Текст книги "Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия"

Глава 12

Поезд, который должен был прибыть в 18:05 на Рижский вокзал, уже приближался к платформе, опережая график на 8 минут. Машинист Михаил Павлов проверил показания всех систем и вытер пот со лба.

Ну и жаровня сегодня…

Он проделывал все необходимые манипуляции по управлению поездом уже сотни тысяч раз, поэтому даже не задумался, когда начал замедлять ход в строго отведенный момент, доведенный им за годы практики до автоматизма. Несмотря на это, он все равно отчетливо услышал и как будто даже ощутил ступнями, как от днища локомотива что-то отвалилось.

Твою налево, мы что-то потеряли…

Ему же начальство голову оторвет, если выяснится, что у его поезда отвалилась какая-то запчасть. Да и что там вообще могло отвалиться? Да еще с таким шумом?

Михаил сильнее замедлил ход поезда, машина четко отозвалась на его команду. Значит, дело не в тормозах, уже хорошо.

В следующую секунду он услышал громоподобный грохот позади, а мгновение спустя его впечатало в лобовое стекло взрывной волной, от которой разлетелись стекла и лопнули его барабанные перепонки.

Он ничего не слышал, так как его сознание затопила волна нестерпимой боли. Сквозь ее пелену он почувствовал, а затем и увидел, как его локомотив стремительно поднимается ввысь, словно собирается взлететь кормой вперед. Такую траекторию ему придала сила мощного взрыва, произошедшего в районе третьего или четвертого вагона.

Кабина взмыла в воздух, встала на нос и опрокинулась наземь. Пристегнутый Павлов повис в кресле, с ужасном глядя, как за окнами разлетались обломки вагонов и разбегались пассажиры с платформы. Кожа чувствовала, как из ушей к макушке течет теплая алая кровь из порванных барабанных перепонок. Он знал, что вопил от ужаса и боли, но ничего не слышал. Словно и не кричал вовсе.

Ремень душил его, выдавливая воздух из легких; паника затопила разум. Он потянулся ослабевшими руками к пряжке ремня безопасности, но руки тряслись, а пальцы сводило. Минуту спустя в глазах стало темнеть: болевой шок брал свое. Еще пятнадцать секунд спустя машинист Михаил Павлов потерял сознание, чтобы никогда больше не очнуться.

Глава 13

Они даже не успели понять, что именно произошло. Поезд должен был прибыть в 18:05, но показался на платформе уже в 17:57. А затем всех членов следственной бригады ошарашило от громогласного взрыва, который можно было видеть почти с любой камеры, расположенной на перронах и в здании вокзала, в котором выбило все стекла. Даже их законспирированный фургон ощутимо покачнулся, когда прогремел взрыв.

Маргарита Романова от страха и неожиданности скрючилась на своем сидении и взвизгнула, закрыв голову руками. Затем медленно опустила руки и взглянула на остальных. Шок читался на их лицах. От былой уверенности не осталось и следа. Каменное лицо Ковальского, который тут же кинулся к ней, побелело, глаза выражали стальную ярость, но спустя мгновение смягчились – в них теперь читалась тревога. Ряховский не мог проронить ни слова, хотя от него настойчиво требовали дальнейших указаний по рации. Ратцингер застыл, уставившись в пространство, словно что-то судорожно соображал.

– Марго? – Ковальский сел перед ней на колени и взял за обе ладони. – Ты в порядке?

Маргарита взглянула на него, не в силах поверить, что это действительно снова случилось. Она смотрела ему в глаза с надеждой, что он скажет, что это ей приснилось. Что ей почудилось. Как та черная пирамида из утреннего сна.

Но она осознавала, что Ковальский этого не скажет. Новый взрыв. Четвертый в Москве за последние полторы недели. Они думали, что вот-вот остановят сеттитов. И, похоже, недооценили своего врага. Они смогли все это провернуть под самым носом у федералов! Как им это удалось?!

Марго краем глаза взглянула на трансляцию с камер наблюдения. Поезд остановился, его середина была разворочена и покорежена. Из-под обломков, колес и остовов вагонов валил клубами черный дым. Ударная волна сбила стоявших ближе всего к краю перрона людей с ног. Гул вокзала сменился криками испуганных пассажиров, грохотом искореженных частей вагонов и битого стекла.

От увиденного Марго стала вырываться из рук Ковальского, который пытался её успокоить. Ряховский смотрел на все это, гневно сдвинув брови. Когда ей все-таки удалось оттолкнуть от себя Ковальского, Марго подскочила к двери и распахнула её настежь. Она тут же спрыгнула на асфальт и, часто и глубоко дыша, зашагала к вокзалу.

– Марго, стой! – рявкнул ей вслед Ковальский и тут же бросился за девушкой, предварительно захлопнув за собой дверь фургона, словно члены группы прятались внутри голышом.

Маргарита сделала еще пару шагов и замерла. Зеленое здание вокзала скрывало собой эпицентр взрыва, поэтому она могла видеть разве что густые клубы черного дыма, валившие словно из печной трубы. Вокруг слышались крики напуганных людей, плач детей, причитания женщин. Суета, бег, паника, страх… Все это принес с собой Орден Сета.

Когда ей показали фото повешенного отца, в первое мгновение она подумала, что это все неудачная шутка. Когда она увидела черный мешок с телом отца в его квартире, Марго поверила в реальность происходящего, но все равно случившееся как будто её не касалось, словно происходило и не с ней вовсе. Да, это был её близкий человек, но она, казалось, мало что могла для него сделать после его смерти. А теперь она даже здесь как будто кожей чувствовала жар, шедший от горевших обломков развороченных вагонов. Нос закладывало от удушливого запаха гари и раскаленного металла. В ушах звенели звуки напуганной толпы, а глаза хотелось поскорее закрыть, чтобы этого не видеть.

Сзади подскочил Ковальский, рывком повернул девушку к себе и заключил в неуклюжие, медвежьи объятия. Она уткнулась лицом ему в грудь, на задворках разума проклиная себя за проявление слабости. Ей снова хотелось вырваться и бежать, но она чувствовала, что это были объятия не любовника, а хорошего друга. Готового ей помочь. Уберечь от опасности, которая стала реальна как никогда прежде в её жизни. Марго стала частью всего этого водоворота событий по своей воле. Но когда она сделала выбор присоединиться к следственной группе, то даже не догадывалась, во что ввязывается. Теперь она ощущала это всеми органами чувств.

Она старалась не думать, сколько людей погибло в этом злополучном поезде. Сколько из стоявших в тот момент на платформе пострадали от обломков. Это все не просто шарады, не просто полоумные культисты. Все гораздо серьезнее и страшнее. Нет, этого не может быть… Но Марго быстро поняла тщетность вранья самой себе. Они столкнулись с суровой реальностью. Они все недооценили опасность сеттитов, когда взялись за это дело. И теперь они поплатились.

– Мы ошиблись… – смотря другу отца в глаза, промолвила она то, что так и вертелось на языке.

– Нет, не ошиблись, – холодным голосом ответил Ковальский. – Нас просто обманули.

Глава 14

В комнату для допросов сотрудники ФСБ ворвались, едва не сломав дверь, словно разъяренные звери в загон. Возглавлявший их Ряховский тут же схватил расслабленного сеттита за грудки и приподнял настолько, насколько позволяли силы. Вошедшая вместе с ними Алиса сдавленно охнула при виде такого зрелища. Оставшийся в комнате за зеркалом Ратцингер тоже наверняка видел всю сцену. Великан приподнялся всего на какой-то сантиметр, а его лицо не потеряло выражения безмятежной уверенности в своей правоте и безнаказанности.

– Ублюдок… – прохрипел Альберт. – Ты нас обманул.

– Почему же? – усмехнулся культист. – Я сказал как есть… Не солгал. Ах, да-а-а-а… Эта ваша дурацкая традиция с переводом часов. Всегда терпеть её не мог. Кажется, я немного запутался.

Перевод часов с зимнего времени на летнее, то бишь на час вперед, был введен более ста лет назад еще Временным правительством, чтобы повысить эффективность использования дневного времени суток с целью снижения затрат на электроэнергию. В начале сентября было необходимо вернуться обратно, на так называемое «зимнее время», подвинув стрелку часов на час назад. Такая сумятица то отменялась, то ограничивалась, то вводилась снова на протяжении всего существования СССР и раздражала многих граждан, вынужденных рушить устоявшиеся биоритмы. Однако этот перевод не действовал с прошлого года, поэтому все присутствовавшие рассуждали о времени с перспективы «зимнего», кроме сеттита. Получалось, что он действительно не солгал, назвав время теракта по летнему времени, но в то же время сыграл на изъянах государственной системы. Таким образом упомянутые культистом семь часов вечера на деле означали шесть – с учетом перевода стрелок на час назад. Несмотря на то, что оперативная группа приехала на место трагедии заранее, подобная хитрость культиста не позволила им среагировать вовремя и предотвратить катастрофу.

– Мразь… – только и выдавил Ряховский.

Он схватил подозреваемого за затылок и приложил об стол. Однако голова исполина остановилась на полпути усилием его мощной шеи. Сколько бы ни давил Ряховский, такой груде мышц он не мог противостоять.

– И это все, что ты можешь, слабак? – словно сплюнул сеттит. – Тебя бы в наших рядах на куски порвали.

– Да как ты смеешь мне дерзить…

– Еще как смею, позорное отродье, – процедил сквозь зубы сеттит и резко поднял голову, буравя Ряховского решительным и исполненным злобы взглядом. – Такие, как ты, никчемные муравьи, решили, что вам все дозволено, раз вас посадили в высокие кабинеты за столы из дорогих пород дерева? Вы служите лгунам и ворам, которые ценят лишь собственное богатство и больше ничего. Боюсь, настала пора вас разочаровать. Сами вы из себя ничего не представляете.

Чувствуя свое бессилие, Ряховский гневно рыкнул и отошел от сеттита в угол комнаты. Тот торжествующе расправил широченные плечи и спокойно продолжил:

– Это ведь так удобно. Играть по правилам, которые сам же и установил. Так проще всего выиграть, однако вы не понимаете, что ничем не отличаетесь от обычных уличных шулеров. Вы всегда так жили: сами же диктовали условия и каждый раз слабые духом люди повиновались вам. Но к сожалению, сейчас это не ваш случай.

Его рот растянулся в самодовольной ухмылке. Ратцингер смотрел на гиганта, с одной стороны, с ужасом, а с другой – не мог скрыть своего восхищения этим человеком. Создавалось впечатление, что теперь он контролирует ситуацию в стенах штаб-квартиры ФСБ. Теперь федералам придется выкручиваться, чтобы одолеть его в этом противостоянии и выудить информацию. Проверка по базам данных ничего не дала, при себе у подозреваемого не было никаких документов, словно его и не существовало в природе. А если нет никаких документов, то и выйти на его нанимателей вряд ли удастся. Придется использовать другие тактики.

Неожиданно Маргарита протиснулась мимо подчиненных Ряховского и села за стол перед культистом. Её лицо было каменным, а голос максимально бесстрастным:

– Вы уверены, что не хотите сотрудничать со следствием? – холодно произнесла она. – Ведь чем бы это все ни кончилось, вас будут судить. И мы могли бы облегчить вашу участь.

Сеттит закатил глаза к потолку и раздраженно выдохнул:

– Ваши методы убеждения и допросов начинают меня утомлять. Одно и то же под одним и тем же соусом, только разными словами, – он хмыкнул и пожал плечами. – На что вы все надеетесь? Что мне станет скучно, и я решусь заговорить? Пф-ф-ф, никакого развития с советских времен. Топчетесь на месте.

Ратцингер перевел взгляд на Маргариту, ожидая её реакции. Он успел узнать у Ковальского перед прошлым допросом культиста, что девушка была выпускницей факультета журналистики. И вряд ли ей доводилось брать интервью у более необычного собеседника, чем этот. Почему она лезет вперёд, рискуя все испортить?

– Хорошо, тогда попробуем иначе. С более личного фронта, – сказала Марго, откинувшись на спинку стула, сложив руки на груди и придав своей позе более официальный и жесткий вид. – В прошлый раз вы назвали меня некой «наследницей». Что вы имели в виду?

Сеттит наклонился вперед настолько, насколько ему позволяли запястья, скованные за спинкой стула наручниками, и внушительная мышечная масса.

– Ты же дочка того федерала, верно? – спросил он вполголоса. – Который копал под нас? И из-за гибели которого здесь так переполошились?

– Да, это я, – отрезала Марго.

– А-а-а-а, я так и подумал. Вот поэтому и назвал. Ты чем-то похожа на него. Взялась за его дело, теперь тоже пытаешься нам помешать. Ирония в том, что тебе нужно доедать за ним объедки в виде нераскрытых дел.

– Я так не думаю.

Сеттит попытался наклониться еще ниже и заговорил уже почти шепотом. Ратцингер едва мог его расслышать.

– Скажи мне вот что, наследница. А ты хоть что-то почувствовала, когда петля вдавилась ему в шею, пережала трахею, сломала кости?

Лицо Маргариты стало еще более отстраненным и непроницаемым, но культист все равно уловил её внутреннюю борьбу с собой. Она изо всех сил пыталась совладать с эмоциями и не подать вида.

– Ничего? – с наигранной досадой хмыкнул он. – Значит, ты и не любила его вовсе, глупышка! Впрочем, для вас, женщин, это вполне естественно. Вы по природе своей не способны на любовь.

– Вы правда так думаете? – с легким сарказмом спросила Марго. – Хм, странно, а мой вчерашний сон обещал мне нежданные приключения и скорую любовь.

– Неужели? И что же это за сон?

– Мне приснилась пирамида посреди пустыни, – сказала она с ноткой вызова в голосе. – Черная каменная пирамида.

Выражение лица сеттита мгновенно изменилось с насмешки на недоумение и затем чрезвычайный интерес.

– Что еще ты там видела? – спросил он, затаив дыхание и не сводя глаз с девушки.

– Так вам это о чем-то говорит? – непроизвольно вырвалось у Марго.

Культист мгновение молчал, явно обдумывая варианты, а затем сказал:

– Дай мне больше информации, и я тебе скажу. Где ты её видела?

Толком не понимая, почему его заинтересовал её сон, Марго ответила:

– Я скажу, если вы ответите на несколько моих следующих вопросов. Идет?

Культист лишь молча кивнул. Все остальные собравшиеся в комнате, включая Ратцингера, с едва заметным недоумением переглядывались.

– Сколько еще терактов вы задумали? – собравшись с духом, спросила Маргарита.

– Кажется, мои соратники говорили о еще одном, – в глазах сеттита светилась издевка.

– Где он случится? И когда?

– Уже совсем скоро. Когда сокологоловый Ра покинет этот мир. А вот места я никогда не знал.

Ряховский, стиснув зубы, выругался и вышел из допросной комнаты. Очередная шарада его разозлила окончательно. А вот Ратцингер, наоборот, как будто приободрился.

– Так где ты её видела, наследница? – спросил сеттит, словно девушка могла открыть ему его собственное будущее.

– Кажется… – Марго притворно подняла глаза к потолку и как бы задумчиво прижала палец к губам. – В Монголии. Там на заднем фоне азиаты верхом на ламах бегали.

Лицо культиста мгновенно побагровело, на выбритых висках вздулись вены.

– Ах ты жалкая никчемная мразь! – заорал он и ломанулся вперед, но привинченный к полу стул не позволил ему далеко двинуться. Однако натужный скрип металла дал понять, что этому человеку ничего не стоит разворотить крепления в припадке необузданной ярости. – Верно говорит наш Хозяин, вам нельзя верить! Позор рода человеческого! Вам нужно вырезать ваши грязные языки!

Двое федералов бросились вперед и крепко схватили его за вывернутые назад руки, подняли со стула и поволокли к выходу. Исполин сопротивлялся и упирался, поэтому мужчины двигались медленно.

Когда за ними захлопнулась дверь, Марго выдохнула и сказала в пустоту:

– Неплохая попытка. Можете выходить.

Ратцингер уставился на неё с недоумением. Мгновение спустя девушка вынула из уха крохотный наушник, а в допросную комнату вошел грузный Ковальский. Он взял у Марго наушник и аккуратно упаковал в небольшую коробочку.

– Я же сказал тебе, действовать строго по моим указаниям, – произнес он недовольным тоном. – Никаких экспромтов. Ты могла загубить весь допрос.

– Но ведь этого не произошло, – устало усмехнулась Маргарита. – И даже больше: я смогла выведать у него важную информацию, которую вам бы он не сказал.

– А к чему был этот милый разговор про сны? – с недоверием спросил Ковальский. – Если бы я не знал, что ты дочь моего убитого друга, то решил бы, что вы обмениваетесь какими-то закодированными сообщениями.

– Удивительно, что этот сеттит в принципе заговорил с женщиной, – ввернул слово Ратцингер, о существовании которого эти двое как будто успели забыть. – Это против их правил. А значит, вы точно вызываете у него интерес, Маргарита Владимировна.

– Не я, а мои сны, – поправила Марго. – Он еще в прошлый раз спросил, что за кошмары мне являются во снах. Я упомянула их просто так, к слову, а он за это ухватился. И теперь мне не по себе. Его как будто заинтересовала черная пирамида из моих снов…

– Какая еще черная пирамида? – с недоумением спросил Ковальский.

Она вкратце поведала им нечто невнятное про жуткое сновидение той ночи, когда её отец так или иначе погиб. Марго справедливо не придала ему значения этим утром, но теперь ей понемногу начинало казаться, что сон имеет какое-то косвенное отношение к происходящему.

– Тебе просто кажется, – заверил её Ковальский. – Мы ведь уже пришли к выводу, что этот человек сумасшедший.

– Не уверена, что шайка психов смогла бы организовать по всему городу теракты, которые не удалось предотвратить уже четыре раза. И следующий будет, когда умрет сокологоловый Ра.

– Кого они имели в виду?

– Сокологоловый Ра – это египетский бог солнца, – пояснил Ратцингер для федерала.

– Это я помню еще со школьных уроков истории. И что случится, когда он умрет? – спросил немца Ковальский, опершись руками на стол для допроса. – Он же бог. Он не способен умереть!

– Верно. Ра не способен умереть. Наш подозреваемый имел в виду нечто совсем другое.

– А когда он покидает наш мир? – спросила его Марго, и сама умолкла, понимая, что ответ был на поверхности.

– На закате, – ответил за неё Ковальский.

Ратцингер кивнул.

– Он покидает наш мир и отправляется в подземный, Дуат, где каждую ночь сражается со змеем хаоса Апопом. Если Ра проиграет, то змей поглотит наш мир и новый день никогда не наступит.

– А значит, это будет наш последний шанс. Если не предотвратим атаку, то окончательно проиграем. Нам нужно срочно вычислить место, пока еще есть время, – Ковальский взглянул на часы. – Сейчас только 19:34, а солнце сядет около 20:30. Время еще есть, но очень мало.

Глава 15

Жрец завершил последние приготовления к ритуалу и вышел из святилища. Его свободная мантия развевалась за спиной, едва слышно шурша, успокаивая его нервы. Последние несколько часов он был несколько на взводе из-за новостей от разведчиков.

Одного из лучших воинов схватили федералы и наверняка упорно допрашивают, чтобы выведать детали их планов касательно массовых убийств по всей столице. К счастью, его брат по Ордену был одним из лучших и самых крепких в своем отряде. Он не заложит их так легко. Даже если он и выдаст им информацию, то далеко не всю, поскольку всего не знает.

Жрец прошел по темному коридору, где не светила ни одна лампа. Он прекрасно видел в темноте, поэтому ни разу не оступился и не споткнулся. Порой ему самому казалось, что он больше похож на крысу, чем на человека, поскольку большую часть времени проводит во мраке, вознося молитвы Хозяину и входя с ним в непосредственный контакт.

В святилище он окружал себя чашами с дурманящими благовониями, принимал снадобья, позволявшие истончить связь тела с духом, чтобы сделать разум более восприимчивым к сигналам, приходившим из подземного мира, где уже несколько тысячелетий обитает их Повелитель. Эти тайные рецепты прошли неизменными через века, пережили многие империи, цивилизации, народы и их правителей.

Однако сейчас жрец широкими шагами шел подальше от святилища, чтобы освежить голову и очистить разум. Необходимо было осознать то, что ему сказал Хозяин. Он еще несколько раз повернул по коридору и оказался у огромного окна, почти во всю стену. За окном далеко внизу во все стороны простирались разномастные постройки и дома, разделенные жилами дорог и магистралей. Даже сюда доносился гул, сирены, сигналы – типичный шум столицы. И никто не знал, что за всем этим сумбуром тысячи лет наблюдали они, сеттиты, хранившие верность своему единственному властелину.

Несмотря на то, что одного из их лучших людей схватили, операция ни в коем случае не отменялась. Необходимо было закончить ритуал – Повелитель четко дал это понять. Так или иначе все шло по выверенному и давно разработанному плану. Никакие федералы не смогут им помешать по одной простой причине, и жрец точно это знал.

Его подчиненные сделали так, чтобы всегда быть на шаг впереди врага.