Текст книги "Дигворд. Духовный страж"

Глава восемь: Родственные узы

К месту назначения мы добрались за пару часов до захода местного солнца. Могли бы и быстрее, но пришлось пару раз останавливаться для уничтожения особо наглых демонов. Больше всего меня удивило, что дядя Клим, имея низкий уровень, умудрялся сражаться очень эффективно. Да, он наносил мизерный урон, но практически постоянно его попадания из арбалета были критическими и навешивали пускай и небольшие, но негативные эффекты, а его группа, пользуясь этим, упорно разбирала демона на запчасти.

Одного моего удара, тем более усиленного умением, хватало с лихвой, чтобы перекрыть урон половины группы за серию атак. Вот только если скорость убийства у меня была намного выше, эффективность оставалась все равно за дядей Климом и командой. Четкие и точные движения, отработанные десятки тысяч раз, постоянная смена атакующего бойца, поддержка союзников – и это все без команд. Они напоминали единый организм, отточенный в сотнях, если не тысячах подобных боев.

Кроме дяди Клима, на дальних атаках была сконцентрирована и та женщина, которую мы первой встретили. Только, в отличие от своего командира, она пользовалась не арбалетом, а длинным луком с энергетической тетивой и такими же стрелами. Как я потом узнал, это у нее умение такое – создавать тетиву и стрелы из собственной энергии, хотя она носила с собой и тетиву, и запас обычных стрел на случай, если бой затянется.

А вот чернокожий мужик оказался магом огня, да и сам был из расы магмаров, в которых текла какая-то толика крови магматических элементалей. Однако из-за невысокого уровня у него был весьма скудный перечень заклинаний, но компенсировал он это крайне виртуозным их использованием. Я сначала подумал было, что огонь – не лучший вариант против демонов, но оказалось, что местные демоны – выходцы не из геенны огненной, как у нас писалось в старых книгах, а просто с крайне неприятного измерения, и далеко не у всех есть повышенный иммунитет к огню.

Сэр Эндрю ван Дюрен тоже успел показать себя, перехватив демона, который выглядел, как помесь таракана и богомола, и, крикнув, что он сам справится, показал настоящее мастерство рыцарского боя с использованием щита и меча. Несмотря на то, что демон, как пропеллер, махал своими серповидными конечностями, ни один удар так и не прошел мимо щита рыцаря, причем в большинстве случаев по касательной. А отточенные удары и уколы мечом достаточно быстро сначала лишили тварь конечностей, а потом, после своевременного торцевания щитом, в несколько ударов прикончили лежащую на земле тушку.

Дядя Клим даже похлопал его по плечу и сказал, что если у ван Дюрена появится желание, то в их отряде найдется место такому отличному бойцу. Только скунс на это фыркнул и пробурчал что-то себе под нос, но на него особого внимания не обратили – видно, он у них и так вечно найдет, чем быть недовольным.

Как бы то ни было, любая дорога рано или поздно заканчивается – вот и мы прибыли в их временный лагерь, находящийся в очередном лесу, на опушке которого нас уже встретил дозорный, хотя до самого лагеря пришлось топать еще без малого целый час. Уже там я понял, насколько действительно большая группа наемников находится под командованием отца и дяди Клима. Только на отдыхе внутри лагеря было около полусотни всевозможных разумных. А ведь еще есть бойцы на постах, да и на заданиях должны быть – в той же крепости, например. Черт, а не кисло они тут развернулись за эти годы!

Хоть дядя Клим и просил меня помолчать первое время и дать ему сначала поговорить с отцом, но, увидев того выходящим из палатки, сшитой из шкур демонов и покрытой для маскировки различной травой и листьями, я не удержался и с криком «папа» дернулся к нему. Но остановился, сделав буквально пару шагов, не зная, как он отреагирует.

Резкий разворот в мою сторону, пара секунд непонимания на лице отца, после чего пришло узнавание, и как тогда, с дядей Климом, на лице отца четко проступила вся вселенская грусть. Он ни капли за это время не изменился: все те же жесты и мимика, даже те же поджатые губы, когда ситуация ему не нравится, но он ничего не может изменить. А потом десяток быстрых шагов, и он, обняв, крепко прижал меня к себе.

– Севка, малыш, как же я по тебе скучал! – А потом в его голосе появилась сталь: – Я Лешему яйца на хрен оторву и завяжу на шее бантиком за такие дела!

– Пап, ты неправильно понял! – я решил сразу прояснить ситуацию, но осекся, вспомнив слова дяди Клима. – Там вариантов не было… В общем, давай я тебе наедине все расскажу, ты, главное, не кипятись раньше времени.

– Действительно, Котяра, не кипятись – там Леший абсолютно не виноват.

– Ладно… – проскрипел отец, явно не успокоившись. Оглянувшись вокруг поверх моей головы (он все же еще до сих пор был выше меня), он резко гаркнул: – А НУ, ПО МЕСТАМ! ИЛИ ВАМ ЗАНЯТЬСЯ НЕЧЕМ?

Я только сейчас обратил внимание, что все движение в лагере остановилось, как и разговоры. Ну, как бы понять их можно – тут такое событие: в огромном мире духовного плана родственные души смогли найти друг друга спустя почти шесть лет. Но и не стоит забывать, что отец дисциплину всегда поддерживал достаточно жесткую. Так что остальные присутствующие в лагере резко начали делать вид, что они заняты чем-то крайне важным.

– Ладно, пойдем, сынок, поговорим, – так и продолжая прижимать меня к себе, но только уже одной рукой, отец развернулся и направился к палатке. – Но учти! Должны быть очень веские основания для того, чтобы я не начал искать Лешего с целью оторвать ему все причиндалы.

В палатке оказалось достаточно уютно – ну, насколько возможно в таких условиях. По бокам возле стенок – две лежанки с набитыми чем-то вроде сена мешками, уложенными в ряд – этакий аналог матраса, и полмешка с той же набивкой вместо подушки. Небольшие ящики с замками возле лежанок и посередине – простенький деревянный стол возле центрального опорного шеста с четырьмя стульями вокруг, а наверху к этому шесту подвешена масляная лампа, которая хоть и бросала темное кольцо днища на стол, но зато освещала все остальное пространство, и довольно неплохо.

Отец наконец-то немного отпустил меня, но только чтобы внимательно осмотреть с головы до ног, даже пощупал бицепс и ненадолго задержал взгляд на седой полосе, но ничего не сказал по этому поводу, только тень проскользнула по его лицу. Похоже, он и без моих слов понял, откуда у меня такое украшение взялось. А вот медальоны-смертники, цепочка от которых выбилась из-под воротника жилетки после объятий, от его внимательного взгляда не укрылись. Подцепив пальцами цепочку, он вытащил медальоны и, внимательно осмотрев, вскинул одну бровь, что в его случае выражало крайнюю степень заинтересованности. Но как только вслед за дядей Климом вошел Картан, папа ловким движением практически моментально запрятал жетоны снова мне за воротник.

– А ты кто такой? – папа даже шагнул в его сторону – то ли загораживая меня, то ли собираясь выдавить собой нежданного посетителя.

– Пап, он со мной, и он должен быть при нашем разговоре.

Быстрый взгляд на меня, потом на Картана, секундная заминка, и отец неохотно кивнул, разрешая мохнатому присутствовать. М-да… Вроде папа внешне не изменился, но я вижу, что внутри у него многое поменялось – похоже, потеря мамы для него стала намного более серьезным ударом, чем для меня. Он стал более жестким и менее разговорчивым – раньше уже вставил бы что-то едкое шутливым тоном. А сейчас… Сейчас просто промолчал, приняв во внимание мои слова.

– Кот, купол поставь! – попросил дядя Клим, присаживаясь на один из стульев возле стола.

– Уверен? У меня их всего три осталось.

– Да, это стоит того.

– Хорошо.

Открыв один из ящиков возле лежанок, отец достал оттуда небольшой череп какого-то монстра или, может, демона, полностью исписанный неизвестными мне рунами. Поставив его на стол, пробежался пальцами по нескольким рунам, после чего череп, резко почернев, выпустил из себя волну, от которой слегка заложило уши.

– У нас полчаса, потом артефакт купола тишины рассыплется. Надеюсь, теперь мне объяснят, что происходит? И откуда, сынок, у тебя жетоны явно из мира живых?

– Полчаса маловато, так что начну, наверное, с основного… – начал я, пытаясь сообразить, что стоит в первую очередь рассказать, а что можно и потом, уже не стесняясь того, что нас могут подслушать. – Во-первых, я не умер, а временно тут, по божественному заданию…

Я замолчал, потому что пришлось дернуться вперед, чтобы попытаться подхватить отца, из которого после моих слов как будто стержень вынули, и он чуть не осел на месте. Но помогать ему не пришлось – он быстро взял себя в руки и в итоге его только немного покачнуло. Выставив руку, останавливая меня, он снова подошел к ящику, из которого доставал артефакт, и, вынув оттуда глиняный кувшин, сразу же присосался к нему.

– Фух… – оторвавшись от кувшина, выдал он и достал еще один кувшин и три кружки, потом немного подумал, посмотрев на меня, и достал четвертую кружку. – Твоя мамка меня убила бы. Ну все, теперь можешь рассказывать дальше – основная проблема и так уже прошла мимо… Хотя-я-я… Появился ряд других, но с этим разберемся!

Поставив всю тару на стол, он быстрыми движениями разлил что-то темное по кружкам, причем в одну плеснул буквально на самом донышке. Вот эту кружку, где было меньше всего напитка, напоминающего вино, он и протянул мне.

– Держи, там всего градусов двадцать. Но все равно не налегай – твоя мама вообще бы мне руки поотрывала, если бы узнала, что я тебя в тринадцать… Э нет, подожди, уже должно быть четырнадцать… Так вот, что я тебя в четырнадцать спаиваю пусть и легким, но винцом.

– А мне на фига ты этот компот налил? – возмутился дядя Клим, заглядывая к себе в кружку. – Ты из своего кувшина наливай!

– Э не-ет, чую, мне самому мало будет после ваших рассказов, – отец прижал к себе тот кувшин, к которому сначала приложился, и только сейчас я обратил внимание, что в кружки он наливал из другого.

– Жлоб!

– Сам такой! И вообще, мы тратим время артефакта, – оборвал легкую перепалку отец и, повернувшись ко мне, уточнил: – Если я правильно понял, ты в курсе, что тебе тут может грозить? А то я при таком раскладе не могу поручиться даже за своих бойцов, если они вдруг узнают.

– Да, дядя Клим уже просветил. Но давай по порядку…

Учитывая, что время ограничено, я первым делом объяснил, кто такой Картан, а то слишком часто папа на него косился. После чего в подробностях рассказал о божественном задании и только потом уже – о приключениях в духовном плане, не забыв уточнить, что граф – вовсе не граф. Ну, а за оставшееся время успел только показать Шингон и жетоны, объяснив, откуда у меня эти предметы и почему они остались со мной и на этом плане.

– Значит, от нее все же хоть что-то осталось. – Папа нежно провел рукой по лезвию Шингона, который сейчас лежал на столе.

– Есть еще два масштабируемых предмета, но они на мага, и я решил оставить их Кате.

– Правильно сделал! – поддержал меня отец. – Нечего этой малышке с таким дрыном бегать, а то у будущих кавалеров сразу появится комплекс неполноценности. Ладно, вернемся к насущным вопросам. Завтра, потолок – послезавтра, организую тебе сопровождение к городу, который контролирует Перун. Пехтарить, конечно, не близкий свет, но по времени уложимся, и даже с запасом – мало ли что там этот бородатый хмырь захочет, чтобы ты еще сделал, а тебе лучше тут не задерживаться. Нет, я, конечно, был бы рад с тобой подольше побыть, но мне важнее твоя безопасность.

– Хорошо, – мне и самому хотелось задержаться тут, но я понимал, что отец прав.

– Клим, объясни-ка ты мне вот какой момент. А с какого бодуна ты не разоблачил того хмыря с мордой облезлой кошки, а просто сделал тапки с Севкой?

– Да не готово там еще все! Я и так прикидывал, и этак… В общем, получалось, что даже если я соберу народ и перед ним раскрою, что кошак-то ни фига не граф, все равно прольется очень много крови. Многие-то инертные, и по привычке встанут на защиту текущей власти.

– А как вообще получилось, что он стал командующим крепости? – наконец-то подал голос Картан.

– Ну, нас при этом не было, но, судя по слухам, этот гаденыш сдох еще в первые дни после прихода Системы, – начал объяснять дядя Клим. – Ну, и когда попал в небольшую группу таких же мертвых душ, сразу начал качать права. Я, мол, потомственный дворянин, все дела… Навешал кучу лапши на уши, а народ-то в большинстве простой – в основном, из миров, в которых до прихода Системы процветала феодальщина, клановость и прочая кастовая система, вот и повелись на все его россказни. Им же с самого младенчества вдалбливалось, что нужно выполнять все, что говорит титулованный, никогда не вызывать его недовольство собой и прочая шелуха. Причем данный строй, как оказалось, распространен и во многих высокотехнологичных мирах. А всякий там социализм, демократизм, капитализм и прочий «изм» – это скорее исключение, и наблюдается только в паре процентов миров. Короче, кошак этот выехал исключительно на собственных понтах. Да и крепость, думаю, строить начал не для защиты душ, а чтобы защитить себя любимого чужими руками.

– Стоп! А не может ли он тогда помогать тем сектантам, которые возле крепости ошиваются? – вспомнил я разговор той группы, что нашла нас на подходе к крепости.

– Мы рассматривали этот вариант, но ничего на него не указывает. Уровень не растет, один почти не остается, даже на прогулки ходит с толпой всяких прихлебателей. В общем, не ломай голову над этим – у нас там людей еще много осталось, так что подготовят почву. Заодно к этому времени, надеюсь, найдут наконец-то лагерь сектантов.

– Сколько вам осталось? – вдруг вмешался Картан, и я даже не понял, о чем он. А вот отец и дядя Клим, похоже, поняли.

– Климу – шесть, а мне еще семь лет, – ответил отец. – Это, наверное, самое хреновое, когда до секунды знаешь, когда уйдешь на перерождение.

Картан повернулся ко мне и очень пристально посмотрел. А я понял, что это он спросил для меня. Ведь если я хочу найти способ их вернуть, значит, у меня время ограничено – нужно успеть до того, как они отправятся на перерождение. А еще я только сейчас осознал, насколько глобальную разницу дают уровни даже в этом. У меня уже сейчас сорок семь лет нахождения на этом плане до отправки на перерождение, а папа и дядя Клим, имея намного больше жизненного опыта, но более низкие уровни, застряли тут всего на двенадцать-тринадцать лет. Это что же получается – чем у тебя выше уровень на момент смерти, тем дольше ты должен пробыть тут? Хотя, с другой стороны, логично. Если бы всякие мифические сущности с, условно, миллионным уровнем после смерти перерождались всего лишь через пару дней или лет, пусть и с частичной потерей памяти и сил, то это было бы крайне неприятно. А так, чем ты сильнее, тем дольше нужно будет прожить в этом отстойнике для душ.

– Ладно, заканчиваем серьезные разговоры, – оборвал мои мысли отец, который после этих слов кивнул на черепушку, покрывшуюся просто огромным количеством мелких трещин и непонятно, за счет чего еще державшую форму.

– Черт! А я даже не зарисовал руны, – сокрушился я, поняв, что уже не успею, да и не уверен, что трещины не исказили их.

– Зачем тебе?

– Так я развиваю руническое письмо, а с моей эм… «особенностью» могу спокойно и новые схемы разрабатывать.

– Ну, у меня есть еще два таких артефакта, так что можешь с них перерисовать.

– Ага, – машинально ответил я, наблюдая, как череп, отдав последние крохи энергии, разваливается на мельчайшие кусочки.

– Нам, похоже, пора, – сказал Картан, обращаясь к дяде Климу. – Думаю, им есть о чем поговорить без посторонних.

– Действительно, а мне еще своих разместить надо, да и вам с этим рыцарем место подобрать да на продуктовое довольствие поставить…

Эти двое бочком-бочком смылись из палатки, а мы с папой так и продолжили сидеть и молча смотреть друг на друга. Я, если честно, не знал, о чем говорить. Точнее, можно было много о чем, но даже не представлял, с чего начать. Как-то у нас разговор сам собой затих после исчезновения купола тишины. О серьезном не поговоришь, а с чего дальше начать разговор – не могу выбрать.

– Знаешь, – начал отец. – А я ведь даже не знаю, чем ты сейчас увлекаешься, какие у тебя интересы, какие планы на будущее… Столько лет прошло. Ты ведь до сих пор в моей памяти остался шебутным мальцом, а сейчас вон какой вымахал! Окреп, да и, судя по уровню, далеко не за партой его набрал. Я пропустил, считай, самые интересные твои и Катины годы.

– Ты сожалеешь?

– Нет, сынок, я бы и второй раз за вас жизнь отдал, а если мог бы – как и мама, душу бы не пожалел. Особенно если бы смог это сделать вместо нее. Но вот так, увидеть тебя уже повзрослевшим – как-то выбивает из колеи. Зато хотя бы у вас будет шанс не то что внуков, но и их внуков понянчить! – кривовато улыбнулся отец.

– Не, ну ты не перегибай, пап… внуков своих внуков. Люди столько не живут!

– Подожди, а ты что, не в курсе? – подался он вперед.

– В курсе чего?

– Да каждый уровень, взятый тобой, прибавляет немного к продолжительности жизни.

– Эм… Вроде слышал что-то такое, но то ли не придал значения, то ли просто вскользь услышал…

– Вот смотри, каждая поднятая характеристика или уровень чуток увеличивают продолжительность жизни. Это, к примеру, если бы ты остался первым уровнем, то годам к пятидесяти помер бы от старости, зато на сотом уровне в пятьдесят лет будешь еще вполне себе бодрячком, и по девкам бегать будешь, а от старости помрешь этак к восьмидесяти, а то и девяноста. Из-за этого же начали появляться сектанты. Они же, поглощая души, качаются, а это увеличивает их таймер до перерождения. Все взаимосвязано.

– Тогда, получается, можно вообще бессмертным стать? – удивился я. – Ну, в смысле – никогда не умирать от старости, знай себе только качайся.

– Не, не получится: рано или поздно достигнешь того момента, когда станешь повышать уровень медленнее, чем он дает тебе прибавку к продолжительности жизни. Ведь каждый последующий уровень получать все тяжелее. Вот, допустим, дает один уровень тебе полгода дополнительной жизни – это я так, условно, не знаю точных цифр. А, к примеру, на двухсотом уровне тебе надо тратить год, чтобы получить двести первый. Понял?

– Ага, но ведь тогда и тебе с дядей Климом можно отсрочить перерождение, пока я найду способ…

– Даже не заикайся! – оборвал меня отец, поняв, к чему я клоню. – Есть принципы, которые никогда нельзя переступать или менять: я не уподоблюсь сектантам, даже если душа – это закоренелый преступник. Потому что пока ты следуешь своим принципам – ты человек и личность, а как только начнешь менять или предавать свои же принципы, ты из человека превратишься в дерьмо, к которому нет не то что уважения, а даже на одном поле стыдно срать с таким садиться. Ты меня понял, сынок?

– Да, прости… Просто без тебя и мамы нам с Катей было так тяжело.

– Я понимаю, – отец потрепал рукой мои волосы и прижался лбом к моему лбу. – Появятся у тебя свои дети, думаю, поймешь, что мы не могли поступить по-другому. Ведь главное в жизни – знаешь, что?

– Что?

– Честь и семья! Ведь без чести ты никто, а с честью тебя уважать будут даже враги. А семья – это твоя кровь, твои узы, и все в мире делается только ради них. Ради родных можно и горы перевернуть, и к дьяволу спуститься, чтобы рога отпилить. Помни, сынок! Помни, родной, за что мы с мамой отдали жизнь, и пускай она уже не увидит, но я тобой уже сейчас горжусь и вижу, что мы это сделали не зря. Ладно, давай не будем о грустном – расскажи лучше, как у вас там? Как жили эти годы?

Папины слова засели мне глубоко в душу. Ведь даже сейчас я вижу, что он прав. Эти шесть лет все, что я делал, было ради Кати и ради памяти о родителях, то есть ради семьи. Но ладно, потом об этом подумаю, а сейчас придется во второй раз пересказывать свою жизнь за последние годы. Черт, знал бы – попросил бы дядю Клима потерпеть, послушал бы вместе с папой. Ну ладно, сделанного не воротишь. В общем, начал я очередной пересказ своей истории.

Глава девять: Град Перуна

Несмотря на то, что практически каждый день группа, с которой я шел, вступала в бои, натыкаясь на демонов, я все равно наслаждался проведенными днями. Ведь и сам отец отправился вместе со мной! Это, конечно, вызывало небольшое неудобство – он упорно не пускал меня в бой под тем или иным предлогом, но тем не менее время летело незаметно за разговорами, воспоминаниями. Да и просто оттого, что папа был рядом.

Но рано или поздно все заканчивается, вот и наша дорога закончилась. Мы стояли у подножия холма, на вершине которого раскинулся просторный город – пускай и обнесенный деревянным забором, но даже отсюда было видно, что дерево на него пущено далеко не простое – ну вот не может обычная древесина слегка светиться нежным голубоватым светом.

– Это точно то самое место? – решил я переспросить, надеясь на отрицательный ответ. – Может, вы что-то перепутали, и нам дальше?

– Мне тоже не хочется, чтобы ты так быстро уходил, но «там» тебя ждут Леший и Катя. Думаю, они уже извелись, не зная, что с тобой. Так что как бы мне ни хотелось, нужно тебе заканчивать это задание.

– Пап… – в горле внезапно пересохло. – Я обязательно найду способ вас вернуть!

– Так, успокойся! – строго взглянул на меня отец. – Во-первых, я с тобой дойду до города и пробуду там, пока ты не закончишь с заданием. У нас репутация в городе не сильно, но приподнята, так что минимум пару дней нас потерпят. Во-вторых, не вздумай сделать какую-то глупость, пытаясь меня вернуть. Лучше мы никогда больше не увидимся, чем идти поперек своей совести. Ну, и главное: не забывай, что у тебя еще есть сестра! Прости, что мы на тебя возложили такую тяжелую ношу, да ещё и в столь раннем возрасте, но сейчас ты главный мужчина в семье, не забывай это.

– Я помню, пап, – серьезно кивнул я, а отец, не удержавшись, улыбнулся и потрепал рукой мои волосы. – Не волнуйся, я найду способ, как вас вернуть без крайностей.

Отец заглянул мне в глаза и, видно, найдя там какое-то подтверждение своим мыслям, молча кивнул. Он всегда так делал, когда я в детстве, напроказничав, обещал что-то больше не делать, и мне всегда казалось, что он высматривает в моих глазах, вру я или нет. Продолжения могло быть два: либо тяжелый вздох, когда он не верил, что я сдержу обещание, либо вот такой кивок, когда он мне верил.

Если у меня и были где-то на грани мысли о том, что я готов пойти на все, чтобы вернуть отца, то после этого последние отголоски таких мыслей улетучились. Отец прав: есть поступки, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не стоит делать, невзирая на то, насколько благородные у тебя цели. Отец уже говорил, что мной гордится, и теперь я ни за что не дам повода разочароваться во мне!

До города мы успели пройти только половину пути, когда открывшиеся массивные ворота выпустили конную кавалькаду, которая, выехав, перестроилась в клин и галопом понеслась к нам.

– Странно, – напрягся отец. – Всем приготовиться – возможны проблемы!

Повторять или что-то разъяснять ему не пришлось – группа, слегка перестроившись, начала подготавливать оружие, еще пока не в боевом положении, но так, чтобы в любой момент можно было его применить.

– Что-то не так? – не убирая взгляда от конницы, настороженно спросил Картан.

– Мы тут были четыре раза, и всегда спокойно доходили до ворот.

– Думаешь, это связанно с нами?

– Или с вами, или недавно что-то серьезное случилось.

Я вполуха слушал их разговор, а сам настороженно и одновременно с восторгом смотрел на приближающихся защитников града Перуна. От каждого из них – а точнее, от их брони исходил мягкий голубой свет, как и от стен города. Когда они уже были достаточно близко, чтобы рассмотреть детали, я даже непроизвольно хмыкнул. Прямо богатыри из сказок… с современными дополнениями.

Контраст был настолько сильный, что я внимательно прошелся взглядом сверху вниз по всей амуниции. Островерхий «славянский» шлем с полумаской, защищающей верхнюю часть лица, и центральным наносником, спускающимся аж до подбородка, с прикрепленной по краю кольчужной сеткой, спадающей на плечи. Туловище закрывал доспех из плотно подогнанных чешуек. Хотя нет, они шли внахлест, показываясь из-под одной чешуйки и частично накрывая другую.

Если туловище такой доспех закрывал полностью до середины бедра, с разрезом посередине от пояса и вниз, то руки он закрывал только до локтя, а дальше шли массивные отполированные наручи. Образ старославянского воина довершали каплевидный щит с символом «щита Перуна», копье, притороченный к поясу слева меч и справа – топорик с узкой рубящей поверхностью.

А вот все остальное в образ не вписывалось. Ни ботинки с высокими берцами, у которых голенище на шнуровке достигало практически колена, еще и усиленное полимерными вставками, ни вполне современные полимерные наколенники и налокотники. И уж тем более славянскому богатырю никак не подходил короткий кавалерийский карабин, притороченный к седлу, и автомат за спиной. Это была какая-то смесь Калашникова и AR-15 – без разборки сразу и не скажешь, но предохранителя с модульным прикладом, коллиматором и прочим обвесом на положенном месте не наблюдалось. А вот лошади, на удивление, боевого обвеса не имели.

Пока я рассматривал приближающихся всадников, они успели доскакать до нас и буквально в какой-то сотне метров оба крыла клина отсоединились и разошлись по бокам, проскакав мимо нас. А вот центральная тройка, которая шла на острие клина, осадила коней в паре метров от переднего бойца из группы отца.

– Среди вас Дейнека Всеволод по прозвищу Север?

– Таки, возможно, да. Но шо вы таки хотите от разумного с таким интересным именем? – с характерным акцентом спросил один из бойцов в середине нашего построения.

– Перун хочет, чтобы мы его доставили к храму. Его испытание завершено, и нет смысла заставлять его тянуть с посещением храма.

– Ой, говорила мене мама, что не стоит спорить с властью и богами. Таки вынужден с ней согласиться, особенно когда местные власти и бог – таки одно и то же лицо, – получив едва заметный сигнал от отца, продолжил боец. – Мы согласны пройти с вами, но, к стыду моих седых пейсов, придется-таки делать это пешком.

Представитель Перуна повел шлемом из стороны в сторону – как видно, осматривая нашу группу, и мне показалось, что его взгляд замер на мне. Но спустя пару секунд он кивнул и начал слезать с лошади. За ним то же самое сделали и два его спутника. Взяв лошадей под узды, они спокойно развернулись к нам спиной и зашагали в сторону города. Сделав с десяток шагов, центральный на ходу обернулся и поинтересовался:

– Так вы идете или нет?

Быстрое молчаливое общение либо незамеченными мной сигналами, либо посредством группового чата, но вся группа начала двигаться вперед как по команде, при этом не убирая рук от оружия. Я едва успел начать идти вместе с остальными, да еще и, не удержавшись, оглянулся посмотреть, что же делают остальные всадники. Вся остальная группа стражей не обращала на нас внимания и растянулась жиденькой цепочкой за нашими спинами, вот только лицом не к нам, а к виднеющемуся вдалеке лесу, из которого мы вышли несколько часов назад.

– Что-то происходит, причем явно нехорошее, – едва слышно прошептал Картан.

– Да и эта троица постоянно оглядывается, – добавил ван Дюрен.

Действительно, троица впереди идущих стражей града Перуна каждые пару десятков шагов бросала взгляд назад, причем не на нас, а на отряд конницы, оставшейся у нас за спинами. Отец же молча крутил головой, пытаясь что-то высмотреть, и через пару сотен метров ему это удалось. Дернув меня за рукав, буквально одними глазами он показал на небольшую проплешину в траве, где, в отличие от остального подъема на холм, трава была немного ниже.

Я сначала не понял, на что указывает отец. Ну, ниже тут трава растет – и что с этого? Но зная, что папа так просто не стал бы обращать мое внимание на какой-то кусок земли, я постарался внимательно всмотреться. Только после того, как я догадался посмотреть на саму землю, которая с трудом просматривалась сквозь траву, я понял, что заинтересовало отца. Обнаженная спекшаяся земляная корка, сквозь которую пробилась молодая поросль, успевшая достаточно прорасти, но не успевшая полностью скрыть следы чего-то произошедшего тут.

– Дня два – может, чуть меньше, – прокомментировал Картан, который тоже обратил внимание на проплешину. – Было бы какое-то лесное божество, тут уже через пару часов и следа не осталось бы.

Ого! Похоже, дня два назад кто-то пытался атаковать город. Тогда это объясняет конницу, выскочившую нам навстречу. Но вот только другого оно не объясняет.

– Пап, а откуда у них огнестрел? Точнее, даже не так: почему у них есть, а ни у вас, ни в крепости я его не видел?

– Так у них ресурсная база намного мощнее, – и, видя мое замешательство, дополнительно разъяснил: – Те из живых, кто поклоняется Перуну, да и другим богам, частенько в жертву приносят в храм различные предметы или энергоны, чтобы получить небольшие положительные эффекты или благосклонность бога. В данном случае бог – покровитель воинов, потому логично, что частенько ему жертвуют оружие или боеприпасы. Плюс излишек пожертвованного спокойно продается в другие города, а на вырученные энергоны закупаются дефицитные товары.

– Так тут тоже есть аукцион? – поразился я. – У нас в городе вообще в первый год куча товара стала дефицитом, пока не нашли стабильных поставщиков через аукцион, да и тех, кому свою продукцию продавать.

– Аукцион есть везде! – ответил вместо папы Картан. – Только не всех к нему допускают.

– Тогда можно было бы… – начал я, но Картан не дал закончить.

– Между соседними планами аукцион не работает… Ну, а если и работает, то это нужно быть сверхлегендарным торговцем, чтобы тебе Система дала такой доступ.

– Черт! – расстроился я из-за сорвавшейся идеи.

– Да и на этом плане аукцион есть только в городах, находящихся под контролем богов, – решил добавить отец – похоже, чтобы объяснить, почему у них такое скудное вооружение. – А туда чужаков даже близко не подпускают.

Пока он говорил, жестами успел показать еще на пару проплешин, свидетельствующих о недавнем бое. А я в ответ обратил его внимание на стены, где местами можно было заметить небольшие более темные куски. В ответ получил только кивок и жест, означающий «вижу», ну или в данном случае – скорее, сигнал о том, что он успел уже заметить это раньше меня.

Стена вблизи поражала своими размерами. Это издалека она казалась пусть и необычным, но все же деревянным частоколом. А вот вблизи оказалось, что каждый ствол дерева, заостренный сверху на манер кола, был мало того что метров десять в диаметре, так еще и высотой метров этак тридцать. Я даже обернулся, чтобы оценить пройденное расстояние – как-то не укладывалось у меня в голове, что из-за этого я мог настолько ошибиться в размерах.