Текст книги "Облачная башня (сборник)"

Руслан Исаев
Облачная башня
Сборник

© Исаев Р., текст, 2016

© Геликон Плюс, макет, 2016

* * *

Ожесточение

Глава 1. Столкновение

Диалоги о пользе труда. 1995 год

Это было трудное время. Фонтан, в котором Юра купался на выпускном вечере, был забит трупами солдат, и их ели одичавшие собаки. Трудно даже представить, сколько трупов и собак было на улицах. И зима, конечно, выдалась особенно холодная. Снег уже должен был таять, но в ущелье, куда армия в конце концов загнала отряд Магомеда, не было никаких признаков весны. Силы сопротивления находили приют в горных селах, в летних жилищах пастухов, в заброшенных пионерских лагерях и туристических базах.

В такое время каждый боец на счету. Поэтому Магомед не хотел убивать Али Бербера. Магомед знал о деятельности, которую Бербер проводит, чтобы лишить его влияния. Тем более что многим бойцам в тот момент казалось, что Всевышний должен послать чудо, чтобы появилась надежда. Все устали до последней крайности и были готовы на всё.

Когда отряд Бербера появился на земле, которую Магомед считал принадлежащей его семье, род Магомеда сделал все возможное, чтобы помочь бойцам Бербера, которые были совершенно непривычны к зиме в горах и жестоко страдали.

Бербер напоминал Магомеду коммуниста. Причем не коммунистического бюрократа времен распада СССР, а пламенного команданте Че. Так же как настоящему коммунисту, Берберу было плевать на национальность. Он сам как бы смутно имел национальность. Вообще-то Бербер был сирийцем, не закончившим Московский медицинский институт. Вроде бы там у него была русская жена, Бербер не любил об этом распространяться, это портило его сияющий облик моджахеда. Последние годы Бербер жил в Европе как политический беженец.

Спор, который затеял Бербер, шел о роли труда в обществе. Бербер никогда не работал, не имел бизнеса, всю жизнь боролся, как и его отец. Только его отец боролся за победу социализма и свободу трудящихся.

– Всевышний поразил неверных слепотой. Я живу в Европе, и неверные дают мне деньги – не это ли свидетельство правильности моего пути?

– Халява – это христианская тема, – возразил Магомед. – Представь, что твой сын вырос, ничем не занимается, бездельничает и продолжает попрошайничать деньги. Ты ему будешь потакать? Почему Всевышний должен помогать бесполезному? «О народ мой! Творите по вашей возможности. Мы тоже действуем».

Эти слова Магомеда задели Бербера. По правде говоря, он не мог устроиться нигде, пока не нашел себя в борьбе, и именно отец часто помогал ему деньгами.

– В том, что неверные в Европе установили такие порядки, я вижу милость Всевышнего. Иначе бы я не мог посвятить себя святому делу.

– Это свидетельство тупости тех, кто тебя принял. Ты ищешь милости властей. А достойный труд – это поиск милости Аллаха.

– Я слышал от твоих родственников, что ты, Магомед, был очень успешен в делах. Мне кажется, успех в делах отвлек тебя от истинной веры. За мирским успехом ты упустил истинный свет, – сказал Бербер.

Эта фраза выдавала обиду Бербера: для Магомеда любая боевая операция состояла из множества дел и мелочей, которые нужно обдумать и подготовить. Как оказаться на месте, в какой момент времени люди, выполняющие разные задачи, начинают действовать, почему и когда что-то может пойти не по плану. Как любил говорить Магомед: «Всевышний помогает предусмотрительному». Особенно тщательно он обдумывал пути отхода, эвакуацию раненых. Основу отряда составляли его родственники, или люди его народа, его крови. «Отряд не заметил потери бойца» – песня точно не про отряд Магомеда. Бербер же не обладал талантом планирования, был горяч и вспыльчив. Поэтому ему приходилось больше полагаться на помощь Всевышнего, и его отряд понес большие потери. К тому же он не слушался хороших советов, не говоря уж о том, чтобы выполнять приказы (хотя это было условием, которое семья поставила Берберу).

Ради идеи Бербер готов был сражаться до последнего горца. Война уже дошла до того градуса ожесточения, когда интересы гражданского населения не берут в расчет, но Магомед желал победы, а не славной гибели своей семьи и своего народа.

Бербер считал, что Магомед загнал его в безвыходное положение. Бойцам Бербера нельзя было отказать в доблести и решимости, но участвуя в совместных операциях, они с некоторой завистью начали смотреть на бойцов Магомеда.

Магомед не собирался становиться военным руководителем. В первые недели войны отрядом командовал один из родственников, бывший кадровый офицер Советской армии, но он погиб в боях за город. А так уж всю жизнь получалось, что, когда вставал вопрос о руководителе, все смотрели на Магомеда.

Дядя Абу сказал: «Рано или поздно Бербер попытается захватить твою власть». Вообще Бербер сразу не понравился ни отцу Магомеда Мусе, ни его младшему брату дяде Абу. Отец сказал Магомеду:

– Коммунисты были опасны, но не очень. Они смогли нас выселить, возможно, могли уничтожить большую часть народа. Но они не затронули нашу душу, нашу идентичность. Всех сгоняли на лекции о том, что Бога нет. Вот я помню: лектор из города говорит, старшие сидят с каменными лицами. Дети на взрослых смотрят и тоже не шевелятся. Слышно, как муха летает. Лектор думает, это все равно как о камень стучать.

Дядя Абу добавил резко:

– Этот опаснее. Приходит и говорит: «Ты неправильно веруешь». Кому он это говорит? Кто он такой, чтобы нас учить? Пусть он сначала столько вытерпит за веру, как твой дед. Теперь будет приезжать новый лектор, и этот невежда, знающий три аята, будет мне объяснять, как правильно верить? Он борется за власть, а мы просто пешки в его игре. Если нас всех уничтожат, он произнесет пламенную речь и поедет в Европу жить на пособие. Однако молодое дурачье его слушает.

Понятно, что напряжение между Бербером и Магомедом накапливалось. И сегодня Бербер заглянул к Магомеду выпить чаю, обсудить вопросы веры и обычаев и по возможности застрелить Магомеда. Таким образом, это был разговор людей, один из которых пришел убить человека, оказавшего ему помощь, и поэтому пытается себя завести. А второй это понял и приготовился. Магомед твердо решил, что пришелец не убьет его на этой земле.

– А вот, скажем, когда ты уничтожишь всех неверных, кто будет платить тебе пособие? – спросил Магомед.

Бербер покраснел:

– Вы бы не сомневались в милости Всевышнего, и он все бы вам дал. А все ваши беды от того, что вы следуете своему обычаю, а не истинной вере.

– Полезно и приятно поговорить с человеком, который знает истину. И в чем, например, ты видишь несоответствие наших обычаев истинной вере?

– Ваши женщины ходят с открытыми лицами, как христианские проститутки.

Магомед первым достал пистолет, таким образом, победа в теологическом споре осталась за ним.

– Похороним героя, – сказал Магомед, – он сражался за наше дело. Оставшиеся братья могут вступить к нам в отряд, или мы поможем им перейти границу.

Утро. Весна 2010 года, понедельник

Из окна были видны голубые горы и заходящие на их фоне на посадку белые самолеты. На желтом столе перед Магомедом лежали тетрадь и открытый учебник с задачами повышенной сложности для поступающих на физико-математические отделения университетов. Стеклянный дирижабль с надписью «блокпост» развернулся над зданием детского сада и полетел обратно, задевая днищем верхушки тополей. Магомед встретился взглядом с бойцом, стоявшим в проеме стеклянной кабины: боец развернул пулемет. Магомед бросился спиной на пол; чувство бессилия и тоски охватило его. К счастью, он увидел прислоненный к столу «калашников», а по полу было разбросано множество патронов. Разноцветных патронов: желтых, красных, синих, Магомед набивал ими магазины. Лежа на спине с заряженным автоматом он испытал счастье – чувство защищенности. Всевышний хранил его. С этим чувством он проснулся. Страх давно был полностью вытеснен из его дневного сознания. Да и во сне являлось обычно преодоление страха. Как говорит отец: «Мы рождаемся преодолеть страх».

Утром Магомед всегда чувствовал потребность выйти из дома на несколько минут. Он надел спортивный костюм и вышел пройтись в сад через двери спальни. Магомед не любил сырость балтийского климата, даже больше не сырость, а отсутствие света в течение зимних месяцев. Было очень темно – как бывает темно зимой в часы перед рассветом на Балтике, когда моросит бесконечный дождь. Поглощающее свет небо и черная пропасть равномерно шумящего залива. Но было не холодно, ветер даже казался теплым. Весна.

Среди темноты и сырости возле гаража сиял столб света. Под прожектором Ахмед, младший брат, поливал машину из шланга. У Магомеда, как всегда, потеплело на сердце. Младшим родственникам было непонятно, зачем такой уважаемый человек лично поливает чистую машину из шланга. Но это была традиция, хорошее дело на неделю, связывающее их с теми давними временами, когда Ахмед поливал ВАЗ-2105 в утреннюю жару перед выездом Магомеда на работу. Магомед уже тогда, несмотря на молодость, был важным человеком, а Ахмед только вернулся из армии, из талантов имея титул чемпиона военного округа по греко-римской борьбе.

– Сегодня поедем на «ягуаре», – сказал Магомед.

Это обычно означало: у Магомеда будут дела, по которым он поедет один. «Ягуар» брали для незаметности. Более скромную машину взять было нельзя, чтобы не беспокоить женщин.

Магомед завтракал всегда одинаково. Стандартный континентальный завтрак: овсяная каша, яичница, чай. Так называемая кавказская кухня – это изобретение христианских народов: грузин, армян, осетин. Горские мусульманские народы в еде сдержанны, почти аскетичны.

Зара не задавала дурацких вопросов, когда он приедет и какие у него планы. Она знала, что он скажет все сам.

С Зарой они познакомились на Новогоднем вечере в проектном институте отца. Магомед приезжал домой из Дубны в свой первый отпуск. Он только начал работать в Объединенном институте ядерных исследований после окончания Физтеха. Отец пригласил его вместе поехать на вечер. «Мне будет приятно появиться с сыном перед коллегами, они знают о тебе». Потом Магомед понял, что отец уже тогда подтягивал его к проектному институту, который считал семейным делом (и который сам и создал в семидесятые годы).

Обычный для советских времен Новогодний вечер: мужчины в галстуках с заколками, женщины в необычных платьях, легкий фуршет для руководителей в приемной отца. «Это мой сын, познакомьтесь». Шампанское на столах, поздравление отца коллективу в конференц-зале. Отец был очень остроумен, мастерски держал зал. Ужин, выпивка для людей постарше. Танцы для тех, кто помоложе. Живая музыка – ансамбль «Вахас бэнд». «Неужели все это действительно было?» – подумал Магомед, глядя на жену. Он не чувствовал себя старым, но иногда он явственно видел, что в его жизни уместилась целая эпоха.

Вот тогда, когда гремел хит всех времен и народов Come together, Магомед увидел Зару. Он сразу понял, что это его женщина. Он думал, что знает, что такое любить женщин. Но это был моментальный контакт, это было просто знание, что они будут вместе. Он волновался, чувствует ли она то же самое? Умна ли она? Не ошибка ли это? Свободна ли она? Сразу стало понятно, что попадание в десятку.

Зара произошла из состоятельной семьи, занимавшей высокие позиции в партийно – хозяйственном активе республики. Ее отец, конечно, предпочел бы, чтобы Магомед был выпускником, например, Института мясомолочной промышленности. Вся эта физика-шмизика ему была не очень близка. В семье было три прекрасных дочери, но Зара была бриллиантом. Однако уж очень хорош был парень из очень уважаемой семьи. Да и как умный человек отец Зары понимал, что тут вмешиваться варианта нет. Быстро устроили свадьбу, молодые уехали в Дубну. Потом был прекрасный год. День начинался с Зары и кончался ею, когда они засыпали без сил. Магомед был еще рядовым научным сотрудником, это был последний год, когда у него не было ответственности за других людей.

Он не ошибся. Эта тяга к ней не прошла до сих пор. Ничего не поменялось – сейчас за завтраком он видел ту же женщину, хотя их дети, кроме маленькой Ласточки, уже стали взрослыми.

– Марта и Астрид приезжают, – сказала Зара.

– Отлично, – сказал Магомед. – Проветритесь. Надолго? Ты уже взяла билеты?

– До конца недели. Ну конечно, я уже все заказала. Гостевой дом сегодня подготовим.

Марта и Астрид приезжали из Таллина пройтись по театрам. Зара очень любила их приезды: она обожала театр, а еще больше – компанию этих женщин.

Магомед не спеша оделся. Много лет он не думал, что надеть, – его костюм висел на вешалке, приготовленный Зарой.

Возле машины уже стояли Ахмед и их племянник Аслан. Молодой парень с непроницаемым лицом. Магомед знал, что Аслан – веселый, разговорчивый, дерзкий на язык парень. Но для него было большой честью работать с такими уважаемыми людьми, и Аслан старался не проявить неподобающие эмоции.

Аслан сел за руль, еще один их младший родственник вышел к воротам из домика охраны. В семьях не бывает брошенных, ненужных детей или стариков. Апти имел отклонения развития. Если бы он был русским, ему поставили бы диагноз еще в детском саду, потом родители отдали бы его в специализированный интернат или как там еще у русских называются заведения, где его бы замучили либо сделали бессмысленным инвалидом. Но ворота же он мог открывать, отличал же он своих родственников от остальных людей? А если бы он не мог даже этого, где-нибудь в горном селе нашли бы ему еще более простое занятие.

Еще во время учебы Магомед пришел к выводу, что ум – это способность видеть мир таким, как есть. Как любил говорить дядя Абу: «Благодать – это талант истинного зрения». Магомед открыл, что в определенном смысле Апти умнее его. Он запоминал происходящее точнее любой видеокамеры. Хотя узнать это часто было затруднительно: задавать вопросы Апти нужно было так, чтобы он мог ответить «да» или «нет». Рассказывать это всем было излишне. Знали об этом только Магомед и ближайшие родственники. К тому же Апти не знал, что такое скука или усталость; все это делало его идеальным сторожем.

Апти наклонился к его окну и помотал головой. Это означало «нужно поговорить». Магомед открыл окно, Апти мотнул головой в сторону домика охраны. Это было царство мониторов, где Апти был полновластным хозяином. Апти подготовил презентацию – он ткнул пальцем в монитор и дату на нем. Там была видна сильно тонированная черная машина, неновая «ауди». Она была снята с камеры, висевшей на середине от съезда с развязки к дому. Машина развернулась и уехала, как будто водитель неправильно свернул. Апти показал дату и время. На следующем мониторе была видна эта же машина, снятая с камеры на шоссе возле поворота. «Ауди» стояла на обочине, как если бы водитель вышел прогуляться в лес. Однако из нее никто не выходил. Машина простояла больше часа и уехала. Таких появлений за месяц было пять. Каждый раз на машине были разные перегонные номера и цветные наклейки, таким образом, компьютерная система не зафиксировала совпадений. Конкретно к их дому машина ни разу не подъезжала, по этому съезду с шоссе было несколько домов состоятельных людей.

– Ты уверен, что это одна машина?

Апти кивнул головой. Он вывел изображение крупным планом из каталога производителя. Машина на камерах была подержанной, и некоторые внешние элементы отсутствовали, имели дефекты или были заменены. Совпадение было очевидным, но его мог выявить только Апти, а не компьютер.

– Сегодня посмотрит Салман. Он займется. Я скажу ему зайти к тебе.

В офисе утро понедельника начиналось с совещания управляющей компании. Это тоже была традиция, заведенная еще его отцом Мусой давным-давно в проектном институте. Порядок выступлений тоже пришел оттуда. Так сказать, обычай предков. Сообщение финансового директора. Маркетинг, продажи. Вопросы службы по связям с общественностью. Директор по персоналу – изменения по требованиям к электронным системам контроля рабочего времени. По сети прослушали сообщения о состоянии дел в дочерних акционерных обществах. Директор по информационным технологиям – сможет ли Магомед присутствовать на встрече с директором филиала «Майкрософт» по согласованию цены корпоративного пакета? Директор по безопасности – вопросов к совещанию никогда нет, помотал головой. Магомед по молодости, когда стал руководителем, пробовал обойтись без этого совещания, но потом решил, что оно очень важно для командного духа.

Вторая структура Магомеда собиралась с утра в диванной и пока что пила чай и развлекалась разговорами. Здесь были его брат Ахмед, Салман (человек, отвечающий за безопасность семьи), Аслан, сегодня присутствовал старший сын Магомеда Рамзан, приехавший по делам в Питер из Сибири, и еще несколько доверенных лиц. В центре, как обычно, был Ахмед.

Вся молодежь обожала дядю Ахмеда. Ахмед был тот же Магомед, только теплый, добрый и любил, когда его подкалывали. Сегодня Салман попросил Ахмеда растолковать буддийскую терминологию.

– Ахмед, ты мудрый человек, ты можешь мне такое объяснить? Я думал вчера весь вечер, одна вещь мне покоя не дает. Поехал я с детьми погулять на Елагин остров и зашел в дацан. Увидел там большую картину. По кругу такие кадры: счастливая молодая мать с ребенком на руках, потом там дети играют на красивой зеленой лужайке, потом голая женщина с прекрасной огромной задницей, – Салман сделал широкое округлое движение руками, – а сзади пристроился мужчина, довольно такой упитанный, ну типа тебя, только не накачанный. Дальше: три друга сидят за столом, полным фруктов и кубков с напитками. Потом, сразу видно, два святых человека или ученых разговаривают под звездным небом. Потом такой старик благородного вида сидит, окруженный внуками или учениками, ну а сверху светит солнце, звезды, хвостатые кометы и горы почти как у нас. Еще животные, олени, охота между делом.

– Ну?

– И рядом написано пояснение: «Колесо сансары. Картина символизирует вечный круговорот перерождений и мучений живых существ». Я ничего не понял: какие такие мучения, ворочался даже перед сном, минут пятнадцать заснуть не мог. Как это понять, Ахмед?

– Может это олени мучаются, дядя Ахмед? – предположил Аслан.

Мужчины посмеялись.

– Я тебе, Салман, так скажу. Когда мне надо было отсидеться полгодика, Магомед отправил меня в Англию, типа на учебу. Первые две недели я жил в общежитии на этих курсах. Ниже меня жил негр. Этот негр, короче, всю мою горячую воду перехватывал. Я кидаю фунт, а нагреватель общий, и этот негр на весь мой фунт принимает душ.

– Дядя Ахмед, «негр» говорить неуважительно. Нужно говорить «афроамериканец», – сделал замечание Рамзан.

– Это он в Африке афроамериканец, а когда в Европе, тогда негр, – вставил Аслан.

– Это старших перебивать неуважительно. Как мы вас воспитывали? Короче, день он воду забрал, второй день забрал. Встречает меня, улыбается до ушей, хэллоу, типа, фрэнд. Что мне этот фунт? У меня этих фунтов полные карманы. Может, у него нет фунта помыться? Так зайди, объясни уважительно, как человек. Зачем улыбаешься? Радуешься, что Ахмеда сделал? Третий день, короче, кидаю фунт, слышу, он под душем, а у меня три капли. Специально, получается, ждал. Я вытерся, надел кроссовочки, штаны удобные тренировочные, спустился вниз, он как раз выходит. Смеется, ему дико весело, понял? Я ему: поговорить надо, он: ноу тайм, спешу, короче. Затащил я его в комнату, у него там стояла лампа такая, в руке удобная. Лампа разбилась, вся погнулась. Вот такое, понимаешь, колесо сансары. Смеешься, идешь к успеху, а через минуту лежишь с абажуром вместо кепки на голове. Думаешь, что ты в нирване, а на самом деле ты весь в сансаре по уши.

– Вот такие у дяди Ахмеда воспоминания об Англии, стране высокой культуры, – задумчиво сказал Аслан.

– Расскажи еще что-нибудь об Англии, Ахмед, – попросил Салман.

– Да очень красиво и чисто, только скучно. Если бы я с Этель не познакомился, я бы с ума сошел.

Все помолчали, на этот раз никто не стал шутить. Ахмед никогда не стеснялся говорить о важном с молодыми. Никогда не боялся выглядеть глупо или смешно. Совсем как Абу. Да он и научился этому от дяди Абу. Но чтобы не бояться выглядеть глупо или смешно перед младшими, нужно иметь такой авторитет, как у Абу или Ахмеда.

С утреннего совещания пришел Магомед с финансовым директором холдинга Яковом Трахтенгерцем. Трахтенгерц был одним из немногих посторонних, не родственников, который в диванной был своим. Все пошли на совещание в кабинет Магомеда.