Текст книги "Грань бездны"

Часть вторая
Когти и крылья

Глава 8

Следующие двое суток стали для нас сродни самоистязанию. Днем воздух раскалялся столь нещадно, что, казалось, вся выпитая мной вода успевала впитаться и испариться через кожу, не достигнув желудка. Смотреть на ослепительно-белую поверхность пустыни было больно даже сквозь темные очки, отчего возникало ощущение, будто мы перенеслись с Земли прямиком на Солнце. Я и Гуго растянули над палубой тент, под которым мы и спасались от жары, отвлекаясь лишь на короткие переезды с места на место. Все свободное время я старался дремать, дабы ночью было не так мучительно вставать каждый час к штурвалу. Однако неутолимая жажда и постоянный треск окаменелых кораллов мешали мне как следует расслабиться и забыться сном.

После заката жара спадала и на озаренную луной «терку» можно было смотреть без рези в глазах. Но с приходом темноты треск усиливался, а вместе с ним возрастала и тревога. Она принесла с собой бессонницу, которая, будучи помноженной на усталость, превратила меня в натуральную сомнамбулу.

Я выливал себе на голову кружку воды, чтобы взбодриться перед тем, как проехать очередную двухсотметровку, после чего ложился и старался заснуть. Сон упорно не приходил, но бодрствованием это назвать тоже было нельзя. Я лежал с закрытыми глазами, но когда открывал их, мог вдруг обнаружить себя не на матраце, а стоящим у борта или сидящим на ступеньках мостика. Причем я мог поклясться, что не засыпал ни на миг! Мысль о том, что я расхаживаю по бронекату как лунатик, пугала и слегка отрезвляла меня, но через час все повторялось опять. Чертовщина, одним словом!

А утром всходило солнце и начинался новый цикл наших круглосуточных мучений…

Я не следил за остальными, но, судя по их осунувшимся лицам, они испытывали те же проблемы. Только переживали их по-разному да по палубе во сне не бродили. Убби вообще почти не вставал – видимо, решил воспользоваться выпавшей на нашу долю передышкой, чтобы подлечить рану. Мающийся от жары и безделья Гуго поднимался каждый час вместе со мной, чтобы на минуту дать бронекату малый ход, а потом вновь с кряхтением укладывался на матрац.

Легче всего сносили всю эту тягомотину Малабонита и Физз. Про последнего и говорить нечего. Ящер как пролежал доселе семьдесят лет на крыше рубки, так и продолжал там лежать и млеть на солнце, невозмутимый, словно камень. Разве что на ночную охоту не выходил, поскольку охотиться здесь ему было не на кого. Долорес же наши с де Бодье регулярные подъемы не касались. Она успевала высыпаться ночью, поэтому днем чувствовала себя относительно бодро и занималась разной мелкой работой вроде починки обуви, одежды или оружия.

Не знаю, выдержал бы мой рассудок еще один круг этого ада, если бы к полудню третьего дня не случилось происшествие, которое вмиг привело меня в чувство и встряхнуло не хуже крепкой пощечины.

Все началось с внезапно забеспокоившегося Физза. Повернувшись мордой к прицепу, варан взъерошил чешую, заскреб лапами по палубе, замотал хвостом, раззявил пасть и зашипел так, как обычно предупреждал нас о приближении опасности. Мы с Гуго лишь пять минут назад перегнали «Гольфстрим» на новое место и еще не успели задремать, поэтому сразу расслышали знакомые тревожные звуки.

– Тфарь! Супастая полсущая тфарь! – негодовал Физз, чередуя шипение с противными свистящими выкриками, от которых у меня всегда по коже пробегали мурашки. – Хоманта, потъем! Орутия х пою! Сенатор, полный фперет!

То же самое я скомандовал механику полминуты спустя, когда вбежал на мостик, а Гуго – в моторный отсек. Кого бы ни учуял ящер, нельзя, чтобы враг атаковал нас стоящими без движения. Ведь тогда наше главное оружие против угрозы извне – шипастые многотонные колеса – не причинит ему вреда.

Едва «Гольфстрим» тронулся и начал набирать скорость, как рядом с тем местом, где он только что стоял, взялся быстро расти курган из коралловых обломков. И еще до того, как он вымахал выше человеческого роста, до меня дошло, что за тварь учуял Физз. Если, конечно, Сандаварг не обознался и подобные следы оставляют вакты, а не другое исполинское животное. Окончательно подтвердить или опровергнуть это мог лишь сам Убби, который уже спешил ко мне, хлопая спросонок глазами и растирая на ходу затекшую ногу.

– О великие Эйнар, Бьорн и Родериг! – воскликнул он, когда узрел вырвавшееся из огромной свежевырытой норы существо. – Мне выпала честь увидеть могучего вакта! И как не вовремя! Разрази метафламм эту проклятую дырявую землю, которая не даст Убби Сандаваргу сойтись со стражем Полярного Столпа в честном поединке!

Не знаю, что подразумевал северянин под честным боем, но лично я вряд ли счел его честным, даже сразись Убби и пес Вседержителей на арене амфитеатра. Мне хватило одного взгляда, чтобы определить: все виденные мной прежде изображения легендарного чудовища были далеки от истины. Во-первых, он оказался не таким огромным, каким я его представлял, но и не маленьким. Треть длины его десятиметрового тела составлял хвост. Да, что-то общее с вараном у вакта и впрямь имелось. Равно как и с собакой, но не обычной, а скорее бойцовской, наподобие азорского вардога.

С первым вакта роднили могучий хвост и четыре кривые мускулистые лапы, каждая из которых имела по три изогнутых толстых когтя. Малабонита правильно угадала: конец песьего хвоста был усеян метровыми шипами и, волочась по «терке», оставлял на ней глубокие борозды. Шипы имелись у монстра и на спине: почти такие же, только покороче, и расположенные в три ряда от головы до хвоста. Выставленные торчком, они, очевидно, вкупе с хвостом и когтями помогали тяжеловесному псу удерживаться в вертикальных норах, какие он прорывал во льдах и окаменелых кораллах.

От собаки вакту досталось поджарое тело, широкая грудная клетка, тупоносая морда и внушительная пасть, в которой я усмотрел добрых полсотни одинаковых и устрашающих зубов. Глаза у твари были мутные, маленькие и едва различимые, вместо ушных раковин торчали два шишковидных нароста, а нос являл собой лишь пару открытых продолговатых отверстий. А вот что усеивало черную шкуру монстра – густая, крупная щетина или покров из тонких игл, – я издалека не рассмотрел. Однако вовсе этому не расстроился, ибо дотошное изучение экзотической фауны никогда не входило в круг моих интересов.

Несмотря на мерзкий вид вакта, я его не слишком испугался. Ну выскочил он из-под земли неподалеку от нас – что тут такого? Ведь Убби уверял, что стражи Полярных Столпов не нападают на людей первыми. Да и отсутствие достоверных подтверждений этому тоже являлось веским аргументом в пользу слов северянина. Наверное, мы просто-напросто спугнули пса, пьющего на дне впадины иногаз, когда проехали прямо над ним, и он, решив, что это обвал, поспешил выбраться на поверхность. И теперь, когда все прояснилось, вакт разве что обиженно прорычит нам вслед, после чего мы мирно разойдемся с ним и больше никогда не встретимся…

Вылезший из норы монстр раздраженно ударил по «терке» хвостом и вперил в нас свои тупые, невыразительные глазки. При появлении виновника этого переполоха Физз взбесился настолько, что, вздумай я сейчас погладить его, он мог бы сгоряча оттяпать мне запястье. Ящер буквально места себе не находил, мечась по палубе и яростно шипя. Почти как моя живущая в Аркис-Патагонии третья супруга в тот день, когда она случайно прознала, что, называя ее «моей единственной», я, мягко говоря, лукавил. Расстояние между нами и вактом мало-помалу увеличивалось, и я смел надеяться, что еще немного, и он про нас благополучно забудет.

Не забыл! Напротив, весьма живо нами заинтересовался и припустил вслед за «Гольфстримом»!

Бегал страж Полярного Столпа, несмотря на свои габариты, довольно резво и напоминал при этом уже не собаку или варана, а кошку. Задрав вверх шипастый хвост, дабы тот не бороздил землю, тварь в несколько скачков настигла буксир и пристроилась к заднему борту трейлера, будто бы что-то там вынюхивая.

Памятуя о том, что не стоит злить вакта, стреляя по нему из баллестирады, я замешкался. А когда глянул в растерянности на северянина, обнаружил, что он тоже смотрит на пса Вседержителей, недоуменно наморщив лоб.

– Что твоя зверюга задумала? – спросил я у Убби, хотя по его оторопелому виду было ясно, что вряд ли у него есть на это ответ.

– Понятия не имею, – честно признался он. – Никогда не слышал, чтобы вактов интересовали бронекаты.

– Этого вакта скорее заинтересовал наш груз, нежели мы, – уточнил я. Было плохо видно, но, кажется, бегущее за трейлером любопытное чудовище уже засунуло в него голову. Почти как бродячая собака, пытающаяся втихаря стянуть кусок мяса с лотка у торговца.

– Хм, а ведь твоя правда, загрызи тебя пес, – согласился Сандаварг. – Нужно было еще в Гексатурме догадаться, что ящики Вседержителей могут приманить к нам их верного пса… Меня не предупредили, что в дороге мы можем угодить в подобную передрягу. Кавалькада – это да, в порядке вещей, но чтобы вакт! Знай я об этом, стребовал бы себе куда большую плату.

– Есть идеи, как нам его отогнать? – без особой надежды спросил я.

– Откуда? – пожал плечами Убби. – Это же не простая собачонка, на которую можно прикрикнуть или шугануть ее пинком.

– И что, теперь он так и будет бежать за нами, пока ему не надоест?

– Ясное дело, нет, – ответил северянин, а потом, гордо расправив плечи и выпятив грудь, заявил: – Когда мы выберемся с «терки», я брошу вакту вызов! Потомку великих воинов нельзя упускать такой шанс. Кто знает, может быть, он мне больше не представится.

– Но если вакт тебя одолеет, получится, что ты подвел своего нанимателя и не доставил груз до места назначения, – с укоризной заметил я.

– Не тебе, шкипер, упрекать меня в нарушении контракта, – резонно возразил Сандаварг. – Есть в мире вещи, ради которых даже я готов иногда поступиться принципами. К тому же еще неизвестно, чья из нас возьмет. Так что никакое это не нарушение, а неизбежный для наемника риск в работе. За который, впрочем, мне не помешает потом потребовать надбавку…

В отличие от Физза, я не возражал, чтобы пес Вседержителей нас преследовал. Пускай себе бежит и обнюхивает контейнеры, сколько ему хочется. На таких условиях я готов дружить даже со змеями-колоссами, если те когда-нибудь научатся отличать громыхание бронеката от топота стада рогачей. Однако наша очередная проблема усугубилась тем, что вакт перешел от безобидного обнюхивания трейлера к более дерзким действиям. Что, разумеется, нас уже откровенно не обрадовало.

Я не столько видел, сколько слышал, чем он там занимается. Скрежет, который вдруг донесся до моих ушей, трудно с чем-то спутать. Такой звук могли издавать лишь тяжелые ящики Макферсона, когда их двигали по иностальному полу. Заслоненный от нас прицепом, монстр подобрался к нему вплотную, вытянул шею и, ухватив зубами крайний контейнер, потащил его к заднему борту.

Более странного нападения я на своей памяти еще не видывал. Обычно все посягавшие на «Гольфстрим» хищники стремились первым делом добраться до нас, а уже потом, когда им это не удавалось, вымещали злобу на бронекате. Питающийся не мясом, а жидким иногазом, страж Полярного Столпа придерживался другой, совершенно непонятной мне тактики.

Как бы ни стремился я избавиться от злосчастного груза, столь наглый его отъем меня здорово взбесил. И ладно бы явись за контейнерами сами Вседержители! В таком случае нам оставалось бы лишь безропотно им подчиниться. Но стоять и смотреть, как нас грабит пробегавшая мимо инопланетная шавка, было уже выше моих сил.

Сандаварг придерживался такой же точки зрения. Прорычав в сердцах какое-то ругательство, он бросился к лежащему на палубе кистеню, собираясь помешать вакту стянуть у нас контейнер. Поддерживая его отважный порыв, я тем временем перекинул с буксира на трейлер специальный трап и велел Гуго заменить меня у штурвала. Для езды по прямой на малом ходу особый талант не нужен. Самое сложное, что требовалось от де Бодье, это в случае появления по курсу опасной впадины обогнуть ее по краю. А я решил отправиться вместе с северянином и помочь ему отстоять груз. Само собой, вместе с Малабонитой – куда же в таком деле без хорошего стрелка?

После всех пережитых нами стычек с Кавалькадой наш арсенал пополнился целым десятком трофейных пистолетов. За прошедшие пару дней у Долорес была уйма времени вычистить и перебрать их, а также оприходовать снятые с трупов кабальеро боеприпасы. Распределив между собой все стрелковое оружие, мы похватали его и бросились по трапу вслед за Убби, уже перебравшемуся на прицеп вместе с братом Ярнклотом. На всякий случай Малабонита прихватила и свой лук, с которым она не расставалась с тех пор, как получила его в подарок на свой десятый день рождения.

Как ни не хотел Сандаварг связываться с псом посреди коралловой «терки», судьба распорядилась иначе. Чему он, судя по его азартному настрою, отнюдь не огорчился. Да и вообще трудно было представить огорченного Убби, когда ему выпадала возможность помахать кистенем. Вот и сейчас, перечислив вакту по традиции имена своих предков, северянин затем с размаху огрел его по голове пудовым ядром – надо думать, для того, чтобы зверюга хорошенько их запомнила. Мы с Долорес только сошли с трапа, когда до нас донесся бухающий звук тяжелого удара. Неплохой почин – кистень явно угодил туда, куда нужно. Было бы просто здорово, окажись этот удар заодно и победным! Все-таки Сандаварг – матерый воин и у него наверняка есть опыт войны не только с кочевниками и гвардейцами, но и с врагами покрупнее.

Вакт до сих пор не сбросил контейнер на землю не потому, что ему не хватило на это сил, а из-за заднего борта. В него уперся подтянутый к краю прицепа трехтонный куб, и теперь, чтобы довести дело до конца, псу нужно было устранить эту досадную помеху. Убби подоспел как раз вовремя. Чудовище уже отпустило ящик и переключилось на иностальную перегородку. Вцепившись в нее зубами, оно мощными рывками выгнуло борт наружу, и лишь удерживающие его замки не позволяли тому оторваться.

Заехав распоясавшейся твари кистенем промеж ушей, северянин быстро оценил свое тактическое преимущество над ней. Но едва брат Ярнклот тюкнул вакта по башке, как тот вмиг позабыл про контейнеры и прицеп. Разжав зубы, страж Полярного Столпа издал хриплый клокочущий звук – нечто среднее между рыком и бульканьем. После чего, подскочив, уцепился за погнутый борт передними лапами, продолжая бежать на задних, благо наша невысокая скорость не отнимала у пса при этом почти никаких сил.

Следующий прыжок монстра не замедлил себя ждать. И когда мы с Долорес присоединились к Убби, передние лапы вакта уже скребли когтями край крыши, а задние опирались туда, где до этого находились передние. Длинный хвост чудовища волочился по «терке», взрывая шипами посреди колеи «Гольфстрима» глубокие борозды. Трейлер содрогался при каждом движении повисшего на нем пса, чья усеянная зубами пасть уже маячила в опасной близости от нас. Чтобы взобраться на крышу, тому оставалось проделать всего один прыжок, после чего согнать его со бронеката станет невозможно. Хуже того – тварь сама сгонит нас с прицепа одним мановением своей лапы.

Прицеливаться как следует, дабы попасть вакту в глаза, было некогда. Поэтому мы с Долорес навскидку разрядили по пистолету прямо в оскаленную клокочущую пасть. Все пули исчезли в ней со странным звуком, который больше напоминал треск все тех же окаменелых кораллов, нежели пробивание живой плоти. Да и вакт повел себя как ни в чем не бывало. Отведав нашего угощения, он лишь хрюкнул и мотнул головой, словно поперхнулся проглоченной на бегу мухой. Или, применительно к его широкой глотке, – средних размеров птицей.

Неэффективность наших пистолетов частично компенсировал Убби, повторно огрев вакта кистенем. На сей раз не по макушке, поскольку северянин уже убедился в ее твердости. Крутанув брата Ярнклота над головой, Сандаварг шибанул им по торчащему на черепе у монстра полукруглому наросту – одной из тех шишек, которые я счел ушами. Крепыш-коротыш уже заметил пришедшую к нему подмогу и потому вряд ли мог нечаянно задеть нас своим оружием. Но мы с Долорес все равно пригнулись, когда над нашими головами просвистела цепь с привязанной к ней гирей. Незабываемое ощущение, что и говорить. Из разряда тех, что способны вмиг отрезвить пьяницу или наградить разрывом сердца слабонервного.

Северянин оказался удачливее нас и нащупал у вакта уязвимое место. Получив по уху, тварь издала еще более мерзкий звук, похожий на визг затупленной камнерезки. А затем дернулась всем телом, сорвалась с прицепа и, кроша хрупкую «терку», покатилась по ней многотонной тушей.

Не верилось, что Убби уложил легендарного пса со второго удара, и потому мы не удивились, когда зверюга снова вскочила на лапы и пустилась за нами вдогонку. На левом ухе у нее красовалась внушительная вмятина. Что выглядело довольно странно – так, будто в том месте под шкурой у вакта была вшита жестяная полусфера. Сама же шкура оказалась столь прочной, что шипы брата Ярнклота не оставили на ней ни заметных шрамов, ни припухлостей. Но последним своим ударом Сандаварг доказал, что вакт все-таки боится нашего оружия, и это нас мало-мальски воодушевило.

– Не лезьте! – рыкнул на нас северянин, раскручивая кистень в преддверии новой атаки монстра, что должна была вот-вот последовать. – Проваливайте отсюда, загрызи вас пес! Я всю жизнь готовился ко встрече с этой тварью! Она – моя!

– Твоя, твоя! – поспешил заверить я соратника, отбрасывая разряженный пистолет и вынимая из-за пояса следующий. Жаль, среди трофеев не оказалось ни одной пули с начинкой из метафламма – вот что нам сейчас по-настоящему пригодилось бы. – Можешь в одиночку выпить у вакта всю кровь до капли – нам все равно! Мы уважаем твои традиции, но и ты должен уважать наши! И защита «Гольфстрима» – наша первейшая обязанность! Так что хочешь не хочешь, а придется тебе…

Я не договорил, потому что в этот злополучный момент правое переднее колесо трейлера провалилось в очередную яму, сокрытую под верхним слоем «терки». В этот раз устоять на ногах изловчился лишь Сандаварг. А мы с Малабонитой попадали навзничь и покатились вдоль по крыше к ее правому краю.

Бортов на ней не было, а был лишь окаймляющий ее низенький поручень, за которым позарившиеся на наш груз грабители не могли укрыться от снарядов кормовой баллестирады. И который, как выяснилось, не мешало бы сделать чуток повыше. Катившаяся впереди меня Долорес разогналась так сильно, что попросту перелетела через ограждение. И если бы не я, успевший ухватиться одной рукой Малабоните за шиворот, а другой – за поручень, через мгновение ее размазало бы по колесу трейлера.

Конечно, я не сумел бы долго удерживать ее на весу, пусть и весила она всего ничего. И Долорес знала об этом не хуже меня. Едва поняв, что ее падение остановлено, она сразу же вцепилась обеими руками в поручень, чем и упростила собственное спасение.

Я втянул растерявшую все свое оружие, кроме висевшего за спиной лука, дочь алькальда Сесара обратно на прицеп минуту спустя. Однако наши испытания не шли ни в какое сравнение с теми, что выпали на долю Сандаварга. В это время он, как и хотел, сошелся один на один с вактом. Возможно, нам даже повезло, что мы остались при этом не у дел, ибо бывают схватки, в которые перевозчикам лучше не ввязываться. Да и наемникам, честно говоря, тоже. Если, конечно, они, подобно Убби, не грезят войти в легенды, пусть даже посмертно.

Познакомившийся с братом Ярнклотом вакт учился на собственных ошибках. И потому решил больше не подставлять противнику голову, а воздать ему той же монетой. Ради чего псу пришлось в буквальном смысле подставить северянину свой зад.

Вот только ничего смешного в этом не было. Вновь повиснув на заднем борту, тварь растопырила лапы и развернулась вниз головой так, что ее хвост уже не волочился по «терке», а колотил по трейлерной крыше. Не по всей, а лишь по краю, но Сандаварг все равно был вынужден отступить, дабы не быть нанизанным на шипы, что усеивали естественный «кистень» вакта.

Он размахивал своим оружием наобум, не подпуская северянина к себе и долбя по прицепу словно одержимый. И все бы ничего, но при этом монстр мог продолжать терзать зубами борт, чем, судя по раздавшемуся скрежету, немедля и занялся.

Рвущийся в битву Убби попал в затруднительное положение. Однако стоять и глядеть, как враг подбирается к контейнерам, будущая легенда Севера не собиралась. Чтобы переломить ход поединка в свою пользу, наемнику требовалось совершить воистину героический поступок, и он его совершил. Проверив, легко ли вынимается из ножен нож, Убби отцепил от брата Ярнклота цепь, намотал ее на оба кулака, будто собираясь кого-то придушить (что не толстокожего вакта, это яснее ясного), после чего принял боевую стойку и замер в готовности. Высчитав ритм, с каким вакт размахивает своим оружием, северянин выгадал момент, проскочил под взметнувшимся вверх хвостом, а затем спрыгнул с крыши прямо на спину повисшего на прицепе чудовища.

Мы понятия не имели, совершал ли Сандаварг доселе более рисковые поступки. Но это его безрассудство могло бы по праву войти в историю, чем бы оно в итоге ни закончилось. Когда Убби скрылся из виду, я ничуть не сомневался, что больше не увижу его живым. Однако спустя считаные секунды он вновь показался нам на глаза. И не в виде распростертого на «терке» трупа, а сидя верхом на вакте – пожалуй, самом достойном скакуне для этого сумасшедшего вояки.

А пес, похоже, был ошарашен выходкой северянина не меньше нашего. И уж точно не собирался превращаться в ездовое животное для захомутавшего его человечишки. Конечно, Сандаварг вовсе не собирался объезжать монстра, а опутал ему шею цепью лишь затем, чтобы не свалиться у него со спины. Для расправы же над вактом у Убби имелся нож, который он планировал вонзить врагу в глаз или иное уязвимое место, до какого мог дотянуться.

Твари пришлось опять оставить в покое прицеп и отвлечься на досаждающего ей храбреца. Стряхнуть его с загривка хвостом не удалось – самому грозному оружию пса недоставало гибкости. Тогда он бросился на землю и взялся кататься по ней, извиваясь, будто его терзал не человек, а блохи. Тут бы и настал для Убби конец, не расти у вакта на спине и боках огромные шипы. Они помогали ему ползать по вертикальным норам, но сейчас только вредили. Стоило Убби припасть к шее чудовища и спрятаться под его колючим покровом, и оно уже не могло расплющить своего наездника о «терку», как ни старалось.

Увы, но на этом везение северянина иссякло, и приумножить свои достижения ему было не суждено. Виной тому стала неприятность, с которой убивший на своем веку немало крупных хищников Сандаварг вряд ли когда-либо сталкивался. Привязав себя цепью к шее зверя, он без промедления начал орудовать клинком, но первые же удары дали понять, что шкура вакта гораздо прочнее гвардейского доспеха и пронзить ее не получится даже у Убби.

Однако еще более тяжкое разочарование он испытал, когда добрался до глаз пса. Своим ножом, что скорее напоминал короткий меч, наемник мог без труда достать твари до мозга и остановить эту бешеную скачку. Загвоздка оказалась в том, что клинок просто-напросто отскочил от роговицы вакта, как будто угодил не в глаз, а в натуральный алмаз. И с какой бы силой ни наносил удары северянин, их результат оставался неизменным – нулевым.

«Гольфстрим» постепенно удалялся от кувыркающегося пса и намертво вцепившегося ему в загривок Сандаварга. Мы видели, как Убби остервенело бьет ножом, и бьет точно, но у него даже не получается пустить вакту кровь, не говоря о том, чтобы его прикончить. Их впечатляющий поначалу поединок вылился в какой-то дурацкий фарс, и близко не похожий на те легендарные битвы воинов с чудовищами, о которых рассказывал мне в детстве отец.

Казалось, эта шумная возня никогда не закончится. Но, поелозив шипами по «терке», пес решил доконать противника не мытьем, так катаньем и устроил ему форменное родео. Такое, от которого у меня уже через пять секунд оторвалась бы голова. Уподобившись необъезженному скакуну, тварь взялась подпрыгивать на месте, мотать головой и крутиться из стороны в сторону, норовя сбросить надоедливого человека, пусть он и не мог причинить ей вреда.

Ее шея выглядела толще лошадиного крупа, а Сандаварг на свою беду был коротконог и, по его давешнему признанию, ездил верхом всего пару раз в жизни. Поэтому неудивительно, что вскоре он уже не сидел на загривке у монстра, а болтался, держась за цепь, в опасной близости от его раззявленной пасти. То, что Убби проиграл схватку, было теперь очевиднее некуда.

Хорошо, что он вовремя сообразил соскочить с вакта, пока тот не шмякнул его оземь и не растоптал. Северянин выпустил из рук цепь, когда чудовище припало на лапы перед новым прыжком, и потому не переломал себе ноги о «терку» и даже не упал. Спешившись, он тут же кинулся бежать прочь так быстро, как только смог. Пес заметил это и, крутанувшись, хотел пришлепнуть его хвостом, но за миг до этого Убби успел-таки нырнуть в глубокую колею бронеката. Шипастый конец хвоста пролетел у Сандаварга над головой и, вероятно, обрушился бы на него повторно, кабы в этот момент вакт не развернулся мордой к нам.

Какие мысли пронеслись у него в голове при взгляде на удаляющийся «Гольфстрим», нам неведомо. Но зверюга вмиг позабыла о северянине и опять припустила за нами вдогонку гигантскими скачками.

Я глянул на свой жалкий пистолет, на лук Долорес, потом на сиротливо лежащего у наших ног, «бесхвостого» брата Ярнклота и понял, что без Убби мы для пса не противники. Хорошо, если он не тронет нас и набросится на контейнеры. Вот только маленькие мутные глазки монстра смотрели сейчас явно не на них, а на меня и Долорес.

– Назад, к «Плаксе»! – крикнул я вскинувшей было лук Малабоните, которая, видимо, еще не потеряла надежду отстоять груз. Наивная девочка! Какой там груз, самим бы выжить, и то ладно!

Интуиция меня не подвела. Прежде чем в третий раз накинуться на прицеп, вакт решил избавиться ото всех, кто еще мог ему в этом помешать. Я полагал, что у нас еще есть в запасе время, чтобы удрать на бронекат, но здесь мое чутье дало сбой. Мы не добежали и до середины крыши, как она закачалась у нас под ногами, а сзади донеслось громыхание и скрежет когтей по иностали. Здравым умом я осознавал, что надо бежать без оглядки, однако страх все равно пересилил и заставил меня обернуться.

Болтают, будто у страха глаза велики. И все же вряд ли я преувеличивал нависшую над нами угрозу. Куда еще, спрашивается, преувеличивать габариты торчащей позади меня твари, что таращилась на нас с высоты своего пятиметрового роста, разинув пасть шириною с трюмный люк? Чтобы устоять на трейлере, вакту приходилось опираться лапами на края крыши. А его мотающийся из стороны в сторону хвост, опустись он чуть пониже и виляй почаще, мог бы заметать за буксиром следы.

В общем, зря я оглядывался. Смотрел бы себе под ноги, глядишь, добежал бы вместе с Долорес до трапа и не споткнулся за брошенный Убби кистень, так некстати подвернувшийся мне на пути.

Поразительно, как меня не парализовало от страха и я сумел вскочить и продолжить бегство. Пожалуй, самое короткое бегство в моей жизни – всего каких-то два шага! А затем мне промеж лопаток будто шарахнули с размаху тяжелым клепальным молотом. Дыхание вмиг перехватило, и не успел я ничего понять, как уже снова валялся ниц, корчась от боли и не чувствуя ни рук, ни ног. Возле моей головы с грохотом опустилась на крышу трехпалая когтистая лапища – судя по всему, это она меня и стукнула, – солнечный свет заслонила огромная тень, а сверху раздалось все то же хриплое клокотанье. Даже будь у меня силы обернуться, я не сделал бы этого, ибо отлично знал, что там увижу. Раскрытая пасть, полная острых зубов, – совсем не то, чем хочется любоваться в последние мгновения жизни.

Клокотанье резко усилилось. Вакт не собирался тянуть с расправой и, нависнув надо мной, очевидно, примеривался, где удобнее перекусить меня пополам. Дыхание у него было ледяным и на удивление вовсе не омерзительным. Я распознал знакомый горьковатый аромат – тот самый, каким пахнет ветер, дующий со стороны потухших вулканов. Стало быть, легенды не лгут и псы Вседержителей действительно питаются жидким иногазом. Любопытное открытие, сколь несвоевременное, столь же и бесполезное…

Пронзительный свист долетел до меня со стороны трапа. Этот сигнал могла подать только Долорес, всегда подзывающая так Физза, когда он чересчур увлекался ночной охотой и опаздывал к завтраку. Но сейчас она свистела не ящеру, а вакту, дабы отвлечь его от расправы надо мной. И ей это удалось. Клокотание тут же стихло, а ледяное дыхание прекратило холодить мне затылок – пес явно перевел взгляд с меня на Малабониту.

Что это она задумала, хотелось бы знать? Я приподнял голову: вместо того чтобы бежать к баллестираде, Долорес балансировала, расставив ноги, на шатком трапе и целилась из лука в монстра, который, привлеченный свистом, пялился, в свою очередь, на нее. Какой отважный, но, к сожалению, глупый поступок! За те мгновения, какие отыграла для меня Малабонита, я и на ноги-то не встану, не говоря о бегстве…

И все-таки я рискнул. Почему бы и нет? Терять мне нечего, и хуже, чем теперь, однозначно не будет. Превозмогая мешающую дышать боль в спине, я насколько мог шустро поднялся и метнулся к трапу. Лапа, что едва не расплющила мне голову, дернулась было, чтобы меня задержать, но удара не последовало. Именно в этот момент Долорес пустила стрелу в морду псу и не только сбила ему атаку, но и достигла того, чего не удалось достичь Сандаваргу.

Расстояние между лучницей и вактом было небольшим. Вдобавок ее свист заставил цель на миг замереть и увеличил таким образом шансы Малабониты на меткий выстрел. Который был направлен зверю не в глотку и не в глаз – места, чья уязвимость оказалась обманчивой, – а в ноздрю. Если Убби не врал насчет анатомии стражей Полярного Столпа, через эти продолговатые отверстия пес и должен был всасывать иногаз к себе в желудок-легкое. А его пасть, вероятно, являлась всего-навсего хватательным органом и вообще не участвовала в процессах питания и дыхания. Вот почему проглоченные вактом полдюжины пуль не причинили ему вреда. В то время как угодившая в нос одна-единственная стрела моментально уложила монстра наповал.

Она влетела ему в ноздрю и исчезла, вонзившись неизвестно куда – может, в горло, а может, и в само наполненное иногазом легкое. Вакт опять издал короткий душераздирающий взвизг, а затем содрогнулся всем телом и чихнул. Только кричать ему «Будь здоров!» было поздно. Из ушей, пасти и носа вакта вырвались фонтаны брызг вперемешку с ошметками внутренностей. Они разлетелись по крыше в таком количестве, словно пес сначала разжевал, а потом выплюнул зараз парочку рогачей. Хорошо, что я успел отбежать от него, а иначе был бы обрызган всей этой мерзостью с ног до головы, или того хуже – сброшен чудовищным чихом с прицепа.