Текст книги "Короче"

Короче
Роман Грачев

Они смеются надо мной, потому что я другой, я смеюсь над ними, потому что они все одинаковые.

Курт Кобейн

© Роман Грачев, 2023

ISBN 978-5-0060-1639-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Однажды в комментариях под каким-то моим интервью в Интернете один читатель ехидно заметил: «Что-то я не знаю такого писателя». Я обычно не обращаю внимания на провокации и уж тем более не вступаю в диалоги (ввязываться в такой рестлинг, бессмысленный и беспощадный, никакого здоровья не хватит), но тут, что называется, взыграло. Ответил человеку: «Я вас тоже не знаю, но это не значит, что вас нет».

Понимаете, к чему я клоню? Если мы с вами до сих пор не знакомы, самое время накрыть поляну.

Так уж вышло, что почти всю свою жизнь я торгую не только написанными словами, но и голосом, и даже каким-никаким лицом. Это создает некоторые трудности с презентацией. Всегда хочется «продать» себя целиком, как супермена, однако «покупатели» в каждом конкретном случае ждут лишь определенных навыков: на телевидении нужны харизма и дикция, на радио можно без харизмы, но с голосом, в газетах и журналах ты вообще можешь быть глухонемым и одноногим, лишь бы хорошо писал.

Ввиду этой избирательности я до сих пор не ношу визиток – мне пришлось бы сделать несколько разных комплектов, – а в подстрочнике к своему имени пишу скромно: «Журналист, писатель, продюсер, шоумен». Но мне всегда было тесно в рамках. Почему я должен стесняться того, что умею?

Настоящий сборник – своеобразная визитная карточка и путеводитель для тех, кто «не знает такого писателя». Он представляет меня исключительно как литератора (остальные ипостаси пусть пока перекурят). На его создание меня подвигла необходимость при встречах с незнакомыми людьми, от которых мне что-то нужно, или старыми друзьями, с которыми давно не виделся, рассказывать, чем я занимаюсь и что у меня можно почитать. Поверьте, всякий раз погружаться в свою биографию – занятие утомительное. Теперь же я просто буду дарить эту маленькую книжку.

Здесь вы найдете сведения о моих ключевые работах, их фрагменты, краткую историю создания, а также несколько свежих заметок, опубликованных в Сети (рубрика «Мимоходом»). Если что-то из прочитанного вас заинтересует, вы сможете купить или скачать книги целиком в интернет-магазинах.

Читать можно с любого места, как сборник отдельных рассказов, но есть одно важное замечание: во избежание несварения желудка не пытайтесь проглотить книгу целиком в один присест. Ингредиенты слишком разные.

Я предупредил.

Каштак
2023

О книге

Что это. Приключенческая мелодрама, история о крепкой дружбе и не/разделенной любви. С интригами, пьяными разборками и стрельбой.

Короче, неженатый и неприкаянный 44-летний Паша Феклистов вывозит старых школьных друзей на пикник в заброшенный пионерский лагерь «Каштак» под Челябинском. Тридцать лет назад он закопал на его территории «капсулу времени» – бутылку с посланием себе взрослому. Он не уверен, что сможет ее отыскать, но по крайней мере друзья весело проведут время на свежем воздухе и вспомнят юность.

Однако ничего веселого их не ждет. «Призраки прошлого» испытывают дружбу ребят на прочность, а «Каштак» приготовил для них свой собственный сюрприз.

За кадром. В детстве и юности, пришедшихся на восьмидесятые годы, я отдыхал в двух пионерских лагерях – в лагере имени Павлика Морозова на озере Увильды и в «Каштаке» имени Юрия Гагарина, что в двадцати минутах езды к северу от Челябинска.

Любовь к первому лагерю и воспоминания о нем я отразил в мистическом романе «Остров страха». Я не делал акцент на том, что действие разворачивается на Увильдах, но читатели, которые там бывали, узнали местность.

Спустя более десяти лет пришел черед и второго лагеря, только здесь никакой дымовой завесы нет, я прямо указываю на место действия. Правда, в угоду сюжету пришлось кое-что подкорректировать, «достроить» недостающее и «доразрушить» лишнее, но можете быть уверены, что обглоданные кости «Каштака» лежат на своем месте. Проверьте по спутниковым снимкам.

Письма

Сеня Гармаш когда-то был страстно влюблен в учительницу географии. Принято считать, что вся мальчишеская «страсть» в пятнадцать лет обычно пульсирует ниже брючного ремня, но с Сеней вышла оказия посерьезнее.

Ирина Григорьевна была чудо как хороша (это исключительно в представлении Семена; остальные ученики видели в географичке невзрачную зануду-очкарика, едва закончившую педагогический институт и пытавшуюся доказать, что она Преподаватель, а не объект для шуток – впрочем, тщетно). Невысокая, едва ли метр-шестьдесят, в унылом брючном костюмчике землистого цвета, с таким же унылым каштановым хвостиком волос – она невероятно притягивала мальчишку. Он даже не отдавал себе отчета, что именно в ней его привлекало. То ли глаза ее за стеклами очков, глубокие и умные, как книги Булгакова, то ли голос, низковатый и бархатный, от которого иные могут уснуть… Сеня тогда ничего не знал о природе магнетизма – точнее, догадывался, но в жизни не был знаком с его проявлениями, – он просто входил в транс на ее уроках, не слышал ни лекций о тектонических плитах и горных хребтах, ни идиотских комментариев одноклассников. Он не мог отвести глаз от Ирины Григорьевны, едва слюни не пускал.

– Кажется, я догадываюсь, чем ты займешься вечером под одеялом, – шутил сидящий с ним за партой Пашка. – Но я бы, честно говоря, выбрал объект получше. Русичка, например, – вот где мясо! А у этой – ни жопы, ни сис…

– Да иди ты! – смущался Сеня и для приличия опускал взгляд в учебник.

Милка с задней парты дубасила Пашку учебником по голове. Пожалуй, она единственная понимала друга, потому что самой Милке с внешностью тоже не подфартило – один нос чего стоил, будь он неладен. Что касается Васьки, то он вообще ничего не замечал, витал в каких-то своих кучевых облаках.

Ученики Иринушку, как мысленно называл ее Сеня, в грош не ставили. На уроках шумели, болтали друг с другом, перебрасывались записками. Они вели себя так, будто никакой учительницы в кабинете вообще нет. Так, ходит какая-то бледная тень перед доской, что-то говорит, поправляя очки на носу, пытается апеллировать к классу. Этим она мало отличалась от радиоточки на кухне, которую ты неизменно игнорируешь: «Бу-бу-бу, Альпы, бу-бу-бу, керосинка… ребята, успокойтесь… бу-бу-бу, Камчатка». Если бы директор школы видел, в какой атмосфере проходят ее уроки, он вышвырнул бы ее на улицу. (Впрочем, нет, в восьмидесятых никто никого не вышвыривал, да и директору, по большому счету, было наплевать).

Юный Сеня ненавидел одноклассников, но вступиться за Иринушку не мог. Какой придурок в пятнадцать лет будет впрягаться за препода! Но он отчетливо понимал даже в своем сложном возрасте, в каковом и самому бывает паршиво: с этим надо что-то делать.

А что именно? Навалять самому хулиганистому гаду Сане Парамонову, который доставал Ирину чаще всех – сидел на последней парте и постоянно что-то орал? Семен был крепким спортивным парнем, выступал за честь школы на соревнованиях по баскетболу, ходил в качалку и имел соответствующий авторитет. То есть физически он мог бы скрутить Парамонова в многожильный трос, но опять же – за что? За то, что мучает молодую учительницу, чья вина лишь в том, что она молода и неопытна? Западло.

Однажды он увидел, как она плачет. Он задержался дольше всех после урока, запихивая учебники в портфель. Иринушка стояла спиной к нему, обессиленно опустив руки и глядя на доску, где сорок минут назад написала тему: «Природные условия и ресурсы страны». Сеня задержался исключительно ради того, чтобы проверить утверждение Пашки, что у нее нет жопы. «А ведь есть, – отметил он мысленно, – и даже очень ничего. Компактная такая, на булочку похожа». Но когда Иринушка села за свой стол, он увидел, что ее глаза полны слез. Она сняла очки и уронила голову на руки, не обратив на парня ни малейшего внимания. Это было живое воплощение отчаяния, какого Семен в жизни не видел.

Сердце его обливалось кровью…

Первое письмо он написал тем же вечером. Он писал печатными буквами аккуратно по клеточкам тетрадного листа, как почтовый индекс, чтобы Иринушка не могла вычислить его по почерку.

«ИРИНА ГРИГОРЬЕВНА! ВЫ ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА. НЕ ОБРАЩАЙТЕ ВНИМАНИЯ НА ДУРАКОВ. ВСЁ У ВАС ПОЛУЧИТСЯ, ПРОСТО ПОТЕРПИТЕ».

Он запечатал листок в обычный конверт без марки и утром того дня, когда у их класса был урок географии, проник в кабинет, воспользовавшись любезностью вахтерши тети Нади, добродушной толстушки-пенсионерки, которой было скучно сидеть дома. Он попросил у нее всего полминуты, бросил конверт поверх каких-то бумаг на столе и ретировался. Сеня не беспокоился, что письмо попадет в чужие руки, – Иринушка была единственной географичкой на всю школу («бедная девочка», – думал он), и кабинет принадлежал ей всецело. А еще он надеялся, что она прочтет письмо до начала урока. Ему интересно было увидеть ее реакцию.

Так и вышло. Она долго не начинала. Класс бесновался, но в этом не было ничего нового, и Ирина часто брала паузу, чтобы улучить момент для начала лекции. Но сегодня все было иначе. Она вертела в руках лист бумаги и внимательно изучала учеников. Семен понял, что он попал в яблочко. И ему понравилось, что Иринушка не выглядела обескураженной, – кажется, ей было приятно. Чего он, собственно, и добивался.

Урок в тот день прошел неплохо. Иринушке даже удалось заинтересовать несколько учеников влиянием природных условий на хозяйственную деятельность человека на примере Архангельской и Астраханской областей. Сам Сеня на этот раз не медитировал и не представлял, как обнимет и поцелует Ирину, а внимательно слушал.

Он долго размышлял, что бы ему такого написать в следующем послании. Он уже решил, что не ограничится одним ободряющим письмом, ему хотелось развития. Ведь если человеку утром сказать несколько теплых слов, то день его пройдет скорее всего хорошо. Иринушка нуждалась в таких словах как никто.

Он написал:

«ВЫ ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ, И ВАС ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО СЛУШАТЬ».

Это была истинная правда (а Сеня не хотел писать неправду лишь из-за стремления сделать человеку приятно).

Второе письмо, что называется, бомбануло. Реакция на него была уже предсказуемой – заинтригованная Иринушка стреляла глазами по классу, пытаясь отыскать тайного доброжелателя (Семен при этом прикидывался чайником, болтая с Пашкой), – а на следующем уроке через три дня перед учениками предстала уже не мышка в сером костюме, а миловидная девушка в джинсовой юбке до колена и модной синей блузке, с распущенными волосами и макияжем – словом, она сделала все, на что были способны женщины во второй половине восьмидесятых с их тотальным дефицитом и неистребимой безвкусицей предлагаемых магазинами товаров. Класс не то чтобы оторопел, но притих. Девчонки перешептывались, пацаны ухмылялись в несуществующие усы. Урок прошел в необычной рабочей атмосфере.

Дальше Сеня уже не мог остановиться. Он подкидывал ей письма стабильно раз в неделю. Тематика была разной: от комплиментов ее внешности, – а Иринушка и правда хорошела день ото дня, – до замечаний и вопросов по предмету. Особое удовольствие (или сожаление? Сеня не разобрался) доставляло то, что она не могла ему ответить и даже не знала, кому отвечать. Она просто реагировала, понимая, что таинственный доброжелатель находится именно в этом классе и наблюдает за ней. Она старалась соответствовать ожиданиям и не разочаровывать поклонника, и ее усердие выглядело так мило, что Сеня порой чуть не плакал. Возможно, самой Ирине интрига тоже нравилась, он не мог об этом судить, но молодая женщина, обреченная всю жизнь иметь дело с обормотами-подростками, которым плевать на географию, явно расцветала.

Последнее письмо было откровеннее остальных.

«ВЫ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ, УМНАЯ И ИНТЕРЕСНАЯ ЖЕНЩИНА! ВЫ ПРЕКРАСНАЯ! ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ СТАРШЕ, НАВЕРНО, Я БЫ ХОТЕЛ НА ВАС ЖЕНИТЬСЯ. МОЖЕТ, ВЫ МЕНЯ ПОДОЖДЕТЕ?»

Сеня дрожал, ожидая реакции. Он не знал, есть ли у Иринушки мужчина (у такой «страшилки», каковой ее все считают? ну а вдруг?). И еще он понимал, что независимо от наличия или отсутствия личной жизни девушка предпримет попытку его раскрыть. Если до сих пор особой нужды в этом не было, то теперь им двоим следовало объясниться.

В начале урока она вышла к доске и молча подняла руку. В тот день она выглядела ослепительно. Метаморфозу, которую двадцатитрехлетняя Ирина Григорьевна претерпела за какие-то два месяца, можно было сравнить с головокружительным преображением мымры Калугиной из «Служебного романа». Класс затих. Сеня восхищался Ириной.

– Ребята, послушайте меня, я хочу сказать кое-что… не по теме урока.

Сеня обильно покраснел, готовый провалиться под парту. Сердце стучало в ушах как тамбурин. Он надеялся, что никто ничего не заметит, но от Пашки не скроешься.

– Сэм, ты чего?

– А? Что?

– Съел что-нибудь?

Сеня покачал головой. Он не смотрел на Ирину, но ощущал пульсирующим виском, что ОНА СМОТРИТ НА НЕГО. Все-таки раскрыла? Или ему мерещится?

– Ребята, я хочу сказать вот что. – Ирина смущалась, но была настроена решительно. – Я хочу сказать спасибо одному очень хорошему человеку. Надеюсь, он сейчас меня слышит. Я хочу сказать, что… благодаря ему…

Иринушка сбилась. Сеня упрямо смотрел в парту, но слышал, как она тушуется.

– …благодаря ему я с радостью прихожу на работу. Вот. И… думаю, что и вам на моих уроках стало интереснее. Я не знаю, права ли я…

– Да! – крикнул с задней парты неугомонный говнюк Парамонов. Впрочем, сейчас он не юродствовал.

Девчонки к нему присоединились.

– Да, Ирина Григорьевна!

– Это правда!

Семен наконец поднял глаза. Иринушка теребила свой элегантный голубой платок, укрывавший плечи, и переминалась с ноги на ногу. Боже, как она волновалась! Но, наверно, это было такое волнение, от которого бабочки внизу живота и все такое…

– Спасибо, что и вы поддерживаете, ребята. Для меня это очень важно. Я постараюсь, чтобы вам было интересно. И еще раз спасибо тебе, хороший человек, кто бы ты ни был…

И тут произошло невероятное. Класс начал аплодировать. Кто-то даже заулюлюкал. Семен не верил своим глазам и ушам.

– Охренеть, – сказал Пашка. – Такое бывает?

– Да, – тихо ответил Сеня.

– А я думал, только в кино.

Иринушка позволила классу выразить свои чувства, немало при этом смущаясь и краснея, потом подняла руки.

– Спасибо, ребята. Давайте начнем урок, если вы не против.

– Неее!

– Давайте!

Началась обычная рабочая суета. Иринушка вернулась к своему столу, раскрыла учебник. На этом уроке она уже не сверлила взглядом аудиторию, как обычно. Кажется, сегодня она поставила точку.

«Пронесло», – подумал Семен с облегчением…

Нет, с сожалением.

Выслушав эту историю, друзья не проронили ни слова. Ну, почти. Лишь Милка, смахнув слезинку, сказала:

– Боже…

Они сидели в баре на пешеходной Кировке. Опускался вечер, за окном зажигались фонари и гирлянды. Семен восседал в углу дивана, задумчиво поглаживая пустой бокал. Паша смотрел в большое панорамное окно. Васька, опустив локти на стол, теребил губы.

Молчание длилось с минуту, не меньше.

– А я ведь помню эту историю, – сказал наконец Павел. – Ирина такую интригу подвесила, мы целую неделю шушукались, и никто ни черта не понял. Потом она такой дерзкой красоткой стала, когда мы уходили из школы. На выпускном рок-н-ролл выплясывала, кажется. Да?

Семен с улыбкой кивнул.

– Значит, это всё ты. – Пашка откинулся на спинку дивана и шумно выдохнул. Он был искренне поражен. – Да, ребята, сердце мужчины – тоже океан, полный тайн.

– Точно, – согласился Вася. – Без трусов бегаем, а что в самой глубине души…

– Тьфу, блин, тебе больше вспомнить нечего! – фыркнула Милка. Вероятно, она уже не раз пожалела, что устроила выступление на нудистском пляже. Васька от смущения закусил палец.

Обращаясь к Семену, Милка спросила:

– Ты так и не обнаружил себя?

– Нет.

– Почему?

Семен пожал плечами. Ответ был очевиден.

– Вы сами в пятнадцать-семнадцать лет на многое ли были способны? Миллион желаний и миллиард комплексов.

– Что теперь думаешь делать? – спросил Паша.

– Я слышал, она все еще работает в нашей школе. Сколько ей сейчас… чуть-чуть за пятьдесят, молодая еще, на пенсию рано.

– И?

Семен оглядел друзей с хитрым прищуром.

– Хочу пойти и объясниться. Знаете, мне приятно думать, что я, наверно, действительно чем-то ей помог, но те дурацкие письма были важны и для меня. Я увидел в ней настоящую красивую и умную женщину, сумел что-то разглядеть, а мне было-то пятнадцать лет всего, голимый пубертат… В общем, вы поняли.

Семен поискал глазами официанта.

– Чур, мы с тобой! – заявила Милка. – Сто лет не заходила в школу.

– Это даже не обсуждается, – согласился Сеня, – родео так родео.

– Ох, думы мои тяжкие, – простонал Вася. Пашка отвесил ему легкий дружеский подзатыльник.

Итак, очередная первая суббота октября. Было пасмурно, недавно прошел дождь. Не очень приветливая погода для романтических встреч спустя годы разлуки.

Школа располагалась в двух шагах от дома родителей Семена. Воспользовавшись случаем, Сеня заглянул к ним, выпил чаю с тортом. Для своего возраста – а им было уже за семьдесят – старики держались неплохо, хотя Семен заметил в нише буфета в гостиной два больших контейнера с лекарствами. Мать отшутилась, а отец прикрылся газетой. Сеня понял, что подробных рассказов о болячках не дождется, – Гармаши никогда не кичились толщиной медицинских карт, как многие пенсионеры. На прощание мама всучила Семену пакет с пирожками с капустой, которые как раз утром напекла. «Ты бы предупредил заранее, что ли, – посетовала она, – я бы побольше приготовила».

С этими пирожками и большим букетом кроваво-алых роз Семен и появился на крыльце школы, где его ожидали друзья.

– А мы уже начали думать, что ты соскочил, – сказал Пашка, взглянув на часы.

– Ты что, я целый год этого ждал. Просто к своим заглянул, извините.

Ребята выглядели непривычно торжественно. Милка нарядилась в синее обтягивающее платье, поверх которого накинула плащ, Василий облачился в серый деловой костюм, только без галстука. Сеня охнул – таким он видел друга редко, лишь в видеороликах с банкетов, куда Васю иногда приглашали. Пашка же остался верен себе, на нем были белая толстовка, джинсы и кожаная косуха.

– Ты звонил насчет Иринушки? – спросила Милка. – Она точно на месте?

– Ну, как бы должна быть…

Сеня смутился. Он не звонил и не интересовался. Отчасти причиной тому была его давняя привычка не задавать лишних вопросов – он даже дорогу не спрашивал у прохожих, если случалось заблудиться, всегда предпочитал искать ее самостоятельно, – но на самом деле он просто оставил для себя лазейку: если зайти с улицы без звонка, есть шанс никого не застать. Вряд ли ребята будут настаивать на второй попытке, он с чистой совестью скажет, что сделал все от него зависящее. Просто «лошадь» оказалась более норовистой, чем он ожидал.

– Ладно, разберемся, – сказал Паша. – Айда на штурм.

Они вошли в здание. Это был трехэтажный кирпичный особняк шестидесятых годов в форме буквы «П», недавно претерпевший капитальный ремонт. Снаружи школа выглядела бледновато, а внутри все было шик-блеск: отличный паркет, отделка, жалюзи на окнах, кое-где натяжные потолки. Паша присвистнул.

– Кто у них сейчас директор? – поинтересовался он. – Кто-нибудь из бывших преподов?

– В любом случае пробивной малый, – сказал Вася. – Или малая.

В здании было тихо. Шли уроки. На подходе к лестнице ребят остановил охранник – седовласый пухлый мужичок в коричневой форменной одежде. «В школах вообще другие бывают? – задумался Сеня. – Помоложе, например, и покрепче». Впрочем, мысль эта посетила его мимоходом. На самом деле ему было не до охраны, он волновался в ожидании возможной встречи. Интересно, какая она сейчас, его Иринушка?

– Куды? – спросил мужичок.

– Туды! – в тон ему ответил Паша, указывая большим пальцем наверх. – Мы учились здесь, идем в кабинет географии, у нас важная встреча. Видите, даже цветы несем.

– С кем встреча?

– Как думаете, – спросила Милка, обворожительно улыбаясь, – с кем можно встречаться в кабинете географии?

Мужичок почесал щеку.

– Я полагаю, с учителем географии.

– Точно!

Васька тем временем отвлекся. Его взгляд блуждал по стене коридора, на которой в два ряда висели портреты отличников. Когда-то и он мечтал здесь висеть, но не сложилось. Троечник он и есть троечник, и это даже не школьный титул, это карма. Он и по сей день жил как троечник – ни вверх, ни вниз…

– Так что, мы пройдем? – поторопил охранника Пашка.

– Да мне не жалко, – ответил тот, – но там нет никого.

– Разве? – Пашка подошел к той же стене, где висели портреты, ткнул пальцем в большой щит с расписанием уроков. – Вот же, суббота, четырнадцать ноль-ноль.

Мужик махнул рукой.

– Устарело, скоро перепишут. Вам кого конкретно надо-то? Может, я подскажу.

Тут подал голос Семен, держащий в руках нелепый розовый букет и еще более нелепый пакет с пирожками, который источал невероятно вкусные запахи.

– Нам бы Афанасьеву Ирину Григорьевну. Она еще работает здесь? Вы вообще ее знаете? Может, у нее сейчас другая фамилия…

Мужичок отреагировал странно: он снова почесал щеку, зачем-то посмотрел на расписание, вздохнул.

– Знать-то знаю… точнее, знал.

– В смысле? – не поняли ребята.

Охранник вернулся к своему столу, на котором стояли кружка с парящим кофе и приготовленная к заварке китайская лапша. Кажется, мужичок потерял к посетителям интерес.

– Что не так? – взволнованно спросил Сеня.

– Умерла она, ребятки. От короны, язвити ей в душу. Месяц назад, в конце августа, кажется. Прощались тут во дворе, вся школа провожала. Хорошая была женщина…

Семен безвольно опустил руки. Розы уткнулись в пол, печальные и уже никому не нужные.

Первой к нему подошла Милка. Положила руку на плечо, потом склонила и голову.

– Сенечка, мне очень жаль.

Паша подошел с другой стороны, забрал у Семена пакет с пирожками, похлопал по спине, но ничего не сказал.

Вася же просто раскрыл рот.

Охранник смотрел на них с неподдельным сочувствием.

– Любили ее, ребят?

– Один из нас точно, – ответил Паша. – Где ее похоронили, не знаете?

– Знаю, я был на кладбище. На Преображенском она, по шоссе на Кременкуль. Сейчас нарисую.

Мужичок открыл ящик стола, вынул лист бумаги и ручку. К нему подошел Вася. Охранник принялся рисовать и объяснять.

Семен стоял с поникшим букетом роз, глядя на лестницу. Лицо не выражало ничего, было абсолютно каменным и белым, как простыня. Его «лошадь» оказалась не просто слишком норовистой, она с насмешливым ржанием ускакала далеко в чистое поле, размахивая хвостом.

– Ладно, пойдем, – тихо сказал ему Паша, когда листок с нарисованной схемой был у Васьки на руках. – Пойдем на воздух, старик.

Сеня позволил себя увести, но двигался как зомби.

Они долго стояли на крыльце. Прозвенел звонок с урока, из школы высыпала детвора. Семен молча смотрел куда-то вдаль. Никто его не тревожил, хотя каждому хотелось что-то сделать, как-то проявить участие.

– Выпить бы сейчас, – наконец произнес Сеня. – Только не в кабаке. У меня тут пирожки вот… с капустой… мама испекла…

Милка крепко обняла его и долго не отпускала. Паша нервно закурил. Васька отвернулся и зашмыгал носом.

– На могилку к ней, наверно, съездим в понедельник, – предложила Милка. – А сейчас поехали ко мне. Я, правда, работаю завтра с девяти, но ключи вам оставлю, если что.

Друзья побрели к Пашкиному «шеви», припаркованному за воротами.