Текст книги "Параллели Зазеркалья"

– Не все так просто, дружище.

– Все как раз очень просто. Это ж уморительно!

– Я рад, что это тебя забавляет, но мне сейчас не до смеха.

– Дело не в этом. Она же женщина. А женщины любят чаще головой, чем сердцем. Они всегда легче переживают ссоры или разлуки. Выплакалась, смыла остатки ссоры слезами – и как ни в чем не бывало. А мужчины все терзаются. «Как я ее потерял? Зачем я ее упустил?». И теряют сон, и забывают погладить свой галстук.

Андрей машинально опустил взгляд на галстук и криво улыбнулся.

– Поэтому открой глаза, сними эту маску. Все ли на самом деле так плохо и печально? На самом ли деле она единственная и неповторимая? К твоему сведению, любовь, как полагается, начинается в красках страсти, а заканчивается в серой туче самообмана.

– Но не настоящая любовь, – гордо ответил Андрей.

Его друг ухмыльнулся.

– Настоящая любовь – это как? Пока не овладеешь плотью до первого оргазма? – В его глазах неожиданно мелькнула искорка пламени, которое скорее холодит, чем согревает.

– Не понял… Я… Я не расслышал последнюю фразу, – Андрей настороженно поднял взгляд.

– Ладно, забудь. Помни только, что любить можно сердцем, но думать надо головой. – Молодой человек посмотрел на часы. – Ну, я с тобой засиделся, мне пора.

– Рад был тебя видеть, – вымолвил Андрей. – Я уже и забыл, когда мы встречались в последний раз.

– Не помню.

– Я как-то звонил тебе, но ты не ответил.

– Вполне возможно.

– О’кей. Не теряйся.

– Договорились, – ответил молодой человек и встал из-за стола.

Распрощавшись с Андреем, он поспешил к выходу. Проходя мимо целующейся пары, бегло скользнул взглядом и заметил, что девушка посмотрела на него. Улыбнувшись про себя, он с равнодушным видом зашагал дальше.

Максим

На ветку высокого дерева, растущего перед многоэтажным зданием, уселся скворец и протяжно запел. Он продолжал свою песню беспрерывно несколько минут, потом замолк на какое-то время. Над городом всходило солнце, под его лучами тени от домов и деревьев постепенно уменьшались, сжимались. Скворец вновь запел – казалось, он звал кого-то, кто мог бы на краткий миг прервать его одиночество, составить ему компанию. Он пел все громче и громче, и его утренняя песня становилась все более отчаянной. Было непонятно, то ли скворец приветствует зарю, то ли, удрученный одиночеством, призывает кого-то себе в пару. Получалось у него неплохо, как-никак, он входил в подотряд певчих птиц.

Внизу на дороге заметно оживилось движение машин – начинался день, и люди разъезжались по своим делам. Пение скворца все чаще прерывалось гудками клаксонов, но птица даже не пыталась угомониться. Прошло еще несколько минут, и рядом с ним на ветку села скворчиха – села и присоединилась к его пению. Теперь обе птицы пели без остановки, а солнце продолжало всходить.

Максим резко открыл глаза и уперся взглядом в залитый светом потолок. Дыхание его было слегка учащенным. Посмотрел на будильник – 07:57, через три минуты зазвонит. Нажав кнопку отмены, он решил еще полежать. За окном спальни неугомонно пели птицы. В последнее время Максим уже привык к этому щебетанию.

Он пытался вспомнить, что ему снилось, но сон, как это обычно бывает, испарился в небытие. «Ладно, это всего лишь сон, может, ничего и не снилось…».

Пора вставать. Максим поднялся с двуспальной кровати, подошел к окну и, раздвинув шторы, посмотрел на улицу. Он жил в южном пригороде Афин, и движение на дороге было уже плотным. Начиналась будничная суматоха, все шло своим чередом. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на предстоящих делах, однако нечто, притаившееся в глубине его сознания, мешало ему. В ушах после сна звенело. Звон переливался в назойливую мелодию, которая, должно быть, сопровождала какие-то тайны, влечения, даже кошмары. Мелодия… Казалось, на кухне кто-то из князей Эстерхази наигрывал сочинение Гайдна на плохо настроенном баритоне[1]1
  Смычковый инструмент.


[Закрыть], а поверх всего этого накладывалась трель скворцов за окном.

Максим потер виски и пошел в ванную комнату, затем – в свою большую гардеробную. Уже завязывая галстук, он искоса взглянул на лежавшую в одном из нижних ящиков фотографию в деревянной рамке, потом перевел взгляд на безымянный палец правой руки.

Спустя несколько минут, захватив небольшой чемодан, он стоял на лестничной площадке в ожидании лифта. Вышел на первом этаже, на скорую руку проверил свой почтовый ящик, затем снова подождал лифт и спустился в гараж. Уже почти дойдя до своего «ягуара», он услышал за спиной знакомый голос:

– Доброе утро, господин Любимов.

Максим развернулся и ответил:

– Приветствую вас, господин Дедов. Как дела?

– Все о’кей, вот собираюсь поехать на работу, как, впрочем, и вы, – сосед улыбнулся. – Хоть отдохну немного, а то ведь сами понимаете, – он бросил быстрый взгляд вверх, – дома не всегда удается отдохнуть.

Максим ухмыльнулся в ответ и, открыв багажник, положил в него свой чемодан.

– Такая усталость не должна утруждать, – сказал он, открывая водительскую дверь.

– Хе-хе, да уж, конечно, – буркнул Дедов. – Может, в эти выходные повторим нашу встречу? Я уже получил согласие своей жены.

– Всегда рад приятной компании. Давайте обговорим детали в пятницу, а сейчас мне пора уже ехать по делам.

– Однозначно… конечно… переговорим в пятницу. Я… я… вам позвоню.

– Отлично. Хорошего вам дня, господин Дедов.

– И вам того же.

Максим завел автомобиль и вырулил из подземного гаража. Перед работой он решил кое-куда заскочить – ничего, кожаное кресло подождет. Прибавив газу, он помчался по городу. За несколько кварталов до своего офиса остановил автомобиль перед входом в торговый центр и, включив аварийку, вошел внутрь. Его целью была пекарня, которая находилась в противоположном конце зала. Все куда-то спешили, проходя мимо него или шагая навстречу. Оживленность будничного дня ощущалась здесь с некоторой нотой назойливости. Торговцы открывали свои точки. Девушки из бутиков поправляли на манекенах одежду. Полноватый охранник, чей лоб был покрыт мелкими капельками пота, сканировал взглядом посетителей, изображая Фрэнка Фармера. Но его никто не воспринимал всерьез, принимая за неотъемлемую часть интерьера торгового центра, как какой-то еще один манекен. Доморощенный Фрэнк Фармер, продолжая отыскивать в толпе потенциальных нарушителей, языком выметал остатки завтрака у себя во рту.

В кафе были заняты несколько столиков. Люди допивали свой утренний кофе, поглядывая на часы и болтая по телефону. В углу заведения Максим заметил знакомый профиль. Он отвернулся и, слегка ускорив шаг, прошел мимо. Рестораны по левую сторону от кафе были пока закрыты.

Впереди показалась пекарня, стеклянные двери которой раздвигались автоматически, пропуская покупателей. Максим поправил волосы, глядя на свое отражение в витрине магазинчика поблизости, потом сфокусировал взгляд на пекарне. Многие заходили сюда с утра или в обеденный перерыв купить что-нибудь на перекус. Все время, пока он шел сюда, он ощущал прилив энтузиазма… хотя нет, вернее, какое-то чувство, схожее с предвкушением спектакля в фойе театра. Сделав глубокий вдох, Максим шагнул внутрь.

Конечно же, любой нормальный человек предпочел бы кассу справа, так как в данный момент там не было людей. Но Максим, однако, пристроился за женщиной в возрасте, очевидно, бабушкой, так как она была с ребенком, которая расплачивалась у кассы слева. Пока женщина искала мелочь в своем потрепанном кошельке, Максим закрыл глаза и потер виски большим и средним пальцами правой руки. В его памяти всплыла легкая улыбка девушки. Это было вечером, здесь, в торговом центре. Он шел к выходу, а она шла ему навстречу. На мгновение их взгляды встретились, и время как будто замерло. Капелька сладкого яда проникла сквозь ее прекрасные очи в самую душу… Исполняя задуманное, прокладывала свой путь… Может быть, в этот раз он наконец ощутит то, чего желает, и, главное, продлит…

– Простите… простите… Господин, что вам угодно? – слова девушки за кассой заставили его открыть глаза.

Это была та самая девушка. Максим посмотрел на нее. Красивая фигура с соблазнительными изгибами, изящные черты лица и по-мальчишески короткая стрижка делали ее до невозможности привлекательной. Алые лепестки губ были чуть приоткрыты. Девушка дышала слегка учащенно, и под блузкой были заметны очертания ее упругих грудей с сосками шоколадного цвета. Максим успел заметить даже ее ровные, как клавиши фортепиано, пальцы ног в кожаных сандалиях на почти плоской подошве.

Девушка вопросительно смотрела на него своими аметистовыми глазами. В этом заведении она была как экзотический цветок, выделяющийся в букете из остальных. Как вечнозеленый олеандр…

– Вы затронули струны моих эмоций, те струны, до которых очень трудно дотянуться, – промолвил Максим, глядя ей в глаза. – Неважно, где эпицентр, главное, что это произошло.

Алые лепестки губ затрепетали.

– Эпицентр?

– При виде вас у меня в душе происходит землетрясение, пробуждая истоки радости и мечтаний. Промежутки времени я заполняю…

– Промежутки времени?

– Именно! Промежутки времени между мгновениями, когда я смотрю в ваши глаза, я заполняю думами… думами о вас, – Максим изобразил слабую улыбку.

Девушка смущенно огляделась.

– Гм…Гм… Сейчас моя смена, я работаю… Что вы желаете? – Она показала глазами на витрину.

Максим сделал глубокий вдох и посмотрел в очередной раз в ее аметистовые глаза.

– Я желаю вас… Светлана.

Девушка посмотрела на бейджик со своим именем у себя блузке, а затем подняла взгляд на мужчину, у которого была вполне привлекательная внешность. Максим почувствовал, как знакомое тепло разлилось по всему его телу.

Волна сладострастия захватывала каждую его частицу, унося в безмятежное блаженство. Эскиз желания принял форму, очертания которой наполнились смыслом, и он наслаждался этим.

Светлана робко подалась вперед, продолжая смотреть в его глаза, ее губы встрепенулись в очередной раз. Он приблизился к ее лицу, ощущая дыхание молодой плоти; все остальное стало второстепенным, посетители пекарни исчезли в это мгновенье. В ее прекрасных глазах сверкнула ответная искорка желания. Он нежно положил руку на ее шею, касаясь указательным пальцем ее затылка, и легонько потянул к себе. Их губы, соприкоснувшись, слились в страстном поцелуе. Ах, эта сладость нежных лепестков. Во всем этом было что-то чрезвычайно эпическое…

– Простите, господин… Господи-ин? Что вам угодно? – повторила девушка, пытаясь вывести мужчину из задумчивости.

Максим, сделав последний глоток наслаждения из колодца своего воображения, медленно направил трезвый взгляд на Светлану.

– Гм… Простите, задумался о делах.

– Никаких проблем. Вам, как обычно, круассан?

Если бы она знала, что они пережили только что вместе в его воображении!

– Пожалуй, я сегодня возьму два куска шоколадного торта с клубничкой.

– Конечно, – кивнула девушка и, положив торт в коробку, поставила ее на стойку кассы.

Максим, расплатившись, произнес:

– До встречи, – и улыбнулся ей уголком рта. Он знал, как это делать.

Взяв коробку, он зашагал к выходу; отражение в стеклянной двери показывало: Светлана с любопытством смотрит ему вслед. Это удовлетворило его. Время почти подошло.

Покинув пекарню, Максим двинулся по направлению к выходу. Он шел медленно, словно не замечая утренней суеты оживленного торгового центра. Время почти подошло… почти подошло, чтобы проявить инициативу, сделать, наконец, шаг и сорвать вожделенный плод. Неважно, кто его взрастил, главное – кто его будет пожинать, когда и как это будет сделано. О, конечно же, правильный подход существенно предопределит вектор последующих событий. Подобно сёрферу, ему нужно поймать волну и подчинить себе движение. Может, в этот раз удастся заполучить то, что он искал… и более того – продлить это. Проявить пылкость и заморозить вне времени… Заморозить? Какая-то странная формулировка, непонятное ощущение на заднем плане. Это ощущение довольно-таки значительно пошатнуло ход мыслей Максима. Он сосредоточился и вновь поймал нить своих размышлений. Это произошло мгновенно, ведь скорость мысли, как известно, превосходит скорость света. Ему решать, что и когда конкретно примет зримые очертания и обретет смысл. Пока же он оставит это на заднем плане, как что-то нерелевантное.

Максим оторвал взгляд, прикованный к невидимой точке перед собой, и уверенно посмотрел по сторонам, выныривая из глубины дум.

В торговом центре все текло своим чередом. Теперь уже все магазины были открыты, и торговцы пытались заманить покупателей натянутыми улыбками. Пока что улыбками – по мере продвижения рабочего дня рты будут изгибаться, рисуя неприветливую гримасу. Охранник, облокотившись на стену, пытался скрутить папиросу пухлыми пальцами. Занимаясь этим, он не замечал, как сухой табак высыпается из его неловких рук и собирается кучкой на носках ботинок, падает на пол. Тяжело сопя, он с усердием и старанием крутил свою самокрутку. «Лучше бы купил пачку сигарет», – подумалось Максиму. Спустя несколько минут он был уже на улице.

Приятная сделка

Выйдя из торгового центра, Максим подошел к своему автомобилю и посмотрел на небо. Туч не было – какие там тучи, ни одного облачка в поле зрения. Глубокая синева утреннего неба вызывала головокружение. «Вот и прекрасно», – подумал он и уселся за руль.

Когда заревел мотор и машина начала движение, зазвонил мобильный телефон.

– Говорите, – ответил он, включив handsfree.

– Доброе утро, господин Любимов. Вас беспокоит секретарь.

– Доброе утро, Даниэла.

– Я звоню вам, чтобы сообщить: клиенты уже прибыли. На прошлой неделе вы выразили желание лично присутствовать на сделке. Встреча была назначена на девять сорок пять. Если вам затруднительно подъехать в ближайшее время, мы можем последовать нашей обычной практике – клиентами займется маклер.

Максим посмотрел на часы, они показывали 09:57. «Вот блин, надо же было так замечтаться», – мелькнула мысль. Хотя зашел он в торговый центр по причине, которая, щекотнув его воображение, оставила в нем сладостный след, надо было возвращаться к делам.

– Нет-нет, я все-таки хочу в этот раз лично поприсутствовать. Я скоро буду, меньше чем через четверть часа. Принеси им мои извинения, угости чем-то… Чем-то наподобие зеленого чая… Расскажешь про легенды, которые таятся в каждом лепестке, ты это умеешь. Кстати, они, наверное, смотрят сейчас на тебя? Ограничься ответом «да» или «нет».

В трубке послышался шорох.

– Гм… Гм… да, – ответила Даниэла.

– Они сидят на кожаном диване напротив тебя и не отводят взгляда?

– Да.

– Ну, улыбнись, улыбнись им. Будь приветливой, займи чем-нибудь. Я уже еду.

– Хорошо.

– Вот и отлично. До встречи, – Любимов отключил вызов.

Доехав до офиса, он оставил автомобиль в подземном гараже и уже через минуту поднимался в лифте. Когда двери открылись на его этаже, он, поправив галстук, ступил на бордовую ковровую дорожку, ведущую к стеклянным дверям. С правой стороны была вывеска, большие серебряные буквы гласили: Seagull Corporation. По обеим сторонам от дверей из ваз торчали декоративные эпифитные растения, порекомендованные модным дизайнером.

Подойдя к стеклянным дверям, Максим по привычке сфокусировал взгляд на своем отражении. Поправив прическу, легонько толкнул дверь и оказался в приемной компании. Стойка секретаря располагалась в левом углу. Рядом с ней – темно-бордовый кожаный диван, пара таких же кресел и небольшой стеклянный столик. Стены были увешаны стильными черно-белыми фотографиями в рамках из нержавейки: роскошные яхты в самых разных ракурсах. Продуманная простота придавала приемной солидный вид. В правом углу стояла еще одна ваза с эпифитом, а рядом на стене висела картина большего размера, чем фотографии, в деревянной рамке. Взгляд Максима на какое-то время задержался на этой картине, затем он кивнул Даниэле, приветствуя ее, и подошел к кожаному дивану, на котором восседала пара в возрасте: дама со строгим выражением лица, тонкими губами и острым подбородком и мужчина с усталым взглядом, чье лицо было покрыто глубокими морщинами; его матово-белые руки перелистывали какой-то глянцевый журнал.

– Доброе утро! Добро пожаловать, господин и госпожа Тимашевы, – поприветствовал клиентов Максим, растягивая рот в широкой улыбке и обнажая белые ровные зубы. – Приношу извинения за мое небольшое опоздание. К сожалению, случилась какая-то авария, образовалась пробка, и я задержался. Увы, иногда от нас ничего не зависит. Кстати, Даниэла, – обратился он к секретарю, – а где Вагнер?

– Вагнер? – она вопросительно посмотрела на него.

– Вагнер. Почему не играет Вагнер? Я же тебя просил, Даниэла, чтобы ты негромко включала музыку в приемной. Мелодии классических произведений могут быть приятными для наших клиентов. – Он вновь повернулся к сидящим на диване. – Надеюсь, ожидание не было для вас утомительным?

– Доброе утро, господин Любимов, – произнес господин Тимашев. – Нет проблем. Мы, в принципе, не…

– Ты только за себя говоришь, – перебила его жена. – «Нет проблем»… Мы уже больше получаса торчим здесь. Я, конечно, понимаю, господин Любимов, вы человек занятой, и, как я слышала, да и ваша секретарь мне объяснила, вы сами обычно не присутствуете на сделках, поручая это своим менеджерам… – Она сделала почти театральную паузу, прежде чем продолжить: – Вы оказали нам честь, что явились собственной персоной, но убедительно прошу вас постараться не опаздывать в будущем.

– Мы вряд ли еще раз увидимся после сегодняшнего дня, чего уж тогда тратить время на эти разговоры, – сказал Тимашев, строго посмотрев на жену. Потом он перевел взгляд на Максима и дружески улыбнулся.

– По-моему, я не с тобой разговариваю, – взвилась женщина и ядовитым тоном добавила: – Так что не надо вмешиваться, дорогой.

Любимову стало неловко от этой сцены.

– Опоздания – это не в моем стиле, простите, – сказал он.

– Вот и отлично, – изрекла госпожа Тимашева.

– Я полагаю, вы оба готовы? Дайте мне пять минут, чтобы взять кое-какие документы у себя в кабинете, и мы незамедлительно отправимся в выставочный зал. – Еще одна белозубая улыбка.

– Мы подождем вас у себя в лимузине, – бросила госпожа Тимашева, поднимаясь. – И, пожалуйста, не задерживайтесь.

Господин Тимашев тоже встал, посмотрел на Любимова и, пожав плечами, двинулся за женой.

Когда они вышли, Максим развернулся к секретарю.

– Даниэла, у меня времени в обрез, сейчас возьму кое-какие бумаги, и мы едем.

На щеках молодой девушки вспыхнул румянец.

– Мы?

– Да, мы. Ты поедешь со мной, мало ли что может понадобиться. Кроме того, ты хорошо знакома с нашей продукцией и всегда положительно влияешь на клиентов. Позвони быстренько Пелагее, пусть подойдет в приемную и заменит тебя на время нашего отсутствия.

Даниэла, смущенная лестным отзывом босса, опустила глаза с длинными ресницами и промолвила:

– Конечно, господин Любимов, сейчас… Через пару минут я буду готова.

– Вот и отлично.

Максим направился к двери, которая находилась слева от ресепшена; за ней был длинный широкий коридор с множеством кабинетов. Сотрудники компании, проходившие в этот момент по коридору, дружески приветствовали его. У себя в кабинете он открыл сейф и вытащил из него прозрачную клеенчатую папку с бумагами. Затем подошел к окну и посмотрел вниз. Крыша черного лимузина вырисовывалась прямоугольником на сером асфальте дороги. Он набрал полную грудь воздуха. Предвкушение затрепетало в его сознании, подпитывая воображение, которое, в свою очередь, пробудило желание. Знакомое ощущение разрасталось, заполняя каждую клеточку. Желание было самым простым: вдоволь насладиться наслаждением, аромат которого щекотал ноздри.

Максим открыл глаза, взял папку и вышел из кабинета.

Даниэла уже ждала его у своего стола с сумочкой в руке. Максим остановился и устремил свой взгляд на картину в деревянной рамке. На картине был изображен лес в дождливую погоду.

– Что-то не так? – задала вопрос секретарь, проследив за направлением его взгляда. На симпатичном личике появилось легкое выражение растерянности, что сделало его еще более привлекательным.

Максим перевел взгляд на нее.

– Я не видел эту картину раньше…

– Да, не видели… Это новый элемент в нашем интерьере. Мы получили картину в качестве приветственного подарка от одного из наших клиентов пару недель назад. Мы с Пелагеей решили повесить ее здесь. Красивый пейзаж, не правда ли?

– Пару недель? Давненько же я здесь не был, – протянул Максим. – Эта картина мне не нравится, лаконично отрезал он и быстрым шагом вышел из приемной. Даниэла последовала за ним.

Они спустились вниз и уселись в лимузин четы Тимашевых. Машина двигалась в южном направлении. Ехали молча, никому не хотелось разговаривать. Даниэла, положив ногу на ногу, перелистывала какие-то бумаги. У нее были стройные и длинные ноги, и от Максима не ускользнуло, как господин Тимашев то и дело искоса бросает на них взгляд. Было видно, что несомненные достоинства этой девушки не оставили его равнодушным, но госпожа Тимашева, внимательно читающая какую-то статью в газете, этого не замечала. Лимузин продолжал плавное движение, из окна уже можно было увидеть море. Даниэла, оторвалась от бумаг, приподняла голову и посмотрела на своего босса. Максим с равнодушным выражением лица отвел свой взор и стал смотреть в небо. Оно по-прежнему было чистое, без единого облачка… Вот и прекрасно.

Вскоре лимузин оказался в портовой части города и спустя несколько минут остановился перед огромным эллингом. По правую сторону от большой двери, напоминающую гаражную, серебряными буквами было написано SY.

Максим вышел из лимузина, подошел к двери и, нажав на кнопку домофона, что-то сказал охраннику. Послышалось негромкое шипение, очень похожее на то, когда открываешь взболтанную банку с кока-колой, и металлические створки плавно раздвинулись.

– Да сюда целый танк может въехать! – удивленно изрек господин Тимашев, следуя за ним.

На стапелях внутри эллинга стояли роскошные яхты. Очень редко можно увидеть такое большое количество и такое разнообразие в одном месте: не меньше пятнадцати, от пятидесяти до ста пятидесяти футов в длину. Белый цвет ослеплял, яхты сверкали великолепием. В воздухе стоял запах, который обычно улавливается, когда садишься в только что купленный автомобиль.

Да, компания Максима Любимова занималась постройкой и продажей великолепных яхт, одних из лучших в Европе, они котировались даже на мировом рынке. Однозначно, это приносило большую прибыль – много ноликов после единицы на банковском счете, что доставляло Любимову вполне понятную радость, но сейчас, когда он смотрел на всю эту роскошь, которую сам же и производил, он думал отнюдь не о яхтах. Не то чтобы он был безразличен к ним – нет, вовсе нет, просто сейчас его мысли витали далеко.

Давненько же он не посещал шоу-рум и не присутствовал лично при сделках. Можно допустить, что у него были на это определенные причины, но в данный момент он не хотел в них копаться. Единственное, что ему хотелось, – отвлечься от преследующих его «ненужных» мыслей. Без сучка и задоринки провести сделку – вот что ему сейчас было необходимо. Он поднял руку, указывая на яхту.

– Вот ваша красавица, – улыбнувшись, сказал он, обращаясь к чете Тимашевых.

Белоснежная яхта была одной из самых роскошных. Она, безусловно, выглядела на все те миллионы, которые стоила. Господин и госпожа Тимашевы, а с ними и Даниэла, последовали за Любимовым, который уже бодро шагал по направлению к яхте.

Максим в задумчивости вел свой «ягуар», машина медленно катила по дороге, салон наполняла спокойная мелодия. На часах было уже далеко за полдень. Прекрасно, в это время дня пробки не такие большие, и он как раз успевал к «деловому обеду» – именно так он сказал Даниэле. «Надо встретиться с партнерами по бизнесу и обсудить дела». Он ухмыльнулся, но улыбка тут же сползла с его лица. Даниэле легко было объяснит, но себя не обманешь. Встреча намечалась совсем не деловой, то есть никак не связанной с яхтами. Максим нахмурился. Вроде бы он все делает целесообразно, чтобы добиться желаемого результата, но последнее время ощущает… какую-то легкую девиацию. Отклоняется от поставленной цели, сбивается с пути. Он бросил взгляд на летний пиджак, лежавший на пассажирском сиденье. Правый рукав был испачкан – в глаза бросилось довольно большое пятно салатового цвета. Не увлекся ли он слишком сильно тем, чем не следовало бы? Не становятся ли шире траектории его девиации? Не слишком ли он увлекается сладкими плодами, растущими по дороге, не уводит ли его все это дальше от верного пути? Верный путь… А есть ли он вообще? Может быть, он движется не в том направлении? Что, если он гоняется за тем, чего нет? Что, если это – всего лишь блик в гуще тьмы, который можно увидеть, но дотронуться, схватить, поймать его невозможно, потому что его не существует, он нематериален. Может, вся эта затея всего лишь иллюзия? Но она, эта иллюзия, была нужна ему, особенно когда над головой сгущались тучи и собирался дождь.

Он вновь покосился на свой испачканный пиджак…

…«Вот ваша красавица», – звучали эхом его собственные слова в голове. Господин и госпожа Тимашевы, а с ними и Даниэла, последовали за Любимовым, который бодро шагал по направлению к яхте. Подойдя к лестнице, ведущей на палубу, Любимов остановился и посмотрел на клиентов. Яхту они уже видели и давно решились на покупку, а сегодня должна была осуществиться самая главная, пусть и формальная, сторона дела – подписание контракта. Но покупатели все равно смотрели на яхту с таким восторгом, словно видели ее впервые.

– Не желаете еще раз пройтись по яхте? – обратился Любимов к паре.

Те переглянулись.

– Почему бы и нет? С удовольствием, – произнесла госпожа Тимашева, опережая мужа.

– Тогда прошу вас, – Любимов указал рукой на обшитые ковролином ступеньки.

Госпожа Тимашева стала подниматься первой, за ней ее супруг.

Даниэла немного замешкалась.

– Я после вас, господин Любимов.

– О нет! Как истинный джентльмен, я пропускаю дам вперед. Только после вас, уважаемая.

Она ответила ему улыбкой, в которой читалось легкое кокетство, и стала подниматься по трапу. У нее были стройные ноги, а ягодицы так и просились наружу из-под короткой юбчонки. Наверняка она знала об этом и специально покачивала бедрами, словно дразня его. Но Максим, казалось, не замечал ее прелестей.

– Даниэла, будь любезна, проведи наших гостей еще разок по яхте, а я подожду вас здесь, – обратился он к секретарю.

Обход занял чуть меньше получаса.

– Восхитительно! – произнес господин Тимашев, когда они вернулись.

– Да, пожалуй, на этот раз я соглашусь с мужем, яхта великолепна! Мы готовы подписать контракт, – госпожа Тимашева была явно главной в этой семье.

– Конечно, – ответил Максим, потом бросил взгляд на секретаря.

– Даниэла, ты, наверное, опять забыла?

– Забыла? Что забыла, простите?

– Выключить свет во всех каютах и салоне. Не хотелось бы посадить аккумуляторы. Также надо убедиться, что все двери закрыты на ключ, мы же, считай, уже продали эту красавицу.

Даниэла немного помедлила, глядя на босса, потом ее как будто осенило:

– Да, точно. Пойду все проверю.

– А вас, господа, прошу пройти в офис, который находится здесь же, в этом здании, чтобы завершить сделку. Как я помню, ваш адвокат уже ознакомился с документами и все оговорено. Осталось только поставить ваши подписи.

Спустившись по трапу, Любимов повел клиентов к двери у дальней стены, которая вела в офисное помещение, но вдруг остановился.

– Одну минуточку, пожалуйста, – он быстро набрал номер на мобильном. – Господин Капустин, будьте добры, подойдите в выставочный зал.

Почти сразу появился низкорослый, лысый, с пронырливым взглядом мужчина в костюме.

– Это господин Капустин, мой ассистент. Он проведет вас в офис, и вы можете начинать, – обратился Максим к Тимашевым, потом он посмотрел в сторону яхты. – Я кое-что важное забыл на яхте, свою электронную записную книжку. Видимо, оставил на палубе. Пойду заберу ее. Мой ассистент вам все объяснит.

Госпожа Тимашева высокомерно посмотрела на Капустина, и все трое скрылись за дверью.

Максим поднялся по трапу, сердцебиение слегка участилось. Оказавшись на палубе, он сделал глубокий вдох. Потом осмотрелся, как плотоядный зверь, ищущий сладкой плоти. Он бы полон предвкушения. Прошел в салон, оттуда – в мастер-спальню. Даниэла, стоявшая спиной к нему, возилась с выключателем у туалетного зеркала. Пахло деревом и пластиком, на столике стояла какая-то прозрачная ваза с жидкостью. В каюте было душновато.

– Что ты делаешь? – спросил Максим, подходя ближе.

– Да вот, выключатель заел, пытаюсь его починить. Вы же сами сказали, что надо вырубить свет, мы же не хотим посадить аккумуляторы. – Она чуть нагнулась, и круглой формы ягодицы выпрыгнули из-под юбочки. Максим был так близко, что она могла ощутить его дыхание.

– Ты опять провинилась, непослушная девчонка, ты опять забыла выключить свет. Надо бы тебя как следует наказать за это.

Он взял концы ее юбочки и поднял вверх, полностью обнажая ягодицы. Потом игриво шлепнул ее.

– О да, да, мой строгий босс. Да, Максим, еще… еще…

Он еще раз, посильнее, шлепнул ее, одновременно целуя в шею.

Даниэла нежно обхватила его затылок и потянула к себе.

– Как я по тебе скучала!

Максим присел и поцеловал ее в бедра. Потом провел языком по линии поясницы. Она затрепетала от наслаждения. Ее красивые ягодицы разделяла белая полоска стрингов. Максим встал и развернул Даниэлу к себе.

– У нас мало времени.

– Как я по тебе скучала, – повторила она и обняла его.

Игриво покусывая ее нежные губки, он стянул с себя пиджак и отбросил в сторону. Даниэла расстегнула его брюки и потянула на себя. Оба упали на кровать, Максим – сверху. Губы девушки стали ярко-красными от поцелуев и блестели от слюны.

– Возьми меня, Максим, – простонала она. – Я хочу тебя.

Он тоже ее хотел, и сейчас особенно. «Или только сейчас?» – промелькнула сторонняя мысль.

Да, в моменты страстного возбуждения Даниэла казалась ему желанной, может быть, даже той, которую он искал.

Сладострастие разлилось по всему его телу, заполнило всю его сущность. Он предвкушал этот сладкий миг, стремился к нему. Нетерпеливо стянув (отодвинув) стринги, он раздвинул ее красивые ноги. Вошел в нее и сделал паузу. Посмотрел ей прямо в глаза, в самую глубину, и увидел искры наслаждения. Это возбудило его еще больше. Девушка со стоном прижимала его к себе, целуя то в губы, то в шею. Но, даже занимаясь любовью, Максим не терял способности мыслить и помнил, что их ждут клиенты, времени у них действительно в обрез.

Через какое-то время он вошел в то самое «состояние», которое длится несколько секунд. Даниэла достигла пика одновременно с ним. Приятная волна накрыла обоих, он ощущал, как подрагивает ее тело. Но прекрасный миг – всего лишь миг. Вновь посмотрев в ее глаза, Максим заметил, что возбуждающий блеск, который был там совсем недавно, пропал. «Может, его там и не было вовсе, может, мне это показалось, причудилось, – мелькнула мысль. – Не в первый раз».