Текст книги "Игра законом"

Роман Симоненков
Игра законом

Получайте удовольствие осознанно,

в том числе читая эту книгу.

Потребности детей ограничиваются

желанием есть, спать и иметь

ВРЕМЯ ВЗРОСЛЕТЬ…

 
Когда познал я Правду мира,
Светлее стала жизнь моя.
Я сотворил себе кумиров,
Творцом почувствовав себя.
 
 
Секрет хранит пространство Яви,
Мечты сбываются всегда,
И Боги всех миров пространства
Сейчас бы поняли меня.
 
 
Есть вариантов много в мире,
Ты вправе выбрать сам любой,
Гляди на мир намного шире,
Себя почувствовав собой.
 
 
В зеркальной сцене земной жизни
Лишь отраженье наших дум.
Я душу слушаю, но мыслю,
И мне мешает сильный ум.
 
 
Когда идём мы к своей цели,
Открыв при этом свою дверь,
Ум и душа поют нам трели,
Позволь себе иметь, поверь!
 
 
Проснись и осознай пространство.
Жизнь на земле Богов игра.
Ты тёмных сил узришь коварство,
Ты Бог, и Бог в тебе всегда.
 
 
Плохие мысли, чувств смятенье
Гони подальше от себя,
Лиши свой ум плодить сомненья,
Невзгоды принимай шутя.
 
 
Мечтайте люди о прекрасном —
Гласит секрет тот сотни лет.
И соблюдайте, помня сказки,
Богов и Пращуров Завет.
 

От автора

Современная жизнь устроена так, что мы не в состоянии услышать голоса нашей души. А наши сиюминутные мысли, которые мы принимаем за свою суть, намеренно концентрируются только на достижении материального. Чтобы слышать внутренний голос, надо почувствовать внутренние уши, увидеть их и ими услышать. Поэтому чаще мы любим слышать внутренний голос, который доносится к нам снаружи.

Дорогие друзья, нам с вами крупно повезло. Мы живём во время вселенского рассвета. Меняется эпоха, наша солнечная система выходит из тёмного рукава вселенной, космическая ночь уступает свои права дню, а весенние лучи светлого излучения Творца топят зимние снега. Тысячелетнее правление Тьмы подошло к концу, но процесс перехода – всегда самый сложный и ответственный момент. Конец света наступает для сил Тьмы, которые ведут борьбу в Явном мире и внутри нас самих.

В основу книги легли реальные события, представленные автором в виде, доступном для понимания и осознания на современном этапе восприятия окружающего нас мира. Читатель получит компетентный расширенный ответ на вопрос 2012 года.

Бывший сотрудник ФСБ, ныне детектив, попадает в следственный изолятор, где встречает человека, перевернувшего его представление о земной жизни. Неведомые законы нашего мира даруют главному герою волю. Однако теперь ему придётся вести борьбу с самим собой, выстроенной системой силовых структур и теми, кто поворачивает человека против себя на протяжении многих тысяч лет. В 33 года жизнь только начинается, жизнь не телесная, жизнь Духа. О рождении Великого Энергетика Глеба Корчагина, способного в одиночку помочь всему человечеству в период вселенского перехода, и пойдёт повествование в этой первой книге.

Часть первая «До»

Клетка организма, которая стала жить сама по себе,

становится раковой или постепенно отключается

от вех систем жизнеобеспечения организма.

Так же и с человеком.

– Вы готовы отвечать на вопросы?

– ДА.

– Вы знаете, в чём вас обвиняют?

– ДА.

– Вы признаёте себя виновным?

– ДА, но суровость данной статьи…

Еще находясь под гнетущим впечатлением сновидения, Глеб Корчагин резко открыл глаза и увидел перед собой недопитую бутылку молдавского коньяка «Квинт», шоколадку «Алёнка» и начатый лимон. Было время, когда фрукты подносили ему на серебряных блюдцах длинноногие красавицы, улыбаясь при этом и мурлыкая приятные для самолюбия слова. Прошло всего два месяца, но та жизнь уже начинала казаться далёким смутным прошлым, которое он с трудом выковыривал из своей неуверенной памяти.

Проблемы с алкоголем были у Глеба и ранее, но носили они кратковременный характер. При трёхдневном запое он звонил старому приятелю, который работал в клинике со странным названием «Наркомолл». Доктор приезжал, воодушевлял дежурными фразами, делал укол и довольный испарялся, напоминая, что зелье будет действовать в течение года. Лишь один раз Глебу удалось выдержать целый год без хмельных напитков, в остальных же случаях какое-нибудь важное событие прекращало срок действия «чудо»-лекарства до срока. Он не был алкоголиком, просто организм не вырабатывал иммунитета к спиртному, поэтому реакция была как у тех же чукчей, индейцев или кержаков, имеющих природную чистоту от рождения. Человек с незасоренными энергетическими каналами, выпивая, чувствует огромный прилив сил и энергии, ему хочется усилить поток неземных сил. Утром же наступает расплата. Муки похмелья имеют больше природу не физическую, а духовно-энергетическую. Поток меняет своё направление и скорость, выкачивая из человека жизненные силы.

Сейчас звонить было нельзя никому, в том числе и наркологу. Приходилось прятаться на съёмной московской квартире. Вот уже три недели тридцатитрёхлетний бывший сотрудник Федеральной Службы Безопасности Глеб Владимирович Корчагин вынужден был держать связь с внешним миром через своего знакомого Василия. Василий же каждый день приносил на квартиру спиртное, чтобы товарищ не донимал лишними вопросами и не пытался взять инициативу в свои руки.

– Не понимаю этих баб, – говорил Василий, – столько мужиков одновременно ошибаться не могут, водка – это метаболизм жизни, Жига!

«Жига» к нему обращались не многие, а прозвище это в самом начале взрослой жизни подарил Глеб Жиглов из популярного фильма «Место встречи изменить нельзя». Глеб не любил, когда его так называли, но внимание на этом не заострял.

– Таблетки бы ещё наутро от этого метаболизма придумали, – всегда повторял Жига, страдая от скопления эритроцитов в головном мозге, сосуды которого сужались до предела.

– Клин клином вышибают, – веселился Василий, – чем травишься, тем и лечись. Закон такой, батенька, сохранения энергии, чем лучше вечером, тем хуже утром.

– А мне и вечером не очень хорошо, – буркнул Глеб.

– Вот опять ты начинаешь свою шарманку включать, – собираясь уходить, вздыхал Василий, – потерпи ещё чуть-чуть, и я всё улажу.

Корчагин имел супругу и сына тринадцати лет, но мог спокойно не появляться дома. Все давно привыкли к ненормированному графику сначала службы, потом работы. Единственное требование – информировать о своих планах он исполнял всегда и при любых обстоятельствах. В пятнадцать лет на охоте по нелепой случайности у Глеба погиб отец, после чего мать стала увядать и получила смертельный инсульт в бане. Ещё через два года умер дедушка, последний родной человек. Продав дом в Калужской области, сирота оказался в столице, где чувство пустоты и одиночества подтолкнули его к ранней женитьбе.

Соблюдая все меры предосторожности, на квартиру был прихвачен только телефон-рация. Так детективы называли аппарат, купленный с целью звонить только на один мобильный номер, и номер этот был Василия.

Проснувшись, первым делом Глеб всегда машинально проверял телефон. В этот раз на дисплее мигал значок принятого сообщения. Василий ответствовал, что сегодня можно покидать квартиру и спокойно отправляться домой. Далее следовали координаты и время следующей встречи: завтра, «Ростикс», метро Дмитровская, 21.00.

Радости не было. Всё тело болело, а мысли путались. В голове проносилось множество вариантов. Сейчас его ум стал сборищем всевозможных маразмов, бреда и абсурда. Маразм этот состоял в том, что при оценке ситуации ум использовал шаблоны, которые в него встроило общество, не осознавая ограничивающее действие этих механизмов. Рассуждая на их основе, Жига делал множество выводов, каждый из которых противоречил другим. Такой круговорот логического мусора собьет с толку любого. Абсурд же состоял в том, что ни один из этих выводов нельзя было назвать правильным, даже если казалось, что он логичен.

Холодный душ и кофе с небольшим количеством коньяка не смогли справиться с мозговыми атаками, но привели беднягу в приемлемое для передвижения состояние. Глеб выкурил первую утреннюю сигарету, во рту стало противно. Ещё в школе преподаватель биологии, прокуренный до желтизны зубов, говорил, что из всех зверей на планете Земля только человек может всасывать в себя дым от огня, при этом учитель отчаянно смеялся и дерзко кашлял от табака.

Во время вынужденного отдыха возник список неотложных дел и целый график посещения друзей, бывших сослуживцев и просто знакомых. Однако сейчас вся важность куда-то исчезла, и ноги сами несли домой. При этом Корчагин размышлял, что ему, как успешному человеку, совершенно безразлично, что там друзья обидятся или подруги не поймут. Какое ему дело, успешному человеку. Обидятся, скатертью дорога. Если мерой дружбы стало то, сколько я времени другу уделяю, так это не дружба уже, а прямо обязанность какая-то. На фига они нужны, такие друзья, которые обижаются и мешают быть успешным своими обидами? Пускай живут в своем болоте. Он просто решил отпустить ситуацию, ослабить хватку, снизить контроль и не мешать течению событий, то есть дать больше свободы окружающему миру.

В метро Глеб не спускался более пяти лет и с интересом рассматривал обновлённую схему, мысленно представляя районы, где появились новые станции подземной паутины. Когда он смотрел на несущихся куда-то по вестибюлям станций людей с отрешённым взглядом, приходили мысли, что «давить» на окружающий мир не только бесполезно, но и порой вредно, полезней наблюдать, чем контролировать. Ему больше подходил лозунг из песни машины времени «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, однажды он прогнётся под нас».

Дома встретил радостный сын Владимир. Мальчишка уже пришёл из школы и попытался протестировать отца на предмет основ знания. Все подростки проходят такой жизненный цикл, когда им кажется, что они знают то, о чём родители по их невежеству даже не догадываются. Отрок схватил футбольный мяч и нарисовал на нём точку.

– Вот оно, ограниченное сферой пространство, – стал быстро лепетать мальчик. – Видишь точку на одной из граней мячика?

Он покрутил спортивный снаряд и поднёс его к лицу отца. Потом взял ручку и нарисовал точку на другой грани.

– Вот я переместил точку, – радостно сообщил сын, – на другую сторону… Что для этого перемещения через объём мне, – он указал на мяч, – потребовалось? Как ты думаешь, папа?

Этот вопрос опять родил множество вариантов в голове у Глеба, но правильный ответ не находился, элементарная логика давала сбой.

– Сдаюсь!

– Время! – рассмеялся мальчонка. – Мне потребовалось какое-то время, – улыбнулся маленький учёный. – А ещё мой учитель сказал, что время и пространство это одно и то же, и что одно без другого существовать не может, – задумчиво проговорил сын, уверенно чеканя мяч, перекидывая его с одной ноги на другую.

– Ты лучше иди посуду помой и ведро выкини, Эйнштейн сушёный, – зло огрызнулся на жонглёра Глеб.

«Сушёным» Вовку называли в школе за его телосложение. Тонкие кости и маленькая мышечная масса создавали впечатление некой сухопарости подростка. Он не обижался, что говорило о его достаточно взрослом взгляде на суть вещей. Иногда ему становилось обидно или грустно от того, что отца часто не бывает дома, мать, уставшая на работе, отделывается стандартными фразами и вопросами.

Ребёнок понимал, что родители трудятся для того, чтобы в семье был достаток и средства для существования, но его чистый и неиспорченный детский разум отказывался принимать трату денег на предметы, которые совсем не обязательны для того, чтобы нормально жить и радоваться этой жизни. Взрослые в его понимании становились рабами вещей и начинали служить этим вещам, забывая, что по закону материальной достаточности необходимое только то, что позволяет без проблем развивать в себе духовное. Никаких законов ребёнок знать не мог, но дарованная от природы чувствительность мировосприятия делала Владимира натурой глубокой и осознанной.

– Вовка ты уроки сделал? – поинтересовался папа.

– Нет пока…

– Всё равно собирайся. Пойдём на футбол, три года не были на стадионе, а сегодня финал Кубка России.

Глеб вышел с сыном из подъезда и по привычке оглянулся по сторонам. Выработанные годами инстинкты часто его выручали. Недалеко от подъезда стояла припаркованная девятая модель Жигулей. Водитель осматривал территорию, держа перед собой газету. Жига уверенно проследовал к автомобилю и, наклонившись в самое окно, попросил прикурить. Это была одна из техник изучения предполагаемой слежки. Времени, отведённого водителю на поиск зажигалки, вполне хватило, чтобы оценить внутреннее содержимое машины. Приборов контроля, прослушивания или ещё чего-либо подозрительного не присутствовало. Две беззаботных мужских особи быстро присоединились к диффузии метрополитена.

– Вот как бывает, – подумалось Глебу, – за пять лет ни разу не был в метро, а тут дважды в один день. Он смотрел на Володю и видел, что сам был таким совсем недавно. «Забота и воспитание нужно птенцам, а взрослую птицу перестроить невозможно» – крутилось на языке, а вслух произнес: «Дважды в одну реку не войти».

– Папа, ты считаешь счёт матча будет 2:1? – переспросил Вовка.

– Да, 2:1, ты же знаешь, что в нашем роду одни предсказатели, – ухмыльнулся отец.

– Правда что-ли? – удивлённо моргнул глазами мальчик.

– Я, сынуль, уже запутался, где правда, а где очень ловкая пародия на неё, – просипел Глеб.

– Опять ты в сторону разговор отводишь, – вздохнул Вовка, прикрыв глаза, и замолк.

На обратной дороге со стадиона настроение было замечательное, счёт оказался действительно 2:1 в пользу Динамо (Москва), за которое они оба болели. Отец – потому что служил в динамовском ФСБ, а сын просто перенял эту «болезнь» по наследству. Перед входом в подъезд Жига просканировал взглядом прилегающую территорию. Одинокие припаркованные машины были знакомы, и подумалось, что в очередной раз приходится дуть на воду, обжегшись однажды молоком.

Жена встретила довольно холодно и сразу завела разговор о финансовой компенсации, которая являлась непременным атрибутом его долгих отсутствий.

– Завтра деньги получить должен, – пробурчал глава семейства, а сам подумал о том, что с удовольствием откупился бы от неё навсегда.

– Ты, что же, три недели в кровати провалялся? – съязвила жена. – Денег уже два месяца не вижу. – Она ушла в другую комнату, погружаться в очередной малобюджетный сериал, коими миллионы людей заменяют настоящую жизнь.

Ещё давно сам Глеб установил в семье негласное правило, по которому жена не расспрашивала о служебных делах, а со временем повседневная рутина жизни выточила из этого правила суть их совместного бытия. В квартире находились два чужих друг другу человека, общим оставался только сын Вовка. Теперь же, когда Глебу хотелось поговорить, получить совет и поддержку, было уже неудобно, непривычно и просто глупо. Привычкой супруги оставались деньги и обязательства мужа оплатить коммунальные и другие расходы на поддержание достойного уровня жизни. Этот виртуальный уровень создал сам Глеб, и теперь стал его главным заложником.

Отношения во многих семьях давно зашли в тупик, и их надо бы просто закончить. Однако тот, кто зависит от своего партнера духовно или денежно, лелеет надежду, что, может быть, скоро все устроится. Люди, как правило, к концу жизни понимают, что лучшие годы, когда еще было возможно всё перестроить, создать новую семью, он провел в надежде на светлое будущее. А оно так и не наступает. Такую же ошибку делают бизнесмены, бизнес которых живёт по принципу «надежда умирает последней». Люди теряют деньги и ждут чего-то. Жига был из другого лагеря. Он имел привычку оценивать окружающих и считал, что имеет на это полное право, как и любой другой. Его принципом было выносить свой вердикт на основании одного простого вопроса – достоин он меня или не достоин? А вердикт выносился очень просто. Если для детектива с этим человеком будущее становилось лучше, – это хороший человек. Если будущее рядом с ним ухудшалось, то это плохой человек, но не в том смысле, что у него плохие качества характера. Он мог быть душкой, любезным и детей любить. Плохой он был именно для Глеба и именно потому, что, когда он с этим человеком близко общался, его будущее становилось хуже. Жена давно стала изъедухой, которой был вынесен отрицательный вердикт.

* * *

Мы любим слушать сплетни, смотреть на грязь, читать про чужие грехи и забываем, что дерьмом можно интересоваться только в том случае, если оно удобрение.

С Василием Зацепиным Глеб познакомился около двух лет назад на дне рождения общего знакомого. Обменялись телефонами и договорились встретиться на следующей неделе. Неделя растянулась на месяц, так как работа у Корчагина шла как по маслу, а вечерами его всегда ждали в одном из ночных стриптиз клубов на Проспекте Мира. Этот праздник жизни придавал всем движениям и мыслям некоторую неторопливость, и где-то внутри сформировалось любимое слово «потом».

Встретились с Василием в ресторане у Рижского вокзала и, отдавая дань кем-то придуманной московской традиции, обнялись как старые друзья.

– Как дела Жига?

Глеба удивило, что Василий назвал его так, как называли только старые школьные друзья или бывшие сослуживцы, однако, он не придал этому факту особого значения.

– Не боюсь никого, – среагировал Глеб. Это была одна из его любимых фраз.

– О, прекрасно, только я вот стараюсь частицы «не» избегать. Наше сознание не воспринимает частицу «не». Если ты говоришь, что у тебя нет арбуза, в голове сразу создаётся образ этой большой ягоды, и твоему подсознанию никак не втолковать, что арбуза нет, он же есть, и подсознание его видит. Когда ты говоришь, что никого не боишься, твоё внутреннее «я» слышит: «Всех боюсь»…

Возникла небольшая пауза.

– Ну, это я так, к слову, – стараясь перевести беседу в другое русло, пропел Василий.

Начало диалога для Глеба стало откровением. При первой встрече Зацепин показался ему натурой приземлённой и не слишком образованной. Теперь он постарался взглянуть на него другими глазами. Василий говорил, что раньше работал рядовым сотрудником Федеральной Службы Охраны, а теперь бегает в поисках работы. Собирая разные «московские темы», пользуется старыми связями, чем зарабатывает на жизнь. В этом они были схожи, только Корчагин работал под прикрытием созданного им детективного агентства «Лубянский двор».

Избегая службы в армии, Глеб в 18 лет устроился по контракту водителем в Федеральную Службу Безопасности и, проработав там пять лет, посчитал долг Родине отданным. Учёба в институте не заладилась, так как после женитьбы дополнительные обязанности сильно мешали сконцентрироваться на знаниях. Для того, чтобы материал усваивался целиком, требуется смирение, добиться которого очень сложно при общении с противоположным полом. Поэтому многие правильно полагают, что жениться необходимо после учёбы.

Потом знакомый по спецгаражу устроил его на должность охранника-водителя в металлургический холдинг, головной офис которого находился в Москве. Шесть лет трудового стажа заставили задуматься о работе на себя любимого. К тому времени Глеб уже приобрёл опыт и видел, как охранные структуры на пустом месте высасывают деньги из коммерсантов. Возможности создать частное охранное предприятие пока не было, а вот бизнес-проект детективное агентство по закону доступен для освоения почти каждому. Для этого необходимо оформить себя как индивидуального предпринимателя, купить диплом о прохождении специального обучения, сделать достойный сайт в Интернете и дать название своему новому агентству.

– Как корабль назовёшь, так он и поплывёт, – размышлял Корчагин, рассматривая сайты и Интернет ресурсы, задав в поле поиска «помощь детектива». В сознании наших граждан крепко укрепились ассоциации, связанные с двумя улицами в Москве Лубянка и Петровка. Для Глеба название «Лубянский двор» вместило в себя дворовое детство, в котором были свои понятия чести и правды, и символ улицы, олицетворяющей безопасность целой великой державы.

Бизнес, построенный на вечных ценностях и вечных слабостях человека, во все времена будет процветать, давая его создателю очень хороший доход. Штат агентства состоял из секретаря, двух бывших сотрудников МВД России и собственно его самого. Для реализации отдельных пожеланий заказчика Глеб дополнительно привлекал людей за единовременную плату. Подобное притягивает подобное, и через полгода работы круг его общения и знакомств позволял выполнять любого рода задачи и поручения клиентов «Лубянского двора». Деньги потекли рекой. Сфера деятельности агентства охватывала большой и разнообразный социальный пласт. Обращались ревнивые супруги, поссорившиеся компаньоны по бизнесу, банки, ищущие должников, должники, мечтавшие собрать компромат на кредиторов, родители попавших в секту детей, то есть все те, кого крепко засосало в круговорот столичной экономической и социальной рулетки. У Глеба был доступ в базы данных силовых структур и ведомств, что также приносило очень приличную прибыль. Кто владеет информацией, тот владеет миром! А предприимчивый человек может хорошо на этой информации заработать.

– Василий, ты кушать, что-нибудь будешь? – спросил Глеб, – а то я весь день не ел сегодня, только кофе и сигареты.

– Молодец, витязь! Одержимый питанием человек принадлежит к наинизшему разряду животных, – то ли в шутку, то ли всерьёз каменным голосом ответил Василий.

– Жрать это дело поросячье, а вот пить это дело богатырское! – продолжил Зацепин и залпом выпил небольшую кружку тёмного пива «Гиннесс», которую он заказал себе ещё до прихода Глеба.

– А я шашлык возьму с салатом, если ты не против…

– Я уже заказал всё Глебушка, шучу я так. Жизнь без шутки и анекдота становится мрачным и скучным существованием…

– Ты пиво «Гиннесс» настоящее пил? – пролепетал шутник, – не то, что я сейчас заказывал, а настоящее…

– Нет, – поморщился Жига.

– Эх, брат лихой, много потерял. Оказались как-то на Терезином Лугу, на пивном фестивале Октоберфест в ресторане «Хофбройхаус» руководители пивных монстров «Гиннесс», «Хайнекен» и «Туборг». Взяли по белым сосисоч-кам «вайсвуршт», и официант их спрашивает, что они будут пить. Первый сказал, что одарит себя самым душистым и пенным пивом в мире «Хайнекен», второй пожелал самого вкусного и ароматного пива в мире «Туборг», а руководитель «Гиннесса» попросил принести «Кока-колы». Три пары непонимающих глаз смотрели на него со всех сторон, пока он не пояснил, обращаясь к официанту: «Они пиво пить не хотят, и я не буду!»

Говорил всё это Вася с воодушевлением, размахивая руками и оголяя свои белые и ровные зубы.

– Ты что, был при этом что-ли? – прекратив смеяться, спросил Глеб.

– Конечно, был. Официантом подрабатывал. Ладно, Глеб, не грузись, знаешь моё прозвище среди близких? Меня называют Бел. Старшая сестра говорит, что это от английского слова «Bell», звонить. Говорю просто много, и голос, как звонок.

Что шутка, а что правда, Корчагин так и не понял, потому как мысли свои уже направил на деловую часть встречи.

– Василий, ты по телефону кричал, что дело твоё и трёх минут не терпит, а сам байки про пиво мне травишь…

– Чтобы что-то напрячь, сначала надо что-то расслабить, – фыркнул Василий, показывая на голову. – Хорошо, – лицо его стало вмиг серьёзным и деловым, а руки передвигались по портфелю в поисках нужных документов. – Вот посмотри бумагу, – протягивая папку, сказал Зацепин, – а я тебе сейчас на словах изложу суть дела.

Глеб изучал договора, платёжные поручения Банка, выписки по счетам и трёхстороннюю электронную переписку, распечатанную прямо из интерфейса на mail.ru. Вид при этом он пытался делать заумный, а сам лишь останавливал внимание на суммах платёжек и названиях кредитных организаций, их исполнивших. Считая нули, Корчагин пропустил даже начало повествования. Общая сумма двух переводов была тридцать пять миллионов рублей.

– Так вот ребята не сразу поняли, что это кидалово, – икнул Бел.

– Прости Вася, расскажи сначала, я задумался…

– Мои знакомые, бывшие сотрудники УБЭПа, – снова зазвонил Зацепин, – организовали небольшую обнальную контору. Как обычно бывает, ты знаешь. Кто кем работал, другими словами, кто за что боролся, тот на то и напоролся. Работа простая, у одних «наличку» брали под Ъ%, а отдавали под 5 %. С разными оптовиками сотрудничали, а три месяца назад один «гусь» посоветовал контору, где на процент дешевле.

– Понятно всё, – зевнул Глеб, – таких обращений полно. Я вот только не пойму, вроде бы взрослые люди, сами из «бывших», и как детей разводят вас из раза в раз. Помнишь песню Кота Базилио из кинофильма «Буратино»? «Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки… Покуда живы жадины вокруг, удачи мы не выпустим из рук».

– Послушай дальше, – торопился Василий. – Пробные переводы сделали, всё нормально, но суммы были небольшие. Новые оптовики работали быстро, и процент обналички гораздо меньше, чем у других.

– Приманку кидали, ясное дело, – попытался урезонить его Глеб.

– Ну да, это понятно, и не только нам с тобой, – закуривая дамские тонкие сигареты, тараторил рассказчик. Ребята мои тоже что-то почувствовали, бизнес собачий, нюх иметь надо как у карпа.

– Почему, как у карпа? – удивился Корчагин.

– Обоняние карпа в 500 раз превышает чувствительность собаки…

– Теперь что же надо говорить, нюх как у карпа? – заржал Глеб.

– Говори, как хочешь, – парировал ещё недавно весёлый Василий. – Так вот, ребята мои тоже почувствовали приманку с крючком и приказали оператору через этих оптовиков не работать. Оператором у них парнишка числится, полгода всего, Артёмом зовут. Проверяли, пробивали, всё в норме было. Через два дня Артём делает два перевода на общую сумму 35 миллионов рублей и включает «тупого», что якобы не слышал указаний не переводить средства на эту контору.

– Артём пока ещё не скрылся? – сразу спросил Глеб.

– Ты знаешь, сейчас новая «фишка» пошла у кидальщиков, они не скрываются. Телефоны поднимают, говорят, что проблемы с правоохранительными органами, будем типа решать проблемы и отдавать потихоньку.

– Грамотные стали, эволюция!

– Конечно, грамотно, тем более, что они всегда в движении и их не достать, – безнадёжно произнёс Зацепин.

– Ну, это мы посмотрим, Вася, на каждую хитрую…

– Перед тем, как начать работать с этой оптовой конторой, – не замечая реплики, продолжал Василий, – ребята договора полуофициальные с ними заключили. В арбитражный суд не потащишь, смысла нет, но от ментов прикрытие есть. Изучи документы внимательней, там есть «обтекатель на попу» для нас от статьи за вымогательство. Я тебе доверенность от этого Общества сделаю, и ты в правовом поле будешь работать.

– А кто тебя надоумил, что я буду по этому вопросу работать? – постарался качнуть собеседника Глеб.

– Да перестань, Жига, мы же не чужие люди, тем более я тебя не тороплю и предлагаю 25 % от суммы возвращённых средств.

– Ты что у них финансовый распорядитель?..

– Нет, конечно, но финансовую сторону я всегда обговариваю сразу, так сказать, «на берегу», – замысловато потирая левую руку возбудился Василий.

– Молодец, я подумаю, – буркнул Глеб и встал. Откуда Зацепину было знать, что слово совесть для детектива не пустой звук и не придуманное кем-то для красного словца чудо-удо. По совести его учили жить отец и дед, учили с самых пелёнок, подтверждая свои ученья многовековой мудростью предков. Он никогда не брался за дело, не убедившись перед этим, что отстаивает интересы правой стороны.

– Документы изучу, с ребятами посоветуюсь, узнаю кое-что для себя и через три дня в это же время жду тебя здесь.

– Жига, три дня это много, – занервничал Зацепин. – Тут каждая минута дорога. У нас есть некоторый материал на них, да и Артём пока не прячется и может на своих подельников вывести.

– А с чего ты взял, что он подельник? Как вы быстро всем ярлыки любите клеить. У нас презумпцию никто не отменял…

– Да прекрати ты, мы же не в зале суда, – продолжал настаивать Василий, – давай, подумай до завтра, я понимаю, что с каждой мыслью нужно переспать.

– Звони завтра, – Корчагин встал и пошёл к выходу, даже не дождавшись шашлыка. – Какой-то осадок в душе неприятный, – пробубнил он вслух.

Выйдя из ресторана, закурил, потом подышал свежим апрельским воздухом и подумал, что стал слишком ворчливым и гордым. Он любил после каждой встречи посмотреть на неё со стороны и оценить все плюсы и минусы ситуации. Оценить не только с позиции материальной выгоды. Морально-этические нормы детектив никогда не нарушал. На внутренние ощущения Глеб не обращал внимания, полагая, что способен рациональным умом справиться с любой проблемой. Сегодня же мысли его были далеко от материального и от самой встречи, хотя Жига понимал, что размышления являются результатом его общения с Василием.

– Осадок в душе тут не при чём, – разговаривал сам с собой Глеб, – душа не понимает ни логику, ни язык разума. Интуиции у меня не хватает, – закончил свой мысленный диалог Жига и улыбнулся проходящей мимо симпатичной девушке. Любовная искра вспыхивала в нём моментально, но сейчас он её погасил. В душе он уже был согласен помочь Василию, а сейчас разыгравшийся мужской инстинкт толкал его в стриптиз клуб, до которого от Рижского вокзала было всего три минуты езды.

В машине Глеб набрал телефон своего старого друга с редким именем Аркадий.

– Вольнов слушает…

– Воля, приезжай в «малину» на Проспект Мира, совет твой нужен…

– Ты как всегда по ночам активизируешься, а я по солнечным часам живу, спать собирался. Ну ладно, только в память о том, что ты мне в пятом классе помог вернуть украденные Андрюхой Половинкиным вкладыши, – добродушно отреагировал Вольнов, – буду через полчаса.

Знакомые и друзья Корчагина разделились для него на две половины. Одна часть – из детства, юности и двора, а вторая, гораздо более многочисленная, имела сугубо деловой статус. Воля жил в соседней деревне и переехал в Москву с родителями много раньше самого Глеба.

Аркадий Вольнов был единственным человеком, который хорошо вписывался и в одну, и в другую компанию. 10 лет Воля трудился в банке и успел дослужиться до должности заместителя председателя Правления. Потом внезапно ушёл из кредитной сферы в никуда. Сейчас же состоял финансовым советником в двух или трёх промышленных холдингах, что позволяло безбедно жить, имея при этом свободный график работы и возможность заниматься любимым делом. С детства Аркадий интересовался наследием древних цивилизаций и порой был очень интересным собеседником. Глеб ценил его сильный практический ум, который лаконично взаимодействовал с простой житейской смекалкой.

– Аркаша, сюжет стандартный, сумма приличная, вот документы, – без предисловий поприветствовал друга Глеб.

– Я думал, ты мне хочешь очередную юбку показать, – ехидно прищурился Воля.