Текст книги "Начало всего"
Автор книги: Робин Шнайдер
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Робин Шнайдер
Начало всего
ПОСВЯЩАЕТСЯ
моим родителям, которые несомненно попытаются найти себя в этой книге. Не волнуйтесь, я облегчила вам эту задачу: вы прямо тут, в самом ее начале!
«Я влюбился в ее смелость, в ее искренность и пылкое самоуважение. И буду верить в них, даже если всем миром завладеет дикое подозрение, что она совсем не та, за кого себя выдает. Я люблю ее, и это начало всего».
Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Robyn Schneider
THE BEGINNING OF EVERYTHING
© Robyn Schneider, 2013
This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency
© Н. Павлива, перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
1
ПОРОЙ МНЕ КАЖЕТСЯ, что каждого впереди ожидает какая-нибудь трагедия. Что людей, покупающих молоко спросонья или ковыряющих в носу на светофоре, от катастрофы может отделять всего один миг. Что жизнь любого человека, какой бы заурядной та ни была, в определенный момент станет уникальной. И после некоего события в ней случится все самое важное.
На моего друга Тоби трагическое событие свалилось за неделю до начала седьмого класса в средней школе Вестлэйк. Тем летом мы фанатели от пинг-понга и играли в него босиком на заднем дворе Тоби, мечтая поучаствовать в чемпионате мира. Я играл лучше друга, поскольку родители засунули меня на частные уроки по теннису, стоило мне научиться держать за столом свою вилку. Но иногда, чисто по дружбе, я давал Тоби выиграть. Для меня это было развлечением – придумать, как проиграть убедительно, чтобы друг не заподозрил, что я сделал это нарочно. И пока Тоби практиковался, готовясь к мифическому чемпионату мира по пинг-понгу, я практиковался в выражении тихого акта протеста против убеждения отца, что главное в жизни – победа.
Мы с Тоби были лучшими друзьями и не искали общения с ровесниками, но его мама почему-то решила устроить на день рождения сына вечеринку. Наверное, для упрочнения его популярности в средней школе – популярности, которая не баловала нас в младшей школе.
Она разослала приглашения в стиле «Пиратов Карибского моря» двум десяткам ребят из нашей параллели, с которыми мы с Тоби единодушно не желали общаться, и в последний четверг лета повезла нас всех в Диснейленд в наидряннейшем мини-вэне бордового цвета.
Мы жили всего в двадцати минутах езды от Диснейленда, и волшебство этого места для нас к концу шестого класса уже порядком повыветрилось. Мы точно знали, какие аттракционы хороши, а какие не стоят нашего времени. Поэтому предложение миссис Элликот посетить «Заколдованную комнату Тики» было встречено таким шквалом насмешек, словно она предложила нам подкрепиться в пиццерии салатиками. В конце концов мы прокатились только на одном аттракционе – американской горке Тандер Маунтин Рейлорд.
Мы с Тоби выбрали последний вагончик – понятное дело, самый быстрый. Ребята же с вечеринки чуть не дрались за первый, который медленней последнего, но почему-то считается круче. В общем, мы с Тоби оказались отделены от остальных ребят морем радостных гостей Диснейленда.
Полагаю, этот день помнится мне так ясно из-за того, что случилось потом. Вы видели все эти знаки, расставленные в парках развлечений? С жирными черными линиями, указывающими на ограничение по росту? На этих знаках еще куча дурацких предупреждений: беременным и людям с сердечными заболеваниями не следует кататься на горках, рюкзаки необходимо снять, во время поездки нельзя вставать в полный рост.
Я все это к тому, что, как оказалось, знаки эти придуманы не зря. Прямо перед нами устроилась семья – туристы из Японии в ушастых кепках с Микки-Маусом. Так вот, сидели мы с Тоби на своих местах, в лица бил ветер, вагончик с таким грохотом несся по трясущимся рельсам, что не слышно было наших собственных криков, и тут один из парней впереди демонстративно встал в полный рост. Он смеялся, прижимая к голове свою кепку, когда поезд вошел в низкий тоннель.
В новостях сказали, что четырнадцатилетнему пареньку из Японии снесло голову на аттракционе Тандер Маунтин Рейлорд, поскольку он проигнорировал предупреждающие знаки. Однако в новостях не сказали о том, как голова этого паренька в ушастой кепке нелепой «вертушкой» отлетела назад и Тоби Элликот на свой двенадцатый день рождения поймал ее и в шоке не выпускал из рук до самого конца поездки.
Пережить подобное достойным образом не так-то просто, как и найти оригинальный ответ на шуточки про «унесенную ветром голову», которые в коридорах средней школы Вестлэйк бросали Тоби все, кому не лень. Причиной трагедии Тоби стал выбор места, сделанный им на американской горке в день его двенадцатилетия. И с тех пор Тоби живет в тени случившегося.
На его месте запросто мог оказаться я. Если бы я сел на его сиденье, а он – на мое, или парни перед нами в последнюю минуту поменялись местами, то голова угодила бы в мои руки, а не в его. Иногда я размышлял о том, как с годами мы отдалились друг от друга, как Тоби канул в неизвестность, а я обрел популярность. Всю среднюю и старшую школы мои подружки одна за другой, посмеиваясь и морща носики, спрашивали:
– Ты правда дружил с тем парнем? Ну, тем, который поймал оторванную голову в Диснейленде?
– Мы все еще дружим, – всегда отвечал я, хотя это не так. Наши приятельские отношения ограничивались редкими разговорами в чатах. Тем летом наша дружба словно тоже была обезглавлена. Однако это не тяготило меня, как голова не тяготила больше плеч того бедолаги, который сидел перед нами в той судьбоносной поездке на американских горках.
Это ужасно с моей стороны, я понимаю. Но, если честно, с седьмого класса прошло достаточно времени, чтобы случившееся казалось мне всего лишь когда-то услышанной жуткой историей. Произошедшее было трагедией Тоби, и он стоически переносил ее последствия, тогда как меня она ничуть не затронула.
Моя собственная трагедия ждала меня впереди. Она так долго придерживала свой удар, что я успел привыкнуть к безобидной и славной жизни и перестал ждать чего-нибудь интересного. Поэтому моя трагедия грянула поздновато: когда мне уже исполнилось семнадцать, я был донельзя популярен, хорошо учился и будущее не сулило мне ничего экстраординарного.
Джонаса Бейдекера я знал постольку-поскольку. Так знаешь того, кто сидит за соседней партой или слева от тебя в микроавтобусе. Я замечал его, но лишь краем глаза. Это он закатил вечеринку в доме у Северного озера с беседкой на заднем дворе, забитой упаковками пива и «крепким» лимонадом. Хотя праздновали выпускной, через двор тянулись рождественские гирлянды, и мерцающие огни отражались в темной озерной воде. Машины на улице у дома все побросали черт-те как, и, боясь получить вмятину, я припарковался аж на Виндхок, в двух кварталах от озера.
Тем днем мы с моей подружкой Шарлоттой поцапались на корте после теннисного матча. Она обвинила меня… дайте-ка я ее процитирую: «в увиливании от обязанностей президента класса ради подготовки гавайской вечеринки старшеклассников». Она кинула мне это с таким презрением, словно я должен был устыдиться. Словно должен был немедленно созвать экстренное собрание ученического совета, потому что сама она ожидаемо пролетела с участием в организации вечеринки.
С меня ручьем лил пот, и я залпом пил энергетик, когда Шарлотта вплыла на площадку, одетая в платье без бретелек, которое весь день скрывала под кардиганом. Пока она говорила, я думал о ее сексуальных обнаженных плечах. Наверное, она вполне заслуженно обвинила меня в том, что иногда я бываю совершенно невыносимым и что на вечеринку Джонаса она пойдет со своей подругой Джилл, поскольку меня невозможно терпеть, когда я такой несносный.
– Так ведь «невозможно терпеть» как раз и является определением слова «несносный», – заметил я, вытирая с подбородка напиток.
Неправильный ответ. Взвизгнув от злости, Шарлотта умчалась прочь. Собственно, на вечеринку я пришел поздно, да еще и в своих теннисных шортах, для того чтобы побесить ее.
Сунув брелок с ключом в карман, кивками поприветствовал кучу народа. Будучи старостой класса, а также капитаном теннисной команды, я, куда бы ни шел, постоянно кому-то кивал, словно находился на воображаемом корте и отбивал подачи соперников кивками. Вся наша жизнь – игра, и я играю хоть куда, кивая всем туда-сюда.
Признаюсь, каламбуры и шуточки – моя слабость. Обожаю поиграться словами. Стоит сострить, и все вокруг сразу расслабляются, закатывая глаза от услышанной шутки.
Подхватив пластиковый стаканчик, из которого даже не думал пить, я присоединился к парням из теннисной команды на заднем дворе. Там собрались все свои, уже нехило так поднабравшиеся. Они встретили меня с чересчур бурной радостью, и, выдержав с добродушной миной их дружеские похлопывания, я уселся на разложенный шезлонг.
– Фолкнер, ты должен это видеть! – закричал Эван, взгромоздившись на цветочный горшок и пьяно пошатываясь на нем. Он держал на весу один конец зеленой аквапалки, в то время как Джимми, стоя на коленях, поднес другой ее конец к лицу. Парни пытались использовать аквапалку в качестве пивной воронки. Представляете, как они успели наклюкаться?
– Да лей уже, наконец, – проворчал Джимми, и остальные забарабанили кулаками по садовой мебели.
Я поднялся и открыл церемонию распития пива, поскольку это было моим коньком – оцеремонивать любое событие. В общем, я поднялся со своим пластиковым стаканчиком и произнес саркастическую речь: мол, происходящее здесь и сейчас впору записать в «Книгу рекордов Гиннесса», но только потому, что распиваем мы «Гиннесс»[2]2
«Гиннесс» – ирландское пиво.
[Закрыть].
Вечеринка ничем не отличалась от сотен других, и фортель парней, так же как и сотня других, не увенчался успехом, зато развлек остальных.
Пивная воронка из аквапалки, естественно, не вышла, и Джимми с Эваном принялись обвинять в этом друг друга, придумывая нелепые отмазки, хотя затея изначально была бредовой и технически невыполнимой. Потом разговор зашел о вечеринке после выпускного – кое-кто из нас собирался кутнуть в люксе «Четырех сезонов», – но я слушал парней вполуха. До окончания одиннадцатого класса осталось всего ничего. Я думал о том, что нас ждет дальше. О том, как все эти ритуалы в виде выпускного бала, гавайской вечеринки, церемонии вручения аттестатов, которые мы годами видели со стороны, станут вдруг очень личными.
Похолодало, и девушки в легких платьях стали зябнуть. Парочка из них устроилась на коленях своих парней. Как и другие девчонки на вечеринках, они держали мобильные в руках, и их ладони окутывало мягкое свечение.
– Где Шарлотта? – спросила одна из девушек, и до меня не сразу дошло, что она обращается ко мне. – Ау, Эзра?
– Прости, ты мне? – Я провел рукой по волосам. – Разве она не с Джилл?
– С чего бы это? Джилл дома заперли. Она создала портфолио на сайте моделей. Родители рвали и метали, застукав ее за съемкой к нему. Решили, что это порно.
При упоминании порно несколько парней оживились, а Джимми сделал непристойный жест аквапалкой.
– Как можно ошибочно принять фотосъемку за порно? – вяло спросил я, не особенно заинтересованный этой темой.
– Если ты используешь режим автоспуска, то это – порно, – ответила девушка таким тоном, будто объясняет мне очевидную вещь.
– Ясно, – хмыкнул я. Будь она поумнее, возможно, смогла бы удивить меня более впечатляющим ответом.
Все засмеялись и начали перекидываться пошлыми шуточками, я же задумался о том, куда на самом деле запропастилась Шарлотта. Я предполагал встретить ее на вечеринке, где она бы, как всегда после наших ссор, развлекалась с Джилл, бросала на меня с другого конца комнаты раздраженные взгляды и возводила глаза к потолку, пока я не рассыпался бы перед ней в извинениях. Но я не видел ее весь вечер. Я вытащил мобильный и отправил ей сообщение. Надо же было выяснить, что происходит.
Пять минут спустя я все еще не получил от нее ответа. К нашему столу неспешно подошел Хит – здоровяк-двенадцатиклассник из футбольной команды. Выпитые стаканчики он нес, сунув один в другой. Шесть штук. Наверное, хотел этим кого-то впечатлить – зря старался.
– Фолкнер, – прохрипел он.
– Да?
– Поднимайся.
Я встал и, пожав плечами, последовал за ним на небольшой склон у озера.
– Сходил бы ты на второй этаж дома, – посоветовал Хит с таким мрачным видом, что я не стал задавать ненужных вопросов.
Дом Джонаса был огромным. Спален в нем, наверное, не меньше шести. Но удача, если можно так сказать, была на моей стороне.
Мой приз ожидал меня сразу за дверью номер один: Шарлотта, незнакомый парень и красноречивая сцена, которую ошибочно можно было бы принять за порно, засними я ее на телефон, что, конечно же, не входило в мои планы.
Я прочистил горло. Шарлотта тоже прокашлялась, хотя ей в ее положении на это потребовались некоторые усилия. Я стоял в дверях, она в ужасе таращилась на меня. Все молчали. А потом парень чертыхнулся, застегнул ширинку на джинсах и рыкнул:
– Какого хрена?
– Эзра, я… я… – замямлила Шарлотта. – Я думала, тебя в доме нет.
– И кой-кому обломился минет, – горько заметил я.
Никто не засмеялся.
– Кто это? – требовательно спросил парень, переводя взгляд с Шарлотты на меня и обратно. Он не учился в нашей школе и явно был старше нас – студентик, затесавшийся на школьную вечеринку.
– Ее бойфренд, – ответил я. Неуверенно, словно спрашивая.
– Так это он? – сощурился парень. – Хочешь, я его выставлю?
Значит, она говорила обо мне с этим вшивым любителем орала? Если на то пошло, то, вероятно, он смог бы и выставить меня за дверь, и даже отделать. Бил я убойно, но ракеткой, а не кулаком.
– Лучше ей вставь, – предложил я, развернулся и пошел обратно по коридору.
Возможно, ничего бы не случилось, если бы Шарлотта не побежала за мной, чуть ли не требуя отвести ее в субботу на выпускной бал. Возможно, ничего бы не случилось, если бы она не пристала ко мне с этим посреди переполненной старшеклассниками гостиной. Возможно, все сложилось бы иначе, если бы я не трясся над своей машиной и не припарковал ее у черта на куличках, избегая пьяных водил.
Возможно, если бы хоть что-то из этого не случилось, я бы не выехал на Принстонский бульвар в ту самую секунду, когда черный внедорожник вылетел из-за слепого поворота и понесся дальше, игнорируя знак «стоп».
Вот почему, интересно, при описании аварии употребляют словосочетание «машина получила удар»? Как будто один автомобиль наносит другому апперкот. Я лично сначала получил удар от подушки безопасности, потом – от руля, затем – от водительской дверцы и от той штуки, в которую упирается колено.
Казалось, приложился я обо все, что только можно. От скрежета заложило уши. Из-под капота несло жженой резиной и пахло металлом, двигатель заглох. Ребята с вечеринки – авария произошла недалеко от дома Бейдекера – высыпали на лужайку, и сквозь идущий от двигателя дым я видел, как армия девчонок в легких платьях, подняв мобильные, сосредоточенно фоткает место происшествия.
А я сидел и хохотал, целый и невредимый, потому что я бессмертный столетний вампир.
Ну ладно, это я снова прикалываюсь. Было бы здорово, если бы я махнул рукой на произошедшее и укатил домой, как тот козел на внедорожнике, который даже не остановился, врезавшись в мой «БМВ-Зет-4». Если бы все присутствующие на вечеринке не слиняли в панике, чтобы копы не загребли их за распитие алкоголя. Если бы Шарлотта или хоть кто-нибудь из моих так называемых «друзей» остались, чтобы сопроводить меня в машине «Скорой помощи», а не бросили одного в полубреду от боли. И если бы моя мама не примчалась в отделение неотложки во всем блеске своих самых дорогих украшений и со следами помады на зубах.
Забавно, да, что в памяти засела такая ерунда? Мелкие, незначительные детали посреди масштабной катастрофы.
О дальнейшем мне рассказывать не особенно хочется, и, надеюсь, вы меня за это простите. Вспоминать и переживать это снова нет никакого желания. Бедная «бэха» была угроблена, как и все остальное в моей жизни. Врачи сказали, что запястье заживет, а вот с ногой дела плохи. Коленная чашечка безнадежно раздроблена.
Однако эта история не о дне рождения Тоби и не об аварии после вечеринки у Джонаса. Нет, она совсем о другом.
Есть такой метод в органической химии, называется «ретросинтез». Вам дается задача с веществом, которого не существует в природе, и решить ее нужно с конца цепочки: проделать обратный путь, шаг за шагом выясняя, из чего это вещество образовано. Если задача решена правильно и уравнение реакций для цепочки химических превращений составлено верно, то в нем невозможно отделить вопрос от ответа.
Я по-прежнему считаю, что в жизни любого человека, какой бы заурядной та ни была, в какой-то момент происходит трагическое событие, после которого случается все самое важное. Этот момент – катализатор, первый шаг в решении уравнения. Однако он сам по себе ничего не дает. Результат определяет то, что следует за ним.
2
ТАК КЕМ ЖЕ Я СТАЛ после произошедшей со мной личной трагедии? Сначала – паршивцем по отношению к воркующим и жизнерадостным медсестрам. Затем – чужаком в собственном доме, временным жильцом гостевой комнаты внизу. Инвалидом, если хотите, пусть и нет слова хуже этого при описании человека, идущего на поправку.
Хотя постойте. Это слово как раз таки мне подходило. Только не в физическом, а в личностном смысле. Я потерял самого себя. Был когда-то Эзрой Фолкнером, «золотым мальчиком», а теперь стал никем. Того, кем я был, больше не существовало. Объяснить почему?
Я никому об этом никогда не рассказывал, но в последний летний вечер перед двенадцатым классом я ездил на Иствуд-хай. Было поздно, около одиннадцати, и родители уже спали. Темные дороги нашего живописного жилого комплекса навевали ощущение одиночества, как это обычно бывает в пригороде ночью. Казалось, клубничные поля по одну сторону дороги тянутся на мили вперед. Однако от фермерских земель мало что осталось – лишь небольшая апельсиновая роща напротив китайского торгового центра да платаны, растущие в плену разделителей полос движения по середине дороги.
Когда проживаешь в жилом комплексе из шестиспальных домов «в испанском стиле», а всего в полумиле вниз по дороге горбатятся на клубничных полях нелегалы-мигранты, порой на ум приходят тягостные, удручающие мысли. Особенно если едешь мимо этих полей каждое утро по дороге в школу.
Иствудская старшая школа расположена почти в самом конце северной части города Иствуда, штат Калифорния, и гнездится в предгорьях, точно крепость с фасадной отделкой. Я припарковался на учительской парковке. А почему бы нет, блин? По крайней мере так я сказал себе. На самом деле это был не бунт, а проявление слабости – учительская стоянка находилась практически прямо у теннисных кортов.
Над стеной плавательного комплекса поднимался легкий туман от хлорки, обслуживающий персонал уже расставил наверху, у кофейных столиков, пляжные зонты. Мне видны были их силуэты, клонившиеся под разными углами.
Я открыл ключом входную калитку своего любимого теннисного корта и подпер дверь спортивной сумкой. Ракетку я не держал в руках несколько месяцев. Она была точно такой, какой я ее помнил, с отклеившейся местами обмоточной лентой. Судя по вмятинам на ободе, ее пора было менять. Чего, конечно же, не случится. Новой ракетки у меня больше не будет. Никогда.
Бросив трость на землю, я похромал к задней линии корта. Мой физиотерапевт пока запрещал мне даже садиться на велотренажер, и лечащий врач скорее всего не одобрил бы задуманного, но плевать я на это хотел. Мне нужно было понять, насколько все плохо, увидеть самому, правы ли все врачи в том, что моя спортивная карьера завершилась. «Завершилась». Как будто последние двенадцать лет моей жизни сродни уроку физкультуры, который завершил прозвеневший звонок.
Я достал мяч и приготовился к мягкой подаче – простенькому удару, которым пользуюсь, чтобы не совершить двойной ошибки. Затаив дыхание, высоко подкинул мяч и ударил по нему ракеткой. В руку отдало легкой, но терпимой болью. Мяч приземлился четко в центре площадки. Я целил в задний правый угол. Не страшно.
Я встряхнул запястьем и поморщился, ощущая скованность от ручного бандажа. Снимать его я не стал – не такой дурак.
При второй подаче я ударил по мячу наклоненной ракеткой, придав ему легкое вращение. Сила удара повлекла меня вперед, и, споткнувшись, я нечаянно перенес вес на больную ногу. Колено прострелила острая боль.
К тому времени, как она поутихла, сменившись привычной, никогда не покидающей меня ноющей болью, мяч неслышно подкатился ко мне и словно в издевке остановился у ног. Моя подача не удалась. Мяч даже не пролетел над сеткой.
Все стало ясно. Я оставил мячи на площадке, сунул ракетку в спортивную сумку, застегнул молнию и поднял трость. Что я вообще тут делал?
Когда я закрыл калитку, пустые здания кампуса уже накрыла густая тень гор. Темнота навевала чувство тревоги. Однако бояться, конечно же, было нечего – нечего, кроме первого школьного дня, когда мне придется встретиться с теми, кого я все лето избегал.
Школа была моим вторым домом – местом, где все меня знали и где я, казалось, никогда не мог оплошать. Как и теннисные корты, на которых я играл с девятого класса, войдя в состав школьной команды. Здесь – между аккуратными белыми линями, разграничивающими травянисто-зеленые прямоугольники, – я находил покой.
Теннис для меня был сродни видеоигре, в которой я столько раз побеждал, что давно перестал получать удовольствие от победы. Игре, в которую я продолжал играть лишь потому, что от меня этого ждали другие, а у меня хорошо получалось оправдывать ожидания других. Теперь все изменилось. Похоже, больше от «золотого мальчика» никто ничего не ждал. Золото, как известно, имеет свойство быстро тускнеть.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?