Текст книги "На краю бездны"

Расстроил ли его мой отказ? По лицу ничего понять было нельзя. Он проводил меня до двери.

– Придется выдать потрясный материал, и я знаю, что ты справишься. Однажды ты это уже сделала, сможешь и повторить. И не забудь, тебе нужна история.

– Я ее найду, – заверила я Дэна.

Другого выхода не было. Мой второй фильм провалился. Мне дали последний шанс.

4

Последний шанс. Дорога делает поворот, и я на мгновение вижу море: россыпь далеких огней у края воды.

Блэквуд-Бей. Крохотная, притулившаяся в ложбинке между холмами, а за ней – скалы и бесконечная береговая линия, тонущая во мраке. Луна льет белый свет на заснеженные крыши. Все это выглядит прекрасно, но будто таит опасность; нетрудно представить здесь логово контрабандистов, которые когда-то облюбовали эти места, чтобы проворачивать свои незаконные делишки под покровом ночи. Чувствую, как напрягается мое тело, точно готовясь распахнуть дверцу и на ходу выпрыгнуть из машины, бросить вызов судьбе в этой глухомани.

Я никогда не планировала здесь оказаться. В список возможных локаций для съемок Блэквуд-Бей не входила ни на каком этапе. Я точно знала, какое место ищу. То, от которого внутри что-то неуловимо екнет, как бывает, когда приходишь на просмотр новой квартиры и вдруг чувствуешь себя как дома. Или когда встретишься с кем-то в баре, ваши взгляды случайно пересекутся, и вроде бы ничего такого, но стоит заговорить друг с другом, как понимаешь: это оно, вы переспите. Я осматривала разные места, но ни одно меня не зацепило. А потом в офис Дэна пришла открытка, и все переменилось.

Я была дома, когда он позвонил, читала про какую-то невнятную деревушку в Оксфордшире. Он без предисловий приступил к делу:

– В жизни про нее не слышал, но если ты за, то и я за.

– Ты о чем?

– Об открытке.

– О какой открытке, Дэн?

– Из Блэквуд-Бей.

Поначалу я решила, что ослышалась.

– Откуда?

Он повторил название, и, несмотря на хриплое эхо в трубке, на этот раз я поняла, что услышала правильно.

– Блэквуд-Бей? А что там такое?

Эхо в трубке повторило мои слова.

– Открытка. Она что, не от тебя пришла? Странно. – Это прозвучало как пожатие плечами и целенаправленное уклонение от ответа на мой вопрос. – Так ты про нее что-нибудь знаешь?

– Слушай, о чем, черт побери, вообще речь? – рявкнула я, не сумев сдержать раздражение.

– Мне пришла открытка, – сказал он, не обращая на мой тон никакого внимания. – С фотографией бухты. Блэквуд-Бей. На обратной стороне написано: «Может, здесь?» Я подумал, она от тебя.

Трясущимися руками я поднесла к губам чашку и сделала большой глоток кофе. Он оказался слишком горячим, я обожгла горло.

– Не-а.

– Ладно, это не важно.

«Да нет, это важно, – подумала я. – Еще как важно».

Я почувствовала, как меня накрывает паника, и стала считать вдохи.

– Кроме нас с тобой, про проект никто не знает?

– Ну, на Четвертом канале-то определенно знают.

– Но они вряд ли станут слать открытки.

– Согласен, но, может, они кого-нибудь попросили поразнюхать. Ладно, вернемся к этой Блэквуд-Бей. Ты там бывала?

Меня подмывало соврать, что никогда в жизни о ней не слышала.

– Угу, – произнесла я. – В детстве. Если честно, она не произвела на меня особого впечатления.

– Но как вариант?

– Нет, не думаю.

– Почему? Все так плохо?

– Просто… Понимаешь, она очень далеко. Если все-таки придется туда ехать.

– На канале хотят, чтобы действие происходило на севере. Так что…

– Ты мне этого не говорил.

– А по-моему, говорил. Ты просто, кроме своего юга, ничего не видишь.

– Но это маленькая деревушка. Слишком маленькая. Кому интересно смотреть фильм, действие которого происходит в такой дыре? Это… просто это не то, что нам нужно. Понимаешь?

Мне показалось, я услышала в трубке его вздох. На мгновение я подумала, что он сейчас скажет: лучше тогда вообще прикрыть эту лавочку и взяться за что-нибудь другое или с извинениями вернуть деньги Четвертому каналу и признать, что моя карьера не удалась.

– Открытка все еще у тебя? – спросила я.

– А что?

– Не выбрасывай ее.

Я уже «разбудила» ноутбук и вышла в «Гугл». Набрала в строке поиска «Блэквуд-Бей». Если Дэн упрется, нужна будет веская причина, чтобы убедить его там не снимать. Я хотела увидеть те самые страницы, на которые будет смотреть Дэн. Я хотела быть во всеоружии.

Одну за другой, наискосок, я проглядывала статьи по ссылкам. Поначалу я успокоилась: в большинстве своем это были ничем не примечательные заметки. Рестораны, закрывшиеся навсегда; звание самой живописной деревушки в Йоркшире в третий раз подряд, хотя эта статья была столетней давности; кампания против закрытия местной станции спасения на водах, которая грозила провалиться. Я уже было понадеялась, но потом увидела его. Материал о пропавшей девочке-подростке по имени Дейзи, которую теперь официально признали покончившей жизнь самоубийством.

Рассчитывать, что Дэн пропустит такое, не приходилось. Он просто не мог за это не ухватиться.

– Нам надо поговорить, – произнесла я. – Сейчас приеду.

Вскоре я была у него. Открытка лежала на столе – фотография Блэквуд-Бей, снятая с утесов. Она выцвела, как будто ее долго держали на солнце. Я взяла картонку в руки, но она не вызвала внутри никакого отклика.

Я перевернула ее. Эти два слова, написанные черной пастой. «Может, здесь?» Почтовый штемпель оказался смазан, и разобрать на нем что-либо было невозможно.

Дэн налил мне кофе.

– Странно, да?

– Ты уверен, что никто из редакции не мог ее прислать?

Он склонил голову набок:

– Я спрашивал, никто не признается. Но…

Я знала, что он скажет.

– …ты-то что так разволновалась?

На этот вопрос я ответить не могла. Впрочем, Дэн тут же про него забыл.

– Ты уверена, что это не то? – спросил он. – Я посмотрел в Интернете. Деревушка небольшая, но не крошечная. И население сокращается. Кажется, это именно то, что ты ищешь. Народу там достаточно мало, чтобы можно было говорить о сообществе, но, по-моему, не настолько, чтобы у тебя были основания волноваться, что желающих сниматься в твоем фильме будет раз-два и обчелся.

Он развернул ко мне монитор и принялся прокручивать картинки, которые выдал ему «Гугл».

– И место живописное. Сама посмотри.

Я бросила взгляд на экран. Фотография главной улицы. Слейт-роуд. Погожий летний день. Резкие тени, улочка, уходящая вверх так круто, что у меня закружилась голова, симпатичные домишки, кафе и сувенирные магазинчики. Все хорошенькое, нарядное. Я наклонилась и изобразила на лице интерес. Вид на деревню с утесов, маяк вдалеке, фотография, сделанная с галечного пляжа, лодочный спуск, занимающий весь передний план.

– Картинка получится красивая. Впрочем, ты сама это знаешь, если там бывала.

– Но мы будем снимать зимой. Могут возникнуть сложности.

– Но снимать-то будешь не ты! Я думал, в этом и заключается весь смысл. А непогода может сделать фильм еще атмосфернее.

Он переключился на следующую картинку. Булыжная улочка, слишком узкая для автомобилей. Висячие кашпо для цветов, окна в частых переплетах.

– Машин там явно не так уж много. Дорога очень крутая. И главное, это место с историей.

Я поднялась, не желая слушать дальше:

– Обещаю подумать.

Склонив голову набок, он сверлил меня взглядом.

– Ты знаешь, что там пропала девушка?

Я поколебалась, но делать вид, что я не в курсе, смысла не было. Я подумала про Дейзи.

– Много лет назад. И это признанное самоубийство. А при чем тут…

– Нет. Я имею в виду недавнее исчезновение. И про самоубийство тут речи не идет. – Он открыл новую страницу браузера. – Смотри.

Публикация была с веб-сайта «Молби мессенджер».

«Съемки уличной камеры наблюдения могут пролить свет на загадочное исчезновение несовершеннолетней Зои Персон, поиски которой до сих пор не дали никакого результата», – гласил заголовок над размытой фотографией, точнее, стоп-кадром из видеосъемки. Девушка в черной куртке, с собранными в хвост черными волосами; на зернистом изображении различить черты лица невозможно. В подписи говорилось, что ее видели на автобусном вокзале в Мидоухолле. Я отвела взгляд, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь другом, но перед глазами все плыло.

Он прокрутил страницу вниз, где та же девушка, только на фотографии лучшего качества, смотрела прямо в камеру. Волосы у нее были распущены, и казалось, она вот-вот улыбнется – но нет, она не улыбалась.

– Она исчезла неподалеку от Блэквуд-Бей. Около трех с половиной лет назад.

Я покачала головой.

«Нет, – хотелось мне сказать. – Это невозможно. Я бы знала».

Неужели? Я так долго избегала этого места, случиться могло все, что угодно.

Дэн вскинул на меня глаза:

– Что ты говорила? Самоубийство?

Черт. Теперь ходу назад нет.

– Девушка по имени Дейзи, – произнесла я. – Она покончила с собой.

Дэн открыл новую страницу и ввел поисковый запрос.

– Дейзи Уиллис. Десять лет назад. – Он откинулся на спинку кресла. – Сначала она, потом Зои Персон.

Он ухмыльнулся так, будто сорвал джекпот. Где-то в глубине души у меня шевельнулось презрение.

– Тебе это не кажется странным? – спросил он. – Сразу две пропавшие девушки!

– Дейзи покончила с собой, – услышала я собственный голос. – Это подтвердили официально.

Он принялся бегать по строчкам глазами.

– Но тела так и не нашли. Я имею в виду…

– Это было самоубийство.

– Не важно. – Он снова уткнулся в экран. – Она спрыгнула со скалы. Исчезла. А семь лет спустя эта Зои, как ее там, тоже исчезает. Что тебе еще нужно?

Он глянул на меня в упор и на мгновение показался мне в точности тем самодовольным придурком, каким я когда-то его считала.

– Я всецело верю в тебя, Алекс. А вот другие не обязаны.

– В смысле?

Я очень старалась, чтобы мой голос не сорвался. Не удалось.

Он покачал головой, как будто я ребенок, который его разочаровал. И добил меня последним ударом:

– Я пообещал, что ты найдешь место с историей, с неразгаданной тайной, с интригой. В противном случае они не дали бы тебе денег.

Я не могла загубить проект, и потом, фотография Зои чем-то меня зацепила и теперь не шла из головы, не давала покоя. Когда я закрывала глаза, передо мной вставала еще и Дейзи, мертвая. Она тянулась ко мне, пытаясь сказать, что я единственная, кто способен ей помочь. И да, должна признаться, когда я думала об этом, на меня волной расплавленного металла накатывала гордость. Как знать, вдруг я и в самом деле та, кто поможет ей обрести покой. На другое утро я позвонила Дэну.

– Я приняла решение, – сообщила я. – Блэквуд-Бей так Блэквуд-Бей.

Он обрадовался, и следующие пару недель мы все утрясали и делали веб-сайт. Джесс нашла кого-то из местных – Гэвина, организатора киноклуба, – кто согласился помочь мне, и в начале октября смоталась туда. Они устроили встречу в деревенском досуговом центре перед очередным кинопоказом. Джесс объяснила суть проекта, сказала, что он призван запечатлеть на пленке картину жизни в небольшой деревне – все в очень легкой манере. Никто ни с кем счеты сводить не должен.

На нашем сайте стали появляться видеосюжеты. Поначалу медленно, по капельке, но потом, когда люди увидели, что их друзья и соседи включились в съемки, их становилось все больше и больше. В основном сцены повседневной жизни – играющие дети, люди за стряпней, вечеринки в садике на заднем дворе. Немало было животных, видов утесов. Без членов, разумеется, не обошлось, но я их оперативно удаляла. Сценки из паба; приземистый мужчина, сталкивающий лодку в воду. Все в положительном ключе. Про Дейзи и Зои не было ровным счетом ничего, ни малейшего намека, и в то время как я разрывалась между облегчением и разочарованием, Дэн явно склонялся к последнему. Как и Анна, которая, не преминул он мне напомнить, платила и заказывала музыку.

– Выход только один, – сказал он мне. – Придется тебе самой туда поехать. Попробуй-ка что-нибудь раскопать.

Вот так я и оказалась в машине, которая везет меня в Блэквуд-Бей – место, где я никогда не хотела очутиться, чтобы разобраться в истории, в которую никогда не хотела вникать. Странно, я даже не против. Может, мой фильм от этого только выиграет.

Гэвин все говорит и говорит. Усилием воли заставляю себя включиться в разговор.

– Где вы будете жить?

– В частном доме, – говорю я. – На Хоуп-лейн, так, кажется?

– А, у Моники? – уточняет он. – Здорово. Только я не смогу вас туда отвезти. Дорога слишком крутая.

– Знаю, – ляпаю я и тут же спохватываюсь, – вообще-то, мне не полагается ничего знать про здешние края. – Моника предупреждала. Если высадите меня наверху, я спущусь пешком.

– Договорились, – кивает он, и мы едем дальше.

Чем ближе мы подъезжаем, тем сильнее сгущается воздух, становится удушающим. Я пытаюсь взять себя в руки, время от времени бросая взгляды на Гэвина, но он ничего не замечает, вид у него совершенно безмятежный. Он въезжает на парковку и глушит двигатель.

Я смотрю в ночь. Фонари слегка разбавляют темноту, улицы пустынны: не видно ни одной живой души, ни даже собаки или лисы, роющейся в помойке. Я вылезаю из машины, беру свои вещи – и чувствую, как погружаюсь в прошлое. Я вижу контрабандистов в блестящих от влаги штормовках – они взваливают на плечи бочонки с ромом и табаком и направляются к давно заброшенным туннелям, которые, по слухам, соединяют катакомбы разветвленной сетью подземных ходов. Легенда гласит, что когда-то контрабандный товар доставляли прямо с берега на самую вершину утесов так, что он даже не попадал на поверхность, и, глядя на все это, я ей верю.

– Вы в порядке?

– Да, все нормально, – отзываюсь я.

Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте. В домах внизу кое-где светятся окна.

– Я помогу вам донести сумки.

На мгновение кажется, что он вот-вот пригласит меня выпить или поужинать вместе, и я вдруг понимаю, что, пожалуй, и он мне симпатичен. Он производит впечатление неплохого парня, а мне тут друг точно не помешает.

– Ладно.

Мы выходим. Я смотрю на север, в направлении поросшего травой полуострова, который вдается в залив невысоким утесом. В темноте сложно толком что-то разобрать, но в одиноком доме на самом его краю горит свет.

– Что это там светится? – спрашиваю я.

– А, это Скалы. – Он некоторое время молчит. – Блафф-хаус.

Его слова эхом отзываются в темноте. Прошло столько времени, я и забыла, что здесь вообще есть дом. Такое впечатление, что мой мозг просто-напросто стер его из моей картины мира.

– Блафф-хаус?

Гэвин смотрит на меня так, будто собирается еще что-то сказать, но потом лишь застенчиво улыбается.

– Давайте лучше пойдем, – говорит он.

Я беру вещи, и мы начинаем спускаться. Мы идем молча: тишина кажется всеобъемлющей, обволакивающей; снег заглушает даже звук наших шагов, слышно лишь негромкое похрустывание. Все здесь совсем не такое, каким я его помню; окружающее видится мне словно сквозь какой-то фильтр, искажающий восприятие. С каждым шагом дорога, кажется, сужается все больше и больше, и, когда уклон становится совсем крутым, я замечаю сбоку ржавый поручень и хватаюсь за него. Я знаю, что где-то там, впереди и внизу, море – этот знакомый запах рыбьего жира и водорослей, соленый и сернистый, ни с чем не перепутаешь. Мы проходим мимо темных домов и пустых кафе, одиноких лавчонок, закрытых на ночь ставнями. Теперь там и сям появляются пешеходные дорожки и переулки, отходящие в разные стороны от главной улицы под немыслимыми углами, но они не освещены и теряются в чернильной темноте. Я представляю, кто может в ней скрываться, и радуюсь, что не одна.

Просто воображение разыгралось. Я тут, в этой деревушке, во многих милях от дома. Без машины и без друзей. С мыслями о Дейзи и Зои, одна из которых мертва, а вторая бесследно исчезла. Я кошусь на Гэвина и думаю: кто же все-таки послал Дэну открытку? Может, он? Но как он узнал, что мы ищем место для съемок? Как вообще кто-то мог узнать?

Внезапно Гэвин останавливается:

– Ну вот мы и пришли. – Он указывает на улочку чуть дальше по Слейт-роуд. – Вы знаете дорогу?

– Да, спасибо. Посмотрела по карте.

Он протягивает мне сумку.

– Я вам позвоню. Насчет машины, я имею в виду.

– Спасибо.

Гэвин на мгновение умолкает.

– Что ж, приятно было познакомиться. Увидимся.

Отвечаю, что очень на это надеюсь, но он не трогается с места. Просто стоит, переминаясь с ноги на ногу. Он явно хочет сказать что-то еще.

– Ладно, пока.

Поворачиваюсь, чтобы идти, но тут он произносит:

– Дейзи…

Я замираю.

– Что?

– Просто… – Он понижает голос. – Вы должны знать. Некоторые считают, что это не самоубийство. И исчезновение Зои тоже. Кое-кто думает, что есть взаимосвязь.

– Кто?

– Я не могу вам сказать. Просто люди.

– Но…

– Это все, что мне известно. – Он оглядывается через плечо. – Мне надо идти.

Он разворачивается, быстро и решительно, и исчезает во тьме. Я выдыхаю. Мне как никогда хочется вообще здесь не появляться, но теперь пути назад нет. Нужно снять фильм, сроки уже поджимают, так что надо работать. Я устремляю взгляд на Скалы, на Блафф-хаус и высокие утесы, потом опускаю глаза и иду, глядя себе под ноги. Иду в сторону перевернутых гребных лодок и ржавых омаровых садков. Иду в сторону паба – «Корабль на мели», так он называется, – иду под уклон, в направлении лодочного спуска, и все это время, пока я дальше и дальше углубляюсь в Блэквуд-Бей, из головы у меня не выходят пропавшие девушки.

Тогда
5

ВЫПИСКА ИЗ ИСТОРИИ БОЛЕЗНИ

Имя: нет данных

Идентификационный номер: 87498565К

Дата рождения: нет данных

Адрес: нет данных

Дата обращения: 28 марта 2011 года

Пациентка – девушка неустановленного возраста, предположительно от пятнадцати до восемнадцати лет. Была направлена в клинику лечения нарушений памяти в марте 2011 года. Изначально была доставлена в отделение экстренной медицинской помощи больницы Королевы Елизаветы в Маргите, графство Кент, с переохлаждением и подозрением на травму головы, после того как ее обнаружили без сознания в Диле. При ней не оказалось документов и личных вещей, за исключением мобильного телефона. Сообщается, что после прихода в сознание пациентка находилась в состоянии дезориентации и не смогла вспомнить никаких подробностей автобиографического характера, в том числе свое имя, дату рождения, домашний адрес и т. п. В процессе лечения пациентка демонстрировала полнейшее замешательство всякий раз, когда ей задавали вопрос относительно ее прошлого. Впоследствии была переведена в клинику лечения нарушений памяти для стационарного обследования и назначения дальнейшего лечения.

По прибытии пациентка была сильно испугана, дезориентирована и замкнута, хотя в сознании и не полностью неконтактна. Согласно заключению местного госпиталя, полученная ею травма головы была легкой и определенно не могла стать причиной столь серьезного повреждения мозга, способного вызвать наблюдающиеся у нее симптомы. Пациентка утверждает, что, хотя ей и удалось восстановить в памяти некоторые фрагменты событий, происходивших на протяжении примерно года до госпитализации, она по-прежнему не помнит ни своего имени, ни каких-либо других существенных биографических подробностей, за исключением впечатления, будто она родом из Северной Англии, что подтверждается ее выговором. Также ей кажется, что некоторое время, предшествовавшее ее госпитализации, она жила на улицах Лондона. Никаких других подробностей своей жизни вспомнить не может. Не помнит ни как добралась до Дила, ни каким транспортом воспользовалась, ни чем оплатила проезд. Возможность путешествия автостопом отрицает, утверждая, что «ни за что в жизни на такое не пошла бы». Жалуется на сниженное настроение и плохой аппетит. Спит плохо, просыпается рано утром и больше не может уснуть. Суицидальные намерения отрицает.

Из наблюдений

Пациентка – молодая девушка, опрятная, с небольшим избыточным весом, несмотря на имеющиеся признаки плохого питания; зрительного контакта избегает. Способности к рассуждению и критичность сохранены. Во время осмотра напряжена, ориентирована во времени и пространстве, но не в вопросах собственной личности и биографии. Настроение подавленное. Некоторые симптомы указывают на синдром деперсонализации-дереализации, хотя признаков расстройства мышления не обнаружено. Непосредственное воспроизведение и кратковременная память не затронуты. Воспоминания, относящиеся к периоду после госпитализации, сохранены практически полностью, в то время как воспоминания о периоде, предшествовавшем госпитализации, серьезно пострадали.

Хотя полный анамнез в настоящий момент не представляется возможным в силу нарушений памяти пациентки, осмотр не выявил никаких симптомов эпилепсии, биполярного расстройства, маниакального эпизода, шизофрении, тревожного или каких-либо других органических расстройств. Хотя пациентка отрицает употребление психоактивных веществ, некоторые признаки свидетельствуют о возможности недавнего внутривенного введения наркотиков.

Медицинский, психиатрический, семейный и личный анамнез неполны в силу состояния пациентки.

Физикальный осмотр без особенностей. Лабораторные исследования не выявили никаких отклонений. Неврологический осмотр без особенностей. ЭЭГ без очаговой и эпилептической активности.

Произведена оценка по шкале диссоциации, хотя вследствие отсутствия долговременной памяти к интерпретации результатов следует подходить с осторожностью. Однако они определенно не исключают диссоциативного расстройства идентичности.

Заключение и план лечебных мероприятий

Предположительный диагноз: диссоциативная фуга, сопровождаемая диссоциативной амнезией. Показано физиотерапевтическое лечение в условиях стационара; пациентке объяснено, что при таком состоянии симптомы нередко исчезают самопроизвольно. Хотя о выписке в ближайшей перспективе речи не идет, насущной проблемой является отсутствие у пациентки жилья. Пациентка дала согласие на передачу ее персональных данных социальным службам и другим соответствующим организациям. Она не может вспомнить четырехзначный цифровой пароль от своего мобильного телефона (и, к сожалению, пока так и не дала своего согласия на обращение в полицию для расследования), но она, похоже, серьезно рассчитывает (и я настроена оптимистически) в конечном итоге именно так и поступить.

Выписка подготовлена, но не подписана

Доктор Лора Олсен, к. м. н., член Королевской коллегии педиатрии и детского здоровья