Текст книги "Королева"

Салли Беделл Смит
Королева

Посвящается Стивену

 
Достоинство и ум ее мы чтим,
Величья свет, улыбку для друзей –
И скоро шумом радостным людским
Британия восславит Юбилей.
 
 
Но четких фраз спокоен мерный ход,
И новый образ вдруг на ум пришел:
Фигурка одинокая вперед
Шагает бодро сквозь олений дол.
 
 
Привычен взгляд, и все открыто ей:
И трещины ворот, и ветхость стен…
Полна хлопот свобода королей –
За всех один в ответе Суверен[1]1
  Перевод А. Круглова.


[Закрыть].
 

Из “Открытия парламента”. Мэри Вильсон, супруга премьер-министра Гарольда Вильсона (1964–1970, 1974–1976)

Американский историк и журналистка Салли Беделл Смит – автор ставших бестселлерами биографий принцессы Уэльской Дианы, Джона и Жаклин Кеннеди, Билла и Хиллари Клинтон. Работала репортером по новостям культуры в «Time» и «New York Times», с 1996 года – редактор журнала «Vanity Fair», награждена Sigma Delta Chi Award.

www.sallybedellsmith.com

“Смех как будто переполняет ее изнутри. Она смеется всем лицом”.

Королева Елизавета II и принц Филипп, герцог Эдинбургский, в Нью-Брансуике, Канада, на праздновании Золотого юбилея своего царствования. Октябрь 2002 года. Norm Betts/Rex USA

Предисловие

После церемонии венчания 29 апреля 2011 года сияющие молодожены принц Уильям и Кэтрин Миддлтон, прежде чем направиться к выходу из Вестминстерского аббатства, подошли засвидетельствовать почтение бабушке и деду Уильяма – королеве Елизавете II и принцу Филиппу. Чествуя новобрачных, многие отмечали решимость молодого принца жениться на своей возлюбленной, несмотря на ее “простое” – не августейшее и не аристократическое – происхождение. Невеста присела в глубоком реверансе, жених склонил голову перед королевой, прямую спину которой не согнули восемьдесят пять прожитых лет. Ее величество выразила благосклонность едва заметным кивком.

Семьдесят два года назад королеве пришлось так же, как и принцу Уильяму, самостоятельно распорядиться своей личной жизнью. Ей было всего тринадцать, когда она влюбилась с первой же встречи (1)[2]2
  Здесь и далее см. раздел “Источники цитат” на с. 569.


[Закрыть] в восемнадцатилетнего греческого принца Филиппа, невероятно красивого, но бедного офицера, проходившего подготовку в британских ВМС. Восемь лет спустя под этими же готическими сводами Вестминстерского аббатства состоялась их свадьба. Совсем юной девушкой Лилибет, как ее тогда звали, приняла свое самое важное самостоятельное решение, поступив наперекор матери, прочившей дочери в мужья титулованного английского аристократа. “Она больше ни на кого и не смотрела” (2), – вспоминает кузина Елизаветы Маргарет Роудз.

Елизавета, тогда еще принцесса, проявила железную твердость – и необыкновенный для такой юной барышни характер. Однако это не единственная поразительная черта августейшей особы, которая уже шестьдесят лет царствует над Соединенным Королевством Англии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии, а также пятнадцатью другими землями и четырнадцатью территориями в разных частях света. Королевская роль непостижима: это Богом данное наследственное главенство над мультикультурным, многоконфессиональным государством, разительно отличающимся от той однородной страны, которой тысячу лет правили британские монархи до Елизаветы. Монаршая жизнь строго регламентирована, начало этому круговороту повторяющихся из года в год мероприятий было положено еще во времена королевы Виктории. Елизавета II пользуется беспрецедентной мировой известностью, держит рекорд пребывания на посту главы государства и производит впечатление знакомой, предсказуемой и непоколебимо верной своему долгу.

Всю свою эпохальную жизнь королева играет доставшуюся ей роль с великим актерским талантом – она единственная, для кого весь мир действительно театр. На глазах миллиардов она превращалась из прекрасной инженю в деловую женщину и работающую мать, а затем в мудрую бабушку. Ей было двадцать восемь, и она царствовала уже три года, когда ее первый личный секретарь сэр Алан Ласселл отметил: “Люди еще не скоро осознают, насколько она умна… Но рано или поздно это признает весь народ” (3). И тем не менее большей частью этот глубокий ум, индивидуальность, юмор остаются в тени. За фасадом загадочной, исполненной достоинства королевской особы скрывается совершенно неизученный человек.

“В домашнем общении она оказалась совсем другой, – свидетельствует Говард Морган, художник, писавший портрет королевы в 1980-х. – Она тараторит, как итальянка, жестикулирует. Она невероятно экспрессивна” (4). Редко демонстрируя бурную жизнерадостность на публике, королева щедро делится ею с друзьями и родными – распевая песни с деревянного ящика на Гебридских островах, пуская мыльные пузыри на праздновании дня рождения в Лондонском аквариуме, подскакивая к шведскому столу, чтобы наполнить тарелку для американского художника Джорджа “Фролика” Уэймота в столовой Виндзорского замка. “Она складывала грязные тарелки стопкой! – вспоминает Уэймот. – А нас в детстве за это ругали” (5).

В неформальной беседе у нее искрятся глаза, интонации теплые, задорные. “Иногда ее смех разносится по всему дому, – говорит Тони Парнелл, бывший смотритель Сандрингема, норфолкской королевской усадьбы. – Он искрится радостью” (6).

Неожиданностью для тех, кто видит королеву впервые, оказывается ее миниатюрность и невысокий рост – метр шестьдесят два. Однако, как и у ее прапрабабушки королевы Виктории, едва достигавшей метра пятидесяти двух, осанка и умение держать себя заставляют забыть о росте. Величие подчеркивает “размеренная и целеустремленная поступь” (7), как охарактеризовал ее королевский модельер Норман Хартнелл.

Не менее парадоксальной кажется и очаровательная непритязательность, выработанная королевой еще в юности. “Королевское достоинство сочетается в ней со скромностью, – утверждает Маргарет Роудз, – которая не дает ей возгордиться” (8). Когда королева едет в театр, в зал она старается войти незаметно, уже после того, как погасят огни. Один из ее бывших личных секретарей отмечал, как непривычно видеть ее “незаметно проскальзывающей в комнату <…> Она никогда не пытается обратить на себя внимание” (9). Когда чествуют кого-то другого, ее величество с легкостью отступает в тень. На праздновании девяностолетия ее кузины леди Мэри Клейтон (10) в декабре 2007 года приглашенный шаржист запечатлел собравшихся на общем портрете. В центре композиции – Мэри, а ее величество затерялась среди остальных гостей в заднем ряду.

Несмотря на свою известную осторожность, Елизавета II упорно отказывается надевать шлем на прогулки верхом (как выясняется, из практических соображений). По этому поводу персонал Виндзорского замка шутит: “Покушаться на королевскую укладку позволено лишь платку от “Hermиs” (11). Кроме того, она не пристегивается ремнем в машине и гоняет по частным дорогам своих резиденций, “как бешеная летучая мышь” (12), – утверждает Маргарет Роудз.

Даже королевские брови наперекор всем веяниям моды не знают пинцета. Четверть века назад биограф Элизабет Лонгфорд первой отметила стойкую привязанность ее величества к естественности, придающей внешности “своеобразие и индивидуальность” (13) и превращающей лицо в “живую летопись, а не бессмысленный чистый холст”.

Елизавета II предпочитает выглядеть соответственно своему возрасту, не прибегая к вмешательству косметической хирургии, не меняя, по сути, даже прическу. “Когда человек так долго верен себе, это невероятно успокаивает, – отзывается дама Хелен Миррен, получившая “Оскар” за роль ее величества в фильме “Королева” (“The Queen”) 2006 года. – Это свидетельство надежности. Королеву никогда не кидало из стороны в сторону. Ее самодисциплина, мне кажется, идет скорее изнутри, чем диктуется внешними обстоятельствами” (14).

Ее величество ведет дневник, однако он поступит в распоряжение историков лишь после ее кончины. “Это такая же привычка, как чистить зубы (15), – пояснила как-то Елизавета II. – Он мало похож на дневник (16) королевы Виктории и не такой подробный. Довольно краткий”. По предположениям знакомых, не раз слышавших меткие характеристики и мудрые замечания королевы, такого рода записи эти дневники, скорее всего, и содержат.

Положение требует от Елизаветы II незаурядности. В то же время народ хочет видеть ее если не простым, то хотя бы человеком. С момента восхождения на трон Елизавета старается уравновесить эти два требования. Если королева будет слишком загадочной и неземной, она утратит связь с народом, если будет такой же, как все, лишится загадки.

Во время открытого приема в Букингемском дворце в 2007 году ее величество обменивалась с гостями дежурными репликами вроде: “Долго добирались?” Одна из приглашенных, когда ее представили королеве, спросила: “Чем занимаетесь?” “Я не знала, что ей ответить” (17), – призналась Елизавета II, рассказывая в кругу друзей об этом приеме несколько дней спустя. С таким вопросом за всю многолетнюю практику подобных мероприятий к ней обратились впервые.

В Британии власть и величие существуют отдельно друг от друга. Елизавета II царствует, но не правит, обязуясь служить стране до последнего своего вздоха. Уинстон Черчилль, первый премьер-министр ее величества, в 1953 году высказался так: “Проиграна великая битва: парламент смещает правительство. Выиграна великая битва: толпа приветствует королеву” (18). Представители власти – премьер-министры, возглавляющие парламент, когда их партия получает большинство голосов, – приходят и уходят, подчиняясь результатам выборов, а королева остается главой государства. Не обладая правительственными полномочиями, она тем не менее выступает сдерживающим фактором. При наличии королевы ни один премьер-министр не может быть полноправным главой. “Она препятствует диктатуре, препятствует военным переворотам, препятствует узурпации власти, – доказывает консерватор Роберт Гаскойн-Сесил, 7-й маркиз Солсбери, бывший председатель палаты лордов. – Препятствует, поскольку, чтобы ее обойти, придется приложить усилия” (19).

Кроме того, она обладает возможностью активного воздействия – “правом советовать, правом поощрять и правом предостерегать” (20). Ее величество влияет собственным примером, устанавливая высокую планку гражданственности и служения долгу, вознаграждая за успехи, прилежно исполняя свои обязанности. Тони Блэр, десятый из двенадцати сменившихся за время царствования Елизаветы II премьер-министров, назвал ее “символом согласия в беспокойном мире <…> воплощением всего лучшего в Британии” (21).

Елизавета II не может выйти из своего королевского статуса ни на миг, и это ставит ее особняком. Даже родные обязаны постоянно помнить о том, что имеют дело с королевой. У нее нет ни паспорта, ни водительских прав, она не может голосовать и выступать свидетелем в суде, не может сменить веру и перейти из Англиканской церкви в католичество. Поскольку она олицетворяет национальное единство и не должна вызывать отторжение у подданных, она обязана хранить строжайший нейтралитет – не только в политических вопросах, но в таких, казалось бы, невинных, как любимый цвет, песни или телепередачи. И все же предпочтения у нее периодически возникают.

К числу похвальных качеств Елизаветы II можно отнести прямолинейность. “Когда она что-то говорит, то говорит всерьез. А публика подхватывает и восхищается” (22), – отмечает одна из приближенных королевской семьи, Гай Чартерис, вдова Мартина Чартериса (лорда Чартериса Эмисфилдского), старшего советника ее величества на протяжении трех десятилетий.

С середины XIX до начала XXI века (сто двадцать три года из последних ста семидесяти четырех лет) у штурвала монархии стояли две выдающиеся женщины – королева Виктория и королева Елизавета II. Вместе они выступают символом Британии гораздо дольше, чем четверо мужчин, занимавших трон в промежутке между правлениями королев. К матриархам предъявляются особые требования, поэтому Елизавете II пришлось взять на себя не только традиционно женские, но и традиционно мужские обязанности.

Среди представительниц ее поколения в целом и британской аристократии в частности работающих женщин практически нет, поэтому Елизавете II не на кого было равняться в совмещении ролей монарха, жены и матери. Профессиональный долг, усугубленный присущей ее величеству ответственностью, очень часто брал верх над обязанностями материнскими. Пренебрежение воспитанием не могло не возыметь неприятных последствий, и головной боли от подросших детей Елизавета II получила куда больше положенного. Иногда она давала выход своим переживаниям, однако большей частью хранила все в себе, выпуская пар разве что во время долгих прогулок с собаками. “В Шотландии растет сорняк, в народе прозванный стручком-вонючкой, его очень трудно выдрать из земли, – вспоминает леди Элизабет Энсон, кузина королевы. – А она уходила в поле и рвала его там охапками” (23).

Принц Филипп говорит, что его роль принца-консорта (самая долгая за всю историю Британии) сводится к тому, чтобы “поддерживать королеву” (24). На публике они напоминают Фреда и Джинджер, станцованную пару, излучающую искренний интерес и понимающую друг друга с полувзгляда. Кроме того, Филипп своими меткими и зачастую непочтительно хлесткими замечаниями разбавляет виндзорский елей. “Принц Филипп – единственный во всем мире, кто воспринимает ее величество как обычного человека, – утверждал Мартин Чартерис. – Разумеется, и королеве, в свою очередь, случается велеть принцу Филиппу заткнуться. Высказать такое кому-то другому ей, в силу своего статуса, было бы непросто” (25).

Монаршая жизнь – распланированная на год вперед, подробно расписанная за полгода – размеренна и упорядоченна. Один из знакомых ее величества, Джон Джулиус Купер, 2-й виконт Норвич, пошутил как-то, что секрет королевского самообладания прост: Елизавете “никогда не приходилось искать место для парковки” (26). По мнению одного из ее личных секретарей, “у нее два великих достоинства. Во-первых, у нее крепкий сон, а во-вторых, крепкие ноги, и она может очень долго стоять неподвижно. <…> Ее величество вынослива как вол” (27). В общей сложности четыре месяца в году королева скрывается в своих загородных резиденциях. Возвращаясь в Сандрингем, королева неизменно “находит усадьбу такой же, как и при отъезде, – утверждает Тони Парнелл, проработавший там пятьдесят лет. – Забытая на кресле безделушка останется лежать нетронутой до возвращения хозяйки” (28).

История Елизаветы II – это повесть о том, как она распорядилась уготованной ей судьбой. Мне хотелось узнать, какие черты характера, личности, какие составляющие воспитания помогли королеве исполнить свою уникальную роль. Какая она, как проводит время? Как училась в процессе работы общаться с политиками и главами государств, с шахтерами и профессорами? Не мешает ли незримый кокон взаимодействовать с внешним миром? Какого подхода придерживается в руководстве, изменился ли он со временем и если да, то как? Как относится к собственным ошибкам и просчетам? К родным? Как ей удается сохранять душевное равновесие и не изменять принципам? Как, будучи постоянно на виду, бережет она свою частную жизнь? Не собирается ли когда-либо отречься от престола в пользу старшего сына, принца Чарльза, или внука, принца Уильяма? Как, уже в почтенном возрасте, смогла обеспечить монархии стабильность и жизнеспособность?

Я познакомилась с королевой Елизаветой II (29) в Вашингтоне в мае 2007 года на открытом приеме в резиденции британского посла. День стоял теплый и безоблачный, гостей-вашингтонцев было около семи сотен – мужчины в выходных костюмах, многие женщины в шляпах.

Расторопные военные расставили нас вдоль дорожек, разделенных девятью метрами газона. В преддверии назначенного часа над резиденцией взвился королевский штандарт, возвещая, что ее величество уже на подходе. Восьмидесятиоднолетняя королева и ее супруг принц Филипп вышли на террасу и прошествовали между двумя гренадерами в алых мундирах и медвежьих шапках. Под “Боже, храни королеву” в исполнении полкового оркестра Колдстримовской гвардии августейшая чета спустилась по короткой лестнице.

Мы с моим мужем Стивеном стояли у той дорожки, по которой двинулся принц Филипп, Елизавета II шла по другой.

Королева скрылась вдалеке, но мы не двигались с места, и вскоре она показалась в конце нашей дорожки, возвращаясь по ней обратно к резиденции. Британский посол сэр Дэвид Мэннинг представлял ее величеству примерно каждого двадцатого в ряду. Подав нам знак, он шепотом представил меня королеве. Елизавета II протянула руку в белой перчатке, и я, повинуясь протоколу, произнесла: “Приятно познакомиться, ваше величество!” Затем пришел черед моего мужа, и королева осведомилась, действительно ли он редактор вашингтонской газеты. Как и ее супруг, Елизавета II не особенно жалует прессу – за шестьдесят лет правления она не дала ни одного интервью, – однако на неприязнь не было и намека.

Ей тут же пришлось поплатиться за учтивость, поскольку Стивену вздумалось нарушить протокол сразу дважды: задать королеве вопрос и предположить, что она делает ставки на скачках. “Вы ставили на Стрит Сенса на Черчилль-Даунз?” – поинтересовался он, подразумевая победителя Кентуккийского дерби, где ему самому довелось впервые побывать в минувшую субботу. Королева дипломатично ушла от ответа, но двигаться дальше не спешила. Видимо, что-то в формулировке Стивена ее заинтересовало. Мы с мужем смотрели скачки по телевизору, и Стивен, как давний поклонник этого спорта, умел “считывать заезд” и подмечать маневры жокеев, для меня остававшиеся загадкой. Он высказал краткие соображения по поводу тех скачек, и Елизавета II ответила, что ей было непривычно видеть выигравшую заезд лошадь всю в грязи после скачки по голой земле – в Англии скачки проходят на траве.

Видимо, обрадованная возможностью пообщаться на свою любимую тему, о лошадях, ее величество прошлась туда-сюда с моим мужем, вспоминая тот заезд и его потрясающий финиш, когда Стрит Сенс пришел первым, стартовав девятнадцатым. “Этот желтый шлем летел как молния!” – воскликнула она. Стивен сообщил, что гандикапер в его газете “The Washington Examiner” угадал всех трех победителей и порядок финиша. “Да, это достойно восхищения”, – сказала королева. И удалилась.

Я никак не ожидала этого оживления, блеска в голубых глазах, сияющей улыбки. На минуту мне открылась та жизнерадостная натура, что постоянно прячется за предписанным королевской ролью величием. А еще (осознала я это лишь позже) она продемонстрировала высочайшее дипломатическое мастерство и владение ситуацией. Проигнорировав неуместный вопрос, она сумела в то же время не поставить моего мужа в неловкое положение. Она просто ушла от ответа и направила беседу в более приемлемое русло.

На протяжении своего царствования Елизавете II удавалось (большей частью) держаться в стороне от политики и противоречий. Она не голливудская звезда, но знаменитость большой величины. Очень долго она оставалась самым популярным членом королевской семьи в Гугле, собирая на порядок больше запросов (30), чем остальные, хотя с 2004 года ее внуки, принцы Уильям и Гарри (а после помолвки старшего также Кэтрин Миддлтон), наступают королеве на пятки, а иногда и обгоняют ее в “Гугл трендc”. Она появилась даже в “Симпсонах”, где ее озвучил комик Эдди Иззард.

Хорошее здоровье и стремление держать форму позволят королеве выполнять свои обязанности еще десяток с лишним лет, сокращая срок будущего царствования наследника престола, принца Чарльза, которому в 2012 году, во время Бриллиантового юбилея королевы, отмечающей шестидесятилетие правления, исполнится шестьдесят четыре.

Наверное, знаменательно (31), что вторая моя встреча с королевой состоялась при участии общества “Пилигримы”, посвященного англо-американской дружбе, на приеме для шестисот членов общества и гостей, устроенном ее величеством в Сент-Джеймсcком дворце в июне 2009 года в Лондоне. Я уже более года трудилась над биографией королевы. К моему пропуску прилагалось также разрешение посетить алый с золотом Тронный зал в составе пятой группы, возглавляемой генералом сэром Ричардом Даннаттом, тогдашним главой Генштаба британской армии.

На больших приемах приглашенных часто заранее разбивают на небольшие группы, чтобы представить Елизавете II. На встрече с “Пилигримами” ей предстояло приветствовать лично около сотни гостей, и в моей группе представлением занимался генерал Даннатт. На этот раз перчатка на протянутой мне руке оказалась черной, на локте другой висела неизменная сумочка “Launer”. Несколько месяцев назад королеве докладывали о работе над биографией, и пресс-секретарь ее величества, стоявший рядом, знал, что я буду на приеме. Однако слишком многие были представлены королеве в этот день.

Я сказала, как приятно после предыдущей встречи в Вашингтоне снова видеть ее на англо-американском приеме.

– Вас привело в Англию сегодняшнее мероприятие? – поинтересовалась Елизавета II.

– Нет, я приехала в Лондон на свадьбу дочери.

– И когда свадьба? – спросила королева.

– Четвертого июля[3]3
  4 июля – День независимости США от Королевства Великобритании. (Здесь и далее прим. перев.)


[Закрыть].

И снова мелькнули эти лукавые искорки в глазах.

– Вот как! Несколько рискованно.

– Я думаю, все счеты давно забыты, – ответила я.

Улыбнувшись, королева прошествовала дальше.

Отцовское упорство служило ей примером.

Принцесса Елизавета наблюдает за отцом, читающим документы из ящиков для официальных бумаг правительства. Апрель 1942 года. Lisa Sheridan/Getty Images