Текст книги "Охотники на людей"

Глава 9

Хутор располагался в широкой котловине, окруженной холмами. Деревьев – совсем немного, зато полно высокой травы и густого кустарника… Если уметь, можно было спрятаться и здесь. Хэдхантеры умели.

Группа Уха залегла на одном из холмов. Отсюда Хутор просматривался вдоль и поперек, благо, у каждого охотника имелся мощный армейский бинокль.

Это был довольно большой Хутор. Когда-то был.

Раньше, до первой волны кризисов здесь жил своей спокойной несуетной жизнью довольно крупный провинциальный поселок. Возможно, райцентр.

Потом жизнь начала уходить. Причины – известные. Те же, что и везде. Безработица, нищета, отчаяние, повальное пьянство, бандитский беспредел, бегство молодежи – той ее части, что нашла в себе силы сбежать.

Позже, когда на месте таких вот оказавшихся не у дел селений появились сельскохозяйственные общинные Хутора, агония умирающего поселка растянулась еще на некоторое время. Но даже самых упертых хуторян, в конце-концов, выдавило опасное соседство с дикими.

Оборвалась связь с большой землей и оживленными торговыми путями. Участились набеги голодных банд. И все… И – конец.

Безымянному населенному пункту (кто помнит сейчас прежние имена и названия таких вот провинциальных дыр?) просто не повезло оказаться в расширяющейся буферке.

Только и всего…

Тоскливо было смотреть на это. Тоскливо было об этом думать. Борис вздохнул. Очень скоро и его Хутор постигнет та же участь. И ничего с этим не поделать. Такие процессы не остановить.

Это был непостижимый парадокс: чем дальше проникали за буферку хэдхантерские группы, тем яростнее становился натиск диких на приграничные Хутора. Словно состязались две силы. И если в чем-то выигрывала одна, то она же чем-то обязательно и проигрывала.

Заброшенный Хутор опоясывал покосившийся забор внутреннего ограждения. Бетонные блоки в шапках ржавой «колючки» стояли неровно. Кое-где между плитами зияли щели.

Единственный въезд в Хутор – ворота с отсутствующими створками – был, тем не менее, надежно перекрыт. Дорогу преграждала широкая канава-ров с крутыми стенками, за ней – оплетенная колючей проволокой баррикада, разобрать которую было не так-то просто. Битый кирпич, куски бетона, столбы, бревна, груды камней и земли с торчащей во все стороны арматурой.

Всюду – во рву, на баррикаде, и за баррикадой были разбросаны доски с длинными ржавыми гвоздями. Не пройти, не проехать, одним словом. Даже на хэдхантерских вездеходах такую преграду не преодолеть. Только машины колеса пропорют. Кто-то очень постарался, чтобы обезопасить себя от атаки через главный въезд.

За бетонным забором виднелись уцелевшие дома. Некоторые – так вполне себе еще ничего домики. Ближе к центру, вдоль широкой главной улицы сохранились добротные постройки в два-три этажа. А в самом центре – на небольшой площади, заросшей сорняком, пробившимся сквозь трещины в асфальте, высилась блочная коробка пятиэтажки с пустыми глазницами окон. В прошлом, судя по всему – административное здание. Хуторская контора, надо полагать.

И центр, и центральная улица располагались ближе к въезду в Хутор. Ближе к их группе. Дальше тянулись непролазные трущобы, которые, слава Богу, придется зачищать другим. А в том, что будет от кого зачищать Хутор, Борис не сомневался.

Из трубы небольшой серой развалюхи поднимался слабый-слабый, едва различимый дымок. Где бы не находился человек и как бы он не был напуган, а пищу готовить нужно. Впрочем, хэдхантерские бинокли позволяли видеть не только слабую дымную струйку.

Вон – движение. Хуторскую площадь опасливо, с оглядкой, перебежал человек. Еще один быстро пересек улицу на окраине.

– Здесь они, голубчики, здесь, – оскалился Ухо, – разведка не ошиблась.

– Че-то мало их, – поморщился Гвоздь. Он тоже не отлипал от бинокля.

– Попрятались, – отозвался сержант. – Осторожные какие! Дозорного видишь?

– Где? – Гвоздь водил биноклем по сторонам. – Не вижу никого.

– Не туда смотришь потому что. Ты не на Хутор пялься. И не на забор. Холмик перед въездом видишь? Справа от дороги?

– Ага.

– Дерево видишь?

– Ну?

– А кусты под деревом?

– Вижу.

– Теперь под кустами смотри.

– О, точняк! – хмыкнул Гвоздь. – Охранничек, мля…

Борис тоже пошарил биноклем в указанном направлении. Увидел.

Неприметная кочка под кустами. Но у кочек не бывает глаз. У этой были. Значит не кочка. Значит – голова, прикрытая листвой и измазанная грязью.

Да, дикий замаскировался неплохо. Но разве спрячешься от хэдхантерской оптики и глаза опытного охотника?!

– Надо бы еще холмы с той стороны проверить, – озабоченно пробормотал Гвоздь. – Может там тоже…

– Это уже не наша забота, – отозвался Ухо. – Ту сторону проверят другие группы. Меня больше смущает пятиэтажка в центре. Я бы на месте диких, посадил бы туда стрелков и наблюдателей. А если стволы есть – дал бы им самые лучшие. С пятого этажа видно весь Хутор.

– Слышь, Ухо, – Гвоздь отнял бинокль от лица, – Дай дозорного мне, а?

Сержант ответил не сразу. Задумался.

– Ну будь человеком! – шептал Гвоздь. – Ты же с меня два балла снял. Мне теперь наверстывать нужно.

– Ладно, валяй, – кивнул, наконец, сержант. – Дозорный в кустах – твой. Только чтоб без шума. Облажаешься – десять баллов потеряешь. Я предупредил.

– Не боись, Ухо, все сделаю в лучшем виде, – оскалился Гвоздь.

Неприметной пятнистой ящерицей он юркнул в извилистую ложбинку, промытую сильными дождями. Хэдхантерский камуфляж растворился в густой растительности.

Борис, потеряв Гвоздя из виду, вновь направил бинокль на дозорного. Заросшее русло высохшего ручья, подходило почти к самому холму, на котором тот оборудовал себе укрытие.

В последний момент дикий, похоже, что-то заподозрил. Чуть приподнялся, вглядываясь в качнувшуюся траву под холмом. Но тут же дернулся и без крика уткнулся мордой в землю.

Сполз за кусты.

На месте головы-кочки остался косо торчать над землей ружейный ствол. Какая-то старая двуствольная берданка. Но в руках дикого это не самое безобидное оружие.

К счастью, на этот раз все прошло быстро и, главное, тихо. Пневматический подствольный ампуломет метает шприцы негромко.

Пятнистая тень, укрытая холмом от наблюдателей из поселка, ловко вскарабкалась по крутому склону. Это заняло некоторое время. Тревоги никто не поднимал.

Гвоздь залег на вершине, чуть в стороне от подстреленного дикого. Замер, осматриваясь.

– Гвоздь, доложи, – потребовал Ухо.

Сержант говорил по общей внутригрупповой связи, так что Борис услышал ответ.

– Клиент готов, – раздался в шлемофоне довольный шепот Гвоздя. – Счет, типа, открыт. Первый трес – наш. Первый трес-балл – мой.

– Он там один? – спросил Ухо. – Дикий этот? С той стороны холма больше никого нет?

– Не-а. Никого не вижу.

– Ладно, не светись лишку. Пакуй клиента и жди нас.

Борис видел в бинокль, как Гвоздь засуетился. Отцепил от пояса наручники. Вполз в кусты, за которыми лежал дикий.

Через пару мгновений в шлемофоне раздался сдавленный мат.

– Что там?! – насторожился Ухо.

– Труп, мать его! – раздосадованный Гвоздь говорил, словно плевался словами. – Я ему, оказывается, шприцом в глаз засадил! Наверное, игла до мозга достала.

– Кретин! – процедил Ухо. – Зачем в голову стрелял!

– Так у него голова одна только и торчала! – Не то оправдывался, не то возмущался Гвоздь. – А у шпицов сам знаешь, какой разлет. Точно в цель никогда не ложатся.

– Ладно, хватит ныть, – одернул подчиненного сержант. – Свое еще в поселке возьмешь.

– Внимание, общий эфир! – неожиданно вклинившийся голос Стольника, заставил хэдхантеров замолчать. – Доложить о готовности к операции.

– Первый на позиции, – четко произнес Ухо. – К операции готов.

– Второй на позиции, – сообщил командир второй группы. – Готов.

– Третий на позиции, – перекличку закончила разведка. – Готов.

– Подступы к объекту? – Стольник задавал вопросы коротко и по существу.

– Чисто, – снова первым начал Ухо.

– Чисто…

– Чисто… – эхом отозвались еще один голос.

– Проблемы были? – Перед началом операции командир хотел знать все. – Первый?

– Я первый, – идентифицировал себя Ухо и, не вдаваясь в подробности, доложил: – Один дозорный на главном въезде. Один ствол. Израсходован один шприц-патрон. Дозорный обезврежен…

Помедлив секунду, сержант со вздохом добавил:

– Мертв.

Ну да, такого уже не утаишь.

– Мертв? – Судя по голосу, Стольника эта новость не обрадовала. – Первый, почему дикий мертв? Кто виноват?

– Никто, – буркнул Ухо. – Несчастный случай. Шприц попал в глаз.

– Первый, минус трес-балл на личном счете, минус трес-балл на групповом счете. Впредь действовать аккуратнее. Как понял?

– Есть минус трес-балл на личном и групповом, – угрюмо повторил Ухо. – Есть аккуратнее.

– Второй, что у вас?

– Один дозорный, – бодро отрапортовал командир второй группы. – Сидел в кустах на краю котловины. – Из оружия – самострел, тесак, сигнальная ракета. Израсходовано два шприц-патрона. Дозорный обезврежен. Жив.

– Экономнее с нелеталкой, второй. Третий?

– Два дозорных на южных холмах. Оружие: ножи, обрез. Израсходовано два шприца. Дозорные обезврежены. Живы. Вяжут обоих.

– Хорошо, третий. По плюс трес-баллу отличившимся. Плюс трес-балл на твой личный счет. Трес-балл на группу.

Ухо скрежетнул зубами. Тихонько ругнулся Гвоздь. Но долго сокрушаться им Стольник не дал.

– Входим в поселок! – прозвучал новый приказ. – Пока не заметили – идем скрытно. Когда заметят – действуем быстро. Боевыми работать, только если иначе нельзя. Нелеталку зря не расходовать. На общую связь выходить по необходимости. Действовать по ситуации. На свое усмотрение.

Ага, как же… После такой переклички, после выволочки первой группе и пряника – третьей не очень-то на свое усмотрение и подействуешь. Все равно будешь работать с оглядкой на Стольника и трес-баллы.

– Все, начали!

Стольник ушел из эфира.

– Вперед, – скомандовал Ухо.

Глава 10

Они прошли мимо холма с мертвым дозорным, подобрали злющего, как дюжина голодных аллигаторов Гвоздя. Ухо еще раз внимательно осмотрел окраины Хутора. Возле Хуторской ограды движения не наблюдалось. Не было видно и намеков на засаду.

Наверное, дикие полагались на внешние дозоры.

– Пройдем по балке во-о-он туда, – Ухо указал автоматом на две покосившиеся плиты в ограде.

Входить в заброшенный Хутор через забаррикадированные ворота и идти дальше по широкой хорошо просматриваемой центральной улице, он не хотел.

Борис отметил про себя, что безухая голова сержанта работает неплохо. К выбранной точке входа почти вплотную прилегал небольшой овражек. И что немаловажно, из подозрительной пятиэтажки этот участок практически не просматривался: мешали крыши домов и разросшиеся деревья.

Через проем между бетонными блоками, вполне мог протиснуться охотник в полном снаряжении. Это было проще, чем лезть через забор, рискуя запутаться в колючке на виду у диких. И это гораздо безопаснее, чем открыто входить в ворота.

Если дикие не охраняют все дыры в заборе, можно будет проникнуть в Хутор незамеченными.

– Гвоздь, пойдешь первым, – распорядился Ухо. – Посмотришь что там, как и доложишь.

Борис удивился. Сержант дает Гвоздю еще один шанс?

Долговязый хэд довольно улыбнулся. Кивнул. С готовностью нырнул в густые заросли.

Пополз по-пластунски к покосившейся бетонной ограде.

Вот пятнистая спина Гвоздя мелькнула на дне оврага.

Вот качнулась крапива у забора.

Вот хэдхантер с автоматом наизготовку заглянул в заросший кустами проем, поводя стволом по окнам ближайших домов.

А вот, не заметив ничего подозрительного, шагнул за ограду…

Бу-ху-ххх! – Взрывом Гвоздя отбросило обратно вместе с комьями земли, бетонным крошевом и визжащими осколками. Взметнулись к небу клубы дыма и пыли.

Гвоздь заорал.

В поселке тоже послышались крики. Дикие всполошились.

Нет, они полагались не только на внешние дозоры.

– Сука! – выплюнул Ухо. – Растяжка! Вот мудак, Гвоздь! Под ноги не мог посмотреть?!

– Первый, что там у вас?! – требовательно затрещал в шлемофоне голос Стольника.

– Ловушка, – доложил Ухо. – Мы обнаружены. Одного потеряли.

«Вообще-то не потеряли еще», – подумал Борис. Гвоздь-то еще жив. Правда, не понятно, долго ли протянет.

– Так у них че, гранаты, что ли есть? – растерянно пробормотал кто-то. Борис обернулся на голос. Щебра… Лицо односельчанина заметно побледнело. – Или мины?!

Да уж, неприятное открытие. Сказать по правде, Борису тоже охота представлялась несколько иначе. Уж во всяком случае, не так, чтобы сразу – и потери.

– Вряд ли гранаты или мины, – спокойно отозвался Ухо. – Просто самоделка какая-нибудь сигнально-фугасная.

«Просто самоделка»? Гвоздю от этого легче не было. Он все орал и орал благим матом. Бронежилет и каска, выдержали град осколков, а вот правая нога была оторвана по колено, и правая рука – посечена осколками. И всю правую половину лица как рубанком стесало. Прозрачное противоударное забрало каски, защищало от ударов, но не от взрывав.

– Первый! Минус два трес-балла на личный счет и минус два – на групповой! – яростно прохрипел в шлемофоне голос Стольника. – Всем группам, отставить скрытность! Завершить операцию! Из Хутора никого не выпускать!

– Встать! – рявкнул Ухо. – Бегом марш!

Через корчившегося на земле Гвоздя сержант перепрыгнул первым. Первым вбежал в дымящийся еще проем. Что ж, теперь-то можно быть и первым. Бомбы-самоделки дважды не взрываются.

Борис последовал вслед за группой. Протиснулся между бетонными плитами, стараясь не смотреть на вопящего Гвоздя. Помогать раненому никто даже не пытался.

Вступив за ограждение, хэдхантеры взяли на прицел ближайшие дома. Однако здесь диких в пределах видимости не оказалось.

По ту сторону ограды в разбросанных взрывом кустах дымилась небольшая воронка. Бетонные блоки были выщерблены осколками и заляпаны кровью.

Гвоздь – покалеченный и истекающий кровью – кричал не умолкая.

– Рассредоточится, – быстро заговорил Ухо, не глядя на подчиненных и настороженно зыркая глазами по хуторским улицам. – Проверять каждый дом. Действовать парами. Прикрывать друг друга. Соседей из виду не упускать. Диких валить нелеталкой. При обнаружении очагов сопротивления самим на рожон не лезть – блокировать и сообщать мне. На отрытые пространства не высовываться. Под пятиэтажку не подставляться. Заходим к центру слева. И под ноги смотрите, а то тоже напоритесь, как Гвоздь.

Ухо оглянулся на вопящего раненого:

– Да заткните его кто-нибудь!

Борис неуверенно шагнул назад, к проему. Рука потянулась к аптечке. Там должно быть сильное обезболивающее.

Его опередили. Затыкать раненых здесь, оказывается, было принято иначе.

Один из хэдов-старичков – широкоплечий рябой парень по прозвищу Шурш – опустил ствол. Неужели шприц-апмулы не пожалеет? – удивился Борис.

Он ошибся.

Одиночный выстрел прекратил мучения Гвоздя. Однако стреляли не из подствольного ампуломета. Под каску орущего хэдхантера вошла пуля. Леталка! Летальнее не бывает…

Борис отшатнулся: мозги и кровь убитого брызнули на него.

– Да какого?!.. – выдохнул Борис.

Впрочем, удивляться, возмущаться или ужасаться времени ему не дали.

– Берест, пойдешь с моей двойкой, – бросил Ухо. И перевел взгляд на ближайшую пару: – Вы двое возьмете этого салагу.

Сержант кивком указал на побледневшего Крыса. Тот тоже был шокирован хэдхантерскими методами успокоения раненых.

– Вы, – кивок другой паре, – остаетесь здесь. Он – с вами.

Взгляд сержанта скользнул по третьему новичку в группе – Щербе. Щерба, как и Крыс, косился на мертвого хэдхантера.

– Подберете ствол и снарягу Гвоздя. На вас – дыра в ограде и ворота. Если хоть один дикий проскочит мимо – все трес-баллы за рейд сниму авансом, на хрен! Все ясно?

Остающиеся охотники молча кивнули.

– Ну и славно, – Ухо махнул рукой остальным. – Все, мужики, двинули! Бегом, бегом!..

Пятнистые фигуры рассыпались между домами. Борис бросился за сержантом и рябым хэдом, пристрелившем Гвоздя. Хладнокровное убийство раненного охотника не выходило из головы, но обдумывание неприятных мыслей пришлось отложить до лучших времен. А сейчас…

– Берест, Шурш, зачищаем улицу, – не оборачиваясь, скомандовал сержант.

Сейчас началась охота. Была поставлена первоочередная задача. И выбора нет. Тело уже действовало. Само. Нужно было срочно подключать мозг, чтобы не ошибиться. Чтобы не погибнуть так же глупо, как погиб Гвоздь.

Первый двор… Поваленный забор. Небольшой заросший бурьяном участочек. Одноэтажная развалюха с потрескавшимся фундаментом, рухнувшей фасадной стеной и ненадежной прогнившей крышей.

– Берест, зайди слева! – раздался в шлемофоне трескучий шепот Уха. – Проверь…

Он зашел. Проверил.

Никого.

Второй двор. Здесь дом – большой, добротный. И сохранился получше. Почти вся кирпичная кладка цела. Угрожающе смотрят пустые глазницы окон.

– Берест, глянь…

Сам Ухо и Шурш, прикрывавший сержанта, предпочитали не рисковать понапрасну. Туда, где могла подстерегать опасность, гнали новобранца.

Борис толкнул ногой трухлявую дверь и сразу же прижался к стене. Ничего. Тихо. Пусто.

Зашел в полумрак, поводя перед собой стволом и не забывая посматривать под ноги. Как же забудешь тут, после того, что случилось с Гвоздем!

Он заглянул во все комнаты. Доложил:

– Чисто.

Третий двор. Третий дом. Тоже пустой.

А где же дикие? Неужели все отошли к центру, к пятиэтажке?

Может быть, может быть.

Или еще где-нибудь затаились?

Четвертый двор, пятый…

Стрельбы в Хуторе слышно не было. Бомбы не гремели. Эфир молчал.

Улица, другая… Перекресток с покосившимся светофором.

Наверное, центр уже скоро. Да, так и есть – вон, справа маячит пятиэтажка. Прятаться от нее становилось все труднее.

И по-прежнему – ни одного дикого. А значит, и ни одного балла.

Очередной дом на пути.

Двухэтажный магазин с провалившейся крышей. Слишком большая площадь для одного человека. Слишком много помещений. Магазин осмотрели втроем. Правда, впереди опять шел Борис. И опять никого не нашли.

Еще дом, еще…

Двигались быстро. Справа и слева шуровали соседние двойки, но они постепенно отставали от сержанта с двумя помощниками.

Вышли к центральной улице. Здесь Ухо приказал остановиться.

– Ждем остальных, – процедил сержант. – Когда подтянутся, двинем дальше. Только не расслабляться. Другие группы могут выдавить диких на нас.

Они прождали пару минут. Никто никого не выдавливал.

– Куда дикие-то все подевались? – Шурш нервничал. – Че за фигня такая, Ухо? Полхутора уже прошли – и хоть бы один попался.

– Будут тебе еще дикие, успокойся, – негромко отозвался сержант. – Сто пудов, к пятиэтажке отходят, суки. Там оборону держать проще. Вот там всех и накроем. И потерянные баллы отыграем и новые заработаем. Да, Берест?!

Сержант ободряюще улыбнулся Борису.

– О чем задумался, салага?

– Да так… – Борис глянул назад, в ту сторону, откуда они пришли.

– Не, Берест, ты глазами-то не стреляй, выкладывай давай, что за непонятки такие?

Ну, хорошо…

– Зачем Гвоздя так?

Он все же решил спросить сейчас о том, о чем не успел спросить сразу. Раз уж выпала передышка. И раз сержант требует откровенности.

– А как с ним надо было? – удивился Ухо.

Вполне себе так искренне удивился.

На миг повисла пауза. Шурш как бы невзначай отодвинулся в сторонку. Понятно… Не желает принимать участие в неприятном разговоре.

Глава 11

– Гвоздь все равно был не жилец, – спокойно объяснил Ухо. – А если бы и выжил – остался бы калекой.

Борис молчал, вперившись взглядом в лицо сержанта, и ожидая продолжения.

Ухо продолжил. Скрывать он ничего не собирался.

– Вообще-то, тяжелых раненых в рейде не лечат, а кончают сразу. Хоть диких, хоть хэдов. Так и тяжелым проще и остальным. Ты не знал, что ли?

– Вообще-то нет, – ответил Борис. – Стольник на этот счет ничего не говорил.

– Ну, вот теперь знаешь, – пожал плечами Ухо. – Я сказал.

– В контракте ничего такого не написано, – заметил Борис.

– В контракте много чего не написано, – хмыкнул сержант. – Всего в бумажке не предусмотришь. И о том, что раненного хэдхантера кто-то обязуется лечить во время рейда, там, кстати, тоже не сказано не слова. А чего ты, собственно, из-за Гвоздя так переживаешь? Вы, вроде, с ним с самого начала не поладили.

– Я не из-за него переживаю, – буркнул Борис. – Из-за себя. Это ж и меня так могут…

– А-а, ну это правильно, – с крокодильей улыбкой одобрил сержант. – За себя переживать – дело полезное. Врать не стану: могут. И тебя могут, и меня. Любого из нас так могут. Ты пойми, Берест, у нас коммерческая охотничья группа, а не передвижной госпиталь и не богадельня. Так что ты того… лучше в тяжелые не попадай. Возиться с тобой никто не станет. Царапину еще подлатают, мясо какой-никакой кусок пришьют и то – за твой счет. А вот по поводу всего остального… Медстраховки у хэдхантеров, знаешь ли, не предусмотрено. Короче, забудь о Гвозде.

Борис вздохнул. А вот что-то не забывалось!

– Слышь, Ухо, – после недолгой паузы позвал он.

– Ну? – сердито буркнул сержант. – Чего еще?

– А ведь ты не случайно Гвоздя первым послал?

Кривая улыбка на обветренном лице Уха стала шире и злее.

– Конечно, не случайно. Гвоздь у нас – худой, он в любую дырку без мыла пролезет.

– А если серьезно?

Сержант перестал улыбаться. Почти перестал. Смерил Бориса испытующим взглядом:

– Что, умный слишком, да, Берест? Ну, хорошо, если серьезно – то тоже не случайно.

Борис молча смотрел на сержанта и опять ждал. Ухо сплюнул сквозь зубы.

– Гвоздь с нами охотится давно. Не первый рейд его знаю. Толковый хэд был. Но выработался парень.

– В смысле? – не понял Борис.

Ухо пожал плечами:

– То ли крышу ему сорвало, то ли удача от него отвернулась, то ли еще что – хрен знает. Но если на первой же операции охотник перестает себя контролировать, если забывает о баллах и едва не пускает в расход ценную девчонку, которую на рынке оторвут с руками. Если в начале второй охоты не может, как следует, прицелиться и умудряется шприцом замочить дикого, за которого нам тоже отвалили бы кучу денег. Если лажается сам, подводит группу и командира…

«И командира»? Борис внимательно следил за сержантом. Уж не в этом ли кроется истинная причина? Может быть, дело в банальной мести за потерянные трес-баллы? Или тут все же другое? Рациональный расчет и желание на будущее обезопасить себя от проколов подчиненного-неудачника?

Если так, то все понятно.

В том числе и то, что именно от командира группы во многом зависит, вернется ли конкретный хэдхантер из рейда живым или нет.

– В общем, такие охотники нам не нужны, – закончил Ухо. – Беречь их незачем.

– А какие охотники вам нужны? – задал прямой вопрос Борис.

Ухо хмыкнул.

– Не боись, Берест, такие как ты – нужны. Пока, во всяком случае…

– Пока?

Чтобы было, кого посылать впереди себя на осмотр опасных домов?

– Пригнись!

Борис среагировал скорее на изменившееся выражение лица сержанта, чем на прозвучавший приказ. Резко бросил тело в сторону, падая и переворачиваясь в падении. Вскидывая автомат. Выискивая цель. И не очень еще понимая, что происходит.

Толстая короткая стрела ударила в стену. Оставила на кирпичной кладке отметину. В том самом месте, где только что стоял Борис. На уровне шеи, не защищенной ни бронником, ни каской.

«Наверное, Ухо, все-таки, не лгал», – пронеслось в голове Бориса. Наверное, такие охотники ему, действительно, нужны. Пока. Иначе с чего бы сержанту его спасать?

Негромко хлопнул подствольный ампуломет. Ухо выстрелил прежде, чем Борис успел сообразить, откуда исходит опасность. Шприц-ампула полетела в соседний переулок, который еще не успела зачистить отставшая двойка из команды Уха. В переулке раздался чей-то сдавленный вскрик.

Ага, вот он где прятался, сука!

В небольшом темном проеме между двумя домами от полуразрушенной стены отлип и повалился на землю человек в грязном растянутом свитере. Человек скорчился, затрясся в судороге.

Рядом, на куче битого кирпича, валялся арбалет, сооруженный из старой автомобильной рессоры и туго натянутого стального троса. Не калаш, конечно, но если стрела из такого агрегата попадет в незащищенную шею… В общем, мало не покажется.

Бориса покосился на короткий арбалетный болт, глянул на отметину, оставленную тяжелым наконечником на кирпичной стене. Стрела была острой. Отметина – глубокой.

Повезло. В этот раз повезло, спасибо сержанту.

– Ну, вот тебе и дикие, Шурш, – усмехнулся Ухо. – А ты боялся, что останемся без добычи. Берест!

Борис вскочил на ноги.

Ухо отцепил от пояса пару пластиковых наручников, расщелкнул браслеты, бросил наручники Борису.

– Держи! Упакуешь клиента.

Борис мысленно усмехнулся. Похоже, сержанту было недостаточно, что его шприц свалил дикого. Для верности Ухо хотел пометить добычу и своими наручниками. Застолбить трес-балл так, чтобы ни у кого не возникало никаких сомнений.

– Ну, чего стоишь? Иди, – поторопил сержант. – Заодно переулок проверишь.

Ага! Как всегда…

Борис шагнул к подстреленному дикому. Приближался осторожно, с автоматом наизготовку. Он помнил, как ловко провела Гвоздя чернявая, притворившись парализованной.

Но нет, здесь никакого притворства не было. Арбалетчик лежал на камнях готовенький. В шее торчал шприц-ампула. Бориса передернуло. Вот так же ведь, и он сам мог лежать. Только не с парализующим шприцом под ухом, а со стрелой в горле. Он словно увидел себя со стороны: оперение стрелы под подбородком, выпученные глаза и кровь фонтаном.

– Ублюдок, мать твою!

Борис добавил еще пару непечатных выражений, матом прогоняя неприятную картину, которая никак не хотела выходить из головы. Потом нацепил наручники Уха на запястья и лодыжки дикого. Защелкнул чуть сильнее, чем следовало бы. Такая вот маленькая месть.

Где-то на другом конце Хутора бухнул ружейный выстрел. И – сразу еще один.

В ответ короткими очередями ударило с полдесятка хэдхантерских стволов.

Недолгое затишье. Еще выстрел – дуплетом. Кажется, в другом месте. Автоматная очередь, вторая, третья… Все. Подавили. Заткнули и этого.

Грохнул взрыв. Чуть позже – второй.

Звук был не такой, как у самодельной мины, на которую наткнулся Гвоздь. Сильнее, объемнее. Вероятно, в дело пошли хэдхантерские гранаты. Скорее всего, фугаски.

А вот негромких пневматических ампулометов на таком расстоянии слышно не было. Но Борис не сомневался: кто-то, наверняка, уже метает шприцы. Кто-то делает трес-баллы.

Шурш может больше не беспокоиться: дикие себя обнаружили. Охота вступала в завершающую стадию. Кольцо вокруг Хуторского центра стягивалось, и деваться загнанной добыче было некуда. Правда, добыча от этого становилась злее и опаснее.

Две тени, метнувшиеся к нему из противоположного конца переулка, Борис заметил до того, как стало поздно. Дикие бежали молча и быстро, уповая на скорость ног и выстрелы, отвлекшие внимание хэдхантера.

У одного из нападавших в руках был устрашающих размеров тесак. У другого – небольшой топорик и длинный заточенный с двух сторон арматурный штырь.

Ни Ухо, ни Шурш видеть этих диких сейчас не могли. Ничем они не могли и помочь Борису. Но с другой стороны, они не смогут и претендовать на эту добычу.

Хорошо прицелиться времени не оставалось. Борис ударил из подствольника навскидку.

Два нажатия на спусковой крючок ампуломета. Два хлопка. Два плевка. Никакой отдачи. Шприцы мелькнули в воздухе.

Один нападавший скукожился прямо на бегу. Споткнулся, полетел в пыль. Упал лицом в землю. Перекувыркнулся по инерции. Съежился в позе замороженного боксера. Из его левой ноги, чуть повыше колена торчала шприц-ампула.

Скрюченное тело затряслось, как при эпилептическом припадке. Однако второго нападавшего шприц не остановил.

Дикий лишь чуть пошатнулся, будто налетел на невидимый кулак. Размахнулся, метнул в Бориса свой топорик.

Борис пригнулся. Не сделай он этого – лезвие ударило бы под каску. А так… так топор только звякнул по козырьку. Отскочил.

Борис снова нажал на спусковой крючок под цевьем. Прозвучал третий хлопок. Подствольник выплюнул новую порцию парализатора и…

Мимо, что ли? Нет, не мимо. Дикого снова шатнуло. На груди и на животе нападавшего расплывались два пятна. Не кровь – прозрачное содержимое расколовшихся ампул.

Почему?!

Некогда гадать, некогда искать ответы: дикий уже почти подбежал, уже размахивается длинной заточкой-арматуриной. А ведь в рукопашной схватке такая стальная пика – опасная вещь.

Еще выстрел. Еще один израсходованный (тут уж не до экономии!) шприц. И – еще пятно. Глаз вроде бы уловил разлетающиеся брызги и осколки. Человек остался на ногах.

Да что же это такое-то, в самом деле?! Пейнтбол какой-то, а не охота! Шприцы почему-то не брали дикого.

Хорошо, что хэдхантерский калаш снаряжен не только парализующими ампулами. Хорошо, что есть еще и магазин с леталкой.

Борис нажал на автоматный спуск. Грянула короткая – в три патрона – очередь. В плечо ударила ощутимая отдача.

Дикого, до которого оставалось всего-то метра три, смело. Раскинутые руки, развороченная грудь. Оторванная пуговица. Распахнутый ворот замызганной джинсовой куртки. Под грязной одеждой тускло блеснула металлические пластины. Квадратики тонкой листовой стали, грубо нарубленные зубилом и внаслой, подобно чешуе старинного панциря, наклепаны друг на друга.

Ах, вот оно что! Дикие тоже мастерят себе бронники. От автоматной пули такие самоделки не спасут, конечно, но от шприц-ампулы защищают.

– Кто стрелял?! – в переулок с автоматом наизготовку ворвался Ухо. Шурш, видимо, остался в прикрытии.

– Я, – не стал отпираться Борис.

– Зачем?! – сержант смотрел на него так, будто прикидывал, куда шарахнуть прикладом провинившегося салагу – в морду или по яйцам.

– Так дикие же… – Борис кивнул на валявшиеся в пыли тела.

– Почему боевыми?! – Ухо бросил беглый взгляд на диких. Увидел железо под окровавленной одеждой. Сразу успокоился и сбавил обороты: – А-а-а, понятно. Бывает…

Борис выжидающе смотрел на сержанта. Что бывает-то?

– Камикадзе, – пояснил Ухо. – Встречаются иногда такие. Обвешаются железом и прут в открытую. Их или боевыми валить надо. Или газом душить. Ну или стрелять шприцом туда где нет защиты. Как ты тому вон в ногу засадил.

Ухо кивнул на парализованного дикого. Только теперь Борис заметил: у этого под одеждой тоже что-то топорщится. Еще один панцирь, похоже.

– Я прицелился плохо, – буркнул Борис. – Потому и попал в ногу. Случайно вышло. Они выскочили как хрены из коробки…

– Да нормально прицелился, салага, не парься, – махнул рукой сержант. – Главное, лежит клиент готовенький. Свой трес-балл за него ты заработал. Правда, вот на второго много шприцов израсходовал.

Он толкнул ногой окровавленное тело дикого, все еще цеплявшегося за арматурину мертвой хваткой. Убедился, что тот не подает признаков жизни. Вздохнул:

– Жаль, хороший экземпляр был. Если бы не железо, – Ухо стукнул стволом по развороченным пулями металлическим пластинам, – неплохо бы на нем заработали.