Текст книги "Совсем не женское убийство"

Робин Стивенс
Совсем не женское убийство

Посвящаю всем своим школьным друзьям, которые стали для меня второй семьей,

а также мисс Силк и миссис Сэндерсон, которые никогда никого не убивали

Отчет по делу об убийстве мисс Белл,

расследованном детективным агентством «Уэллс и Вонг».

Составлен Хэзел Вонг в возрасте 13 лет.

Записи начинаются с 30 октября 1934 года.

Действующие лица

Сотрудники школы:

Мисс Гриффин – директриса

Мисс Лэппет – учительница истории и латинского языка

Мисс Белл – учительница естествознания, жертва убийства

Мисс Паркер – учительница математики

Мистер Маклин – священник

Мистер Рейд, также известный как Единственный – учитель музыки и искусства

Мисс Теннисон – учительница английского языка и литературы

Мисс Хопкинс – учительница физкультуры

Мадемуазель Рено, также известная как Мамзель – учительница французского

Мисс Минн, также известная как Минни – медсестра

Мистер Джонс – подсобный рабочий

Смотрительница – смотрительница

Ученицы:

Дейзи Уэллс – восьмой класс, президент Детективного агентства «Уэллс и Вонг»

Хэзел Вонг – восьмой класс, вице-президент Детективного агентства «Уэллс и Вонг»

Восьмиклассницы:

Китти Фрибоди

Ребекка «Бини» Мартино

Лавиния Темпл

Клементина Делакруа

Софи Кроук-Финчли

Шестиклассница:

Бетси Норт

Семиклассницы:

Бинни Фрибоди

Марии

Десятиклассница:

Алиса Моргатройд

Старшие девочки:

Вирджиния Овертон

Белинда Вэнс

Староста:

Генриетта Триллинг, также известная как Король Генрих

Часть 1
Обнаружено тело

1

Это первое убийство, которое расследовало Детективное агентство «Уэллс и Вонг», и потому очень удачно, что Дейзи купила мне новый журнал для записей. Предыдущий журнал закончился, когда мы раскрыли Дело о пропавшей ленте Лавинии. Его разгадка, конечно, была такова: Клементина украла ленту в отместку за то, что Лавиния пихнула ее в живот во время игры в лакросс. А та, в свою очередь, мстила за болтовню Клементины о том, что Лавиния из неполной семьи. Я подозреваю, что решение нашего нового дела может оказаться более сложным.

Я думаю, в честь того, что я начала новый журнал, я должна рассказать немного о нас. Дейзи Уэллс – президент Детективного агентства, а я, Хэзел Вонг, секретарь. Дейзи говорит, это значит, что она – Шерлок Холмс, а я – Ватсон. Пожалуй, это честно. В конце концов, я слишком низкого роста, чтобы быть главной героиней этой истории, да и кто вообще слышал о китайском Шерлоке Холмсе?

Вот почему меня так смешит, что именно я нашла мертвое тело мисс Белл. На самом деле я думаю, что Дейзи до сих пор расстраивается из-за этого, хотя она и пытается не показывать виду. Видите ли, Дейзи изображает из себя главную героиню и считает, что это именно с ней должны случаться подобные вещи.

Посмотрите на Дейзи, и вам покажется, будто вы точно знаете, что она собой представляет, – она из тех элегантных, совершенно английских девочек с синими глазами и золотистыми волосами; из тех, кто носится под дождем по топкому полю, сжимая в руках клюшку для лакросса, а потом садится и съедает десять глазированных булочек к чаю. Я же выгляжу пухлой, как шинный человек из рекламы «Мишлен»; мои щеки круглые, как полная луна, а мои волосы и глаза неизменно темно-коричневые.

Я приехала из Гонконга, когда мне было двенадцать лет, и даже тогда, когда мы всё еще были мелюзгой (мелюзгой я здесь и далее в новом журнале буду называть маленьких девочек из младших классов), Дейзи была уже известна на всю школу. Она каталась на лошадях, играла в лакросс и участвовала в Театральном обществе. Большие девочки заметили ее, и к маю вся школа знала: сама их староста сказала, что Дейзи «просто молодчина».

Но это только внешняя сторона той Дейзи, которая производит отличное впечатление на каждого. Внутри у нее все далеко не так отлично.

Чтобы понять это, мне понадобилось некоторое время.

2

Дейзи хочет, чтобы я объяснила, что происходило в этом полугодии до того, как я нашла тело. Она говорит, что именно так делают настоящие детективы – они сначала собирают улики, так что и я буду делать так. Еще она говорит, что хороший секретарь должен всегда носить с собой журнал для записей и быть готовым записывать важные события, как только они случаются. Без толку говорить ей, что именно так я и делаю.

Самое важное, что случилось в эти первые несколько недель осеннего семестра, – создание Детективного агентства, и именно Дейзи все это затеяла. Дейзи знает в этом толк. В прошлом году у нас было общество Пацифистов (дурацкое), а потом Спиритическое общество (менее дурацкое, но как-то раз Лавиния расколотила свою кружку во время сеанса, Бини упала в обморок, и все кончилось тем, что смотрительница запретила спиритизм).

Но ведь прошлый год был последним, когда мы еще считались мелюзгой.

Теперь, когда мы взрослые, мы уже в восьмом классе и больше не можем возиться с такими глупостями, как призраки, – вот что сказала Дейзи, вернувшись после каникул в начале того полугодия, когда мы раскрыли преступление.

Пожалуй, я была рада этому. Не то чтобы я боялась призраков – каждый знает, что их не существует. И все же по школе бродит достаточно историй о призраках, чтобы запугать любого. Самое известное из наших приведений – Верити Абрахам, девочка, которая покончила с собой, бросившись с балкона спортзала за полгода до того, как я прибыла в Дипдин. А еще есть призрак бывшей классной дамы, которая заперлась в одном из кабинетов музыки и уморила себя голодом, а еще – мелкая девчонка, утонувшая в пруду.

Как я уже сказала, Дейзи решила, что в этом году мы будем детективами. Она привезла с собой целый ящик книг с таинственными, пугающими обложками и названиями вроде «Опасность дома на окраине» или «Таинственная миля». Смотрительница изымала их одну за другой, но Дейзи всегда удавалось раздобыть еще.

Мы основали Детективное агентство в первую неделю семестра. Мы обе поклялись друг другу, что под страхом смерти не расскажем об этом никому, даже Китти, Бини и Лавинии, с которыми живем в одном дортуаре. Я почувствовала гордость оттого, что только мы с Дейзи знаем этот секрет. Было ужасно весело скрываться за спинами других людей и делать вид, что все как обычно, хотя мы-то знали, что мы – детективы на секретной миссии по сбору информации.

Поначалу все наши детективные миссии придумывала Дейзи. В ту первую неделю мы прокрались в чужую комнату и прочитали тайный дневник Клементины, а потом Дейзи выбрала шестиклассницу и сказала, что мы должны узнать о ней все, что сможем. Это, сказала Дейзи, ради практики – все равно что запоминать номер каждой машины, которая попадется на глаза.

На следующей неделе мы расследовали дело о том, почему Король Генрих (это прозвище старосты этого года, Генриетты Триллинг; она получила его, потому что она такая холодная и царственная, а еще у нее такие чудесные каштановые кудри) не была на утренней молитве. Но уже через несколько часов все, а не только мы, узнали причину: тем утром она получила телеграмму, извещавшую о неожиданной смерти ее тети.

– Бедняжка, – сказала Китти, когда мы это узнали. Кровать Китти находилась в нашей комнате рядом с кроватью Дейзи, и Дейзи назначила Китти Другом Детективного агентства, хотя та все еще не была посвящена в тайну его существования. У Китти были мягкие светло-коричневые волосы и множество веснушек, и она прятала кое-что на дне ящика для сластей – сначала я думала, что это был пыточный инструмент, но оказалось, что это устройство для завивки ресниц. Она безумно интересуется всяческими слухами, как и Дейзи, хотя, в отличие от нее, не из исследовательских соображений. «Бедняжка Король Генрих. Ей никогда не везло. В конце концов, она была лучшей подругой Верити Абрахам, а ты знаешь, что случилось с Верити. И с тех пор она сильно изменилась».

– Я не знаю, – сказала Бини, которая спала по соседству со мной. На самом деле ее звали Ребекка, но мы прозвали ее Бини, потому что она очень маленькая и всего боится. А больше всего ее пугают уроки. Она говорит, что, когда смотрит на страницу, все буквы и цифры срываются с места и пускаются в пляс, пока она не потеряет способность ясно мыслить. – Что случилось с Верити?

– Она покончила с собой, – сказала Китти раздраженно. – Спрыгнула с балкона спортивного зала в прошлом году. Ну, Бин.

– Ах! – воскликнула Бини. – Ну конечно. Я всегда думала, что она споткнулась.

Иногда Бини немного тормозит.

В начале семестра случилось кое-что еще, что впоследствии оказалось очень важным. Приехал Он.

Видите ли, в конце прошлого года мисс Нельсон, заместительница нашей директрисы, старая унылая преподавательница музыки и искусств, ушла на пенсию. Мы ожидали, что ее заменит кто-то столь же скучный, но новый педагог, мистер Рейд, вовсе не был скучным. И старым он тоже не был.

У мистера Рейда были мужественные скулы и щегольские усы, и он приглаживал волосы брильянтином. Он был похож на кинозвезду, хотя мы никак не могли определиться, на кого именно. Китти считала, что на Дугласа Фербенкса-младшего, Клементина сказала, что на Кларка Гейбла, но это только потому, что она сама без ума от Кларка Гейбла. Ну а на самом деле не важно, на кого именно он был похож. Мистер Рейд был мужчиной, и притом не таким, как мистер Маклин (наш выживший из ума, неряшливый старый священник, которого Китти звала мистер Мак-Свин), так что вся школа в одночасье влюбилась в него.

Китти основала ужасно серьезное полусекретное общество, посвященное почитанию мистера Рейда. На нашей первой встрече мы переименовали его в Единственного. Мы все должны были подавать друг другу секретный знак (подняв указательный палец и подмигнув правым глазом), когда оказывались в Его присутствии.

Пробыв в Дипдине немногим больше недели, Единственный стал причиной самого большого потрясения после смерти Верити, случившейся в прошлом году.

Видите ли, еще в предыдущем семестре вся школа знала, что мисс Белл (учительница естествознания) и мисс Паркер (учительница математики) связаны неким секретом. Они жили вместе в маленькой городской квартире мисс Паркер, где у той была свободная комната. И эта комната была тем самым секретом. Сначала я не поняла, о чем речь, когда Дейзи рассказала мне об этой свободной комнате, но сейчас-то, когда мы уже в восьмом классе, я могу догадаться, что это означает. Это связано и с прической мисс Паркер – ее волосы острижены слишком коротко, чтобы объяснить это следованием моде, – и с тем, как в прошлом году она и мисс Белл передавали друг другу сигареты на переменах.

А в этом семестре они уже не передавали друг другу сигарет, потому что в первый же день мисс Белл увидела Единственного и сошла с ума – так же как Китти. И это было ужасное потрясение. Мисс Белл не считалась красоткой. Она всегда была подтянутой, строгой, застегнутой на все пуговицы своего белого лабораторного халата. И она была небогата. Мисс Белл попеременно носила три поношенные кофты, сама подстригала волосы и за дополнительную плату работала после школы секретарем для мисс Гриффин. Все мы скорее жалели ее и считали, что Единственный должен относиться к ней таким же образом. И нас поразило, что это оказалось не так.

– Что-то определенно случилось между ними, – сказала Клементина нашему классу в конце первой недели полугодия. – Я пошла в лабораторию во время обеденного перерыва и наткнулась там на мисс Белл, которая тискалась с Единственным. Это возмутительно!

– Держу пари, на самом деле они ничего такого не делали, – сказала Лавиния насмешливо. Лавиния тоже из нашей комнаты – это крупная, тяжеловесная девочка с непокорной копной темных волос, большую часть времени чувствующая себя несчастной.

– Делали-делали! – сказала Клементина. – Я знаю, как это выглядит. В прошлом месяце я видела, как мой брат занимался тем же самым.

Я почувствовала, что краснею. Представлять угловатую, всю накрахмаленную мисс Белл, которая с кем-то тискается (что бы это ни значило), было до невозможности странно.

Потом слухи об этом дошли до мисс Паркер. Она по-настоящему разозлилась, эта женщина с коротко стриженными черными волосами и гневным голосом, который выходил из ее маленького тела как рев сирены. Скандал получился огромным. Почти вся школа слышала его, а кончилось всё тем, что мисс Белл лишилась права жить в той маленькой квартирке.

А потом, в начале второй недели семестра, все изменилось снова. Мы едва успевали уследить за ходом событий. Внезапно оказалось, что Единственный больше не хочет проводить время с мисс Белл. Вместо этого он начал встречаться с мисс Хопкинс.

Мисс Хопкинс преподает нам спортивные игры. Она упитанная и всегда жизнерадостная (кроме тех случаев, когда вы плохо проявили себя на ее занятии). Она марширует по школьным коридорам, помахивая клюшкой для лакросса, и носит спортивную прическу, изящно закалывая сзади свои волнистые каштановые волосы. Она действительно очень мила и (я думаю) довольно молода, так что совсем неудивительно, что Он заметил ее, – только возмутительно, что для этого ему пришлось бросить мисс Белл.

Итак, теперь ученики то и дело замечали, как Единственный тискается с мисс Хопкинс в классных комнатах, а мисс Белл оставалось только проходить мимо них каждый раз, когда она видела эту пару, плотно сжав губы и обдавая изменника и соперницу холодным взглядом.

Общественное мнение Дипдина было против мисс Белл. Мисс Хопкинс была милой, а мисс Белл – нет, к тому же отец мисс Хопкинс был очень важным должностным лицом в Глостершире, а в мисс Белл не было вообще ничего важного. Но я все-таки была на ее стороне. В конце концов, она не виновата ни в том, что Единственный бросил ее, ни в своей бедности. Теперь, когда она больше не могла оставаться на той квартире, денег у нее, конечно, стало еще меньше, и я за нее беспокоилась.

Единственный повод для радости, который был у мисс Белл, – это надежда на место заместителя директора, но даже это уже не утешало ее. Дело в том, что мисс Гриффин должна была назначить нового заместителя, и через несколько недель прошел слух, что скорее всего выберут мисс Белл. Это должно было улучшить ее жизнь – ведь, как только она будет назначена на эту должность, беспокоиться о деньгах ей больше не придется. Но на самом деле это привело лишь к тому, что те преподавательницы, которых не выбрали, начали презирать и изводить ее. Особенно в этом усердствовали двое. Первой была мисс Теннисон, наша учительница английского – да, ее звали именно так, хотя она не имела никакого отношения к Теннисону-поэту. Если вы видели ту картину, на которой Леди из Шалот[1]1
  «Леди из Шалот» – картина английского художника Джона Уильяма Уотерхауса, посвященная поэме Альфреда Теннисона «Волшебница Шалот» о печальной судьбе девушки, обреченной на одиночество.


[Закрыть] грустит в своей лодке, вы легко представите себе мисс Теннисон. Ее волосы всегда обрамляют лицо, и она хлипкая, как недопеченный пирог. Второй была мисс Лэппет, учительница истории и латыни – серая, никчемная и похожая на слишком сильно набитую подушку, при этом считающая себя самой доверенной советницей мисс Гриффин. Обе они просто исходили яростью от мыслей о не доставшейся им должности заместителя директора и не упускали случая унизить мисс Белл каждый раз, когда встречали ее в коридоре.

А потом произошло убийство.

3

Я уже сказала, что это я нашла тело мисс Белл, и это так и есть, но этого вообще никогда не случилось бы, если бы не все эти детективные книжки Дейзи. Стремление смотрительницы все конфисковать означало, что пытаться читать их в Доме было бы совершенно безнадежно, так что Дейзи брала их с собой, когда проводила время в школе по вечерам. Она вступила в Литературное общество, засунула «Чье тело?»[2]2
  «Чье тело?» – детективный роман британской писательницы Дороти Ли Сэйерс.


[Закрыть] между страниц «Потерянного рая» и мирно сидела на занятиях, читая ее, пока все остальные что-то обсуждали. Я тоже присоединилась к ней и, сидя в дальнем углу комнаты, писала свои заметки о делах Детективного агентства. Все думали, что я пишу стихи.

Это случилось как раз после заседания Литературного общества в понедельник 29 октября. Все эти заседания обществ проходят после уроков и заканчиваются в 5:20. В тот день после заседания Дейзи и я задержались в опустевшей классной комнате, чтобы она могла дочитать «Человека из очереди»[3]3
  «Человек из очереди» – роман Джозефины Тэй, британской писательницы, известной своими произведениями в жанре классического британского детектива.


[Закрыть]. Дейзи была вся поглощена чтением, но я нервничала, потому что боялась, что мы можем опоздать на ужин в Доме и навлечем на себя ужасную ярость смотрительницы. Я начала искать свой пуловер и тут с раздражением вспомнила, где я оставила его.

– Проклятье, – сказала я. – Дейзи, мой пуловер остался в спортзале. Подожди меня, я вернусь через минутку.

Дейзи, как обычно, погруженная в книгу, едва заметно пожала плечами, видимо, показав, что услышала меня, и продолжила читать. Я посмотрела на свои наручные часы и увидела, что уже 5:40. Если я побегу, то как раз успею, потому что на путь от входа в Старое крыло до Дома уйдет семь минут, а ужин начинается ровно в шесть.

Я промчалась через пустой, пропахший мелом коридор Старого крыла, а затем повернула направо и побежала по высокому, выложенному черными и белыми плитками библиотечному коридору. Эхо моих шагов отдавалось в тишине, и я тяжело дышала. Даже после года в Дипдине на бегу я все еще издаю пыхтение, которое мисс Хопкинс называет «совершенно не женственным».

Я миновала учительскую, библиотеку, кабинет мистера Маклина, комнату Единственного и Зал, а затем снова повернула направо в коридор, который вел к спортзалу. Школьная легенда гласит, что в спортзале обитает призрак Верити Абрахам. Когда я впервые услышала об этом, я была младше и поверила. Я представляла Верити всю в крови, с распущенными длинными волосами, закрывающими лицо, в форменном платье-сарафане, с бантом и с клюшкой для лакросса в руках.

Даже сейчас, когда я стала старше и меня уже не назовут мелюзгой, меня пробирает дрожь просто оттого, что я направляюсь в спортзал. К тому же коридор, ведущий в спортзал, сам по себе ужасен: он набит пыльными обломками старой школьной мебели, которая в полумраке напоминает фигуры людей. В тот вечер там уже погасили свет, и все скрывали мрачные серо-коричневые тени. Я как можно быстрее пробежала по коридору, распахнула дверь в спортзал и ворвалась в него, хрипло дыша.

И увидела лежащую на полу мисс Белл.

На случай, если вы сами не видели, поясню: наш спортзал очень большой, с широкими стеклянными окнами, с перекладинами и брусьями вдоль стен. Со стороны главной двери там есть высокий балкон для зрителей (нам не разрешено ходить туда в одиночку, чтобы мы не свалились, но с тех пор, как оттуда спрыгнула Верити, это никому и в голову не приходит), и еще есть маленькая комната под ним, в которой мы можем переодеваться и оставлять вещи. Мы называем ее чуланом.

Мисс Белл лежала под балконом, совсем неподвижно, закинув руку за голову и подогнув под себя ноги. В первый момент потрясения мне еще и в голову не пришло, что она мертва. Я подумала, что я вот-вот получу ужасный нагоняй за то, что нахожусь там, где мне находиться не следовало, и уже была готова снова броситься бежать, прежде чем она меня заметит. Но затем я подумала: а почему это мисс Белл, собственно говоря, так лежит?

Я подбежала к ней и опустилась на колени. Я помедлила, прежде чем дотронуться до нее, потому что я никогда раньше не дотрагивалась до учительницы, но оказалось, это все равно что дотронуться до обычного человека.

Я похлопала ее по плечу – по ее белому лабораторному халату – в отчаянной надежде, что сейчас она откроет глаза, сядет и выбранит меня, так как я пришла в спортзал в неурочное время. Но вместо этого от моего прикосновения голова мисс Белл перевалилась на другой бок, отвернувшись от меня. Ее очки соскользнули с носа, и я увидела: то, что я сначала приняла за тень от ее головы, на самом деле было темным пятном размером с мой носовой платок. Пятно затекло под воротник ее лабораторного халата, который местами был красным. Я осторожно дотронулась до пятна, а потом поднесла палец к глазам и увидела, что он покрыт кровью.

Я отшатнулась, в ужасе вытирая палец об юбку. На ней осталось длинное темное пятно. Я посмотрела на него, а потом на мисс Белл, которая все еще лежала неподвижно, и почувствовала себя до невозможности плохо. Я никогда раньше не видела мертвое тело вблизи, но теперь я была совершенно уверена, что мисс Белл мертва.

В таких обстоятельствах я способна разве что закричать, подумала я, но вокруг было так тихо и темно, что я не смогла издать ни звука. Что я на самом деле хотела сделать, так это сорвать с себя юбку, просто чтобы избавиться от этого кровавого следа, но опыт жизни в Дипдине говорил мне, что бегать по школе полуголой – это, что ни говори, намного хуже, чем сидеть на полу в одиночестве в компании трупа.

Подумав об этом, я осознала, что мисс Белл действительно мертва, а я сижу рядом с ее телом. Я внезапно вспомнила о призраке Верити Абрахам и подумала: наверное, это она убила мисс Белл, столкнула ее с того же самого места, с которого сама спрыгнула год назад, а сейчас она только ждет момента, чтобы сделать то же самое и со мной. Это было глупо и по-детски, но волосы у меня на затылке встали дыбом, и тут уж, несмотря на дипдинскую выучку, я вскочила на ноги и стремительно выбежала из спортзала – как будто мисс Белл вот-вот могла вскочить и погнаться за мной.

4

На обратном пути я так сильно спешила, что, пробегая по коридору, несколько раз врезалась в заброшенную мебель и довольно сильно оцарапала колено. Но тогда я этого практически не заметила. Мои шаги отдавались эхом вокруг меня, и странные темные тени то и дело возникали на периферии зрения; у меня перехватывало горло. Я пробежала по библиотечному коридору до Старого крыла и наконец встретила Дейзи, выходящую из класса, где я ее оставила.

Должно быть, я выглядела ужасно: раскраснелась, вся взмокла и задыхалась.

Дейзи удивленно посмотрела на меня:

– Что это с тобой случилось? У тебя кровь идет. И мы опаздываем на ужин. В.О. будет в ярости из-за этого.

Я с удивлением опустила взгляд и только теперь заметила, что по моей ноге течет кровь из длинного пореза на колене. Но я вообще не чувствовала этого. Как будто это случилось вообще с другим человеком.

– Дейзи, – тут у меня перехватило дыхание. – Мисс Белл мертва!

Дейзи рассмеялась.

– Очень смешно, Хэзел, – сказала она. – Представить себе только!

– Дейзи – сказала я. – Это правда! Она мертва. Она в спортзале, лежит прямо там…

Дейзи на мгновение уставилась на меня, подняв бровь, и именно в этот момент из классной комнаты у нее за спиной выскочила Вирджиния Овертон и обнаружила нас.

Именно Вирджинию Овертон Дейзи имела в виду, когда упомянула В.О. Это девочка из числа старших, и она дежурит в вечер понедельника, то есть следит, чтобы мы все вернулись в Дом после занятий. В.О. относится к своим обязанностям очень серьезно. Она топает вокруг на своих толстых ногах, будто полицейский, и прижимает к груди свой планшет с бумагами, как будто это блокнот для записи показаний.

– Уэллс! – воскликнула она, выходя из класса и направляясь к нам – Вонг! Объясните мне, что это вы здесь делаете? Ровно через восемь минут вы обе опоздаете на ужин.

– В спортзале… мисс Белл… она… – сбивчиво проговорила я.

– Хэзел думает, что кто-то покалечился в спортзале, – без запинки сказала Дейзи. – Она прибежала сюда, чтобы позвать на помощь.

Вирджиния раздраженно нахмурилась.

– О, правда? – сказала она. – Иногда вы демонстрируете невероятные способности к вранью.

– Вы должны пойти и посмотреть! – у меня перехватило дыхание. – Пожалуйста!

Вирджиния перевела взгляд с меня на Дейзи, а потом снова посмотрела на меня.

– Если это снова ваши игры… – предупредила она.

Я потащила ее обратно к спортзалу, а Дейзи следовала за нами. Учительница английского, мисс Теннисон, стояла около кабинета мистера Маклина в конце коридора, разговаривая с остролицей рыжей Мамзель, учительницей французского (понятия не имею, как мисс Теннисон понимает её – у Мамзель ужасно сильный французский акцент, поэтому ее уроки – настоящее мучение), и со старым грязным мистером Маклином собственной персоной. Когда мы проходили мимо, все трое повернулись и посмотрели в нашу сторону. На самом деле мы шумели настолько сильно, что даже Единственный высунул голову из своего кабинета, чтобы увидеть, из-за чего сыр-бор. (В том конце библиотечного коридора у Него была своя отдельная комната, как раз рядом с кабинетом мистера Маклина – ведь очевидно, что Он не мог пользоваться общей учительской на другом конце коридора, потому что был мужчиной.)

– Какие-то проблемы, Вирджиния? – обратился к ней мистер Маклин, и Вирджиния резко ответила:

– Вряд ли, сэр.

Когда Вирджиния и Дейзи вошли в дверь спортзала, я остановилась и щелкнула главным выключателем, предвкушая свой триумф.

– Вот она, – сказала я, показывая в другой конец зала. – Я вам говорила…

Но потом я сама посмотрела в том направлении, куда показывала моя рука, – туда, где несколько минут назад лежала мисс Белл. Она исчезла. Спортзал был совершенно пуст. Только небольшой темный след виднелся на отполированном деревянном полу – там, где раньше лежала ее голова.

Я потрясенно хватала ртом воздух, и тут заговорила Вирджиния.

– Боже мой, – сказала она. – Вот сюрприз-то. Тут никого нет. Вы обе сегодня остаетесь без ужина – ты за то, что врала, а ты за то, что ее поддерживала.

– Но она была тут! – закричала я. – Правда же была! Посмотри!

Я показала на темный след на полу.

– Это же кровь! Наверное, кто-то вернулся, чтобы стереть его, и…

Вирджиния фыркнула.

– А я – император Японии, – сказала она высокомерно. – Никто ничего такого не делал, потому что здесь и не было никакого тела, как вы и сами прекрасно знаете. А что до крови, ну, у тебя колено расцарапано. Ты думала, я не замечу? Вот ты и юбку испачкала. Пожалуй, такой продуманной чуши мне еще не встречалось. Тебе действительно должно быть стыдно. Но, в конце концов, вряд ли там, откуда ты приехала, тебя учили, что врать нехорошо.

Я прикусила губу и изо всех сил пожелала, чтобы это Вирджинию Овертон обнаружили лежащей на полу спортзала.

– Ну а теперь идите в Дом, вы обе. Я надеюсь, смотрительница устроит вам за это веселую жизнь, что я еще могу сказать.

И с этими словами она схватила нас за руки и силой заставила выйти из спортзала, бормоча под нос что-то о бестолковых восьмиклассницах. Я покраснела от ярости и стыда. Я действительно видела лежащую на полу мисс Белл, я была уверена – но не было никакого способа доказать, что я все это не выдумала.

Вирджиния провела нас обратно мимо Мамзели, мисс Теннисон и мистера Маклина. Мамзель усмехнулась и спросила:

– Ложная тревога?

– В высшей степени, – ответила ей Вирджиния, и мы пошли дальше.

На какое-то мгновение я подумала: а вдруг я сошла с ума? Ведь такие вещи случаются только в книжках, которые читает Дейзи. Все это просто нелепо.

Но потом, когда Вирджиния стремительно провела нас мимо входа в Старое крыло, сверкавшее яркими огнями и резной отделкой, я случайно посмотрела на свою юбку и увидела протянувшееся по ней темное пятно. Я раскрыла ладонь и увидела, что на указательном пальце все еще виднеется едва заметный красный след. Я снова сжала пальцы в плотный кулак. Теперь я была абсолютно уверена, что не сошла с ума – ни в малейшей степени.

5

Несмотря на то, что Вирджиния тащила нас вверх по склону холма в яростной спешке, к моменту, когда прозвучал гонг к ужину, мы так и не добрались до Дома. Я инстинктивно вздрогнула, когда услышала вдалеке его звон, – так снова проявилась моя дипдинская выучка. Одна из первых вещей, которые ты усваиваешь в Дипдине: гонг – это святое. Наши жизни четко разделены на части, от звонка до звонка, и игнорировать это попросту преступно. Самый важный сигнал в Дипдине – это гонг, призывающий всех собраться в Дом к ужину. Если ты слышишь его и не реагируешь, или, что еще хуже, если ты там, где вовсе не можешь его услышать, – ну что ж! Ужина тебе не светит.

Конечно, я знала, что у нас теперь есть проблемы поважнее, чем просто опоздание на ужин, но все равно я не могла не реагировать на звук гонга.

Люди все еще толпились в очередях, когда мы вошли в Дом через главный вход и оказались в старом обшарпанном холле. Но тут Вирджиния воскликнула: «Подождите здесь!» – и нам осталось только нервно бродить под большими часами (которые сообщали нам, что мы опаздываем уже на целых четыре минуты), а она тем временем припустила вверх по лестнице, чтобы позвать смотрительницу.

То, что рассказала Вирджиния, смотрительницу вовсе не порадовало. Ее маленькие поросячьи глазки сверкали из-под форменного чепца, и она шумно дышала носом. Когда Вирджиния закончила, на какое-то время наступило затишье. Я слышала болтовню, доносящуюся из-за плотно закрытых дверей столовой. Потом смотрительница вышла из себя, разъярилась, выдала нам обеим по подзатыльнику (мне досталось сильнее, чем Дейзи, потому что, в конце концов, она только поддержала мою ложь), и отослала нас в комнату без ужина, чтобы мы подумали о своем поведении. Когда мы плелись вверх по истертому синему ковру главной лестницы, я увидела, как смотрительница идет на ужин вместе с Вирджинией. Они перешептывались и то и дело оглядывались, бросая на нас хмурые взгляды, чтобы мы точно поняли, какую немилость на себя навлекли.

Я чувствовала себя ужасно подавленной из-за того, что мне не поверили. К тому же, когда я думала о том, что увидела в спортзале, я чувствовала странный привкус во рту, словно заболеваю. Однако Дейзи была в очень хорошем расположении духа. Как только дверь спальни захлопнулась и мы действительно остались одни, она уселась на своей кровати (от чего та затрещала; наши кровати созданы не для того, чтобы быть удобными) и сказала:

– Объясняй!

– Тут нечего объяснять, – сказала я, присаживаясь рядом с ней; я чувствовала себя отвратительно как никогда. – Я увидела, что мисс Белл лежит на полу в спортзале. Должно быть, она упала с балкона. Она была совершенно точно мертва, холодна как камень. Я ничего не выдумываю!

– Ну, в этом-то я уверена, – сказала Дейзи, будто обнаруживать в опустевшем спортивном зале трупы преподавательниц естествознания – полностью в порядке вещей. – Ты никогда не станешь выдумывать такое. Лавиния – может быть, но не ты. А ты уверена, что она действительно была мертва?

В ответ на это я с негодованием привстала, но затем вспомнила, как именно голова мисс Белл перекатилась на бок, и меня снова начало мутить.

– Я дотронулась до нее, и она была еще теплая, но, несомненно, мертвая, – сказала я. – Она свалилась оттуда. Говорю тебе, она, наверное, упала с балкона.

Дейзи фыркнула.

– Упала?

– Что ты имеешь в виду? – спросила я. По коже пробежали мурашки. Я была в таком ужасе из-за того, что мисс Белл мертва, что не имела возможности обдумать, как именно это могло случиться.