Текст книги "Осторожно, тигр!"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Но все получилось не так, как рассчитывала Лесия. Сначала у самого входа в торговый центр в Ньюмаркете она наткнулась на Дженни Карпентер, свеженькую и аппетитную, как кинозвезда пятидесятых годов.

– Привет! – улыбаясь, воскликнула молодая женщина. – Я получила ваше милое письмо, где вы благодарите нас за морскую прогулку. Вы не зайдете со мной выпить чашечку кофе?

Усевшись на стул в кафе, Дженни огляделась с довольной улыбкой.

– Мне очень нравится это место. Здесь есть шик. – Она заказала себе фруктовый сок и, выбрав скромную булочку, с завистью взглянула на Лесию. – Хотела бы я быть дюймов на шесть выше, – сказала она, похлопав себя по бедру. – Тогда бы я чувствовала себя свободнее, а не считала бы каждую съеденную калорию.

Уголки ее губ раздвинулись в улыбке, скорее самодовольной, чем просто удовлетворенной.

Не дождавшись продолжения, Лесия заговорила о доме, который Дженни намеревалась воздвигнуть на острове. Дженни прекрасно знала, что ей надо, хотя и была готова обдумать предложения архитектора.

– Кухня – вот что для меня особенно важно, – говорила она. – Я намерена иметь несколько детей. От первой жены у Брайена детей не было, и он с восторгом ухватился за эту идею… – И снова этот быстрый промельк довольной улыбки. – Значит, надо быть практичной. Я хочу иметь возможность за полчаса приготовить изысканное блюдо. Тогда мне не придется полагаться во всем на нашу безотказную кулинарию.

Итак, Кин был прав. Насколько же хорошо он успел узнать Дженни! Прогнав неприятную мысль, Лесия углубилась в обсуждение, и к тому времени, как они покончили с кофе и пришли к ряду решений по поводу будущего дома, ее уважение к молодой женщине успело заметно возрасти. Судя по всему, Дженни обещала быть идеальной заказчицей, думала Лесия час спустя, снова направляясь к хозяйственному магазину.

Лесия взбодрилась еще больше после того, как осмотрела партию прекрасной итальянской плитки. А подъезжая к дому чертежницы, она почти рассталась с томительными предчувствиями, которые вползли в ее жизнь, словно морской туман.

Однако, вернувшись домой, Лесия сразу увидела, что на телефоне мигает красная лампочка. Она уставилась на нее, словно загипнотизированная.

– Ну, не будь дурочкой! – сказала она себе и нажала кнопку.

Голос тети Софи произнес: «Моя дорогая, запись на вашем автоответчике звучит уж очень по-деловому! Вы не смогли бы заехать сегодня ко мне часов в семь? Я обнаружила кое-что, по-моему, очень интересное. – В трубке послышался шаловливый смех. – Я бы сказала вам, что именно я открыла, но я так люблю видеть лица людей, которым преподносится сюрприз!»

Лесия перемотала пленку и несколько минут стояла у окна, глядя вниз на поток автомобилей. А Кин тоже будет сегодня у своей бабушки?

Но зачем ему приходить?

И все же вечером Лесия переоделась в свою любимую зеленую шелковую блузку и темно-зеленые полотняные брюки, обмотала голову зеленым шарфом и очень тщательно подкрасила губы. Глубоко запрятанное возбуждение не ослабевало в ней до тех пор, пока Софи Уорбертон не открыла ей дверь и не провела в гостиную со словами:

– Я спрашивала у Кина, не хочет ли он тоже прийти, но он сегодня с кем-то договорился.

Входите, дорогая, и взгляните вот на это. А я пока налью вам шерри.

«Это» представляло собой фотокопию свидетельства о рождении Летиции Эвадны Болсвер, которая родилась в Англии почти сто пятьдесят лет назад.

– Летиция, – со смаком выговорила тетя Софи, ставя рядом с локтем девушки рюмку с золотистой жидкостью, – ее детское имя тоже могло быть Лесия! Интересно, каким образом это имя попало в вашу семью? Видите ли, она вышла замуж за Бернарда Пейджета и имела от него пятерых сыновей, и каждый из них мог стать связующим звеном между вашим родом и нашим.

Испытывая странное головокружение, Лесия положила бумагу на стол.

– Это возможно, – подтвердила она. – Но имя должно было пройти через несколько поколений мужчин, ни один из которых не имел дочерей, как известно. Вы думаете, они хранили его в памяти?

Старушка озорно подмигнула.

– Признаю, это кажется абсолютно неправдоподобным, но я считаю, что это самый достоверный ключ. Нет, я не собираюсь торжествовать заранее – столько раз уже самые многообещающие данные превращались в дым, что я научилась не тешить себя сомнительными надеждами.

Я советую вам узнать у вашей мамы, откуда она взяла для вас это имя. Если его предложили в семье вашего отца, тогда, я думаю, мы можем позволить себе осторожный оптимизм.

– Я сегодня же позвоню ей и как можно быстрее сообщу вам ответ.

– Отлично. А теперь возьмите рюмку и пойдемте со мной – я покажу вам розу, которая распустилась у меня в саду. Она напомнила мне ваши волосы – чудесная смесь медовых оттенков. И запах не такой, как у других роз, – необыкновенно тонкий, нежный и пряный.

– Так и есть, – медленно вымолвила Моника, когда Лесия задала ей по телефону вопрос. – Твой отец действительно сказал однажды, что, если у нас родится девочка, он хотел бы назвать ее Лесия. Он даже объяснил, как это имя пишется полностью.

– Может быть, так звали его мать?

– Нет, ее имя было Бетти. Он сказал тогда, что это родовое имя Спрингов. Я не возражала, мне оно показалось прелестным, и когда ты родилась, я так тебя и записала. – Моника немного помолчала. – Но как все это, однако, странно. Тебе нравятся эти люди, Лесия?

– Очень, – не задумываясь ответила девушка. – И тебе бы они тоже понравились. Миссис Уорбертон такая лапочка, похожа на сладкую конфету с маленькой кислинкой внутри. А Кин ужасно похож на меня, только он больше – во всех отношениях.

Она осталась довольна собственным тоном – шутливым и сдержанным.

Попрощавшись с матерью, Лесия подошла к окну и вгляделась в темноту сумерек. Где-то сейчас Кин? С кем он – с женщиной, которая дотрагивается до его руки, называет его «милый», с трепетом читает в его суровом и страстном взгляде обещание блаженства? Эта женщина была с ним в то воскресное утро, когда он позвонил и справился о ее здоровье. Возможно, и всю субботнюю ночь…

Когда тетя Софи сказала, что у Кина вечером с кем-то назначена встреча, Лесия вся сжалась, ясно осознав, что бесполезно твердить себе, будто ее чувство к нему всего лишь заурядное сексуальное влечение.

Нет, Кин нужен был ей так, как никто и никогда в жизни. Даже Энтони, к которому она когда-то пылала неподдельной страстью. Желание мучило ее и день и ночь, но – и это было уже гораздо серьезнее – она совершила еще большую глупость: умудрилась влюбиться в Кина Пейджета! Она при этом сохранила полную трезвость рассудка, что делало ее особенно беспомощной и уязвимой.

А Кин, судя по всему, ничего не испытывал к ней, кроме легкого физического влечения, естественного для сильного здорового мужчины к мало-мальски привлекательной женщине. Молчание его ясно говорило, что он вовсе не собирается давать ему хода.

Лесия прислонилась горячей щекой к холодному оконному стеклу, пытаясь обрести покой хотя бы на краткий миг. Но покой отныне был ей недоступен.

Кусая губы, она отошла от окна и набрала номер тети Софи. Она не могла сдержать улыбки, когда старая леди с восторгом охотника за сокровищами, которому в руки попала бесценная карта, воскликнула:

– Вот откуда я начну поиски! Это мог быть один из пяти сыновей.

– Но вы можете так никогда и не узнать, какой именно, – нашла необходимым предупредить ее девушка.

– Дорогая, где-то же наши семейные линии должны пересечься. Информация, которую вы мне сообщили, ориентирует меня именно в этом направлении. А что касается возможной неудачи – ну что ж, одни только поиски уже доставляют половину всего удовольствия.

Повесив трубку, Лесия вдруг подумала, что у тети Софи много общего и с Дженни.

Она надела шорты и футболку и отправилась в гимнастический зал. Вполне возможно, что час усиленных занятий заставит ее забыть мужчину, чье лицо она видела каждый раз, заглядывая в зеркало.

Но она не забыла, хотя здорово устала. Вернувшись домой, Лесия по-прежнему не находила себе места. Она налила ванну и долго сидела в воде, ароматизированной лавандовым маслом.

Неожиданный сигнал домофона заставил ее подскочить на месте.

– Это Кин, – проговорил голос. – Мне необходимо с вами увидеться.

Лесия похолодела и секунду раздумывала – не промолчать ли, притворившись, что ее нет дома. Но это, конечно, будет трусостью.

– Хорошо, – ответила она и, нажав кнопку, побежала надеть джинсы и блузку.

Звонок в дверь прозвучал в тот самый момент, когда она выходила из спальни, застегивая последнюю пуговицу.

Как странно, думала Лесия, чувствуя головокружение и прижимая сложенные щепотью пальцы к груди, что один только звук мужского голоса способен заставить сердце забиться в невыносимом ритме.

Она открыла дверь, взглянула – и погрузилась в бездонную пропасть его сверкающих глаз, в синюю тьму, которая увлекла ее в самую головокружительную глубину.

– Что-нибудь случилось? Уже поздно…

– Всего только начало одиннадцатого. – Голос Кина звучал отрывисто, лицо было непроницаемым. – Нет, ничего не случилось.

Стараясь сохранять спокойствие, Лесия сказала с натянутой улыбкой:

– Я не хочу показаться негостеприимной, но для меня это уже довольно позднее время. Я, как правило, ложусь в одиннадцать.

– Я тоже, – рассеянно сказал он, словно думая о чем-то другом. – Я говорил сейчас с тетей Софи. – И резко добавил: – Я счел разумным не приходить к ней сегодня вечером.

Лесия расширила глаза. Воцарилось молчание, мучительно долго тянулись секунды, наконец она сказала:

– Ну да. У вас же была какая-то встреча.

– Я солгал.

Он прошел к окну, посмотрел вниз, на сад, и на фоне темного стекла четко обрисовался его властный, решительный профиль. Лесии вдруг пришло в голову, что это мгновенье навсегда отпечатается в ее памяти, как и стук собственного сердца где-то в горле, быстрая неровная пульсация крови в висках, и то, с какой жадностью впились ее глаза в его лицо. И впервые Лесия не увидела в чертах Кина свое отражение. Это был Кин, и Лесию вдруг охватил настоящий, ужас: возможности выбора отныне у нее нет. Она любит его.

– Но не прийти оказалось невероятно трудно, – проговорил он тихо, оборачиваясь к ней, – потому что вы умудрились, не прилагая ни малейшего усилия, перевернуть вверх тормашками всю мою жизнь.

Но когда он остановился перед ней, в его тяжелом взгляде не было любви, а только вожделение – такое же мощное и неодолимое, как ее собственное.

Лесия не сопротивлялась, но и не откликнулась, когда его рот прижался к ее губам… Она покорно стояла, пока он умело целовал ее, сдерживая свою страсть и стараясь зажечь ее, И его настойчивое терпение подействовало. Лесия внезапно поддалась, вздохнула, уступила, подчинилась непреоборимому требованию своего существа. Да! – ликующе воскликнуло ее сердце. Да, да и да! С тех самых пор, как ты увидела его впервые, этот миг неотвратимо приближался, с тех самых пор, как ты услышала его голос…

Больше Лесия уже не рассуждала, одно только физическое присутствие этого человека привело в трепет все ее чувства. Неуловимый, пьянящий запах, исходивший от него, пронзал ей грудь, как и тепло его тела, сила рук, прикосновение его кожи, сладкий жар его губ, вкус его языка, мужской, терпкий – райский.

– Я не хотел этого… – пробормотал он, едва оторвавшись от ее рта. – Я говорил себе, что не стану спешить, поскольку, пусть я и на глубине в десять футов под землей узнаю вашу легкую поступь, все-таки мы до сих пор совсем чужие друг другу.

Звук его медленной речи отчетливо отозвался в ее теле мгновенными электрическими импульсами. Она несколько раз сглотнула слюну, прежде чем смогла выговорить:

– Если вы все это время боролись с собой, что же заставило вас передумать?

Он провел рукой вверх по ее спине к затылку и мягким движением откинул голову ей назад, так что смог увидеть ее лицо. За сине-стальным сиянием глаз невозможно было прочесть его мысли. Лесия почувствовала себя жертвой на алтаре желания. На его лице застыла жесткая улыбка.

– Увидеться с тобой у тети Софи было бы абсолютно безопасно, она хорошая дуэнья. Но когда я позвонил ей, чтобы сказать, что еду, ты уже ушла. И я подумал: «А вдруг она погибнет по дороге домой, и я так никогда и не узнаю, на что похожи ее поцелуи». И я понял, что ив загробном мире не найду себе покоя, если умру без воспоминания о вкусе твоих губ.

От этих мрачных слов сердце девушки замерло.

– Нет, – выговорила она быстро и отчетливо.

Зрачки его расширились, и Лесия видела теперь только темноту, окруженную синим огнем. Очень тихо он произнес:

– Но это правда.

– Если ты умрешь, я умру вместе с тобой, – сказала она, ужаснувшись этой бесспорной истине.

– Нет, – ответил он в свою очередь, прижимая ее к своему гибкому напряженному телу, к горячей груди, в которой гулко стучало сердце. Она поцеловала его в шею.

– Да, Кин. Мне страшно, – прошептала она, вдыхая его сложный мужской запах и вслушиваясь в свои чувства. – Никогда прежде я не испытывала ничего похожего.

– Знаю, – откликнулся он очень серьезно. – Я чувствовал то же самое – боролся против водопада эмоций, которых не понимал и не мог подчинить себе.

Лесии безумно хотелось скинуть одежду, помочь раздеться Кину, пойти вместе в спальню и там отдаться страсти – жажда, терзавшая ее, была так чудовищно сильна, что она неспособна была с ней справиться.

– Все это слишком внезапно, – сказала она, прокладывая себе дорогу среди путаницы мыслей. – Мне… нам… не следует спешить…

Он наклонил голову и поцеловал мягкую впадинку под ее ухом, и нежное прикосновение губ вызвало в ней сладостную дрожь.

– Тогда надо остановиться.

Со знанием дела он слегка сжал зубами мочку ее уха. Лесия читала о точках на человеческом теле, легкое прикосновение к которым вызывает чувственное удовольствие, о крохотных местечках с повышенной возбудимостью. Была ли это одна из таких точек, или любое прикосновение Кина действовало на Лесию, но каждая клетка ее тела задрожала в ответ и откликнулась живо, охотно и радостно.

– Лучше остановиться прямо сейчас, – пробормотала она.

Кин глухо застонал, но разжал руки и отступил на шаг назад.

– Меньше всего мне сейчас хочется уходить, но придется. Я был трусом, закрывая глаза на то, что происходило со мной, и мне нужно время, чтобы подумать, осознать то, что случилось.

– Мне тоже. Я бы не хотела, чтобы ты сейчас остался.

– Ты дала это понять более чем ясно.

Пока Лесия заваривала чай, Кин сказал:

– Согласно досье, которым я располагаю, у тебя несколько лет не было близкого друга. После твоей помолвки.

Лесия вся подобралась. Не глядя на него, она поднялась на цыпочки и достала из шкафа две чашки.

– А у тебя?

– У меня были женщины, но я еще не встречал той, на которой хотел бы жениться, – ответил он сухо.

– А женщина, которая была с тобой, когда ты позвонил мне утром в воскресенье?

Кин криво улыбнулся.

– Сью – жена Джоффа Брауна. Это врач, который забинтовал мне руки, помнишь? Она вместе со своими двумя малышами зашла ко мне после церкви, чтобы угостить меня персиками. Я надеялся, что ты услышишь в трубке ее голое и неправильно это истолкуешь. Я цеплялся за соломинку.

– Почему?

Кин помешкал.

– Я знал, что стоит мне только поддаться влечению, и я уже не смогу себя контролировать, – ответил он.

– А для тебя это крайне важно. – Она не спросила, просто констатировала факт.

– Да. – Кин стоял, слегка наклонив голову, глядя на кувшин с букетом ярких настурций. – Возможно, оттого, что я вырос, испытывая презрение к отцу, который вообще не знал, что такое сдерживать себя. Он начал изменять матери с самого дня их свадьбы, а возможно, и раньше. И лет в восемнадцать, в разгар своего первого романа, я решил, что никогда не позволю страсти командовать мной, как это было с отцом.

В его словах, несомненно, был смысл, и очень понятный. Кин держал свои эмоции на железной цепи воли.

Лесия не успела насладиться до конца этим его признанием, потому что Кин потребовал мягким, но непреклонным тоном:

– Расскажи мне о человеке, с которым ты была помолвлена.

– Я сильно обидела его, – начала Лесия, осторожно подбирая слова. – А когда делаешь кому-то больно, то теряешь самоуважение. Под конец я стала просто ненавидеть и презирать себя за то, что воспользовалась чувствами Барри, когда нуждалась в утешении.

– Нуждалась в утешении? – быстро и требовательно переспросил Кин.

– Я полюбила одного человека, но ошиблась в нем. – Не оборачиваясь к Кину, Лесия открыла дверцу холодильника и достала кувшинчик со сливками.

– Но это был не Барри, я правильно понял?

Конечно, он не ревновал ее, и все же в его голосе Лесия различила собственнические нотки. После небольшой паузы он сказал:

– Понятно – того самого человека, за которого ты приняла мужчину в ресторане, когда мы обедали вместе. Это его ты любила до того, как встретила Барри.

– От тебя ничто не укроется. – Все еще избегая встречаться с ним взглядом, Лесия налила в чашку сливок. – Да. Я использовала Барри, чтобы выбраться из ямы, которую сама себе вырыла. Он заплатил за мой эгоизм и до сих пор за него расплачивается.

– Теперь налей чаю, – предложил Кин, – и давай сядем.

Лесия отнесла поднос в гостиную, опустила на низенький столик и разлила чай по чашкам. Кин сел напротив, вытянул длинные ноги, сохраняя невозмутимое выражение лица. Страх сжал все внутренности Лесин. А что, если Кин станет презирать ее так же, как она презирала себя?

Но как бы то ни было, он должен все знать.

– В двадцать лет я считала себя вполне искушенной в житейских делах. Как раз тогда я встретила человека… – Тут она взглянула на Кина. Высокий, неотразимо обаятельный, он властно и без всякого усилия заполнил собой всю комнату, которая сразу сделалась маленькой. – Человека, похожего на тебя, – договорила она неловко, берясь за чашку. Кин вскинул брови:

– Лицом? Ростом? Цветом волос?

– Внешнего сходства не было… Но он держал весь мир у себя на ладони. – Лесия усмехнулась. – Он был умным, интересным, море обаяния.

– И?..

– Звучит глупо, но он вскружил мне голову, я ничего не соображала. – Лесия уставилась на чай, невольно отмечая, как мерцает поверхность жидкости оттого, что рука, держащая чашку, мелко-мелко дрожит. – Я тогда просто помешалась, – заключила она горько.

Кин следил за ней с неослабевающим вниманием.

– А когда я пребывала на седьмом небе оттого, что мне казалось счастьем, ради которого я пошла бы за ним хоть в преисподнюю, я узнала, что он женат.

Наступило молчание. Лесия поставила чашку на блюдце и сказала с безжалостной насмешкой над собой:

– И причем женат счастливо. Он вовсе не собирался бросать жену… и детей. Он хотел нас обеих и не видел к этому никаких препятствий.

– И тогда ты обрубила все концы и сбежала?

Лесия проглотила слюну.

– Я уже тогда была знакома с Барри. В нем было все, чего не хватало Энтони, – доброта, честность, деликатность. Он считал меня самой замечательной женщиной на свете! Сначала я не хотела поощрять его, но он не переставал звонить мне, и некоторое время спустя я уступила. Мы начали встречаться, а через полгода я, как последняя дура, позволила ему уговорить себя обручиться.

– А он знал о твоих отношениях с тем ублюдком? – Голос Кина был холодным и грозным. Лесия, потупившись, кивнула.

– Я старалась быть с ним честной.

– Ты подумала, что, если выйдешь за него замуж, тот тип потеряет над тобой власть.

Лесия поморщилась, услышав столь беспощадный вывод, но подтвердила:

– Да, все было именно так.

– Почему же ты переменила решение?

– За две недели до свадьбы я поняла наконец, что делаю, – промолвила она почти беззвучно. – Я разбила ему сердце. Барри получил нервное расстройство, и ему пришлось уйти из университета. Он подавал большие надежды как архитектор, а сейчас работает простым чертежником в Веллингтоне.

– Я не собираюсь утешать тебя, – сказал Кин. – Я не уверен, что сумею ограничиться одним утешением. Но, хотя ты и поступила плохо, ты была тогда очень молода и – как это видно – наивна.

– Ты не понял… – начала было Лесия, но Кин перебил ее и произнес с жестким хладнокровием, от которого она поежилась:

– Я вижу, ты до сих пор считаешь себя в долгу перед этим Барри. Ты просто погрязла в чувстве вины.

Лесия попыталась объяснить:

– Но перед ним и правда открывалось большое будущее, а я все разрушила.

Кин нахмурил брови, поставил чашку на стол и твердо заявил:

– Никто не может намеренно вызвать нервное расстройство. Если бы не ты, кто-то или что-то рано или поздно непременно спровоцировало бы его. Итак, с тех самых пор ты всеми способами избегаешь мужчин.

– Я возненавидела себя за то, что так глупо потеряла тогда голову, увлеклась человеком, который только играл со мной, а потом разбила жизнь другого. И решила больше не попадать в подобную ситуацию.

– А поскольку никто из твоих поклонников не стал тебе близок, ты была избавлена от страданий и сама никому не могла причинить их.

Кин, прищурившись, глядел на противоположную стену комнаты, где над диваном висела картина – красочный, жизнерадостный холст, писанный маслом, который Лесия как-то увидела на выставке, – типично оклендский пейзаж с морем и холмами. В левом нижнем углу ярким пятном полыхали цветы гибискуса.

Быстро, пока храбрость не успела покинуть ее, Лесия спросила:

– Почему ты так не любишь Дженни?

Ни один мускул не дрогнул на лице Кина. Он спокойно объяснил:

– Потому что она умная, корыстная, пронырливая маленькая дрянь. Я всерьез опасаюсь, что она выжмет Брайена, как лимон, и бросит его. А он настолько без ума от нее, что не переживет этого.

Кин вынес свой суровый приговор с леденящей душу бесстрастностью. Лесия оцепенела от неожиданности, но все же попыталась возразить:

– Пока у тебя нет оснований для такого обвинения.

Кин молча перевел на нее глаза, и снова по ее спине пробежал неприятный холодок.

– Я знаю ее уже три года. Она была моей секретаршей, – проговорил он, словно не замечая испуганного выражения лица девушки. – И очень квалифицированной.

Лесия стиснула зубы. Она должна знать правду!

– Вы были с ней близки? – спросила она.

Кин прищурился, но голос его остался таким же ровным и твердым.

– Нет. Однажды, когда мы вдвоем были в деловой поездке, она забралась ко мне в постель. Я выбросил ее оттуда и уволил. Тогда она решила, что ей сгодится и Брайен. Теперь она от души наслаждается богатством и возможностями, которые он ей предоставил. Дженни – факт моей биографии. И мне невыразимо жаль, что это через меня она познакомилась с Брайеном.

– Когда это случилось?

– Уже больше полутора лет назад, вскоре после смерти тети Зиты. Брайен был подавлен, одинок и очень уязвим.

– А твой дядя знал, что она пыталась соблазнить тебя?

– Я даже не догадывался, что они встречаются, они поженились во время моей поездки в Азию, которая длилась месяц.

Несмотря на старания взглянуть на ситуацию глазами Кина, Лесия симпатизировала молодой женщине. Вряд ли Кин был прав, утверждая, что Дженни не испытывает к Брайену никаких чувств.

– Ты собираешься принять от них заказ? – спросил Кин, глядя на нее со странным выражением.

– Да, если они его сделают. – Лесин казалось, что ей удалось смягчить вызывающие нотки в голосе, но Кин смерил ее взглядом, который проник до самых костей.

– Не могу сказать, что меня это радует. Но у меня нет никакого права уговаривать тебя отказаться от выгодного предложения.

– Это осложняет дело, – сказала Лесия, чувствуя, как на нее накатывает волна усталости. Ну почему она не полюбила какого-нибудь славного и простого человека? Такого, как Барри. Стоило ли жить монашкой несколько лет, чтобы потом оказаться ввергнутой в напряженные и непредсказуемые отношения с самым опасным из всех мужчин, каких она только встречала?

– В нашем возрасте у каждого человека есть прошлое. – Голос Кина изменился, стал глубже и внушительнее. – Но меня больше интересует будущее.

– Меня тоже, – отозвалась Лесия негромко. Раскрывать душу, может быть, и полезно, но у Лесин на это ушли все ее силы.

– Ты, кажется, уже совсем изнемогаешь.

Кин поднялся, подошел к ней и мягко привлек к себе. И хотя Лесия чувствовала, как по его телу пробегает дрожь страсти, он обнимал ее бережно и нежно. Она опустила голову ему на плечо, и несколько чудесных мгновений они стояли так.

– Мне надо идти.

– Да, – покорно согласилась она.

Он поцеловал ее в пробор в волосах, потом в бровь.

– Я позвоню тебе завтра, и мы вместе пообедаем.

– Да, – снова согласилась Лесия.

– Ты всегда будешь такой послушной?

– Нет, – пробормотала она.

– Хорошо, – с удовлетворением произнес он. – Мне нравятся темпераментные женщины.

Он обнял ее, крепко поцеловал и тут же быстро отпустил. У Лесии закружилась голова, ей пришлось собрать всю волю, чтобы не броситься к нему на грудь, не поддаться сладостному желанию. Но Кин тяжело перевел дыхание, а глаза его вдруг вспыхнули яркой синевой, предостерегая.

– Спокойной ночи, – сказал он коротко и ушел.