Текст книги "Мятеж"

Мятеж
Роман Корнеев

© Роман Корнеев, 2023

ISBN 978-5-4490-7350-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Суперсимметрия

Гемисфера дышала безумием и смертью.

Это в глубинах дипа копошились иззубренные плети фрактальных щупалец – слепые, медлительные, но беспощадные в своей холодной, математически точной рациональности. Они были увлечены тем единственным, для чего тут вообще хоть что-нибудь существовало – почувствовать, локализовать, распознать, загнать в ловушку файервола любую высокоорганизованную материю, выдавить в обманчиво безопасный субсвет, после чего оставить там медленно умирать, намертво завязнув на крохотном клочке холодного пространства, не оставить от неё в итоге и следа.

Вглядываясь в протянувшиеся на декапарсеки бесплотные ганглии, хотелось зажмуриться, бежать от них на другой край Галактики, а может и дальше, в радиоактивную бездну войда, куда угодно, лишь бы больше не видеть перед собой тугие пучки бесконечно ветвящихся безглазых червей, слепо, но увлечённо просеивающих топологию звёздных скоплений в поисках самого ценного – сгустков пониженной энтропии, по недоразумению называемой нами разумной жизнью.

Увы, бежать некуда, да и бесполезно – порождения проекционного пространства гемисферы были не более реальны, чем номера, тянущиеся вдоль мерцающей паутины галактических меридианов. Сродни любому фантому, эти белёсые медленно покачивающиеся вязкие токи тёмной материи обладали одним неискоренимым пороком – от них невозможно было ни заслониться рукой, не зажмуриться – проекция светится сквозь пальцы, веки, предметы скудной обстановки саба всё так же ярко и так же страшно.

Морок можно сделать более тусклым и вовсе отключить, но не исчезнет то, чьим отстранённым слепком он является. Не исчезнет источник, его породивший, не растворится вчерашним кошмаром смертельная опасность, исходящая от этих перемалывающих пространство жвал.

Чуть сдвинь виртуальные бегунки масштабирования, и ты увидишь, как фрактальное плетение, то уплотняясь в кристаллы доменов, то почти растворяясь тонким гало на фоне свечения межзвёздных туманностей, тянется от Шпоры Ориона до самого дальнего края Рукава Стрельца, и далее серебристыми паутинками летит через пропасти голого пространства к Южному Кресту, Лебедю, пересекая в итоге весь звёздный диск Галактики.

Да, эта дрянь везде. Присмотрись – топологические близнецы пытающейся тебя сожрать твари точно так же шевелятся в килопарсеках от тебя, просеивая своим голодным взглядом периферийные шаровые скопления, холодные туманности и горячие внутренние области звездообразования. Сколько ни прячься, а от тварей не уйти. Они пришли за тобой. Именно ты их, если хочешь, и породил. Самим фактом своего здесь присутствия. Тем, что ты набрался смелости покинуть субсвет. Можно тысячи лет бегать от этих щупалец, а потом всё равно увидеть распускающуюся у тебя под носом ядовитую актинию.

Дайс разучился их бояться, но всё равно каждый раз оставаясь наедине с чернотой гемисферы, не мог удержаться от холодной дрожи. Это было сильнее его. Словно ледяные иголки сквозь глазное дно, они проникали ему под своды черепа и начинали там ворочаться, размеренно покачиваясь из стороны в сторону, путая мысли, извлекая из самых тёмных глубин сознания старые страхи, будоража давно забытые воспоминания и, в конце концов, за долгие часы дежурства превращая его мозги в однородную вязкую кровоточащую массу. Эти бритвенно-острые пространственные щупальца давно поселились в нём незримым паразитом и буквально ели его изнутри.

Впрочем, Дайсу было плевать, чего это ему будет стоить завтра, важнее было сделать дело сейчас.

Потому его саб раз за разом совался в это змеиное гнездо, пока другие, менее опытные, а может, попросту более благоразумные капитаны предпочитали ловить удачу издали, где свобода манёвра позволяла куда проще уворачиваться от плетей шевелёнки и потому пребывать в относительной безопасности.

Дайс поморщился. Какой смысл тратить драгоценный ходовой ресурс эмиттера, бесполезно прожигая лишние декапарсеки на самой периферии квадранта локализации фокуса, когда на таких масштабах каждая угловая секунда параллакса при триангуляции превращала погрешность метрических расстояний в непроницаемую преграду. Что толку знать, где цель, если после обратного проецирования в субсвет это место окажется отделено от тебя десятком лет полёта фотона.

Кольца на левой руке звонко цокнули, надевая на гемисферу второй скин. Вот ради чего они с командой раз за разом ныряли в дип, рискуя не вернуться обратно в физику, или выйти лишь навстречу скорой и неминуемой гибели.

Три сдвоенных узконаправленных эмиттера на носу саба сплетающимися хлыстами тянулись в недра проекции фрактального пространства навстречу почти неуловимому фокусу. И пока Дайс играл в кошки-мышки с чуждыми, неподвластными человеку силами и тянул время, рискуя расшибить саб о случайную шевелёнку – а флуктуации тёмной энергии в недрах дипа зачастую были непредсказуемы – восемнадцать аналитиков в своих операционных капсулах непрерывно, в три смены, продолжали искать центральный узел источника паразитной статистики, крошечный, по всем оценкам не более трёх гигатонн массы покоя, объект, неразличимый на фоне грандиозной пустоты космоса.

И дип вас всех разорви, на этот раз они его найдут.

Привычная тактическая игра – обнаружить противника и благополучно уйти. Только играть в неё приходилось собственными жизнями, да ко всему происходила она в топологическом шестимерном пространстве дипа, от топологии которого сворачивало даже лужёные мозги бортового квола, что уж говорить о дежурных навигаторах, чьи обколотые когнитаторами теменные доли впоследствии мучительно, месяцами будут вправлять на базе, избавляя каждый уцелевший синапс от малфункциональных мета-каналов, причём человек пять всё равно придётся списать подчистую.

Дайс переключил гемисферу в полноценный режим, но тут же пожалел об этом и вернул как было. Это безумное плетение топологических свёрток и гипербран, в которое на крошечное мгновение превратилась обычная пространственная проекция, больше походило не на степенный танец щупалец – собственных, тонких, слабых, юрких и посторонних, неповоротливых, но смертельно опасных – она больше напоминала сражение многомерных мясорубок с клубками безглазых, тычущихся наугад и непрерывно выворачивающихся наизнанку сосудов Клейна.

Дайса, не рассчитавшего силы в конце полусуточной смены, скрутило так, словно в основание черепа приложили ржавым реакторным ломом, заодно для чего-то заполнив брюхо пронзительно-ледяным и тяжким. Транскраниальная стимуляция возбуждённых фотонейронов легко могла перегреть даже вполне отдохнувшие мозги.

Обычное дело – собственные руки, мучительно пытающиеся оттереть с глаз яростно щиплющий роговицу пот, ты даже разглядеть не можешь, а вот копошение фракталов в гемисфере – по-прежнему как на ладони. Оно не пропадёт, даже если Дайс вырвет себе глаза с мясом. В позапрошлом дайве один из аналитиков – флот-лейтенант Юнг, опытнейший дайвер, полтысячи боевых прожигов в послужном списке – так и решил с собой поступить. Его потом едва откачали, сейчас списан из состава, а может уже и эвтаназирован по-тихому на какой-нибудь захудалой планетёнке. А что, даже гуманно, когда мозги у человека спеклись вчистую.

Уф, кажется, отпустило.

Дайс не без удовольствия сконцентрировался на собственных ощущениях – вот потекла за шиворот комбисьюта крупная капля, оставляя за собой ледяную дорожку, щекочут лицо всполошившиеся системы кондиционирования, плюс ложемент, уловив спазматические сокращения мышц, без спросу устроил Дайсу неловкий сеанс массажа, больше похожий на изощрённую пытку раскалёнными жалами в крошащийся позвоночник.

Отставить.

Финал дежурства прошёл без особого интереса. Опасных сближений векторов атаки не случалось, подлючая шевелёнка тихушничала, да и аналитики ничего подозрительного так и не нащупали. Рутина. Если таким словом вообще можно было назвать то, чем они тут занимались. Рутина над бездонной пропастью, а под ногами даже не натянутая стропа – острие иглы, на котором приходилось балансировать. И ты такой – на цыпочках, босой, с каждой секундой чувствуешь, как твоя единственная опора всё глубже погружается тебе под ноготь, а кровь из искалеченного пальца всё более толстой струйкой капает туда, вниз, навстречу твоей скорой и неминуемой судьбе.

Дайс отключил гемисферу и на долгую минуту замер, прикрыв веки, пока зрачки вернутся в норму, восстановив толерантность к обычному дежурному освещению, которое в первые мгновения всегда казалось мучительно, режуще-ярким.

Изогнутые направляющие как всегда мешали сориентироваться в пространстве. Сабы что изнутри, что снаружи больше походили на выпотрошенных ластоногих, нежели на обычный человеческий крафт. Хотя в глубинах дипа «снаружи» на них, разумеется, смотреть было некому. Да и что там интересного – размазанное на добрый декапарсек облако квантовых флуктуаций с парадоксально отрицательной плотностью энергии-вероятности. По сравнению с этой пустой кисеёй неощутимые тёмные токи вакуумной пены меж галактических рукавов были сродни недрам старых звёзд, такие плотные, что не выпускали из своих бездонных глубин даже нейтрино, и такие недвижимые, что остановили в собственных тенётах сами колебания квантовой неопределённости. Саб же на их фоне скользил сквозь пальцы субсвета натуральным призраком. Дунешь – улетит.

Впрочем, на взгляд изнутри простое человеческое зрение с завидным упорством продолжало наблюдать перед собой вполне осязаемые шпангоуты с натянутым на них серым пологом невзрачного военного эластомера. Никакой экзотической физикой тут словно и не пахло. Локальная свёртка. Пузырь нормальности в ненормальном мире.

Дайс, ловко изогнувшись, шлёпнул по рыбьему брюху намертво прилипшей к нему перчаткой и, подтянувшись, одним рывком протолкнул себя к мембране люка.

Килевой транспортный тоннель был пуст, только на дальнем его конце, полощущемся на волнах приливных сил, мелькала чья-то изгвозданная лётная фуфайка.

Дайс, не мешкая, схватился за транспортную ленту, которая тут же потащила его, слегка покачивая на вывихах изограв.

Интересно, что бы подумали наши предки, если бы вдруг узнали, как на самом деле будет выглядеть гиперсветовой способ передвижения? Эластичная лента с кондовой диодной подсветкой внутри, дважды опоясывающая саб по периметру. Больше это было похоже на какое-то мягкостное ископаемое, продольно-симметричное кишечнополостное. Ордовик, кембрий. Дайверы проводили свои дни в погружениях среди кишок примитивного слепого китообразного моллюска, запустившего собственные жабры-переростки в недра окружающего пространства в поисках еды и информации.

Капитанская каюта была третьей, если считать от кормы, то есть, выходит, от рубки до места Дайса протащило в проекции субсвета порядка полупарсека. Если не попадаться на шевелёнку, то даже заметная кривизна пространства вблизи массивных объектов на масштабе человеческих пропорций вызывала здесь разве что приступы головокружения. А вот что поплотнее уже запросто могло тебя разорвать приливными силами, а заодно и легко вскипятить ими же до состояния кваркового бульона. Но навигаторы этого не допустят, оставив, тем не менее, саб весьма заметно покачиваться и извиваться.

Из чего такого волшебного мозголомы с саппортом сделали прочный корпус, что он выдерживал подобное небрежное к себе отношение при общей длине даже самого крошечного и юркого саба в добрых пятьдесят погонных метров – Дайс старался не задумываться, дайверу так спокойнее. И без того постоянно чувствуешь через перчатку, как родное корыто полощет в лагунах и кротовых норах проекции субсвета.

Мембрана любезно разошлась у Дайса перед носом, так что он с разгону нырнул туда движением опытного пловца. Только всё равно по пути заметно приложился многострадальной коленкой о жёсткий край запорного клапана. Чтоб его.

В каюте воняло, как и почти везде на борту – застарелым потом, рециркулируемой мочой и окислившимся металлом. Это опять что-то коротнуло в энерговодах системы жизнеобеспечения. Саппорт уже два прожига назад обещал наладить, но дальше обещаний дело не заходило, и вот вам, очередной рейд по щиколотку в собственных выделениях.

Дайс деловито заворочался на крошечном пятачке между санблоком и закреплённым на боковой переборке спальным мешком, стаскивая с себя липнущую к коже паутину комбисьюта. Хотя бы эта дрянь одноразовая, бросил в утилизатор и готово. Вот тебе пусть небольшое чувство избавления.

– Думаешь, шансы ещё есть?

Дайс невольно сделал распрямляющее движение, в итоге приложившись теперь ещё и затылком. Каркающий голос исходил из самого тесного угла каюты где, кажется, невозможно было уместиться даже самом крошечному дайверу. Но старикану это удавалось.

– Коммандер, сорр, виноват, не разглядел. Думаю, шансов навалом. Или мы их, или они нас.

На флоте вообще (и среди дайверов особенно) водилась такая манера чуть что изображать молодцеватость на грани идиотизма.

– Капитан, не паясничай.

Дайс приподнял уровень света в каюте, но тут же пожалел об этом – Тайрен был мрачнее обычного. Казалось, морщины на его лице поскрипывают от напряжения.

– Мы с командой делаем, что можем. Ближе уже никак.

– Я тебя не просто так потащил в этот прожиг, лишние декапарсеки с тобой нарезать, нам сейчас кровь из носу нужна триангуляция фокуса, ещё неделя барража в зоне – консервам придётся размыкать генераторы и уходить в дип. Ты же видел, какое тут движение, если не сняться вовремя, на выходе получим вместо флота груду мёртвого металла. Ты думаешь, мы сдались всей этой шевелёнке? Вблизи фокуса она голодная, как никогда. Ей нужны большие крафты. Твой саб для неё так, назойливая муха, а заодно, если повезёт, добровольный наводчик, прожиг туда, прожиг сюда, вот ещё один канал скомпрометирован.

– Спасибо и на этом. Только нас и прихлопнуть заметно проще, когда на корме всего два петаватта и никакого прикрытия, не забывай об этом.

– Я не забываю. И мне удалось убедить Финнеана собрать у тебя на борту всех приличных аналитиков, какие нашлись в его распоряжении, так используй их, к чертям космачьим.

Дайс упрямо посмотрел на Тайрена. За кого он его принимает?

– Апро, сорр, я использую.

– Нет никакого смысла кружить так дальше. Надо идти глубже, поднять двойной состав смен, обширять их по полной. Дайте им фору хотя бы в полтора раза, это уже на порядок повышает…

– Негатив, это будет самоубийство. Мы не протянем и часа, а обратный прожиг…

– Полчаса там дают больше шансов на триангуляцию, чем сотня часов тут. Шансы в нашу пользу. Я уже так делал однажды во время Бойни. На тех сараях, что у нас были, семнадцатый проект. Ты их видел.

Дайс предпочёл промолчать.

– Просто подумай. Я тебе тут приказывать не могу. Но если решишь, что это ненужный риск, тогда больше мотаться нет смысла, просто скомандуй обратный прожиг.

Эта морщинистая рептилья мордочка, кажется, смеётся над ним.

– Со, коммандер, я подумаю.

Дед умалчивал об одном – сколько сабов не вернулось из тех походов. Ошибка выжившего.

Тайрен уже скрылся позади схлопнувшейся мембраны, а Дайс всё продолжал сверлить оставшуюся от него пустоту взглядом. Триангуляция, дип тебя разорви, да кому она не нужна. Кровь из носу, такой приказ.

Коротко клацнул между пальцами металл, и тихий голос тут же возник из ниоткуда, начавшись на полуфразе, продолжая свой бесконечный монолог. Ему было всё равно, слушает его сейчас кто-нибудь или нет. Да и подобных бесед с самим собой тот мог вести одновременно сотни:

– …своих оценках коммандер Тайрен, конечно, погорячился, по моим приблизительным расчётам вероятность успеха повысится всего в семнадцать целых и две десятых раза, однако инерционное маневрирование при подходе к файерволу…

– Меня сейчас интересует другое.

Квол тут же заткнулся, дожидаясь вопроса.

Забавно, но иногда создавалось впечатление, что машине была не чужда идиома банальной скуки. Квол от неё, похоже, буквально изнемогал. Даже здесь, в недрах дипа, где занятий ему было по горло.

– Ты согласен с Тайреном, что флот почти локализован?

– Любая игра в ловлю льва рано или поздно заканчивается, количество комбинаций ограничено, нельзя вечно прятаться даже в столь ненаселённом секторе, им просто отсекут все траектории отхода.

– Но их же – сколько – должны быть сотни?

– Любое конечное число можно локализовать банальным перебором, я бы оценил на текущий момент количество достоверно нескомпрометированных каналов в два десятка, не больше, через сотню часов их останется не больше пяти. После этого флоту адмирала Таугвальдера придётся штурмовать файервол, чтобы пробиться к контр-адмиралу Финнеану на выручку.

Дайса невольно передёрнуло. Сотня часов барража это вообще ни о чём.

– Тогда чего ждёт командование, на что Финнеан рассчитывает?

– Не могу знать, но можно предположить, что контр-адмирал рассчитывает на вас и «Махавиру», даже если бы по-прежнему были открыты сотни траекторий на выбор – флот здесь собрался, чтобы продвигаться к фокусу, на отходе же вероятность потерять хотя бы только арьергард всегда почти равна единице, но если будет получена триангуляция – с такой огневой мощью возможно зачистить новый сектор субсвета с минимальными потерями, а потом уйти дальше по новым каналам, не дожидаясь появления первых эхо-импульсов.

– С мёртвым противником воевать проще, чем со слепым, даже если сам ты практически мёртв и слеп.

– Я понимаю аналогии, хотя их и не люблю.

«Понимаю», «люблю». Иногда Дайса так и подмывало отресетить квола в нуля. Чтобы хоть придуривался поменьше. С тобой разговаривает оскоплённый и изувеченный узостью собственного предназначения мета-разум, которому никогда не будет позволено приблизиться к уровню самосознания хотя бы крысы, но жути он и в таком качестве способен нагнать на любого. Квол же, по сути своей, лишь когнитивная речевая оболочка поверх навигационных алгоритмов, моделирующих дип, ничего другого он на самом деле не умеет. Но когда он начинает говорить вот так…

– Так, слушай приказ. Текущую смену остаёмся в прежнем режиме, после чего объявляем общий сбор по экстренному расписанию. Мы идём глубже. Насколько глубже – решим по обстоятельствам, подготовь пока удобные стратегии. Скажем, два десятка наиболее энергобезопасных.

– Так точно, капитан, если позволите, я дополнительно проведу…

Что-то не так. Мигнул и пропал красный огонёк где-то на самом краю поля зрения.

– Кх… Кормакур, доклад! – откашлялся Дайс, машинально отрубая канал квола и рыща по деревьям систем контроля. Везде чисто.

– Капитан, сорр, мы только что потеряли маяк «Махавиры». Причины неизвестны. Обрыв канала.

– Что в гемисфере?

– Тихо. Шумит не больше обычного. Ни подозрительной шевелёнки, ни потоков тэ-эм. Вообще ничего между нами. Каков будет приказ?

В соседнем канале уже мигал вызов от Тайрена. Старый пердун, чего тебе?

– Дайс, забудь про «Махавиру», уводи «Джайн Аву» отсюда, срочно глуши эмиттеры и врубай прожиг.

– У тебя есть версия, что происходит?

– Лучше бы она не оправдалась.

Дайс ненавидел его за вот такое. Но терять время не стал.

– «Джайн Ава», всем внимание, команде общий сбор по экстренному расписанию, гасим внешние эмиттеры, срочная подготовка к обратному прожигу.

А сам уже скользит незримой тенью сквозь колышущееся пространство вдоль бегущего полотна призрачных огоньков в сторону рубки. Лента не довезла Дайса до места каких-то пару метров, остановилась, мигнула, погасла, снова зажглась. Проклиная всё, Дайс почувствовал, что его отчётливо тащит к корме. Позади его саба где-то в безбрежных глубинах дипа вспухало нечто, дотянувшееся уже и сюда. Усилия скручиваемых узлами мышц хватило, чтобы всё-таки протащить ранее невесомое тело в рубку. А вашу же мамашу, зачем он вообще терял время и мотался в каюту…

– Экипаж, закрепиться на месте, сейчас будет полоскать.

Навигационные кольца уже выбивали свой успокаивающий ритм, разогревая накопитель. Осталось врубить тактическую гемисферу и…

Повсюду вокруг их саба, если слово «вокруг» применимо к вывернутой наизнанку шестимерной топологии дипа, плотными метастазами буквально из ниоткуда одна за другой принимались вспухать незримые, но буквально физически ощутимые локализации шевелёнки – одновременно похожие на шляпки ядерных грибов и на вложенные друг в друга призрачные ребристые мембраны проекций гипертора. Пять, нет, шесть штук.

Где-то за краем сознания рявкала сирена, с визгом втягивались в жерла эмиттеров сканирующие щупальца трепещущей словно от ужаса «Джайн Авы», которую навигаторы уже разворачивали носом на ближайший канал ухода, но Дайсу было не до того.

Мозголомы называли подобные штуки «мета-стабильными сборками суперсимметричных странных бран-гравитонов», что бы это ни значило. Упакованные в петли Хокинга, они могли храниться фактически вечно – в таком виде их период полураспада превышал возраст Вселенной, но стоило расцепить петлю, это чудовище массой покоя в десятки тераэлектронвольт принималось пожирать глюоны с потрясающим импедансом рассеяния, плодясь в геометрической прогрессии и в кратчайшие сроки превращая любой гравитирующий объект в негативный коллапсар Торна астрографических масштабов. «Глубинная бомба», как эту штуку называли между собой дайверы.

Вот что имел в виду Тайрен. Чтобы надуть один такой грибочек, нужно было за считанные часы досуха высосать небольшую звезду, и если ты решился накачать дип такой бешеной энергией, то уж скрыть канал когерентного сигнала на запуск даже на долях парсека ты не сможешь. Согласно известному постулату, на квантовом уровне информация физически не может исчезнуть, сколько ты её ни скрывай за белым шумом запутанной вакуумной пены, а эта хрень сифонила сейчас в нейтринном спектре ярче всей остальной видимой Вселенной, превращая даже самые слабые следы в натуральный фейерверк. Значит, пошли ва-банк, да?

– Один щуп выдвинуть на максимум, квол, локализовать источник по эху первичного сигнала, аналитики, у вас минута на триангуляцию.

– Капитан, пока высунут щуп, мы не можем…

– Навигаторам ждать команды.

В такие мгновения между ударами сердца проходит целая жизнь. Корчится саб, раздвоенным языком змеи вальяжно разматывается в недра дипа наполовину убранный уже чувствительный раструб щупа, ревёт переполненный энергией эмиттер, пухнут кругом ненасытные грибы, наглухо заслоняя собой остальную вселенную.

Есть.

Информационная капсула, заряженная и настроенная ещё в начале дайва, автоматически ухнула в спасительный субсвет, тут же с налёта проскочила складку в полтора декапарсека куда-то на самый край видимости, погрузилась снова и так, неуловимой молнией, заскользила вдоль оси Галактики к притаившемуся в ожидании собственной участи Лидийскому крылу CXXIII флота под командованием пятизвёздного контр-адмирала Молла Финнеана. Теперь они знают, что делать.

Дайсу же со своим сабом и его командой оставалось только попытаться унести отсюда ноги.

«Навигаторы, полная мощность».

Крошечной пылинкой «Джайн Ава» метнулась меж завихрений обрушивающейся на неё со всех сторон преисподней. Десять в сороковой джоулей ничем не сдерживаемой ярости пытались сейчас сожрать всё, что им подвернётся. Чтобы «Джайн Аву» мгновенно распылило, хватило бы сейчас и пары умело приложенных петаватт. Неведомые твари разыграли свой последний козырь – выпускать глубинники означало заведомо спалить локализацию фокуса – и неспроста, ведь всё это время тот был у них под самым носом.

И это была проблема.

Выходить здесь в субсвет – такое же верное самоубийство. Но сколько они ещё продержатся, судорожно мечась у самой кромки прилива, что напоминал о себе уже шестнадцатикратными импульсными перегрузками, и каждая следующая волна могла начать ломать не кости – переборки. Минуту, две? Скорости реакции бортовых аварийных гравикомпенсаторов уже не хватало. Сколько там?.. Десять в минус шестой секунды… да какая теперь разница.

Снова мигнули датчики энерговодов.

– Капитан, теряем энергобаланс. 82 от номинала и падает.

Голос Эй Джи был глухим из-за заполнившей лёгкие фторорганики. Перегрузка.

– Генератор?

– Да он захлёбывается от подачи, это вилка излучателя или сам накопитель, тесты систем не проходят. Н… не успевают. Что делаем?

И снова этот каркающий голос:

– Капитан, выводи нас в субсвет, пока мы ещё достаточно с краю, четыре световых часа, потом шанса не будет.

– Нас там размажет.

– Если не пробьём файервол, а зависнем у самой проекции, есть неплохие шансы. А так ты сам сделал выбор, когда приказал ждать завершения триангуляции. Решайся, время тикает, раньше надо было уходить.

– 43 от номинала.

– Это вообще в таких условиях кто-нибудь проделывал?

– Не о том думаешь, Дайс. Я смогу.

Или нет. Кого он пытается обмануть? В любом случае, других вариантов не осталось.

– 28. Критическая перегрузка.

Дайс почувствовал, как у него только что треснуло ещё одно ребро.

– «Джайн Ава», начать манёвр выхода в субсвет. Инверсия тяги на файерволе. Держать уровень до трёх знаков. Передаю мастера коммандеру Тайрену. Выполнять.

Вот теперь – не подведи, старый хрен.

Субъективные ощущения при всплытии всегда одинаковые – становится очень тихо. Не успели погаснуть, свернуться, раствориться утренним туманом перед самым твоим лицом сверкавшие ещё секунду назад жвалы вездесущей шевелёнки, как ты уже погружаешься в зияющую бесконечность пустоты и спокойствия. Исчезает самая мысль о возможности здесь каких-либо физических воздействий. Строго говоря, и бесконечность эта вокруг была лишь фантомом.

Пока саб продувал балласт, вокруг в миниатюре воспроизводилось рождение видимой вселенной в её доинфляционной фазе: равномерно натянутое, пустое и одновременно замкнутое пространство, которому на этот раз не было позволено распоряжаться планковскими плотностями выгорающей энергии ложного вакуума, а значит, нечему тут было рождаться – материя, пространство и время могли быть доставлены сюда лишь в качестве одолжения и в готовом виде: в форме малотоннажного разведывательного саба «Джайн Ава» с экипажем из тридцати живых душ и одного квола на борту.

На текущий момент среди мозголомов существовали по крайней мере три взаимно противоречивых теории, почему в этом месте субъективное существование наблюдателя ничем не отличалось от обычной пустоты субсвета, но факт оставался фактом – если ты всё-таки соскользнул сюда из смертельно опасных недр суперсимметричного шестимерного топологического мета-пространства, математически надетого на проекцию субсвета, то твоему сабу уже ничего не угрожало.

Даже грозная стена файервола, несмотря на оригинальное значение этого слова, была тут скорее вполне абстрактным «геометрическим местом точек», нежели несла в себе какую-то опасность. Никаких «стен огня» тут даже не ночевало.

Более того, в некотором смысле это сам саб представал здесь своеобразной стенобитной машиной, бывали случаи, когда неудачно спроецировавшийся на субсвет крафт оказывался способен разметать по ближайшему квадранту пространства объёмом в кубический световой час планетоид массой покоя в три тысячи гигатонн и при этом оставался целёхонек.

Правда, чаще бывало наоборот, разбалансированный саб, потерявший слишком много мощности, запросто мог выйти в субсвет по частям, потеряв односвязность пузыря. Разорванный в клочья квантовым горизонтом событий сгусток пустоты – вот и всё, что от него оставалось, это черепашья скорость света шутила свои шутки.

Но и при удачном всплытии в этом была дополнительная проблема – после продувки балласта даже идеально работающий накопитель собирал только часть диссипированной при погружении за пределы прочного корпуса энергии. Сейчас же, при таком гравитационном шторме… только высунь край щупа за пределы файервола, он начнёт сиять в субсвете микроскопической, но очень заметной звездулькой. Расположенной там, где её никто не ждал и потому до неприличия привлекательной для эхо-импульсов даже на фоне вспухающей рядом неурочной сверхновой. Дайверы этот эффект в шутку называли «огнями святого Эльма», Дайсу было лень выяснять, в честь кого.

Тяжесть квази-инерции в пространстве, не знающем поля Хиггса, всё сильнее незримо тащила саб вперёд, и скоро… да вот, уже – начали проявляться в носовой части гемисферы призрачные следы файервола.

Так тихо.

И только навигаторы во главе с Тайреном знали, каких усилий им сейчас стоило это кажущееся спокойствие. Прямо по курсу из фиолетовой части спектра сначала едва заметно, а потом всё сильнее и сильнее начал выпирать идеально гладкий маслянистый на вид флюс субсвета.

– Есть пять знаков. Тащит дальше.

– На три выходим штатно?

– Накопителя должно хватить, но потом в любом случае начнётся спонтанный выход.

– Держать так.

Дайс переключился на личный канал Тайрена.

– Не посвятишь в суть плана?

Он понимал, что сейчас не время, но ещё пару минут у них всяко есть, пока указатель номинальной мощности ещё держится. Если говорить, то сейчас. Потом точно будет поздно.

– На второй уход у нас просто нет энергии, она вся сейчас утечёт сквозь файервол, да ещё и засветит нас так, что считай мы всё здесь готовые трупы.

– Это я в курсе. Не тяни.

– Так что сейчас единственный шанс – закрепиться по эту сторону, оставшись на трёх знаках, для этого мы должны аккуратно высунуть щуп в субсвет и замкнуть через него генератор на местное светило. Тут дистанция – световые сутки, даже меньше – твои люди справятся, секунды полторы им хватит, пока не погаснут щиты и файерволом не перерубит щуп. Когда энергобаланс выровняется, дело за мной – буду в одиночку держать глубину, а вы все переходите в спасботы и двигаете к остальному флоту, два-три штатных пассивных прыжка из субсвета дают вам хорошие шансы. Ваш маяк найдёт спасатель. Уже через шесть часов будете ждать разморозки, а квол – рапортовать контр-адмиралу.

Или мы все будем к тому времени мертвы по сотне возможных причин. Например, нас прямо сейчас выбросит в субсвет окончательно отказавший накопитель. И там уже накроет.

– То есть ты остаёшься здесь?

– Я старый. По крайней мере, я смогу выйти в нужный момент в субсвет, если повезёт, укроюсь где-нибудь и буду наблюдать. Заодно дам вам фору, саб – куда более заметная мишень для любых сюрпризов из-за файервола.

Дайс заворожённо продолжал наблюдать медленно сползающее в более красный спектр гало – это дециметровый диапазон реликтового излучения постепенно смещался в видимую область, расчерченный наискось радужным поясом экваториальной анизотропии. Никогда не надоедало любоваться этим световым шоу.