Текст книги "Принц Хаоса"

Сухай показал мне истертые, но все еще опасные клыки.

– Поразмысли о преемственности, – сказал он.

– Ладно. Допустим, пределы Савалла поддерживают одного возможного наследника, Чаникут – другого, Джезби – третьего. Допустим, мы в этом деле друг у друга поперек горла. Допустим, я вернулся как раз в разгар кровавых разборок. Итак, кто бы ни отдавал сейчас приказы, он объявил нас под надзором, дабы оградить от неприятностей. Ценю.

– Тепло, – кивнул дядя, – но все зашло гораздо дальше.

Я покачал головой:

– Сдаюсь.

Откуда-то донесся завывающий вопль.

– Подумай об этом, – отозвался мой дядя, – пока я приветствую гостя.

Он поднялся и, ступив в пруд, сразу исчез. Я допил пиво.

Глава 2

Через мгновение скала слева от меня замерцала и зазвенела, будто колокол. Сам того не сознавая, я сосредоточил внимание на своем кольце, которое Сухай назвал спикардом. И тотчас сообразил, что могу использовать его для защиты. Удивительно, каким родным казалось мне кольцо, насколько я к нему приспособился за столь короткое время.

Я стоял, протянув руку к камню, когда Сухай вышел из мерцающей поверхности; за ним – некто повыше и потемнее. Еще момент, и фигура последовала за дядей, обретая реальность и перевоплощаясь: осьминогоподобная обезьяна принимала форму моего брата Мэндора, очеловечиваясь, облачаясь в черное, как тогда, когда я видел его в последний раз, только одежды были новые и слегка иного покроя, а белые волосы менее взъерошены.

Мэндор быстро ощупал глазами окружающее пространство и одарил меня улыбкой.

– Вижу, что все в порядке, – заявил он.

Я фыркнул, кивая на его перевязанную руку, и отозвался:

– Как и следовало ожидать. Что произошло в Амбере с тех пор, как я покинул его?

– Никаких новых бедствий. Я оставался там лишь столько, чтобы увидеть, могу ли чем-нибудь помочь. Пришлось провести небольшую магическую чистку местности, а также собрать доски, дабы заколотить норы. Затем я попросил у Рэндома разрешения удалиться, он удовлетворил мою просьбу, и я поспешил домой.

– Бедствие? В Амбере? – спросил Сухай.

Я кивнул:

– В залах Янтарного дворца произошло сражение между Единорогом и Змеем, следствием чего явились значительные разрушения.

– Что могло заставить Змея проникнуть так далеко в Царство Порядка?

– Дело в том, что Амбер заинтересовался так называемым Судным Камнем, который Змей считает своим утерянным глазом.

– Я должен услышать всю историю.

Я принялся рассказывать дяде о невообразимой битве, опустив мои дальнейшие похождения в Зеркальном Коридоре и в апартаментах Брэнда. Все время моего рассказа взор Мэндора блуждал со спикарда на Сухая и обратно.

Обнаружив, что я заметил это, он улыбнулся.

– Итак, Дворкин снова пришел в себя?.. – задумчиво произнес Сухай.

– Я не был знаком с ним раньше, – ответил я, – но, похоже, он понимает, что к чему.

– И королева Кашфы взирает оком Змея?

– Не знаю, видит ли она им. Пока она лишь оправляется после операции. Но это интересная мысль. Что она сможет узреть, если будет видеть им?

– Чистые, холодные линии вечности, полагаю. Под тяжестью всей Тени. Никто из смертных не сможет носить его слишком долго.

– Но в ней кровь Амбера, – сказал я.

– Действительно! Оберона?

Я кивнул.

– Твой покойный сеньор был весьма темпераментным мужчиной, – заметил дядюшка. – Тем не менее это достаточная нагрузка на зрение, хотя я могу лишь предполагать… ну и какие-то знания основ. Не имею представления, что может из этого выйти. Лишь Дворкин способен сказать – если он в здравом рассудке. Я признаю его мастерство, хотя никогда не знал, чего от него ожидать.

– Ты знаешь его лично? – спросил я.

– Я знал его, – ответил Сухай, – давным-давно, до всех его бед. Радоваться этому или отчаиваться? Оправившись, он мог бы принести великую пользу. А затем снова погрузиться в свои безумные идеи.

– Сожалею, что не могу просветить тебя, – сказал я. – Мне его действия тоже кажутся совершенно непредсказуемыми.

– И я сбит с толку, узнав о местонахождении этого Глаза, – вступил в разговор Мэндор. – Но все это выглядит куда большим, нежели частный вопрос отношений Амбера с Кашфой и Бегмой. Не думаю, что размышления способны продвинуть нас в этом деле. Лучше сосредоточить внимание на здешних проблемах.

Я услышал свой собственный вздох.

– Таких, как право наследования?

Мэндор насмешливо поднял бровь.

– О, лорд Сухай уже просветил тебя?

– Нет, – ответил я. – Нет, но от своего отца я слышал так много о борьбе за трон Амбера – заговоры, интриги и хитрости, – что почти реально ощущаю, как довлеет эта тема над каждым разговором. Полагаю, среди членов Дома Свейвила, где замешано куда больше родов, все пойдет тем же путем.

– Ты правильно мыслишь, – согласился Мэндор, – хотя я думаю, что здесь картина могла быть более упорядочена.

– Что ж, это уже кое-что, – сказал я. – Что касается меня, я собираюсь лишь отдать дань уважения и убраться ко всем чертям. Пришлите мне открытку, когда все разрешится.

Он рассмеялся. Он редко смеялся. Я ощутил покалывание в запястье, там, где обычно сидела Фракир.

– Он действительно не знает, – заключил Мэндор, бросая взгляд на Сухая.

– Он только что прибыл, – ответил Сухай. – У меня не было времени ввести его в курс дела.

Я пошарил в кармане, нащупал монету и подкинул ее.

– Решка, – возвестил я, взглянув на ладонь. – Рассказывать тебе, Мэндор. Что происходит?

– Ты не главный претендент на престол, – сказал он.

Пришла моя очередь смеяться. Что я и сделал.

– Это мне уже известно. Не так давно ты говорил за обедом, как велика очередь передо мной… если кто-то вообще примет во внимание мою смешанную кровь.

– Двое, – сказал он. – Двое предшествуют тебе.

– Не понимаю, – произнес я. – Что случилось с остальными?

– Умерли.

– Что, эпидемия гриппа?

Мэндор одарил меня гнусной ухмылкой.

– Следствие прокатившейся в последнее время беспрецедентной волны роковых дуэлей и вероломных политических убийств.

– И что же преобладало?

– Предательские убийства.

– Очаровательно.

– Итак, вас трое под опекой черного надзора Короны, и каждый из вас взят под охрану секретных служб своих Домов.

– Ты, похоже, не шутишь.

– Ничуть.

– Было ли это внезапное истощение рядов вызвано желанием множества людей одновременно достичь успеха? Или кто-то очищает себе путь?

– Короне точно не известно.

– Кого именно в данный момент ты подразумеваешь под словом «Корона»? Кто сейчас принимает решения?

– Лорд Бэнсез, – ответил Мэндор, – дальний родственник и давний друг нашего усопшего монарха.

– Вроде припоминаю его. А не может оказаться так, что он сам положил глаз на трон или же стоит за одним из претендентов?

– Этот человек – жрец Змея. Обеты жрецов запрещают им стоять у власти.

– Обычно существуют способы обойти обеты.

– Верно, но лорд Бэнсез кажется искренне не заинтересованным в чем-то подобном.

– Это не делает его беспристрастным. Возможно, у него есть фаворит, и он хочет помочь ему. Есть вблизи трона кто-нибудь питающий особое пристрастие к его ордену?

– Нет, насколько мне известно.

– Это не означает, что кто-то не смог подрезать карту.

– Да, хотя Бэнсез не из тех, к кому легко подступиться с подобным предложением.

– Иными словами, ты веришь, что он останется беспристрастным, что бы ни происходило?

– Пока не будет доказательств противоположного.

– Кто ближайший претендент?

– Таббл Чаникутский.

– Кто второй?

– Тмер из Джезби.

– Верхушка очереди из твоего пруда, – сказал я Сухаю.

Он вновь показал мне зубы.

– Существует у нас кровная месть с Чаникутом или Джезби? – спросил я.

– Ничего серьезного.

– Что ж, тогда о нас просто заботятся, так?

– Да.

– И как же до этого дошло? Помнится, претендентов была куча. Свершилась ночь длинных ножей или еще что?

– Нет, они умирали периодически, время от времени. Никакого внезапного побоища, когда стал угасать Свейвил.

– Ладно, наверняка проводилось какое-то расследование. Кто-то из виновников попал под стражу?

– Нет, все они сбежали или были убиты.

– И что с теми, кто был убит? Опознав их, можно определить, к чему они стремились.

– На самом деле нет. Некоторые оказались профессионалами, среди остальных – парочка обычных мятежников, несомненно, из умственно неполноценных.

– Ты хочешь сказать, что не существует никаких догадок, кто за всем этим стоит?

– Именно так.

– И никаких подозрений?

– Сам Таббл, разумеется, не вызывает доверия, хотя вслух об этом лучше не говорить. Он получил наибольшую выгоду, и пока все случившееся в его интересах. И еще: много в его карьере политического потворства, двурушничества, клеветы. Но все это было давно. У кого в погребе не завалялось несколько скелетов? Уже много лет Таббл добропорядочный и консервативный господин.

– Ладно, теперь Тмер. Он достаточно скрытен и может вызвать подозрения. Есть что-нибудь, связывающее его с этим кровавым делом?

– Ничего конкретного. В прошлом Тмер никогда не был связан с такими крайностями. Я не считаю его верхом совершенства, но он представляется мне более простым, непосредственным существом, нежели Таббл. Он, похоже, из тех, кто скорей решится на переворот, если уж возжаждет трона, нежели станет добиваться короны путем долгих интриг.

– Возможно, в дело вовлечен целый ряд лиц, каждое из которых действует в собственных интересах.

– И теперь, когда развязка близка, они все выплывут на поверхность?

– Почему бы и нет?

Улыбка. Пожатие плечами.

– Увы, вряд ли коронация положит всему этому конец, – сказал Мэндор. – Корона не защищает от кинжала.

– Но наследник входит во власть, обремененный всей тяжестью своих грехов.

– Это не первый случай в истории. И, раз уж ты заговорил об этом, некоторые превосходные монархи стали таковыми, имея далеко не безоблачное прошлое. Между прочим, тебе не приходит в голову, что прочие могут предположить то же самое относительно тебя?

– Да, и это мне неприятно. Мой отец долгое время добивался трона Амбера – и долгое время мучился. Он стал счастлив только тогда, когда послал все к черту. Уж если меня чему-то научила его история, так именно этому. У меня нет подобных амбиций.

И все же на мгновение меня охватило любопытство. Что за чувства испытаешь, управляя огромным государством? Каждый раз, возмущаясь действиями политиков – здесь ли, в Амбере, или на Теневой Земле, – я представлял себе свои действия, окажись я в их шкуре.

– Действительно интересно, – угадал мои мысли Мэндор.

– Возможно, остальные как раз сейчас смотрят в свои магические пруды, – заметил я, – надеясь увидеть там ключи к разгадке.

– Несомненно, – откликнулся он. – А что, если Таббл и Тмер вдруг найдут свой безвременный конец? Что ты будешь делать?

– Даже не думай об этом, – сказал я. – Такого не случится.

– И все же предположим.

– Я не знаю.

– Ты в самом деле должен принять какое-то решение, просто чтобы не ломать голову в дальнейшем. И, надеюсь, нехватка слов не помешает тебе выразить его.

– Спасибо. Учту.

– Расскажи мне поподробнее о том, что случилось с тобой после нашей последней встречи.

Я и рассказал – о призраках Пути и обо всем.

Где-то ближе к концу моего повествования вновь послышался вой. Сухай направился к скале.

– Извините, – сказал он.

Скала расступилась, и дядя вошел внутрь.

Немедленно я ощутил на себе отяжелевший взгляд Мэндора.

– Возможно, у нас есть всего мгновение. Слишком мало, чтобы сообщить все, что должно остаться между нами.

– Очень личное, так?

– Да. Поэтому ты должен найти время перед погребением, чтобы пообедать со мной. Допустим, в четвертом цикле голубого неба.

– Прекрасно. Твой дворец или пределы Савалла?

– Жду тебя в пределах Мэндора.

Я кивнул.

Скала вновь подвинулась, и перед нами в облачной дымке предстала мерцающая голубым гибкая демоническая фигура. Я мгновенно вскочил и склонился, чтобы поцеловать протянутую ею руку.

– Мама! Не ожидал такой радости… столь скоро.

Она улыбнулась, а затем ее оболочка растворилась в вихре. Чешуя поблекла, контуры лица и тела поплыли. Синева стала обычным, хотя и бледным телесным цветом. Ее бедра и плечи раздались, в то время как она теряла в росте, хотя по-прежнему оставалась высокой. Карие глаза стали куда привлекательней, когда стерлись тяжелые надбровные складки. Несколько веснушек проступило на ее теперь человеческом, слегка вздернутом носу. Каштановые волосы удлинились с тех пор, как я в последний раз видел ее в таком обличье. И она по-прежнему улыбалась. Ей очень шла простая красная туника; у левого бедра висела рапира.

– Дорогой Мерлин, – промолвила мама, беря мою голову обеими руками и целуя меня в губы. – Я рада видеть тебя столь прекрасно выглядящим. Много воды утекло с тех пор, как ты посетил нас в последний раз.

– Последнее время я вел очень бурную жизнь.

– Можно не сомневаться. Я кое-что слышала о твоих злоключениях.

– Представлю, что там до тебя дошло. Не у каждого есть ти’ига, следующая за ним по пятам, время от времени соблазняющая его в разных обличьях и, как правило, своими нежелательными попытками защитить делающая жизнь невероятно сложной.

– Это показывает мою заботу, дорогой.

– Это также показывает полное отсутствие уважения к моей личной жизни и к моему мнению.

Мэндор деликатно кашлянул.

– Привет, Дара.

– Полагаю, что именно так тебе и должно казаться, – заявила она. – Привет, Мэндор. Что случилось с твоей рукой?

– Недоразумение, касающееся некоей архитектуры, – отвечал он. – Тебя какое-то время не было видно, хотя в мыслях моих мы не расстаемся.

– Если это комплимент, спасибо, – сказала она. – Да, я то и дело уединяюсь, когда общество начинает давить невыносимо. Но тебе ли удивляться – человеку, надолго исчезающему в пределах Мэндора. Если ты действительно пропадаешь именно там.

Он согнулся в поклоне.

– По вашим словам, леди, мы одного поля ягоды.

Ее глаза сощурились, хотя голос не изменился, когда она произнесла:

– Не знаю. Да, в нас есть определенное родство. Мы оба отсутствовали в последнее время, не так ли?

– Но я был неосторожен, – сказал Мэндор, указывая на свою поврежденную руку. – Ты же, ясное дело, нет.

– Я никогда не спорю с архитектурой, – сказала она.

– А с невесомостями?

– Предпочитаю работать с тем, что стоит на месте.

– Обычно я тоже.

– А если не получается?

Он пожал плечами:

– Время от времени возникают коллизии.

– В свое время ты пережил многие, не так ли?

– Не могу отрицать; с другой стороны, нынешняя длилась слишком долго. Но ты и сама вроде не лыком шита.

– Пока жива, – отозвалась мама. – Мы действительно должны сравнить наши комментарии к невесомостям и столкновениям. Не будет ли странным, если мы окажемся подобны во всех отношениях?

– Был бы весьма удивлен, – ответил Мэндор.

Я был заворожен и слегка напуган этой беседой, хотя доверялся лишь ощущениям и не имел понятия о сути разговора. Они были чем-то похожи, и я никогда не слышал общих мест, произносимых столь метко и выразительно, помимо Амбера, где часто развлекались словесными играми подобного рода.

– Простите меня, – наконец словно опомнился Мэндор и обратился ко всей компании: – Я должен удалиться, дабы восстановить свои силы. Благодарю вас за гостеприимство, сэр, – поклонился он Сухаю. – И за удовольствие оттого, что дорожки наши пересеклись. – Это Даре.

– Ты только что прибыл, – сказал Сухай, – и даже не отдохнул. Как хозяина ты выставляешь меня не в лучшем свете.

– Еще как отдохнул, – возразил Мэндор. – Никто не смог бы предложить подобной трансформации. – Поворачиваясь к открывающемуся пути, он посмотрел на меня: – До скорого.

И исчез. Скала отвердела с его исчезновением.

– Удивляют его манеры, – произнесла моя мать. – Причем явно без репетиции.

– Само изящество, – прокомментировал Сухай. – Ему многое было дано от рождения.

– Любопытно, кто умрет сегодня, – сказала мать.

– Не уверен, что в его словах был скрытый смысл, – ответил дядюшка.

Она засмеялась:

– Но если все же так, они, несомненно, испустят дух в самом хорошем вкусе.

– Говоришь осуждая или завидуя?

– Ни так, ни так, – ответила она. – Я и сама восхищаюсь изяществом и хорошей шуткой.

– Мама, – вмешался я, – что все же происходит?

– О чем ты, Мерлин? – откликнулась она.

– Я давным-давно покинул эти места. Ты велела демону найти и оберегать меня. Скорее всего он засек кровь Амбера, но возникла определенная неразбериха между мною и Люком. Демон решил взять под опеку нас обоих, пока Люк не начал свои регулярные попытки прикончить меня. Затем он, а точнее, она защищала меня от Люка и пыталась определить, кто из нас более подходящая партия. Она даже жила с Люком какое-то время, а позже преследовала меня. Кое о чем я стал догадываться – не зря она страстно желала узнать имя моей матери. Несомненно, Люк держал язык за зубами по поводу своего происхождения.

Мать рассмеялась:

– Прекрасная картина! Малютка Джасра и принц Тьмы…

– Не пытайся сменить тему разговора. Подумай, насколько это стесняет взрослого человека: мать посылает демонов надзирать за ним.

– Единственного. Дорогой, я послала лишь одного демона.

– Какая разница? Как тебе в голову пришла подобная забота? Я возмущен…

– Ти’ига, возможно, не один раз спасла тебе жизнь, Мерлин.

– Пусть так. Но…

– По-твоему, лучше смерть, чем защита? И только потому, что защита исходит от меня?

– Суть не в этом!

– Тогда в чем?

– Похоже, ты вполне допускаешь, будто я не способен о себе позаботиться, и…

– Да ты и не смог.

– Но тебе-то откуда знать? К моему возмущению, ты с самого начала исходила из того, что я недалекий, доверчивый, беззащитный, что в Тенях я нуждаюсь в опеке!

– Извини, если задену за больное, однако скажу, что таким ты и был, причем собираясь в место, столь сильно отличающееся от Владений Хаоса, каким является Тень.

– Да я сам могу о себе позаботиться!

– Ты не слишком преуспел в этом. Хотя делаешь ряд необоснованных предположений. Что заставляет тебя думать, будто приведенные тобой резоны единственно возможны в моем стремлении действовать подобным образом?

– Прекрасно. Скажи, ведь ты знала, что Люк будет пытаться убить меня каждое тридцатое апреля? И если да, то почему просто не сообщила мне?

– Я понятия не имела, что Люк будет пытаться убить тебя каждое тридцатое апреля.

Я отвернулся. Сжал кулаки и разжал их.

– Так какого черта ты обеспечила меня защитой?

– Мерлин, почему так трудно допустить, что другие люди могут знать что-то, чего не знаешь ты?

– Начни с их нежелания сообщить мне это «что-то».

Мать помолчала какое-то время. Затем ответила:

– Боюсь, в твоих словах есть доля истины. Но были серьезные причины не посвящать тебя в определенные дела.

– Тогда начни с этого. Расскажи, почему не доверяла мне.

– Дело не в доверии.

– Так можешь ты теперь объяснить мне, в чем дело?

И опять последовала долгая пауза.

– Нет, – наконец сказала она. – Еще нет.

Я повернулся к ней, сохраняя спокойствие, и, не повышая голос, произнес:

– Выходит, ничего не изменилось. И никогда не изменится. Ты по-прежнему мне не доверяешь.

– Неправда, – ответила мать, бросая взгляд на Сухая. – Это означает лишь то, что сейчас неподходящее время и неподходящее место, чтобы влезать в эти дела.

– Позволь принести тебе выпить или чего-нибудь из еды, Дара, – немедленно предложил Сухай.

– Благодарю тебя, нет, – отказалась она. – Мне пора идти.

– Мама, расскажи хотя бы что-нибудь о ти’иге.

– Что ты желаешь знать?

– Ты выколдовала ее откуда-то из-за Края?

– Верно.

– Подобные существа сами бестелесны, но способны для своих собственных целей занимать тела живущих?

– Да.

– Если ти’ига занимает тело существа, близкого к смерти, то тем самым оживляет его дух и контролирует разум?

– Интересно. Вопрос риторический?

– Нет. Такое действительно произошло с тем, кого ты послала по мою душу. Теперь ти’ига не в состоянии покинуть то тело. Почему?

– Я не уверена.

– Она в западне, – предположил Сухай. – Бродить туда-сюда она может, лишь воздействуя на функционирующий интеллект.

– Тело, контролируемое ти’игой, оправилось от болезни, что убило сознание, – сказал я. – Ты полагаешь, что она зависла там теперь на всю жизнь?

– Да. Насколько я понимаю.

– Тогда скажи мне вот что: освободится она, когда то тело умрет, или погибнет вместе с ним?

– Может произойти по-разному. Но чем дольше она будет оставаться в теле, тем более вероятно ей погибнуть вместе с оболочкой.

Я оглянулся на мать:

– И хорошо, верно?

Она пожала плечами:

– С этим демоном я обманулась. Но коли возникнет нужда, всегда можно вызвать на замену другого.

– Не делай этого, – попросил я.

– И не собираюсь. Нет необходимости.

– Но если ты сама решишь, что необходимость есть?..

– Мать склонна ценить безопасность своего сына, нравится это сыну или нет.

Я поднял левую руку, гневно вытянув указательный палец, и в этот момент заметил на запястье блестящий браслет – он выглядел почти голографическим изображением витого шнура. Я опустил руку, сдержал свой первый порыв и произнес:

– Теперь ты знаешь мои чувства.

– Я давным-давно их знаю, – ответила мать. – Давай пообедаем в пределах Савалла через пол-оборота, в пурпурное небо, договорились?

– Договорились, – кивнул я.

– До скорого. Счастливого оборота, Сухай.

– Счастливого оборота, Дара.

Она сделала три шага и скрылась в полном соответствии с этикетом, тем же путем, что пришла.

Я повернул и шагнул к краю пруда, уставился в глубину вод, ощущая, как медленно расслабляются плечевые мышцы. Теперь там были Джасра и Джулия, снова в Страже Четырех Миров, совершающие нечто тайное в лаборатории. А затем над ними взметнулись полосы, какая-то безжалостная истинность, возвышающаяся над порядком и красотой, начала превращать женщин в существа завораживающих и путающих очертаний.

Я ощутил руку на своем плече.

– Семья, – сказал Сухай. – Козни, сводящие с ума. Ты сейчас переживаешь тиранию любви, не так ли?

Я кивнул:

– Марк Твен что-то говорил о возможности выбирать себе друзей, но не родственников.

– Я не знаю, что они затевают, – произнес Сухай. – Сейчас ничего не остается делать, как отдыхать и ждать. Я был бы рад услышать твою историю во всех подробностях.

– Спасибо, дядя.

Что ж, почему бы и нет? И я поведал ему все до конца. По ходу рассказа мы прерывались, дабы снова подкрепиться на кухне, затем проследовали на балкон, парящий над океаном известкового цвета, что бился о розовые скалы под тускло-синим беззвездным небом. Здесь я закончил свой рассказ.

– Это более чем интересно, – в конце концов произнес Сухай.

– Ты увидел что-то большее, то, чего не заметил я?

– Здесь столько поводов для размышлений, что я опасаюсь судить поспешно, – отвечал дядя. – Давай пока оставим это.

– Прекрасно.

Я облокотился о перила, глядя в пучину.

– Тебе необходим отдых, – заметил Сухай, помолчав.

– Догадываюсь.

– Пойдем, я покажу твою комнату.

Он протянул руку, и я взял ее. Мы вместе погрузились в пол.

Я спал в окружении гобеленов и портьер, в палате без дверей, в пределах Сухая. Возможно, комната располагалась в башне, так как я слышал за стенами завывания ветров. Был сон, и было видение…

Я снова оказался в замке Амбера и шел извивающейся лентой Зеркального Коридора. Тонкие восковые свечи мерцали в высоких шандалах. Шаги мои были бесшумны. Меня окружали зеркала всех стилей и форм. Большие, маленькие, они покрывали стены по обе стороны. Я следовал мимо себя, бредущего в их глубинах, отраженный, искаженный, временами отраженный в отражениях.

И застыл перед треснутым, оправленным в олово зеркалом, что возвышалось слева от меня. Уже поворачиваясь к нему, я знал, что отражение не мое.

Да, я не ошибся. Из зеркала на меня смотрела Корэл. Одетая в персиковую блузу, она была без повязки на глазу. Трещина в зеркале делила ее лицо пополам. Левый глаз Корэл был зеленым, каким я его запомнил, правый… В правом сидел Судный Камень. И оба смотрели на меня.

– Мерлин, – сказала она. – Помоги мне. Это так необычно. Верни мне мой глаз.

– Я не знаю как. Не понимаю, как это было сделано.

– Мой глаз, – продолжала Корэл, будто не слышала ответа. – В Оке Камня весь мир – кишащие силы, холодный… такой холодный!.. и нигде нет покоя. Помоги мне!

– Я найду способ, – пообещал я.

– Мой глаз… – повторяла она.

Я поспешил дальше. Из прямоугольного зеркала в деревянной раме с резным фениксом в основании меня разглядывал Люк.

– Эй, старина! – Он выглядел несколько жалким. – Я чертовски хочу вернуть папин меч. Ты не видел его снова?

– Боюсь, нет, – пробормотал я.

– Какая досада, что я так недолго обладал твоим подарком. Высмотришь его, а? У меня такое чувство, что он может прийтись кстати.

– Постараюсь, – сказал я.

– В конце концов, ты в какой-то степени отвечаешь за то, что произошло…

– Верно, – согласился я.

– …и я чертовски хочу получить его обратно.

– Да, – сказал я и двинулся дальше.

Отвратительное хихиканье донеслось справа, из эллипса в бордовой раме. Повернувшись, я узнал лицо Виктора Мелмана, колдуна из Теневой Земли, с которым столкнулся, когда начались мои неприятности.

– Адово племя! – прошипел он. – Прямо-таки радость видеть тебя блуждающим в потемках чистилища. Пусть кровь моя горит на твоих ладонях.

– Твоя кровь – на твоих собственных руках, – парировал я. – Полагаю тебя самоубийцей.

– Не так! – резко оборвал он. – Ты подлейшим образом прикончил меня.

– Бред собачий! Во многом можно меня обвинить, но не в твоей смерти.

Я было двинулся дальше, но его рука вытянулась из зеркала и вцепилась в мое плечо.

– Убийца! – закричал он.

– Проваливай. – Я стряхнул его руку и продолжил свой путь.

Затем слева, из широкого зеркала в зеленой раме, покрытого зеленоватой патиной, меня окликнул укоризненно качающий головой Рэндом.

– Мерлин! Мерлин! Что это ты там замышляешь? – вопрошал он. – Какое-то время я был уверен, что ты держишь меня в курсе событий.

– Конечно, – ответил я, разглядывая его оранжевую футболку и джинсы «Ливайс», – это правда, сэр. Просто не хватило времени для некоторых вещей.

– Для тех, что касаются безопасности государства, – для них у тебя не хватило времени?

– Ну, полагаю, об этом можно судить по-разному.

– Если дело касается нашей безопасности, я – тот, кто вершит суд.

– Да, сэр. Я сознаю, что…

– Мы должны поговорить, Мерлин. Верно ли, что ты лично замешан во всем этом?

– Полагаю…

– Не имеет значения. Королевство куда важнее. Нам следует поговорить.

– Да, сэр. Мы поговорим, как только…

– К дьяволу «как только»! Прекрати ходить вокруг да около и тащи сюда свою задницу!

– Да, как только…

– Чтобы я этого больше не слышал! Это граничит с предательством, если ты скрываешь важную информацию! Мне необходимо видеть тебя немедленно! Возвращайся домой!

– Слушаюсь, – сказал я и поспешил прочь. Голос Рэндома смешался с неумолкающим хором других, выкликающих свои требования, свои мольбы, свои обвинения.

Из следующего зеркала – круглого, в синей плетеной раме – на меня взирала Джулия.

– А вот и ты, – сказала она почти с томлением. – Ты знаешь, я любила тебя.

– Я тоже любил тебя, – признался я. – Понадобилось немало времени, чтобы понять это. Хотя, думаю, я все испортил.

– Ты недостаточно любил меня. Недостаточно, чтобы довериться мне. И потерял мое доверие.

Я отвел взгляд.

– Прости.

– Этого мало, – произнесла Джулия. – Итак, мы стали врагами.

– Совсем необязательно.

– Слишком поздно, – вздыхала она, – слишком поздно.

– Прости, – повторил я и заспешил дальше.

И вот я подошел к Джасре в красной алмазной раме. Ее рука с ярко накрашенными ногтями потянулась ко мне и погладила мою щеку.

– Куда-то идешь, миленький?

– Надеюсь, что так, – сказал я.

Она криво усмехнулась и поджала губы.

– Я решила, что ты дурно влияешь на моего сына. Спевшись с тобой, он лишился твердости…

– Мне очень жаль.

– … и это может сделать его не способным править.

– Не способным или не желающим? – переспросил я.

– Так или иначе, виноват ты.

– Он уже большой, Джасра, и способен сам принимать решения.

– Боюсь, что ты научил его принимать неправильные решения.

– Не обвиняй меня, если он делает то, что тебе не по душе.

– А если Кашфа погибнет – потому что из-за тебя он стал мямлей?

– Я отклоняю свою кандидатуру, – сказал я, делая шаг вперед.

И хорошо, что отошел, ибо рука Джасры вытянулась, ногти мелькнули у моего лица, едва не оцарапав. Она осыпала меня вслед проклятиями. К счастью, их заглушили прочие вопли.

– Мерлин?

Снова повернувшись направо, я узрел лицо Найды в серебряном зеркале, чья поверхность и витая рама состояли из единого слитка.

– Найда! Тебе-то что от меня нужно?

– Ничего, – ответила леди ти’ига. – Просто мне нелегко, и я нуждаюсь в совете.

– Ты не испытываешь ненависти ко мне? Какая приятная неожиданность.

– Ненавидеть тебя? Не глупи. Никогда бы не смогла.

– У всех остальных в этой галерее я, похоже, вызываю раздражение.

– Это лишь сон, Мерлин. А ты реален, и я реальна, и нам дела нет до остальных.

– Извини, что моя мать наложила на тебя заклятие оберегать меня… все эти годы. Ты действительно свободна теперь? Если нет, возможно, я смогу…

– Я свободна.

– Мне жаль, что у тебя возникли такие ужасные трудности. Не зная, я это или Люк, ты была обязана быть настороже. Кто мог предположить, что два жителя Амбера окажутся соседями в Беркли.

– Я не жалею.

– Что ты имеешь в виду?

– Я пришла за советом. Я хочу знать, как можно найти Люка.

– Как же, в Кашфе. Он как раз недавно был коронован. Зачем он тебе нужен?

– Ты не догадываешься?

– Нет.

– Я влюблена в него. Всегда была. Теперь, когда я свободна и у меня есть собственное тело, я хочу, чтобы он знал, что это я была Гейл, а еще – что я чувствую. Спасибо, Мерлин. До свидания.

– Подожди!

– Да?

– Я никогда не благодарил тебя за то, что ты опекала меня все эти годы, пусть даже по принуждению, пусть это и приносило мне изрядные неудобства. Спасибо и – счастливо тебе.

Она улыбнулась и исчезла. Я протянул руку и дотронулся до зеркала.

– Удачи, – казалось, донеслось мне в ответ.

Странно. Это ведь сон. И в то же время я чувствовал, что это реально. Я…

– Ты вернулся во Владения в разгар интриг, как я понимаю, – раздался голос из узкого, окантованного черным зеркала в трех шагах впереди.

Я приблизился. Мой брат Джарт пожирал меня глазами.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

Его лицо было злой карикатурой на мое собственное.

– Чтобы тебя никогда не было. За невозможностью этого я был бы рад видеть тебя мертвым.

– Каков же третий вариант?

– Заточение в личной преисподней, полагаю.

– Почему?

– Ты стоишь между мною и тем, чего я добиваюсь.

– Буду рад посторониться. Скажи мне только как.

– Нет такого пути, чтобы ты смог или захотел по собственной воле.

– Поэтому ты ненавидишь меня?

– Да.

– Боюсь, что купание в Фонтане расстроило твои чувства.

– Я не прошел полного курса, и чувства мои лишь обострились.

– Можем мы как-то забыть прошлое и начать все сначала, стать друзьями?