Текст книги "Мужские капризы"

– Это взаимно, приятель, но ты связан со мной, пока не встанешь на ноги, – Все кончено, – угрожающе прорычал Кавано. – Я лично выкину тебя пинками из моего дома и отправлю обратно на материк.

Лила моргнула.

– Мне казалось, ты называл себя никчемным чурбаном. – Она рассмеялась, увидев ошеломленное выражение его лица. Адам понял, что сам попал в свою же ловушку. – Вот так к этому и относись. Пусть желание вышвырнуть меня отсюда помогает тебе преодолеть трудности. Ради этого стоит потрудиться. Спокойной ночи, Кавано.

Глава 3

Предложение Адама нельзя было назвать таким уж безумным. И это Лилу беспокоило. Когда он пригласил ее сесть к нему на колени, эта мысль показалась ей скорее заманчиво-эротичной, чем грубой.

Пациенты-мужчины очень часто отпускали непристойные замечания, чтобы хоть как-то дать выход своему раздражению. Обычно Лила либо ставила их на место суровым замечанием, либо отшучивалась, но очень быстро об этом забывала. А теперь, уже десять часов спустя, слова Адама все еще звучали у нее в ушах. Да, это ей совсем ни к чему.

Это не только волновало Лилу, но и казалось ей неестественным. Как мог человек, не способный двигаться, настолько взволновать ее?

Почему этим утром ей казалось, что все ее чувства обострились? Возможно, все дело было в тропическом пейзаже? Сказочный остров Бали не шел ни в какое сравнение с владением в горах, принадлежащим Адаму Кавано. Ландшафт был великолепным, краски яркими, климат отличным, в воздухе разливалось благоухание полинезийских цветов. Сам особняк стал большой удачей архитектора, он не скрывал перспективы благодаря своим белым стенам и огромным окнам. Обстановка гармонировала с домом, но была эклектичной, так как отражала разнообразие вкусов и интересов Адама.

И все-таки, несмотря на окружающую ее роскошь. Лила не верила, что именно она стала причиной ее обостренной чувственности. Но, с другой стороны, ей была совершенно невыносима мысль о том, что во всем виноват Адам Кавано.

Он ей не нравился. Совсем. Когда Элизабет поначалу проявила к нему интерес, Лила предостерегла сестру от таких ловких соблазнителей. Он привык командовать, и ему подчинялась целая армия его служащих. Не только его счет в банке, но и его природное обаяние и неотразимая голливудская внешность влекли к нему множество женщин по всему свету. Он был воплощенным плейбоем. Газеты всегда судачили о его очередной бурной связи, а Лила лишь презрительно фыркала, читая об этом. Такие мужчины, как Адам Кавано, ее никогда не привлекали.

Стоит все-таки признать, что Адам Кавано обладал и некоторыми достоинствами. Он оказывал щедрую поддержку всяческим благотворительным начинаниям. Для Элизабет он стал просто рыцарем в сверкающих доспехах, когда профинансировал расширение сети ее магазинов «Фантазия». Без его помощи Элизабет никогда бы не смогла так рисковать.

И тем не менее Лила всегда относилась к нему с подозрением. Как она говорила сестре, она всегда не доверяла таким лощеным субъектам, как Адам Кавано. У него наверняка есть скрытый порок, как в совершенном на вид бриллианте порой скрывается грубый изъян.

Так почему же у нее все сжимается внутри, стоит ей только вспомнить его поцелуй? Когда она расправляла на нем простыню, ей хотелось показать, насколько ее не трогает вид обнаженного мужского тела. Но, увы, ее план провалился. Все повернулось так, что Адам сумел-таки произвести на нее впечатление. Правда, совсем не то, на которое он рассчитывал.

Всю ночь она каждые два часа заходила к нему в комнату и переворачивала его. Первый раз ее усилия были встречены потоком ругательств. Она пропустила их мимо ушей и, повернув его на бок, коротко спросила:

– Удобно?

– Иди к черту!

– Спокойной ночи.

– Иди к черту.

Во второй раз, когда зазвонил ее будильник, она, спотыкаясь, вошла в его спальню и услышала, как Адам стонет во сне.

– Адам! – негромко окликнула Лила.

Она перевернула его на спину. У него по щекам текли слезы.

– Пьер! – вдруг позвал он. – Алекс! Ответьте мне. Господи, нет! Я не могу их найти. Почему они молчат?

Лила перевернула его на другой бок, поправила простыню и отошла от кровати. Адам так и не проснулся, весь во власти своего ночного кошмара. Лила не уходила до тех пор, пока его сбивчивый монолог не прекратился и дыхание не стало ровным. Когда она заходила еще несколько раз, мужчина спал или делал вид, что спит. Когда Лила прикасалась к его теплой коже, у нее появлялось странное ощущение какой-то пустоты в желудке.

Просто сумасшествие. Чтобы она. Лила, растеклась, как желе, при виде мужчины! И все из-за кого, из-за Адама Кавано! Безумие!

Надев белые шорты и белую футболку с огромным красным цветком гибискуса из шелка на груди, девушка вышла из комнаты.

– Благослави тебя господь, Пит, – произнесла она, входя в кухню и вдыхая аромат свежесмолотого кофе.

С широкой улыбкой он налил ей большую чашку. Лила лишь покачала головой, отказываясь от предложенных им сливок и сахара. Потягивая горячий напиток, она села у бара.

– Ветчина, яйца, оладьи? – спросил Пит.

– Нет, спасибо. Фрукты выглядят отлично, – заметила Лила. Пит как раз раскладывал кусочки манго, папайи и ананаса на блюде, когда она вошла в кухню. – И если можно, тост. Есть новости сверху?

– Есть. Он говорит: «Мне надоело мочиться в судно».

Лила рассмеялась, поглощая свой легкий завтрак.

– Отлично. Может быть, он захочет пользоваться инвалидной коляской, чтобы получить возможность добраться до ванной комнаты. – Она стряхнула с рук крошки тоста. – Спасибо за завтрак. Время действовать. Его поднос готов? – Лила отказалась от помощи Пита и сама отнесла поднос наверх. Постучав один раз, она сразу же открыла дверь.

– Доброе ут… – Второй слог замер у нее на губах. Она едва сумела поставить поднос на столик и сразу же бросилась к Адаму. – Господи, что это?

Его лицо исказилось от боли. Губы сжались в тонкую полоску и побелели, обнажая стиснутые зубы.

– Левое бедро. Судорога, – еле выдохнул он.

Лила отшвырнула в сторону простыню и быстро осмотрела ногу. Она только прикоснулась к ней и сразу сказала:

– Это сокращение мышц. – Ее уверенные руки массировали бедро. Адам дважды вскрикнул.

– Хочешь обезболивающее?

– Нет. Мне не нравится, когда мозг мне не подчиняется.

– Не надо так. Если тебе нужно лекарство…

– Никаких таблеток! – рявкнул Кавано.

– Отлично! – проорала в ответ Лила. Слава богу, ее прикосновение было куда мягче, чем ее тон. Она продолжала массировать бедро. Наконец мускулы расслабились, и с лица Адама исчезла гримаса боли.

– Спасибо, – поблагодарил он, медленно поднимая веки. – Черт побери. Это было… Чему ты радуешься?

– Ты не понимаешь? Это же отличный знак, глупый. Твои мускулы оживают.

Адам мгновение смотрел на нее. Когда до него дошло, почему улыбается Лила, он просиял ей в ответ такой же радостной улыбкой.

– А что значили твои слова?

– Судя по всему, отек начал спадать, давление на позвоночник стало меньше, и эти мышцы начали сокращаться. Чувствуешь? – Она ущипнула его за бедро.

Он мрачно посмотрел на нее:

– Я чувствую только давление, но мне не больно.

– Но ты ощущаешь давление? т-Адам кивнул. – А вот здесь? – Лила ущипнула ногу над коленом.

– Нет, здесь ничего не чувствую.

– А тут? – Лила провела пальцем по подошве.

– Ничего.

– Не надо падать духом. У тебя появились ощущения в бедре, потом они спустятся ниже. А как насчет правого бедра? – Она легко поскребла его ногтями.

Адам промолчал. Она подняла на него вопрошающий взгляд. Кавано смотрел на то место, где ее рука лежала высоко на его бедре.

– Я ощущаю давление, – сдавленно пробормотал он, потянулся за простыней и натянул ее на себя. Лила быстро отвернулась.

– Очень хорошо. Это замечательные новости. Правда, тебе будет очень неприятно, когда мускулы станут сокращаться. Мы будем проводить больше времени вместе, работать больше и чаще. – Она почувствовала прилив бодрости. – Я должна сообщить об этом доктору Арно. Он наверняка захочет осмотреть тебя. Я ему позвоню, пока ты будешь есть. – Лила поставила поднос ему на колени и быстро вышла из комнаты, прежде чем Адам успел возразить.

Войдя в свою спальню, которую Пит уже успел убрать за время ее короткого отсутствия, она потянулась к телефону на ночном столике и набрала номер. Но ответил ей не доктор Арно из Гонолулу.

– Привет, Тед, это Лила.

– Привет, как дела? Путешествие прошло хорошо?

– Не вздумай играть со мной в кошки-мышки. Я вовсе не собираюсь соблюдать с тобой светские условности. Я зла на тебя, как фурия.

– Зла? На меня?

– Ты, вне всякого сомнения, участвовал в заговоре.

– О каком заговоре ты говоришь, Лила?

– Тебе прекрасно известно, о чем идет речь. О том самом заговоре, что вы с моей сестрицей состряпали, чтобы заслать меня на какой-то остров к этому чудовищу.

– Мы тебя не засылали. И это не просто «какой-то» остров. Я слышал, что Мауи – восхитительное место. Мне всегда хотелось там побывать. Возможно, на следующее лето мы сможем взять детей…

Сосчитав до десяти, Лила прервала зятя:

– Тед! Я передумала. Не нужна мне эта работа. Он ужасен. Кошмарен. Хуже, чем я ожидала. Он меня оскорбляет и словами, и действием.

– Действием? Как может тебе что-то сделать парализованный человек?

"Он меня целовал, пока у меня в ушах не зазвенело», – про себя ответила Лила, но вслух, разумеется, этого не произнесла. Она попыталась придумать приличный ответ и все-таки нашлась:

– Кавано запустил в меня стаканом.

– И попал? Элизабет, иди сюда. Это Лила. Адам бросил в нее стакан.

Лила услышала перешептывание, пока трубку брала сестра. Донеслось до нее и нытье Мэтта:

– Я хочу поговорить с тетей Лилой. – На него цыкнули оба родителя. Наконец в трубке раздался встревоженный голос Элизабет:

– Адам бросил в тебя стакан? Но это на него совсем не похоже.

Лила выругалась сквозь зубы, а потом насмешливо передразнила сестру:

– Ах-ах, на Адама это совсем не похоже, – и продолжала уже серьезнее:

– Я же говорила тебе, Лиззи. У таких пациентов меняется характер. Во всяком случае, на время. И обычно в худшую сторону. Начнем с того, что мне Кавано никогда не нравился. Не нравится он мне и сейчас.

– Если Адам бросил в тебя стакан, ты наверняка его спровоцировала. Что ты сделала?

– Вот спасибо!

– Мне, как никому другому, известно, насколько неприятной ты можешь быть, Лила.

– Я только выполняла свои обязанности. Я не совершила ничего, что могло бы обидеть Адама Кавано, с самого моего приезда сюда. – Она тут же вспомнила о «фруктовых» клипсах и о том, каким театральным жестом она сдернула с него простыню. Но потом решила, что, несмотря ни на что, в том, что она сказала сестре, есть доля правды.

– Этот мужчина просто невыносим. Вся ситуация совершенно невозможна. Я согласилась работать с Кавано в больнице, где есть персонал, чтобы справиться со вспышками его темперамента. Но оставаться с ним наедине в его доме – это совсем другое. Ты вовлекла меня в это. И теперь я хочу вернуться домой. Сегодня. Прямо сейчас.

– Что она говорит? – Лила услышала голос Теда.

– Она хочет вернуться домой.

– Этого я как раз и боялся. Они как вода и огонь. Эти двое просто несовместимы, Элизабет.

– Да, но ведь Лила лучший методист по лечебной физкультуре. А Адам наш лучший друг. Поговори с ней сам. На меня она просто злится и считает, что я пытаюсь управлять ею.

Лила возвела глаза к потолку и нетерпеливо постукивала по полу ногой. Как только она поняла, что Тед взял трубку, она сказала:

– Я не ребенок, который соскучился по маме и просится домой, Тед. Элизабет всегда была старшей сестрой, но никогда мной не управляла. Это я всегда руководила ею. Но она права, я действительно злюсь. Мой приезд на Мауи не входил в условия договора.

– Ну, не может же все быть так плохо.

– Я не сказала, что все так плохо. Этот дом мог быть даже дворцом султана. Здесь живет очень умный, маленький забавный человечек, нечто среднее между ангелом-хранителем и рабом. Он считает меня замечательной и присматривает за мной, заботится. – Лила вздохнула. – Все дело в нем. В этом Казанове Кавано. Работа с таким пациентом требует силы воли, упорства, энергии и терпимости. А я просто терпеть не могу Адама Кавано.

– Забудь о личной неприязни, Лила. Ты нужна этому человеку.

– Дело не только в моих чувствах к нему. Он категорически против моего присутствия в доме. Поверь мне. Вчера, когда я появилась, его едва удар не хватил. Мы просто не нравимся друг другу, и так было всегда.

– Дай ему еще хоть пару дней.

– Но…

– У него есть улучшения?

Вынужденная сказать правду, Лила кратко описала состояние Адама, включая сокращение мышц и некоторое улучшение общего состояния.

– Черт возьми, это просто отличные новости! – обрадовался Тед. Лила услышала, как он пересказывает все Элизабет. – Значит, ты уже добилась прогресса. Просто побудь там еще немного. Адам привыкнет к тебе.

«Но привыкну ли я к нему? К его телу?»

Вот в чем была суть проблемы и причина звонка домой. Адам не был первым мужчиной, кого мгновенно сразила наповал ее рука, оказавшаяся в непосредственной близости от его мужского естества. Но ее собственная реакция оказалась настолько непредсказуемой, что напугала Лилу больше, чем возможность истерики со стороны Адама.

– Но ты же сможешь продержаться еще несколько дней, правда? – начала упрашивать ее Элизабет, как только Тед передал жене трубку.

Лила вздохнула и сдалась.

– Полагаю, что смогу. Но сегодня же начинай искать мне замену. Поговори в больнице. Я уверена, что администратор сможет предоставить тебе большой список квалифицированных методистов. Я предлагаю искать мужчину. Он быстрее поладит с Кавано. – Какая женщина, даже самая профессиональная, сможет устоять перед этим великолепным телом?

– Посмотрю, что смогу сделать, – пообещала Элизабет. Ее явно не радовала такая перспектива.

– Начинай сегодня же, Лиззи. Найди мне замену.

– Это будет нелегко.

– Попытайся.

– Хорошо, я попытаюсь.

– Я тебя очень прошу!

– Я попытаюсь!

– Я говорю серьезно, Элизабет. Зачем мне ставить на ноги Кавано, если остаток жизни он проведет в тюрьме за то, что убьет меня? Я рада, что ты находишь это смешным!

Рассерженная смехом сестры, Лила бросила трубку. Она даже не спросила Элизабет, как та себя чувствует. Но раз сестрица так хохочет, значит, чувствует она себя превосходно.

Профессионализму Лилы будет нанесен урон, если она оставит Адама Кавано в его нынешнем состоянии. Надо надеяться, что через несколько дней она сможет уехать и кто-то другой займет ее место. А тем временем она будет делать все так, как положено, и так же добросовестно, как она это делала всегда.

В таком прагматичном настроении девушка вернулась в спальню Адама.

– Отлично! Ты съел весь завтрак. – Она убрала с постели поднос.

– Что сказал врач?

– Врач?

– А ты разве не ему звонила?

– Ну, гм, он еще не пришел.

– Доктор Арно приходит на работу очень рано.

– Тогда он, вероятно, делает обход.

– Врач сказал что-то такое, о чем ты не хочешь мне рассказывать? – с тревогой спросил Адам. – Он посоветовал тебе не слишком радоваться сокращению мускулов, потому что это ничего не значит, верно?

Уперев руки в бока, Лила смотрела на него:

– Господи, да ты просто параноик.

– Тогда почему ты мне ничего не говоришь?

– Если хочешь знать правду, я вообще не говорила с врачом. Я звонила Элизабет и Теду.

– Зачем это?

– Чтобы уволиться. – Адам с удивлением взглянул на Лилу. – Разве тебе не этого хочется?

– Да, конечно, только…

– Ну?

– Мне казалось, ты не из тех, кто сдается.

– Я не такая. Обычно. Но наша неприязнь друг к другу настолько сильна, что, я боюсь, это не пойдет на пользу твоему выздоровлению.

– Разве ты недостаточно профессиональна, чтобы забыть на время о личных чувствах?

Второй раз за последние полчаса Лила услышала эти слова. В устах Адама Кавано они прозвучали как вызов. Он высокомерно вздернул подбородок, являя собой воплощение вызова.

Взгляд ярких синих глаз остановился на нем.

– Нет, черт возьми, я профессионал в своем деле. А ты можешь вести себя как настоящий мужчина и во время занятий не оскорблять меня?

– Могу, будь я проклят.

– Никаких оскорблений. Никаких жалоб. Никаких вспышек гнева. Никаких истерик.

– Согласен.

– Иногда тебе будет чертовски больно, но это неотъемлемая часть лечения.

– Я умею терпеть боль.

– Насколько сильно ты хочешь снова ходить?

– Моя цель не просто ходить. Я хочу бегать, кататься на лыжах, ходить под парусом и… И все-таки взойти на этот проклятый итальянский пик.

– Тогда нам предстоит много работать несколько недель, а возможно, и месяцев. Нам обоим придется трудно. Тебе придется поработать и попотеть так, как никогда в жизни. Прежде чем мы закончим, ты поймешь, что просто не знал пределов своей выносливости.

– Я готов.

Лила постаралась спрятать улыбку. Его отношение совершенно изменилось. Ей все-таки удалось добиться этого. Адам Кавано больше не ныл, как голодный людоед, не бросался на каждого, кто оказывался рядом.

– С чего начнем? – поинтересовался Адам. Его глаза горели.

– С ванны.

– Что?

– Мы начнем с ванны. От тебя здорово воняет, мистер Кавано.

Глава 4

Адам сложил руки на груди и, словно защищаясь, поднял плечи:

– Я не могу мыться.

– В ванной, разумеется, не можешь. Но я могу вымыть тебя в постели.

Лила подкатила к кровати внушительных размеров медицинскую тележку. Взяв достаточно большой таз, она скрылась с ним в прилегающей к спальне ванной комнате, чтобы наполнить его теплой водой.

– Меня может вымыть Пит, – окликнул ее Адам.

– Это не его работа.

– Он будет делать то, что я скажу.

– Мне казалось, что мы с тобой заключили соглашение, и ты пообещал не жаловаться, – напомнила ему Лила, отдуваясь от напряжения. Таз оказался тяжелым.

– Я не подозревал, что наше соглашение распространяется на мое мытье в постели.

– Так оно и есть. Тебе следовало внимательнее читать.

– Где это видано, чтобы взрослого мужчину мыли в постели! Это унизительно.

– Зарасти грязью куда унизительнее. Придав своему лицу небрежное выражение, Лила начала застилать кровать полотенцами. Адам мог двигать верхней частью тела, но нужную часть пришлось приподнять Лиле.

Чтобы сгладить неловкость ситуации, она спросила:

– Ты предпочитаешь какое-то особенное мыло?

– Мое мыло в ванной, – проворчал Кавано.

В душе Лила обнаружила брусок мыла. Он пах дорогим мужским одеколоном.

– Очень приятный запах, – обратилась она к Адаму, нюхая мыло. – Запоминающийся, но не навязчивый.

– Рад, что тебе нравится. – В голосе мужчины прозвучала ирония.

– А одеколоном ты пользуешься?

– Всегда.

– Когда побреешься, сможешь воспользоваться и одеколоном.

– Побреюсь?

– Ну, если ты хочешь, чтобы я тебе побрила…

– Я сам могу это сделать, – бросил Адам.

– Тогда остается только гадать, почему ты этого не сделал раньше. – Лила одарила своего пациента неискренней, слащавой улыбкой. – Или ты планируешь, что из этой невнятной и отнюдь не густой щетины вырастет настоящая борода?

Кавано погрузился в упрямое молчание. А Лила, отбросив в сторону простыню, намыливала губку мылом, пока на ней не образовалась пышная шапка пены. Сначала она вымыла ему ноги. Когда губка коснулась подошвы, она спросила:

– Щекотно?

– Очень смешно, – буркнул Адам.

– Да ладно тебе, Кавано, не будь таким брюзгой.

– А что, паралич – это новая разновидность анекдота?

Лила нахмурилась:

– Смех еще никому не причинил вреда. Он только помогает. Обычно тебе щекотно, когда трогают пальцы на ногах?

Адам повернул к ней голову и посмотрел на нее совсем другими глазами. Он вызывающе-непристойно оглядел ее с ног до головы. Его взгляд был таким горячим, что обжег бы лепестки гибискуса, если бы цветок на ее майке был настоящим.

– Когда я вернусь в нормальное состояние, возможно, тебе удастся это выяснить. – Его голос звучал очень сексуально.

– Тогда я уже не буду мыть тебя в кровати.

– Для этого необязательно меня мыть в кровати. Ты можешь предпринять и кое-что еще в отношении пальцев на моих ногах.

– Что, например?

За этим вопросом последовал ряд предложений, одно похотливее другого.

Губка в руках у Лилы застыла на несколько секунд, потом она снова окунула ее в таз. Молодая женщина мрачно посмотрела на Адама, который ухмылялся, как кот:

– Какой разврат!

– Зато весело.

– Этот разговор граничит с непристойностями, мистер Кавано. К тому же это нарушает и наше соглашение. – Лила вытерла ему левую ногу, прикрыла ее простыней и обошла кровать, чтобы вымыть правую.

– Каким же образом?

– Я не обсуждаю с пациентами мою личную жизнь.

– Не хочешь, чтобы они возбуждались, верно?

– Совершенно верно.

Адам внимательно смотрел за ней, пока она выполняла привычную работу.

– Не могу понять, почему вы с Элизабет такие разные.

– Многие сразу видят, что мы сестры.

– Есть семейное сходство, – задумчиво согласился Адам, – но на этом все и кончается. Вы так же не похожи друг на друга, как день и ночь.

– Мы обе блондинки с голубыми глазами.

– Согласен, но Элизабет – грациозная, женственная, нежная блондинка, а вот ты…

Лила вернула простыню на место и с любопытством посмотрела на Адама:

– А что я?

– Ты упрямая, отчаянная, агрессивная блондинка.

– Ну да, как Памела Андерсон. Вот спасибо. – Она стала мыть его правую руку, добираясь губкой до подмышки.

– Я не хотел тебя обидеть.

– Да что ты говоришь?

– Правда. Судя по всему, очень немногие мужчины находят эту твою яркость привлекательной.

Лила словно клоун, обращающийся к аудитории, произнесла уголком рта:

– Теперь я яркая.

Адам рассмеялся:

– Когда я впервые тебя увидел, у тебя с уха свисало перо, ты была в кожаных штанах в обтяжку и сапогах до колен. Я бы назвал это чрезмерной яркостью.

– Это один из моих любимых нарядов, – попыталась оправдаться Лила. – Ну, как бы там ни было, в тот день я оделась так специально ради одного моего пациента.

– Мужчины?

– Ага. Он пострадал во время гонок на мотоцикле. Я специально так нарядилась, чтобы взбодрить его.

– Помогло?

– Что?

– Ты его развеселила?

Лила внимательно посмотрела на Адама и увидела, что теперь он говорит совершенно серьезно.

– Да, я его развеселила.

– Ты всегда пускаешься на такие крайности, чтобы развеселить своих пациентов-мужчин? – В его голосе послышались обвиняющие нотки, но Лила решила не обращать на них внимания.

– Я отношусь ко всем моим пациентам одинаково внимательно, – спокойно ответила она.

– Неужели? – Рука Адама прикрыла ее пальцы.

Разговаривая с ним. Лила механически выполняла свои обязанности. И тут вдруг она ощутила, как напряглись его соски, по которым она вот уже несколько секунд легко водила губкой. Вся грудь Адама поросла густыми курчавыми волосами. Его сердце гулко билось под ее ладонью.

Сколько они уже так разговаривают? Сколько времени она вот так гладит ему грудь? И кому это доставляет удовольствие – ему или ей самой?

Негромко заданный вопрос привел ее в чувство. Лила вырвала свою руку и отвернулась. Она быстро намочила губку и отжала ее.

– А теперь вымой уши, шею и… и все остальное. Это тебе по силам. Вытирайся вот этим полотенцем. Оставлю тебя в одиночестве ненадолго, пойду поменяю воду.

Она так энергично толкнула тележку, что вода расплескалась по полу. Руки у Лилы дрожали, пока она несла таз в ванную и выливала его. Потом она налила чистую теплую воду и громко откашлялась, оповещая Адама о том, что возвращается.

Он как раз вынул руки из-под простыни. Лила не смотрела ему в глаза, забирая у него губку и опуская ее в воду.

– А теперь займемся спиной.

– С моей спиной все в порядке.

– Ты сказал, что у тебя пролежни.

– Я солгал, чтобы вызвать твое сочувствие.

– Это ты сейчас говоришь не правду.

– Тебе этого никогда не узнать.

– Послушай, Кавано, – Лила нетерпеливо переступила с ноги на ногу, – эти пролежни сами по себе не пройдут, если кожу не вымыть и не смазать специальной мазью. – Она взяла серебристый тюбик с подноса на тележке и помахала им перед носом у Адама. – Если я не займусь ими сейчас, то вполне вероятно, что там может распространяться инфекция.

– Ладно-ладно. Давай, перекатывай меня, как бревно.

– В следующий раз избавь нас обоих от ненужных споров.

Адам не был сплошным переплетением мускулов, но у него было хорошее, тренированное, упругое тело. Им обоим потребовалось немало усилий, чтобы перевернуть его на бок. Лила даже присвистнула, когда увидела мокнущие пролежни на его спине и ягодицах.

– Спасибо, – сухо поблагодарил Адам.

– Не обижайся, Кавано. Просто все выглядит совершенно ужасно.

– Это что, новый медицинский термин?

– Нет, это мое собственное слово. Оно обозначает «гнилой», «отвратительный» и «мерзкий».

– Над твоими манерами сиделки еще предстоит поработать.

– Это над твоей спиной придется поработать. Разрешаю орать и плакать.

Кавано не кричал и не плакал, а громко ругался, пока Лила обрабатывала пролежни и смазывала их мазью.

– Это ты сам во всем виноват, – напомнила ему Лила после особенно изощренного набора бранных слов. – Тебе следовало приказать Питу, чтобы он почаще тебя поворачивал. С этого момента пользуйся трапецией и поворачивайся сам.

– Я пытался сегодня утром.

– Вот хороший мальчик. Получишь золотую звездочку.

– Ты закончила? – Он бросил на нее мрачный, угрожающий взгляд.

Лила весело подмигнула ему в ответ:

– Закончила что? Обрабатывать твои раны или любоваться твоей симпатичной задницей?

– Лила! – почти прорычал он. Она похлопала его по щеке там, где не было затянувшихся следов от ссадин.

– Успокойся, я не собиралась тебя насиловать. Твой шов причиняет тебе неудобства? – Она осмотрела его, легко коснулась рубца, но не нашла никакого повода для беспокойства.

– Только зудит все время.

– Ты это чувствуешь?

– Да.

– Хорошо. Никаких проблем с рубцеванием, по-моему, нет. Твои будущие любовницы, вполне вероятно, сочтут его завораживающим.

– Рад это слышать. Мы закончили?

– Нет, я еще собираюсь вымыть тебе спину. Тебе будет очень приятно.

Если его глубокие вздохи и говорили о чем-нибудь, то только о наслаждении.

– Смею предположить, что все твои охи и вздохи означают, что ты доволен, – заметила Лила, вытирая кожу насухо. – Как насчет лосьона? – Она налила немного ароматной жидкости на руки и принялась массировать ему спину.

– Это просто замечательно. Чуть левее, да, спасибо.

– Ты словно в оргазме, – поддразнила его Лила.

– Если сравнить с тем, как я себя чувствовал совсем недавно, так оно и есть.

Она с улыбкой надавила чуть сильнее, обводя контуры его мускулистой спины. Никакого лишнего жира, никаких складок. Кожа упругая, словно на барабане.

– Лила?

– Да?

– А я смогу испытать это снова? Почувствовав, как изменилось его настроение, Лила подняла руки, чтобы больше не касаться его кожи.

– Что именно?

– Оргазм.

– Все зависит от того, с кем ты станешь спать. – Шутка оказалась не слишком удачной.

Протянув руку, Адам схватил Лилу за локоть, притянул к себе так, чтобы ее пальцы легли ему на шею.

– Не играй со мной. Скажи мне, я смогу снова испытать наслаждение с женщиной? Сможет ли женщина испытать наслаждение со мной?

Лила смотрела вниз на его взъерошенные черные волосы. Адам Кавано был просто великолепен. Какая женщина не испытает удовольствия, даже если просто посмотрит на него? Безупречный профиль, прямой, длинный нос, квадратный, сильный подбородок. Не слишком густая щетина не только не умаляла его красоты, но даже подчеркивала ее.

Но он хотел услышать от нее отнюдь не похвалу своей красоте. Теперь это не имело значения. Лила сомневалась, что хотя бы один мужчина на земле поступился бы своей мужественностью ради классически правильных черт. Этот вопрос ей задавали все пациенты-мужчины, оказавшиеся в таком же положении, как и Адам. В первую очередь они жаждали узнать, останутся ли они настоящими мужчинами в постели. И когда речь заходила об этом, становилось неважным, насколько большой властью, богатством или престижем они обладают.

Лила ответила настолько правдиво, насколько могла.

– Я не знаю, Адам. Все будет зависеть от того, насколько сильно поврежден, если вообще поврежден, позвоночник. Твое тело перенесло страшную травму. Понадобится время и много работы, но я как профессионал могу тебе сказать, что ты будешь как новенький.

Она помогла ему снова лечь на спину. Ее сочувственная улыбка застыла на губах, когда она встретила взгляд его глаз, полный сомнения и подозрений.

– Ты лжешь!

Застигнутая врасплох его беспочвенным обвинением, Лила бросилась в контратаку:

– Ничего подобного!

– Ты все время говорила мне не правду.

– Если врачи сказали тебе, что они ничего не могут гарантировать, то так оно и есть на самом деле.

– Они все знают! – рявкнул в ответ Кавано. – Но они прислали тебя, чтобы сообщить мне плохие новости, правда? Или ты сама вызвалась? Тебе показалось, что представился просто великолепный случай раз и навсегда выиграть ту войну, что мы с тобой ведем с первой нашей встречи, правда?

– Должно быть, падая с горы, ты ударился головой. – Алые лепестки гибискуса зашевелились на ее футболке, настолько Лилу трясло от возмущения. – Я уже говорила, что не хотела приезжать сюда. Я пыталась покинуть тебя даже сегодня утром, но Элизабет просто умоляла меня остаться. И я согласилась побыть здесь до тех пор, пока сестра не найдет мне замену, а это для меня большой срок. Пока я буду выполнять мои обязанности, но я не собираюсь выносить твои оскорбления или выслушивать сумасшедшие бредни.

Адам ткнул в нее пальцем и чуть не попал Лиле по носу:

– Просто не надо мне врать.

– Я тебе не лгала.

– И не насмехайся надо мной.

– Я никогда не смеялась над тобой. – Она даже задохнулась от такого предположения. – Я бы никогда не стала нарочно дразнить человека, оказавшегося в твоем положении.

– Может быть, на словах и не стала бы. Но твои слова расходятся с делом.

– Мои слова расходятся с делом? О чем, черт побери, ты толкуешь?

– Начнем с того, что ты могла бы надеть более пристойную одежду, а не торчать тут передо мной в коротких шортах. Ты выглядишь как девица на пляже в поисках следующей легкой добычи на одну ночь.

– Что?

– Ты о туфлях когда-нибудь слышала? Большинство женщин их носят, потому что так положено. Они не ходят босиком… Во всяком случае, если не набиваются на то, чтобы с ними переспали.

– Ты просто грязный сексист. – Глаза Лилы опасно потемнели, став из синих почти черными.

– И потом, я всегда считал, что медицинские сестры должны носить головной убор, а не распускать волосы по плечам.

– Я не медсестра.

– Вот это чертовски верно. Что это была за мазь? Скипидар? Эти пролежни на заднице меня просто убивают!

– Очень рада это слышать. Такому милому парню только этого и остается пожелать.

Лила рванулась к дверям. Адам подтянулся на трапеции и сел.

– Куда это ты собралась? Ну-ка вернись. Я с тобой еще не закончил.