Текст книги "Цвет страсти"

Сандра Мартон
Цвет страсти

Глава 1

Каньон Черного Волка, Монтана,

21 июня 2010 года, 5.34 утра,

один час до летнего солнцестояния

Ночь еще властвовала здесь.

Каньон, казалось, не собирался отпускать холодную темноту. Порывистый ветер, спускаясь с горных пиков, источал горестные вздохи.

Сиенна Каммингс поежилась.

Когда утренний свет готов был уже достигнуть дна каньона, перед ее глазами вдруг промелькнула вся его древняя, кровавая история.

Тяжелая рука легла ей на плечо.

– Ну вот, – сказал Джек Берден, – ты замерзла. Но я тебя согрею.

С натянутой улыбкой Сиенна выскользнула из-под широкой длани своего руководителя.

– Мне не холодно. Просто я немного взволнована. Восходом солнца, – быстро добавила она, прежде чем Берден успел применить свой обычный прием – придать ее словам какой-нибудь неприличный оттенок.

На сей раз у него ничего не получится.

– Я тоже взволнован, – начал он, все же пытаясь добиться своего. – Мне повезло… остаться с тобой наедине.

Так можно было выразиться лишь с большой натяжкой. Неподалеку находились четыре человека: два студента-старшекурсника, профессор с факультета антропологии и девушка, которую Берден называл своей секретаршей. По тому, как та поглядывала на Джека, было ясно, что ее настоящая работа заключается совсем в ином, что, впрочем, не так уж и плохо. Во всяком случае, это хоть немного сдерживало несносного босса Сиенны.

Бердена совершенно не интересовал тот факт, что им предстоит стать свидетелями явления, совершенно уникального в своем роде. Скоро солнечные лучи окажутся на высоте одной трети от вершины Блэквулфа – скалы Черного Волка – и высветят круг на камне, выбитый одержимым подвижником тысячу лет назад. Уже очень давно никто не видел это чудо. Им первым разрешили приехать сюда, и то только потому, что скоро все может измениться – каньон собирались продать какому-то бизнесмену.

Однако, несмотря ни на что, Джек Берден думает только о том, как соблазнить ее.

Господи, как он ей надоел! Конечно, существуют законы, защищающие от сексуальных домогательств. Можно подать жалобу в университет… и спокойно жить дальше с сознанием того, что на твоей карьере поставлен жирный крест. Вот вам и двадцать первый век. Равноправие, черт возьми!

Отбросив мрачные мысли, Сиенна посмотрела на вздымающийся прямо перед ними острый пик.

Оставалось еще полчаса, не меньше, но ожидание составляет неотъемлемую часть любого исследования.

Сиенна успела побывать во многих местах с древней историей. Она видела восход солнца, обрисовывающий контуры величественного храма Чичен-Ица, бродила среди гигантских камней Стонхенджа…

Но в этом месте было что-то особенное.

Сиенна ощущала это всем своим существом, каждой клеточкой своего тела, но ни за что не призналась бы в этом – она была ученым, а наука не принимает в расчет чувства.

Она едва слышно вздохнула. Джек Берден наклонился к ней:

– Довольна, что я взял тебя с собой?

О господи! Оказывается, он сделал ей подарок. Сиенне оставалось несколько месяцев до защиты диссертации, а перед этим она целых два года изучала каньон Черного Волка и заслужила право присоединиться к экспедиции. Она знала все об этом каньоне: от древних людей, селившихся здесь, до воинов команчей и сиу, которые сражались за него. Известно ей было и о последнем владельце здешних земель, Джессе Блэквулфе. Его исчезновение так и осталось для всех загадкой.

Он был военным, сражался во Вьетнаме и за десять лет до ее рождения вернулся домой, что можно было счесть удачей. А потом Джесс Блэквулф… пропал.

Сиенна пыталась выяснить, что с ним случилось, твердя себе, что это имеет отношение к ее работе. Но то была неправда. Просто этот человек захватил ее воображение. Странно, конечно. Культурологи-антропологи изучают культуры, а не отдельных людей. Но было в истории Джесса Блэквулфа что-то такое…

– Ну, вот сейчас, – зашептал взволнованный студент. – Еще какая-то пара минут.

Обхватив себя руками, Сиенна ждала.

Каньон Черного Волка, Монтана,

22 июня 1975 года. 5.34 утра,

один час до летнего солнцестояния

Конь Джесса Блэквулфа нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

– Скоро, – тихо сказал Джесс, поглаживая загрубевшей от работы рукой шелковистую шею животного.

Прищурившись, он посмотрел на зазубренный пик.

Его предки приходили в каньон поклоняться своим богам. Джесс пришел попрощаться с ними. В его жизни таким вещам больше не было места.

Не вера привела сюда Джесса. Наоборот. Тем не менее увидеть это явление в последний раз он почему-то считал важным. Ребенком он верил в это, но с тех пор прошло много лет… Джесс стал старше и умнее.

Серый жеребец громко фыркнул. Четко очерченные, словно вырезанные резцом, губы Джесса дрогнули.

– Ладно, – улыбнулся он, – может, ты и прав.

Старше? Несомненно. Умнее? Кто знает.

Жеребец снова фыркнул, словно желая сказать:

«А что же мы тогда делаем здесь, в то время как нам обоим надо бы спать?» Джесс не винил его за это. Дело заключалось в том, что час назад он, повинуясь внезапному импульсу, проснулся, вывел Клауда из теплого стойла, надел на него уздечку и поскакал в каньон полюбоваться восходом солнца.

Впрочем, следует быть честным хотя бы с самим собой. Он думал об этом. Он это планировал. Ему необходимо разрубить раз и навсегда то, что еще связывает его с прошлым.

Джесс знал, что приближается солнцестояние. Совсем не обязательно быть команчем или сиу, чтобы знать это. В нем текла и англосаксонская кровь его матери. К тому же три года он проучился в университете. Всем известно, что два раза в год солнце достигает своего крайнего положения на небе, и эти дни называются днями солнцестояния.

Солнцестояние вполне реально.

Другое дело – мифы.

Мифы об обновлении земли. Та чушь, что заставляла древних воинов быть на этом месте в тот момент, когда солнце появлялось из-за зазубренного края скалы Черного Волка, пропуская луч между двумя глыбами в сороках футах от земли и попадая в центр круга, который предки высекли на большом плоском камне.

Надо быть идиотом, чтобы думать, будто, увидев это, ты сможешь изменить свою жизнь.

Джесс горько рассмеялся.

Его отец верил в это, так же как и дед и прадед. Так же как и каждый воин из рода Блэквулфов.

Большую часть жизни Джесс тоже в это верил. Не во все, конечно. Человека двадцатого века с университетским образованием не так-то легко подкупить всякими там мифами.

Главным для него было сохранение традиций. К примеру, таких, как встреча самого длинного дня в году.

Отец привел его сюда, когда ему исполнилось двенадцать лет.

– Скоро взойдет солнце, – говорил он, – и в священном круге прошедшее время встретится со временем грядущим. Клятва, которую человек даст в это мгновение, будет в дальнейшем определять его жизненный путь. Ты готов принести свою клятву, сын мой?

Да, Джесс был готов.

И как только солнце начало свое восхождение, он поднял лицо к свету и вытянул руки ладонями вверх, чтобы получить его дар, сияющий и теплый, и присоединиться к братству воинов.

Отец улыбнулся с гордостью. Мать обняла Джесса. Даже став старше и начав понимать, что старые легенды были просто легендами, он был рад, что принес свою клятву, рад, что отец приобщил его к древней традиции.

Но к тому времени, когда Джесс пошел в колледж, все изменилось. В далеких землях началась война. Многие его сверстники погибли. Но Джесса не призывали – тех, кто учился в колледже, не трогали.

Это казалось ему неправильным. Его род – род воинов. Не к лицу Блэквулфу прятаться в душных университетских аудиториях.

К двадцати годам Джесс осознал, что настало время подтвердить клятву, которую он дал в детстве.

Джесс ушел из колледжа. Записался в армию. Его отец гордился им, а мать плакала. Он прошел курс подготовки и был зачислен в элитные спецвойска. Джесс служил вместе с достойными людьми, сражаясь, как он думал, за стоящее дело.

И наблюдал, как все, во что он верил, превращается в пыль…

Небо приобрело легкий фиолетовый оттенок, что означало конец ночи. Первые лучи солнца коснулись горных вершин. Через несколько минут свет наполнил узкое пространство между двумя огромными камнями, которые предки Джесса водрузили тысячи лет назад.

Солнце поднималось все выше.

Джесс сделал глубокий вдох.

В прошлый раз, когда он, сидя на лошади, встречал солнцестояние, его душа была полна детского идеализма. А теперь… Теперь он стал мужчиной и многое понял. Джесс потерял все: отца, умершего от рака; мать, пережившую его лишь на несколько месяцев; веру в то, что на войне он отстаивал идеалы свободы и справедливости, чего теперь стыдился.

Сейчас, как только взойдет солнце, ему придется дать другую клятву. Теперь его цель – избавить мир от суеверий. Он продаст свои тысячи акров земли, и если какой-нибудь проворный бизнесмен решит установить входную плату в каньон в день солнцестояния, или в день равноденствия, или чтобы просто насладиться пейзажем, то и черт с ним.

Джесс уже нарушил древнюю традицию, запретив соплеменникам приезжать сюда, чтобы исполнить священный ритуал. Мужчин, особенно мальчиков, ни к чему приучать к таким вещам, которые способны превратить веру в неверие.

Это место оказалось местом лжи. И пора положить этому конец.

Все необходимые бумаги уже лежали на его столе. Осталось только подписать их и отправить с курьером к адвокату.

Клауд коротко заржал. Джесс посмотрел на луч солнца, который стремился пробиться между двумя каменными глыбами.

Он нервно втянул в себя воздух. Его пульс участился, в голове появилась какая-то странная легкость. Проклятье, как живучи суеверия!

А это что еще такое?!

Луч должен упасть на священный камень. Но откуда появился другой источник света – зеленая вспышка над его головой?

Жеребец испуганно шарахнулся в сторону. Джесс крепче натянул поводья, пробормотав что-то успокаивающее.

Лошади. И себе.

Молния в чистом утреннем небе? Молния без грома? Погода здесь, конечно, непредсказуема, но…

– Проклятье!

Еще одна вспышка позади зазубренного пика. Солнце исчезло, темнота накрыла землю. Конь, заржав, поднялся на дыбы.

И еще вспышка. Зеленый свет прошел между каменными плитами и лег в центр круга.

Жеребец совсем обезумел. Он то вставал на дыбы, то взбрыкивал задними ногами, пытаясь сбросить всадника.

Джесс с трудом удержался в седле.

Наконец вспышки прекратились.

Темнота отступила.

Солнце – ослепительно-яркий шар – появилось в ясном синем небе.

Свет залил каньон, пики гор, редкий кустарник и приземистые сосны с изогнутыми стволами, вцепившиеся в негостеприимные склоны. Но взгляд Джесса был прикован только к одной точке.

Фигуре. Человеческой фигуре, неподвижно лежащей в самом центре священного камня.

Глава 2

Забраться на него было совсем не просто. Приходилось долго выбирать опору для рук и ног, и хлынувший в кровь адреналин был тут не в помощь, а, скорее, во вред. Джесс почувствовал, как до боли напряглись его мышцы. Необходимо остановиться, сосчитать до десяти, сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, пока пот не выступит на коже. Если он сорвется, то грифам достанется двойная добыча.

Двойная? Он что, действительно кого-то видел?

Черт! Нет времени думать об этом. Он должен двигаться вперед.

Выступ навис прямо над ним. Предстояло самое сложное. Джессу не на что было опереться. Вот будет здорово, если он все же доберется до цели и обнаружит, что на камне лежит и не человек вовсе! А что? Кругом полно всякой живности.

Не хватало еще наткнуться на раненого гризли. Но беспокоиться уже поздно. Джесс сделал глубокий вдох и одним рывком достиг площадки.

Сердце застучало у него в горле.

На камне лежала женщина.

Без сознания, но живая. Лицо белое, но дыхание ритмичное.

Слабый стон слетел с ее губ. Открытых ран не видно, но это еще ни о чем не говорит. В нее могла попасть эта странная молния. А удар молнии способен нарушить сердечную деятельность. Или контузить.

Впрочем, она заслуживает того, что с ней случилось. Чужим здесь делать нечего. И все же старые привычки взяли верх – в армии их учили не только отнимать жизни, но и спасать. Джесс опустился на колени рядом с женщиной, собираясь внимательно осмотреть ее.

Она не дрожала. Это хорошо. Он прикоснулся пальцами к ее шее. Кожа теплая. Тоже хорошо. На горле билась жилка. Черт, пульс частит!

Джесс положил руку ей на грудь.

Удары сердца сильные и ровные… ее грудь наполнила его ладонь. Он отдернул руку и сел на пятки.

– Просыпайтесь, – скомандовал Блэквулф. Женщина не пошевелилась. – Ну же, давайте, открывайте глаза.

Незнакомка застонала. Ее веки дрогнули. Под ними скрывались глаза цвета весенних фиалок.

Кончик языка скользнул по пересохшим губам. Она смотрела на Джесса, но не видела его.

– Сосредоточьтесь, – сказал он. – Вы ранены?

Ее взгляд прояснился, губы раздвинулись.

– Отвечайте. Вы ранены?

– О боже, – выдохнула она.

А потом ее рот широко открылся и высокий отчаянный крик зазвенел, отражаясь от стен каньона.

Крик был наполнен ужасом. Неподдельным ужасом.

Над Сиенной склонился мужчина. Его лицо было разрисовано, как у дикаря, – острые высокие скулы были перечеркнуты черными полосами. Волосы стянуты в хвост кожаной лентой. Ее глаза опустились ниже. На шее на тонком шнурке висел коготь ястреба.

Этому могло быть только одно объяснение. Какой-то сумасшедший бродит в горах Монтаны, и ей «посчастливилось» встретиться с ним.

«Никакого крика, – твердила она себе. – Не кричи больше. Будь спокойна, будь спокойна, будь…»

– Прочь от меня! – взвизгнула женщина, когда он наклонился ниже.

Упираясь локтями в жесткую поверхность камня, она попыталась отползти назад. Бесполезно. Мужчина опустил ей на плечи большие руки и снова уложил ее на спину.

– Не двигаться.

Его голос был низким и грубым. Теперь Сиенна не сомневалась, что он сумасшедший. Не двигаться? Конечно же она будет двигаться. Она побежит быстрее ветра, но сначала ей необходимо высвободиться.

– Я сказал – не двигаться! – прорычал незнакомец. – Или мне придется успокоить вас.

Успокоить? Что он имеет в виду? Этот и множество других вопросов крутились в ее голове. Кто этот чокнутый? Откуда он тут взялся? И где она находится? Ее взгляд скользнул по сумрачному склону и висящему над ним ослепительному диску солнца.

Солнцестояние!

Она дожидалась момента, когда солнце направит свой луч между двумя каменными плитами возле священного камня, и вдруг ясное безоблачное небо прорезала зеленая молния.

Черная пустота разверзлась под ней. Она почувствовала, как падает…

А потом – ничего. Только холод, пронизывающий до самых костей.

И вот она, придя в себя, оказывается наедине с человеком, которого никогда не видела. У него жесткое лицо дикаря с черными, как обсидиан, глазами и тонким, словно прорезанным бритвой, ртом.

В горле у нее пересохло.

– Вы ранены? – спросил мужчина.

– Нет…

– Болит что-нибудь?

– Голова.

Большая рука, отпустив плечо женщины, прикоснулась к ее голове. Она попыталась отстраниться, но не смогла, так как он крепко держал ее за подбородок.

Незнакомец осторожно ощупал ее голову. Прикосновения его были очень легкими, даже нежными – резкий контраст с внешностью и голосом, – но это еще ничего не значило. Она изучала обычаи местных племен и знала, что с пленными обращаются достаточно хорошо до тех пор, пока…

– А-а…

Сиенна застонала от боли. Мужчина удовлетворенно хмыкнул:

– Ага, вот оно. Довольно-таки приличная шишка возле уха. – Его пальцы снова начали свое медленное путешествие – вниз по ее шее, к плечам…

Ей хотелось его остановить.

– Не надо, – прошептала она.

Он не обратил внимания на слабый протест. Движения его пальцев были уверенными и совсем не интимными, но это ничуть не уменьшало ее страх.

– Сколько пальцев?

Сиенна моргнула:

– Что?

– Сколько пальцев я показываю?

Она посмотрела на его руку:

– Три.

– А сейчас?

– Четыре… А вы кто?

Она осторожно приподнялась на локте. Незнакомец наклонился ниже. Женщина подалась назад. Издав нетерпеливое рычание, он схватил ее за плечи.

– Что вы делаете? – испуганно взвизгнула она.

– Проверяю зрачки.

Это было невыносимо. Его черные глаза словно хотели пробуравить ее насквозь.

– С моими зрачками все в порядке.

– Поверните голову. Еще раз. Медленнее. Хорошо. А теперь перевернитесь.

– Это еще зачем?

Не слушая ее возражений, он перевернул Сиенну на живот и тщательно ощупал спину. Его прикосновения были все такими же умелыми и безличными. Закончив, он снова перевернул ее на спину, а потом, подхватив под мышки, заставил сесть. Мир закружился. В голове гудело, словно рой крошечных пчел устроился там на постой.

Сиенна застонала.

Мужские руки сжали ее плечи. Это были сильные, потемневшие от солнца руки с рельефными мышцами. Она хотела отстраниться, но у нее не было сил.

Наконец земля прекратила свое вращение. Сиенна с дрожью втянула в себя воздух.

– Со мной… Со мной все в порядке.

Мужчина отпустил ее. Она слегка покачнулась. Он выругался и придержал ее за локоть.

– Опустите голову.

– Это совсем не…

– Опустите голову.

Она подчинилась. Разве у нее есть выбор, когда он так смотрит? Ни в коем случае нельзя злить сумасшедшего. Он и так уже рассержен.

– А теперь несколько глубоких вдохов… Как вас зовут? – Это был не вопрос. Приказ. – Отвечайте. Как ваше имя?

– Сиенна Каммингс. А вы кто?

– Как вы сюда забрались?

– Куда?

Его глаза сузились, превратившись в две черные щелки.

– Что, потеря памяти? Не верю. Так как вы оказались здесь?

Сиенна посмотрела на него.

– Где «здесь»? – спросила она таким тоном, что Джесс почти готов был поверить ей.

Правда, она назвала свое имя. Впрочем, это ничего не значит. Он видел немало раненых и знал, что существует такая вещь, как избирательная амнезия. Женщина может помнить, как ее зовут, но забыть остальное.

«Или же, – холодно подумал он, – эти мягкие розовые губы лгут».

– Здесь, – повторил он жестко, – на моей земле.

– В каньоне Черного Волка? – Она замотала головой. – Но вы не можете быть его владельцем!

– Очень даже могу. Уж поверьте мне, леди. Каждое дерево, каждый камень, даже каждый кусок грязи здесь – мой, понятно?

– Вы не можете быть его владельцем, – упрямо повторила она.

Джесс чуть не рассмеялся ей в лицо. Как она в себе уверена! Неужели дамочка решила, что достаточно разыграть из себя дурочку и ей все сойдет с рук, что бы она ни замышляла?

Она либо хиппи, не осознавшая того факта, что времена шестидесятых уже миновали, либо охотница за древностями.

Сейчас на рынке хороший спрос на предметы старины. «Священные реликвии индейцев», как назвал их толстый трусливый парень, которого он поймал здесь в прошлом году, несмотря на многочисленные запретительные знаки.

Кстати, коренные народности индейцами себя никогда не называли. Что же касается священной части… Ну, это уже совершенная чушь.

Конечно, кое-кто из его соплеменников, можно сказать, жил этими представлениями. В детстве Джесс был таким же, но война во Вьетнаме все изменила. Камни, символы, глиняные черепки – все это для него теперь не больше чем осколки прошлого.

Тем не менее он никому не позволит вторгаться на его землю.

Это место принадлежит ему. По крайней мере до тех пор, пока не подписаны бумаги.

«Впрочем, – подумал он, оглядывая ее с ног до головы, – к «детям-цветам» она, скорее всего, не имеет отношения». Нет ни бус, ни цветастого платья, волосы не падают свободно на плечи, а аккуратно собраны в хвост. Простая белая майка, потертые джинсы. Значит, точно: охотница. Его злило и то, что дамочка проникла в его владения, и то, что он не заметил ее, когда сидел на лошади, обозревая каменистые склоны каньона.

Однако сейчас следовало сосредоточиться на том, как им спуститься отсюда. Кем бы ни была эта женщина, он не хотел, чтобы ее смерть лежала на его совести.

К тому же труп привел бы в каньон не только шерифа, но и кучу репортеров. Такой известности Джессу сейчас хотелось меньше всего.

Он осмотрелся.

Веревки у него с собой не было, но скакать сорок миль к дому, оставив Сиенну под палящими лучами солнца, а возможно, и в качестве главного блюда в меню какого-нибудь хищника – вряд ли хорошая идея.

Наконец решение было принято.

– Ладно, – сказал Джесс. – Дайте-ка ваш ремень.

Она побледнела:

– Что?

– Ремень. – Свой ремень он уже расстегнул.

– Нет… Только не это. – Ее голос дрогнул. – Кем бы вы ни были, не делайте этого…

Джесс вскинул голову. Их взгляды встретились, и он все понял. Она решила, что он собирается ее изнасиловать. Почему? Потому что он выглядит как дикарь? Ну да, конечно. Он был без рубашки. С длинными волосами. На шее на кожаном шнурке болтался ястребиный коготь, подаренный отцом.

«Это убережет тебя от опасности», – сказал отец накануне его отъезда во Вьетнам.

Полосы на лице были единственным, чему не подобрать разумного объяснения. Хотя нет. Джесс пришел сюда попрощаться с землей и каньоном, как воин. Чуть больше минуты он выбирал между военной формой и боевой раскраской своего народа. Джесс Блэквулф больше не верил ни в то ни в другое, но древние узы все же оказались сильнее. Сорвав с себя рубашку, он нанес черные полосы на лицо и стянул волосы в хвост.

Джесс вздохнул:

– Мне нужны ремни, чтобы сделать связку.

– Связку?

– Нам необходимо спуститься со скалы.

Она моргнула:

– Спуститься со…

Джесс присел перед ней на корточки, схватил за плечи и заставил повернуть голову в сторону каньона:

– Да посмотрите же сюда, леди. Мы с вами на горном склоне. Как будто вы этого не знали.

– О боже, – едва слышно прошептала Сиенна, но затем с каждым словом ее голос звучал все громче. – О боже, – причитала она, – о боже, боже, боже…

Женщину начала бить дрожь. Дрожь – не то слово. Ее трясло, словно под порывами ураганного ветра. Джесс с силой встряхнул ее.

– Хватит! – рявкнул он.

– Я на скале Черного Волка, – проговорила она. – В Монтане… В каньоне Черного Волка… – Звук, который она издала, был похож то ли на смех, то ли на рыдание. – А это священный камень!

– Какая неожиданность!

Сиенна повернулась к нему, глаза широко открыты, в лице ни кровинки.

– Я была в каньоне. В каньоне, понимаете? И смотрела вверх, на скалу. На этот выступ. На камни и солнце… А потом… потом – вспышка… и вот я здесь… Но это невозможно, невозможно, невозможно…

Если она устроила спектакль, то, надо сказать, неплохой. Черт! Похоже, у нее шок. Лицо бледное. Глаза пустые.

Джесс схватил женщину за руку.

– Ну ладно… Успокойтесь…

Сиенна засмеялась. Так смеются раненые на поле боя перед тем, как впасть в ожесточенное безумие, сравнимое с яростью дикого животного.

– Тише-тише. – Джесс слышал, как стучат ее зубы, а у него не было ничего, чтобы согреть ее. С тихим проклятием он обнял Сиенну. – Ну же, успокойтесь.

– В-вы слышали, ч-что я сказала? Я б-была внизу. У самого подножия горы… И вот я уже не там. А вы… вы…

Он молча притянул ее к себе. Она пыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Через несколько секунд Сиенна всхлипнула, Джесс ощутил тепло ее дыхания на своей груди, горячие капли слез. Она казалась такой маленькой, такой хрупкой в его руках.

Как же у нее хватило сил забраться сюда?

Он не находил разумного объяснения.

Да, она проигнорировала запрещающие знаки. Он был уверен в этом. Но как ей удалось забраться на выступ? Он-то знал, какие сильные мышцы нужно иметь для этого, и не сомневался, что ей такое не под силу.

Правда, тело у нее хотя и мягкое, но в то же время хорошо тренированное. И упругое. А грудь… Полная. Округлая. Зрелая. Наверное, он и вправду дикарь, если готов прийти в возбуждение, держа в объятиях незнакомую женщину, к которой не должен испытывать никакой симпатии.

Сегодня, как только они спустятся с этой чертовой скалы, он вернет себе нормальный облик. А потом отправится в город, в бар и подцепит какую-нибудь сладкую курочку.

Пора кончать с не в меру затянувшимся воздержанием.

И тогда он не будет испытывать возбуждение, держа в объятиях какую-то охотницу за древностями.

Ладно. По крайней мере ее перестала бить дрожь. Джесс осторожно отстранился.

– Все в порядке?

Сиенна кивнула. С ее волос соскользнула резинка. Он думал, что они у нее темные, но – нет. Они отливали золотом.

– Ладно, – сказал Джесс. – Слушайте меня внимательно. Вам придется помогать мне, если вы хотите спуститься вниз.

Сиенна посмотрела на него:

– А что… что со мной случилось?

Ее голос был очень тихим, чувствовалось, что она все еще не пришла в себя.

– Молния.

Женщина кивнула:

– Я помню… Она была зеленой. Разве бывают зеленые молнии?

Хороший вопрос. Молнии, особенно здесь, могли быть разных цветов. Красные. Белые. Голубые. Но зеленая…

– Это может подождать, – отрезал Джесс. – Сейчас для нас главное – спуститься.

Ее горло судорожно сжалось. Кончик языка пробежал по пересохшим губам.

– У меня… не так уж много опыта в этом.

– У вас есть сообщники?

Сиенна непонимающе уставилась на него.

– Что?

– Был ли еще кто-нибудь с вами?

Должен быть. Джесс придвинулся к краю каменной платформы и посмотрел вниз, изучая дно каньона. Никого. Только Клауд, помахивая длинным хвостом, жевал кустарник.

– Да, – наконец сказала Сиенна. – Конечно. – Она встала и чуть покачнулась. Инстинктивно Джесс шагнул к ней, собираясь поддержать. – Джек. Джек и другие.

– Они вас бросили.

– Нет. Они, должно быть, где-то здесь, у подножия.

– Они ушли, – грубо оборвал ее Джесс. – Они заставили вас рисковать жизнью. Здесь нечего брать. Священный камень, как вы сами понимаете, великоват. А больше ничего нет. – Его губы скривились. – Ваши люди забрали все, что можно, еще пятьдесят лет назад.

– Мои люди? – Она посмотрела на него. – Что это значит?

И в самом деле, что? Она – белая. Он тоже. Наполовину, конечно, но разве это имеет значение? Разве Джесс Блэквулф когда-нибудь придавал значение цвету кожи?

– Ладно, – сказал он хмуро. – План таков. Я собираюсь связать наши ремни вместе. Один конец закрепим на вашем запястье, другой на моем. Я буду спускаться первым, а вы извольте следить за каждым моим движением. Понятно? За каждым движением, потому что один неверный шаг, и…

Сиенна замотала головой:

– Я не собираюсь спускаться с этой кручи!

– А что же вы, леди, собираетесь делать? – Голос Джесса просто источал сарказм. – Или у вас есть волшебная палочка? Раз, два, три – и вы уже внизу?

В ее взгляде сверкнул вызов.

– Я намерена просто проснуться, ясно?

Его брови взметнулись вверх.

– Что-о?

– Вы слышали! Я сплю. И все это – сон. Я не стою на этом чертовом выступе этой чертовой скалы и не разговариваю с мужчиной, у которого…

Джесс едва не расхохотался. Дамочка оказалась крепким орешком. И кем бы она ни была, он начал уважать ее.

– Ну так вот, крошка, это не сон.

– Нет, – надменно парировала Сиенна. – Я спокойно сплю в своей палатке. И вы не переубедите меня. – Ее глаза, потемнев, сузились. – Все это не по-настоящему.

– Мы теряем драгоценное время. Солнце уже высоко.

– Нет, – отрезала она. – Я же сказала вам – все это не-ре-аль-но.

– Ошибаетесь, леди, – прорычал Джесс, – все это чертовски реально! – И, наклонив голову, он поцеловал ее.