Текст книги "Квазимодо церкви Спаса на Сенной"

Глава VI. Из-за могилы

Время тянулось страшно медленно. Секунды казались минутами, минуты – часами.

Вдруг до моего слуха донеслись шаги человека, подходящего к двери.

Послышалось хриплое ворчание, точно ворчание дикого зверя, вперемешку со злобными выкриками, проклятиями.

Загремел замок.

– Проклятая!.. Дьявол!.. – совершенно явственно долетали слова.

Лязгнул засов, как-то жалобно скрипнула дверь, и в конуру ввалился человек. Кто он, я, конечно, не мог видеть, но сразу понял, что это страшный горбун.

Он был, очевидно, сильно пьян.

Изрыгая отвратительную ругань, горбун натолкнулся на край кровати, отлетел потом в противоположную стену и направился колеблющейся походкой в глубь логовища.

– Что? Сладко пришлось, ведьма? Кувырк, кувырк, кувырк… Ха-ха-ха! – вдруг разразился иступленно-безумным хохотом страшный горбун.

Признаюсь, я похолодел от ужаса.

Вдруг конура осветилась слабым синевато-трепетным светом. Горбун черкнул серную спичку и, должно быть, зажег сальную свечу, потому что комната озарилась тускло-красным пламенем.

– Только ошиблась, проклятая, не то взяла! – продолжал рычать горбун.

Он вдруг быстро наклонился под кровать и потащил к себе небольшой черный сундук.

Мысль, что он меня увидит, заставила заледенеть кровь в моих жилах. Я даже забыл, что у меня есть револьвер, которым я могу размозжить голову этому чудовищу.

Горбун, выдвинув сундук, поставил дрожащей лапой около него свечку в оловянном подсвечнике и, все также изрыгая проклятия и ругательства, отпер его и поднял крышку. Свет падал на его лицо. Великий Боже, что это было за ужасное лицо! Клянусь вам, это было лицо самого дьявола!.. Медленно, весь дрожа, он стал вынимать мешочки, в которых сверкало золото, а потом – целую кипу ценных бумаг и ассигнаций.

С тихим, захлебывающимся смехом он прижимал их к своим безобразным губам.

– Голубушки мои… Родненькие мои… Ах-ох-хо-хо! Сколько вас здесь… Все мое, мое!..

Человек-чудовище беззвучно хохотал. Его единственный глаз, казалось, готов был выскочить из орбиты. Страшные, цепкие руки-щупальцы судорожно сжимали мешочки и пачки. Но почти сейчас же из его груди вырвался озлобленный вопль-рычание:

– А этих нет! Целой пачки нет!.. Погубила, осиротила меня!

– Я верну их тебе! – вдруг раздался резкий голос. Прежде, чем я успел опомниться, то увидел, как горбун в ужасе запрокинулся назад.

Его лицо из сине-багрового стало белее полотна. Нижняя челюсть отвисла и стала дрожать непрерывной дрожью.

К нему медленно, тихо и плавно, словно привидение, подвигалась девушка-«труп».

Ее руки были простерты вперед.

– Ты убил меня, злое чудовище, но я… я не хочу брать с собою в могилу твоих постылых денег. Они будут жечь меня, не давать покоя моей душе.

Невероятно дикий крик, полный смертельного ужаса, огласил мрачное логовище.

– Скорее! Ползи к двери. Сейчас же вон отсюда, – услышал я подавленный шепот Путилина.

Я пополз из-под угла кровати к двери.

– Не подходи! Не подходи! Исчадие ада!.. – в смертельном ужасе лепетал горбун.

Девушка-«труп» подходила к горбуну все ближе и ближе.

– Слушай, убийца, – загробным голосом говорила она. – Там, на колокольне, под большим колоколом, прикрытые тряпкой лежат твои деньги. Я пришла к тебе с того света, чтобы сказать: торопись скорее туда, ты свободно пройдешь на колокольню и возьмешь эти проклятые деньги, из-за которых убил меня.

Обезумевший от ужаса страшный горбун, сидевший к нам спиной, замер.

Путилин быстро и тихо толкнул меня вперед и открыл ногой дверь.

– Беги немедленно, что есть силы! Спускайся по лестнице! К воротам!

Я несся, что было духу. Оглянувшись, я увидел, что за мной несется Путилин и X. Вдруг из логовища горбуна мелькнула белая фигура и, с ловкостью истинной акробатки, сбежала с лестницы.

– Поздравляю вас, барынька, с блестящим дебютом! – услышал я голос Путилина.

Глава VII. На колокольне

Мы поднимались по узкой, винтообразной лестнице спасской колокольни.

Я, еще не успевший прийти в себя после всего пережитого, заметил кое-где фигуры людей.

Очевидно, мой гениальный друг сделал заранее распоряжения. Фигуры почтительно давали нам дорогу, затем – после того, как Путилин им что-то отрывисто шептал – быстро стушевывались.

Когда мы взошли на колокольню, было ровно два часа ночи.

– Ради Бога, друг, зачем же мы оставили на свободе этого страшного горбуна? – обратился я, пораженный, к Путилину.

Он усмехнулся.

– Положим, дружище, он – не на свободе. Он – «кончен», то есть пойман; за ним – великолепный надзор. А затем… Я хочу довести дело до конца. Знаешь, это моя страсть и лучшая награда. Позволь мне насладиться одним маленьким моментом. Ну, блестящая дебютантка, пожалуйте сюда, за этот выступ! Я – здесь, вы – там!

Мы разместились. Первый раз в моей жизни я был на колокольне. Колокола висели большой темной массой. Вскоре выплыла луна и озарила их своим трепетным сиянием. Лунный свет заиграл на колоколах, и что-то таинственно-чудное было в этой картине, полной мистического настроения.

По лестнице послышались шаги. Кто-то тяжело и хрипло дышал.

Миг – и на верху колокольни появилась страшная, безобразная фигура горбуна.

Озаренная лунным блеском, она казалась воспроизведением больной фантазии.

Боязливо озираясь по сторонам, страшный человек быстро направился к большому колоколу.

Тихо ворча, он нагнулся и стал шарить там своей лапой…

– Нету… нету… Вот как!.. Неужели, ведьма проклятая, надула?..

Огромный горб продолжал шевелиться под колоколом.

– Тряпка… где тряпка? А под ней мои денежки! – усиливал свое ворчание человек-зверь.

– Я помогу тебе, мой убийца!

С этими словами из своего прикрытия выступила девушка-«труп» сотрудница Путилина.

Горбун испустил жалобный крик. Его опять, как и там, в конуре, затрясло от ужаса.

Но это продолжалось одну секунду. С бешеным воплем страшное чудовище одним гигантским прыжком бросилось на имитированную «Леночку» и сжало ее в своих ужасных объятиях.

– Проклятая дочь Вельзевула! Я отделаюсь от тебя! Я сброшу тебя во второй раз!..

Крик, полный страха и мольбы, прорезал тишину ночи.

– Спасите! Спасите!

– Доктор, скорее! – крикнул мне Путилин, бросаясь, как молния, к чудовищному горбуну.

Наша агентша трепетала в его руках.

Он, высоко подняв ее в воздух, бросился к перилам колокольни.

Путилин схватил горбуна за шею, стараясь оттащить его.

Вот в это-то время некоторые, случайно проезжавшие и проходившие в этот поздний час мимо церкви Спаса на Сенной, и видели эту страшную картину; озаренный луной безобразный горбун стоял на колокольне, высоко держа в своих руках белую фигуру девушки, которую собирался сбросить со страшной высоты.

Я упал под ноги горбуну.

Он грохнулся навзничь, не выпуская, однако, из своих цепких объятий бедную агентшу, которая была уже в состоянии глубокого обморока.

– Сдавайся, мерзавец! – Путилин приставил блестящее дуло револьвера ко лбу урода. – Если сию секунду ты не выпустишь женщину, я раскрою твой безобразный череп.

Около лица горбуна появилось и дуло моею револьвера.

Цепкие, страшные объятия урода разжались и выпустили полузадушенное тело отважной агентши.

Урод-горбун до суда и до допроса разбил себе голову в месте заключения в ту же ночь.

При обыске его логовища в сундуке было найдено… триста сорок тысяч двести двадцать рублей и несколько копеек.

– Скажи, Иван Дмитриевич, – спросил я позже моего друга, – как удалось тебе напасть на верный след этого чудовищного преступления…

– По нескольким волосам… – усмехаясь, ответил Путилин.

– Как так?! – поразился я.

– А вот слушай. Ты помнишь, когда протиснулся горбун к трупу девушки, прося дать ему возможность взглянуть на «упокойницу»? Вид этого необычайного урода невольно привлек мое внимание. Я по привычке быстро и внимательно оглядел его с ног до головы и тут, случайно, мой взор упал на пуговицу его порванной куртки. На пуговице, намотавшись, висела целая прядка длинных волос. Волосы эти были точно такого же цвета, что и волосы покойной. Открывая холст с ее лица, я незаметным и ловким движением сорвал их с пуговицы. При вскрытии я сличил эти волосы. Они оказались тождественными. Если ты примешь во внимание, что я – узнав, где девушка разбилась от падения со страшной высоты – поглядел на колокольню, а затем узнал, что горбун – постоянный обитатель церковной паперти, то… то ты несколько оправдаешь мою смелую уголовно-сыскную гипотезу. Но это еще не все. Я узнал, что горбун богат, что он пьяница и развратник. Для меня вдруг все стало ясно. Я вывел мою собственную линию, которую называю «мертвой хваткой».

– Что же ясно? Как ты проводишь нить между горбуном и Леночкой?

– Чрезвычайно просто. Показания ее матери пролили свет на характер Леночки. Она безумно хотела разбогатеть. Ей рисовались наряды, бриллианты, свои выезды. Я узнал, что она работала на лавку близ церкви Спаса. Что удивительного, что она, прослышав про богатство и женолюбие горбуна, решила его «пощипать»? Сначала, пользуясь своей редкой красотой, она вскружила голову безобразного чудовища. Это было время флирта. Она, овладев всецело умом и сердцем горбуна, безбоязненно рискнула прийти в его логовище. Там, высмотрев, похитила сорок девять тысяч семьсот рублей. Горбун узнал, и… любовь к золоту победила любовь к женской красоте. Он решил жестоко отомстить, и, действительно, сделал это.