Текст книги "Варвар-пришелец"

Раахош

Моя Лиз – болтушка. Даже думая, что я ее не понимаю, она болтает без умолку, ведя одностороннюю беседу. Для меня это странно, ведь я всегда был молчаливым. В племени шутят, что больше всего я люблю тишину.

Но… я не знаю, так ли это.

Когда я покидал пещеру, Лиз упомянула, что раньше уже охотилась, и выглядела обиженной из-за того, что я не взял ее с собой. Моя женщина умеет охотиться? Эта мысль для меня необычна. Не то, чтобы женщины са-кхуйи не могли охотиться, но их так мало, и мы ими так дорожим, что не смеем рисковать их жизнями на охоте. Возможно, когда Лиз наконец уступит зову кхуйи, мы вместе отправимся на охоту. Будем выслеживать дичь, спать в охотничьих пещерах и заниматься любовью долгими зимними ночами…

При этом моя женщина будет болтать без умолку, портя охоту.

И тем не менее эта идея наполняет меня радостью. Подумать только, после стольких лет у меня может быть напарница. Несмотря на племя, я всегда чувствовал себя… одиноким. Изгоем. Возможно, потому что у меня никогда не было ни пары, ни любовницы. Я считал, что никому не нужен.

Когда я вспоминаю об этом, мое настроение падает. Я все еще никому не нужен, в том числе Лиз. Злясь на себя, вонзаю обратную сторону копья в снег, используя его как трость. Она передумает. Она должна. Я… не знаю, что буду делать, если моя пара отвергнет меня, несмотря на ее кхуйи.

От одной мысли об этом моя душа начинает болеть.

Из-за снежной бури дичи в округе не так много, и требуется временя, чтобы добыть достаточно еды. Я подкрадываюсь к зверю и вонзаю нож в горло прежде, чем он успевает убежать. Затем пускаю кровь и разрезаю тушу от крестца до горла, чтобы кровь не свернулась раньше, чем я вернусь в пещеру. Вынимаю потроха и использую их как приманку в ловушках, которые проверю завтра. Остальными внутренностями перекусываю по дороге обратно. Вектал говорил, что люди придирчивы в еде и отвергают самые лакомые кусочки.

Вернувшись в пещеру, с удивлением обнаруживаю, что волосы Лиз мокрые, как будто она искупалась. Кожаный пузырь снова полон снега, а моя женщина сидит в мехах без юбки. Замираю при виде изящного обнаженного бедра и изгиба ягодиц, от чего кхуйи начинает буйствовать в груди.

Она натягивает одеяло, скрывая тело от моего взгляда. Ее лицо приобретает интересный оттенок розового.

– Так мило с твоей стороны вернуться, – говорит она.

Мое сердце бешено колотится. Она серьезно? Мой член тверд и ноет от желания заявить на нее права, но ее лицо выражает недовольство. Это сбивает меня с толку. Это очередной ритуал спаривания, который я не понимаю?

Почему Вектал не рассказал больше о том, как ухаживать за человеческими женщинами? Я в растерянности.

Я наблюдаю, как Лиз проделывает при помощи костяного ножа очередную дыру в юбке. На самом деле, это уже не юбка, кажется, она смастерила себе штаны. Умно. Ее волосы собраны на макушке, образуя подобие короны, и я поражен ее изобретательностью.

Я намеренно оставил Лиз без обуви, потому что волнуюсь, что она уйдет, как только ее получит. Теперь мне придется внимательнее следить за ней.

По пещере разносится звук, и на мгновение я думаю, что это ее кхуйи… Но потом понимаю, что это ее желудок. Она голодна.

Подхожу к костру и мастерю вертел из нескольких веток. Людям нравится есть подгорелое мясо, и я делаю это для Лиз. Пока я освежевываю дичь, моя пара с интересом наблюдает. Она не бунтует, как я ожидал.

– Это дикобраз? – интересуется она, когда я отбрасываю в сторону шкуру зверя с иглами. – Выглядит, как результат спаривания кошки с утконосом.

Я не понимаю большинства ее слов. Срезаю полосками сочную плоть с боков зверя и насаживаю ее на вертел, чтобы приготовить на огне. Моя пара продолжает наблюдать с интересом, время от времени комментируя.

– Я не ощущаю запаха еды настолько сильно, насколько ожидала, – говорит она. – Это странно. Как будто у меня заложен нос, но это не так. Кажется, я не чувствую запахи, как раньше. – Она поднимает руку и нюхает себя под мышкой. – Даже мой запах пота практически отсутствует. Это из-за паразита? Или что-то физиологическое? Пахнет ли девушка в лесу, если поблизости нет никого, чтобы почувствовать ее запах?

Ее бессмысленная болтовня все продолжается, и в конце концов я снимаю один из кусков мяса с огня и нюхаю его. Пахнет ужасно… что, вероятно, означает готовность к употреблению человеком. Я протягиваю его, желая накормить свою пару.

Она тянется за ним, но я отдергиваю руку прежде, чем она успевает взять. Лиз хмуро смотрит на меня.

– Серьезно? Мы снова играем в эту игру?

Моя женщина бросает на меня недовольный взгляд и протягивает руку.

Ладно. С тем же успехом я могу разглядывать свою пару, пока у нее заняты руки. Я передаю ей мясо, и когда она берет его в обе руки, наклоняюсь и касаюсь пальцами ее лица, вглядываясь в синеву ее глаз. Несмотря на то, что она пытается оттолкнуть меня, я доволен тем, что вижу – ее глаза сияют голубым светом, значит ее кхуйи здорово. А резонанс в ее груди от моего прикосновения говорит о том, что она ощущает нашу связь так же сильно, как и я.

Это хорошо.

Я сажусь на корточки и наблюдаю, как она откусывает кусочек мяса. Пока она жует, на ее лице появляется выражение разочарования.

– Это абсолютно безвкусно.

Я съедаю свой кусок сырого мяса и продолжаю наблюдать за ней. Черты ее миниатюрного плоского лица искажаются. Она снимает другой кусочек с вертела и кладет себе в рот.

– А я не могу попробовать это? – она наблюдает за мной, пока я ем сырое мясо. Лиз облизывает губы, и мой член реагирует так, как будто она облизывает его. Мое кхуйи резонирует, а ее откликается. Она не обращает на него внимания и сосредотачивается на еде. – Можно мне попробовать твоей еды?

Она указывает на сырое мясо. Я удивлен. Разве Вектал не говорил, что его пара брезгует сырой пищей? Но глаза Лиз широко раскрыты и полны любопытства. Она смотрит на мой рот так, что заставляет меня воображать, как мы спариваемся, и я губами касаюсь ее мягкой, бледной кожи.

Я дам ей все, что она попросит. Все, что угодно. Абсолютно все.

Я отрезаю для нее толстый сочный кусок мяса от зверя с иглами. Когда она тянется за ним, отвожу ее руку в сторону. Если моя пара хочет моей еды, я накормлю ее сам. Она окидывает меня раздраженным взглядом, но я уже привык к этому. Через мгновение она послушно открывает рот, ожидая, когда я ее покормлю.

У меня вырывается тихий стон желания.

Лиз закрывает глаза.

– Ты просто извращенец, – говорит она хриплым голосом и открывает рот пошире.

Аккуратно просовываю кусочек мяса между ее губами. Мои мысли в данный момент такие пошлые и непристойные, я представляю, как ее розовые губы скользят по моей коже, лаская гребни на руках и животе… а затем опускаются ниже.

Я даже не уверен, случится ли это, но теперь, когда образ засел у меня в голове, не могу от него избавиться. Член твердеет под набедренной повязкой, отчаянно желая заявить права на мою пару.

Лиз берет мясо и медленно его жует. Затем кивает и открывает глаза.

– Лучше. Гораздо лучше. Теперь я понимаю, почему вы, ребята, едите сырое. – Ее рука ложится мне на колено, и она смотрит большими невинными глазами, как у ребенка, выпрашивающего что-то у родителей. – Могу я съесть твое? – Она указывает на мясо, которое я отложил для себя.

А затем начинает поглаживать большим пальцем мое колено, чтобы усилить эффект. Меня обезоруживают ее большие глаза и легкое прикосновение. Я знаю, что она пытается манипулировать, но мне все равно. Пока она так касается меня, я скормлю ей все мясо в пещере. Отрезаю еще кусочек и снова кормлю свою пару, очарованный тем, как работает ее маленький ротик, и довольным выражением на ее лице.

Рука все еще на моем колене. Я бы все отдал, лишь бы она была под моей набедренной повязкой и ласкала член.

Я скармливаю ей кусочек за кусочком, она не возражает, а ее кхуйи довольно напевает в груди. Сам я уже позабыл про еду. Близость моей пары завладела всеми мыслями.

В конце концов Лиз вздыхает, похлопывая себя по животу, и отмахивается от очередного кусочка. Я встаю, чтобы предложить ей воды и побыть рядом еще пару минут. Она пьет, и я зачарован ее влажными, блестящими губами.

Когда я впервые увидел людей, то подумал, что они уродливы. Их лица такие странные, а кожа слишком мягкая. У них нет гребней на руках и груди, защищающих мышцы и внутренние органы. У них нет рогов и хвоста. Они совершенно беззащитны. Даже ее маленькое личико отличается от лиц са-кхуйи плоским лбом, а волосы такого бледного цвета, который я никогда не встречал.

Но оно распаляет мои фантазии. Теперь, когда думаю о счастье, представляю ее лицо. Не имеет значения, что она другая. Она моя, а я ее.

– Ты пялишься на меня, – возмущается она, отставляя в сторону кожаный пузырь с водой. – Вечно ты пялишься, приятель. – И прежде, чем я успеваю отвести взгляд, она вздыхает: – Вот бы ты говорил по-английски, тогда бы я могла рассказать, насколько странным нахожу все это.

Я притворяюсь, что не понял, и протягиваю руку, желая коснуться ее лица.

– Опять ты за свое, – говорит она. Я не понимаю ни слова, но догадываюсь, что это отказ. Она предупреждающе вытягивает вперед руки и качает головой. – Хватит телячьих нежностей на сегодня. Нам нужно поговорить. Время для урока языка. Она кладет руку мне на грудь. – Раа-хош.

Я проделываю то же самое:

– Лиз.

Ее лицо заливается краской, и она шлепает меня по руке.

– Не трогай сиськи!

Что я опять сделал не так? Я снова протягиваю руку, но она отбивается от нее. Ее кхуйи пульсирует, и я вижу, как ее соски твердеют под тонкой кожей туники. Ах. Это возбуждает ее? Не в силах сдержаться, я касаюсь одного из сосков.

Она вскрикивает и дает мне пощечину.

– «Нет» значит «нет», придурок!

После чего резко встает и уходит.

Я пошатываюсь, ощупывая челюсть. Легкий шлепок не причинил боли, но я ошеломлен тем, что она ударила меня.

Она своенравная, моя Лиз. Мне это нравится.

Если она думает, что сможет отпугнуть пощечиной, то глубоко заблуждается. Я усмехаюсь про себя, когда она хватает одеяла и фыркает, демонстративно повернувшись спиной. Я все еще слышу, как гудит ее кхуйи. Это, как и запах возбуждения в воздухе, говорит о том, что ей понравилось мое прикосновение.

Моя пара возбуждена.

Это, должно быть, один из любопытных человеческих ритуалов спаривания. Так вот что означает «опять ты за свое». Я мысленно повторяю эти слова, чтобы в подходящее время сказать ей их.

Лиз

«Глупая, глупая Лиз. Над твоими навыками общения нужно всерьез поработать», – говорю я себе. Я положила руку ему на грудь и произнесла его имя. Оказалось, мое он тоже знает. Он со стоном выдохнул «Лиз» сквозь огромные, стиснутые клыки.

«Я не возбуждаюсь, думая об этом. Нет. Нисколько». Я хлопаю себя по груди, чтобы убедиться, что мой паразит слышит.

Конечно же, он положил руку мне на грудь в ответ. Но я забыла, насколько чувствительно мое тело (спасибо паразиту), и едва не лишилась чувств от его прикосновения. Возможно, у меня поехала крыша. Совсем чуть-чуть. Потому что еще одно прикосновение, и я бы сняла трусики.

Ой, подождите, у меня ведь нет трусиков.

На мне наполовину законченная юбка-брюки, которая нуждается в дополнительных швах. Моя рука отчаянно тянется между ног, желая утолить возбуждение… Но я знаю, что этого недостаточно. И не представляю, что буду делать, если Раахош снова вытащит свой огромный член и начнет его ласкать. Я не доверяю своему паразиту – новой версии меня, готовой в любой момент подкрасться к большому пришельцу и начать облизывать его с ног до головы. О, это твое ухо? Прости, оно такое сексуальное. И этот локоть тоже. И эти брови. Они просто умоляют, чтобы их облизали.

На самом деле, я так возбуждена, что даже мысль о том, чтобы облизать его брови, заставляет меня намокнуть. От слова «рога» становится еще хуже, потому что теперь я фантазирую, каково это, лизнуть его большие рога. Или оседлать один из них и потереться об него своими девчачьими прелестями.

– Прекрати, Лиз! Ты сходишь с ума!

Я действительно схожу с ума. Я вздыхаю. Мне нужен план. Чем дольше я нахожусь в этой пещере наедине с Раахошем и паразитом, тем сложнее игнорировать нарастающие позывы тела. Мне нужен план побега. Не представляю, куда могу отправиться, но знаю, что не могу здесь оставаться. Мысленно составляю список вещей, которые понадобятся. Еда. Вода. Оружие. Обувь. Теплая одежда. Укрытие.

В Оклахоме мы с отцом часто ходили на охоту. Я знаю, как развести огонь и что нельзя есть желтый снег. У меня есть одежда, а эти одеяла способны уберечь от самых сильных ветров. При наличии оружия я сумею добыть еду. С укрытием могут возникнуть проблемы, его невозможно спланировать заранее. Остается только надеяться на лучшее.

В первую очередь нужно позаботиться об обуви и оружии. Я могу сделать обувь из своих штанов и одного из одеял, остается только дождаться, когда Раахош уйдет на охоту, чтобы он ничего не заподозрил.

Что касается оружия… Я, наверное, смогла бы выкрасть копье, но оно слишком большое и тяжелое для меня. Не уверена, что сумею с ним охотиться. Что мне действительно нужно, так это лук. Будь у меня лук, мне бы удалось победить в этой игре на выживание. Я прекрасно владею луком и стрелами.

Итак, сначала обувь, а потом найти материал для лука. Как только у меня будет лук, я смогу уйти в дикую белую глушь.

Уйти, чтобы?.. Я не совсем уверена, но таков план. Иногда все, что ты можешь сделать – правильно использовать то, что у тебя есть сейчас.

Раахош

Моя пара совсем притихла.

Лиз, которая болтает без умолку, хотя думает, что я ее не понимаю, Лиз, которая говорила бы с камнем, будь у него уши, Лиз, которая разговаривает даже во сне, сейчас молчит. Немного подремав, она проснулась и теперь наблюдает хитрыми сияющими глазами, как я собираюсь на охоту.

Меня не было большую часть дня, я добывал еду для своей пары, а когда вернулся, то обнаружил Лиз все еще притихшей, но уже в хорошем расположении духа. Теперь она позволяет кормить ее кусочками сырого мяса и даже не отталкивает, когда я глажу ее по щеке.

Это кажется подозрительным.

Но она так сладко зевает и улыбается, когда заползает в меха, чтобы поспать, а меня так тянет к ней, кхуйи гудит от потребности. Это… часть человеческого ритуала спаривания? Должен ли я сейчас сказать ей «опять ты за свое»? Бросится ли она в мои объятия и раздвинет ли для меня ноги, чтобы мы могли стать одним целым? У меня нет в этом никакого опыта. Я ложусь в постель и, не в силах сдержаться, поглаживаю ее плечо и спину, повернутую ко мне.

Она шлепает меня по руке, и, как ни странно, мне становится легче. Это так привычно. Я жду, пока она заснет, а затем сам погружаюсь в сон.

Незадолго до рассвета я чувствую, как ее тело напрягается рядом с моим.

Стараюсь дышать ровно, чтобы не выдать себя. Любопытно узнать, что она собирается делать. Бежать? Убить меня? Лиз ведет себя не так, как раньше, когда скатывалась с кровати и, шумно причмокнув, направлялась по нужде. На этот раз она ведет себя скрытно. Медленно и осторожно убирает мою руку со своей талии и кладет ее на одеяла. Затем потихоньку откидывает меха и выбирается наружу, стараясь не потревожить меня, пока я «сплю». Выбравшись из постели, бросает на меня взгляд, но мои глаза закрыты, дыхание ровное. Удовлетворившись, отходит на несколько шагов, и я, приоткрыв глаза, наблюдаю за ней сквозь ресницы.

Лиз берет мои ботинки в дальнем углу пещеры и надевает их на свои миниатюрные ножки. Крепко завязывает отвороты ботинок, которые достают ей до бедер. Эта картина так эротична, что захватывает дух… и к тому времени, как она надевает второй ботинок, мой член тверд как камень. Кхуйи не переставало гудеть всю ночь из-за нашей близости, и теперь боль в теле становится ощутимее. Мне нужно заявить права на свою пару.

Она смотрит на копье, оценивая его, а затем оглядывается, чтобы убедиться, что я сплю.

Я остаюсь неподвижным, ожидая ее дальнейших действий.

Она берет копье и на цыпочках выходит из пещеры.

Что ж, теперь остается понять, что именно она задумала. Я выбираюсь из постели и решаю следовать за ней на безопасном расстоянии. У меня мерзнут ноги, но я не обращаю на это внимания. Я привык к суровым условиям, и мое тело выдерживает низкие температуры, в отличие от нежной человеческой плоти. Замечаю, что, пока меня не было, Лиз дошила свои штаны. Восхищаюсь изгибами ее тела, пока она с трудом пробирается по снегу в моих больших ботинках. Сугробов намело мне по колено, а ей до самых бедер. Она ворчит и жалуется на своем языке, с каждым шагом утопая в снегу. Возможно, она устанет и вернется обратно.

Но моя женщина так просто не сдается, и я подавляю ухмылку, когда она продолжает двигаться вперед, бормоча что-то под нос.

К моему удивлению, она направляется к деревьям вдалеке. Она голодна? Их листья несъедобны, а кора хороша только в качестве лекарства – ее кладут в горячую воду и оставляют замачиваться на ночь. Охваченный любопытством, следую за Лиз на безопасном расстоянии. Что она задумала?

Хотел бы я, чтобы кхуйи помогло прочесть ее мысли, потому что мою пару понять невозможно.

Лиз

Неподалеку от пещеры есть деревья. Направляюсь прямиком к ним, пробираясь сквозь глубокие сугробы. Следует поторопиться, если Раахош обнаружит, что я ушла, он свихнется. Я не пытаюсь сбежать, пока нет. Я ищу материал для лука. Мне нужен эластичный материал для тетивы, возможно свежевыделанная кожа подойдет, если я смогу скрутить ее в прочный жгут. Раахош не выбрасывает шкуры от пойманной дичи, и у меня есть на них планы. Если придется, сделаю тетиву из ворса или моих чертовых волос, но что-нибудь придумаю.

Я еще не нашла материал, из которого могла бы сделать основу для лука. Мне нужен длинный кусок чего-то вроде дерева, который будет достаточно гибким.

Я долго изучала копье Раахоша, оно больше двух метров в длину и немного гнется, но слишком тяжелое. Мне нужно что-то полегче и прочнее.

Поэтому я тащусь сквозь сугробы к деревьям. Они не похожи на те, что мне доводилось видеть раньше. По форме напоминают ресницы или перья. Суровые зимние ветра качают их, от чего листья выглядят как розовая, трепещущая нить. Тем не менее, они больше всего напоминают деревья, поэтому я направляюсь к ним.

Возле деревьев снег не такой глубокий, что здорово. Я подхожу к ближайшему дереву и провожу рукой по коре. Во всяком случае, я думаю, что это кора, но на ощупь она вязкая и липкая, от чего меня начинает подташнивать. Сам ствол толщиной примерно с банку содовой, и от очередного порыва ветра, качается и трепещет. Проклятие. Скорее всего, из этого ничего не выйдет. Каменным наконечником копья делаю надрез на коре. Быть может, сердцевина под корой твердая и пригодная к использованию?

Но когда заглядываю вглубь надреза, то вижу, что дерево (называть его так можно лишь в шутку) изнутри выглядит еще более желеобразным и начинает источать розовое вонючее вещество, которое прилипает к пальцам. Я вытираю руки о снег и морщусь.

Это не годится для лука.

Я вздыхаю и печально оглядываюсь вокруг. На этой чертовой ледяной планете должно же быть что-то, из чего можно сделать лук. Ну, серьезно. Я знаю, что племя Раахоша и Вектала отстает в развитии из-за того, что застряло здесь так же, как и мы, но все же. Лук является основным инструментом охоты.

С другой стороны, я не видела здесь никого с луком. Они пользуются силками, копьями и ножами.

Проклятье.

Я покинула пещеру не так давно и теперь тащусь куда глаза глядят. Не уверена, куда направляюсь, но к черту все это. Позади меня гигантский ледник, у подножия которого располагается пещера. Он послужит указателем, если я заблужусь. Когда я поднимаюсь на холм или два, мое внимание привлекает… что-то. Пробираюсь сквозь сугробы, прохладно, но не так холодно, как раньше, и я догадываюсь, что этим обязана паразиту. Он приспосабливает мое тело к окружающей среде.

Мне все еще обидно из-за того, что в меня впустили паразита, несмотря на все его преимущества. Я не чувствую запахи и вкуса еды как раньше, а это существо пытается свести меня с самым мрачным пришельцем, которого только можно представить.

Пришельца с самым большим «хозяйством». Не то чтобы я думала об этом. Проклятье. От воспоминаний о том, как Раахош поглаживал свой член и медленными, дразнящими движениями двигал рукой по всей его длине, мой паразит начинает мурчать, заставляя грудь вибрировать.

– Боже, паразит, ты такой тупица! – говорю я, ударяя себя в грудь и пытаясь его успокоить. Не то чтобы это работало, но я все равно это делаю.

Затем я останавливаюсь, потому что вижу вдалеке темную, извилистую линию. Охваченная любопытством, направляюсь к ней, и когда подхожу ближе, понимаю, что это ручей. Из воды торчат какие-то штуковины, похожие на бамбук. Они выглядят легкими и прочными. Интересно, смогу ли я ими воспользоваться? Воодушевившись, подхожу ближе. Я собираюсь вытащить один из воды, а затем вернуться домой до того, как Раахош проснется. Спрячу находку в снегу у входа в пещеру, и он никогда не узнает, что я тайно мастерю себе оружие, чтобы однажды сбежать.

Солнца всходят вдалеке, наполняя мир молочно-бледным светом, которого никогда не хватит для того, чтобы растопить эти снега. Несмотря на то, что их два, они – лишь маленькие огоньки в небе, и я полагаю, что Не-Хот (как я привыкла называть эту планету) располагается гораздо дальше от них в своей солнечной системе, чем Земля от Солнца. Возможно, поэтому здесь всегда так холодно. Подойдя к ручью, ощущаю в воздухе слабый запах тухлых яиц – сера. Значит, это горячий источник. Джорджи говорила, что видела их, когда путешествовала с Векталом. Я должна радоваться, что нашла хоть что-то теплое на этой негостеприимной планете.

Берег ручья илистый, но пологий, и я соскальзываю к кромке воды. Запах серы здесь сильнее, но вода голубая и чистая. Может, мне стоит поплавать? Побеги «бамбука» тут и там торчат из воды, как трехметровые зубочистки, и я тянусь к ближайшему, склонившись над голубой поверхностью воды. Вытащу один и посмотрю, насколько он прочен. Если он легкий, как я думаю, то из него может что-то выйти…

– ЛИЗ! – ревет знакомый голос, и я соскальзываю вниз, почти в самую воду.

Раахош. Из-за этого придурка я чуть не плюхнулась лицом в ручей.

– Черт тебя побери, ты можешь не орать, когда я стою у края воды? Я…

Я задыхаюсь, слова застревают в горле. С другого конца «бамбука» на меня уставилась жуткая морда с выпученными глазами и большими острыми зубами. Это существо напоминает одно из тех чудовищ с морских глубин, за исключением того, что оно находится всего в нескольких сантиметрах от моего лица.

Я кричу во все горло и отшатываюсь назад, сжимая свой «бамбук».

К моему шоку, существо появляется из воды на конце «бамбука». Оно бьется и мечется.

Я снова кричу и швыряю его в снег. Оно шипит и приближается, и я оглядываюсь в поисках копья Раахоша. Копье в нескольких шагах от меня, куда я, должно быть, его отбросила. Тем временем тварь извивается и шипит, щелкая пастью в моем направлении.

Краем глаза я замечаю что-то большое – Раахош крадется к существу с ножом в руке. Он выглядит взбешенным, когда хватает эту тварь за один из ее плавников и с силой ударяет о землю. Затем, с поразительной легкостью, вонзает нож ей в глаз.

Плавники существа судорожно бьются о снег, кровь струится из раны, а потом оно затихает. Пока я смотрю, вытаращив глаза, Раахош бросает нож на землю и направляется ко мне. Я отступаю на несколько шагов.

– Я не знала! Откуда я могла знать, что одно из этих существ прикреплено к концу «бамбука»? Все, чего я хотела, это найти подходящий материал!

Моя болтовня не заставляет его остановиться. Ну, разумеется. Он же не понимает ни слова. Объяснения бессмысленны.

Большой пришелец крадется ко мне, будто я его добыча. Я снова отшатываюсь, испуганная и немного возбужденная его жестким взглядом. Когда Раахош нависает надо мной, паразит начинает гудеть, а мои соски твердеют.

Гребаный паразит.

Пришелец смотрит на меня сверху вниз. Его ноздри раздуты, а глаза прищурены.

– Я не возбуждена, – убеждаю я себя дрожащим голосом, хотя чувствую, как кровь бешено пульсирует в венах, а паразит мурчит в груди. Из меня никудышная лгунья. Я ничего не хочу так сильно, как сунуть руку себе между ног и поласкать клитор. Может, дело в адреналине. Или в том, как он на меня смотрит – будто пытается решить, сорвать с меня одежду или положить на живот и отшлепать. Оба мысленных образа сводят меня с ума.

Что бы это ни было, мое тело остро реагирует, а паразит сходит с ума. Я сижу в снегу, тяжело дыша, и мгновение спустя понимаю, что мои ноги раздвинуты.

Я смотрю, как раздуваются его ноздри. Тихий стон вырывается из моей груди. Ну почему это так чертовски сексуально? Боже, ненавижу этого паразита!

– Лиз, – рычит он мое имя.

– Я не хочу тебя, – задыхаюсь я, а паразит мурчит так громко, что практически заглушает меня. – Не верь моему паразиту.

Он протягивает свою большую руку, чтобы помочь подняться.

Я отталкиваю ее, раздраженная на Раахоша и на себя за то, что так возбуждена после того, как меня чуть не съел Ктулху на палочке.

– Уйди.

Разозлившись, он наклоняется и хватает меня за ворот. Я понимаю, что он собирается силком поднять меня на ноги, раз я отказываюсь от его помощи, но в тот момент, когда его лицо оказывается рядом с моим, я теряю контроль над собой. Одной рукой хватаюсь за его рог, второй цепляюсь за сломанный обрубок и притягиваю его лицо к себе для поцелуя. Я уверена, что позже пожалею об этом, но прямо сейчас во мне играют гормоны, а тело отчаянно желает ощутить вкус его губ. Я слышу тихий вздох удивления, когда беру его нижнюю губу зубами и нежно покусываю.

Издав хриплый стон, Раахош прижимается своим губами к моим.

Очевидно, парень понятия не имеет, как целоваться. Все в порядке – мой паразит мурчит так сильно, что я не смогла бы остановиться, даже если бы захотела. Я тихо постанываю и показываю ему, как нужно целоваться. Мои губы ласкают его, медленно и чувственно. Он замирает надо мной, боясь пошевелиться. Его большие руки на моей талии. Я пытаюсь растормошить его своими поцелуями.

– Вот как нужно целоваться, здоровяк, – бормочу я, лаская губам жесткую линию его рта.

Требуется время, чтобы заставить его приоткрыть рот и впустить меня. Провожу языком по его губам и, задев клыки, вспоминаю, что он пришелец. Я вздрагиваю и отстраняюсь.

И тогда Раахош целует меня в ответ. Сперва нерешительные, его движения становятся все более смелыми, и когда мой язык встречается с его, я тихонько постанываю от удовольствия. На его языке есть бугорки, похожие на гребни, покрывающие его тело. Он скользит ими по моему языку, рождая во мне невероятные ощущения. О, да! Джорджи ничего не говорила об этом. Она совсем не затрагивала эту тему. Интересно, есть ли у него такие же чудо-гребни в других интересных местах?

Раахош быстро научился целоваться, и теперь ласкает меня до смерти губами и языком, пока мой паразит не начинает гудеть так громко, что я едва могу соображать, а мое тело вибрирует от желания. Моя киска изнывает от потребности, и на мгновение кажется, что я могу умереть, если он не прикоснется к ней прямо сейчас. Я отрываюсь от него, тяжело дыша.

Раахош тут же захватывает мои губы своими. Его язык скользит с безмолвным вопросом.

– Я не хочу этого, – выдыхаю я, хватая его за рога и снова прижимаясь к его губам. Мои стоны наслаждения поглощаются им, так и не вырвавшись наружу, и я обхватываю его ногами за талию, чувствуя, как он напрягается от удивления.

– Я совершенно не хочу, чтобы ты ласкал меня языком, – шиплю я, а затем продолжаю целовать его взасос, как дикарка.

Раахош отрывается и смотрит на меня. Я читаю в его взгляде такое же необузданное желание, как и мое. Он наклоняется и захватывает мои губы в еще одном горячем поцелуе, и я почти теряю рассудок, когда он посасывает мою верхнюю губу. Этот пришелец быстро учится. Возможно, слишком быстро. Я чувствую, что теряю контроль над ситуацией.

Как будто я когда-либо ее контролировала.

Я снова отстраняюсь и кладу его руку на свою грудь.

– Я не хочу, чтобы ты это трогал, – заявляю я решительно и слегка сердито. Если честно, я зла так же сильно, как и возбуждена. Не уверена, дело во мне или в паразите, но я знаю, что не могу остановиться. И когда он сжимает мою грудь через плотную ткань туники, я откидываю голову назад и стону, а мои бедра начинают покачиваться.

Он так сильно мне нужен. Такое ощущение, что мое тело спало до этого момента, а теперь, когда он касается меня, я чувствую, что живу. Мои чувства пробудились, мое тело поет…

И мне нужен секс, как воздух.

Он касается моего соска через тунику, и у меня перехватывает дыхание. Это не должно быть так приятно. Не должно. И все же я хочу большего. Раахош рычит, обнажая зубы, и я задыхаюсь при виде острых клыков. Я, должно быть, больна на всю голову, потому что они тоже меня возбуждают.

– Я не хочу, чтобы ты лизал мою киску, – бормочу я, направляя его голову ниже, чтобы подчеркнуть, чего именно я «не хочу». Все в порядке, это бред сумасшедшего. – Я вообще не хочу, чтобы ты ласкал меня языком, – шепчу я, пока одной рукой стягиваю недавно сшитые штаны.

Несмотря на то, что он не может понять мои слова, он понимает намек и тянется к штанам, стягивая их до колен. Он бросает на меня горячий взгляд, от которого я таю, и мои твердые соски, кажется, пребывают в агонии под туникой. Они умоляют, чтобы к ним прикоснулись, поэтому я просовываю руку и поигрываю с ними. Мой паразит гудит так сильно, что все тело вибрирует и изнывает от желания.

Штаны застревают у меня на коленях, и Раахош продолжает разочарованно дергать за них. Затем, ухватившись за ткань, он вытягивает мои ноги вперед, прижимая к моей груди. Я оказываюсь в снегу с голой задницей.

В плену своих собственных штанов.

Я делаю глубокий вдох и жду.

Раахош пристально изучает мое тело, особенно розовую влажную киску, которая сейчас изнывает от желания. Он смотрит на меня, прищурив сияющие голубые глаза, и я не представляю, о чем он думает. Затем я чувствую, как он касается меня. Его пальцы, исследуя, скользят по чувствительным складкам киски.

Я едва не плачу от силы этих ощущений. Мое дыхание прерывисто, а из груди вырывается жалобный стон. Я хочу большего, чем просто прикосновение. Я хочу, нет, жажду ощутить его губы на себе.

– Я не хочу, чтобы ты ласкал меня языком, – выдыхаю я, выгибаясь вперед, чтобы он мог получше рассмотреть мои прелести. – Вовсе нет.

Раахош не обращает внимания на мою ложь и долго изучает меня. Я наблюдаю, как раздуваются его ноздри, и он снова проводит пальцем по складкам киски. Я вскрикиваю и прижимаюсь к его руке, и когда он убирает ее, та блестит от соков. Он изучает свою влажную руку, а затем подносит ко рту, чтобы попробовать на вкус.