Текст книги "Неукротимый"

Шайна чувствовала, как слабеет ее воля, как уходит желание сопротивляться под натиском его рук, его губ…

Слабый стон вырвался из ее груди, когда Габриель обнажил высокую, упругую грудь и положил ладонь на розовый кружок соска.

– Не надо! – прошептала она, извиваясь под ним, пытаясь ускользнуть от его ласкающих рук, от его губ, нежно и требовательно касающихся ее тела.

Его губы оставили грудь и скользнули вниз, целуя нежный холм ее живота, опускаясь все ниже и ниже – к другому, еще более нежному холмику. Коснулись его, и у Шайны перехватило дыхание.

– Не надо! – прошептала она в последний раз, уже безвольно.

Он продолжал ласкать ее, возбуждать, разводя губами нежные лепестки плоти. Шайна металась, комкая руками простыни, и думала только о том, что умрет в медленном огне страсти, если он не остановится. А если он остановится – то она все равно умрет.

Его руки, его губы уверенно вели Шайну сквозь алый туман страсти. Она металась, охваченная неведомым доселе огнем, потрясенная новыми чувствами и ощущениями, рождавшимися в ней.

И вдруг Габриель остановился. Внезапно замер, словно превратился в статую. И тогда случилось то, чего он так ждал – Шайна сама потянулась ему навстречу – всем своим пылающим, жаждущим телом. Габриель не отвечал ей.

Сознание стало возвращаться к Шайне, и она вновь начала вырываться из рук Габриеля, попыталась оттолкнуть его, выскользнуть, освободиться от его объятий.

– Отпустите же! – сердито прошептала она. Слезы бессильной ярости стояли у нее в глазах. – Оставьте меня! Слышите? Или я начну кричать – так, что весь дом сбежится!

Габриель спокойно смотрел ей в глаза своими – зелеными, блестящими, бездонными. Свободной рукой он потянул завязку своего халата. Распахнул его и прижался своим обнажившимся телом к нежному телу Шайны.

– Теперь можете кричать, – разрешил он, теснее прижимаясь к ней.

Шайна почувствовала его горячее сильное тело, все сильнее и сильнее прижимающее ее к постели, его напряженную плоть, устремленную к заветной цели. Шайна вспомнила ту боль, что испытала тогда, на борту «Фортуны», и протестующе застонала.

– Кричите же! – повторил Габриель тихим шепотом и одним плавным, но сильным движением вошел в Шайну.

Нет, она не закричала, не стала звать на помощь. Удивленный возглас вырвался из ее груди. Да, она вновь ощутила боль, но как незначительна и мимолетна она была по сравнению с тем наслаждением, с тем блаженством, которое испытала Шайна! Не сдерживая себя, не имея сил управлять собою, Шайна всем телом изогнулась навстречу Габриелю.

– Нет, нет… – бессвязно шептала она, полностью теряя над собой контроль. – Да, да… Еще… еще…

В этот момент в дверь негромко постучали. Габриель и Шайна застыли, застигнутые врасплох в самый неподходящий момент. Как мало не хватило им, чтобы достичь вершины наслаждения!

Шайна протестующе застонала, когда Габриель осторожно выскользнул из нее. Теперь они лежали, уставясь на дверь напряженными глазами.

– Шайна? – послышался из-за двери голос Ребекки. – Шайна, ты не спишь?

– Это Ребекка, – чуть слышно шепнула Шайна. – О мой бог!

Шайна выскользнула из объятий Габриеля и встала с постели. Затем в темноте она подошла к двери.

– Что случилось? – спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал естественно.

– Мне что-то не спится, – ответила Ребекка. – Могу я зайти поговорить с тобой?

– Э-э-э… – Шайна прижалась пылающим лбом к холодному дереву.

Ну что ж, момент настал. Сейчас она откроет дверь, и пусть Ребекка своими глазами увидит, каков ее избранник. Пусть, пусть она застанет его здесь – в комнате ее кузины, среди ночи, в одном халате… Да, будет много шума, это уж точно. Скандал будет еще тот. Возможно, все кончится тем, что Шайне придется покинуть Монткалм. Что ж, она пойдет и на это, лишь бы не дать погибнуть своей любимой кузине замужем за этим ужасным, коварным Габриелем Сент-Джоном.

Шайна глубоко вздохнула и повернула ручку замка. За дверью стояла Ребекка с горящей свечой в руке.

– Какая ты бледная, – заметила она, входя в комнату. – И у тебя такой смущенный вид, словно ты прячешь у себя в комнате любовника.

Шайна промолчала, ожидая, когда раздастся негодующий крик Ребекки: «Невероятно! Невозможно! Чудовищно!»

Однако все было тихо. Обернувшись, Шайна увидела, что Ребекка поставила горящую свечу на столик рядом с раскрытым окном и опустилась в глубокое кресло. Шайна быстрым воровским взглядом окинула комнату, обвела глазами все темные углы.

Никого. Пусто.

– Ты так рано ушла вчера вечером, – не замечая сконфуженного вида Шайны, продолжала Ребекка, занятая своими мыслями. – Я уж стала беспокоиться – не заболела ли ты. Но Габриель сказал, что встретил тебя и ты ему пожаловалась на усталость и на духоту в гостиной.

– Я… Видишь ли…

Шайна решительно подошла к громоздкому платяному шкафу. Габриелю не скрыться, не спрятаться…

Она распахнула створки шкафа…

Он был пуст – если не считать висевших в нем платьев. Их купил Шайне дядя вскоре после ее приезда в Монткалм.

– Шайна! – удивленно воскликнула Ребекка. – Что ты делаешь?

– Ничего, – вздохнула Шайна. – Ровным счетом ничего… Просто… Просто я хочу сказать, что подумала…

Шайна подошла к окну и выглянула наружу. У нее перехватило дыхание, когда она увидела внизу, под окном, Габриеля. Он стоял босиком прямо посередине клумбы, засаженной колючими высокими розами.

Ухмыляясь, он зажал в губах сорванную алую розу и отвесил Шайне низкий шутовской поклон. Затем вынул розу изо рта, тщательно оборвал все лепестки и сложил на ладонь. Протянул руку навстречу Шайне и нежно сдул лепестки в направлении ее окна.

Словно алые снежинки, лепестки взмыли в воздух. Предутренний ветерок подхватил их, закружил и понес в темноту спящего сада.

Ошеломленным взглядом Шайна проследила их путь, а затем вернулась в комнату. Рядом с окном стояло кресло. Шайна обессиленно опустилась в него.

Встревоженная Ребекка наблюдала за странным поведением кузины.

– Что с тобой? – удивленно спросила она. – У тебя такой вид, словно ты только что увидела призрак.

– Ах кузина! – покачала головой Шайна. – Если бы призрак! Нет, я только что видела самого дьявола!

9

Йен Лейтон сидел в задумчивости на скамеечке возле постели и рассматривал позолоченные пряжки своих коричневых башмаков.

Его визит в Монткалм затянулся и складывался совсем не так, как он ожидал. В его отношениях с Шайной не происходило никаких перемен. К лучшему, во всяком случае. А он-то так надеялся, что ее благодарность к нему – избавителю от пиратского плена – станет основой для их будущих отношений: нежных, теплых, обещающих долгую и счастливую совместную жизнь.

Но не случилось. Не состоялось. Не сложилось.

Более того, Йен заметил, что чем дальше, тем сильнее стало проявляться нежелание Шайны разговаривать с ним, находиться в его обществе… Поначалу холодность девушки задевала Йена. Позже – заинтриговала, и он вознамерился разгадать эту загадку.

В прошлом он знавал немало женщин, и всегда безо всяких усилий сближался с ними. Правда, такой красивой женщины, как Шайна, ему встречать еще не доводилось. Это факт. Но и сам он разве плох? Мало ли было женщин, которых ему приходилось ставить на место, когда они продолжали преследовать его в то время, как он был уже поглощен другой. И вот – ирония судьбы! – он встретил свой идеал, но этой женщине он не пришелся по сердцу. Увы! Йен сокрушенно вздохнул, потянулся к своему походному саквояжу и вытащил из него заветную фляжку с абсентом.

– Изумруд! – прошептал он, глядя сквозь нее на свечу. – Чистый изумруд!

Он понимал, что алкоголь все больше засасывает его, но у него не было ни сил, ни желания сопротивляться.

Сделав хороший глоток, он еще раз взглянул на просвет сквозь стекло, а затем тщательно завинтил крышку и уложил фляжку назад, в саквояж. Здесь, в Америке, мало кто понимает толк в настоящем абсенте. То ли дело в его родной Англии, где его любимый напиток называют «Грин Джинджер». Нужно поберечь остатки абсента, иначе его не хватит до того дня, когда он вернется домой, в Лондон.

Подстегнутые алкоголем, его мысли вновь обратились к Шайне. Что же движет этой девушкой – гордость, холодность? А может, ее сердце отдано другому? Тогда нужно паковать чемоданы – и поскорее отсюда прочь. Это будет самым лучшим выходом из создавшейся ситуации. К тому же его самолюбие не пострадает – ведь он уедет сам. Уедет, чтобы никогда не видеть ее прекрасного, но – увы! – такого безразличного к нему лица!

Но Йен лгал самому себе. У него не хватило бы духу – вот так взять и уехать. Слишком глубоко ему запала в душу эта девушка. В ней было нечто неуловимое, редкостное. То, что Йен подметил в женщинах всего пару раз за всю свою жизнь. И этого «нечто» он не встречал уже давным-давно.

Нет, он не может вот так, без борьбы, покинуть Шайну. Он хочет, он должен быть рядом с ней. Рассказать ей все о своих чувствах. Добиться ее взаимности. Дождаться, пока ее чувства к нему не сравняются по силе с теми чувствами, которые он испытывает к ней.

Увлеченный своими планами, Йен накинул на плечи снятый было песочного цвета сюртук с двумя рядами золотых пуговиц, взглянул на себя в зеркало, поправил упавшую на лоб прядь волос и вышел из комнаты на поиски своей мечты.

А тем временем предмет мечты Йена Лейтона находился в нижней гостиной в глубокой задумчивости, опустив на колени забытое вязанье. Нити серебристой шерсти свисали на пол с юбки Шайны, легким облачком лежали на полированном дубовом паркете.

Нет, не спасла ее работа от неотступных мыслей! И пальцы, занятые спицами и шерстью, не увели ее от воспоминаний!

Нет, нет, все валилось из рук Шайны, а в ее сердце жило одно лишь слово, одно дорогое имя – Габриель.

Ее очень напугало все, что произошло вчерашней ночью в спальне. Ах, если бы у нее нашлись тогда силы закричать, позвать на помощь! Или Ребекка пришла бы минутой раньше! Тогда они никогда бы…

Она покраснела, еще раз вспомнив со стыдом все, что с нею произошло. Но до чего же прекрасным, волшебным было чувство, когда Габриель овладел ею! Так, оказывается, при этом можно испытывать не только боль и страх. И не только стыд. Ее тело предало ее. Ее собственное тело! В ту секунду, когда он должен был покинуть ее, она желала этого мужчину так, как ничего и никого на свете не желала до сих пор.

Шайна закрыла лицо руками. При этом на паркет упало ее неоконченное рукоделие, но Шайна даже не заметила этого. Сумасшествие! Сумасшествие! Сладкое, прекрасное сумасшествие! И Габриель знал об этом! Прекрасно знал о том, какого джинна он выпускает на волю. Он знал, чем и как победить ее – без единого слова, без малейшего насилия! Он играл беспроигрышную игру, заставив Шайну полюбить его так же сильно, если не сильнее, чем он ее.

Проклятие! Что же теперь делать?

Руки Шайны безвольно упали на колени. Нет, она больше никогда не допустит этого! Она скорее умрет, чем позволит Габриелю Сент-Джону еще хоть раз дотронуться до себя! Пусть он женится на Ребекке, пусть поломает ей жизнь – и будь он проклят!

Шайна подняла голову и увидела Йена, стоящего в дверях. В ее глазах все еще пылал гнев, в его взгляде застыло недоумение.

«Чем это она так расстроена?» – подумал он.

Увидев Йена, Шайна постаралась собраться и успокоиться. Не обращая внимания на спутавшееся вязанье, она поднялась и шагнула ему навстречу, протягивая руки.

– Рада видеть вас, – солгала она. – А я уж подумала – куда это вы подевались? Куда спрятались?

– Я действительно хотел спрятаться, – ответил Йен, пораженный переменой, произошедшей с нею. – Я думал… м-да… Мне показалось, что вы избегаете меня.

– Избегаю вас? Глупости. И как вам это могло прийти в голову?

Шайна бросила на него лукавый, кокетливый взгляд. Ей вдруг пришло в голову, что решение ее проблем здесь, рядом, под крышей Монткалма. Йен стремится все время быть рядом с нею? Прекрасно. Пусть будет. Его присутствие станет лучшей защитой от Габриеля – с его попытками сделать из Шайны послушную марионетку, управлять ее чувствами. Пока Йен будет рядом, она избавится от опасности еще раз остаться наедине с Габриелем.

– И все же, – продолжал Йен, не отвечая на призывный жест Шайны, – мне кажется, вы не очень-то рады моей компании. Я думаю, вы больше обрадуетесь, если я уеду из Монткалма.

– Уедете? – Шайна схватила его за руку. – Как вы можете думать о том, чтобы уехать? Я была уверена, что вы согласитесь быть моим кавалером на балу в Брамблвуде. О, Йен, скажите, что вы согласны!

Йен почувствовал себя на седьмом небе от счастья. Угасшие было надежды вспыхнули в нем с новой силой. Под взглядом ее сияющих голубых глаз, обрамленных пушистыми ресницами, все его мысли об отъезде из Монткалма мгновенно испарились.

– Для меня будет большой честью быть вашим кавалером на балу в Брамблвуде, – тихо сказал он, и глаза его довольно блеснули.

– Вы так добры ко мне, – смущенно прошептала Шайна. – А могу я просить вас еще об одном одолжении?

– Разумеется, – быстро ответил Лейтон.

– Не могли бы вы поехать со мной на верховую прогулку? Ребекка говорила мне, что вдоль берега реки неплохие дороги, а природа там просто божественна.

Йен, конечно же, с радостью согласился, и Шайна ненадолго покинула его, чтобы переодеться.

Для верховой прогулки она выбрала черный костюм со свободными, широкими юбками, усыпанный золотыми искрами жилет и хлыст с рукояткой из слоновой кости. Забрала назад и заплела в тугую косу волосы, перехватив их тонким черным шнурком. Наряд ее завершила маленькая черная шапочка, расшитая золотом.

Спустя немного времени она уже скакала вместе с Йеном по речному берегу, любуясь природой, которая и впрямь была волшебно красивой – Ребекка не обманула. Дорога то шла вдоль реки, то сворачивала в лес – густой, нетронутый, с непуганым зверьем, безо всякой опаски пересекавшим дорогу. Птицы с пронзительными криками срывались с ветвей, взмывали в сияющую синеву и уносились прочь, к речным заводям. Под раскидистыми вековыми деревьями, на пронизанных солнцем лужайках ярко горели огоньки цветов на фоне изумрудной, усыпанной мелкими алмазами росы зелени.

Лес окружил путников со всех сторон. Монткалм остался далеко позади. В тишине леса Шайна и Йен были похожи на Адама и Еву посреди чудесного, но навсегда потерянного человеком Рая. Чуть придержав поводьями своего чуткого скакуна, Шайна оглянулась с улыбкой на Йена, который ехал сзади на живой игривой лошадке с длинной гривой, развевающейся на теплом летнем ветерке.

– Отсюда можно увидеть реку, – заметила Шайна, кивнув туда, где в просветах между деревьями блеснула речная гладь.

– Великолепно, – согласился Йен, переводя сияющие глаза с открывшейся перед ними картины на оживленное лицо Шайны. – Может быть, остановимся?

Шайна согласно кивнула и остановила своего жеребца. То же сделал и Йен со своей кобылкой. Он соскочил с лошади первым и тут же подошел к Шайне. Бережно взяв девушку за талию, он помог ей спуститься на землю из богато разукрашенного седла, которое Шайна позаимствовала у Ребекки.

С явным сожалением отпустив талию Шайны, он бережно взял маленькую, затянутую в перчатку руку и повел свою прекрасную спутницу к сияющей вдали реке.

Шайна чувствовала на себе его взгляд – немигающий, пристальный, жаркий. Чувствовала, как дрожит рука Йена, нежно сжимающая ее руку. Шайна не поднимала взгляд от коричневого, украшенного золотыми пуговицами сюртука Йена и жилета цвета слоновой кости. Зачем? Она и так знала, что прочитает в его глазах, если взглянет в них: желание. Но как и чем она может ответить ему?

Да ничем, пожалуй. Не может же она в ответ на пылающий взгляд Йена признаться ему, что в глубине сердца жалеет, что это он, а не Габриель, стоит рядом, держит за руку, пожирает ее горящим взглядом. Она должна быть здесь с Йеном, это ее собственное решение, ее желание. Все так. Но сердце…

Сердце требовало, чтобы рядом был Габриель – человек, пробудивший страсть в этом сердце. Могут ли ее чувства, ее сердце, ее тело принадлежать Йену, если они уже отданы Габриелю?

И все же, если они будут отданы Йену, она, наконец, сможет спокойно смотреть на своего недавнего похитителя и быть уверенной в том, что его власть над нею кончилась. Или почти кончилась.

Шайна окончательно запуталась в своих эмоциях, мыслях и желаниях. Она устала сравнивать Йена с Габриелем, устала анализировать свои чувства к каждому из них.

Рука Йена выпустила ее пальцы и, помедлив, нежно и осторожно легла на талию девушки. Шайна не протестовала.

Она подняла лицо и подставила губы навстречу его губам. Поцелуй Йена был легким, нежным, чувственным. Он целовал ее совсем не так, как Габриель, – тот всегда делал это властно, сильно, огненно. Поцелуи Габриеля заставляли все ее тело трепетать, жадно тянуться навстречу… Сейчас этого не было.

И даже когда рука Йена, скользнув по шее и плечам Шайны, несмело легла ей на грудь, ничто не всколыхнулось в душе девушки, не опалило огнем страсти, как всегда бывало с Габриелем.

Йен будто бы первым пришел в себя. Он отступил на шаг и отвернулся, оперевшись рукой о ствол росшего рядом дуба.

– Святые небеса! – негромко воскликнул он, пытаясь успокоить свои чувства. В тихом, напоенном ароматом цветов воздухе было слышно его прерывистое дыхание. Он и представить себе не мог, что… Это был словно сон наяву…

При мысли о том, что Шайна смотрит на него, Йен постарался собраться. Обернувшись, он увидел, что она действительно не сводит с него глаз. Их взгляды встретились. Лицо девушки покрылось легким румянцем.

– Надеюсь, вы не обиделись на меня, – сказал Йен, пытаясь унять дрожь в голосе. – Если я сделал что-то не так – не сердитесь, простите… Я, наверное, слишком тороплю события…

– Вам не за что извиняться, – остановила его Шайна.

Она помолчала, пытаясь вернуть голосу спокойствие, маскируя прорвавшуюся в нем неприязнь. Ей стало не по себе – слишком далеко она зашла в своих экспериментах. Надо выходить из создавшегося положения – но мягко, не оскорбительно.

Шайна чувствовала себя обманщицей.

Йен по отношению к ней вел себя безупречно, как истинный джентльмен. И как она смеет осуждать его за то, что он ведет себя совсем иначе, чем Габриель?

– Не нужно извинений. Давайте лучше вернемся домой.

В Монткалм они возвращались в молчании. Шайна очень обрадовалась, когда сразу после их приезда домой дядя Артур пригласил Йена в гостиную, чтобы переговорить о чем-то.

Это позволило ей быстро подняться по лестнице в свою спальню и остаться одной.

Из окна она видела, как Йен вместе с лордом Клермонтом вышли из дома, сели на лошадей и поехали по дороге, ведущей на новые плантации дяди. Шайна решила, что дядя Артур решил посоветоваться с Йеном по поводу возделывания земли – у Йена был большой опыт в этом деле, который он приобрел еще в Англии. Так, во всяком случае, считал лорд Клермонт. Шайна же не могла сдержать усмешку. Ну что мог знать о возделывании земли Йен – доктор, сын графа? Видел ли он вообще когда-нибудь, как растет табак?

Единственное, что радовало ее в этой ситуации, так это возможность спокойно подумать о том, что произошло – а точнее сказать, не произошло – между нею и Йеном в лесу.

Но долго наслаждаться уединением Шайне не пришлось. Явилась горничная – убирать комнату, и Шайна сошла вниз, решив заглянуть в библиотеку, которая одновременно служила кабинетом лорду Артуру. Кроме него, в библиотеке редко кто бывал: мысли его жены и дочери были куда как далеки от литературы. До книг ли было им, занятым проблемами моды и последними новостями о жизни соседей!

В библиотеке приятно пахло воском и старой кожей. Обстановка здесь была весьма скромная, мебель – старая, солидная, не очень красивая, но такая удобная! На полках, защищенные от прямых солнечных лучей толстыми стеклами и плотными оконными занавесками, стояли ряды книг. Возле камина был устроен маленький уютный альков – здесь лорд Клермонт проводил многие часы, окруженный мудростью веков, глядевшей на него со стороны кожаных книжных корешков.

Переходя от полки к полке, Шайна читала на корешках названия книг. Но она пришла сюда для того, чтобы разобраться в собственных мыслях, а не для того, чтобы набираться книжной мудрости, поэтому она не открывала застекленные дверцы и не трогала выстроившихся в ряд томов.

Дверь библиотеки негромко скрипнула, и Шайна недовольно обернулась. Ну кто там еще? Снова горничная?..

Нет, не горничная. Но когда Шайна увидела, кто это, она подумала, что лучше бы здесь появились одновременно все горничные Монткалма. Габриель вошел в библиотеку и плотно закрыл за собой дверь. Зеленые глаза предостерегающе взглянули на Шайну. Лицо его было напряженным и строгим.

– Вернулась? – неприязненно буркнул он, подходя к ней вплотную. Пуговицы блеснули на его черном сюртуке, когда на них упал яркий луч солнца, пробившийся сквозь щель в занавесях.

Шайна независимо вздернула подбородок.

– А ты думал, что я не вернусь? – резко ответила она. – Напрасно. У меня нет никаких оснований бежать из Монткалма – в отличие от некоторых иных мест, где мне довелось побывать против моей воли.

Габриель сжал челюсти так, что на щеках заиграли желваки.

– Ты ездила верхом вместе с Йеном Лейтоном.

О, это была не просто констатация факта – это было обвинение!

– И что из того? – холодно и безразлично ответила Шайна, бесцельно переставляя книги на полке. – Тебя это не касается.

Она увидела, как потемнели, налились гневом его глаза.

– Может, ты забыл о том, что помолвлен? Не забыл? Ну так проявляй тогда интерес к моей кузине, а не ко мне!

– Я уже говорил, – огрызнулся он. – Что собираюсь порвать с Ребеккой!

– Да ну? – с издевкой протянула Шайна. – И когда ты с ней… порвешь? В первую брачную ночь?

– Черт побери, Шайна… – начал он.

– Хватит! – оборвала она его. – Я не верю, что ваша с Ребеккой помолвка будет расторгнута! Ты лжец! Великий лжец! Ты пропитан ложью насквозь – начиная с имени! Думаешь приобрести респектабельность за счет женитьбы? Ну так нет! Ты – грязный пират, Габриель, худший изо всей твоей братии! Я поверю в то, что ты порвал с Ребеккой, только тогда, когда своими глазами увижу это!

Шайна высоко вскинула голову, чувствуя в себе неведомую раньше силу.

– А что касается меня, – закончила она, – то я вольна делать все, что хочу и с кем хочу, и будьте вы прокляты, мистер Сент-Джон, если попробуете помешать мне!

В ту же секунду он оказался рядом. Его пальцы грубо рванули тонкий шелк ее платья и впились в обнаженную кожу.

– Он твой любовник? – с безумным видом глядя на Шайну, зарычал он. – Да или нет? Ты уже успела впустить этого прилипалу в свою постель?

– Прилипалу? – возмутилась Шайна. – Почему прилипалу? Этот человек спас мне жизнь, какой же он прилипала? Он… Он…

– Он спал с тобой! – в бешенстве закричал Габриель, не давая Шайне уйти от вопроса.

Шайна с ужасом смотрела в пылающие яростью глаза Габриеля. Она подумала, что если скажет сейчас «да», он тут же ринется на поиски Йена Лейтона, чтобы разорвать того на клочки. Это были глаза убийцы, готового на все.

Шайна задрожала от страха в сильных руках Габриеля.

– Нет, – прошептала она, не находя в себе сил солгать этому человеку. – Мы с ним не любовники.

В глазах Габриеля сверкнул триумф.

– Но мы целовались с ним в лесу, – добавила она, чтобы подпортить Габриелю радость. – Да, мы целовались, и его поцелуй до сих пор живет на моих губах.

Лицо Габриеля вдруг стало странно спокойным. Шайна тут же вспомнила это выражение лица. Она видела его у Габриеля Форчуна, пирата, хозяина морей – лицо человека, который не привык, не умеет отступать, проигрывать, позволять кому-либо поступать помимо его воли.

– Сотрем этот поцелуй, – глухо пробормотал он.

Подтверждая свои слова, Габриель крепко прижал Шайну к себе и действительно опалил ее губы поцелуем. Девушка пыталась сопротивляться, но он, конечно же, был сильнее. Еще один поцелуй, еще один… И вот уже волна огня прокатилась по жилам Шайны, сладко забилось сердце, и ее тело, преодолевая остатки сопротивления, угасавшие в мозгу, потянулось навстречу Габриелю.

Когда он наконец отпустил Шайну, она была в оцепенении. Снова он оказался сильнее. Ноги едва держали Шайну, пол качался под ними, словно палуба во время шторма. Чтобы не упасть на ставших вдруг ватными ногах, девушка ухватилась рукой за спинку кресла. С упреком она посмотрела на Габриеля.

– Почему вы преследуете меня? – прошипела она – зло и растерянно. – Чего вы еще хотите? Почему не оставите меня в покое?

– Ты моя, – едва слышно выдохнул Габриель. – Моя! Я получил тебя от Ле Корбье на борту «Черной Жемчужины». Я сделал тебя своей на борту «Золотой Фортуны». Когда ты бежала, я думал, что потерял тебя навек, но Провидение вернуло мне тебя. И никаким силам уже не разлучить нас. Ты всегда будешь моей, Шайна! Пока меня не убьют… или я не убью тебя…

Он тяжело взглянул в глаза Шайны и вышел, оставив девушку одну – плачущую и дрожащую – в тишине библиотеки.