Текст книги "Трикси"

Трикси чувствовала бы себя уставшей, если бы у нее было время на то чтобы думать о таких глупостях. Каждый день начинался вчера, а заканчивался завтра, отчего она, в конце концов, перестала обращать внимание на такие мелочи как восход и закат. К тому же это было не так важно – ведь большую часть своей жизни она работала с землей, выступая в роли доморощенного агронома. Физический труд, особенно если его результаты видны сразу, способен творить чудеса – поэтому Трикси почти никогда не страдала от приступов меланхолии или депрессии. Движение вперед – и в ее лапках оказывается личинка майского жука. Еще несколько движений в сторону и еще раз влево – еще одно насекомое становится жертвой ее фантастического метаболизма. Потом несколько минут на сон, и снова то же самое. И так до самого конца, который, по ее подсчетам, должен был наступить достаточно скоро. Да, у нее была насыщенная, богатая на события жизнь. Чего только стоит ее недавняя встреча с собакой, которая могла оборвать ее бренное существование раньше времени. К счастью, хищник побрезговал ей, поняв, что ошибся, приняв за мышь. А если бы на его месте оказалась сова? Страшно представить… Оп-па, еще одна личинка. Бронзовка, ее любимая.

Трикси – землеройка. Забавно, насколько окружающие привыкли видеть то, что находится вдали, и не обращать никакого внимания на то, что творится у них под самым носом. Ну, может быть, не под самым и не под носом, а под ногами – не суть. Например, мало кто знает о том, что кошки и собаки не едят этих мелких млекопитающих из-за их специфического запаха. Убить могут, но только по невнимательности. Если такое происходит, они их оставляют несъеденными. Такую смерть можно отнести к несчастным случаям. А вот хищные птицы и ласки, как и хорьки, не столь привередливы и с удовольствием питаются землеройками. И – да, они не грызуны.

Проглотив последний кусочек бронзовки, Трикси на секунды зажмурилась от удовольствия: жить, как говорится, хорошо. Рабочий день начался сносно и закончился просто замечательно. Уже занеся лапку для очередного движения, она неожиданно ощутила слабость во всем теле и с удивлением замерла. Что это? Неужели старость? Да, она была уже не той молодкой, которая могла почти без сна копать часы напролет, чтобы обеспечить полезными веществами себя и свое будущее потомство. Год – это вам не шутки. А ведь только вчера, вроде бы, она впервые запустила зубы в свою первую личинку, которую предложила ей мать. Старушка уже тогда выглядела неважно, и вскоре ее не стало, но это произошло гораздо позже того момента, когда она могла сама о себе позаботиться. Среди землероек не принято помнить своих родителей, но Трикси почему-то никак не могла забыть о той, что дала ей жизнь. Наверное, поэтому она и устроила свое гнездо недалеко от могилы матери. Могила – странное слово, которое в данном случае означает место, в котором отработавшее свой срок сердце перестало биться. Не было ни пышных похорон, ни толпы рыдающих родственников. Никто не заметил, как ушла старушка. Никто, кроме ее дочери из последнего помета. Землеройка очнулась от воспоминаний и поморщилась, когда ее желудок издал недовольный стон: ему снова нужна была подпитка. Почему она не могла управлять своей жизнью без оглядки на этого прожорливого соседа? Пересилив себя, типичная представительница отряда насекомоядных принялась разрывать землю в поисках очередной жертвы.

Все существа делятся на два типа. Первые настолько увлекаются движениями, что забывают обо всем, сосредоточившись исключительно на сокращениях мышц. Как правило, именно они и бывают самыми счастливыми – им ни о чем не нужно думать. Никаких лишних забот – мозг отдыхает, нервная система сохраняется в первозданном виде на протяжении всей жизни. При желании ее можно было бы пересадить более молодому организму, и она бы отработала еще один срок без каких-то видимых усилий. Вторые используют физический труд для того чтобы думать, думать, думать. Как ни странно, именно мыслящие работяги и становятся самыми полезными. Все дело в том, что они выполняют свои обязанности автоматически и поэтому могут работать дольше своих собратьев, не склонных к размышлениям. Подкинь такому головастику интересную темку, и он не остановится, пока не обсосет ее до самой последней косточки. Трикси принадлежала именно к этому типу. Стоило ей задуматься о чем-либо, как она тут же утрачивала связь с реальностью. Вот и на этот раз, несмотря на то, что давно пора было отправляться на боковую, она все рыла и рыла землю, автоматически отправляя в пасть все, что можно было переварить.

Почему она есть то, что ест? Способны ли насекомые испытывать боль? Она – способна. Может быть, и у них есть чувства? Если так, то что ощущает личинка, когда она пережевывает ее? Если ей больно, то почему она не кричит? Или она кричит, но Трикси не слышит ее? Тогда это, вообще, бессмысленно. Ведь она тоже пыталась объяснить той собаке, что хочет жить, что ее не нужно жрать. Однако та словно оглохла. Этот отвратительный слюнявый язык, это зловонное дыхание… Нет, лучше об этом никогда больше не вспоминать. И все же, почему она делает то, что делает? Вот прямо сейчас, например, она держит в своих лапках чьего-то детеныша. Он лениво шевелится, ему не нравится, что какое-то незнакомое существо разбудило его. Землеройка отодвинула добычу от себя и слегка встряхнула: может быть, она просто не дает своим жертвам достаточно времени для того, чтобы они могли попросить о пощаде? Личинка неторопливо развернулась и пошевелила лапками. Судорожно сглотнув слюну, Трикси еще некоторое время прислушивалась, стараясь уловить хоть какой-нибудь звук, а потом откусила голову, которая тут же приятно захрустела на ее острых зубах. Ни намека на сознание, ничего, за что это существо можно было бы пожалеть. Природа – странная разумная мистерия, будто гордящаяся своей глупой и никому не нужной многогранностью. Насекомые пожирают растения, землеройки питаются насекомыми и сами, в свою очередь, становятся добычей более крупных хищников. Или удобряют собой землю, из которой эти самые растения и появляются. Если повезет, конечно, умереть от естественных причин. Хотя, если подумать, еще большой вопрос, какую смерть стоит считать более почетной. Что лучше – сгинуть на свежем воздухе, как ее мать, чтобы потом никто о тебе не вспомнил, или погибнуть в когтях совы, как это случилось с одним из братьев Трикси. Так ты хотя бы станешь звеном в пищевой цепочке. Пусть очень скоро ты превратишься в птичье дерьмо – оно все равно упадет на землю. Выходит, насильственная смерть является дополнительным этапом, а это отнюдь не мелочь.

Поняв, что пришла к интересному выводу, Трикси с задумчивым видом дожевала последнюю лапку насекомыша и машинально умылась. Интересно, существует ли такая эмоция, с помощью которой можно было бы выразить то, что она ощущает в данный момент. Ей хотелось поделиться с кем-то своими чувствами, донести до невидимого и, возможно, несуществующего собеседника то, до чего она только что дошла своей головой. Дошла головой – какое забавное выражение. А теперь? Как теперь выразить свои эмоции? Землеройки не умели смеяться, и Трикси с грустью подумала о том, что печалиться она умеет, а вот искренне радоваться – нет. Жаль. Очень, очень жаль.

Подумав так, землеройка перестала умываться и попыталась улыбнуться, отчего ее мордочка исказилась и приобрела хищное выражение. Представив, как это смотрится со стороны, Трикси прекратила попытки и вздохнула. Она родилась не в том месте и не в то время. Похоже, даже не в том теле. Но что делать? Против своей сущности не попрешь. Почувствовав, что больше в нее не поместится ни кусочка, она с трудом повернулась в узком проходе и побежала к своему гнезду, по пути задевая раздувшимися боками торчащие из земли корешки. В какой-то момент ей показалось, что рядом с ней что-то шевелится, и она даже остановилась, чтобы выяснить, что это было, но, увидев мелкого червяка, только поморщилась: ради него не стоило стараться, пусть подрастет немного.

Продолжив свой путь, Трикси с удовольствием представила, как растянется на мягкой сухой траве, которой был выстелен пол ее жилища. Ей приходилось лишь однажды бывать в чужом гнезде – еще в самом начале ее самостоятельной жизни. Ухажер попался настырный и опытный. Он буквально силой затащил ее в свою обитель и употребил по назначению. Все случилось так быстро, что молодая землеройка не успела ничего понять. В памяти остался только затхлый запах лежалой травы, которая уже начала преть. Наверное, именно тогда она пообещала себе, что ее собственное гнездо никогда не будет выглядеть так жалко, и с тех пор ни разу не нарушила данное слово. Приведение жилища в порядок стало приятной традицией, и раз в неделю Трикси, как заправская хозяйка, вытаскивала наружу старую траву и листья. Во время дождей это приходилось делать чаще, но подобные хлопоты были ей в радость, так что она даже была рада грозам. Хотя другие представители ее многочисленного семейства, конечно, считали иначе. Интересно, чем сейчас занимались ее братья и сестры? Помнят ли они о том, что где-то недалеко обитает их не совсем нормальная родственница? Вряд ли. А было бы приятно встретиться с ними, поболтать о всяких бытовых мелочах.

Оказавшись в просторном гнезде, землеройка разом забыла обо всем, кроме того, что открылось ее взору. Какие-то вандалы разорили жилище, которое она обустраивала с такой любовью – подстилку сгребли в кучу, и теперь она источала жуткую вонь. Приблизившись к ней, Трикси недовольно пошевелила усами – трава валялась вперемешку с экскрементами и была совершенно испорчена. Кровать, которую она когда-то соорудила из тонких березовых веточек, также не подлежала восстановлению. Кто мог сделать такое? Разве что кроты – эти ребята никогда не отличались особой чистоплотностью. Правда, и на открытый конфликт они никогда не нарывались. Знали, что она может дать отпор их братии. Может быть, какой-нибудь залетный гастролер? Растерянно стоя перед кучей мусора, землеройка пыталась решить, за что взяться в первую очередь. Отдохнуть теперь явно не удастся – ей повезет, если она успеет привести здесь все в порядок, прежде чем снова проголодается. Проклятый желудок! Как много она бы отдала за то, чтобы не зависеть от него.

В очередной раз вздохнув, Трикси подумала, что это в последнее время слишком часто это делает. Как бы вздохи не превратились в привычку. Ей и так не слишком долго осталось – не хотелось бы провести последние месяцы или даже недели, расстраиваясь по поводу или без повода. Несмотря на то, что такая жизнь никогда не была пределом ее мечтаний, она все же верила в то, что и это жалкое тело способно подарить ей приятные мгновения. Как, например, материнство – разве это не чудо? Жаль, что ее собственные дети уже к четвертой неделе разбрелись кто куда. Однажды она вернулась и никого не застала. Должно быть, помет не унаследовал ее способности испытывать любовь или хотя бы чувство привязанности. Что ж, возможно, это и к лучшему. Зачем землеройкам любовь? Сплошное расстройство.

Внезапно Трикси замерла. Она уже успела рассортировать траву и листья, чтобы было удобнее вытаскивать мусор наружу, как вдруг заметила что-то постороннее. Схватив и обнюхав странный предмет, она поняла, что держит в руках длинный зуб, принадлежавший ее сородичу. Желтоватый оттенок свидетельствовал о том, что его хозяин был не молод. Это была пожившая, опытная тварь, которая точно знала, что делает. Задохнувшись от возмущения, землеройка сначала хотела выбросить зуб, но передумала. Может быть, стоило найти преступника, чтобы воздать ему по заслугам? В конце концов, что она теряет? Даже если мерзавцем окажется крупный самец, она всегда сумеет убежать. Нужно только подготовить заранее пути к отступлению. Кроме того, если уж у неизвестного врага выпал зуб, ему не так долго осталось – возможно, он, вообще, уже сдох, и разрушил ее гнездо только потому, что хотел напоследок напакостить. Но оставить все как есть – нет, Трикси не могла пойти на такое. С раздражением стряхнув с себя кусочек фекалий, который пристал к ее шерстке, она отошла в сторону и принялась рассматривать зуб. Прикоснувшись к его кончику, она почувствовала, каким острым он был, и мысленно отдала должное его бывшему хозяину: судя по всему, он много и упорно трудился, раз сумел наточить его да такой степени.

Неожиданно в голову землеройки пришла нестандартная мысль, и она забарабанила задней лапкой по земле, чего прежде никогда не делала. Подбежав к разрушенной кровати, Трикси аккуратно положила зуб рядом с собой, а сама схватила веточку и принялась грызть ее, отделяя кору от древесины. Когда в ее распоряжении было несколько достаточно длинных и гибких полос, она расщепила их на более узкие части и, подумав несколько мгновений, подняла зуб. Сначала медленно, а потом все быстрее она намотала бересту на его основание зуба, где было небольшое утончение, и уже спустя минуту в ее распоряжении было самое настоящее оружие. Обхватив его покрепче, она несколько раз взмахнула им перед собой и осталась довольна результатом. Конечно, ей никогда прежде не доводилось использовать ничего подобного, однако рукоятка приятно легла в лапу, и Трикси почувствовала, как по ее телу растекается уверенность в себе, в своих силах. Теперь ей даже хотелось, чтобы ее врагом оказался какой-нибудь здоровяк, чтобы она могла опробовать на нем свои новые способности. Ей даже пришло в голову, что неплохо было бы повидаться с ее первым кавалером, однако она тут же отогнала от себя эту мысль как совершенно нелепую. Его, скорее всего, давно не было в живых – уже во время их встречи он был далеко не первой свежести, так что рассчитывать на то, что он до сих пор пыхтел где-то неподалеку, не приходилось.

Обвязав остатки бересты вокруг рукоятки, Трикси соорудила что-то наподобие ремешка и накинула нож себе на шею. Теперь оставалось выяснить, в каком направлении мог удалиться неизвестный злодей, и можно было действовать. Забыв о своих недавних намерениях привести жилище в порядок, землеройка потянула воздух своим длинным носом и уверенно двинулась в сторону, откуда исходил незнакомый запах. Собственный аромат, который еще недавно казался ей досадным недоразумением, приобрел особую значимость – она могла безошибочно определить, где именно проходил ее таинственный гость. К тому же он, похоже, не особо утруждал себя заметанием следов – тропа, по которой двигался прежний хозяин зуба, представляла собой жалкое зрелище. Вообще, у Трикси создалось впечатление, что визитер был немного не в себе. Судя по тому, с какой частотой он натыкался на корешки, о чем свидетельствовал осыпавшийся грунт, ему не помешало бы некоторое время усиленно питаться зеленью, чтобы поправить зрение. Или, возможно, он наелся забродивших ягод. Это многое бы объяснило. Землеройка несколько раз сталкивалась со своими собратьями, принявшими на грудь. Большинство из них вели себя так, словно в них вселился, как минимум, кот. Что ж, мстительно хмыкнула Трикси, тем проще ей будет разобраться с обидчиком.

Правда, вскоре от ее бравады не осталось и следа – пробежав еще какое-то расстояние, она забежала в подземный тоннель и уперлась в обвал, который, по всей видимости, устроил ее несостоявшийся знакомый. Некоторое время постояв в нерешительности, Трикси, наконец, отбросила сомнения, решительно пошевелила усами и принялась разрывать землю лапками, иногда используя нож как вспомогательный инструмент. Она работала с таким остервенением, что спустя каких-то несколько минут пробила проход и, наскоро перекусив парой зазевавшихся сороконожек, продолжила погоню. Миновав преграду, она еще больше уверилась в успехе всего предприятия, и уже даже не помышляла о том, чтобы отступить от задуманного.

Миновав несколько крутых поворотов, Трикси резко остановилась и понюхала воздух – источник враждебного запаха был где-то совсем рядом. Однако к нему примешивался какой-то незнакомый аромат, с которым ей никогда прежде не приходилось сталкиваться. Не понимая, как реагировать на него, землеройка, тем не менее, медленно двинулась вперед, готовая в любой момент развернуться и дать деру. Но ей не пришлось бежать, потому что вскоре она наткнулась на того, кто привел ее жилище в негодность. Большой грузный самец лежал на земле, раскинув лапы, и уже не мог ответить за свои действия – он был мертв. Обнюхав своего поверженного врага, Трикси с удивлением обнаружила, что его шерстка сохранила на себе тот самый запах, который она так и не смогла идентифицировать. Но он не мог принадлежать землеройке, здесь было что-то совершенно иное, чужеродное. Так не вынеся окончательного вердикта, она решила осмотреть жертву более подробно, чтобы знать, с чем имеет дело.

В том, что именно этот массивный самец побывал в ее гнезде, не было никаких сомнений. Судя по всему, перед смертью он отчаянно сопротивлялся, потому что вся земля вокруг была изрыта и покрыта его испражнениями. Скорее всего, у старого зверька были серьезные проблемы с кишечником, и только этим можно было объяснить его потребность гадить всюду, где он появлялся. Впрочем, как раз это мало беспокоило Трикси – придя к соответствующему выводу, она тут же перестала обращать внимание на гадкие комочки, и приступила к детальному осмотру тела. Один из резцов, как и ожидалось, был обломан, и, сравнив свой нож с парным уцелевшим зубом, землеройка еще раз убедилась в правильности своих подозрений. Однако это нисколько не приблизило ее к ответу на вопрос, что же здесь произошло. Если бы ее земляка укокошили на открытом пространстве, можно было с большой долей уверенность утверждать, что это сделала какая-нибудь молодая псина. Но этот вариант можно было даже не рассматривать, потому что ни одна собака не была настолько маленькой, чтобы проникнуть сюда. Также не выдерживала критики версия, что покойный пострадал снаружи, а потом из последних сил дополз до убежища и уже там издох. Нет, битва была здесь – все говорило именно об этом. Что же это был за зверь, и стоило ли его опасаться?

Мысль о том, что она сама, возможно, находится в опасности, заставила Трикси резко обернуться и принять угрожающую позу. Для пущей храбрости она сдернула с груди оружие и выставила перед собой, надеясь на то, что зуб сможет отпугнуть неведомого врага. Конечно, если бы им оказался кто-то, намного превосходящий ее в размерах, нож не помог бы, но близость заточенного предмета позволяла ей сохранить остатки самообладания и не дрожать от страха. Сделав несколько весьма агрессивных прыжков в направлении темного коридора, она издала воинственный писк, который ей самой показался весьма грозным, и прислушалась: ничего. На всякий случай понюхав воздух, Трикси не обнаружила ничего, чего стоило бы бояться, и вернулась к трупу, продолжая сжимать в лапке оружие как гарант собственной безопасности. Однако как она ни старалась, ей так и не удалось заметить повреждений на теле жертвы, которые могли бы указать на нападавшего. Отчаявшись обнаружить хоть какой-то намек на убийцу, Трикси с задумчивым видом пихнула мертвеца и отпрыгнула в сторону от неожиданности: изнутри раздался отвратительный скрежет, который могли издавать только обломки костей, трущиеся друг о друга. Недоверчиво пошевелив усами, землеройка приблизилась к телу и, подумав немного, схватила его за шкуру и изо всех сил потянула. Когда она выпустила из лап какую-то слишком податливую плоть, то с ужасом поняла, что тело потеряло форму и теперь больше напоминало огромную уродливую личинку, покрытую шерстью. Правда, уже через несколько секунд труп снова вернулся в свой прежний вид.

Какая поразительная смерть! Трикси даже забыла о грозящей ей опасности, настолько ее заинтересовал этот таинственный случай. Самец, судя по всему, подвергся нападению небольшого, но очень сильного и ловкого зверя, который смог не только настигнуть его, но и убить на чужой территории. Кроме того, оставалось неясным, что покойный делал в ее гнезде, и было ли это как-то связано с причинами его гибели. Может быть, его визит был простым совпадением? Такой возможности нельзя было исключать, но внутреннее чутье говорило землеройке о том, что должно существовать еще какое-то очень важное звено, без которой сложить полную картину произошедшего просто невозможно. В то же время у нее не было уверенности в том, что ей так уж нужно выяснять все до конца. Сколько ей осталось? Два, три месяца? Пять от силы. Неужели она готова тратить драгоценное время на поиски неизвестного убийцы, у которого непосредственно к ней, вроде бы, не было никаких претензий?

Да, готова, призналась себе Трикси. Не просто готова – ей это знание было нужно, как воздух. Без него вся ее жизнь теряла смысл. Даже если ей предстоит умереть завтра, она оставит след в этом мире. Пусть маленький, едва заметный, но все же след.

Еще раз окинув внимательным взглядом место убийства, землеройка повернулась спиной к мертвому самцу и побежала на запах – несмотря ни на что, ей он казался привлекательным. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, она периодически останавливалась, чтобы убедиться в том, что не сбилась с пути. Во время одной из таких остановок Трикси обнаружила, что достигла границы своих охотничьих угодий. Это было плохо, очень плохо. В ее мире никто не любил чужаков. Любому было известно об агрессивном характере землероек, и даже если выяснится, что на соседнем участке живет какой-нибудь задохлик, он все равно вступит с ней в схватку. Драться с каждым встречным ей совершенно не хотелось, тем более что в данном случае она была явно не права.

Когда-то, будучи еще совсем юной самкой, только покинувшей родное гнездо, Трикси почувствовала на собственной шкуре, каково это – зайти на чужую территорию. Тогда ей здорово досталось. Можно сказать, что чудом ушла. Потом долго – целую неделю – залечивала полученные раны, от которых едва не отправилась к праотцам раньше времени. Но, к счастью, все зажило – правда, с тех пор она очень внимательно и уважительно относилась к нормам международного права. Ей и самой приходилось защищать свои земли. В такие моменты в нее будто вселялся дикий зверь – перед ней пасовали даже более крупные особи, несмотря на то, что в обычных условиях она никогда не отличалась буйным нравом. Наверное, это опять природа, подумала землеройка.

Вздохнув, Трикси пересекла невидимую черту и тут же оказалась в мире незнакомых запахов. Похоже, здесь обитал самец, который повсюду оставил следы своих желез. Недовольно поморщившись, землеройка сначала решила обойти участок по периметру, но аромат, на который она двигалась, шел из его центра и не желал учитывать ее пожелания. Стоило ей удалиться на несколько шагов в сторону, как он пропадал, и, в конце концов, Трикси решилась. Проверив, на всякий случай, оружие и убедившись в том, что оно все еще висит на ее шее, она побежала в прежнем направлении.

Время для преследования она выбрала не самое удачное. Если бы светило солнце, шансов встретить хозяина участка было бы меньше. Да и хищники предпочитали охотиться в темноте. Хорошим зрением она тоже никогда не отличалась – это был настоящий бич всех ее родичей. Как ни крути, сплошные минусы. Нужно было дождаться утра. Во-первых, тогда Трикси чувствовала бы себя уверенней. Во-вторых, может быть, подумав, она вообще отказалась бы от преследования. В конце концов, зачем ей все это – ради самоутверждения? Глупо. Даже если найдется этот таинственный убийца, и она сможет его одолеть – дальше что? Не станет же она, действительно, вывешивать его голову у себя в гнезде, как трофей? А стоило бы.

Представив себе такую картину, землеройка фыркнула, что в ее исполнении должно было означать смех. Внезапно она почувствовала тоску по родному гнезду и даже на мгновение остановилась. Нет, это все страх, подумала она. Прочь сомнения!

Пребывая в состоянии крайней решимости, то и дело сменяющейся приступами паники, она слишком увлеклась этой странной погоней и не заметила, как едва не угодила в естественную природную ловушку. Вернее, она в нее угодила, но, к счастью, все оказалось не так страшно, как могло бы быть. Ступив на сухой лист, который ничем не отличался от остальных, Трикси вдруг почувствовала, что падает вниз. Не успев как следует испугаться, она плюхнулась в воду, но тут же вынырнула, отплевываясь. Невнимательность привела ее к небольшой подземной речушке, воды которой, подхватив крохотное тельце, понесли его в неизвестном направлении. Отчаянно барахтаясь, землеройка постаралась ухватиться за что-нибудь, но края тоннеля, по которой ее нес поток, были совершенно гладкими и не давали ей такой возможности. В тот момент, когда она обессилела и уже готова была сдаться и пойти ко дну, течение вынесло ее в подземный грот и мягко вытолкнуло на твердую поверхность. Машинально ощупав нож, который по счастливой случайности не слетел с нее во время безумного заплыва, Трикси упала на бок и лежала так, пока не восстановила дыхание. Потрясение заставило ее вспомнить о том, что она уже больше часа ничего не ела. Желудок, привыкший к постоянному поступлению пищи, настойчиво требовал внимания к себе, и землеройка, собрав все оставшиеся силы, поднялась.

Ее глаза очень быстро привыкли к кромешной тьме, царившей вокруг, и она изумленно моргнула. То, что предстало перед ее взглядом, было очень похоже на ресторан самообслуживания – с той лишь разницей, что ни за что не нужно было платить. Впрочем, она понятия не имела о наличии подобных заведений и поэтому просто привстала на задних лапках и ухватила первого попавшегося червяка, который свисал с потолка, точно сосиска, и будто бы только и ждал, чтобы кто-нибудь его съел. Моментально проглотив насыщенную белками и протеинами пищу, Трикси потянулась за второй порцией, потом – за третьей. Насытившись, она зажмурилась от удовольствия и с сожалением подумала о том, что есть ведь на земле счастливчики, которым повезло захапать такой богатый участок. Здесь даже работать не нужно, еда сама падает в пасть. Не жизнь, а сказка.

Но еда едой, а из подземелья нужно было выбираться. Потянув длинным носом, землеройка не обнаружила ни намека на запах, приведший ее сюда, и с сожалением вздохнула: видимо, не судьба ей стать героиней – остаться бы живой, и то хорошо. Обследовав место, в котором оказалась, Трикси, обнаружила узкий проход, который, судя по притоку свежего воздуха, вел на поверхность. С трудом протиснувшись в него, она заработала лапками, используя когти как лопату, и стала пробираться вперед. Иногда ей приходилось ненадолго останавливаться, чтобы миновать слишком большие камни или толстые корни, но все же она продвигалась достаточно быстро и уже ждала, что вот-вот увидит небо и звезды. Однако этого не произошло. В очередной раз взмахнув лапкой, землеройка почувствовала, как под ней осыпался грунт и замерла, оказавшись в царстве чужих запахов. До этого момента все, о чем она мечтала, это выбраться из западни, но теперь ей захотелось забраться обратно и спрятаться, чтобы ее никто не видел. Она даже была готова провести остаток жизни в той страшной пещере, питаясь червяками, которых ей хватило бы на несколько недель.

Зверька напугал тот самый запах, обладателя которого она так упорно пыталась найти. Он был везде. Обволакивая Трикси, он будто говорил ей: ну, вот он я, ты меня нашла и теперь никуда от меня не денешься. Спустя несколько мгновений показалась и хозяйка жилища. Сначала ей показалось, что она видит пеструю ленту, которая вдруг по какой-то причине пришла в движение, но уже в следующий момент она поняла свою ошибку – перед ней была сама настоящая щитохвостая змея. Только потому, что они в здешних местах были крайне редки, землеройка не смогла сразу идентифицировать ее запах, и теперь с интересом, к которому примешивался страх, рассматривала врага, ощупывая оружие и готовая в любой момент воспользоваться им.

Трикси знала о змеях слишком мало, чтобы сразу оценить степень опасности, и поэтому постаралась притвориться, что ее здесь нет, а грунт осыпался сам собой. Это было бы удачным ходом, особенно учитывая то, что змея была совершенно слепа, но, к несчастью, пресмыкающееся обладало прекрасным нюхом и безошибочно определило местоположение интервента. Угрожающе зашипев, она бросилась на землеройку, но промахнулась и угодила в один из корешков, который находился между ней и предполагаемой жертвой.

Моментально сдернув с шеи нож, Трикси яростно запищала и взмахнула им в сторону разинутой пасти. Ей повезло – зуб угодил именно в то место, где у змеи находились зачатки глаз. Дернувшись, рептилия замотала головой и отскочила в сторону, где свернулась в клубок. Ожидая очередного нападения, землеройка вылезла из своего укрытия, которое уже сослужило ей добрую службу и, держа нож на вытянутой лапке, постаралась зайти противнице сбоку. Но змея была начеку – привыкшая полагаться на остальные органы чувств, она нисколько не страдала от своей слепоты и быстро отследила передвижения врага.

Уровень адреналина в крови Трикси зашкаливал, ничем другим она не смогла бы объяснить то, что до сих пор не дала деру из этого жуткого места. Страшно сказать – она сама нападала на змею вместо того чтобы попытаться убежать. Именно так и поступила бы на ее месте любая нормальная землеройка. Несмотря на то, что щитохвостые змеи обычно не нападали на мелких млекопитающих, они все же были намного крупнее и сильнее ее. Взять хотя бы того мертвого зверька, которого она видела недавно. Если у рептилии хватило сил справиться с таким мощным самцом, то и с ней она бы разделалась с легкостью. Раздавила бы ее, переломала бы все кости – и оставила бы гнить, как свою прошлую жертву. Вспомнив засранца, Трикси вдруг ощутила приступ праведного гнева и, издав очередной яростный писк, бросилась на неприятельницу, размахивая перед собой ножом.

Она так и не поняла, что произошло потом. Змея отклонила голову в сторону и взмахнула коротким хвостом в направлении нападающей. Трикси как раз находилась в полете и не имела возможности уклониться. Удар пришелся в центр ее туловища, и землеройка, отлетев к противоположной стене, ударилась головой о ее твердую поверхность и потеряла сознание.

Ей никогда прежде не снились сны. Она даже не знала, что это такое, так что не сразу поняла, что происходит. Окружающий ее мир стал ярче и насыщеннее в несколько раз – зелень травы казалась совершенно нереальной, ее хотелось прижать к себе и никогда не отпускать. Небо было разделено на две равные половины – одна была ночной, а другая полуденной. Трикси стояла в центре своей собственной полянки и растерянно оглядывалась по сторонам. Ей никогда не пришло бы в голову так подставляться, потому что это было самое мало защищенное место из всех возможных. Здесь даже при огромном желании негде было укрыться, так что если бы сейчас появился какой-нибудь хищник, можно было со стопроцентной вероятностью предсказать ее очень близкий и неминуемый конец. Но страха землеройка не испытывала. Незнакомое доселе чувство совершенного покоя разлилось по всему ее телу, и она, возможно, впервые в своей жизни вдохнула полной грудью и с любопытством огляделась. Вокруг стояла абсолютная тишина, и ей даже показалось в какой-то момент, что на Земле нет никого, кроме нее. Однако стоило Трикси подумать об этом, как трава справа от нее зашевелилась. Следом за этим с другой стороны раздался шорох, заставивший ее подпрыгнуть на месте. Машинально схватившись за грудь и не обнаружив на ней оружия, она опустила взгляд ниже и вскрикнула от ужаса: все ее тело было покрыто мелкими извивающимися червями, пожирающими плоть, которая отваливалась кусками.