брат, – неожиданно горячо сказал Роберт, потом подошел к двери и тихо закрыл ее. Когда он заговорил снова, голос его звучал намного тише. – Как называлась моя последняя книга? «Тихий стук», «Пейл нок». А как называется это место? Пейлнок. – Он снова принялся расхаживать по комнате, пол скрипел от каждого шага. Он то сжимал руки в кулаки, то нервно разминал пальцы. – Я не знаю, как это объяснить. Все выглядит каким-то знакомым. Смотрю на луну и на это голубое светящееся кольцо в небе, и все это словно отзывается во мне. Что-то ужасное и абсолютно непонятное.

Роберт сел на кровать и обхватил голову руками, потом так же резко вскочил и ушел к окну. Эрик почувствовал, что брат хочет сказать что-то еще, и затих, ожидая, пока Роберт перестанет бороться с собой.

И Роберт заговорил снова – мрачным, испуганным шепотом.

– Скотт здесь.

Он помолчал, не в силах справиться с собой.

– Да, это невозможно, но он здесь. Я ощущаю его присутствие и не могу уйти отсюда, пока не найду его.

Эрик никогда не видел брата таким сосредоточенным. Или таким испуганным. Бобби, горячая голова, отродясь ничего не боялся, лазал себе по скалам, болтался по миру и попадал в разные передряги. Но так…

– Кто такой Скотт, Бобби? – тихо спросил Эрик, нервно вертя пустую чашку в руках. Ему вспомнился незнакомец из ночного кошмара.

Роберт закусил губу и опять сел на кровать.

– Мы вместе путешествовали по Китаю. Я хотел забраться на одну гору, на ее вершине буддистский монастырь. Скотт до этого никогда не лазал по скалам, а тут еще дожди зарядили на целую неделю. Но ты же меня знаешь, – он невесело улыбнулся, – дождь меня не остановит.

– И ты полез? И потащил его с собой?

– Именно.

Эрик нахмурился:

– Он упал, да?

– Упал я, – поправил Роберт. – Мы уже прошли больше чем полпути, когда я поскользнулся. – Он снова отошел к окну, и Эрик был готов поспорить, что брат видит перед собой не крыши Пейлнока. – Я пролетел всего футов двадцать, но основательно расшиб себе левую лодыжку и колено. Скотт не пошел за помощью, он просто сам отнес меня вниз. – Роберт глубоко вздохнул, при свете свечи его лицо было белее простыни. – И вот он здесь, и я должен выяснить почему.

Роберт явно что-то скрывал. Эрик слишком хорошо знал брата, чтобы не почувствовать это.

– Ты ведь хотел еще что-то сказать, да?

Но Роберт лишь покачал головой.

– Нет. Скотт Силвер где-то здесь, и я должен найти его. – Он подошел и легко положил ладонь на руку Эрика. – Позже поговорим. Ты устал; я вернусь, когда ты немного отдохнешь.

Он забрал чашку и поставил ее на стол. Эрик был вынужден признать, что испытал облегчение, когда наконец его голова снова коснулась мягкой подушки.

Роберт подоткнул простыню.

– Поспи немного. Я скажу Фроне, чтобы приготовила тебе поесть.

– Подожди-ка. Это та ненормальная старуха? Как ты их понимаешь?

– Это мать Пиетки. Мы научились объясняться относительно самых простых вещей.

– Ты что-то недоговариваешь, Бобби. Что же?

Роберт помрачнел и на мгновение замер на пороге.

– Отдохни. Потом поговорим.

Эрику стало не по себе. Он прислушался к звуку удаляющихся шагов брата. Ветер ворвался в окно и пронесся по комнате, задув свечу. В воздухе запахло салом. Где-то в коридоре горела еще одна свеча. Ее далекий слабый свет просачивался под дверь.

– В гостях хорошо, а дома лучше, – бормотал Эрик, вглядываясь в темноту. – В гостях хорошо, а дома лучше. Черт, что же делать?

Где-то вдалеке жалобно заухала одинокая сова. Эрик прислушался. Ему не спалось. Наконец он встал, завернулся в простыню, подошел к окну и выглянул наружу. Город был погружен во тьму, ни в одном доме не горел свет. На фоне бархатистого неба вырисовывались черные крыши и трубы. На улице не было ни души.

По всей вероятности, было очень раннее утро. Эрик высунулся подальше, запрокинул голову, чтобы разглядеть небо. Ни одной знакомой звезды и тем более созвездия. Он плотнее завернулся в простыню, силясь унять дрожь, потом подтащил к окну стул и сел. Ветер трепал его волосы. По-летнему теплый, он доносил с гор запахи душистых трав. Самих гор в темноте не было видно – похоже, они просто находились с другой стороны, но их можно было почувствовать, как гигантскую тень, нависающую над городом.

Где-то залаяла собака.

Краем глаза он различил движение. Кто-то шел по улице. Молодой человек, вероятно, ровесник Роберта. Остановился, медленно повернулся и посмотрел вверх. Их взгляды встретились, но незнакомец тут же отвернулся и зашагал прочь. Эрик продолжил наблюдать за ним, но тот внезапно исчез, словно ночь поглотила его.

Собака перестала лаять.

Эрик привстал и оперся о подоконник, потом снова сел, задумчиво глядя в небо.

– Пейлнок, – прошептал он, словно прощупывая название этого странного мира, и постучал костяшками пальцев по подлокотнику. – «Тихий стук». – Он повторил название книги брата. Совпадение?

За окном опять заухала сова.