Текст книги "Воздушные мытарства"

Рома Хороший

воздушные мытарства.

последняя брань души христианской с духами злобы поднебесными.

Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных, против князя, господствующего в воздухе

(Еф. 6, 12)

Посвящается иеромонаху Серафиму(Роузу). Прошу всех православных молитвенно почтить светлую память инока-подвижника нашего времени, человека удивительной веры и любви, приснопамятного иеромонаха Серафима – да упокоит его Господь в месте светле, злачне и покойне. Аминь.

От автора.

Дорогие друзья! Прошу Вас настроиться на нужный лад и воспринять описываемые мною события так, как если бы вы смотрели художественный фильм.

Пролог

940 год от Рождества Христова,

Константинополь.

В православном храме идёт служба – отпевают покойницу преклонных лет. Вокруг простого деревянного гроба, в котором лежит покойная Феодора, толпится народ, священник читает молитвы, машет кадилом. Лица людей, собравшихся в храме, светлы и торжественны.

Преподобная Феодора Цареградская жила в Константинополе в первой половине Х в. Она была замужем, но вскоре овдовела и вела благочестивую жизнь, служа бедным и странникам, а затем приняла монашество и жила под руководством преподобного Василия Нового(память 26 марта), обитавшего в её доме в уединённой келии. Скончалась преподобная Феодора в преклонном возрасте в 940 году.

Наказ

В келье преподобного Василия.

По прошествии сорока дней…

В келье, при тусклом свете лучины, стоит на коленях инок Григорий перед своим учителем, преподобным отцом Василием. Василий – убелённый сединами старец в долгополой рясе, с длинной белоснежной бородой, сидит, сгорбившись, на скамье. Он ласково, с прищуром смотрит на Григория. Смуглое лицо Василия изрезано сетью глубоких морщин. Григорий, смиренно склонив голову, вздыхает. Он медленно оглаживает свою русую курчавую бороду, бросает пытливый взгляд на Василия и вновь опускает голову.

– Святый отче! Как мне узнать, где теперь обретается преподобная Феодора и какая участь постигла её в житие загробном? Ибо я твёрдо верю, что тебе, угоднику Божию, всё это известно. Благополучно ли миновала душа её мытарства воздушные? Сподобилась ли она от Господа милости и отрады за своё служение Ему? – благоговейным шёпотом спрашивает Григорий у отца Василия.

Преподобный Василий строго, испытывающе глядит в глаза Григорию, поднявшему в этот момент лицо к нему.

– Так ты очень желаешь этого?

григорий

Да.

ВАСИЛИЙ

Хорошо. Я буду усердно молить Господа об этом. И, ежели позволит Боже, по молитве исполнится твоя просьба… И тогда ты увидишь Феодору и сам обо всём её расспросишь.

Григорий изумлённо смотрит на Василия.

григорий

Старче! Как же… и где я смогу увидеть ту, которая отошла в вечную жизнь?

василий

Ни слова боле, сын мой! На сон грядущий крепко сотвори молитву Господу нашему, Исусу Христу, дабы открылась тебе, а через тебя и многим – истина, о которой знать желаешь, и ведомая отныне Феодоре… Ступай с Богом! Уже поздно.

Григорий поднимается с колен. Жалобно скрипит половица.

Григорий низко кланяется Василию, затем прикладывается к руке старца. Кожа сухой, морщинистой руки Василия пахнет ладаном и по виду напоминает ветхий пергамент страниц Святого Писания, лежащего раскрытым – рядом, на лавке.

ГРИГОРИЙ

Доброй ночи, отче. Храни тебя Господь!

ВАСИЛИЙ

(ласково улыбаясь)

И тебе доброй ночи, чадо Григорие!

Григорий медленно поворачивается и выходит из кельи, осторожно затворяя за собой массивную дубовую дверь, которая скрипит и закрывается с тяжёлым стуком.

Келья Григория

Григорий, в длинной белой льняной рубахе, истово, размашисто осеняет себя крестным знамением, становится на колени перед образами в углу кельи, где мигает, словно звёздочка, крохотный огонёк лампадки.

григорий

Господи, Исусе Христе, Сыне Божий! Помилуй мя, грешного…

Долго молится Григорий, кладёт поклоны. Наконец, он поднимается на ноги, подходит к низкой деревянной лавке, покрытой тощим тюфяком. Григорий укладывается спать на лавке. Он лежит на этом жёстком узком ложе, на спине. Руки его вытянуты вдоль тела. На груди, сквозь распахнутый ворот, поблёскивает нательный крест.

Внутренний голос григория

Учение о мытарствах, подобно учению о местонахождении рая и ада, встречается как учение общеизвестное и общепринятое на всем пространстве богослужения Православной Церкви. Возвещает и напоминает она его чадам своим, чтоб насеять в сердцах их душеспасительный страх и приготовить их к благополучному переходу из временной жизни в вечную.

СвятительИгнатий(Брянчанинов).

Лунный свет, проникающий в келью через маленькое оконце, освещает мертвенно-бледное лицо Григория. Григорий тяжело ворочается с боку на бок, долго не может уснуть. Напряжённо хмуря брови, он о чём-то сосредоточенно думает. Глаза его таинственно мерцают в темноте, губы шепчут молитву.

ГРИГОРИЙ

(шёпотом)

В руце Твои, Господи, предаю дух мой…

Постепенно веки Григория смыкаются, он погружается в сон. Грудь Григория мерно вздымается в такт дыханию. Через некоторое время келья наполняется мягким золотисто-голубоватым светом, исходящим от благообразного юноши, возникшего вдруг из ниоткуда, и оказавшегося рядом с постелью спящего Григория. Юноша, облачённый в белоснежный хитон, переливающийся всевозможными чудесными цветами, пристально смотрит на Григория. За его спиной огненным шлейфом ниспадают, струясь сверху вниз и блистая неестественно-ярким золотым светом, крылья. Григорий улыбается во сне и… будто просыпается: с закрытыми глазами он, выставив перед собой руку, порывисто приподнимается на постели.

григорий

Во сне ли, наяву ли тебя я вижу, чудесный юноша?

Странная улыбка блуждает на губах Григория, он жмурится, как на солнце. Всё выглядит так, словно Григорий восхищённо и, в то же время, испуганно взирает на Благообразного юношу глазами… по-прежнему закрытыми.

ГРИГОРИЙ

(хрипло)

Кто ты?..

БЛАГООБРАЗНЫЙ ЮНОША

Григорий, Григорий! Не бойся… По молитве старца Василия откроется скоро тебе то, о чём просил ты его. Смотри!..

На стене возникают огненные буквы, постепенно преображающиеся в слова:

Земные вещи принимай здесь за самое слабое изображение небесных

(из наставления Ангела преподобному Макарию Александрийскому)

Благообразный юноша, вытянув вперёд руку, медленно исчезает из виду, тает в воздухе. Глаза Григория открываются. Он, машинально повернув голову в направлении указующего перста юноши, вдруг видит чрезвычайно светлую комнату, посреди которой стоит старица Феодора…

Небесная обитель Феодоры

Григорий мгновенно переносится в белоснежную келью Феодоры и оказывается напротив святой.

феодора

Здрав будь, Григорий!

григорий

(с поклоном)

Мир тебе, матушка Феодора!

На глаза Григория наворачиваются непрошенные слёзы.

ГРИГОРИЙ

О, матушка! Видно, по молитве святого Василия достиг я счастья видеть тебя во славе, которую приобрела ты своей подвижнической жизнью! Расскажи мне, духовной пользы ради, как рассталась ты с телом и мимо клеветников прошла в эту святую обитель?

ФЕОДОРА

(горестно вздыхает)

Чадо Григорие, о страшном деле спросил ты, ужасно вспомнить о нём. После того, что я в страхе и трепете испытала, я многое забыла, тем более, что видела такие лица и слышала такие голоса, каких не приходилось никогда видеть и слышать в течение всей своей жизни. Что я могу сказать тебе? Страшное и ужасное пришлось видеть и слышать за мои дела, но, с Божьей помощью и по молитвам преподобного Василия мне всё было легко.

Как передать тебе, чадо, ту муку телесную, тот страх и смятение, которое приходится испытывать умирающим! Как огонь сжигает брошенного в него и обращает в пепел, так мука смертная в последний час разрушает человека. Поистине страшна смерть подобных мне грешников! Ещё же весьма важное хочу сказать тебе: когда тело лежит бездыханно и мертво, в это время душа усопшего имеет великую нужду в молитвенной помощи Церкви. Итак, смотри и слушай…

На смертном одре

На стене вновь возникают огненные буквы, постепенно преображающиеся в слова:

Егда приидет страшный час разлучения души моея от тела, тогда, Искупителю мой, приими ю в руце Твои, и сохрани от всех бедствий ненаветну, и да не узрит душа моя мрачнаго взора лукавых демонов, но да спасена прейдет вся мытарства.

(Святитель Дмитрий Ростовский)

Феодора лежит на смертном одре, она медленно обводит глазами комнату. Вдруг, на лице Феодоры появляется выражение сильного испуга. Она видит вокруг себя множество мутноватых, подрагивающих силуэтов. Это… эфиопы(бесы изменяют свой облик, и предстают перед Феодорой в образе африканцев-эфиопов). Злобно ухмыляются. Медленно, неумолимо, они обступают Феодору со всех сторон. Эфиопы эти держат в своих лапах большие книги, какие-то свитки. В облике эфиопов, на первый взгляд ничем не отличающихся от обычных людей, сквозит нечто демоническое… Эфиопы, словно шуты, перемещаются по комнате с обезьяньими ужимками. Они громко кричат и издают странные, страшные звуки: визжат, лают, ухают как филины…

голос феодоры

Итак, когда настал час разлучения души моей от тела, я увидела вокруг моей постели множество эфиопов, чёрных как сажа или смола, с горящими как уголья глазами. Они подняли шум и крик: одни ревели как скоты и звери, другие лаяли как собаки, иные выли как волки, а иные хрюкали как свиньи. Все они, смотря на меня неистовствовали, грозились, скрежетали зубами, как будто желая меня съесть; они готовили хартии, в которых были записаны все мои дурные дела. Тогда бедная душа моя пришла в трепет; муки смертной как будто не существовало для меня: грозное видение страшных эфиопов было для меня другою, более страшной смертью. Я отворачивала глаза, чтобы не видеть их ужасных морд, но они были везде и отовсюду неслись их голоса.

Видя всё это, Феодора приходит в такой трепет и ужас, что вконец изнемогает и, в страдании, оглядывается по сторонам, желая увидеть кого-нибудь, кто смог бы отогнать бесов-эфиопов. Находясь в таком мучительном состоянии, Феодора неожиданно замечает вначале Первого Ангела, а затем – Второго Ангела, стоящих рядом с ней, по правую сторону от неё. Волосы на голове Ангелов – ярко белые, от них исходит золотистое сияние. Ангелы облачены в долгополые белоснежные хитоны, крестообразно подпоясанные на груди золотыми поясами. Эфиопы, едва завидев Ангелов, тут же отходят подальше от Феодоры. Ближе всех к Феодоре остаются: Первый ЭФиоп, Второй Эфиоп И Третий Эфиоп – самые лютые.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Когда я совершенно изнемогла, то увидела подходивших ко мне в образе красивых юношей двух Ангелов Божиих; лица их были светлы, глаза смотрели с любовью, волосы на голове были светлые как снег и блестели как золото; одежды были похожи на свет молнии, и на груди они были крестообразно подпоясаны золотыми поясами. Подошедши к моей постели, они стали около меня с правой стороны, тихо разговаривая между собой. Увидев их, я обрадовалась. Чёрные же эфиопы затрепетали и отошли подальше.

первый ангел

(эфиопам, громогласно)

О бесстыдные, проклятые, мрачные и злые враги рода человеческого! Зачем вы всегда спешите придти к одру умирающих, производя шум, устрашаете и приводите в смятение каждую душу, разлучающуюся с телом? Но не радуйтесь очень, здесь вы ничего не найдёте вашего, ибо Бог милостив к ней и нет вам части и доли в этой душе.

первый эфиоп

(визгливо)

Эта душа наша! У нас всё записано!

второй эфиоп

(верещит)

Многие грехи отягощают душу сию, мы возьмём её!

Вперёд выступает Третий эфиоп, обращается к Ангелам, вытянув вперёд корявую руку с зажатым в ней измятым пергаментом, потрясает им. Он коварно и глумливо улыбается.

третий эфиоп

(тихо, вкрадчиво)

Как мы не имеем части в этой душе? А это грехи чьи? Не она ли сделала вот это и это? И это…

Третий эфиоп лукаво глядит в глаза Феодоре. Улыбка сползает с его личины.

ТРЕТИЙ эфиоп

(повышая голос)

И многое ещё другое!!

В келье раздаётся грозное рычание – появляется Смерть: как паук ткёт тончайшую паутину, так и образ Смерти начинает вдруг проявляться в воздухе, очень быстро материализуясь, как тёмная грозовая туча.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Наконец, пришла и сама смерть, рыкающая как лев и очень страшная по виду; она похожа была на человека, но только не имела никакого тела и была составлена из одних голых человеческих костей. При ней находились различные орудия для мучений: мечи, копья, стрелы, косы, пилы, топоры и другие неизвестные мне орудия. Затрепетала бедная душа моя, увидев это.

Смерть закутана в просторный чёрный саван, который она сбрасывает на пол – открывается человеческий скелет, на котором в некоторых местах видны волокна и кусочки полуистлевшей плоти и лохмотья кожи. За плечами Смерти страшным веером раскинулись пики, алебарды, секиры, мечи, топоры, арбалеты и луки, колчаны со стрелами и арбалетными болтами, аркебузы, мушкеты… В левой руке она держит огромные щипцы, в правой – серп. Смерть подходит к смертному одру Феодоры и начинает раскладывать рядом, на полу – инструменты, оружие, орудия пыток и казни.

второй ангел

(обращаясь к Смерти)

Что же медлишь ты, освободи эту душу от тела, освободи тихо и скоро, потому что за ней нет многих грехов.

Смерть слегка кивает Второму Ангелу блестящим, как полированная слоновья кость, черепом.

смерть

(глухим голосом)

Повинуюсь.

Смерть берёт костлявой рукой небольшой топор и отсекает им Феодоре ноги, потом руки. Затем, взяв в руки огромный двуручный меч, она отсекает голову Феодоры. Всё это выглядит так: топор и меч, не встречая сопротивления, проходят сквозь локтевые сгибы, коленные суставы и шею Феодоры. Руки, ноги, голова не отделяются от тела(остаются на месте), но теряют способность двигаться.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Повинуясь приказанию Ангела, Смерть подошла ко мне, взяла малый оскорд и прежде всего отсекла мне ноги, потом руки, и всё тело моё омертвело… Затем, взявши теслу, она отсекла мне голову, и она сделалась для меня как бы чужая, ибо я не могла ею повернуть.

Смерть готовит в чаше какое-то питьё. Феодора, скосив глаза, с ужасом наблюдает за приготовлениями Смерти. Смерть подносит чашу к устам Феодоры, насильно поит её этим зельем. Феодора зажмуривается от ужаса и с отвращением, захлёбываясь и давясь, выпивает яд.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Питьё это было так горько, что душа моя не могла этого вынести – она содрогнулась и выскочила из тела, как бы насильно вырванная из него.

Тогда светлые Ангелы взяли её себе на руки. Я обернулась назад и увидела своё тело лежащим бездушным, нечувственным и недвижным, подобно тому, как если кто снимет с себя одежду и, бросивши, смотрит на неё – так и я глядела на своё тело, от которого освободилась, и весьма удивлялась этому.

Тело Феодоры выгибается дугой и душа Феодоры отрывается от него в виде небольшого, но очень яркого сгустка энергии (как шаровая молния). Постепенно свечение Души Феодоры становится всё слабее (светящийся шарик меняет очертания – расплывается). Теперь Душа Феодоры выглядит как зыбкое и расплывчатое, полупрозрачное тело Феодоры в длинной белой нательной рубахе. Первый и Второй Ангелы берут с двух сторон под руки Душу Феодоры, в этот момент их со всех сторон обступают эфиопы, которые стонут, визжат, галдят, свистят.

ПЕРВЫЙ эфиоп

Душа эта имеет множество грехов, пусть даст нам за них ответ!

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

Смотрите. Вот добрые дела, и многие ещё другие, что душа сия творила в жизни земной во имя Господа, кроме дел греховных, о коих ведаете вы.

ПРИМЕЧАНИЕ. КАК В КАЛЕЙДОСКОПЕ, ФРАГМЕНТАМИ, ОЧЕНЬ БЫСТРО ЧЕРЕДУЮТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ СЦЕНЫ:

Феодора с усердием, умилением и слезами на глазах молится в церкви. Феодора вливает масло в лампады перед святыми иконами и лобызает их с благоговением. Феодора подаёт милостыню нищему на паперти. Феодора на Таинстве Исповеди. Феодора причащается. Феодора помогает подняться на ноги старушке, упавшей на мостовую…

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Святые Ангелы стали отыскивать мои добрые дела и, по благодати Божией, находили и собирали всё, что при помощи Господней сделано было мною доброго: милостыню ли я когда подала, или накормила голодного, или жаждущего напоила, или одела нагого, или ввела странника в дом свой и успокоила его, или услужила святым, или посетила больного и находящегося в темнице и помогла ему, или удержала кого от дурного, или когда не обращала внимания на дела суетные, или удерживалась от напрасной клятвы или клеветы и пустословия, и все другие мои малейшие дела собирали святые Ангелы, готовясь положить против моих грехов. Эфиопы, видя это, скрежетали зубами, потому что хотели похитить меня у Ангелов и отвести на дно ада.

В это время, рядом с Ангелами и Феодорой неожиданно появляется преподобный отец Василий. Он протягивает святым Ангелам мешочек золотого цвета. Эфиопы, роптавшие до этого, затихают.

ВАСИЛИЙ

Господие мои, эта душа много служила Господу нашему, Исусу Христу. Она же много помогала мне, успокаивала мою старость, и я молился Богу за неё. Возьмите это. Когда будете проходить воздушными мытарствами и лукавые духи начнут истязывать эту душу, выкупайте этим из её долгов; я по благодати Божией богат, ибо много сокровищ собрал себе своими трудами, и дарю сей мешочек с моими добрыми делами, трудами и молитвами – душе чистой и светлой.

Василий достаёт из-за пазухи три флакона с благовониями, открывает их один за другим, и выливает благоухающее миро на Душу Феодоры, отчего она вдруг становится особенно светла.

ВАСИЛИЙ

(Ангелам)

Господие мои, когда вы совершите всё, что нужно для этой души, отведите её в уготованный мне Господом Богом дом и поселите её там.

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

(эфиопам)

Чего вы суетитесь, чего опасаетесь? За всё по заслугам воздастся ей, приидет время, ибо грядёт Суд Страшный. Сейчас же, проклятые – отойдите. Повторяю – прочь с дороги!

Василий исчезает. Эфиопы, наблюдая всё происходящее, находятся в недоумении. Они, о чём-то пошептавшись между собой, с плачем и воплями, тоже быстро скрываются из виду – растворяются в воздухе.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Сказавши это, преподобный отец Василий сделался невидим, а святые Ангелы взяли меня, и мы по воздуху пошли на Восток, поднимаясь к небу.

Ангелы, держа под руки Душу Феодоры, плавно поднимаются, сквозь потолок и черепичную крышу кельи, ввысь – к небу, усыпанному звёздами…

Пост мытарства празднословия

Огненные слова в воздухе:

Воздушнаго князя, насильника, мучителя, страшных путей стоятеля, и напраснаго сих словоиспытателя, сподоби мя прейти невозбранно, отходяща от земли. Требник малый(песнь 4, тропарь 4)

Первый Ангел, Второй Ангел и Душа Феодоры приближаются к посту первого мытарства, мытарства празднословия. В виде грязно-серого дырявого шатра он висит в звёздном небе, на высоте порядка тысячи метров над Константинополем. Из шатра, с ужимками и кривляньем, гогоча и улюлюкая, выбегают пятеро мытарей празднословия. Они по виду очень похожи на обычных людей, но грязны и оборваны и напоминают балаганных шутов, ярмарочных скоморохов. В руках они держат множество свитков. Первый мытарь празднословия подскакивает к Душе Феодоры, разворачивает свой свиток, заглядывает в него, затем – в глаза Души Феодоры, ухмыляется. Душа Феодоры боязливо глядя на него, пытается укрыться за Первым Ангелом. С другой стороны к ней подскакивает Второй мытарь, затем и Третий мытарь, Четвёртый, Пятый – обступают её со всех сторон и выпячивают вперёд свитки – каждый свой.

первый ангел

(мытарям, сурово)

Начинайте. Всё по чину.

первый мытарь празднословия

(хихикает)

Здравствуй, Феодорушка… Здравствуй, голубушка! Забыла, небось, о чём пела да болтала? Веселилась, право, знатно ты в своё время… Как говорится – от души!

второй мытарь празднословия

(зловеще)

Забыла она, забыла… истинно так. Всё уж давным-давно позабыла! Да ничего, мы ей сейчас обо всём напомним.

Душа Феодоры пугливо озирается по сторонам. Мытари одновременно начинают читать записи свитков, голоса их сливаются в сплошной грозный гул.

голос феодоры

Нам вынесли множество свитков, где были записаны все слова, какие я только говорила от юности моей, все, что было сказано мною необдуманного и, тем более, срамного. Тут же были записаны все кощунственные дела моей молодости, а также случаи праздного смеха, к которому так склонна юность. Я видела тут же скверные слова, которые я когда-либо говорила, бесстыдные мирские песни, и обличали меня духи, указывая и место и время и лиц, с кем занималась я праздными беседами и своими словами прогневляя Бога, и нисколько не считала того за грех, а потому и не исповедовалась в этом перед духовным отцом. Глядя на эти свитки, я молчала будто лишённая дара речи, потому что мне нечего было им отвечать: всё, что было у них записано, была правда. И я удивлялась, как это у них ничего не забыто, ведь прошло столько лет и я сама давно забыла об этом. Подробно и самым искусным образом испытывали они меня, и мало по-малу, я всё вспомнила.

третий мытарь празднословия

(громко икнув)

Ну что, так всё было? Ничего мы не забыли?

душа феодоры

(тихо)

Да, так было…

Третий мытарь, а за ним – все остальные, разражаются диким хохотом.

четвёртый мытарь празднословия

Да уж, знатно она словоблудила, я помню…

Его на полуслове обрывает Первый Ангел.

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

(громко)

Довольно!

Первый Ангел протягивает светящийся свиток Четвёртому мытарю.

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

Теперь ваш черёд прочесть о её добрых заслугах!

Четвёртый мытарь замолкает и, нахмурившись, протягивает руку, чтобы взять свиток, но свиток выхватывает Пятый мытарь и жадно вглядываясь, начинает читать его, невнятно бормоча что-то себе под нос.

пятый мытарь празднословия

(нехотя)

Ну, было такое…

Пятый мытарь собирает свитки у остальных мытарей, прибавляет к ним свой и кладёт на чашу весов, которые возникают вдруг в его руке. На другую чашу он осторожно кладёт свиток Первого Ангела – весы слегка склоняются в сторону чаши мытарей. Пятый мытарь лукаво глядит на Первого Ангела и расплывается в довольной улыбке. Душа Феодоры поёживается от страха. Первый мытарь радостно потирает руки, Второй и Третий начинают приплясывать, Четвёртый оживлённо размахивает руками, затем хлопает в ладоши.

ПЕРВЫЙ МЫТАРЬ ПРАЗДНОСЛОВИЯ

(возбуждённо взвизгивает)

Наша взяла! Теперь эта душа пойдёт с нами, эге-ге!

ВТОРОЙ МЫТАРЬ ПРАЗДНОСЛОВИЯ

(Ангелам, вкрадчиво)

Сами видите: наши-то свитки потяжелее ваших будут! Отдавайте эту душу нам, да поживее…

ВТОРОЙ АНГЕЛ

(голос звучит подобно камнепаду)

Не спеши! Да не забывайся, дух лукавый! Забыл, что Суд сей частный мы ведём, не вы?!

С этими словами, Второй Ангел достаёт из мешочка отца Василия золотую монету и кладёт её на свою чашу весов – чаша стремительно идёт вниз и перевешивает чашу со свитками мытарей. В этот момент из шатра пулей вылетает Князь Мытарства Празднословия, и оказывается рядом с весами. На голове его – шутовской колпак с бубенчиками; он интенсивно мотает головой, колпак слетает.

князь мытарства празднословия

(истошно орёт)

Ироды! Ишь, чаво удумали! Так не честно, не годится так! Заслуги старца тут не в счёт, пусть она откупается своими добрыми делами!

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

(громоподобно)

Замолчи, презренный! Тебе ли говорить о чести?! Всё справедливо, ибо отныне это – заслуги сей души.

Весы и все свитки, вспыхнув на мгновенье, исчезают. Князь мытарства празднословия срывает в ярости клок седых волос со своей головы(волосы как пакля: длинные, грязные) и с диким воем быстро скрывается в шатре. За ним удаляются, причитая и проклиная Ангелов, Пятеро мытарей. Душа Феодоры радостно и благодарно смотрит на Ангелов.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

(со вздохом)

Святые Ангелы положили конец моему испытанию на первом мытарстве: они покрыли грехи мои, указав лукавым на некоторые из бывших моих добрых дел, а чего не доставало из них на покрытие моих грехов, добавили из добродетелей отца моего преподобного Василия и искупили меня из первого мытарства, и мы пошли далее.

Ангелы берут Душу Феодоры под руки, вместе они возносятся выше…

Пост мытарства лжи

Огненные слова в воздухе:

Убегнути ми варвар безплотных полки, и воздушныя бездны возникнути, и к небеси взыти ми сподоби. Требник малый(песнь 8, тропарь 2)

Первый Ангел, Второй Ангел и Душа Феодоры приближаются к посту мытарства лжи, представляющему собой полуразвалившуюся деревянную римскую сторожевую вышку, парящую в ночном небе на высоте порядка семи тысяч метров над городом, который с этой высоты уже едва различим там, далеко внизу. Вышку окружает ветхий частокол из заострённых кольев, с маленькими воротами.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Мы приблизились к другому мытарству, называемому мытарством лжи. Здесь человек отдаёт отчёт за всякое лживое слово, а преимущественно за клятвопреступление, за напрасное призывание имени Господня, за ложные свидетельства, за неисполнение данных Богу обетов, за неискреннюю исповедь во грехах и за всё тому подобное, когда человек прибегает ко лжи. Духи в этом мытарстве свирепы и жестоки и особенно сильно испытывают проходящих через это мытарство…

Полусгнившие ступени лестницы, ведущие на вышку, противно скрипят под ногами трёх мытарей, тяжёлой поступью неспешно спускающихся вниз. Мытари выходят из ворот и устремляются навстречу Душе Феодоры и Ангелам. По внешнему виду эти мытари напоминают римских легионеров. Облачены они в крайне изношенные, потёртые доспехи, с потрескавшимися портупеями, тусклыми фибулами, в развевающихся на ветру оборванных и дырявых багряных плащах. Это: Первый Легионер, Второй Легионер и Центурион(Князь мытарства лжи), сжимающий в правой руке жезл из виноградной лозы – символ власти. Центурион, голову которого украшает почерневший от времени, посеребрённый шлем с поперечным гребнем, прихрамывая, подходит к Душе Феодоры. Центурион зажимает жезл под мышкой, разворачивает манускрипт, заглядывает в него и удовлетворённо оскаливает свои кривые жёлтые клыки в подобии улыбки. Лицо Центуриона, покрытое многочисленными уродливыми шрамами, проступающими сквозь седую щетину, выглядит крайне свирепо. Глаза его полыхают злым зелёным огнём. Изо рта, усеянного двумя рядами акульих зубов, воняет перегаром. Душа Феодоры морщится от страха и отвращения, невольно отшатывается назад.

центурион

(лающим голосом)

Душа сия уличена нами в том, что два раза солгала когда-то в самых малых вещах, так что не ставила того себе во грех! А также в том, что один раз, из-за стыда, не всю правду сказала на исповеди своему духовному отцу! Посему, мы забираем её от вас.

Первый легионер и Второй легионер, радостно переглянувшись, подбегают к Душе Феодоры и, схватив за руки, пытаются вырвать её из рук Ангелов.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Уличив меня во лжи, духи пришли в большую радость и уже хотели похитить меня из рук Ангелов…

По белоснежным хитонам Ангелов, подпоясанным на груди крестообразно золотыми портупеями, пробегают оранжевые всполохи. Большие крылья, цвета золота, внезапно расправляются за их спинами. Первый легионер и Второй легионер, будто получив удар током, отскакивают в ужасе, корчатся от боли и стонут.

ПЕРВЫЙ АНГЕЛ

(голос звенит как сталь)

Прочь!

Центурион замахивается на Первого Ангела жезлом, Первый и Второй легионеры со звоном вырывают из ножен мечи – гладиусы, испещрённые светящимися рунами, и, злобно ворча, ощетиниваются огромными рваными крыльями тёмно – лилового цвета. В правой руке Первого Ангела вспыхивает огненный меч.

ВТОРОЙ АНГЕЛ

(голос ревёт, словно труба)

Стойте! Я напомню: суд частный для души сей только начался, свершаем его мы, Ангелы – по дозволенью Божьему, но никак не вы, лукавые враги рода человеческого, посему прошу не забывать об этом и вести себя подобающим образом – достойно! Взгляни на это…

Второй Ангел протягивает Центуриону светящийся свиток. Центурион нехотя берёт свиток в руки, долго внимательно читает.

второй ангел

(громоподобно вещает)

Те малые грехи, что вы засвидетельствовали, вполне искупают гораздо большие – добрые дела этой души, которые мы свидетельствуем! Не чините нам препятствий, уйдите с дороги.

Скрежеща зубами, Центурион в ярости ломает в руках свой жезл.

ЦЕНТУРИОН

(глухо)

Да будет так…

Повернувшись, рыча и хрипя, подобно львам, Центурион и Легионеры быстро уходят и скрываются за частоколом.

ГОЛОС ФЕОДОРЫ

Святые Ангелы, для покрытия найденных грехов, указали на мои добрые дела и мы беспрепятственно пошли выше.

Подхватив Душу Феодоры под руки, Ангелы быстро устремляются на Восток, всё выше и выше поднимаясь в небо. Долго продолжается это восхождение. Где – то далеко внизу, окончательно скрывается из виду, сокрытый облаками, город Константинополь. Вокруг теперь – одни только яркие мигающие звёзды да белая сияющая луна…

Небесная обитель Феодоры

Григорий стоит напротив Феодоры, вытирая наворачивающиеся на глаза слёзы, он заворожённо смотрит на неё. Феодора ласково проводит ладонью по голове Григория.

ГРИГОРИЙ

Матушка Феодора… Что же было дальше?

ФЕОДОРА

(грустно вздыхает)

Мытарство, к которому мы пришли потом, называется мытарством осуждения и клеветы. Здесь, когда остановили нас, я увидела как тяжко грешит тот, кто осуждает своего ближнего, и как много зла, когда один клевещет на другого, бесславит его, бранит, когда ругается и смеется над чужими грехами, не обращая внимания на свои собственные. Грозные духи испытывают грешных в этом за то, что они предвосхищают сан Христов и делаются судиями и губителями своих ближних, когда как сами неизмеримо больше достойны осуждения. В этом мытарстве я, по благодати Божией, не во многом оказалась грешна, потому что во всю жизнь свою остерегалась, чтобы кого-нибудь не осудить, не наклеветать на кого, не насмехалась ни над кем, никого не бранила; иногда только, слушая, как другие осуждали ближних, клеветали на них или смеялись над ними, в мыслях я отчасти с ними соглашалась и, по неосторожности, к их речам прибавляла немного от себя, но, одумавшись, тотчас удерживалась. Но и это испытывавшие меня духи поставили мне во грех, и только заслугами преподобного Василия святые Ангелы освободили меня из этого мытарства, и мы пошли выше.

Пост мытарства чревоугодия

Огненные слова в воздухе:

Горькаго мытарств начальника, миродержца, отжени далече от мене. Требник малый(песнь 8, тропарь 3)

Ангелы и Душа Феодоры приближаются к ветхой хижине, похожей на кабак или притон. Из оконца хижины, затянутого бычьим пузырём, льётся мутноватый жёлтый свет, из распахнутой настежь двери доносится громкая весёлая музыка, смех. Из хижины, навстречу Ангелам и Душе Феодоры выбегает целая толпа бесов в людском обличье, порядка десяти тварей. Бесы хохочут, они радуются, что к ним идёт новая жертва. Внешний вид их безобразен: они изображают собой сластолюбивых чревоугодников и мерзких пьяниц; несут в руках блюда с яствами и чаши с разным питьём. Пища и питьё по виду также гнусны: походят на смердящий гной и блевотину. Тем не менее, бесы охотно, с аппетитом, поедают эту снедь и запивают её пойлом из кубков. В руках Музыканта постоянно мелькают разные инструменты: то бубен, то флейта, то арфа, то волынка. Худой Пьяница и Лысый Толстый Чревоугодник пляшут в обнимку, горланят весёлую песню. Наконец, они все замолкают на время и, шумною гурьбой окружают Душу Феодоры и Ангелов, шелестя своими свитками. Затем, вновь начинают гудеть, уже злобно и недружелюбно.