Текст книги "Древние семитские цивилизации"

Мы описали географические условия, в которых жили семитские народы, и общие черты языков, на которых они говорили. Но возникает вопрос: в какой степени оправдано само выделение группы семитских народов. Иными словами, семитские языки, несомненно, обладают сходством и образуют тесную и отличную от других семью. Но можно ли сказать то же самое о людях, говоривших на этих языках?

Вопрос вовсе не простой. Некоторые ученые считают, что понятие «семитский» может использоваться только в области лингвистики и неприменимо к людям или формам цивилизаций. Другие утверждают обратное, указывая на «семейное сходство» социальных и религиозных институтов, созданных людьми, говорившими на семитских языках.

Чтобы прояснить вопрос, необходимо решить, что же такое народ. Для современной этнологии «народ» – это масса людей, которые, хотя могут отличаться по расе или месту рождения, образуют однородную группу благодаря общности среды обитания, языка, исторических и культурных традиций.

«Примерив» это определение к народам, говорящим на семитских языках, мы обнаруживаем, что оно применимо к каждому из них в отдельности, с географической точки зрения нет никаких оснований возражать против однородности группы в целом, а семитская лингвистическая общность совершенно очевидна. Остается доказать применимость определения к историческим и культурным традициям людей, говорящих на семитских языках, и тогда можно будет с полным правом отнести определение «семитский» не только к языкам, но и к говорящей на них семье народов.

В следующей главе мы увидим, что люди, говорящие на семитских языках, пришли из Аравийской пустыни. В исторических источниках существуют свидетельства этих миграций, а экономические и социальные условия, сложившиеся в пустыне, сделали их неизбежными. В образе жизни кочевых скотоводческих племен возникла устойчивая тенденция к ведению оседлого образа жизни в более плодородных районах вокруг пустыни и постепенному переходу к обработке земли. Таким образом, люди, говорящие на семитских языках, образуют один блок не только потому, что географически собраны в одном районе и говорят на разных диалектах одного языка, но также потому, что имеют общие культурные и исторические истоки. А значит, можно не только применять определение «семитский» в лингвистической области, но говорить о семитских народах и семитской культуре.

При этом следует помнить одну важную деталь: народы не обязательно являются семитскими в той же степени, что их язык. Жители пустыни, заселившие окружающие территории, навязали им свой язык. Однако они смешались с населением, которое уже жило в районах, куда они вторглись, и в немалой степени приняли их культуру. Такие народы, семитские по языку, не забыли собственную культуру, помимо общего семитского наследия. Они были независимыми, и семитский элемент в них, пусть весьма существенный и даже доминирующий, все же был не единственным. Таким образом, с некоторым ограничением мы можем назвать их семитскими народами, но было бы неправильным называть всех этих людей без разбора семитами.

Однако внутри семитской группы народов существовало настоящее единство и общность традиций, и потому, изучая эту группу, мы рассматриваем не произвольный набор элементов, объединенных лишь случайно, а картину четко определенного и органичного феномена в политической и культурной истории Древнего Ближнего Востока.

Теперь мы подошли к расовому вопросу, и здесь с самого начала следует отметить, что он не влияет на определение семитских народов в целом: даже для самых компактно расселенных и однородных народов могут быть характерны несходные расовые элементы. Более того, нет никакой необходимости обсуждать теорию о существовании отдельной «семитской расы», которую скорее можно отнести к области устаревшей политической пропаганды, чем к серьезной науке и которая отвергается авторитетными антропологами.

Можно рассмотреть расовые типы, встречающиеся в традиционно семитских районах. В настоящее время доминирующими могут считаться два типа. Во-первых, это восточный, или иранский, тип. Он преобладает в Аравии, некоторых частях Палестины, Сирии и Месопотамии. Он отличается белой (или загорелой) кожей, темными волосами и глазами, густой растительностью на лице и теле, средним ростом, худощавостью. У таких людей удлиненная голова с выступающим затылком, удлиненное лицо, высокий нос, прямой или с горбинкой, полные губы и крупный подбородок. В Палестине, Сирии и Месопотамии встречается и другой расовый тип – арменоидный. Он отличается тусклой белой кожей, крепкой фигурой, короткой величественной головой с плоским затылком, большим носом и тонкими губами. Некоторые особенности этого типа считаются характерными для евреев.

Вся эта информация касается сегодняшнего дня. Существует очень мало свидетельств состояния дел в древности, но те, которые до нас дошли, указывают на первоначальное преобладание во всей семитской области восточного, или иранского, расового типа, а арменоидный тип проник на территорию с севера только во 2-м тысячелетии до н. э.

Какой вывод можно сделать из всего сказанного? Прежде всего, мы не согласны с теорией о существовании расовой группы, совпадающей с семитской лингвистической группой. С одной стороны, два расовых типа, которые мы описали, не ограничены семитскими территориями: восточный тип встречается также в Иране и Северной Африке, арменоидный – в Анатолии и на Кавказе. С другой стороны, они характерны не для всех семитских территорий: в Абиссинии эфиопы принадлежат к другому расовому типу.

Для нас важна расовая принадлежность жителей Аравийской пустыни, откуда пришли семиты, и здесь мы находим, как и можно было ожидать, учитывая изоляцию пустыни и одинаковость условий, поразительную расовую однородность. Поэтому можно утверждать, что, хотя, строго говоря, не существует такого понятия, как семитская раса, все же семиты первоначально были этнической группой, единство которой усилено однородностью расовых признаков внутри более широкого восточного типа.

Глава 3
ПРОЛОГ

История начинается с появления письменных документов. Самые ранние тексты, касающиеся семитов, изображают их уже имеющей индивидуальные черты и дифференцированной группой, живущей на собственной территории. Однако разные народы имеют достаточно много общего и подтверждают гипотезу о том, что они расселились из некоего общего региона обитания на занятые ими земли.

Хорошо бы прояснить точные масштабы этой гипотезы и ее исследования. Мы не ставим перед собой задачу идентифицировать родину семитов. Попытки сделать это увели бы нас далеко в доисторические времена, а результаты все равно были бы только предположительными и неоднозначными. Поэтому мы ограничимся идентификацией региона, откуда началось расселение семитов, не пытаясь решить, там ли они зародились как народ или же мигрировали туда в некий доисторический период.

Даже с таким существенным ограничением проблема не простая. Гипотеза о возможности построения генеалогического дерева, показывающего прогрессирующее умножение народов и языков, больше не считается бесспорной. Ясно, что в доисторические времена, так же как в исторические, взаимоотношения между людьми и языками могли иметь более сложный и переменный характер, который проследить невозможно. При этом теория об усилении различий между народами должна дополняться и корректироваться идеей об их слиянии, при котором разные диалектальные и этнические элементы по политическим или культурным причинам, вместо того чтобы развиваться независимо друг от друга, сливаются.

Несмотря на эти оговорки, вопрос о происхождении семитов может и должен задаваться – просто, отвечая на него, следует иметь в виду все сказанное выше.

Один факт представляется в достаточной степени установленным: как показывает история, семитские миграции начинались из Аравийской пустыни. Перемещения в обратном направлении предпринимались лишь из соображений обороны и были ограниченными; а из пустыни двигались люди, говорящие на семитских языках. Тот факт, что также имели место передвижения из одних частей территории обитания в другие, не является поводом для возражений. Очевидно, что семиты, проникнув из пустыни в плодородные районы, продолжали принимать участие в происходивших там исторических переселениях народов, которые не имеют отношения к вопросу о происхождении семитов.

Важно заметить, что исторические источники – не единственное доказательство теории о том, что семиты происходили из Аравийской пустыни. Следует помнить о факте, что экономические и социальные условия пустыни таковы, что племена кочевников-пастухов неизбежно стремились выйти в окружающие ее плодородные регионы. Эта тенденция отчетливо видна и в наши дни, и, поскольку условия жизни в пустыне, судя по всему, не слишком изменились, можно предположить, что так было и в древности.

Рассматривая этот вопрос, особенно важно иметь в виду тот факт, что из всей семитской территории именно Аравийская пустыня считается в этнологическом и лингвистическом отношении закрытым, замкнутым регионом. Из всех участков семитской территории она в наименьшей степени открыта для связей, ее меньше всего затрагивает то, что происходит вокруг. Такие условия способствуют этническому и лингвистическому консерватизму. Именно в подобном регионе можно найти наиболее архаичные формы. Арабский язык полностью подтверждает эту мысль, и нет никаких оснований сомневаться в ее применимости к этнической сфере.

Недавно профессор Олбрайт изложил причины, заставившие его усомниться в том, что верблюд, незаменимый помощник для жизни во внутренней пустыне, был одомашнен ранее чем в первой половине 2-го тысячелетия до н. э. Если так, какие изменения эти соображения внесут в нашу гипотезу о выходе семитов из пустыни? По-моему, их будет немного. Просто нужно будет предположить, что они обитали во внешней пустыне, где полукочевой образ жизни возможен и без верблюдов. Однако следует сказать, что сомнения профессора Олбрайта вряд ли можно считать бесспорными и существуют свидетельства, указывающие на существование домашних верблюдов и в более ранние периоды.

Аравия – не единственный район, который исследователи считают родиной семитов. Одни ученые предполагают, что это была Сирия, другие – Армения, третьи – Африка. Итальянский ученый Игнацио Гвиди, основываясь на данных лингвистики, выдвинул теорию об их месопотамском происхождении. Однако довольно сложно увязать подобные теории с многочисленными историческими и этнографическими свидетельствами. При сегодняшнем уровне знаний необходимо признать, по крайней мере в виде рабочей гипотезы, что районом, откуда расселились семиты, все же была Аравийская пустыня, вероятнее всего ее внешняя часть.

Условия, в которых жили древние семиты, весьма важны для правильного толкования всего последующего хода их политической и культурной истории. Они заложили основу характера семитов, сформировали их мировоззрение и поведение.

Условия пустыни, как мы уже говорили, не намного изменились и сегодня остаются почти такими же, как на заре времен. Поэтому информация, полученная этнологами, которые изучают современных обитателей Аравийской пустыни, помогает реконструировать прошлое. Можно также опереться на арабскую литературу, дающую нам подробное описание жизни бедуинов, а также на еврейские писания, такие как Бытие, в котором описан переход от кочевнической к оседлой жизни.

Благодаря различным источникам информации мы имеем возможность составить достаточно ясное представление о социальных условиях, в которых жили древние семиты. Эти люди были пастухами-кочевниками; они вели полностью кочевой образ жизни во внутренней пустыне, когда одомашнивание верблюда сделало это возможным, и частично кочевой образ жизни, пася стада овец и ослов на краях пустыни. Процесс перехода полукочевых племен к оседлости можно наблюдать и в наши дни. Иногда племена, живущие в пустыне, имеют стоянки, куда возвращаются весной, когда солнце начинает сжигать траву и осушать колодцы. Порой у них нет собственных стоянок, но есть договоренность с оседлыми племенами, по которой кочевникам предоставляются пастбища в обмен на защиту. Переход к оседлому образу жизни происходит, когда полукочевое племя или часть его перестает возвращаться в пустыню на зиму и начинает обрабатывать землю. В целом это естественная и мирная эволюция, но могут иметь место и эпизоды насилия, если, например, оседлые племена не хотят соглашаться с кочевниками.

Основная ячейка в социальной организации кочевников – семья. Хотя имеются признаки существования матриархальных структур, верховная власть принадлежит отцу; наследование ведется по мужской линии, и сыновья, когда женятся, обычно остаются с женами в отчем доме, чтобы расширять и приумножать родительское состояние.

Кочевники полигамны, но их полигамия на практике ограничена экономическими соображениями, поскольку содержать большую семью в пустыне нелегко. Чем меньше обуза у мужчины, тем легче ему справляться с трудностями. В ходе истории семейное законодательство разрешало полигамию, но не слишком ее одобряло и временами даже устанавливало пределы.

Жен кочевники предпочитают выбирать в рамках своего племени – иными словами, в чести эндогамия. Сила традиций и идеал расовой чистоты, занимающий значительное место в племенной жизни, заставляет с неприязнью относиться к женам, взятым извне. В Бытии (26: 34–35), например, сказано: «И был Исав сорока лет, и взял себе в жены Иегудифу, дочь Беэра Хеттеянина и Васемафу, дочь Елона Хеттеянина; и они были в тягость Исааку и Ревекке». Не пришлись ко двору хеттские жены сына. Когда же подошло время жениться младшему сыну Иакову, его «отец сказал: не бери себе в жены из дочерей Ханаанских… возьми себе жену… из дочерей Лавана. Брата матери твоей» (Быт., 28: 1–2).

Племя – коллективная организация, состоящая из семей, объединенная узами крови и общностью интересов, живущая и мигрирующая вместе. Жажда безопасности укрепляет чувство солидарности, которая является одной из самых примечательных черт кочевников. Именно благодаря солидарности нападению на любого члена племени противостоит все племя, и все племя считает своим долгом отомстить. Суровый закон мести – «око за око, зуб за зуб», лишь временами сдерживаемый возможностью получения «кровных денег», вошел в большинство законодательных кодексов семитов.

Права собственности неразвиты и ограничены. Вполне можно утверждать, что кочевник все свое носит с собой. Его личная собственность ограничена оружием (копье, лук, стрелы), необходимым для самозащиты. Даже палатка, в которой он живет, – собственность семьи, а пастбища принадлежат племени. Бедуинов называли коммунистами-аристократами. Удачное выражение. Ведь если экономическая система, в которой господствует понятие общего, а частная собственность практически неизвестна, может называться коммунизмом, то общественный дух и сопряженное с ним глубокое чувство личной гордости, чести и приверженности традициям дают этим нищим пастухам право называться аристократами.

Власть в племени существует лишь в ограниченной степени. «Правительства» в полном смысле этого слова нет, но есть вождь, избираемый за личные качества советом старейшин. Он – primus inter pares[1]1
  Первый среди равных (лат.). (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]. Ограниченная власть, данная ему советом, временная и может быть отозвана. Он выступает как судья, но лишь когда спорящие стороны добровольно выносят свое дело на его суд.

В целом условия жизни в пустыне способствуют укреплению духа. Борьба за существование, окружающие опасности и трудности, коими изобилует повседневная жизнь, закаляют характер, воспитывают стойкость и мужество. В ходе истории не единожды столкновения семитов с внешними силами заканчивались победой сильных и энергичных семитов.

Условия общежития, в свою очередь, определили проявления религиозной жизни. Реконструировать ее нелегко; приходится выйти за рамки семитской религии и рассмотреть масштабные проблемы происхождения и развития религиозных институтов вообще.

Арабы до появления ислама ревностно сохраняли древние семитские верования, так же как и материальные условия жизни в пустыне. Их полидемонизм, то есть вера во множество разных божеств и духов, живущих в деревьях, растениях, камнях и воде, должно быть, очень древний и типичный для кочевого образа жизни. То же можно сказать о всевозможных племенных богах, культы которых благодаря изоляции верующих редко распространялись за пределы ограниченных областей. У этих божеств не было постоянного места жительства, и они обходились без святилищ. Культовые церемонии могли производиться в любом месте по мере передвижения племен, и каждое божество считалось связанным со своим племенем, причем иногда даже кровными узами, и было его повелителем и судьей.

Существует много божеств, общих для нескольких семитских народов, но их не всегда можно проследить до первобытной стадии развития древней семитской религии, поэтому мы приведем их более подробное описание позже. А пока упомянем лишь некоторых самых распространенных богов. Это Эль, который, возможно, изначально был богом неба, Ваал (Баал) – бог дождя, дающего плодородие, и Астарта, вероятно первоначально являвшаяся богиней Утренней звезды (планеты Венера), но позднее ее идентифицировали с Землей-матерью, древним божеством Ближнего Востока. Другим небесным телам – Солнцу и Луне, – вероятно, также широко поклонялись с самой глубокой древности.

В отдельных кругах уже давно ведется дискуссия относительно предположительной тенденции к монотеизму, и в особенности о ее связи с условиями жизни в пустыне. Гипотеза представляется интересной, но оценить ее значимость не просто.

Ритуалы, существовавшие у семитов даже после их перехода к оседлой жизни, часто отражают их кочевые корни. Например, еврейский Песах, позднее трансформировавшийся в главный христианский праздник, характеризуется принесением в жертву ягненка и использованием пресного хлеба. Обе эти черты уходят корнями в условия кочевой жизни, в которой использование облаток диктовалось постоянным движением, а ягненок – это приношение пастуха богам. Не было необходимости в храмах или алтарях. Религиозные обряды выполнялись без дополнительных аксессуаров, неприменимых в жизни кочевника.

В ходе исторически неизбежного процесса миграции семиты постепенно переходили к оседлой жизни. Привлеченные плодородием земель, окружавших пустыню, группы бедуинов систематически покидали пустыню в поисках лучшей доли. Они вступали в контакт с организованными общинами, ведущими оседлую жизнь, и их адаптация происходила не без конфликтов, нередко спровоцированных старыми представлениями о свободе и независимом кочевом духе.

Бедуины-иммигранты оказались среди людей с вековой политической организацией монархического типа, во главе которой стояли деспотические правители. Монархи сильно отличались от вождей кочевых племен, которые избирались и могли быть смещены старейшинами и чья власть во всех отношениях зависела от воли племени. Поэтому, хотя экономические условия жизни земледельческой общины были сопряжены со множеством преимуществ, достаточно привлекательных, чтобы заставить бедуина изменить образ жизни, ее политические институты не были столь же желанными и неизменно воспринимались как перемена к худшему. Пришельцы считали, что за материальное благосостояние им приходится платить слишком высокую цену, и потому часто становились в восточном обществе подрывной, разрушающей силой.

Степень приспособляемости кочевников к новому образу жизни была разной у разных народов. Если вавилоняне и ассирийцы достаточно легко расставались с примитивным мышлением и образом жизни, то арабы и евреи более цепко держались за старые традиции и на протяжении всей своей истории сохраняли в той или иной степени враждебность любой форме неограниченной власти.

Так, когда Израиль был объединен в царство, такая централизация власти встретилась с сильной оппозицией со стороны части населения, в то время как другие сочли, что вынуждены терпеть ее как неизбежное зло чужеземного происхождения. Даже более того, представители иудейской религии стремились ограничивать и контролировать царскую власть; священники и пророки являлись в каком-то смысле реакционной силой, направленной против абсолютной монархии, и в этом смысле они сохранили связь с гордым независимым духом бедуинов.

Аналогичным образом в истории арабов присутствовали черты, уходящие корнями в древнюю демократическую организацию. В глубокой древности халиф был в большей степени вождем племени, всегда готовым дать аудиенцию всем желающим, посоветоваться с любым своим подданным и принять решение, проявив мудрость и здравый смысл, за которые его, собственно, и избрали. Со временем власть постепенно становилась монархической и переходила в руки священнослужителей. Арабское царство трансформировалось в надэтническую исламскую империю.

Таким образом, древние условия кочевой жизни продолжали влиять на исторический ход политического и культурного развития семитских народов.