Текст книги "Ключ от послезавтра"

Глава 2
«Жуткая дорожка»

– Супер! Тебя кто-нибудь видел?

Дамир Поливанов помотал головой и втащил в комнатушку за сценой нечто, тщательно завернутое в плед. Точно такие же – клетчатые и яркие – служили покрывалами во всех вожатских спальнях.

– Чуть не спалился! В тихий час забрал эту фигню из машины, плащ-палатку оставил в багажнике, как договорились, и иду к корпусу. Видок сам понимаешь какой. И тут мне навстречу человек десять. С микрофонами и камерами. Походу твой батя телевизионщиков позвал.

– Ага, он говорил, что будут снимать открытие смены.

– Ну так вот. Я ее за пост охраны задвинул и вроде как мимо прохожу. Потом вообще про нее забыл. На, владей.

– Красава! – Денис радостно потер руки и принялся разматывать ткань.

– Красава – это у нас ты, Дэн! Кирюш, разукрась его по полной, не стесняйся. А то пока на Ягу не очень похож.

– А так? – Кира нахлобучила на Каверина спутанный синтетический парик и с сомнением осмотрела дело рук своих. Вместо ответа ди-джей показал поднятый вверх большой палец и скрылся за дверью. Сам Денис в цветастой юбке и белых босоножках суетился вокруг свертка. Когда появился Дамир, Кира как раз закончила румянить каверинские щеки и перешла к макияжу глаз. Парень дергался, пытался размазать тушь и капризным голосом требовал не порвать ему колготки.

– Что там у вас? – заинтересовалась Катя. Янка тоже подошла поближе и испуганно ойкнула, когда покрывало было снято. Остальных увиденное нисколько не смутило. Скорее даже обрадовало.

– О-о, призрак «жуткой дорожки»!

– Это что… Гроб?

– Реквизит. – Денис постучал костяшками пальцев по крышке, которая выглядела пугающе настоящей. – Фанера! В «Искатель» девчонка приезжала – будущий художник по декорациям. Вот и сбацала нам. Издалека вообще не отличишь.

Янка не распознала бы подвох и вблизи. Алая шелковая ткань, по бокам – рюши. Бюджетненько, но броско. Некоторым такое нравится.

Вот же ерунда в голову лезет…

– Дэн, твой выход!

Каверин размашистой мужской походкой направился к сцене. Парик развевался, подол юбки трепетал. Было слышно, как зал грохнул от смеха.

– Садись, накрашу тебя, все равно делать пока нечего, – предложила Кира. Янка устроилась в том же кресле, где до этого перевоплощался Денис. Лицо защекотала огромная кисть.

– Зачем им крышка гроба?

– Для «жуткой дорожки»! Летом Дэн со своими пионерами устраивал. В общем, по вечерам мы собирались у костра. Ну, комары, печеная картошка, песни под гитару… Детям нравилось. Обратно в лагерь, само собой, через лес. Так вот эти черти – иначе не знаю, как назвать – без предупреждения… Закрой левый глаз… Ага, открывай. Размалевались, нарядились в тряпье, набрали полный таз воды и давай из кустов брызгаться. Типа, водяной разбушевался. Только отбились – зомби повыползали. Дэн землей обсыпался и с этой крышкой выскакивал, покойничка изображал. Ой, весело было, так ржали потом! Правый глаз закрой. Ага.

– Интересно. Только сейчас зима, и в лес никто не ходит.

– Я тебя умоляю! Придумают что-нибудь другое. Все, можно смотреть.

Янка повернулась к зеркалу и… тут же отвернулась. Посмотрела снова – с восторженным недоверием. Она выглядела как Инга Лунева. Нет, не так. Она выглядела как сильно улучшенная версия себя. Эти глазищи – Янки Колесниковой? Этот маленький нос, брови вразлет – Янкины? И губы… Удивительно, но они тоже у нее появились.

– Сфоткай меня скорее. – Янка сунула Кире свой мобильный. – Иначе после полуночи я превращусь в тыкву и забуду, что однажды была такой. Лет в сорок стану дурачить этой фотографией виртуальных ухажеров с сайта знакомств.

– Тебе это не понадобится, глупая, – хихикнула Кира, но просьбу выполнила.

В гримерку ввалилась Баба Яга, несколько разбойников и девчонки-русалки. Сразу стало шумно и тесно.

– Ян, сейчас сценка про рабочих, потом ты. – Каверин упал на стул и принялся обмахиваться патлатым париком. – Чтобы я еще хоть раз на себя вот это все напялил… Слушайте, план таков.

По задумке Дениса, «восстание мертвецов» планировалось после дискотеки. Не мудрствуя лукаво – прямо в усадьбе.

– Первый отряд пропускаем, они слишком мелкие. Кать, вы своих пораньше уведите, ладно? Представьте – свет гаснет. Все в непонятках на ощупь ползут по лестнице. И начинается жара…

Дальше Янка не дослушала – убежала на сцену. Надо будет хоть одним глазком взглянуть, что они там напридумывали.

* * *

Запрокинув голову, Катя глазела на звезды. Они, конечно, впечатляли, но не настолько, чтобы так долго и пристально на них пялиться. Янка тихонько встала рядом и тоже уставилась в небо.

– Красиво, правда?

– Правда, – кивнула Янка и покосилась на рыжеволосую вожатую. Веснушчатый нос шмыгал подозрительно часто.

– Зря ты ушла. Кто за отрядом следить будет? – похоронным тоном спросила Катя.

За спиной гремела музыка. Дети отплясывали на дискотеке, и Янкина «слежка» относилась скорее к собственному мобильному.

– Думаю, они в безопасности. Единственный выход – здесь. И мы с тобой тоже здесь.

– Тоже верно, – согласилась та и вдруг призналась: – Я вообще не хотела приезжать в эту смену. Петр Геннадьевич уговорил.

– Не хотела? Почему?

– Неужели не понятно? – Катя досадливо поморщилась. – Мне очень нравится один человек. Больше, чем нравится. Только он меня в упор не замечает. Очень давно, – с тяжелым вздохом добавила она.

– А что ты делала для того, чтобы заметил?

– Ой, нет. Что-то делать – это не про меня. Не понимаю я этого делания. Только дурой себя выставлю. Не нравлюсь, значит, не судьба. Если за два года не срослось – хоть наизнанку вывернись.

– Странная у тебя, Кать, логика, – удивилась Янка. – Без боя сдаешься.

– Тебе легко советовать… Ладно, все. Возвращаемся, а то угодим под раздачу ужастиков.

В полумраке зала Янка взглядом пересчитала «своих». Все на месте. Когда заиграла медленная музыка, половина танцующих отправилась на стулья – отдыхать, а первый отряд засобирался обратно в усадьбу.

– Ян, завяжи! – Шарф снова не совпал по цвету с шапкой. Да и ладно, лишь бы количество сошлось. – Ян, ту-уго!

Звякнуть, что ли, вечером Соловьевой? Низкий поклон передать. Удружила, подруга, ничего не скажешь.

– Можно тебя пригласить?

Янка чуть не подпрыгнула от неожиданности. Почти ушла – и на́ тебе, сразу кому-то понадобилась. Впрочем, кому именно, догадалась даже раньше, чем увидела – по имбирно-перечному парфюмерному духу. Дамир Поливанов! Не грело, не горело, да вдруг осветило. Собралась было кивнуть – отчего не пойти? – но заметила лицо второй вожатой и резко передумала. Катя застыла с детской курткой в руках и глядела на них обоих – Янку и Дамира – с явным намерением проклясть в случае неправильного ответа.

– Нет, прости. – Свои слова она сопроводила гримасой отчаянного сожаления. – Мы уже уходим. Надо проскочить до «жуткой дорожки»…

– Да успеете вы. До нее еще полчаса.

Видно, совсем не ожидал отказа. Растерялся.

– В другой раз, – сморозила Янка и ретировалась за дверь. Дамир Поливанов уговаривал ее потанцевать! Театр абсурда на гастролях.

Катю она догнала возле заснеженной чаши фонтана. Дети притихли – видимо, тоже устали, – а Якушева чеканила шаг, как солдат на плацу. Только снег похрустывал.

– Вот об этом я и говорила, – процедила она, узрев рядом своего стажера. – За два года ни разу ко мне ни подошел, а тебя в первый же вечер на медляк приглашает. Где справедливость?

Вопрос повис в воздухе.

– Кать, ты ведь не сказала, что это Дамир. Все «человек» да «человек». Могла бы предупредить.

– Я что ему – Цербер, чтобы всех от него отгонять? В эту смену он выбрал тебя, в следующую еще кого-нибудь…

– Мало ли, кого он выбрал, – фыркнула Янка. – Я, между прочим, тоже… выбрала.

– Да? – Катя мгновенно сменила гнев на милость. – Если не секрет, кто этот счастливчик?

– Я понимаю, что между нами ничего не может быть, но… – Янка мысленно испросила прощения у отсутствующей Кристины Соловьевой. В конце концов, за той числился изрядный должок. – Короче, Павел.

– Да ладно? Ну ты и попала! – обрадовалась Катя. Теперь они были вроде как не соперницы, а родственные души. Ложь во благо, называется.

К тому моменту, как добрались до спален, пошатнувшийся было мир окончательно восстановился. «Чья-то бабушка» Анна Ивановна ушла к себе, не дождавшись возвращения отряда, и ее можно было понять. Янка и сама с удовольствием завалилась бы в постель с книжкой. Ох, книжка! Она совсем забыла, что обещала воспитательнице взять что-нибудь из библиотеки. Завтра нужно обязательно.

– Иди переодевайся, я за ними послежу. – Катя говорила одними губами. Сегодня чтение в любом случае не понадобилось бы – дети засыпали на ходу, бросая где попало полотенца и зубные щетки. Чтобы потом не разбираться, Катя подбирала вещи по горячим следам.

Благодарная Янка изобразила книксен и просочилась в коридор. Люстры погасли. Из освещения остались только настенные шары-бра с подслеповатым желтым светом. Янка сделала несколько шагов и вздрогнула – внизу завопили. Громко, слаженно. Началось! Но сил на то, чтобы самой оценить задумку, совсем не осталось. Янка потерла глаза и побрела в сторону собственной комнаты.

– Яна! Ш-ш. Только не пугайся. Это я.

Мимо бесшумно прокрался Денис Каверин. За его спиной, как щит у рыцаря, болталась гробовая крышка. На выбеленном лице чернели разводы, подозрительно напоминающие потекший макияж Бабы Яги. Длинная простыня театрально драпировалась при каждом шаге.

Короче, спасибо, что предупредил.

В зале с картинами кто-то шушукался и шелестел фикусом. Хорошо хоть, не стали выскакивать перед ней, как черти из табакерки. Притаились. Зато от стены возле главной лестницы отделился скелет. Хрустнул костями, быстро понял ошибку и пробасил:

– А, это ты, Ян! Не узнал.

И задвинулся обратно в нишу. Янка тоже не узнала, но предпочла не уточнять.

Визги мигрировали по этажам, дополняя друг друга и сливаясь в один орущий ансамбль. Кажется, некоторые особо стойкие пошли по второму кругу.

Янка заперла дверь, с удовольствием влезла в пижаму и растянулась на кровати. Больше всего на свете хотелось спать, но под аккомпанемент криков это оказалось затруднительно. Пришлось дожидаться, пока нечисть не натешится своими жертвами и не отправится туда, откуда пришла – по могилам. В смысле, спальням.

Вот только Катя почему-то задерживалась. Янка выждала еще немного и решила позвонить. Чтобы в случае чего не разыскивать друг дружку по всему лагерю, они обменялись номерами.

– Яна, я еще здесь, – прошептала в трубку Катя. – Я боюсь выходить!

– Выходи. Все закончилось.

– Закончилось, как же! Сто процентов, Дэн опоздавших ловит. Это самое интересное. Когда все решат, что все закончилось, он тут как тут. Ян, приходи за мной, а? Я одна отсюда не выйду.

Пришлось снова переодеваться в спортивный костюм, а затем тащиться через половину дома по пустому коридору. Катя ошиблась – духи и черти ушли отдыхать. Надо же и им когда-то.

Из двери высунулась рыжеволосая голова, огляделась по сторонам.

– Никого? Уверена?

– Никого. Идем.

Только сейчас Янка заметила здесь библиотеку, а по соседству – медпункт. Зал с раскидистыми фикусами вмещал два кожаных дивана и камин. Скорее всего, ненастоящий, так, декорация на память о прошлых владельцах. Каминную полку украшали кубки, смежную стену – дипломы и грамоты.

– Вот! Я же говорила! – торжественно провозгласила Катя, тыча пальцем в сторону темного окна. – Что я, Дэна не знаю? Ну и вырядился… Жуть полная.

Янка с прищуром уставилась туда же.

– Это не Денис, – произнесла она неуверенно. – Денис совсем по-другому выглядел.

А то, что пряталось в углу, напоминало человека весьма отдаленно. Патлатое, сгорбленное. И еще – показалось или правда? – по-стариковски пожевывает губами… в тот же момент по ногам протянуло холодом. Словно сквозняк, которому неоткуда было взяться. «Как из открытой могилы», – подумала Янка, забывая дышать.

Кажется, Катя тоже почувствовала. Поежилась, переступила с ноги на ногу и вдруг мешком осела на пол.

Янка коротко взвизгнула. Бросилась к двери с надписью «медпункт» – темно, заперто. Рванула в сторону вожатских комнат и уже на бегу заметила, что угол за камином пуст. Ни привидений, ни потустороннего ветра, ни прочей замогильщины… Померещилось?

Навстречу выскочил Денис Каверин. Волосы влажные, по серой футболке расплываются мокрые пятна.

– Кто? – рявкнул он, прежде чем Янка успела заикнуться о Кате. Оттеснил ее в сторону и сам все увидел. Несчастная жертва призрака картинно распласталась на зеленой ковровой дорожке. В ярком лунном свете Катя казалась еще более рыжей, бледной и… прекрасной.

Денис заколотил в соседнюю с медпунктом дверь.

– Ольга Пална! У нас тут Якушева…

На стук вышла полная женщина с растрепанными, собранными в неаккуратный пучок волосами и в наспех накинутом белом халате. Одним взглядом оценила обстановку и вернулась с чемоданчиком в руках.

– Каверин! Опять ты со своими страшилками? Каждую смену одно и то же! Вечером – молодежь, а утром не найдешь, – загремела Пална и склонилась над бесчувственной Катей.

– Из моих кто-то? – шепотом спросил Денис, пока медсестра манипулировала склянками. – Прямо сейчас огребут. Только отцу ничего не говори, ладно? Он и так этими пугалками недоволен, еле уговорил.

Янка помотала головой.

– Мы ничего не расскажем, вот только… я не знаю, кто это был. На детей не похож. А похож на… Привидение.

– Ян, ты чего?..

Медсестра ловко сунула Кате под нос вату, смоченную в нашатырном спирте, затем отвесила пару пощечин. Процедуры возымели действие – вожатая распахнула глаза и отпрянула от источника вони, испуганно озираясь по сторонам.

– А где… это? – чуть слышно пролепетала Катя. Попутно она пыталась подняться на ноги, но те отказывались ее держать.

– Надо думать, закончилось! – грозно нахмурилась Пална и погрозила скромно мнущемуся в сторонке Денису увесистым кулаком.

– Мы же… Да мы, вообще-то, не… – начала было протестовать Янка, однако медсестра не дослушала. Испепелила взглядом растерянных ребят и удалилась в свою опочивальню.

А троица вожатых, вяло переговариваясь, направилась в противоположную сторону.

– Ян, ты ведь тоже это видела? Страшилище за камином? От него таким холодищем перло! Как из могилы!

– Видела, – сдержанно подтвердила Янка. Не успели они войти к себе и включить свет, как в дверь протиснулась Кира.

– Девчонки, можно к вам? Кать, ты как?

Вот так всегда: в одном конце чихнул, из другого – будь здоров! Вслед за старшей вожатой в комнате оказались Андрей Заварзин, блондинка Инга в розовом костюме и еще две девушки, которых Янка видела впервые.

– Эх, жаль, меня там не было! Я же во все это верю. Всегда мечтала своими глазами увидеть что-нибудь эдакое, – досадовала Кира. Купаясь во всеобщем внимании, Катя постепенно приходила в себя. Под испуганные возгласы слушателей она снова и снова пересказывала историю встречи с призраком, причем с каждым разом припоминала все больше подробностей. В конце концов Янка и сама запуталась в том, что же они видели на самом деле.

– Ой, я бы, наверное, умерла от страха. – Инга содрогнулась и в очередной раз придвинулась поближе к Денису. – Как вы думаете, оно появится снова?

– Непременно, – мрачно пообещала Кира. – Прямо в твоей комнате.

– Блин, я понял! Это покойная Паучиха пришла за своим зеркалом! У тебя в комнате есть зеркало, Лунева? – Андрей Заварзин с самого начала отнесся к Катиному рассказу скептично, а теперь развеселился окончательно. Зато Инга сходила с лица прямо на глазах.

– Д-да. Зеркало есть. Не такое, как у девчонок, а большущее. Ой, мамочки! Это что же получается…

– Молись, Лунева. Я бы на твоем месте этой ночью спать вообще не ложился.

В наступившей тишине стало слышно, как Катя натягивает на себя одеяло.

– Шутки шутками, – подал голос Денис, – а кое-что здесь и правда случилось… Если хотите остаток смены ходить парами и постоянно оглядываться, расскажу.

– Валяй. Хуже все равно не будет.

– Информация проверенная, от отца слышал. Короче, вы знаете, что открытие лагеря задержали. Это потому, что незадолго до окончания ремонта в усадьбе случился пожар. – Каверин выдержал паузу. Остальные слушали, затаив дыхание. – В том самом каминном зале, где девчонки якобы видели привидение.

Инга вскрикнула и почти оказалась у него на коленях. Катя сравнялась цветом лица с пододеяльником, за которым пряталась.

– Об этом даже в местных новостях говорили. Погиб рабочий. То ли газовый баллон рванул, то ли что-то попало под тепловую пушку – не суть. Полыхнуло моментально. Выгорела эта комната и соседняя, где сейчас библиотека. Ну и мужика этого потом нашли… Вроде бы даже никто не знал, что он там работал. Дело было в воскресенье. Выходной. Мутная история.

– Ну, спасибо тебе, Дэн. Надо же было такую фигню на ночь рассказать. – Андрей Заварзин поднялся со стула и направился к выходу. Возле самой двери притормозил и обернулся. – Вот и провожай меня теперь. Сам виноват.

– Меня тоже! – подскочила Инга. Незнакомые девчонки притихли. Но им-то хорошо, их двое. Янка мысленно порадовалась тому, что ей никуда не нужно идти. Особенно мимо камина. Вот и как дальше работать? Как и сказал Денис, ходить парами и оглядываться?

– Сладких снов. – Каверин отвесил им с Катей издевательский поклон и скрылся. Очень вовремя – Катя метнула в него подушку.

– Гад, – прокомментировала она, чуть не плача. – Знает же, что я всего потустороннего боюсь… Нарочно пугает.

Янка босиком прошлепала к двери, выключила свет и вернулась в кровать. Совершенно бессонным взглядом уставилась в потолок.

– А ты не поддавайся. Подумай о чем-нибудь другом. Я вот думаю о том, что завтра утром загляну в библиотеку. И еще я забыла дома шампунь. А вместе с ним – целую кучу ерунды вроде мыла и крема. Хорошо бы здесь был магазин. Ты, случайно, не знаешь?

Но испуганная не ответила. Не храпела – и на том спасибо. Янка тоже отвернулась носом к стенке и последовала собственному совету. Выкинуть из головы всякие глупости. Вы-ки-нуть. Вот так.

Глава 3
Все помогают в библиотеке

На первый взгляд, комната была безлюдна. Стол, пустые полки, несколько школьных парт и гулкая тишина нежилого помещения. На то, что имеет смысл подождать, намекал включенный ноутбук. Возле него и топталась сейчас Янка, нарочно сопя и покашливая.

Наконец из-за шкафов показалась кудрявая голова хозяйки библиотеки.

– Ой, – сказала она и близоруко прищурилась. Поправила сползшие на кончик носа очки и улыбнулась: – Привет. Не слышала, как ты вошла. Дел невпроворот. Смена началась, а у нас книги не расставлены. Обещали помощницу – не приехала. Вот, сама кручусь. За книжкой?

– Да. Только не решила, что выбрать. Первый отряд.

– Кажется, знаю! – обрадовалась библиотекарь. Порывшись в коробках, извлекла одну и протянула Янке. – Это из нового. Очень хорошие отзывы.

С обложки на Янку глядел скелет. Натуральный такой. Веселый. Судя по названию, он же был главным героем этой истории.

Янка нервно хихикнула, представив реакцию Кати, когда она заявится в отряд с чем-то подобным. Еще решит, что специально выискивала, чтобы поддеть за вчерашний обморок.

– А есть что-нибудь из классики?

– Это искать надо… – Библиотекарь выглядела разочарованной. – Может, сама посмотришь? В той стопке на подоконнике. Там точно есть Крапивин. И, кажется, Волков.

Янка пробежала взглядом по затертым корешкам. В отличие от тех, что ждали своей очереди в коробках, эти книги были неновыми. Зато названия знакомые. «Алиса в Стране чудес»! То, что надо. Янка заранее преисполнилась чувством выполненного долга перед добрейшей Анной Ивановной и брякнула книгу на стол возле компьютера с таким видом, словно сама ее написала.

– Угу, отлично. Скажи свое имя, пожалуйста. Запишу ее на тебя.

– Колесникова Янина Станиславовна. Первый отряд, – повторила она на всякий случай.

– Прямо так – Янина? Красиво, – похвалила библиотекарь. Пощелкала кнопками и вернула книгу Янке. – Читайте на здоровье. Ох, что ж мне делать с этими коробками…

– А хотите, я помогу? – неожиданно для себя предложила Янка. Будто кто за язык дернул! – Репетиций сегодня нет. Только книжку отнесу и сразу вернусь. Если вы не против.

Кудрявая библиотекарь просияла:

– Было бы замечательно! Как раз ребята из старшего отряда обещали прийти! А вместе за день справимся, верно?

Янка еще больше пожалела о своем внезапном порыве. Знать бы заранее, что помощники уже объявились!

Но идти на попятную было поздно.

Впрочем, расставлять книги казалось ей занятием гораздо более гуманным, чем вырезание сердечек-валентинок, в огромном количестве нарисованных детьми перед отбоем. И вот теперь Катя ожесточенно стригла ножницами алую бархатную бумагу, только обрезки разлетались.

– Ку-уда? А шарики кто будет надувать? – Рядом и правда валялось штук десять красных сморщенных «сердец». Уж лучше книги!

– Я вечером. Честно. Обещала в библиотеке помочь.

– Кому? – прищурилась Катя. – Каверину? Сегодня библиотека прям повышенным вниманием пользуется. Кого ни спроси – все помогают в библиотеке. Халтурщики, – фыркнула она. Очередной символ импортного праздника влюбленных лег в аккуратную стопку себе подобных.

Упоминание о Денисе внезапно порадовало. Такая компания примирила бы Янку с гораздо более неприятной, чем глотание библиотечной пыли, работой.

Библиотекарь – она попросила называть ее просто Алена, без отчества, – обрадовалась Янке как родной. Сунула в руки тряпку и попросила протереть с полок пыль. Громогласный хохот возвестил о том, что пионеры Дениса тоже здесь и неплохо проводят время.

– Денис Петрович, можно я возьму другую швабру? Эта неудобная, – громко поинтересовался нахальный девичий голосок. Ответа Янка не расслышала, но, судя по взрыву смеха, вожатый за словом в карман не полез.

– Помощнички, – усмехнулась Алена. – Если успеешь, разберись с теми старыми книгами. Во-он тот дальний шкаф как раз подойдет.

Янка послушно заелозила тряпкой по полированному дереву. В коридоре Инга Лунева со старшими девчонками украшали стены гирляндами сердец. Даже стенгазету нарисовать успели. От такого количества любви у Янки начинало ломить в висках.

– Привет, Ян! И ты здесь?

А вот и Денис. Улыбается. Можно подумать, очень рад. Впрочем, он всегда такой. Как там говорят? На позитиве.

– Да вот, решила переждать красно-розовое сердечное безумие.

– Аналогично. Каждый год все с ума сходят с этим Валентином. Шоколадки, валентинки, ящики-фигащики… Готовься получать свою порцию вселенской любви!

– Ну уж нет. – Янка представила себе подобную перспективу и содрогнулась. – Будь добр, притащи мне сюда хлеб и столовский кефир и оставь под дверью. Пароль: «Каждой дуре по Амуре». Отсижусь пару дней, пока все не уляжется.

В пятки что-то уткнулось. И еще раз. И еще.

– Отойдите, пжалста!

Янка обернулась и увидела плечи. Задрала голову. Это что, дети? Снизу так вообще кажется, что одни ноги. А так – копна блондинистых волос, взгляд снисходительный. Хотя с таким ростом эта девочка могла себе его позволить.

Пока соображала, совсем упустила из виду Каверина. А не следовало бы. Тот быстро сгреб мелкую Янку в охапку и приподнял над полом.

– Подметай, Метлицкая, подметай. Не позорь фамилию.

– Не надорвитесь, Денис Петрович, – съехидничала исполинская Метлицкая. Пошуровала шваброй под Янкиными ногами и ретировалась за шкаф.

– Кто бы говорил, – буркнул Денис. Вернул Янку на место и тоже откланялся.

Глупости, конечно, но она все равно смутилась. Позабыв про пыль, принялась как попало запихивать ветхие книжки в самый дальний шкаф. Ему-то что, пошутил и забыл. А Янка вдруг начала прислушиваться к болтовне за стеллажами, стараясь различить голос Каверина. Да и вообще безотчетно чувствовала его присутствие неподалеку. Он был. И это радовало.

Перекидав на полку одну книжную стопку, Янка переместилась к следующей. Между книжными корешками она заметила серый пластиковый край, потянула за него и оказалась обладательницей папки-скоросшивателя. Точно в такие же они всей группой упаковывали рефераты.

Ура! Хоть какое-то разнообразие.

Сверху была пришпилена серая газетная страница. «Техасская резня в Дорофеевском лесопарке»? Еще и с фотографиями. Вот же гадость. За скрупулезным перечислением травм и повреждений следовал набранный более мелким шрифтом текст: «Пожар в Графских развалинах».

– Ого, – вслух произнесла Янка. Пробежала глазами несколько строчек и повторила: – Ого. Денис! Можно тебя на минутку?

– Хоть на пять, – мгновенно отозвался тот из соседнего угла. – Что у тебя?

– Помнишь наш вчерашний разговор? Слушай.

Пожар в Графских развалинах.

В минувшее воскресенье в отреставрированной усадьбе Светлый Яр произошел пожар. Прибывшие на место происшествия расчеты вовремя устранили очаг возгорания. В результате от огня незначительно пострадали внутренние помещения, один человек погиб. Обстоятельства происшествия и личность погибшего устанавливаются. По предварительным данным, им может быть пропавший месяц назад в Дорофееве школьный педагог В. В. Залесский. Следствие просит возможных свидетелей обращаться по телефону…

– Да, я как раз об этом и говорил. Только не знал, что он еще и учитель… Гляди, здесь фотография.

Залысины надо лбом, плотно сжатые губы. Глаза прозрачные. Рыбий какой-то взгляд. Можно предположить, что особой любовью у учеников педагог Залесский не пользовался.

– Похож! Мамочки, до чего на нашего призрака похож. Только у того волосы были такие. – Янка чиркнула ребром ладони по шее чуть выше плеч. – И спина сгорбленная… а руки как будто до колен – длиннющие. Неужели вправду он? Вернее, его неупокоенный дух.

Денис перевернул страницу и теперь разглядывал исчирканный шариковой ручкой тетрадный лист.

– План усадьбы? – произнес он с любопытством. Развернул папку вверх ногами, затем обратно. – Ничего не понимаю. Писанина еще какая-то…

– Дай посмотрю.

На ветхой, с махровыми краями бумаге значилось:

Расписка.

Я, Залесский Яков Михайлович, получил от студента Монахова Николая кольцо с рубином в уплату карточного долга.

22/Х/1910 (Залесский)

– Фамилия та же. Дату видишь? Это, наверное, его предок, – благоговейно прошептала Янка.

За распиской виднелся еще один, не менее затертый листок, сверху донизу исписанный мелким неразборчивым почерком. От многократного складывания бумага совсем истерлась – строчки в местах сгибов отсутствовали. На их месте светлели дыры. Письмо буквально рассыпалось под пальцами.

– Нечитаемо, – постановил Денис и протянул папку Янке. – Пойду, ладно? А то, чувствую, наворотят они без меня.

Янка покивала в ответ, а сама впилась взглядом в пожелтевшую страницу. Разобрать написанное и правда оказалось непросто – соблюдением каллиграфии автор не отличался. Чернильные строчки то и дело сливались, наползали друг на друга, к тому же пестрили «ятями» и «ерами», о которых Янка знала только понаслышке. «Милая Асенька, – шепотом прочитала она, отчаянно щурясь. – Я все потерял. При мне осталась лишь моя душа, и то до тех пор, пока не сажусь за суконный стол. В такие мгновения кажется, что и она меня покидает…»

Милая Асенька,

Я все потерял. При мне осталась лишь моя душа, и то до тех пор, пока не сажусь за суконный стол. В такие мгновения кажется, что и она меня покидает. Сегодня отнес Якову Залесскому маменькино кольцо. Нижайше прошу Вас не сообщать ей раньше времени эту печальную новость. Я все еще надеюсь искупить вину и вернуть себе фамильную ценность. Но об этом позже. Как ее здоровье? Как Ваши занятия с Эллой Германовной? Все ли… (далее неразборчиво).

Сам я вынужден был съехать из нумеров и живу теперь у товарища. Он хороший, честный, доброй души человек и отказывается брать с меня деньги за постой, зная, в каком горестном положении я оказался по собственной глупости. Пишу как никогда много. Денег на краски не хватает, зато в печи всегда довольно угля. Часто вспоминаю Вас, дорогая Асенька. Наше любимое место – бываете ли Вы там без меня? (Неразборчиво) …тайник в бальном зале, где сокровища… (неразборчиво)… душа моя.

Я обещал рассказать Вам еще про перстень. Возможно, маменька делилась с Вами его загадочной историей. На всякий случай повторюсь. Почитай столетие назад была в нашем роду некая Ефросинья, крепостная графа Дорфа. Колдуньей слыла. Пришла она раз к самому графу и говорит – так, мол, и так, привиделась ей во сне скверна и погань, что по усадьбе хозяином ходит, графские сокровища в телеги грузит и золотом сумки набивает. И срока тому ровно семь дней. Граф так истолковал слова Ефросиньи, что придут в Светлый Яр французишки Наполеона, чтобы разграбить и осквернить все, что там было. Он и сам понимал, что встреча с врагом – вопрос времени, да только не думал, что случится это так скоро. А богатство было так велико, что за семь дней никак не перепрятать. Решил тогда граф – коли сон окажется в руку, то запалит он усадьбу со всем добром, чтобы не достались врагу ни картины, ни скульптуры, ни другое нажитое. А Ефросинье даровал хитрый перстень с камнем, похожим на крест.

Все вышло как сказала колдунья. После Бородинской битвы наши войска отступали от столицы, а жители в спешке бежали, увозя только самое ценное. Наутро ожидались в Светлом Яре авангардные разъезды неприятельской конницы. А с вечера граф Дорф раздал дворовым факелы и первым с молитвой запалил дом.

Хозяин покидал пепелище налегке. Но были и те, кто не поверил в искренность его порыва. Ведь после пожара среди дымящихся развалин не оказалось ни одной мраморной скульптуры… Куда же (неразборчиво)? Этот вопрос, милая Асенька, не дает мне покоя вот уже несколько дней. С тех самых пор, как собственными руками отдал я перстень с камнем в виде креста проклятому Залесскому и увидел, как почернело от жадности его лицо. Похоже, слишком щедро заплатил долги Ваш покорный слуга Николенька. Впрочем, разве теперь узнаешь?

Асенька, не дает мне покоя загадка наших развалин. Все думаю – а вдруг оно там, под ногами? Сокровище графа Дорфа. В подземных ходах, которые (неразборчиво). Давно ведь поговаривали, что даже из деревни есть (неразборчиво)…

На этом месте текст обрывался. Янка уважительно покосилась на паркет, будто прямо под ним и таились несметные богатства. Пальцы аккуратно отложили в сторону хрупкий лист. Непрочитанным остался всего один. Короткая заметка, напечатанная на принтере. Слава Богу, не пришлось больше ломать голову над устаревшими буквами. В заметке говорилось, что перед тем как открыть здесь дом отдыха – еще тогда, в семидесятые, – реставраторы провели изыскания в основании дома. Янка читала очень быстро и даже шептала вслух:

– «Мы наткнулись на остатки подземного тоннеля, – вспоминает архитектор Ирина Быстрова. – Пробовали пройти дальше, но остановились через несколько метров. Углубляться оказалось слишком опасно из-за вероятности обрушения сводов. Чтобы избежать несчастных случаев, мы засыпали расчищенный нами вход в подземелье. Подземные ходы в Светлом Яре действительно существуют, но для их исследования нужны значительные финансовые средства. Надеюсь, рано или поздно научный поиск все же будет организован и принесет сенсационные открытия…» Вот же блин!