Текст книги "Следы Атомных богов"

Глава 19

– Мне нужно во Двор Чудес. – Такими словами, вместо приветствия, инспектор Владимиров встретил начальство.

Карелла задумчиво посмотрел на него, снял шляпу, отряхнул дождевые капли с широких полей.

– Снова льет как из ведра, и снова не по расписанию. – Словно соглашаясь со словами комиссара, за грязным коридорным окном участка несколько раз сверкнула молния.

Владимиров терпеливо ждал. Карелла прошел в свой кабинет, повесил шляпу на вешалку из оленьих рогов – тоже подарок на один из дней рождения. Мокрый плащ аккуратно расправил на деревянных плечиках. Сел за стол.

– Ты же знаешь, мы не имеем там никакой власти.

– Знаю.

– Тогда – зачем?

– Покажу труп крысы, спрошу.

– Они не раскрывают имен заказчиков.

– На все воля Атомных богов. Труп измененной крысы – единственное, что у нас есть. И ведет он к Двору, не будем раскидываться следами.

Карелла кинул взгляд на календарь.

– Может, ты прав. Возьмешь наши сани, но чтоб быстро – туда и назад.

У выезда из города образовалась небольшая очередь. Некоторое время Владимиров смотрел, как толкачи выпихивают очередные сани за ворота. В отличие от полицейских, служебных, это был роскошный экипаж с позолотой на дверках, резными ставенками и даже флюгером на скатной крыше – целый домик на полозьях. Была в этом некая красота. Кожух котла с блестящими шляпками заклепок, какие-то клапаны, датчики, ребра радиаторов. Труба, начищенная, медная, едва дымила. В городе снега не было, именно поэтому потели толкачи, там, за воротами, забулькает вода в котле и гребные колеса дружно завертятся, двигая экипаж.

Блистали роскошью не только дома на полозьях, но и небольшие – одноместные (кочегар не в счет) экипажи с единственным гребным колесом позади и скошенной трубой. В последнее время богатая молодежь Варосса полюбила скользить наперегонки по заснеженной пустыне. Поначалу власти пытались запретить опасную забаву, особенно после нескольких взрывов котлов, но потом махнули рукой – за всеми не уследишь, а если отпрыски влиятельных фамилий имеют желание щекотать себе нервы, это их, отпрысков, дело. И дело их родителей.

Полицейский экипаж был тоже небольшим, с одним колесом. В отличие от остальных внутри оборудовали клетку – для преступников.

Владимиров поздоровался с Шейхером – машинистом, почти ровесником инспектора. До работы в полиции Шейхер водил межгородские экипажи. Работа нелегкая и опасная, ибо время от времени в герцогстве, особенно в неурожайные годы, появлялись банды разбойников, считавшие, что грабить сани – прибыльное дело. Владимиров кивнул кочегару, молодому пареньку с чумазым лицом – новенькому.

– За воротами снова метель. – Прищурившись, Шейхер посмотрел на небо.

– Откуда знаешь?

– Знаю. Куда скользим?

– Во Двор Чудес. – Владимиров открыл крышку и с облегчением опустил мешок с трупом крысы в багажное отделение. Фу-ух, до чего же хорошо! И до чего же она тяжелая, кто бы мог подумать.

– За день туда и назад не успеем. Темнеет рано, а я по темноте не поеду – время такое, банды дезертиров, говорят, даже в окрестностях Варосса шатаются.

– Значит, заночуем.

– Лады. Эй! – Шейхер уже кричал кочегару: – Грузись, наша очередь!

Котел запыхтел, кочегар подбросил новую порцию горючего камня, сани сначала медленно, потом все быстрее покатились по белому полю застенья. Шейхер дал длинный, продолжительный гудок. Когда прибудут, даст два – длинный и короткий…

Владимиров обернулся. Здесь, за городом, можно было увидеть Божью Пелену. Вблизи не разглядеть, а на расстоянии Пелена выглядела как голубоватая дымка, поднимавшаяся из земли и исчезавшая в сизых, низко нависших облаках – символ покровительства и защиты города Атомными богами. Говорили, во время вспышек – погодных сбоев, сопровождаемых молниями, из-за чего их так окрестили – она меняла цвет на зеленый. Куда мир катится!

– Поддай парку! – крикнул Шейхер. – Домчим с ветерком!

Рукавицы Владимиров взять забыл, поэтому поднес руки ко рту, согревая их дыханием. Тепло от котла понемногу проникало в кабину, но руки успели замерзнуть.

Шейхер не ошибся: действительно мело, хотя и понизу, хорошо, что к Двору ездили довольно часто и дорога была укатана.

Двор Чудес. Кто только не пользовался его услугами. Аристократия, отпрыски которой постоянно теряли на войнах и турнирах какие-либо части тел – от жизненно необходимых, вроде глаз, до второстепенных, вроде мочки уха. Модники и модницы – эти уж, в зависимости от капризов ветреной богини, увеличивали либо уменьшали, а то и вовсе меняли на механические те или иные части тел. Селяне – пара механизированных волов, деньги на которые собрали всей деревней, – могли существенно помочь в хозяйстве, а еще: наемники, попрошайки, карманники, куртизанки. Не существовало такого семейства, которое не было бы обязано Двору. И понятно, с ним мало кто, да попросту – никто не желал ссориться. Даже грабители обходили Двор стороной, точнее, не рассматривали как объект профессиональной деятельности.

Практически возле каждой столицы был свой Двор Чудес, да что там – возле каждого крупного города. Эдакое государство в государстве. Налогов они не платили, но зато ни на чью сторону не становились, и на том спасибо Атомным богам. Каким богам поклонялись сами дворовики – загадка. Наверное, каким-нибудь коммерческим, ибо за свои услуги они одинаково охотно брали и атомные токены, и драгоценности аристократии, и продукты от неимущих, и обагренное кровью золото разбойничьего люда.

Со временем вокруг Двора образовался поселок, с гостиницами, лавками, кабаками и даже больницей и школой. На подъезде Шейхер дал положенные два гудка. Так как никакая Пелена Двор не укрывала. Сани не торопясь катили между домами, щедро выпуская дым.

– Здесь заночуем, место проверенное. – Ловко завернув, Шейхер остановился у одной из гостиниц, в стороне от центральной улицы, но недалеко от Двора. – Мы с парнем пока комнаты оформим, ну а ты иди, зачем пришел.

Владимиров кивнул, вылезать не хотелось, он угрелся, а после теплой кабины воздух снаружи показался особенно ледяным, хорошо хоть, ветер почти перестал дуть. Открыв багажное отделение, вытянул крысу.

Громада Двора невдалеке возвышалась над прочими строениями. Двор был похож на куб, неизвестно зачем и неизвестно кем поставленный среди снежной пустыни. Владимиров уже не раз бывал здесь. При приближении серые стены обрастали узорами множественных шестеренок, рычагов, каких-то кирок, молоточков, похожих на сороконожки прямоугольничков и других вещей, относящихся к царству техники. А вот чего среди изображений не наблюдалось – так это живых существ: ни человека, ни зверя, даже захудалого деревца или листика. Насколько слышал Владимиров, в других местах Дворы Чудес выглядели так же.

Кивнув попутчикам, закинув мешок на спину, кряхтя и переваливаясь, он зашагал к зданию.

Глава 20

– Подайте, подайте на новые ноги!

– На руки!

– На глаза!

– Уши!

– Нос!

– Пальцы!

– Средний палец!

– Кисть и ступню!

Вездесущие попрошайки конечно же были и здесь, возле Двора Чудес. В отличие от города не все они таким образом зарабатывали на жизнь, некоторые действительно копили на изменения, но вот как отличить одних от других? Например, этот старик без одной ноги и глаза действительно ли собирает на восстановление утраченного или пропьет подаяние в ближайшем кабаке?

Кроме попрошаек Двор притягивал иных персонажей.

– На все воля Атомных богов, тех, кто повелевают небесами, землей, воздухом и электричеством. Если боги забирают что-то, стократ они воздают в ином. Утративший конечность обретет в здоровье детей и внуков. Не гневите богов, – мы такие, какими они хотят нас видеть! – вещал пузатый коротышка на кривых ногах, и его блестящая лысина, несмотря на мороз, алела огнем собственной значимости оратора.

Благодаря тому же морозу или словам пузана слушателей у него было совсем немного.

– Принимайте с благодарностью волю богов, и они ответят вам тем же. Сказано в Писании: «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что, сколько у одного тела отнимается, столько присовокупится к другому. Так, ежели где убудет несколько, то умножится в другом месте».

Надо сказать, ни на попрошаек, ни на горлопанов-критиков дворовики не обращали ни малейшего внимания. Их вообще мало волновало то, что происходило за стенами куба. Войны, эпидемии, смены правящих династий – изменения всем нужны. Единственная загадка, во всяком случае для Владимирова, была в том, зачем им все эти деньги и ценности, которые берут за изменения. А деньги немалые. Вялят они их, что ли?

У входа – квадратные двери, к дверям – очередь. Небольшая. Все расписано на несколько месяцев вперед. Сначала нужно приехать, заплатить и записаться; тебе назначат дату и время. Потом появляешься, когда назначили, и входишь внутрь. Над входом – цифры, те самые дата и время. Если неграмотен – твои проблемы, узнавай у прохожих, что именно означают эти закорючки.

Остроносый субъект с залысинами и черными бегающими глазками тут же подкатил к Владимирову:

– Не желаете ли ускорить? Есть свободные места на завтра, на следующей неделе, в месяце прериале.

Бизнес продажи мест в очереди – весьма прибыльное занятие. Тот, кто имеет лишние деньги, часто лишен терпения, пусть и в Писании атомников – терпеливость одна из добродетелей.

Инспектор отрицательно покачал головой и направился к боковине здания. Там была вторая дверь, откуда выходили счастливые измененные. Когда он дошел, дверь как раз открылась и выпустила привлекательную женщину. Привлекательную лицом, ибо то, что следовало ниже, мало понравилось инспектору. Вытянутое тело, намного длиннее, чем у среднего человека, облегающая ткань впереди пузырилась двумя рядами массивных грудей – от ключиц до пупка, нижние, правда, намного меньше верхних. Ниже пояса женщине приделали мохнатое тело и членистые ноги, похожие на паучьи лапы. Ловко перебирая ими, измененная прошла мимо Владимирова, оставляя того в раздумье, – что она переделывала в этот раз: грудь, ноги, а может, цвет глаз.

Рядом с широкими дверьми, откуда выходили измененные, примостилась маленькая дверца – для регистрации новых клиентов. Так как запись и оплата занимали времени существенно меньше, чем изменения, очереди здесь почти никогда не было.

Примостив мешок поудобнее, Владимиров потянул дверь на себя.

Войдя, инспектор почти сразу уперся в небольшую конторку. Дверг, сидевший за ней, медленно окунул перо в чернильницу и, скривившись, взглянул на инспектора, словно оказывая тому величайшую милость. Во Дворах Чудес служили и люди, и эльфы, но заправляли неизменно дверги.

Этот был типичным представителем своего народа. Маленький, худое жилистое тельце и большая голова на тонкой шее. Самыми примечательными деталями были уши и нос. Уши, заостренные кверху, как у эльфов, но намного длиннее, почти до макушки, к тому же покрытые редкими курчавыми волосками. И нос, о-о – персонаж множества анекдотов, шуток и поговорок. «Длинный, как нос у дверга». «Носатый, как дверг». «Будешь везде совать – как у дверга вырастет». Венчал голову небольшой колпачок из зеленого сукна.

– Ну? – не очень вежливо поторопил потенциального клиента она-оно, ибо дверги были гермафродитами.

– Инспектор Владимиров – уголовная полиция Варосса.

Реакция дверга заключалась в том, что он слегка задрал бровь, правую.

– Вот. – Поднатужившись, Владимиров поднял мешок и вытряс его содержимое прямо на конторку. – Расследую серию убийств. Измененная – одна из убийц. Что можете сказать по этому поводу?

Дверг брезгливо потыкал в крысу кончиком пера, затем молча исчез в неприметной дверце за конторкой. Владимиров остался стоять с трупом крысы – дурак дураком. Что дальше? Уходить? Подождать?

По счастью, терзания не продлились долго, дверь снова открылась, появился конторщик, а с ним другой дверг с жидкой седой бородой – явно в окончательной мужской фазе, и колпачок на нем был красный.

– Имен клиентов мы не раскрываем! – Тон его был также далек от дружелюбного. Дверги вообще разговаривали так, словно оказывали собеседнику одолжение.

– Знаю, – вздохнул Владимиров. – Но убито уже одиннадцать человек. Мне поможет любая информация, которую разрешено открыть, – может, намек, зацепка…

Дверг внимательно осмотрел крысу.

– Это не наша работа! – бросил отрывисто.

– Э-э-э, то есть как не ваша? Тело, изменения, механика… Где, кроме Двора Чудес, могли сделать такое? Да нигде!

– Не наша, – стоял на своем старый дверг, – это – Высшая воля.

– Что за Высшая воля? – Владимиров первый раз слышал о таком.

Но дверг уже развернулся и скрылся за дверкой.

– Что такое Высшая воля? – обратился Владимиров к молодому.

Тот кончиком пера указал ему на выход:

– И крысу свою забери.

Глава 21

– …Новые сани начали делать. Полозья – зухарский дуб, специально вымоченный, два отдельных котла с тройным кожухом, система клапанов – на манометр можно и не смотреть, все трубы – медные, на солнце блестят, аж глазам больно, а внутри… – Шейхер оседлал любимого конька, впрочем никогда особо не слезая с него. Сани, все о санях, – халдонийская кожа, рычаги медные, а рукоятки из того же дуба, и, главное, до чего додумались – снегоочистители! Щетка крепится над стеклом, покрутил рукоятку, щетка туда-сюда, и стекло снова чистое! Нет, каково, а!

Инспектор Владимиров медленно и старательно жевал, время от времен кивая, чего Шейхеру для продолжения разговора было более чем достаточно.

– Нет, ты представляешь – очистители стекла! Больше не надо вылезать, морозить задницу, и стоит все это…

Инспектор ел без аппетита. Посещение Двора ничего не дало. И ведь не надавишь на двергов! Осталось переночевать, а завтра – домой и продолжать расследование. Вот разве что в храме Знаний узнать, что означает «Высшая воля». Или, может, у местных поспрашивать, хотя бы у того же хозяина гостиницы…

Наружная дверь открылась, впустив немного холодного воздуха и снежинок – на улице начинался снегопад. Вошел невысокий толстячок в меховой парке с капюшоном. Скинув капюшон, он принялся отряхивать снег. Лысая голова блеснула в свете ламп. Владимиров узнал его – тот самый горлопан, который призывал довериться воле Атомных богов и не изменяться. Инспектор поднялся из-за стола, подошел к нему:

– Давно здесь живете?

Коротышка подозрительно его осмотрел.

– А чего?

– Хочу кое-что узнать, заодно и угостить ужином. Толстяк думал не долго.

– Давай.

– Двадцать, двадцать лет я отдал храму, а этот Камбод – носатый ублюдок – говорит: «Еще раз так сделаешь – выкинем наружу». Кого выкинуть – меня! Да пошел он, да пошли они все! Это не вы меня, это я вас бросаю! Так и сказал. Жалко, носатое рыло Камбоду не начистил напоследок.

Коротышку звали Анатолий, и он оказался из тех немногих людей, которые жили и работали во Дворе Чудес. Чем занимался Анатолий – Владимиров так и не понял, но понял, что тот очень обижен на Двор, отчего и остался здесь митинговать.

– Я, это, как его – некомпетентен. Это я некомпетентен! Подумаешь, записи перепутал, нога не такая получилась. Что с того! Пусть клиент будет доволен, что ему вообще ногу прирастили, а не чего другого. Вот во Дворе Горендвальда, я слышал…

Заказал он немало, ел с аппетитом, что не мешало тараторить без умолку, даже Шейхера заткнул.

– Что такое Высшая воля? – успел вставить Владимиров.

– А?

Толю он застал как раз на вдохе для очередной гневной тирады в адрес Двора и двергов. Толя, не жуя, проглотил очередную порцию тушеных бобов, рука потянулась к баранине.

– Во Дворе сказали, я показал им крысу, наполовину животное, наполовину – механизм, мне сказали – это не они, а воля.

– Ну… – Анатолий оставил баранину, почесал лысину жирными от мяса пальцами, отчего на ней остались блестящие полосы. – С полуночи до утра – время чудес, никто не знает, что там делается в костедробилке.

– Костедробилке?

– Ну, это мы ее так называли. Здоровенная комната, самая главная. В центре – машинерия, мы под нее подсовываем клиентов, и она делает все эти изменения. Только дверги ее обслуживают, да и те – из избранных, хреновы ублюдки. С нами даже не разговаривают!

– Вернемся к Высшей воле, – напомнил инспектор.

– Я ж говорю, ночь – время чудес, даже эти, из обслуги, уходят из комнаты. Бывает, машинерия молчит – отдыхает, а бывает, включается сама и выдает каких-нибудь уродцев. Ваши крысы, может, как раз из таких.

– То есть непонятно кто, непонятно как и зачем включает эту вашу машинерию, и она делает измененных?

– В смысле – непонятно кто? Я ж говорю, сама включается, в костедробилке ни души.

– Но кто-то же ее включает.

– Бог, – серьезно ответствовал Анатолий.

– Какой бог? Атомный? Радий? Экс или, может, Уран?

– Я почем знаю, бог – он и есть бог и машина его. Вот и пользуется, а может, скучно ему, забавляется так.

Шейхер, как и кочегар, хранил молчание, слушая небезынтересный разговор.

– Следующий вопрос. – Да что ж это за расследование такое! Чем больше узнаешь, тем запутанней. Обычно – наоборот. – Пусть бог, но крысы в моем случае – крысы, изначальные, живые, кто-то же должен принести их во Двор для изменений.

– Так прошлые измененные и приносят. Какие только уроды не получаются ночью. Есть совсем без плоти – сплошная машинерия. Не знаю, где они прячутся днем, а ночью вылазят. Крыс не видел, а кого с улицы, из попрошаек у Двора, бывает, хватают. Потом могут вернуть, уже здоровым или еще худшим уродом. Одного парня – жуть – будто наизнанку вывернули, желудок, сердце снаружи, от них какие-то трубки идут, вместо легких – меха и головы нет, совсем – обрубок шеи, и только. Но он еще полгода прожил и даже соображал… чем-то, вот только говорить не мог, руками махал. А бывает, пропадают люди совсем, забирают – и не возвращаются. Одно слово – Высшая воля.

Слово было не одно, но Владимиров не стал умничать. Если дверги не соврали и его крыса – Высшая воля, тогда получается… ерунда получается. Всех этих людей убивает бог? Какой? И как с этим идти к Советнику?

Глава 22

– Отряд у храма Валаала занял места.

– Рауль, вместе с дружинниками закончили с машинерией.

– Как там на авеню масок?

– Подвозят, ребята на подходе!

Участок походил на растревоженный улей. Все куда-то бежали, что-то кричали, решали, доказывали.

– А я говорю, весь цех! Сам проверю, если хоть один не выйдет, хоть одна крыса проскочит, лучше бегите из Варосса сами. Или в тюрьму сами, все ясно?

Сновали курьеры, чтобы, отчитавшись и получив указание, припустить обратно.

Его не было двое суток, а такое чувство, что год. Инспектор Владимиров поймал пробегающего мимо Ульрике.

– Что, что случилось? Враг у ворот? – Хотя он сам недавно от ворот и никакого врага не видел. Может, тот подходит с другой стороны?

– Облава на крыс! Приказ Советника.

– В каком смысле – облава на крыс? На каких крыс?

– На городских, каких же еще? – удивился Ульрике.

– Всех?

– Ну да, атомные какую-то машинерию подогнали, она просто по улицам ездит, а крысы в округе как мертвые делаются. Ну, не совсем мертвые, оживают потом, нам только собирать успевай, ну и выносить. Всех подняли, даже гильдийцев и военных. Ювелиры взялись было протестовать, но Советник их живо приструнил, теперь лазят по канализациям как миленькие.

– Но… почему?

– Как – почему? Это ж они людей убивают.

Кабинет капитана Кареллы походил на ставку главнокомандующего во время решающей битвы.

– Как в квартале гончаров?

– Вроде всех собрали.

– Вроде или всех?

– Ну, всех. Они в подвале лавки Юэня спрятаться хотели, одного из работников туда выпить потянуло, пока дом без хозяина, а там…

– Без подробностей. Машинерия сейчас где?

– По Красным Фонарям ездит.

– Да уж, она наездит! – гоготнул кто-то.

Комиссар строго посмотрел, и шутник заткнулся. Владимиров терпеливо ждал в стороне, пока толпа рассосется. Карелла его заметил.

– Вернулся уже. Вливайся!

– Почему крысы? – Он помнил ночной разговор с их королем, заверения двухголового, что к убийствам крысы непричастны.

– А кто? На месте убийства поймали крысу, какие тебе еще доказательства.

– Измененную.

– Да какая разница, крыса – она и есть крыса! – Капитан окинул взглядом присутствующих в кабинете: – Ну-ка, оставьте нас.

Подчиненные послушно вышли.

– Понимаешь, – несмотря на то что они остались одни, Карелла перешел на шепот, – слухи давно ходили, но в последнее время… докатились до того, что убийств было больше сотни и всех сначала изнасиловали, а потом съели.

– Крысы? Изнасиловали? Как? Чем? – Владимиров понимал, кто распространял слухи.

– Да хоть хвостами! Нашим людям только повод дай! А тут еще крысы пару складов с зерном обнесли. Кто-то заорал, что будет голод, лавки начали громить. Ну, Советник и решил одним махом и убийства, и врага общего людям дать, крысы уже давно всех достали.

– Крысы-то, может, и достали, да только убивают не они.

– Они, не они, какая разница! Приказ начальства, а приказы – сам знаешь. Одним словом, включайся. В квартале стеклодувов набрали целую гору серых, а вывозить нечем. Поспеши к кондитерам, экспроприируй именем герцога их хлебовозки, и к стекольщикам, к горе.

– Крыс? Хлебными экипажами?

– Дело говоришь! Ребят возьми покрупнее, вдруг кондитеры заупрямятся.